Какое-то неправильное задание

Заранее взял дистанцию, чтобы избежать того неприятного ранения, какое изнывает даже после того, как его обработали и перебинтовали. Жжется даже под обезболивающим, на зло. Уклонился, спас задетое плечо. Уловил момент и атаковал. Швырнул лезвие в голову, чтоб наверняка убить. …Промахнулся, зато удалось отвлечь. Сорвался со всей возможной скорости, чтобы со всей силы, всем весом врубить лезвие врагу в горло. Так, чтобы хлынувшая из раны кровь забрызгала руки, осела парой капель на лицо, и приблизиться так близко, чтобы первая предсмертная судорога врага навсегда отложилась в памяти, согревала душу в дальнейшем выживании. Как подтверждение, Лей и не с таким справился. …Или промахнуться снова. Неожиданно, непредвиденно, отчего в этот раз сослаться на попытку отвлечения невозможно. Наблюдал за лезвием, какое существо, ставшее его врагом, остановило ладонью. Как материал крошится, а на потемневшей, фиолетовой коже не остается и царапины. Лей замялся всего на секунду. Тьма. Перемотка… Не то чтобы убийца был излишне самоуверен или всесилен. Нет. Скорее, он считал, для него не существует преграды, с какой не сможет справиться. Лей прекрасно знал собственные слабости, знал, где, возможно, отстает от других. Он научился компенсировать эти слабости, анализировать обстановку, обстоятельства, быстро изучать слабости этих других, и использовать себе на пользу. Два главных ингридиента его успеха – хороший мозг и подлость. Десять изогнутых копья вспарывают асфальт как раз в том месте, где он стоял секунду назад. Враг бьет предельно точно, но, к счастью, и Лея не обделили реакцией. Или эта атака повторялась уже столько раз, что он заучил ее наизусть. В чем убийца и может посоревноваться с этим безумием – в скорости. Уклонился от следующих копий, успев отскочить и упереться ногами в стену. Оттолкнулся, приземляясь у противоположного дома. Швырнул кинжалы, раз, два, три. Один за другим. Первое поглотит дымка, другое пройдет чуть левее, но в ослабленной защите прорежется глубже, третье наверняка достигнет кожи. Враг словил три сразу, удерживал между пальцев. Кинжалы осыпались в труху. Из земли доносится треск. Первое копье насквозь прошибает левую ногу. Следом из земли вырывается неисчислимое количество похожих. Шанс среагировать, вырваться и продолжить сражение равен нулю. Тьма. Перемотка. Если существовала хоть короткая, но самая гнусная нить, Лей обязательно ее потянет и ввергнет врага в отчаянье. А эта нить существовала везде, какой бы, на первый взгляд, незаметной она ни казалась. Пусть даже это маленький изъян в защите, секундное отставание в скорости, непредвиденное послабление во внимании, эмоциональная усталость, посторонние, не относящиеся к заданию, люди. Ничто не оставалось неиспользованным, всегда находилось то, что становилось для врага фатальным. Убийца мог похвастаться дотошностью. Он всегда анализировал всю полученную информацию, даже если враг помер, искал и находил собственные ошибки. Разыскивал варианты, какие могли бы облегчить выполнение работы, помочь в будущем. Эта дотошность, мысленное воспроизведение нужной обстановки почти вошли в излюбленную привычку. На снайпера Лею хватило пары попыток, чтобы понять, как повернуть события в свою пользу, чтобы, при повторной встрече знать, как убить. Лею хватило одной, чтобы решить, как убить третьегодку. Как сделать это раньше, чем тот Лея заметит, как его успеют остановить те же военные. Просто потому что само существование урода теперь задевало его гордость. Но в этот раз что-то казалось не так. Мысли всегда оставались мыслями, однако в этот раз они выглядели до ненормального реалистичными. Убийца почти физически ощущал каждое свое движение, слышал, как ломаются кости, когда тело встречает очередной удар. Последнее, что из реальности помнил, гулкий грохот с нижних этажей, а затем застилающий глаза красный цвет, быстро сменившийся черным. В чем Лей никогда не сомневался – в мире не существует человека, у какого он не найдет слабость. У убийцы шла десятая жизнь, но и намека не нашел, как это существо победить. Слышал каждый шорох. Каждый шаг расходился волной под ногами. Макет улицы на бесконечно черном фоне, расчерченный миллионами белых линий, огибал собой каждую черточку предмета, каждый угол дома, каждый камень. Любое живое существо. Ни один звук не мог от него скрыться, никто не мог сбежать, следить, не выдав себя. Уловил, как летит очередное копье, такое банальное в памяти, но такое точное в реальности. Лей увернулся, всего-то стоило взять чуть правей. Скрыл округу в дым. Заранее подметил дрожь в почерневшей земле. Удар ушел ввысь, не задел. Лей перескочил на крышу… Посмотрел под ноги, услышал скрип черепиц. Ловушка. Тот заранее всё подготовил. Очередные копья ранят, сбрасывают обратно на землю. Еще одно, следом, пришибает к асфальту, блокирует дальнейшее движение. Тьма. Перемотка. Это нечто не поддавалось здравому смыслу. Эта сила нарушала все законы мироздания. Словно стирала всё живое в пределах досягаемости, или пыталась поглотить, вобрать в себя всё, что только сможет схватить. За каждое неверное решение Лей платился здоровьем и жизнью. Любая атака завершалась раньше, чем успела начаться, враг как заранее понимал, что он собирался делать. Все попытки увернуться в конечном итоге кончались одним и тем же. Лей оказывался прибит к земле. Уже знал про ловушку под ногами, как почувствовал опору, тут же сорвался с места. Чертеж улиц за спиной сменился, линии перестроились, добавили кривые контуры пролома. Одно из зданий окончательно лишилось крыши. После удара по черной округе линиями взмыл белый дым. Лей прыгнул. Заранее понял, что так окажется у врага над головой. Он заранее решил оказаться у того над головой. Может здесь есть недочет в защите? Насколько существо будет ожидать атаки сверху? Лишь по ощущениям уловил, как кончился туман. Дым поглощала сила врага. Лей ненавидел это. Встретился с существом взглядом. То ухмылялось. Враг тоже знал, что Лей попытается атаковать в голову. Существо, что так правдоподобно изображено на общем фоне, как в замедленной съемке перевернуло направленную к земле ладонь. Согнуло-махнуло пальцами. Лей не успевает рассмотреть очередной десяток лезвий, что срываются снизу-вверх. Тьма. Перемотка. Это существо отказывалось признавать, что в мире вообще существует такое понятие, как «слабость». Не было похоже ни на кого другого. Как бросало Лею вызов своим существованием. Оно пугало. Оно вызывало отвращение к себе из-за собственного страха. Попробовал новую тактику. Не помогло. Жалкая попытка укрыться за преградой закончилась тем, что следующей атакой порубило и преграду, и убийцу. Тьма. Перемотка. Лей знал, его ничто не держит, он избавится от этого странного полусна, стоит только «открыть» глаза. Присмотреться. На отголосках сознания, всё было как прежде. Тускло, безжизненно, в окружении пустых коридоров. Что бы это ни было, но касание было мимолетным. Лей еще мог себя осознавать. Он не собирался возвращаться, пока не добьется хоть какого-нибудь результата. Только не после того, как так стойко убедился в собственной беспомощности. Не после того, как то существо заставило его засомневаться в собственных способностях. Не тогда, когда этот ублюдок заставил его валяться у ног, как провинившаяся собачонка. Пропади пропадом, разве должен был здесь так пострадать именно он? Выловил шанс отступить, чтобы обдумать какой-нибудь другой способ. По земле, помимо его, волна лишь от одного шага, следом. Что это, растерянность: «спустя столько неудач впервые решил отступить?» Или усмешка? Шорох и быстрый взгляд перед собой. Перед контурами поворота еще с десяток подобных волн. Запоздалые звуки стучат по барабанным перепонкам. Слух не поспевает за скоростью движения, он лишь сейчас слышит топот десятка шагов, что уже прошли вперед. Тормозить времени нет. Тьма. Перемотка. Заранее стормозил. Уклонился в сторону. Враг пинком впечатал в стену. Тьма. Перемотка. Атаковал напрямую, особо не целясь. За кисть хватает на полдороги. Сжимает настолько, что выпадает до хруста сжатая рукоять. Тьма. Перемотка. Этот кошмар позволял забыть, что он уже трусливо сбежал из города. Был как никогда удачно, дурманяще четким. Почти настоящим. Лей отказывался так просто принимать свой позор. Он должен был сделать что угодно, но при следующей встрече враг обязан сдохнуть. Всего на мгновенье, но услышал нечто постороннее. Нечто новое, отличное от привычной молчаливой черной округи. Чей-то… вскрик? Разобрал захлебывающиеся, булькающие вздохи. На секунду отвлекся на свои ладони. Одна щедро залита липкой кровью. Не помнил, когда это успел кого-то ранить, или так измазался своей? Но ощущение кажется приятным. Черный макет меняется. Вырисовывает каждую черточку на изогнутых, не самых ровных стенах. Отражает каждую кочку на полу, огибает каждую дверь, слабым свечением указывает, где в коридоре находится свет. Неожиданно, но Лей безумно рад изменениям. Значит, он сдвинулся с мертвой точки, а это какой-никакой результат. Сознание пытается что-то подсказать, но в этот раз убийца отказывается к нему прислушиваться. Воображение слегка разыгралось, да и улица, коридор, какая разница, где разбираться с этим существом? Разве могло оно здесь оказаться? Вероятность, что едва дотягивает до парочки процентов. Без подсказки это место никто не найдет. Лей убьет всё, что позволило руководству посчитать его некомпетентным. Всех, кто заставил верхи обратить внимание не на него, а на другого. Что Лей при себе имел? Одну рукоять с дымом, еще несколько десятков обычных… уже на одну меньше, что была брошена в надежде заткнуть неизвестного крикуна, и последняя, в трупе, падающем неподалеку. Эту рукоять вырвал. С нее начнет. Ей отвлечет. Стучание шагов линиями расчерчивает передвижение, отражается по полу, эхом гуляет по стенам. Над головой прозвучал первый взрыв. Над головой, потому что Лей вовремя уклонился. Слишком банальная атака, убийца пережил ее и увернулся уже неисчислимое количество раз. Макет коридора обозначает неровность, щедро накидывает на пол под взрывом камней. Лей швырнул кинжалы в потолок, после. Каждой клеткой тела ощутил движение мелких осколков, осыпающихся с тех мест, где раньше были лампы. Обеспечил себе преимущество. Лею свет не нужен, а вот с существом может сыграть злую шутку. Услышал свист. Эту атаку он тоже изучил. И как уворачиваться понял тоже. Уперся ногами в стену. Бегать же можно не только по полу? Швырнул несколько кинжалов существу в лицо. Те застывают в воздухе, не дотянувшись до цели. Свист в ушах отражает набранную скорость. Лей почти резанул врага по шее сбоку. Тот отошел всего на шаг, и вот уже владеет ситуацией лучше него. Лей отталкивается от стены, берет выше. По стене волной проходит взрыв, отражается вдалеке. Убийца замечает знакомый жест, но прежде чем существо успевает махнуть вверх ладонью, швыряет удерживаемый кинжал тому в руку. Лезвие крошится, кажется, существу смешно, но Лей выигрывает секунду. Еще одним сорванным кинжалом бьет в потолок, упирается рядом с застрявшим лезвием ногами, отскакивает в сторону. Новая атака кривит макет, вносит на рисунок новые разрушения. Стена смягчила Лею падение, почти скатила по себе. Позволила безболезненно приземлиться. Из потерь – небольшая царапина у колена. Реалистично болезненная царапина. Враг швырнул рукояти без лезвий Лею в ноги. Нарочно не уничтожил до конца, издевался. Небольшая подсказка поменьше разбрасываться оружием. Кинжалы убийцы могут выдержать многое, но не такой напор силы. Его ответом послужил треск еще пары лопнувших ламп. Лей ухватил движение каждого летящего копья. Все пропустил мимо себя. В полете поймал один из разбивших лампы кинжал и крепко сжал. Осколки путаются в волосах, царапают по голове. На удивление отметил, спустя столько молчаливых избиений Лея, существо впервые раскрыло рот, словно что-то говорило. Стены на секунду окрасились в серый, каменный цвет, после чего снова приняли привычный черный. Помимо пытающихся достать нападений, видел волны от шума, но не мог разобрать и слова. Или его просто не интересовало, что этот ублюдок там говорит. Уловил момент, сорвался навстречу, лезвием отклонил одно из копий в сторону. Он уже начинает понимать, как они работают и это приносит невероятное моральное удовольствие. Существо кажется чем-то недовольным. Лей продолжал наблюдать волны. Эта вот звучала с вопросом. Слабое недоумение, последовавшее после, чуть не стоило врагу целости горла, а затем и менее покрытого треклятой защитой плеча. По одним губам Лей разбирает бесслышное «Оу». Лей его убьет. Лей слышит множество последовавших на наглость атак. Он уворачивается от каждой из них. Размашисто вбивает лезвие в землю с такой силы, что дрожит каждая изображенная на макете линия. А ведь собирался вбить его в существо, печально, не попал. Тот успевает отойти. От встречных копий уклонился – откатился. Движется отступившему врагу навстречу, пригнувшись почти до земли. Это позволяет не лишиться головы. В этот раз ему не уйти. Лей снова почти задел. Существо… словно дразнит, позволяет подходить критически близко. А после бьет в ответ. Убийца поздно заметил еще большее число копий, все направлены на него одновременно. Не выходит должным образом подсчитать, сколько их. Приходится рассчитывать на собственную реакцию и инстинкт. Лея прокатывает по земле. Задело по плечу, ноге и боку. Не критично, но снова больно, до подкатывающей к горлу тошноты. Старые, еще не затянувшиеся толком раны тоже начинают выть. Убийца попытался прижать ладонь к самому больному боку. Не ощутил прижатой ладони. Ее нет, точно. Существо выглядело всё более раздраженным. Это была чистая случайность. Это не потому что Лей не смог уследить за всем тем количеством копий. Он просто отвлекся. Снизу снова что-то громыхнуло. Громыхание казалось неправильным. Следующие неслышные слова звучали уже с угрозой. Лей швырнул в существо кинжал, удерживаемый в руке. Отскочил подальше, как услышал ожидаемую дрожь под ногами. Уперся в землю одной ладонью, потому что второй не хватало. Услышал звон сбитой им атаки. Опять начинал теряться от бесконечного громыхания со всех сторон. Пожертвовал еще парой кинжалов. Врагу пришлось выбирать, атаковать дальше или остановить удар. Ожидаемый выбор в пользу последнего варианта. Два лезвия… не осыпались, так и остались между вражеских пальцев. После эти лезвия, отправленные обратно, чуть не застряли уже у Лея в голове. Еще один кинжал вовремя воткнулся у существа рядом с ногами, рукоять заполыхала. Врага скрыло туманом. Лей услышал подобие одиночного кашля. Видел того идеально… Преимущество не помогло. Даже в темноте, неспособным видеть из-за дыма, враг заметил лезвие, остановил выпад, схватив Лея за кисть. Воздух вокруг угрожающе звенел. Убийца пнул-уперся в прикрывшую, будто специально подставленную существом ладонь, оттолкнулся подальше. Ногу обожгло. Скользит слишком далеко. Вбивает кинжал в серый камень. Что-то молниеносно проносится рядом. Лей вложил все свои силы в попытку не отстать, вовремя развернуться, но поздно понял ошибку. Существо неподалеку, дальше по коридору, знакомыми движениями, как за нить, дернуло что-то у убийцы за спиной. А после Лей услышал, как хлюпает разорванная плоть. Слабой волной звука отзываются треснувшие от удара ребра. Копье прошло насквозь и бережно растворилось, оказавшись в руках своего владельца. Не задело убийцу в сердце, но попало недалеко. Он услышал свист, но после, спустя несколько мгновений. С опозданием. По телу пробежал непривычный холод. Сбилось дыхание, начал душить кашель от невозможности нормально вздохнуть. Лей прикрыл рот рукой, почувствовал кровь. Черный мир поплыл. Существо безразлично выпрямилось, снова что-то сказало, и развернулось. Собиралось уйти. Лей заставил себя сосредоточиться. Сколько подобных атак он уже переживал? Ему уже не впервой. Ха, да такое мелкое ранение ему нипочем! И не такое переживет. Проконтролировал, выбрал прерывистому дыханию нужный темп, какой бы не вызывал невыносимый дискомфорт. Отогнал настигающий холод. Черный мир пришел в норму, более того, стал четче. Лей еще может продолжать. Нагнал ублюдка, когда тот уже успел сделать пару шагов прочь. Лей еще не сдался. То, что он ранен, еще ничего не значит. Даже если ему придется выложиться по полной, он всё равно найдет то, что ему нужно. Узнает, и если сам не убьет, то доложит о слабости руководству! Заставил существу вернуть серьезность. Почти попал в ногу. Почти попал в голову, в глаза, в горло. Увернулся от десятка лезвий, почти от каждого удачно. Очередное нападение выбило кинжал, сжатый в ладони. Хватило всего мига, какой Лей потратил, чтобы сорвать очередной кинжал. Насквозь, с знакомым хлюпом, прошло еще одно копье. Рядом с первой раной образовалась вторая. Вызвало только злобу. Пара полос макета проходит по изображению существа. Слишком скачкообразно. Нападает сонность. Времени не хватает. Вся жизнь Лея состояла в том, чтобы просто показать, что он достоин работать в Союзе. Для этого убийца выполнял задания идеально точно, никогда не оставлял свидетелей, никогда не оставлял информаторов или просто случайно вовлеченных. Возможно, частично, но за столь долгое время он привязался к Организации, со всеми ее недочетами, поэтому хотел принести пользу. Лей боролся за нее, потому что считал каким-никаким домом. И он еще не закончил. Остановиться сейчас, ничего не добившись, Лей не может, потому что этот тип опасен, не только для убийцы, но и для Организации. Нашел силы прийти в себя невзирая на то, что едва мог контролировать ослабевшее тело. Смог еще несколько раз увернуться. Целился в голову. Угодил в захват. Удерживал желание уснуть лишь оттого, что не хотел разочаровать. Убедить в своей бесполезности еще больше. Сжал лишь сильнее, перевернул лезвие, чтобы вонзить во вражескую руку, даже невзирая на возможность порезать себя. По врагу не попал, тот вовремя отпустил, а вот себя порезал. Плевать. Начал махать перед собой, наугад, потому что почти перестал различать отдельные звуки. От третьего попадания чуть не сгибает пополам. Кружится голова. Шум сливается в единый хаос. Всё ближе подбирается тьма, но не спешит перемотка. Шатается, опадает макет, Лей слабо улавливает серость коридора. Но всё еще отказывается признать, что по настоящему проиграл. Заставил себя шагнуть в сторону врага. Нет сил даже как следует покашлять. Еще шаг. Не слышит биения собственного сердца. Не может больше стоять. Отдаленно понимает, что это значит, но не хочет принимать действительность. Возможно, Лей просто слишком устал. Перенервничал. Поэтому сейчас чувствует себя не очень здоровым. Он повторит попытку после, когда это состояние отступит. Когда не будет настолько тихо и пусто. Этого существа не должно было оказаться здесь. Тот ни в одной из вероятностей не смог бы так быстро найти это место. Если бы кто-то не подсказал, где искать. А последним его видел только третьегодка... Во всем виноват проклятый третьегодка. Убийца больше не шевелился, и, что-то подсказывало, никогда больше не сможет. Наверное, врачебное чутье. Да и разбитая вхлам грудная клетка как бы намекала. Труп. — Рвения к уничтожению других у тебя хоть отбавляй. Вот же, дикий какой. Франкенштейн ведь шел, никого не трогал, крикуна с фингалом тащил за собой. Угрожал правда, что если тот обманет – пришибет. Но что поделать, по-другому никак. Эти по-другому не понимают, только через страх. А тут данный псих, с военным за компанию. И вроде началось всё более-менее спокойно. Добропорядочный сотрудник Союза, вооруженный огнестрелом, добропорядочно уточнял, кто Франкенштейн такой, любезно направляя в его сторону автомат. А после убийца как с катушек слетел. Нервы зашалили, что ли? Ненормальный взял, и сам же зарубил военного, хотя тот нарочно прикрывал убийцу собой. Видно, тот знал, модифицированный ранен, проявил благородство. На свою голову. Одного трупа убийце показалось мало, поэтому следом тот позарился на провожатого Франкенштейна. Пытался прирезать, но с расстояния. Не смог лишь благодаря безупречной реакции ученого, что поймал кинжал в полете. Провожатый отплатил за спасение шкуры тем, что под шумиху свалил, пока модифицированный пытался прирезать Франкенштейна. Освободил, так сказать, важную должность, оставив под рукой довольно необычный экспонат на замену. Обстоятельства выходили не лучшие, но и не из худших. Франкенштейн какое-то время пытался «уговорить» убийцу сопроводить, как и полагается милосердному человеку, даже предлагал сохранить тому жизнь (но не целостность организма, само собой), на что только ради Мастера не пойдешь… Но довольно быстро выяснилось некое «но». Убийца его полностью игнорировал. Или не так. Не слышал. И лишь тратил драгоценное время. Всеми возможными способами приближал собственную смерть, но отказывался окончательно умереть. Убийца уворачивался от тех атак, что в прошлый раз хватило, чтобы убийцу утихомирить. Не помер от первой попавшей, убийственной атаки, после того, как терпение кончилось. И после второй тоже, хотя бил Франкенштейн точно. Утихомирился лишь с третьего раза, от прямого в сердце, и то еще пытался утянуть ученого за собой. Возникало впечатление, тот был чем-то одержим, некой идеей. Пытался что-то доказать или добиться с таким отчаяньем, что готов был умереть. Чего, в итоге, и добился. Эта одержимость вызвала даже толику сочувствия. И опасение, что если скормить такого копью, оружие совсем озвереет. Поэтому Франкенштейн позволил убийце просто исчезнуть. Еще подобное заставляло порадоваться, что с этим убийцей расправился именно Франкенштейн, у остальных, с таким живучим, могли возникнуть проблемы. Также, не меньше, оно призывало утихомирить собственный пыл, не то так недолго и самому потерять голову. Чтобы найти Мастера, требовался холодный рассудок. Тем более сейчас, когда ученый снова не в курсе, куда ему идти. Один провожатый помер, другой сбежал. Кругом однообразные комнаты, с кроватями, но до потолка захламленные. Хоть ходи и стены выноси, чтобы искать стало легче. Над головой голос Тао призывал всех рабочих отправляться по домам. Франкенштейн не без гордости отметил дар убеждения своего сотрудника, мысленно похвалил за способность находить важные помещения на огромных объектах. Даже задумался, давно ли выплачивал премию. А после фразы «шеф, на два этажа вниз» и вовсе почти за всё хакера простил.