***
/Белый/ \Жёлтый\
― Визл, сука, открывай! \Сломай эту чёртову дверь. Всё равно от картона больше толку будет, чем от этой гнилой деревяшки.\ Уэйд припёрся к бару в обед ― в худшее время для подобных затей. Всю ночь ему снилось расчленённо-кроваво-паучье порно, и Белый подсказал, что нужно бы отвлечься работой. Прошлым днём с заказами была напряженка, поэтому Дэдпул и вышел на охоту так поздно ― выбора особо не было. В дневных убийствах было куда больше веселья. Азарта. Ночью убить может любой дурак с перочинным ножом, а вот среди бела дня... Эта работёнка для профи вроде Уэйда. А ради чего же он вообще этим занимался тогда, если не ради веселья? В его поганой жизни было не так уж и много развлечений. Будь его организм восприимчив к наркотическим веществам, он бы не слезал с иглы. ― /Иглы уже не в моде. Спроси какого-нибудь трудного подростка, чем ширяется нынешняя молодежь./ Ты уверен, что это нужное слово? /Господи, только не говори, что так уже тоже никто не выражается. А что, лучше сказать "вмазывается"?/ Это ещё хуже, ― фыркнул Уэйд, оглядываясь по сторонам. На смежной улице было полно народу, но вряд ли кто-то из них заметил, как кто-то в полумраке подворотни говорит сам с собой. Уэйд с тоской оглядел прохожих: все, как один в лёгкой летней одежде. Кто в платьях и сарафанах, кто в футболках и шортах. Если раньше Уэйд в толпе выглядел просто несколько странно и устрашающе, то теперь он был настоящей белой вороной. В джинсах, толстовке и перчатках он выделялся так же, как если бы нарядился в лягушонка Кермита. И то, возможно, к нему было бы куда меньше вопросов. Это же всё-таки Нью-Йорк. Но он был вынужден обливаться потом, если не хотел, чтобы на него смотрели все кому не лень с отвращением и презрением, как обычно это и бывает. ― \Бога ради, Уэйд, если этот сучонок там, разденься догола и залезь прямо в его холодильник.\ Не успел он закончить, как за дверью послышалась возня, затем щёлкнул замок, и Визл открыл. ― Это ты, ― устало вздохнул он, пропуская Уэйда внутрь. ― Что за лихо тебя принесло на этот раз? ― Скучно, ― брякнул тот, заходя в бар и по-хозяйски осматривая содержимое полок за стойкой. ― Вчера всё через жопу пошло. Хочу сделать работу нормально, вот и подумал, может у тебя кто-то есть на примете. ― За последние двенадцать часов новых заказов не было, ― пожал плечами Визл и уселся на барный стул. ― Что было вчера? Уэйд пожал плечами и схватил с полки бутылку виски, бесцельно вертя её в руках. ― Наша команда суперов в разноцветных трусишках подослала ко мне няньку с прибабахом. Так что Лекс в полиции, ― брякнул он, устало вздыхая. Воспоминания о прошлой ночи засели на задворках сознания с шершавым привкусом разочарования. ― Он жив?! Визл никогда прежде не смотрел на Уэйда так удивлённо. Он, кажется, даже не заметил, как его рука легла в какую-то липкую лужу. Уэйд снова пожал плечами, стараясь выглядеть максимально непринуждённо. Он зашёл в подсобку и вынул из холодильника бутылку пива, прикладывая её к разгоряченному лбу. ― Задание было: сорвать сделку. Я сорвал. То, что при этом померли не все ― не моя проблема. ― Под "не все" ты подразумеваешь кого-то помимо Лекса? ― настороженно спросил Визл, выпрямляясь на стуле. Белый как-то странно фыркнул. Будто не имеет к произошедшему никакого отношения, и всё это ― вина Уэйда. ― Всё окей, это уже моя забота, ― отмахнулся Уилсон, прокатывая прохладным, влажным боком бутылки по щеками. ― Но ты если что... смотри по сторонам почаще, ― добавил он практически издевательски. ― Блять, Уэйд, только не говори, что тебя видели люди Фиска!.. Теперь ты не то что денег не получишь, ты мне, сука, ещё доплатишь за дополнительный геморрой в заднице. Ты и так постоянно приводишь ко мне на хвосте всякую срань, но это ― уже перебор. У каждого сотрудничества есть рамки. Так что, если его шайка придёт ко мне вымогать информацию о тебе, не обессудь, что я тебя тут же с потрохами выдам. Мне моя, блять, жизнь ещё дорога. ― Ого, вот это супер, ― удивленно поднял брови Уэйд, отгибая ворот чтобы охладить шею той же банкой. ― /Мы всегда знали, что он проныра, но то, что ещё и крыса ― это открытие./ \Я помечу в своём дневнике суперпредательств, что этой суке доверия нет.\ Уэйд хотел расспросить Жёлтого про дневник, но его отвлёк любопытный взгляд Визла, прикованный к его шее. ― Чё, ёпт, так давно это дерьмище не видел, что аж не оторваться? ― раздраженно фыркнул он. ― Хотя по-моему это должно не так работать. /Если только он не хочет отомстить за Фиска, блеванув тебе прямо в рожу./ ― Ты встретил соулмейта? ― просто проронил тот, делая вид, что ему срочно понадобилось что-то в мобильном. ― /Чё?../ Уэйд сорвался с места так быстро, что на секунду всё перед глазами закружилось. Он ворвался в туалет, хлопая дверью о стену, и остановился у потёртого старого зеркала. Дрожащие пальцы отогнули ворот и... Он увидел: это действительно было, на самом деле, не во сне, не галлюцинация. Метка на шее окрасилась в тёмно-лососёвый оттенок. Она потемнела. Уэйд встретил свою родственную душу и даже не заметил. ― \Господи, блять, прикинь если это Лекс.\ Уэйд молча смотрел на своё отражение, вглядываясь в контуры колючего пятна. Предположение Жёлтого, хоть и имело смысл, но звучало слишком маловероятно, поэтому тут же последовало следующее. ― \А что, если это славный паренёк из центра,\ ― промурлыкал Жёлтый, но Белый оказался более пессимистичным. Как всегда. ― /Или, боже упаси, этот идиотский Человек-паук./ \Или тётушка Питера!.. хотя нет, тогда метка бы потемнела раньше. Тогда и он сам не подходит!\ ― разочарование кольнуло прямо меж рёбер. ― Ты же не думал, что это правда может быть кто-то вроде него, ― пробормотал Уэйд, задирая ворот обратно. Над чёрной маской горели льдом голубые глаза. Несколько секунд он простоял глядя на себя, молча. Голоса чутко сохраняли тишину. На секунду он увидел себя прежним: с ровной кожей, пышной копной волос и густыми бровями. Он опустил маску на шею, открывая две шершавые полоски, бывшие некогда его губами, которые хоть кто-то целовал. Глаза без ресниц на мгновение схлопнули веки, отбрасывая прочь жжение, подбирающееся к слезным каналам. ― Да, похуй, ― бросил Уэйд, оттолкнувшись руками от раковины. Он вернулся в бар, открыл банку пива и залпом осушил её. Визл пристально на него смотрел. ― Я заплачу́, ― глухо отозвался Уэйд, усаживаясь прямо на стойку. ― /Наш соулмейт наверное в штаны наложил при виде тебя. И ты его никогда больше не увидишь./ Молчи, ― пробурчал он. ― Я молчу, ― пожал плечами Визл, вставая и берясь за метлу, скорее всего просто чтобы занять чем-то руки. ― Я не тебе, ― вздохнул Уилсон и достал из кармана телефон. Смотреть на друга сейчас было невозможно. Он только надеялся, что Визлу хватит такта не спрашивать его ни о чем. ― /Как будто тебе есть с кем ещё это обсудить. Может он и крыса, но он, по крайней мере, наш друг./ Конечно, Белый был прав. Уэйда бесило, что он всегда был прав... кроме, разве что, тех случаев, когда он нашептывал ему изнасиловать кого-то. Он не отрицал, что иногда его плотское желание настолько переполняло его, что мысли просто... просто наполнялись всяким дерьмом, и в голове стучали слова, которые он никогда бы не произнёс вслух. Но в основном голоса всегда лишь озвучивали то, что и так было в его мозгу, и зачастую напоминали Уэйду о его принципах или идеях, становясь не такими уж и бесполезными и надоедливыми спутниками. ― /Блять, ты только подумай, что почувствует наша родственная душа, когда узнает, что ты ёбнутый на всю башку,/ ― простонал Белый с небывалым весельем в тоне. ― /Лучше б тебе не рождаться было вообще нахуй, чем всем так жизнь портить, Уэйд. Пиздец, ты просто больной, наглухо отбитый придурок. На что ты, блять, вообще надеешься? Так и будешь до конца своей жизни передёргивать на того, с кем у тебя нет ни единого шанса! Ты просто жалок, Уилсон. Даже Ганнибал больше заслуживает счастья, чем ты./ Он и в этот раз оказался прав. Уэйд сжал зубы и прикрыл глаза, клокоча от ненависти. Он вдохнул поглубже через нос, стараясь не слушать, что продолжал нашептывать ему этот засранец в голове, но он был безжалостен и с радостью напомнил ему обо всех его грехах. ― Кхм... ― Визл неловко прокашлялся, привлекая к себе внимание. ― Я, думаю, пойду домой. Я тут уже со всем закончил, и... меня Сэнди ждёт. Так что... я тебе напишу, когда появится заказ, лады? Уэйд промычал нечто утвердительное и не говоря больше ни слова спрыгнул на пол, натягивая маску обратно на нос, и вышел из бара, даже не прощаясь. Этот день, определенно, не станет лучшим в его жизни. Худшим, конечно, тоже. Белый будет доставать его бесконечно долгий час, пока Уэйд не дотащит их до квартиры на другом конце Нью-Йорка, которую купил как раз ради таких случаев. И если необходимо выждать очередную жертву в этом районе. Он понадеется, что шумные улицы города заглушат мысленный монолог, но это не поможет. Люди будут врезаться в него, не смотрящего перед собой, ругаться и материться, но Уэйд едва ли обратит внимание. Он только будет думать, как бы ему дожить до момента, когда найдётся для него работа? И неподъемная тяжесть в голове пропадет только, когда свинцовая пуля войдёт в висок и пронзит его насквозь, вышибая сознание на несколько блаженных минут. И снова.***
Гарри разбудил Питера звонком в дверь, сопровождаемым непрерывным нервным стуком. Он всегда был по-капризному нетерпелив. Особенно, когда они были детьми, и ему всегда было жизненно необходимо получать всё, что захочет, здесь и сейчас. И когда он повзрослел и начал потихоньку становиться тем бизнесменом, которым растил его отец, это нетерпение обрело несколько иную оболочку. Гарри не выносил проступков подчиненных и работы вполсилы, а также когда кто-то опаздывал. Но Питеру он это готов был простить. На пороге тесной квартирки Паркеров младший Озборн выглядел чужеродно. Будто кто-то съел йогурт и случайно поставил пустой стаканчик в раковину, а серебряную ложку бросил в мусорное ведро. И хотя дом у них был чистый, одетый с иголочки Гарри казался действительно чем-то вроде несчастной ложечки, несправедливо попавшей не туда, куда надо. Но от вида его лица на сердце у Питера потеплело, и он загнал глухую боль поглубже, накрывая мягким предвкушением от встречи. Казалось, что они давно не виделись. Эта ночь продлилась целую вечность, создавая ощущение, что день его рождения был вовсе не вчера, а два, три дня назад, может и неделю. Питер вспоминал всё, что происходило до того, как он облачился в костюм Человека-паука прошлой ночью, мутно, как в тумане, ведь всё будто потеряло смысл. Он пытался вспомнить хоть одну положительную эмоцию, которую у него вызвал Дэдпул, а в голове было лишь то, как он изо всех сил пытался держать себя в руках и быть дружелюбным. Зачем-то. ― Хочешь надеть это? ― насмешливый голос Гарри донёсся до Питера, словно через стену. Он вдруг обнаружил себя, облачающегося в свитер. Откуда он вообще его достал?.. ― Эм-м, нет, ― неловко хихикнул Питер, убирая его в шкаф. ― Я просто задумался. Гарри с улыбкой оттолкнулся от стены, к которой привалился плечом. Его глаза на мгновение блеснули в свете солнца, бросившего на них свой луч, когда он подошёл ближе и с интересом оглядел узкие полки. Питер, вдруг спохватившись, прикрыл ещё не заживший шрам на животе. Он оглядел в зеркале раненное плечо, но там следа уже практически не было видно. ― Думаю, это подойдёт тебе куда лучше, ― фыркнул Гарри, выуживая из шкафа футболку с Биллом Найем. ― Научный парень! Прям, как ты, Пити. ― Да, ты будешь в гуччи, а я в детской футболке, ― рассмеялся тот в ответ. ― Отлично придумано! Гарри без лишних слов стянул с себя рубашку и вынул первую попавшуюся футболку Питера. Принт с гибридом кота и ящерицы смотрелся на наследнике одного из богатейших людей страны довольно странно. На улице, особенно в Квинсе, на него глазели, как на неземную диковинку, выставленную на витрину, и Питер, не привыкший привлекать столько внимания, не будучи Человеком-пауком, уже пожалел, что позволил Гарри выйти из дома в его одежде. Дело было даже не в том, что никто не ожидал увидеть публичную персону в повседневном образе, просто Озборны всегда воспринимались у публики как исключительно консервативные и сдержанные люди, которые не то что футболки не носят, а вообще пешком не передвигаются, лишь исключительно на частных вертолетах или бронированных авто. Но такое внимание, похоже, смущало только Питера. Гарри двигался по улицам лёгким шагом, осматривая дома вокруг, и с живым интересом отмечал изменения, которые настигли район за то время, пока он жил в Европе. Был уже полдень, когда они отправились гулять по городу, и становилось слишком жарко, чтобы не зайти в прохладное кафе. Гарри выбрал неприметную забегаловку с тусклым освещением, где, честно сказать, было страшновато заказывать что-то посерьёзнее чипсов, но зато там его не мог найти отец. ― Так, как там наша школа? ― с ироничным видом спросил он, болтая соломинкой в стакане. Он сидел, расслабленно откинувшись на кожаную спинку диванчика, где они устроились, и смотрел на Питера исподлобья, почти издевательски. ― С тех пор, как ты уехал, почти ничего не изменилось, ― пожал плечами Питер. ― А что, соскучился? Гарри встретил его вопрос, как Паркер и ожидал, ― с толикой смущения и раздражения, потому что его чувства были раскрыты против его воли. Наклонив голову на бок, он уткнулся взглядом в пыльную поверхность стола и фыркнул. ― Что же, это так странно? К их столику подошёл официант, поставил между ними большую плошку картошки фри и, задержав на Гарри любопытный взгляд, удалился. ― За что мне в Англии держаться то? За одноклассников, которые продадут твои голые фото за мнимую известность? Или за этот климат, в котором легче утопиться в ближайшей луже, чем пережить неделю бесконечных ливней? Нет, Пит, если отец хотел меня наказать этой поездкой, то у него получилось. А теперь ещё и колледж... ― Там же? ― удивился Питер. Гарри поджал губы и отвернул лицо к залу, где сразу несколько официантов стояли у барной стойки, чтобы как бы невзначай сфотографировать их столик. ― Зато все девушки там ― мои, ― проронил он уже гораздо более веселым голосом. ― И что же, твоя... родственная душа будет жить в неведении, пока ты не вернёшься в страну? Или... Погоди, она вообще из Америки или... ― Оттуда, ― Гарри не дал ему закончить. ― Она одна из этих, ― многозначительно произнес он, но видя, что Питер не понимает, пояснил. ― Жаждущих продать мою задницу прессе. Повезло хоть оказаться дальше чем в двух метрах от неё ― метка не потемнела. А так она могла и заметить неладное. Удивительно, что она по форме до сих пор не вычислила, но раз она так меня ненавидит, что готова продать... может это осознанный самообман. Не знаю, что это за тупость такая. Я начинаю думать, что люди не так понимают метки. Может, это человек, которого надо за сто миль обходить, а не проводить с ним всю жизнь, ― проворчал Гарри, закидывая в рот картошку фри и тут же морщась от её вкуса. ― Ты вот тоже тому пример. ― Странно. Разве в той школе не учатся такие же богатеи как ты? Зачем им сливать тебя, если они сами в той же лодке? ― Плохой пиар, тоже пиар. Я думаю, они были бы рады, отомсти я им ― столько подписчиков в инстраграме прибавится! Питер усмехнулся, но не понял до конца мотивацию этих людей ― у него профиля в инстаграме вообще не было. Хотя он иногда думал стать "личным фотографом" Человека-паука, и попробовать на этом заработать, потому что в "Дэйли Бьюгл", где он видел вакансию, предлагали жуткие гроши, (а судя по репутации Джей Джона Джеймесона прибавок и премий от него ждать не приходится) и он сможет заработать те же деньги на своём аккаунте и при этом не иметь дела с этим скрягой. Время близилось к трём, когда они наконец вышли из того клоповника, который амбициозно назвали рестораном, и пустились и дальше топтать пыльные улицы Нью-Йорка в поисках развлечения. Гарри не мог не затащить его в "Старбакс" и не купить ему громадный стакан карамельного фраппуччино, буквально угрожая выбросить напиток, если Паркер не согласится принять подарок. И посасывая приторно-сладкую жидкость через пластиковую трубочку, Питер чувствовал себя на удивление довольным своей жизнью. Они спорили с Гарри о необходимости проходить некоторые предметы в ходе обучения в Университете и о том стоит ли это образование вообще того, пересекая квартал за кварталом, находя всё новые и новые места, в которых они никогда не бывали. Питер вспомнил об одном дворе, сплошь расписанном граффити, который видел несколько раз, пролетая мимо на паутине, и повёл друга показать, предполагая, что тот наверняка захочет пополнить ленту своего инстаграма несколькими автопортретами на фоне креативно разукрашенных стен. ― Нет, Питер, ты правда думаешь, что, проходя стажировки в двух крупнейших компаниях страны, тебе всё ещё необходимо учиться у Коннорса? ― вздыхал Гарри, когда они вышли на широкий проспект, находящийся в нескольких минутах ходьбы от Центра. ― Если бы ты у нас работал, ты бы общался с Октавиусом так же тесно, как с родной тёткой, а он даст тебе те же знания, но в более короткий срок, да ещё и с практикой. ― Да так уж те же, ― фыркнул Питер, опуская на нос солнечные очки. С его светочувствительностью летняя жара была худшей погодой для прогулок. ― И почему я не могу заниматься и тем, и другим? Плюс, я не стажируюсь в Оскорпе, а даже если бы и да, то никто не пустит меня брататься с Отто Октавиусом, как только ты уедешь из страны, Гарри. Он протянул руку, чтобы остановить друга, не замечавшего красного сигнала светофора, и с тоской и лёгкой тревогой проводил глазами, пронёсшийся мимо полицейский автомобиль с включенной сиреной. ― Ты сам говорил, что ЭмДжей нужно съехать из дома, а тебе нужны деньги, чтобы снимать с ней жильё, ― проворчал Гарри, не замечая отстранённости друга. ― Если ты будешь и учиться, и работать там, где тебе платят гроши за чёртову уйму потраченного времени, то когда ты собираешься совершать свои гениальные открытия? Когда я последний раз проверял, в сутках было по-прежнему двадцать четыре часа. Паучье чутье странно зудело, расползаясь мурашками по левому плечу. Питер огляделся, выискивая причину беспокойства, и нахмурился, поднимая очки наверх. Гарри легко дёрнул его за руку, когда загорелся зелёный, и пошёл вперёд, но Питер едва волочил ноги. Чутьё пробежало дрожью сквозь всё тело. Вокруг были десятки людей, и Паркер не мог понять, кто именно мог представлять для него угрозу. Мимо сновали неясные силуэты, гудок нескольких автомобилей в десятках метрах от пешеходного перехода больно ударил по ушам ― кто-то перешёл улицу в неположенном месте. Взгляд Питера перепрыгивал с одного незнакомого лица на другое, а на руку, напряженно сжавшую стакан с остатками кофе, выплеснулась волна подтаявших взбитых сливок. ― Пит? Встревоженный голос Гарри звучал где-то не здесь. Глаза Питера вдруг упёрлись в сутулую высокую фигуру в толстовке с накинутым на голову капюшоном. Он схватил Гарри за руку, отдалённо понимая, что возможно сжимает её слишком сильно. ― Это он! ― вскрикивает Питер и вдруг бросается следом за удаляющейся фигурой, утягивая за собой и Озборна. Они перебежали через дорогу на последних секундах мигающего зелёного, проталкиваясь через толпу. ― Кто он?! ― голос Гарри звучит почти испуганно. Наверное, со стороны Питер выглядел дико. ― Он! ― громогласно повторяет тот, останавливаясь, чтобы посмотреть другу в глаза. ― Мой убийца. ― Соулмейт? Так давай, беги! Догоняй и поговорите с ним, ― Гарри подтолкнул его в сторону, а сам остановился у ближайшего рекламного щита, показывая своей позой, что с места он не сдвинется. Питер, как ошалелый, обернулся, выискивая гигантскую фигуру Уэйда Уилсона. Дэдпула. Тот стремительно удалялся вглубь города, выглядя свирепым чёрным зверем среди ярких и свежих ручьев снующих людей. Широкая полоса его плеч сконфуженно качалась при ходьбе, будто руки, спрятанные в карманы, свело в кулаки отчего-то. Голова Уэйда была низко опущена, а шаг выдавал некоторую нервозность. В мыслях Питера вдруг проносится: Дэдпул опасен, он погружен в себя, и если Человек-паук не хочет случайно выдать себя чрезмерно-ловкой реакцией в случае чего, ему необходимо дать о себе знать очень аккуратно, чтобы инстинкты наёмника не сработали, и он не напал. Он бежал за ним легкой поступью, чтобы тот не услышал. Дэдпул остановился у очередного перехода, забито оглядываясь по сторонам, и Питер на мгновение тоже замер. Логически всё было верно ― этот человек опасный убийца, и он должен быть с ним осторожен не смотря ни на что, но... всё же в голове ещё не померкли воспоминания о том Уэйде, который прятал лицо под маской и отворачивался, едва замечал любопытный взгляд. Бешеный ритм Нью-Йорка подгонял других, а для Питера время будто замерло. Секунды растянувшиеся троекратно, он успевает только сделать вдох и сделать выдох, когда массивная фигура делает следующий шаг на дорогу. Остается только несколько метров, и Питер преодолевает их в два широких прыжка. ― Уэйд! Его голос показался ему чужим. Слабым, испуганным и совсем не тем, излучающим дружелюбие, который был у него прежде. Уэйд вздрогнул всем телом, но, не оборачиваясь, двинулся дальше, думая, видимо, что зовут вовсе и не его. Прежде, чем вспомнить о собственный предостережениях, Питер выкидывает руку вперёд, хватаясь за мощное предплечье. ― Уэйд, привет, ― неловко вскрикивает он. Тот останавливается и пристально смотрит на его пальцы, сжимающие крепкие мышцы. Оборачивается и, кажется, не рад встрече. Глаза в пространстве между маской и капюшоном остаются отстранёнными и до странного глубокими. Дэдпул отступает обратно на тротуар, вперившись взглядом в лицо Питера, и тот наконец его отпускает. ― Ну что за день, скажите на милость? ― воскликнул он весело. Так весело, что Питеру показалось, что тон его вовсе не был искренним. ― Добрый эльф-проводник! ― Эльфы повыше, ― усмехнулся Питер в ответ. ― Смотря какие, ― заметил тот с видом знатока. Его глаза забегали по лицам проходящих мимо людей. Питер не видел, но чувствовал это кожей ― они смотрели. Им было интересно. Любопытно, с кем этот молодой человек ведёт беседу? Кто скрывается под тонной одежды? Паркер надеялся, что Уэйд правильно его поймёт, когда подхватывал его под локоть и отводил к другому краю тротуара, за рекламный щит. Он продолжал улыбаться, но в сердце замерло ожидание. Уэйд, похоже, не только понял его, но и остался благодарен. Что-то в его взгляде смягчилось, когда он вдруг спросил: ― Что же, тётя снова попросила отвести меня куда-то? ― Ага, до роковой горы, ― фыркнул Питер, забрасывая стаканчик с остатками кофе в ближайший мусорный контейнер. ― Я... эм, просто хотел узнать, как дела? Не каждый день встречаешь в Нью-Йорке приятного человека. Господи, зачем он это сказал... Скулы так и свело от железных тисков, не дающих улыбке в ужасе угаснуть. В выражении глаз Уэйда он увидел немое сомнение, но тот, вроде бы, даже улыбнулся. ― Всё вроде норм, ― брякнул он, пожимая плечами. ― Ходил к твоей красотке-тёте. ― О, ― только и смог выдавить Питер. Должно быть Уэйд заметил, что его метка тоже потемнела. Лицо Питера, кажется снова багровело. По-крайней мере ему вдруг стало в десяток раз жарче, и щеки горели, как никогда. Вряд ли слова тёти Мэй понравились Дэдпулу. ― Так значит... любишь женщин в возрасте? ― неловко бросил Питер, переминаясь с ноги на ноги, избегая смотреть ему в глаза. Уэйд прыснул. Он рассеянно почесал нос сквозь маску, глядя куда-то в сторону, и ― чёрт возьми ― выглядя совершенно иначе, чем секунду назад. Выглядя как-то... непривычно мягко и едва ли не счастливо. ― Ты сам-то сходил уже? ― спросил он, глядя на него улыбающимися глазами. Питер замер. Несмотря на систематические увёртки и ложь в течении последних трёх лет, врать он всё равно не умел очень уж ловко. Он старался придать себе непринуждённый вид и коротко пожал плечами, скрещивая руки на груди. ― Да, сходил вчера, ― проговорил он, растягивая слова, судорожно пытаясь придумать, как бы сменить тему. ― Слушай, ты говорил, что спец по мексиканским ресторанчикам. Может как-нибудь покажешь мне хорошее местечко? Иначе Мэй однажды точно приведёт меня в какой-нибудь грязный подвал, где готовят прямо на полу. Уэйд пристально смотрел на него, став удивительно серьёзным, а потом будто ничего не произошло ехидно ответил: ― А потом нарвётся на японских мафиози и станет членом какого-нибудь клана. ― Это ещё почему? ― Сколько фильмов ты смотрел? ― ахнул Уэйд саркастично. ― У каждого подвального ресторанчика, принадлежащем некой семье из Азии, должна быть крыша из мафиозного босса. И чему только учат в нынешних школах! Хотя, твоя тётя сказала, что ты уже студент? Питер вдруг поймал себя на том, что улыбается как-то чересчур уж широко, и... не понял. Что же он думал о нём на самом деле? По-простому: он просто не мог слепить Уэйда Уилсона и Дэдпула в одного человека. Особенно, когда тот говорил так открыто и дружелюбно. И вспоминая жестокую натуру Дэдпула, было слишком сложно поверить, что это он, мягкий, надеющийся и даже несколько испуганный. А пока Питер смущенно рассказывал ему о том, что смог поступить в университет, и теперь будет продолжать изучать биологию, которую так любит, Уэйд слушал его так внимательно, будто от этой информации зависело что-то очень важное. Странно. Странно, что Паркер едва не забыл, что где-то там, позади, остался ждать Гарри в его глупой футболке. Странно, что даже не подумал, что тот за это время уже наверняка засветился у кого-нибудь в инстаграме, чего тот так не любил. И так же не менее странно было то, что ему совсем не хотелось спешно прерывать текущую беседу и бежать спасать Озборна. ― Так значит, ты умный малый, ― шутливо издевательски произнёс Уэйд, выслушав его неловкий монолог. ― Тётина гордость? ― Вроде того, ― пробормотал Питер, не зная, как напомнить о теме, которая затерялась среди бессмысленных разговоров. ― А ты... так это, э-э... В общем-то ладно. Меня друг ждёт, но... в общем, если захочешь перекусить или там, не знаю, в кроссворде нужен будет ответ по биологии... Хочешь, я могу дать свой номер? ― коленки затряслись, едва вопрос слетел с губ. ― То есть это ничего, если не хочешь, но может... может помощь какая... ― Лады, ― перебил его несвязное блеяние Уэйд и протянул свой мобильник. Задняя панель, кажется, была вся исцарапана, если судить по тому, какой шершавой она была на ощупь. Модель довольно старая, но вполне рабочая, несмотря на треснувший в нескольких местах экран. На заставке Hello Kitty, а из приложений только бесконечные доставки еды, да одна дурацкая игра по типу "три в ряд". Питер постарался не изляпать чужую вещь в липких сливках, которые засыхали на его правой руке, и быстро набрал свой номер, но телефон вдруг глухо завибрировал в ладонь. Сверху всплыло уведомление и текст от некоего абонента "склизкий Визл": "Заходи. Есть клиент." Питер резко сунул телефон обратно Уэйду в руку, упираясь взглядом в его пыльные ботинки. На тёмно-коричневой коже под грязным шнурком просматривалось едва заметно бурое пятнышко, и заметив его, Паркер рискнул посмотреть собеседнику в глаза. ― Там что-то пришло. Я не смотрел, ― соврал он и постарался не выглядеть напряжно. Чёрт. Надо же, он и правда забыл, кто такой Уэйд Уилсон. ― О, хм, ― отозвался тот, всматриваясь в экран. ― Что ж, похоже мне пора на работу, ― бросил он и сунул телефон в карман. ― Раз уж тебя ждут, беги, принцесса. Питер смотрел ему в след несколько секунд, борясь с противоречивыми чувствами. Радость накрывало волной гнева, а его перебивало смущение, припорошенное смятением и замешательством. Он не спеша вышел из-за рекламного щита, провожая чёрную тень его фигуры. Кто-то врезался Питеру в плечо и вроде бы даже извинился. Но всё его внимание где-то там, следует за родственной душой по пятам, стремясь заглянуть за скрипучие двери платяного шкафа, где тот прячет свои скелеты. В глаза бьёт резкий блик, отразившегося солнца от открывшегося в доме напротив окна, и Питер, зажмурившись на мгновение от неожиданности, теряет Уэйда из виду. Скрип тормозов, бесконечные гудки автомобилей и людские разговоры вдруг заполняют его голову. В парке за его спиной слышится мольба о помощи, и Питер заставляет себя не бежать туда стремглав, пока Гарри пробирается к нему сквозь толпу. Он только оборачивается, надеясь увидеть человека, которому так нужен кто-то, кому не всё равно. Ноги тянет к земле, но он продолжает волочить их к Озборну, который выглядит так, словно Рождество уже наступило и он нашёл свою мечту под ёлкой. ― Я расскажу тебе свой секрет, если ты расскажешь свой, ― с насмешкой проговорил Гарри, едва оказался достаточно близко. ― О чём шептались, голубки? Твой соулмейт и правда старик. Ростом даже выше моего отца. В ответ Питер смог только глухо, неискренне хихикнуть. ― Да, ни о чём особенном. Дал ему свой номер, ― его голос оказался хриплым, и пришлось сглотнуть, чтобы прогнать это скребущее чувство. ― Что за секрет у тебя? ― Отто попросил отсрочку. Что-то пошло не так, и им нужно ещё время, чтобы переделать какие-то детали в установке. Отец в бешенстве. Октавиус все уши ему прожужжал про совершенство его детища, а теперь сам же натыкается на осечку. Было бы предсказуемо, если бы не его репутация, ― Гарри невесомо кивнул на Питера. ― И что же, когда теперь презентация? ― Когда меня уже здесь не будет. Но не волнуйся, ― заверил его Гарри, шагая дальше по улице, ― я достану тебе пропуск. Уверен, отец будет очень рад встретиться там с тобой. ― Гарри, ― укоризненно произнёс Питер, едва поспевая следом. Тот отмахнулся. Он сунул руки в карманы и опустил голову, задумавшись о чём-то. Отношения Озборна старшего со своим отпрыском нельзя было назвать идеальными. Даже сказать, что они нормальные, язык не поворачивался. Норман будто отыгрывался на сыне за что-то, но за что именно никто не знал. Казалось, как и он сам. Сколько Питер знал их семью, столько сожалел, что его друг рос в такой странной и холодной атмосфере. Они никогда не ходили из школы домой вместе ― Гарри забирал его водитель Винсент, который был единственным, кто по-настоящему радовал его временами, когда он был не со своими друзьями. Хотя вся эта процедура и казалась Озборну унизительной, он был рад, что ему не приходится тащиться домой в гробовой тишине, как на эшафот. К школе подъезжал чёрный, отполированный автомобиль, Винсент открывал дверь перед тощей фигуркой своего подопечного и терпеливо ждал, пока тот попрощается с Питером и ЭмДжей и залезет внутрь, сгорая под пристальными взглядами однокашников и прохожих. Конечно, никто не смел его высмеивать за оторванность от остальных, хотя вряд ли они понимали до конца, что в этом нет его вины. Вечера после школы, которые они проводили вместе, были чем-то особенным не только для Паркера, только что пережившего смерть обоих родителей, но и для Гарри, вдруг осознавшего, что дружба ― вовсе не выдумка и не преувеличение. Что гиперопека отца ограждала его от такого замечательного явления. Бесценного. И что все слова об уникальности поддержки настоящих друзей были чистейшей правдой. Поэтому, когда Норман Озборн сослал сына прочь, учиться, как он выразился, "дисциплине и сдержанности" в далекую Европу, тот и не думал прекращать общаться с ЭмДжей и Питером. Наоборот, первое время они созванивались постоянно, рассказывали друг другу все-все подробности ушедшего дня и пытались всеми силами сохранить эту драгоценную связь. Но, как ни крути, продолжать в том же духе годами, когда они были просто детьми, было невозможно, и вскоре ежедневные звонки превратились в еженедельные, а затем и вовсе ушли в чат с редкими разговорами по видеосвязи. Гарри смог вырваться в Америку лишь однажды. Отец отпустил его на похороны Бэна Паркера. Но самое удивительное было, что ничто другое действительно не смогло проникнуть к нему под кожу и заставить испытывать хоть какие-то эмоции по отношению к сыну, кроме гнева и разочарования. Практически отеческая любовь Нормана к Питеру до сих пор оставалась для последнего темнейшей из тайн мироздания. Да, он вроде как был прилежным ребёнком, и про таких как он обычно говорят, что они оказывают положительное влияние на их детей. Но это не может быть всё, правда? Должна же быть какая-то причина, что Норман Озборн презирает собственного сына, несмотря на силу, талант и трудолюбие, а какого-то нищего пацана, который не имел ничего кроме ума... любил? Обычно это никогда не становилось камнем преткновения для двух ребят, читающих комиксы в тесной комнатке в Квинсе. Но на этот раз в голосе Гарри послышался почти упрёк. Как может он, Питер Паркер, быть его отцу дороже, чем он?! Но было ли это правдой или лишь горькой догадкой, они не знали, и узнать не могли. ― Это не честно, Гарри, ― возразил Питер, хватая того за руку. Озборн предусмотрительно вырвал руку и остро огляделся. ― Не здесь, Пит, ― проворчал он, сворачивая в парк. Паучьи инстинкты напряглись, пытаясь выцепить из белого шума каменных джунглей и гула голосов тот самый, что взывал о помощи. Он терял драгоценные секунды, но вряд ли мог вот так просто подставиться перед Гарри. ― Послушай, я же не делал ничего, чтобы нравиться ему. Хочешь, я сделаю глупость? ― Ага, а он похлопает тебя по плечу и скажет: Кто же не ошибается, Питер? Все великие люди прошли через десятки ошибок, но именно они и сделали их сильнее! Гарри закатил глаза и достал из кармана круглые солнечные очки, тут же нацепив их на нос. Больше эту тему они не поднимали, как бы Питеру не хотелось лишний раз напомнить ему о том, что родного сына Норман всегда будет любить больше, а его образ в глазах отца ― лишь выдумка, которую реально разрушить. Они прогулялись к месту, которое Паркер хотел показать, но что-то уже было не так. Солнце скрылось за облака, откуда-то пригнало тучи, а Гарри вопреки ожиданиям совсем не хотел добавить новое фото в инстаграм или даже просто на память, да и разговор уже не клеился. Оба они думали о своём, отрешенно перебирая ногами вперёд и вперёд. Несмотря на то, что сумасшедший наёмник ворвался в его жизнь всего сутки назад, он никак не выходил у Питера из головы. Не встреть он его в тот день, может и получилось бы забыть о метках хотя бы ненадолго, но этот случай лишь посеял ещё больше смуты в его душе. Счастье и горечь столкнулись лбами, не давая никому одержать верх. Питер возвращался домой, погруженный в глубочайшую задумчивость, не замечая ничего перед собой. Всё его естество было охвачено такими противоречивыми чувствами, что он твёрдо для себя решил ― Человек-паук найдёт Дэдпула этой ночью и сделает всё, что в его силах, чтобы втереться к нему в доверие. И не умереть.