Какое-то неправильное задание

Под ногами – идеально ровная крыша недавно отстроенного дома. Ерошил волосы ветер, слишком мягкий для города и такого времени года. Потер ладони больше по привычке, чем от мороза. Пальцы проходили друг через друга. Неощутимые, ненастоящие. На глазах выросло соседнее здание, осветило светодиодной вывеской крышу и сидящую на самом краю, черную фигуру. Выделяло контуры, так как окружающая неизвестного темнота поглощала любой свет. От ветра темноту сдувало на бок, отчего казалось, тот из последних сил держится в сидячем положении. Что еще чуть-чуть, и упадет. — Привет. Владелец фигуры поздоровался первым. Не знает, как тот его услышал, так как не разбирал стука собственных шагов. Но почему-то, как догадывался, кивнул. Приветственно помахал прозрачной рукой. Тень сидел спиной, но понял. — Ну, в какой-то степени рад, что пришел именно ты. Присядешь? Бывший убийца похлопал рядом с собой- неуклюжий жест. Произведен лишь потому, что ничего другого не смог придумать. И покосился тот, ожидающе. Проверял, согласится, не согласится. … Под ногами, по дороге мельтешили люди. Мелкие точки, меньше мошкары. Все как один проходили по другой стороне улицы, как в страхе этого дома. Смешно, на деле, лишь недавно закончили строительство. Люди банально привыкли ходить по той стороне. Ведь, как ни посмотри, это был самый обычный, ничем непримечательный дом. Словно архитекторы нарочно постарались сделать его настолько не выделяющимся, что неместный запросто спутает его с любым по округе. По непримечательному асфальту непримечательного города, названия которого он не вспомнит, проезжали непримечательные машины. Сливались на дороге в бесконечный световой поток. — Пить будешь? — Тень знакомо протянул бутылку, наполовину пустую. Он отказался не резким, но останавливающим жестом. Показал: «На работе не пью». Хотя тогда, кажется, забыться как никогда хотелось. — Ясно, понимаю. Что ж, а я прибухну, — откомментировал его решение Тень и одним глотком влил в себя еще четвертину из того, что оставалось в бутылке. Утер то место, где должен быть рот, слившимся с черной массой рукавом. — Закуску, смотрю, забыл. — Не забыл, а не купил, — оправдался Тень. — Я на эту бутылку, знаешь ли, последние сбережения спустил. Дорогая, с-сука, но стоило того. Фыркнул. — Кто б сомневался, никак не перестанешь пить эту свою бурду, — ладонь невольно потянулась к карманам. Настолько неожиданно… ожидаемый жест, что даже не посмотрел на вытащенный батончик шоколада, какой так удачно прихватил. — Как ни посмотри, а всяко вкуснее твоего кофе, — темная фигура слабо склонился. Осмотрел протянутое, изучающе. Так смотрят на подозрительный фрукт в джунглях, в раздумьях, отравит, не отравит. Но взял. — Ишь какой, всё предусмотрел, отпетый трудоголик. — Я просто качественно подхожу к делу, — пожал плечами вместо объяснений, — К слову, эту дрянь, полагаю, пить надо неспешно, чтоб лучше прочувствовать вкус, а не как ты, полбутылки залпом. Тень закашлялся – только откусил, и сразу подавился. — Так это ж я, с радости, за встречу. Столько не виделись. — Слабо прихлопнул того по спине. Тень с удовольствием бы выплюнул откушенное обратно, видно же, не лезло в горло, но держался, заставил себя прожевать. — Не траванул, так задушил, ловко. — Иди ты. Ждал, когда Тень восстановит дыхание, не стал больше ничего говорить. Оперся слегка назад, на руки. По небу рассыпались такие же непримечательные, во всех уголках мира одинаковые звезды. — Выглядишь слегка… потрепанным? Новый образ? Более знакомо, сказал бы, почти по-доброму заметил бывший товарищ. Более благосклонно. Тянуло коснуться волос, но нарочно сдержался. — Просто забыл расчесать. Не до конца помнил, почему решил что-то поменять. И почему это относилось исключительно к волосам. Но отвернулся, отвел глаза. — И фотоаппарат купил? Давно у тебя? А тут коснулся чехла в тревоге, как бы кто не попытался отобрать. Одной рукой проверил, крепко ли всё застегнул. — На неделю опоздал. На самом деле, некоторое время назад приходилось защищать этот фотоаппарат от себя самого. Потому что, как узнал, чуть не разбил бесполезную технику. — Она б заценила. Жаль, что так вышло. — Ага. Снова замолчали в растерянности. Не находили, что сказать. Они не виделись, не созванивались с того момента, как погибла Рябь. — Слышал, то дело было одним из сложных. Никто не брался, а кого назначали, не возвращались, — это Тень отметил, как приложился к бутылке снова. — Она одна, кто вызвалась сама. Из-за их вечной борьбы, в попытке доказать, кто победит сильнейшего года, та вечно влипала в сомнительные авантюры. Бралась за самую жесть, как выпадал случай. Он тоже периодически чудил, но видел границы. Рябь- нет. — Потому что идиотка. Я ее предупреждал. Но что больше бесило, она никогда не предупреждала о том, что собиралась куда-то влипать. — Ага. Донесся хруст. Перебрал пальцами, в ладони остался случайно отломленный кусок уступа. Вдвоем с Тенью, зрительно заценили обломок. Он нахмурился, швырнул обломок за спину. Хранил молчание, в ожидании. Заметил, слишком долго не падал. Подождал еще. С другой стороны дома, уж точно за пределами крыши раздался удар, завыла сигнализация. — А, упс. Тень вздохнул. Показалось, в этом вздохе был заглушен смешок. — Сделать вид, что я этого не заметил? — Буду благодарен. Тень смял обертку – батончик кончился. Джи не глядя достал из второго кармана точно такой же. Не глядя протянул. — У тебя что, безграничный запас? — Я ж сказал, ко всему подготовился. Не стал говорить, что покупал нарочно, не для себя. И специально выбирал темный шоколад, так как вычитал, что такой подходит лучше. Не из дешевых, как сейчас помнил, жмот, а не поскупился. — Профессионализм? — Он самый. — Считай, ты купил мое молчание, – покачал бутылкой Тень, — эту изумительную, неспешную пробу я делаю за тебя. — Алкоголизм. Повезло, что не прогадал. Об этом крепком напитке Тень им, в свое время, все уши прожужжал. В противном случае пришлось бы спускаться до магазина и подбирать что-то иное. — Тому последнему потом быстро шею свернули, — сделал передых бывший убийца, — кхм. Тоже слышал. Да, был некий выскочка. Сразу взялся, как стало известно точное количество врагов, как прояснили ситуацию. Или время у того, выдалось свободное. На день раньше, чем освободился сам Джи. — И не сомневался. А ведь им с Тенью дали задания чуть не одновременно. — Еще, про тот случай слышал. Зря ты ему врезал, — кажется, бывший убийца даже произнес чье-то имя, но его заглушило, будто кто-то обрезал пленку. — Он, может, и дурачок, но не со зла сказал. А потому что, ну, дурачок. Джи сам периодически жалел. Возможно, его б и не отправили, если бы только не… — Нихрена, — но смог спокойно, почти безэмоционально заметить в ответ. — Говорить о том, что та поступила глупо, имею право только я. Периодически – не значит всегда. Во всё остальное время считал, что был прав. Этот «дурачок» слишком много о себе возомнил, раз начал нелестно отзываться о мертвецах. Получил по заслугам. И плевать, что самого Джи тогда чуть не подстрелили Свои, так как вот-вот готовы были принять за бунтовщика. Тот болтал о бессмысленности ее смерти, и на следующем же задании помер сам. Вот уж чья гибель действительно была бессмысленна. О ком теперь некому вспомнить. — Да-да, — Тень слабо толкнул в плечо. Настолько ощутимый жест, что Джи буквально чувствовал- вот-вот растянется на уступе от такой «слабости». — Услышь она твой эгоизм, тоже б врезала, да побольней. Равнялись с Рябью на сильнейшего, но ни разу не выясняли между собой, кто сильней. Обычные звезды освещали обычную попустевшую улицу. Непримечательные фонари загорались, озаряли искусственные, карточные дома. Потемнела дорога, заглохли, застыли все машины, которые недавно ее освещали. Вся эта повседневность, одинаковость, казалась поистине прекрасной. Самым прекрасным видом, какой только можно представить. Составляла из себя стабильность. С удовольствием бы впитывал в себя это состояние, не будь так придавлен приказом. Не мог расслабить ни одной мышцы. Тело по привычному, в любой момент ожидало, готовилось отскочить от удара. Не мог говорить, под стать обстановке, повседневно. Порадоваться встрече старого знакомого. Потому что этот знакомый и являлся причиной. Главным фактором его напряжения. — Знаешь, — в этот раз Тени потребовалось больше времени, чтобы продолжить. Возможно, бывший убийца искал убежденности, что Джи действительно будет его слушать. Или надеялся, что спросит? — Я даже не знаю, что сказать. С чего начать. — Замечательно, — покосился. Вел себя так, как должен был вести в это время. Как подсказывала интуиция. На деле, отголосками сознания замечал, где-то он скорую историю уже слышал. Давным-давно. А после выкинул и забыл. — Ха, а ты всё так же отличаешься пониманием и способностью поддержать. — Вот поэтому я и молчу, хотя это сложно, чтоб ты знал, — мог только сказать, что был тогда чертовски не в настроении, сколько б ни пытался притворяться спокойным. Всё свое самообладание тратил на то, чтобы кое-кому не настучать по башне, насколько б глупым и бессмысленным не выглядел этот жест. Отсчитать, как старшему по «рождению», пусть Тень всегда выглядел выше, крепче и старее. Просто тот был модифицирован позже. Тень слабо, тихо посмеялся. Неправдоподобно. — Извини, и правда. Вы ж с ней вечно собачились, ни заткнуть, ни разнять. Просто… тоже начал уже, забывать. Похоже, твоя болезнь заразна, — вопреки словам Тень торжественно поднял бутылку, возможно, рассматривал блики от искусственных огней. — Самое время выпить за то, чтобы у всех в этом мире хватало терпения. И никто не болел. Джи к этой встрече стер добрую половину, оставались лишь малые, незначительные крупицы. Далекие, но до чего же противные. Те воспоминания, на которые требовалось слишком много усилий и время. — Не налегай на шоколад, этот последний. — Закончится, значит, не такой уж ты и профессионал. Недосчитал. Тень пил долго, хотя Джи не был уверен, точно ли тот пил, а не делал вид. Напитка, казалось, так и не убавилось. Как закончил, отставил бутылку в сторону. Сложил руки на коленях. Тень и правда не понимал, что говорить. — Возможно…, у моей маленькой цели просто было слишком невиновное лицо, чтобы с ней покончить. Джи впервые почти не пришлось искать, потому что столкнулся с Тенью на одной из ближайших крыш. Тот словно нарочно ждал. Остался в том городе, где, по информации, и произошел инцидент. Джи до последнего надеялся, что тот переступит через гордость и хотя бы попытается сбежать. Скрыть следы. Лучший их года. Этот бы наверняка нашел способ осложнить поиски. — Там… обычная, казалось, семья богачей. Неприметный старик банкир, молодая красотка жена, двое детей. Дочь да сын. Что-то этот старик там с Союзом не поделил. По незнанию, скорее всего. Никто ж не знает, кому дорогу переходит, пока Союз не решает их устранить. Джи всегда считал, что Тень не из тех безрассудных, что пытаются противостоять Союзу. Что он то, хотя бы, не совершит тех многочисленных ошибок, не пойдет напролом. Неправильно считал. — Вот тебе еще один, подтверждающий случай. Приказ всех убить, а дочь захватить и привести, возможно, в отместку. Меня назначили без вопросов, хочу, не хочу это делать. Ну, сам знаешь, как обычно бывает. Либо успеваешь сам чего взять, либо назначают. Девчонке… не больше семи. Или тот просто смирился. — И что б они с ней делали? Сомневаюсь, что из ребенка вышел бы нормальный, пусть и модифицированный, агент. — Без понятия, меня устраивает то, что теперь с ней ничего из этого не смогут сделать. Джи сомневался, но отложил в забывчивой голове. Поискать, чем же всё кончилось для той девчонки. Поймали ее, или может, таки… Случилось чудо? Джи больше ни разу об этом не подумал. — Рука не поднялась даже ударить, не то чтобы, из жалости, случайно прибить. Знаешь, как бывает. Хотя я до этого, этими же руками, стольких… Понимаешь? Не понимал. Нисколько. Ни тогда, ни сейчас. Пусть и пытался. И сделать вид пытался, хоть Тень наверняка замечал его фальшь. — Я отца ее этими руками убил. Видел, как пристрелили мать. Слышал где-то в доме вскрик пацана. На одну семью модифицированный и с десяток вооруженных, неплохо, а? Только вот, ее глаза… — товарищ протяжно вдохнул, прикрыл всё отчетливее просматривающиеся, свои глаза. Как предался воспоминаниям, и эти воспоминания до сих пор рвали изнутри. — Словно она давно уже знала, что так произойдет. И сожалела. Только не за свою судьбу. За меня. Слышал много подобных историй, во время работы. Многие в собственной слабости винили обстоятельства, но не себя. Пожалели, оказались слишком малодушны. Слушал, пока был более терпелив, когда, порой, давал выговориться тем, кто этого хотел. Некоторые после этого переставали сопротивляться, благодарили за внимание. Некоторые называли бессердечным за то, что не отказался от своей работы, били с двойной силой. Пока ему не надоело, не перестал видеть в этом смысла. — Рассказчик из меня не очень. Но будь ты там, может, и смог бы понять получше? Эта история ничем не отличалась от десятка похожих. Но почему-то с ней он долго не мог смириться. Приметил, как расплывчатые руки Тени начали дрожать. Будто стряхивали налипшую на них черноту. На одной, вон, от указательного пальца и почти до локтя протянулся кривой шрам. Об этом Тень тоже рассказывал, только история стерлась настолько, что Джи не скажет даже, с чего всё начиналось. — В любом случае, спасибо, что послушал. — Разве я мог отказать хорошему старому знакомому? Джи сам был удивлен тогда, что, прибыв, первым делом пошел до магазина, а не на поиск цели. Что заставил себя сесть, а не напасть на опасного врага первым. Что позволил тому столько выпить, хоть и знал, по документам, что товарищ от алкоголя зверел и терял всякие границы в собственной силе. — Кто б знал, что я смогу еще хоть раз, так спокойно провести время? Из-за тех далеких крупиц, от каких избавиться так и не сумел. Возможно, сам тогда со всем смирился. Потому что заранее догадывался, сильнейшего их года, ему, вечно спорящему с Рябью, кто первым успеет того превзойти, никогда не победить. У безрассудной Ряби был еще шанс, у него, кто пользовался хитростями и слабостью, нет. Возможно, надеялся, что не найдет Тень здесь оттого, что хотел бы еще чуть пожить? На самом деле, ему осточертел вид звездного неба, потому что основная часть работы всегда происходила в темноте. Почти по-детски радовался восходу, как знаку, что очередной день он таки пережил. — Тогда чего, закругляться, что ли? На вопрос согласно кивнул, снял и отложил за уступ, на крышу, фотоаппарат. В надежде, что хоть его сохранит. Тень растерянно, видно, в надежде, что Джи что-то скажет, собрался подниматься. Джи остановил. — Забыл допить, — кивнул на оставленную бутылку. Уже почти пустую. — А, точно, — тот сел обратно, потянулся. Рука дрогнула и случайно сбила бутылку с крыши. Потухла светодиодная вывеска. … …… — Высоковато, тут, — заметил, как снова включился свет. Джи смотрел на давно опустевшую дорогу, где-то там, под ногами, вдалеке. Он висел над давно опустевшей дорогой, с чуть не упавшей бутылкой дорогого алкоголя, как последний придурок. — Вот и я думаю, высоко. — Находился на весу исключительно из-за того, что цель держал его за руку. — Ты это, с ума сошел? — Возможно, — отвел чуть в сторону бутылку. Из-за резкого рывка та громко хлопнула о стену. Джи проверял, точно ли не разбил. — Как такому же хорошему старому знакомому, ответишь на один вопрос? Тень так судорожно сжимал схваченную руку, что приходилось надеяться, как бы ничего не сломалось до начала боя. Похмурело усталое лицо. Кажется, Джи впервые видел товарища настолько измученным. Тот поджал губы, но твердо кивнул. — Сколько? — Чего? — а теперь растерялся. — Сколько стоит этот твой элитный алкоголь? — Семь. — Тысяч? — Тысяч. — В местных? — В долларах. Тот ответил, невзирая на то, что вопросов было больше, чем один. — Дороже, чем мой фотик. Даже здесь… Вот же, твою мать, — висел на несмертельной, но немалой высоте, но не сдержал усмешки. — Тогда даже не жаль. Тень удерживал его на весу, оставшись в сидячем положении, одной рукой. Как не чувствовал веса. Джи протянул бутылку назад. — Держи, вроде, даже не вылилось. Для такого, как Тень, напитка там оставалось на пару глотков. — Допивай. После которых тот отпустит руку. Как сигнал к началу. Спрыгнет следом, но обязательно даст фору. Секунд пять, на то, чтобы Джи, при приземлении, успел отскочить, чтобы тот сразу не втоптал в асфальт. А то, что начнет товарищ? Так привычка. Всегда легче было докладывать о погромах с твердой убежденностью, что виноват цель. Джи придерживался ее, даже заверившись, что ему этой встречи не пережить. — Допью, куда теперь деться. Потому что, он не сможет Тень убить. Даже если выпадет случай, даже если выпадет два случая. Он… просто не захочет. В конце концов, тот, возможно, даже больше заслуживал права жить. … Вместо того, чтобы отобрать бутылку, бывший убийца еще крепче ухватил за удачно подставленный локоть. Дернул и так резко поднял, что Джи не сразу осознал, что уже не висит, а сидит. С другой от Тени стороны. — Только, посиди пока, подожди. Еще, чего Джи никогда у товарища не видел, что тот может настолько сильно испугаться. Сильнейший их года, и настолько потерянный, загнанный в угол. Слишком неправдоподобно, слишком смешно. Тень спрятал лицо под реалистичную ладонь. — Кажется, всё, перепил. Мерещится всякое. — Горячка, да? Я ж говорил. Джи ощутимо проверял ладонью, что не так уже с собственным, реалистичным лицом. Он должен был тогда дождаться, и сорваться вниз. Должен был погибнуть при выполнении задания, как, еще в пути, сам решил. Всё должно было закончиться так, и никак иначе. — Еще, пару минут, мне надо в себя прийти. Только Тень и сам не мог его убить. Вот же напасть. Проиграли оба, сразу, потому что заранее отказались бороться. — Времени еще много, приходи. Те последние крупицы памяти попросту не позволяли бороться за эту гребаную жизнь. Так еще недолго посидели. Тень иногда вздрагивал, исключительно в безветренные минуты. Джи держал бутылку, вдыхал ночную тишину. Думал, что теперь делать. А после совершил самый неразумный поступок в своей жизни. Горечь пришла раньше, чем Джи был к тому подготовлен. У него не было той твердости Тени, поэтому всё, что он отпил, ушло в воздух и брызгами осело на далекой дороге. — Отвратительно, ну и гадость, — нагло, и без разрешений Джи попробовал напиток и красочно за это расплатился. Закашлялся и отвернулся. Чуть не уронил им же спасенную бутылку. — О таком предупреждают. Я ж чуть не умер! Замахал на лицо. Искал хоть какой-то выход. Лицо горело от жжения во рту, стыда за такую реакцию, а может, и от смеха. — А, так я ж не думал… — Закусить осталось? — по молчанию на вопрос и сам догадался. — Тиха, без паники. Вдыхай… — Сам знаю, читал! — вякнул, понял, чего вякнул. Кто б сказал, для чего ему те десятки статей, как пить дорогое бухло? Потому что, чтоб их, он всегда ко всему был готов! Вкус довольно быстро пропал, но Джи не мог справиться с актерским мастерством. Откашлялся, скрывая нездоровый хохот, проморгался. — Решил заценить дрянь за семь тыщ, на свою голову. К черту такие эксперименты, к черту. Понял, что он не единственный пытается справиться с этим неправильным гоготом. — Да ты ж даже не распробовал, может, еще раз? — Издеваешься? — Издеваюсь. Даже кашлять передумал, от такой наглости. Тень следил за ним через пальцы, сощуренным, покрасневшим от освещения глазом. Наверное, от освещения. Провалился его профессионализм. То, что самому закусывать придется Джи вон, не подумал. — Забирай, теперь точно сам пей. Он не мог выполнить, поэтому отказался работать. Что только что, негласно и озвучил. Отчего Тень таки не сдержался, залился таким басистым, облегченным смехом, что Джи и самого тянуло смеяться. Это было странно. Остатки часов до восхода провели, болтая о всякой ерунде. Тень вспоминал прошлое. Тень же, по большей степени, и говорил. Было интересно слушать. Переживать заново, как в первый раз. Иногда друг замолкал. Тогда Джи сам что-то вспоминал, прибавлял, добавлял недостающую деталь, и тот продолжал рассказ. Тень не притронулся к выпивке, отставил в сторону, снова. Поэтому бутылка так и осталась стоять, с плескающейся на самом дне алкогольной жижей. Обсудили, кто как жил, всё то время, что не связывались друг с другом, какие задания пережили, кроме последних. Кто из своих остался. С Джи и Тенью всего шесть. Странно и удивительно. Похвастал своей небогатой коллекцией из десятка самых удачных фотографий. Заснял очередной рассвет. Потому что исключительно в этой безнадежной ситуации Джи впервые ощутил себя самым обычным человеком. Тем самым гражданским из толпы, не обремененным ничем. Голову разрывало на части. Этакая стабильность, почти вошедшая в привычку. Чтоб уж наверняка понять, он точно пришел в себя. Хотя он даже не помнил, когда успел отрубиться. — Спасибо. — Ты о чем? — Что выпил со мной. — О, серьезно, я то думал… — Не перебивай. От пищания разрывало барабанные перепонки. Противный раздражитель визжал, затихал, как давал передышку, а после еще сильнее рвал уши. Не спасали попытки захлопнуть эти уши. Ненужная информация, которая вдруг решила о себе напомнить. Бессмысленные воспоминания, которые так внезапно решили к нему вернуться. — На каждом задании пробовал что-то новое. Почти каждый известный напиток, почти все марки заценил, наверное, по десятоку раз. И этот вот, последний. За эти пару лет я выпил больше алкоголя, чем любой человек смог бы за свою жизнь. Не без твоей помощи. — О да, вы оба – заслуженные разорители моего кошелька. — Ха-ха… Только знаешь, угощать самому, оказывается, бывает даже приятней. Во всяком случае, пока тебя не было, тут царила тоска смертная. За это и хотел поблагодарить. Прошлое должно оставаться в прошлом. Что бы ни происходило тогда, не могло отразиться на настоящем. — Ну, теперь мне действительно пора. — Может… — А ты за меня выпей. Вот осушишь до дна, я еще и после приду поболтать. Всё же, чего добру пропадать? Всего-то история очередного мертвеца! Джи еще тогда заметил обман. Невозможно просто так уходить неизвестно куда с таким решительным выражением лица, а после вернуться назад. Тень нарочно перебил его, не позволил предложить иных вариантов. Не дал предложить помощь. Свел всё к банальности, к шутке. Вечно твердил, что чем душевней и больше пьешь за человека, тем лучше тот жить будет. Джи не верил. Но, от нечего делать, допил всё, до последней капли. Через час после, на рабочий телефон поступило сообщение о снятии с задания, потому что цель напал на ближайшую лабораторию Союза, разрушил полздания в одиночку. А после, под натиском местных модифицированных, умер. Их оставалось пять. В личный самолет Организации Джи заходил убежденным, что вскоре это число понизится еще на единицу. Его ждало первое знакомство с так называемым «создателем», кто принимал непосредственное участие в его модификации. Но встретил открытие безразлично. Потому что, вероятно, выпил и на знакомстве предстал с некоторыми признаками похмелья. Не бурагозил, но готов был хоть в утиль, хоть на операционный стол. Чисто теоретически, задание оказалось выполнено, пусть не им и с небольшой погрешностью. Когда ему дали второй шанс, обрекающий на повышенную нагрузку, только фыркнул. А после, в местном туалете, опустошил желудок. Да по Тени сразу было видно, совершит какой-нибудь отчаянный поступок. Пойдет по стопам Ряби, заведет себя в могилу. Это не должно было задеть. Не должно было так по нему ударить. Теперь его отправляли туда, где шансы на выживание минимальны. Но он всегда, не знает почему, выбирался. Джи с головой ушел в работу, не давал себе отвлекаться, не давал себе думать. В свободное время находил, чем заняться, завел подходящее для новой роли хобби, для этого не приходилось ничего покупать. Гулял, смотрел на мир, развлекался. Привел мысли в порядок, остудил, освежил мозги. Освободил память, как стирал неудачные фотографии с фотоаппарата. Избавился от всего, что посчитал ненужным. Запустил пальцы в волосы, пытался помассировать, успокоить кожу головы. Больше царапал. Снова раздразнил забытую рану. Не помогало, только усугубляло. Нашел, что пнуть, пусть и не разбирал пространства. Нога онемела сразу, словно пнул камень выше собственного роста. О стену разбился стул. В разные стороны отлетели две ножки. Одна- в угол. Другая, к ботинкам… Так же, как стер и сожаление о том, что пустил тогда Тень одного. Что ничего не сделал, не пошел следом. Оттого, что просто продолжил сидеть, и дожидаться звонка. И что решило напомнить о себе сейчас, в той реальности, которую он с таким трудом построил. В той реальности, где он всего добился! Где всегда был послушным, трудолюбивым сотрудником. Где стремился к повышению. И был исключительно один. Не к его ботинкам. Застыл пойманным врасплох зверем. Прямо так, с поднятой ударившей ногой, которую вот прямо сейчас собирался потереть. Наверняка с бешенным выражением лица, и красноречиво раскрытым ртом. В попытке хоть что-то в требовании, или, хм, оправдании? сказать. Растерянно о том, как, и почему так произошло. Цель сидел, на каменном покрытии, какое Джи не мог назвать столом. В компании сорванных, лежащих да висящих, проводов. Со странной штукой в руке, которую то подводил к коже, то отводил. Той, что отражала на одном из экранов биение сердца. И которая и издавала этот раздражающий звук. На этот экран цель смотрел. Наблюдал. Словно изучал, как это работает. — Ты… Проигнорировав весь недавний шум, небольшой персональный эмоциональный срыв Джи, парень словно только заметил, что убийца очнулся. Не так, с таким видом, словно только понял, что в комнате есть кто-то еще. Или надеялся убийцу не смутить. Сейчас цель осторожно отпустил замученный постоянными изменениями, подключениями, аппарат. — Почему ты… И спокойно, невозмутимо не на него, но очень рядом посмотрел. Джи в несколько голосов заверяли, что он не проснется несколько суток. — Не спишь? Но Рей выглядел даже лучше, чем перед тем, как отключился.