Какое-то неправильное задание

Швыряли туда-сюда, как надоевшую тряпичную куклу. Гоняли из комнаты в комнату, давали задания и тут же меняли их, словно теперь он только мешался и верхи попросту не знали, чем его занять. Словно из-за одного незначительного повреждения убийца стал не нужен. Жжением отдавали обработанные раны, ныл обрубок. Лей начинал лучше понимать третьегодку. Лея выводил тот факт, что он начинал понимать третьегодку. Его выгнали под предлогом «подготовки к убытию» сразу, как подпольщики подняли крики о прибывших из Союза вооруженных, как начались споры, куда, на эти несколько десятков минут, тех поместить. И как стала известна одна новость. Поразительно, как быстро в таком маленьком пространстве распространяется информация. Ему даже не пришлось спрашивать, стоило лишь прислушаться. Нож врубился в трещину двери идеально ровно, и застрял наполовину. Невзирая на то, что Лей не целился, и кидал не преобладающей ладонью. Как, по мнению людей, давших ему задание, убийца должен готовиться к убытию!? Что собирать? Он не из тех, кто любит приобретать хлам. Все нужные вещи не занимают много места, всегда у Лея с собой, всегда… под рукой. Второй нож врубился рядом с первым. Слышал хрустнувшую при столкновении с дверью рукоять. К богатому списку симптомов и не самых приятных ощущений прибавилось головокружение. Вот уж чего не ждал, так это что будет шататься, держаться за лоб и жмуриться на особо резких вспышках, как впечатлительная девица. Джи пытался отвлечься от ощущений, хотя бы в мыслях. Его таки ждал спуск, причем на самые нижние этажи. Отличный шанс предположить, сколько ступеней он преодолеет, прежде чем навернется. Джи пропустил спуск по лестнице. Он без понятия, как это сделал. Просто посмотрел на бесчисленное количество дверей с электронными панелями, припомнил, что на первом видел таких, от силы, три штуки. И как-то отдаленно отметил, что оказался на этих нижних этажах. Возможно, Джи таки прокатился пару пролетов и потерял от этого память. «В голове не укладывается» Возможно, Джи прокатился по лестнице давно, и ему просто привиделось, прислышалось то, что сказали по телефону? Подпольщик-провожатый продолжал что-то верещать, но мозг, занятый размышлениями, отказывался понимать его речь. Поэтому всё, что бы тот ни говорил, складывалось в длинное, но однообразное: «бла-бла-бла!» Вот, допустим, это «бла» звучало с вопросом. — Ага, — его не интересовало, что это был за вопрос, Джи просто согласно покивал. Подпольщик… как же он того назвал? Побитый, Избитый… Без разницы. Главное, тот остался доволен и больше неизвестно с чем не доставал. Не мешал прокручивать, почти смаковать последние, хорошо отразившиеся в голове, минуты. Никогда не думал, что можно услышать что-то хорошее в звонках от руководства. Тем более не думал, что новость может оказаться настолько сногсшибательной. «Свихнуться можно» Покрутил, осмотрел собственные перебинтованные руки. При использовании модификации всегда создавалось впечатление, что в ладонях сжимает мокрую губку, но эти ощущения давно начали сопровождать и спокойное состояние. Пальцы слушались всё так же плохо, не мог, без внушительных усилий, сжать кулак. Джи казалось, это не его руки, а кого-то чужого. В несколько раз лучше, выше, сильнее его самого. Джи необоснованно подозревал, что сейчас как никогда напоминал наркомана во время прихода. Попытки успокоиться не действовали. Внутри что-то собиралось, скручивалось, формировало необъяснимый комок из эмоций, затем разрывалось, прошибало от волос до самых пяток, а после, обратно, собиралось, скручивалось… И так раз за разом, не переставая. Каждый раз в нечто новое, оригинальное. Кажется, изнутри Джи напоминал бесконечную гранату, даже слышал эти взрывы. Только дробил не окружающие предметы. Дробил себя. Чуть не налетел на подпольщика, какой уже минуты три стоял и шарил в карманах. Джи уже перестал обращать внимание на то, как далеко тот убегал, поэтому и остановку до последнего не замечал. У него окончательно выбили почву из-под ног, и убийца уперто отказывался вновь ее искать. Подпольщик важно поднял над головой, а затем приложил к потухшей панели испачканную чем-то карту. Подождал, постучал по панели. Та не загорелась. Еще раз постучал. На восьмой удар сверкнул синий огонек, возмущенно, недовольный тем, что его разбудили и заставили работать. Еще отдельный, до приятного спокойный промежуток времени пришлось ждать, когда панель таки считает карту. Механическая дверь испустила потусторонний дым. Открылась на пару сантиметров, сверкнула десятками металлических защелок. И застыла. На большее ее не хватило. Подпольщик, по звуку, смачно сматерился, навалился на ручку. Потянул. Джи думалось, он запросто открыл бы эту дверь сам. Что любой нормальный человек смог бы открыть эту, пусть и тяжелей обычной, дверь. Джи провожал каждый сантиметр с натугой открытой двери. От соблазна вернуться обратно, позвонить снова и уточнить, точна ли информация, мешали несвойственное ему поведение, нынешняя работа, возможность отхватить за такие выкрутасы от руководства, то, что убийца абсолютно не помнил дороги. И, особо, само собой, мешали нездоровые ноги. Подпольщик задыхался- чуть не падал, и зачем-то махал в сторону комнаты рукой. Между тапочек проплыло облако пыли, двинулось дальше по коридору, осторожно коснулось порога и припугнуто шарахнулось от царящей внутри чистоты. Джи отчего-то и самому захотелось шарахнуться от комнаты подальше, но ступил. Над потолком, прикрученный за провода к трубе, висел торшер с обломанной ножкой. Его скрип настойчиво пытались перебить жужжащие мониторы и пищащая медицинская аппаратура. На каменной тумбе без единой двери- настольная лампа: держатель выглядел настолько хрупко и тонко, что раструб умирающе склонялся, казалось, не по задумке дизайнера, а потому что был слишком тяжелым. Освещение помимо двух ламп на стенах. Во второй раз к свету привыкал меньше. Возможно, потому что всё еще жил в той белой комнате. Первым делом ожидал встретить Лея. Или, во всяком случае, запущенный в лицо нож. Были некоторые подозрения, почему… Лея не нашел. Никогда не представлялось возможности кого-то заменять, когда этого кого-то нет на месте. Зато был гиперактивный старик-ученый, который успел промчать рядом с зашедшим Джи раза три, в одну и другую сторону. Тот что-то делал, что-то складывал, что-то доставал, набирал, осматривал, потом убирал обратно, смотрел и записывал информацию со всех аппаратов, некоторые регулировал. И делал всё это чуть не одновременно. — Состояние стабильное, действие экспериментального вещества… У Джи после непродолжительного наблюдения стало двоиться в глазах. Активно помотал головой. — Просто замечательное! Никаких изменений, никаких отклонений. Если так и дальше пойдет… За спиной хлопнула дверь, защелкнулась на десятки замков. Людям свойственно подскакивать от удивления. Джи изобразил попытку. Со своей великолепной реакцией убийцы… подумал, а как додумался, не успел и наполовину обернуться, чтобы посмотреть, откуда звук. — Вот и вы! Старик подскочил чуть не вплотную и с такой энергичностью пожал и затряс Джи руку, что затрясся весь Джи. — Живы, умеете же удивлять! А, кхм, то есть, мои поздравления с завершением задания. Не думал, что смогу как следует пожать кому-то из вас руку. С вашим напарником, сами понимаете, неудобно… Тряска прекратилась, но отпускать никто не спешил. Джи заценил не по возрасту крепкий хват пусть и слегка дряхлой ладонью. — Ха-ха… ха. И второй со странностями. А, кхм, то есть, не важно! Что там по работе… да! Экземпляр прекрасен, никаких попыток сопротивляться, так что просто смотрите, чтоб ничего не менялось. Поменяется, введете вон ту, на тумбе, дополнительную дозировку, – свободной ладонью тот указал на ту самую, с умирающим светильником, тумбу. Оказывается, там еще что-то лежало. — Препарат не проверен, но точно сработает! Ничего сложного, правда? Джи не любил касаться медицинских инструментов, поэтому был без понятия, как со шприцами обращаться... Старик повертел, покрутил, осмотрел еще удерживаемую руку. Возможно, у ученых Союза уже на автомате отработана тяга изучить любого, кто появится рядом в чем-то белом помимо медицинского халата. Джи невольно порадовался, что кожу по большинству покрывают бинты. — Один нюанс, если помрет, отвечать будете головой, да кого в наше время таким испугаешь! Этот старик не отличался от десятков встреченных подпольщиков практически ничем. Такой же белый халат, такой же огонек в глазах. Единственное, тех интересовали всякие четырехлапые существа, а этого- люди. Лей никогда не сомневался в решениях руководства, но в этот раз считал несправедливым. Несправедливым, по отношению к нему. Третий нож звякнул о металл, но отскочил и со звяком прокатился по полу к ногам. Несправедливым. Потому что именно Лей придумал план, придумал каким образом выкрасть цель. Распределил роли убийц, по десятку раз объяснил особо тупым, что нужно делать. Это он распланировал, как отвлечь всех врагов, избавил цель от лишней защиты. Он, именно он, и никто другой! Это Лей, ценой руки, обеспечил кражу цели, остановил врага, потому что некоторые не могут ничего нормально сделать! Несправедливым. Потому что третьегодка наоборот, ничего не сделал, только мешал на протяжении всего задания. Несколько раз ввязывался в бестолковые драки, воплощал безумные идеи, осложняющие им жизнь. Не добился ничего, пока они не прибыли на помощь. Да даже информации предоставить как следует не мог! Но почему-то, за задание явно выше для их среднего класса, третьегодка получил всё. Джи оперся затылком о холодную стену, вытянул во всю длину ноги. Вполне возможно, один на всю подпольную лабораторию деревянный стул слабо скрипнул. Был невероятно удобным. Джи позволил себе дерзость. За долгие годы дал себе волю, разрешил кого-то, пусть и не из высшего, но таки руководства, послать. Отправил того заниматься своим «очень важным» делом, стоило только разговору качнуться в сторону его модификаций. Раньше за это, в лучшем случае, можно было получить неслабый нагоняй да заслушать угрозы. В худшем, дождаться их исполнения. Проверено, но, к счастью, не им. Теперь, старик лишь буркнул на некультурную молодежь, не знающую своего места. И что с таким поколением обречено всё человечество. Лей со злости подбил и пнул упавший нож с такой силы, что раскрошилась рукоять. Лезвие проскользнуло между первым и вторым, скрежетнуло и окончательно скрылось в двери. Дверная ручка дрогнула, затем, спустя несколько секунд, повернулась. — Нда, недурно, — мужчина в полностью черной форме, вероятно, один из тех самых вооруженных, заглядывал осторожно. И так же осторожно постучал по одной из торчащих рукоятей. — Не слишком ли опасно, разбрасываться ножами? А если бы зашел кто? Тот пытался выглядеть дружелюбным. Но не смог скрыть напряжения, руки, потянувшейся к огнестрелу. Лей коснулся покрытого бинтами среза. Не услышал, как сотрудник Союза подошел. Не осознал сразу, что кто-то уже стоял за дверью. Лей слишком много размышлял не о том. Всё должно быть не так. Обычно все его мысли забиты завершением задания, назначенной миссией. — Держи, — вооруженный рывком вытащил те рукояти, что еще можно было вытащить, и слабым броском вернул. А теперь он не мог утихомирить злость, заглушить вихрь ненависти и желания что-нибудь разрушить. Лей едва подавил порыв использовать новоприбывшего в качестве живой мишени. Лей жалел, что тот не заглянул на секунду раньше, что нож вошел не в череп. Лей не мог смириться с несправедливым решением руководства. Потому что на должности выше он бы принес определенно больше пользы. Даже с одной рукой! Потому что всё это его заслуги, всё это его работа. Потому что повышения заслужил не третьегодка, а именно он! Все решения Джи не были бездумны, все его действия не были напрасны. Он делал всё, чтобы достичь своих целей. Использовал все свои ресурсы. Дожил до этого замечательного года, стирая и уничтожая всех, кто вставал на пути. Не зря рисковал, ввязывался в сомнительные авантюры. Не зря вытащил Гримостона. Не отвлеки громила того серого, нападение выдалось еще более сложным… наверное, сложным. Не зря выжил с такими ранами с твердым намерением отомстить. Не зря выдал информацию о доме. Не зря отказал Шинву в его просьбе. Не зря задержался, свел внимание на себя. Чуть не умер ради того, чтобы обречь какого-то неизвестного пацана на схожую со своей судьбу. Всё это было не зря, так? Джи боролся за то, о чем мечтал. … Губы дрогнули в попытке улыбнуться. Еще в первый год своей работы он предвкушал. Пытался прикинуть свою реакцию на повышение. Счастье, гордость, может, злорадство. Лицо поддавалось слабо. Никогда не замечал за собой неспособность изобразить какую-либо эмоцию. Был убежден, это будет поистине лучшим днем в его жизни. Пищание было настолько редким, что порой возникала тревога, не остановилось ли у подключенного к аппарату сердце. ... В комок радости подмешалась паника. Под напущенным торжеством скрывалось странное безразличие. Джи из последних сил сдерживал нарастающие ощущения, по-настоящему боялся надвигающегося взрыва. «Твоя вина» Если бы ему дали возможность вернуться в прошлое, Лей поддержал бы тогда Гримостона. Если он встретит третьегодку снова, Лей его прикончит. Если в будущем появится задание избавиться от некого убийцы, добившегося повышения, Лей первым за него возьмется. Если распределять врагов по списку на уничтожение, третьегодка займет в нем примечательное третье место. Без зеркала знал, насколько перекосилась его улыбка. С такой бледной кожей, в официальном костюме, весь в проводах пацан, какого он всё еще слабо, но помнил, напоминал труп, готовый для похорон. Сами по себе закрывались глаза. Джи опирался затылком о прохладную стену, сидел на самом удобном стуле. Джи добился всего, о чем мечтал. «Что ты со мной сделал?» И не чувствовал, чтобы этот день хоть чем-то отличался от предыдущих. Хлопок изнутри болезненно вдарил по ушам.