/Белый/ \Жёлтый\
Питер выглядел нездорово ― буквально оказавшись в плену у здоровенного, уродливого мужика, он преспокойно сидел рядом с ним, хихикал над его шутками и казался практически смущенным. Ну, и у кого тут проблемы с головой? Не то чтобы Уэйд был не рад такой реакции! Наоборот! Но выглядела она как-то подозрительно. ― \Да ладно тебе! Посмотри какой он довольный,\ ― натурально мурлыкал Жёлтый. ― \И ему нравятся наши блинчики!\ /Или он делает вид из вежливости?/ \Классический Белый.\ Уэйд глупо хихикнул, глядя как Питер заталкивает последний блинчик в рот. В уголках его губ засыхали капли кленового сиропа, а в чёлке густых волос застряла какая-то букашка. ― У тебя мошка запуталась, ― бросил Уилсон, усаживаясь на руки, чтобы удержаться и не протянуть их к парню. Питер вопросительно повернулся к нему, не сразу поняв, о чем тот говорит. Солнечные блики легли на его щеки пятнами от тени деревьев, под которыми они устроились, ветер подкинул в причёску несколько кленовых крылаток, делая растерянный вид парня практически умилительным. Уэйду пришлось-таки освободить одну ладонь и протянуть её вперед, осторожно указывая на букашку, но вдруг Питер подался вперёд, подставляя шевелюру под его руку и, покорно опустив глаза, улыбнулся уголком губ. Кончики грубых пальцев утонули в мягких волосах, неспешно выуживая всё лишнее. Уэйд был даже рад, что Питер не смотрел на него в тот момент, ― наверняка он выглядел пришибленно. ― \Единорожьи сосочки... Ничего более романтичного ещё никогда с нами не происходило...\ ― восторженно прошептал Жёлтый. ― /Как-то даже грустно,/ ― хмыкнул Белый. ― /Уверен, что если мы пораскинем мозгами, то сможем найти нечто более заманчивое, чем копание в чужой голове!/ \Зато мы можем беспалевно потрогать его, и он даже сам попросил.\ /А мы за активное согласие!/ Естественно. ― Поверить не могу, что ты сам это приготовил, ― пораженно произнёс Питер, выуживая из контейнера тако с гуакамоле, которых Уэйд наготовил впрок. ― Сколько времени ты на всё это убил? ― Что значит "убил"? Убить время можно только за бесполезным занятием, ― мудро подметил тот, забирая себе порцию поменьше. ― У меня почему-то возникло ощущение, что ты вечно голоден, так что наготовить кучу всего вкусного ― вовсе и не плохо. Его рассуждения прервал стон удовольствия. Питер закрыл глаза, медленно пережевывая еду, и покачал головой, будто не веря, что что-то столь вкусное могло попасть к нему на язык. ― Вот видишь! А ты говоришь, убил. /Всё же ты должен признать, что это была истерика./ Эй, нет, ― возразил Уэйд тихо. ― /Мы купили машину для сомнительного свидания в парке с подростком. Как бы ты ещё это назвал?/ \Приступ невиданной романтичности?\ /Истерия с понтами и бомбардировкой нашей кухни. Ты же знаешь, что нам попадёт от Эл, когда вернёмся домой?/ \Мы всё уберем!\ Или нет. \Надо же будет как-то отойти от всего этого волнения.\ Вообще, я пошёл в магазин без плана, поэтому накупил столько всего, что неделю могу тебя обедами кормить, ― фыркнул Уэйд, дожёвывая своё тако. ― Я ведь приготовил только два вида, а ты знаешь, сколько тако всего бывает? У-у! Закачаешься. ― Ах да, я забыл, ты же спец по мексиканской еде, светским львицам и-и... хм, ― он задумался. ― Кажется, Ким советуется с тобой по поводу укладки? ― Конечно. Ты же видел, как идеально выглядит моя голова, ― закивал Уэйд, проводя ладонью по лысине, уже жалея, что привлёк лишнее внимание к себе. Пальцы прокатились по бугристому затылку и застыли на вороте бадлона. Где-то под ним пряталась его метка, насмешливо напоминающая, что где-то есть кто-то другой, кто-то, вероятно более подходящий ему, инь его яня и так далее. Но разве теперь она имела значение? Уэйд уложил разложенную салфетку Питеру на колени, потому как соус из его тако так и норовил сбежать и перепачкать привычные голубые джинсы. Они явно были не новыми и хранили в себе кучу воспоминаний, кроме того, скорее всего были единственными. Не то чтобы Уэйд был модником, но привык, что любой уважающий себя американец с радостью набивал шкаф разнообразными шмотками, особенно, если та самая футболка, ничем не отличающаяся от тысячи других, висит на скидке! И он всё понимал. Питер правильно делал, что не стеснялся того положения, в котором находился, да и вряд ли он сильно расстроится или удивится, если финансовая проблема не исчезнет до конца жизни. Уэйд знал такой тип людей ― живущих ради идеи, ради других, которые, если могут позволить себе консервы супа из супермаркета, считают, что живут очень даже не плохо. И стать подушкой безопасности для кого-то столь честного и вдохновленного своим делом ― не такой уж и плохой исход. Очень даже хороший. Быть всегда за его спиной, готовым подхватить в случае ошибки или неблагоприятного исхода, закрыть от всего, что попытается помешать ему достичь цели, и обеспечить жизнь, которой он будет достоин, со всеми почестями. ― /Такие, как он, не принимают помощь. И тем более деньги./ \Такие, как он, возможно не правы, избирая такую тактику,\ ― недовольно буркнул Жёлтый, отвлекаясь от любования чужой физиономией. ― \Глупо упускать возможность никогда не работать и сидеть на попе ровно, совершать свои гениальные открытия.\ /Не забывай, что ты зарабатываешь деньги тем, что динамит людям в очко пихаешь./ \Ой, да было-то один раз!\ Уэйд прыснул в стакан колы. Питер достал мобильный, видимо, чтобы узнать время, но мимолетно взглянув на вспыхнувший дисплей, быстро убрал его обратно, отводя глаза к разбросанной по пледу посуде. На секунду он взглянул Уэйду в лицо, будто проверяя, заметил ли он, и их взгляды пересеклись. Когда солнце так попадало Питеру на лицо, его глаза светились янтарем. А ещё, оказывается, у него были веснушки! Совсем бледные, такие обычно никогда не появляются россыпью где-то кроме лица. ― Пора возвращаться? ― спросил Уэйд, уже зная, что время пришло. Питер отвернулся к воде, где плавали чайки, так и не дождавшиеся от них угощения. Уэйд иногда замечал, что он вот так затихает, избегая взгляда, будто что-то решая, прикидывая в голове, или не решаясь, что-то сказать или сделать. В возникшей паузе печально зашелестел ветер, зазвучал сигналами и сиренами город за пределами парка, закричали в отдалении птицы, и Уэйд был очень благодарен голосам за то, что они молчали, потому что впервые за долгие годы он мог просто окунуться в тишину. Он знал, что Питер тоже слушает, и не собирался его торопить с ответом, ведь если он замешкался... ― \Он... не хочет уходить?\ ― с надеждой спросил Жёлтый. ― Эта пара не такая уж и важная, ― тихо произнёс Питер, выписывая пальцем узоры на пледе. Его щеки нежно заалели, и он поднял глаза к Уэйду, вновь встречая ответный взгляд, потому что тот просто не мог наглядеться. ― \Не верю, что это вообще происходит.\ Я тоже, ― выдохнул Уэйд. ― /Не думал, что скажу это в том же смысле, что и вы, но... я тоже. Почему он продолжает смотреть? Мы ведь ужасны./ \Может, ему всё равно? Или он привык? Или блюет от увиденного, когда мы расстаемся?\ ― сыпал предположениями Жёлтый, тоже не очень понимая, что происходит. ― Не глупи, пташка. Если нужно идти, поехали. Питер обессиленно вздохнул, пожимая плечами. ― Не хочу. Не помню, когда последний раз был в парке, и просто вот так сидел. ― Я отвезу тебя сюда завтра, ― пообещал Уэйд, борясь с отчаянным желанием взять его за руку, так близко упирающейся в плед от его пальцев. ― \Сейчас же поцелуй его, дубина. Посмотри, как он близко!\ /Правильно! Давай-давай! Он тут же в ужасе съебет на пары. Отличный план, чтобы заставить его учиться, а не прохлаждаться./ Конечно, он не стал этого делать. Вместо того, чтобы обхватить его покрасневшие щеки ладонями и притянуть к себе для мокрого, страстного поцелуя, как ему хотелось, Уэйд только подал ему руку, чтобы помочь встать, и тут же одёрнул её, едва парень оказался на ногах. Пока они собирались, он не мог взять на себя смелость и посмотреть на него, поэтому просто таращился в землю, спешно закидывая все коробочки и контейнеры обратно в корзинку. Обратно они ехали практически молча, оба подавленные тем, как быстро пролетело время. Уэйду, правда, скучно не было ― голоса болтали без умолку, так что голова начала пухнуть, и в какой-то момент он поймал себя на том, что напевает Гвен Стефани под нос, а потом заметил, как расцвела на губах Питера улыбка, прежде чем он её спрятал, отвернувшись к окну. Слава богу, ему хватило концентрации, чтобы не болтать с самим собой. ― Спасибо за обед, ― тихо сказал он, когда машина припарковалась у университета. ― Было очень здорово. ― Да что уж, ― фыркнул Уэйд, заглушая мотор. Питер прерывисто вздохнул и вдруг резко потянулся к нему, обвивая руками шею, уводя их за спину, и утыкаясь в плечо подбородком. Уэйд забыл, как дышать. Он замер с растопыренными в стороны руками, в ужасе, не зная, стоит ли ему обнимать его в ответ. ― /Блять, я уж было подумал, что он.../ \Нас поцелует, ага. Я в таком же ахуе с этого броска кобры. Хорошо, что мы бессмертны, а то сердце, знаете ли, не вечная машинка, может и остановиться.\ Руки Питера сжались плотным кольцом, он опустил голову, утыкаясь носом в ткань бадлона, и тут уже Уэйд понял, что это приглашение, поэтому он несмело опустил ладони на узкую мальчишечью спину, слегка надавливая, стараясь не пересечь эту хрупкую грань между дружеским, безразличным и чувственным объятьями. ― \Господи, блять, боже!\ ― Не прибедняйся, ― услышал он голос, заглушенный собственным плечом. ― Я правда очень хорошо провёл время. И очень благодарен, ― сказал Питер, медленно отстраняясь. Уэйд тут же убрал руки, хотя едва-едва вошёл во вкус, наполняясь практически болезненным желанием держать его в объятьях вечность. Щеки Питера были до неприличия румяными и он поспешил выйти из машины, отворачивая счастливо расцветшее лицо. Он обошёл машину, и остановился у водительской двери. Уэйд опустил стекло, и Питер с хитрой улыбкой наклонился, чтобы заглянуть в салон. ― Клевая у тебя тачка, Уэйд Уилсон, ― бросил он, закусывая нижнюю губу. Питер неспешно перешёл дорогу к территории университета, взлетел по ступеням и лёгкой походкой направился ко входу, а Уэйд всё смотрел ему вслед, зачарованный тем, во что вылилась его рискованная идея. Прежде, чем открыть дверь, Питер мимолетно обернулся, а затем исчез внутри здания. На его лице всё ещё светилась улыбка, заставляя сердце наёмника безудержно колотиться о рёбра, а Жёлтого в голове верещать от восторга. Внутри было ужасно горячо, так, что стало жарко. Уэйд долгие минуты смотрел, на закрывшуюся за спиной парня дверь, будто ожидая, что он вот-вот вернётся и сделает то, что никак не выходило у Уилсона из головы. Он сам не понимал откуда это жгучее желание прижаться к его губам, но от осознания того, что оно ему и не светит, становилось практически физически больно. Он поднял стекло и потянулся к бардачку. ― /Что ж, полагаю, вы считаете, что всё прошло гладко,/ ― рискнул предположить Белый, пока Уэйд доставал маску Дэдпула из бардачка. ― У меня, кажется, тахикардия началась, гладко у него всё прошло, блять, ― пробурчал он. ― \Всё не зря! Мы ему нравимся, Уэйд! Давай завтра украдем его и поселим у нас! И дадим всё, что он только захочет!\ /Вот именно поэтому всё это изначально было хуёвой идеей ― у нас всегда всё заканчивается похищением или принудительным сексом./ У всех бывают грешные мысли, ― насмешливо фыркнул Уэйд, натягивая маску на лицо. ― Поехали в старбакс, людей пугать. Благо дорогая капиталистическая Америка понатыкала их по десять штук на район. Мотор мягко замурчал, когда Уэйд нажал на зажигание, и машина беззвучно пустилась по залитым солнцем улицам Нью-Йорка. В голове всё спуталось и застыло в сахарном сиропе. И остаток дня Уэйд не пытался распутать этот комок, а лишь наслаждался невиданным умиротворением, охватившим всё его естество, и тёплым, убаюкивающим чувством расцветшей с новой силой влюбленности или даже...***
Питер не был новичком в том, чтобы противостоять давлению, когда кто-то пытался его на что-то уговорить. Гарри после очередной такой "схватки" оставался без сил, так и не уломав его подойти познакомиться к девчонкам в кафе, чтобы устроить двойное свидание, или ещё на какую-нибудь безумную прихоть. У ЭмДжей была своя тактика, включающая в себя надавливание на жалость, где Питера добивала собственная совесть, но всё же иногда ему и здесь удавалось остаться при своём. Но когда Дэдпул написал Человеку-пауку сорок третье сообщение, обещающее быть тише воды, ниже травы, ради "редкой, богоподобной возможности лицезреть его чудесный зад на периферии" (серьезно, это цитата), он сдался, решив, что общее дело всё же важнее его страха в очередной раз ухнуть в разочарование от взглядов наёмника после того, как он чудесно провёл время с Уэйдом Уилсоном. На самом деле он не чувствовал себя в особенной опасности в обычной, будничной жизни. Он знал, что тайна его личности под защитой, и вряд ли его недруги рассекретят её. Да и ночью тоже, ведь его никто не преследовал и не пытался поймать или убить, кроме мелких преступников, каких он ловил по несколько в неделю. Но обманываться, что Фиск не являлся угрозой, было ужасной затеей, и Питер это знал, поэтому и отправился на встречу с Дэдпулом, надеясь выведать побольше сведений и, возможно, поймать новоиспеченного сообщника амбала, который то и дело появлялся в новостях, замеченный на улицах города. Дэдпул всегда являлся на встречи вовремя. Питер застал его сидящим на широком, каменном ограждении набережной, где они условились пересечься. Из-за спины не было видно, чем он был занят, но разговор с голосами вёлся оживленно и как-то непривычно мягко, хотя контекст и оставался для Питера загадкой. Пока он, подлетая, невольно вслушивался в знакомый голос, улавливая девяносто процентов сказанного вслух, он слышал лишь Уэйда. Уэйда, ещё недавно испуганного внезапным проявлением близости, говорящего без умолку, внимательного и спонтанного. Не было в его голосе безумного, озлобленного на весь мир Дэдпула. И Питер с упоением вливал один образ в другой, взбалтывая и, что называется, не смешивая, этот дикий коктейль. ― Уверен, что ничего такого он не имел в виду, ― насмешливо фыркнул Уэйд, когда Человек-паук был уже метрах в тридцати от него. И ещё трёх метрах ввысь. ― Белый, где-то в мире киснет молоко, когда ты раскрываешь хлеборезку, ― сказал он, а потом вдруг рассмеялся и добавил уже мягче: ― Знаю-знаю. Но я хотя бы не похож на Беллатрису Лестрейндж. Да! Точняк, я ж вылитый Волдеморт, ― весело воскликнул Дэдпул, заливаясь довольным хохотом, едва не сваливаясь в воду. Питер приземлился на землю неподалеку от него, уже не помня о разногласиях, так разозливших его в прошлый раз. На его губах застыла лёгкая улыбка. ― Ты постоянно делаешь отсылки к Гарри Поттеру, ― подал он голос, зная, что оставался незамеченным до этого момента. ― О, Паучок, здорово, ― поздоровался Дэдпул, поворачиваясь к нему в пол оборота. ― Да, я типа поттероман со стажем. Даже все книжки прочитал, включая ту бестолковую про квиддич, а ещё "сказки барда Бидля". Серьёзно! Спрашивай, что хочешь. Я пройду викторину по Поттеру на отлично, утру нос даже старушке Джоан, ― поделился он чрезвычайно гордо. ― Не знал, что ты умеешь читать, ― поддразнил Питер, зная, что он поймёт отсылку. ― Значит, ты блондин, ― хмыкнул тот, деловито упираясь кулаком в согнутое колено, откидываясь назад, будто чтобы получше рассмотреть его. ― И это твоё предположение? ― хихикнул Питер, подходя ближе. Уэйд спрыгнул с ограждения и опасно приблизился. Склоненная набок голова и напряженная линия плеч выдавали профессиональную натуру Дэдпула, и Питер опасливо поёжился. ― Хочешь проверить? ― низкий голос пророкотал в жалких сантиметрах от его лица. Одна рука Дэдпула легла на его талию, властно прижимая к своему животу, а вторая резко поднялась к краю его маски. Всё произошло так быстро, что Питер едва успел собраться с мыслями, хватая в испуге его ладонь, с силой разжимая пальцы, выискивающие край костюма. Он отвёл руку в красной перчатке от головы и замер, продолжая удерживать запястье. Питер вдруг поймал себя на том, как же загнанно он дышит, прижимаясь к горячему животу Уэйда. Его глаза рассматривали изгибы маски, очерчивающей нос и широкий подбородок. Плечи Дэдпула смягчились. Питер слышал его спокойное, размеренное дыхание, и был удивлен той безмятежности, с которой он продолжал прижимать его к себе за талию. От паха по животу, до самых плеч пробежала волна мурашек, когда порыв холодного, ночного ветра лизнул спину, пока спереди всё было в огне. Уэйд был таким жарким. ― Холодно, малыш Паучок? ― почти заботливо поинтересовался Дэдпул. ― Хочешь уединиться на одной из этих скамеек для быстрого, полуночного перепихона? ― А ты? ― холодно бросил Питер несмотря на то, как всё его естество отозвалось на эту шутку. Он с силой оттолкнул Дэдпула от себя, актёрствуя, будто такие предложения его ничуть не интересуют. ― Какой план действий на сегодня? ― спросил он уже куда спокойнее и облокотился на ограждение локтями, рассматривая светящуюся далеко в темноте Статую Свободы. ― Я думал, мы уже договорились, ― удивленно воскликнул Дэдпул. ― Вон та лавочка выглядит подходящей ― под звёздами! Питер не удержался и фыркнул. ― Не думай, что я предлагаю это первому встречному! ― уверил Дэдпул, прижимая руки груди. ― Ты завоевал моё сердечко! Ну точнее твоя з-з... Думаешь, это можно рассматривать, как сексуальное домогательство? ― удивился он, обращаясь явно не к Питеру. ― Паучок, CNN¹ передаёт, что мне не стоит отпускать мерзкие комментарии о твоей упругой попке. Но должен сказать, что я готов сесть в тюрьму, но сказать, что фигурка у тебя ― мечта. Я вот, посмотри, какой здоровый: плечищи, ручищи, а ты ― кожа, да кости. Мне нравится, в смысле! ― поправился Дэдпул, невесть откуда с земли поднимая бумажный пакет, до этой секунды так и не замеченный Питером. ― Я подумал, что раз ты регенерируешь, то скорее всего и метаболизм у тебя ускоренный, поэтому принёс покушать, ― продолжил он болтать, не обращая внимания на то, как Паук удивленно обернулся к нему и замер. ― Я ведь знаю, о чем говорю, ― я жру по пятнадцать раз на дню. ― Ты же не будешь меня всегда подкармливать? ― поинтересовался Питер весело и принял из его рук какой-то ролл. ― Нет, хватит всего пары раз и ты сам придёшь к моему порогу, ― довольно сообщил Дэдпул, закидывая пакет на плечо. ― Перестанешь кусаться и выпускать когти. Паук уставился на него, разрываемый между желанием рассмеяться и послать его к чёрту. Уэйд развернулся и зашагал вдоль набережной, насвистывая что-то под нос, но заметив, что собеседник не сдвинулся с места обернулся и поманил его пальчиком. ― Кис-кис-кис, малыш! Проверим эту точку, и ты будешь свободен. ― Ты же в курсе, что пауков зовут по-другому? ― фыркнул Питер, подходя к нему ближе. ― Кстати, почему ты решил встретиться здесь? Мне даже зацепиться особо не за что. ― Именно поэтому, ― ответил Дэдпул, двигаясь дальше по набережной. ― Ха, Жёлтый, ты прав, звучит крипово. Не бойся, Паучок, я лишь забочусь о нашей безопасности. Сам подумай, увидь птички Фиска нас поблизости, они бы тут же напряглись, мы же теперь персона нон грата². А твои грациозные полёты на паутине сложно не заметить. Пока они шли, Питер послушно ел ролл в упаковке какой-то неизвестной закусочной, рассудив что уж кто-кто, а Уэйд разбирается в фастфуде. Ночь была холодной, и он был рад приятной тяжести и теплу в желудке. Долгое время Уэйд вёл монолог о крылатых фразах на латинском, конечно же затронув тему Гарри Поттера снова, а потом отвлёкся на систему образования в стране, и Питеру не приходилось участвовать в разговоре, поэтому он продолжал жевать молча. Когда болтовня Дэдпула отвлекалась на что-то постороннее или на голоса, мысли Паркера то и дело возвращались к короткому эпизоду, случившемуся в ту ночь. Он чувствовал себя неправильно. Если бы не все эти недосказанность и секреты, он был уверен, что позволил бы Дэдпулу снять с него маску и... да, Питер позволил бы ему себя поцеловать. И от этой мысли у него сводило желудок. Разве можно испытывать подобные чувства к человеку и при этом практически презирать его мировоззрение? Было ли это лицемерно или вполне закономерно, учитывая, что перед ним его родственная душа, предназначенная ему судьбой? Может быть его участь по жизни быть лицемером? Паук шёл на два шага позади Дэдпула, поэтому имел возможность рассмотреть его. Его широкую спину, сильные руки и упругую, веселую походку, которой он никогда не видел у Уэйда, когда тот был без маски. Питеру нравились открытые повадки Дэдпула, но Уэйд Уилсон был другим, и он понимал, что эта развязность и открытость лишь истинная его сущность. Интересно, что он думал про Питера и Паучка. Неужели не замечал сходства? Дэдпул привёл его к дому, находящемуся в двух улицах от места назначения. Они взобрались на крышу, устраиваясь на наиболее выгодной точке, которую заранее присмотрел Уилсон, а когда спустя минут сорок не заметили никого подозрительного, перебрались поближе. На всех точках Фиска всегда была гробовая тишина и спокойствие. Никаких признаков Октавиуса или даже самого здоровяка. Пока они ждали Питер всё удивлялся, как же такому неусидчивому болтуну, как Дэдпул, удаётся находиться в подобных ситуациях часами? Лично его уже потряхивало от желания что-нибудь сделать. Он даже втайне надеялся, что суперслух уловит какое-нибудь преступление неподалеку и у него получится вмешаться, потому что сил продолжать сидеть без дела уже не было. ― ...так вот и в двадцать третьей серии она заявляет, что её метка поддельная, и что она обманула его из-за своей, блять, высокой любви, ― живо делился Уэйд содержанием какого-то нового сериала. ― Но и он идиот идиотом! В центр не ходил, совместимость не проверял. В общем, я бросил смотреть его, потому что это был конец сезона, и я подумал, что, господи, блять, какие же они там все тупые, не хочу больше даже тратить на это своё бесценное время! Поэтому переключил на десятый, а там моя любимая программа про вскрытие брошенных ячеек на складе. Смотрел? А, Паучок? ― А? ― переспросил Питер, не особо вслушиваясь в монолог с тех пор, как запутался, кем по сюжету Карла приходится Марте, и почему Педро предал доверие Хуана... ― Ай, негодный Паучишка, кому ж я всё это тогда рассказывал? ― весело воскликнул Дэдпул. ― Ты, видно, думаешь, я только и делаю, что сам с собой говорю, но это не так! Люблю беседовать с печеньками, вроде тебя, ― всегда можно завести живую дискуссию. Ты можешь сказать что-то о защите людей, я ― о их расчленении, ты мне вмажешь, я сморожу ещё какую-нибудь хуйню, и-и так по кругу, ― обрисовал он, описывая взмахом руки в воздухе знак бесконечности. ― Или, может, в этот раз что-нибудь изменится, ― вдруг брякнул Уэйд, резко сменив тон на практически серьезный. ― Что? ― Питер, казалось, даже не дышал. Сердце забилось в ушах. И вдруг он услышал отдаленную сирену пожарной машины. В секунду оказавшись на ногах, Питер закружился на месте, всматриваясь в темноту ночи. Толстый столб дыма поднимался кварталах в десяти от них, из-за крыш домов виднелось ярко-рыжее зарево. ― Ёпт, малыш, ― чертыхнулся Дэдпул, дёргая его за руку обратно на крышу. ― Нахуй конспирацию, да? ― Пожар, ― бросил Питер глухо, разжимая его крепкие пальцы и отходя к краю крыши на автомате. ― Я ухожу. Дэдпул удивленно вскочил. ― О, кажется мне пора перестать поражаться твоим суперспособностям, распиханным по карманам!... Какие например? По-моему с нами всё ясно, ― поспорил он с самим собой. ― Ну, значит, бывай, Паучок! Пойду перехвачу чего-нибудь очень алкогольного и посмотрю парочку фурри... ― Хочешь пойти со мной? ― перебил его пустой трёп Питер. Он остановился на краю крыши в пол оборота, глядя на наёмника в ожидании ответа. Дэдпул удивлённо отшатнулся. ― Я? С чего... э-э зачем? ― Помочь, ― ответил Питер, оглядывая взглядом сконфуженную фигуру. В безумном котелке определенно шел какой-то спор, иначе почему Уэйд так долго молчал? ― Нет времени думать, ― сказал он и протянул мужчине руку. ― Ты идёшь со мной? Дэдпул подошёл ближе, глядя на него исподлобья, и слабо, едва заметно кивнул. В сердце Питера вспыхнула огнём радость, и он улыбнулся едва ли не так же счастливо, как тогда, когда обнял Уэйда в машине тем днём. Он надеялся, что маска не выдала его эмоций или по крайней мере скрыла часть того восторга, что он испытал. Человек-паук взял за руку Дэдпула, выстрелил в здание поодаль и в предвкушении прыгнул в никуда, с наслаждением ощущая, как ухнуло в животе от резкости этого маневра. Суперслух уловил лёгкий вскрик, вырвавшийся у наёмника от неожиданности, и Питер сжал руку крепче. Оказавшись на наивысшей точке полёта, Паук резко срезал паутину, на секунду зависая в воздухе без какой-либо поддержки, а затем выпустил новую, цепляясь за дом неподалеку. ― Ёбаная хуйня, блять, Паучок, ― заорал Дэдпул восторженно. ― Надеюсь у тебя есть для меня запасные штанишки! Питер рассмеялся. Да, одному было бы быстрее, но он просто не мог упустить такую возможность, и оставить Дэдпула там. Чем ближе они подлетали, тем больше звуков врывалось в голову: треск огня, крики, гомон толпы и всё ещё такая далекая сирена пожарной машины. Рыжий ореол в воздухе, окружавший здание, заметно расширился с того момента, как Паук заметил его, и к минуте их с Дэдпулом прибытия огонь охватил уже три этажа невысокого жилого здания. ― Ну и срань, ― бросил Уэйд, неловко приземляясь на асфальт по другую сторону дороги от дома. ― Я иду внутрь, ― быстро проговорил Питер, не останавливаясь ни на секунду, даже чтобы позвать того за собой. ― Эй-эй, малыш, ну-ка попридержи коней, ― поспешил за ним Дэдпул. ― Я ведь новичок в этих ваших геройствах, ты бы хоть дал инструктаж. ― Заботься о других, а не о себе. Не дай никому пострадать и тем более умереть, ― на одном дыхании выпалил Паук, подбегая к толпе у дома. ― Кто-нибудь остался внутри? ― спросил он громко. ― Моя кошка Мария! ― истерично вскрикнула женщина в летах, на шее которой сидел ужасно напуганный толстый, рыжий кот. ― На третьем этаже! ― Наш сосед вернулся вечером домой, но я его не вижу, ― сказал мужчина в пижамном комплекте. ― Он живёт на втором, в сотой квартире. Питер сорвался с места, без тени сомнения врываясь в здание, словно в адские врата. ― Так вот как чувствуют себя львы, прыгающие через огненные кольца! ― воскликнул за его спиной Дэдпул. Безумный жар охватил всё тело. Человек-паук вбежал по лестнице, некогда устланной белой плиткой, теперь покрытой чёрной сажей. Деревянные перила пылали огнём, и Питер подумал, как же он вернётся? Перекрытия над головой опасно трещали, угрожая с минуты на минуту рухнуть и закрыть проход, заточая всех, кто остался в здании, словно в клетке. Питер на секунду обернулся, услышав странный шум из-за спины, и не увидел Уэйда. Прежде, чем мысль о побеге наёмника успела пробраться в голову, он увидел его: наёмник открывал двери квартир, чтобы удостовериться, что внутри никого. Человек-паук пустился дальше, вверх по лестнице, проверяя каждую дверь на пути, и вскоре его нагнал Дэдпул. ― Знаешь как говорят, Паучок? Пожар раскрывает наши приоритеты, ― крикнул он. ― Иди в сотую квартиру, проверь мужчину, ― громко ответил Питер, пытаясь перекричать треск огня и рушащихся конструкций. ― Я на третий! Нашёл же Уэйд время поболтать. На удивление, испуганную до смерти, с опалинами на шерсти кошку Марию Питер нашёл практически сразу. Она громко верещала, забившись в угол под шкафом, ещё не охваченный пламенем. Человек-паук аккуратно приподнял тот за ножку и схватил Марию за загривок. Та в ответ издала ещё более пронзительный вопль и забилась в руках, словно уж на сковороде. Питер уже с трудом дышал. Горло драло горечью и жаром, и он заходился кашлем, едва делал вдох. ― Паучок! ― услышал он голос Уэйда. Человек-паук слетел с лестницы в одно мгновение, с трудом удерживая извивающуюся кошку за загривок. Весь коридор сгорал в огне, облезая и рушась под неудержимым натиском стихии. У самой двери в сотую квартиру заискрился электрический щиток, и Питер едва успел отскочить в сторону, чтобы увернуться. В дверном проёме лежал мужчина. Паук рассеянно заозирался по сторонам в поисках красно-чёрного костюма, но не увидел его. ― Пул! ― позвал он, неловко приподнимая бездыханного мужчину за куртку. Дэдпул вышел из соседней комнаты, бережно прижимая к груди что-то белое. Он закрывал плечом сверток от языков пламени, тянущихся к нему со всех сторон, и Питер вдруг понял, что на его руках.... ребёнок. Суперслух уловил его недовольное гуление, готовое вот-вот превратиться в отчаянный плач. Тут же развернувшись, он вернулся к двери, лёгким движением закинул тело мужчины себе на плечо и поспешил на выход, кивком головы зовя Дэдпула за собой. Поспешно продираясь между пылающими препятствиями, Человек-паук старательно оберегал бьющегося в руках кота и пытался не концентрироваться на осознании того, что он не чувствовал биения сердца человека, безвольно болтающегося на его плече. На лестнице он столкнулся с пожарными, и едва покинул здание, как те уже принялись за тушение. Дэдпул шёл за ним, молча прижимая к груди ребёнка. Его костюм покрылся сажей, а фигура в целом казалось более скованной, нежели обычно. Питер передал кота благодарной женщине и опустил на землю бездыханного незнакомца. Это было его не первое родео в спасении людей из горящих зданий, и он давно понял, что стоит на кону. Огонь ― беспощадный противник. Это не злодей, которого можно отвлечь или остановить физической силой. В пылающем здании каждая секунда на счету, как для него, так и для несчастных людей и животных, запертых в кольце огня, без возможности выбраться. ― Чей это ребёнок? ― спросил кто-то взволнованно. Питер обернулся. Дэдпул растерянно стоял, продолжая прижимать к себе сверток, не понимая, куда его деть. Подойдя ближе, Паук аккуратно отогнул край одеяльца, с удивлением обнаруживая, что малыш уже снова умиротворенно сопел. ― Ну что, станем для него папочкой и папочкой? ― тихо сказал Уэйд хриплым голосом. ― Будем, как Шерлок и Ватсон. Ага, точно, Белый, а старушка Эл это миссис Хадсон. Тон его немного повеселел, но всё же выглядел он как-то не так. Притихшим и зажатым. ― Надо отдать его кому-то. Мы же не можем пойти с ним в полицию, ― ответил Питер. ― Прикинь, если этот мужик не его отец, а, например, спёр ребёнка и хотел его продать, ― практически восхищенно прошептал Дэдпул. ― А потом малыш превратился бы в забитого, подозрительного подростка и расследовал бы собственное похищение до конца своей жизни! ― Тебе бы писать сценарии для посредственного кино, ― фыркнул Питер. ― Точно! А я что говорил!.. стоп, почему это посредственного? ― возмутился Уэйд, упирая одну руку в бок. ― Что б ты знал, я тебе такой сюжет нахуеверчу, что ты обосрёшься от восторга. ― На самом деле я не сомневаюсь, ― рассмеялся Паук. ― Давай отдадим его соседям и уйдём. Нечего здесь долго отсвечивать. Сердобольная соседка и её муж приняли у Дэдпула малыша несколько опасливо глядя на наёмника, но тем не менее спросили имя "героя". Такая формулировка ввела Уэйда в ступор, а когда Паучок сказал им, как он помог, и что именно он обнаружил ребёнка, так и вообще завис секунд на десять. ― Нечего так удивляться, Пул, ― сказал Питер, когда они взобрались на крышу здания по ту сторону дороги от места трагедии. ― Ты большой молодец и заслужил похвалу. С этими словами Паук притянул его на себя сильной рукой, выстрелил в здание через перекресток и, пролетев так пару кварталов, приземлился на крышу старого, заброшенного домика в два этажа. Давно потухшие буквы неоновой вывески скрыли их от чужих глаз, и Питер расслабленно присел на парапет, сохраняя приятное тепло в груди. ― Что ты имел ввиду, когда говорил, что нельзя там "долго отсвечивать"? ― уточнил Дэдпул, глядя в бинокль в сторону точки, куда они изначально и направлялись. ― Во-первых, по причине, которую назвал ты, ― ответил он, а потом вздохнул. ― А во-вторых, потому что благодаря одному изданию, моё имя смешанно с говном, и некоторые ньюйоркцы разделяют эту позицию даже несмотря на то, что я спасаю их жизни. ― Вот видишь, ― насмешливо сказал Пул, усаживаясь рядом. ― Я же говорил, что твоё это кредо ― говно собачье. Питер усмехнулся. ― Да ладно, Паучок, я шучу, ― мягко продолжил тот. ― На самом деле я поразмыслил и... в каком-то смысле понял твою позицию. Ты прав, что используешь силу во благо, но я не понимаю, разве ты не можешь сделать что-то и для себя? Я не говорю о том, чтобы вырезать неугодных людей, ― я понял, что для тебя это не вариант, но ты ведь можешь на этом зарабатывать! Нет ничего благородного в том, чтобы быть бедным. ― Бля, прозвучало, как цитата, ― выпалил Питер, смеясь. ― Скажи мне, что это была какая-то отсылка! ― А-а, читаешь меня, как открытую книгу, чертяка! ― протянул Уэйд, оборачиваясь на него крайне довольно. ― Это "Queer as folk", пупсик, и да, это сериал про гейские сношения, и что ты мне сделаешь? Я пан со стажем, меня возбуждают фактически любое существо, хоть отдаленно напоминающее человека! ― Я понял это, когда ты упомянул фурри. ― О, ну, это от недотраха. ― Значит, и мне стоит ознакомиться с тем шоу? ― кокетливо спросил Питер, упираясь руками в край парапета и склоняя голову к поднятым плечам. ― Ты что, покинул свой шкаф только что, малыш? ― ахнул Уэйд, пораженно прижимая руку к груди. ― И специально для меня? Ты смотри, предложение о перепихоне ещё в силе! Может, здесь даже романтичнее и удобнее, чем на лавке. Питер фыркнул, рассматривая перепачканные сажей носы ног. Становилось прохладно, но тепло в сердце грело лучше любой печки. ― Спасибо, что помог, ― тихо бросил он. ― Да что уж, Паучок! С кем поведешься, как говорится, ― фыркнул Дэдпул, выуживая откуда-то из кармана маленькую бутылочку с янтарной жидкостью. ― У тебя что, переносной мини-бар? ― удивился Питер, вдруг ощущая как странно ползут мурашки по позвоночнику. ― А, нашел на полу в квартире у того мужика. Вот, что я имел ввиду под личной выгодой, малыш. Питер рвано оглянулся, не понимая, что происходит с чутьем. Он схватил Уэйда за предплечье, призывая к тишине, и прислушался. Ничего. ― Не понимаю, ― выдохнул он, нахмурившись. ― Что? ― осторожно спросил Дэдпул. ― Чутьё, ― ответил Питер осматривая улицу через пространство между буквами вывески. ― Что-то не так. Наёмник тут же принялся вглядываться в ночную темноту. ― Чувствуешь, где именно? ― Сзади, ― напряженно выдавил Паук, сползая на крышу за парапет. Очередной выстрел чутья, пробежался от макушки по левой половине тела. Руки передёрнуло от холодка, обволакивающего кожу вслед за мурашками. Уэйд опустился рядом, доставая один из пистолетов, висящих на его бедрах. Отточенным движением он поставил руки на изготовку, всматриваясь в соседние крыши через прицел. Питер твёрдо накрыл ствол ладонью, опуская дуло к земле. ― Не нужно этого, ― возразил он строго. ― Что ты скажешь, когда на мушке окажется твоя задница? ― издевательски прошипел Дэдпул, не отрывая взгляда от улицы. ― Что такова судьба, ― огрызнулся Питер и направился в противоположному краю крыши почти ползком. Оказавшись в тени трансформаторной будки он оглянулся. Дэдпул преданно оставался на месте. ― Пул, ― шепотом позвал Паук. ― Идёшь? Тот посмотрел в его сторону и покачал головой. ― Иди домой, малыш. Человек-паук осторожно сполз с парапета на кирпичную стену. Пальцы, удерживающие его вес, неприятно зудели, но вовсе не от напряжения. Чутьё странно себя вело, пропуская электрический ток через каждую клеточку тела. Питер двинулся к улице по земле, помня предостережение Дэдпула о том, как он заметен в воздухе. Шаг его с каждой секундой становился всё быстрее, подгоняемый ощущением опасности со всех сторон. И затем он побежал. Бежал сквозь кварталы, дворы, мимо церквей и полицейских участков, мимо кофеен и наркопритонов, через мосты и парки, беспрерывно сопровождаемый мерзким чувством паранойи. Пережидал опасность в укромных местах, но угроза будто только приближалась. Питер подумал, не началась ли у него паническая атака? Было не похоже, но что могло так сильно взволновать его чутье? Осторожно выглянув из очередного укрытия в соседнем квартале от дома, он тут же отшатнулся назад, когда мурашки прострелили всё тело с новой силой. Его голова резко поднялась к небу, и он увидел чью-то фигуру. Это была женщина, даже, если судить по комплекции, девушка. На её лице Питер рассмотрел круглые тёмные очки, переливающиеся бледным, зеленоватым светом, голову укрывал объемный капюшон, на руках были перчатки. Девушка сидела на краю крыши, высматривая что-то во тьме, в напряженной позе, вытянувшись вперед, словно охотничья собака. Питер прижался к стене, бесшумно двигаясь левее, где его могла как следует укрыть тень дома. Он не знал, есть ли какие-то способности у этой девушки или же это просто обычный человек, руфер, но паучье чутьё не унималось, и поэтому он старался даже дышать тише. Вдруг девушка вздрогнула, подавшись вперёд ещё сильнее, её очки наполнились зелёным светом, и она... исчезла. На её месте волновалась едва уловимая дымка, тянущаяся в ту же сторону, что и сама девушка до этого. Питер уставился на место, где она была всего мгновение назад, не веря своим глазам. Человек-паук прыгнул на стену, стремительно поднимаясь к крыше. Наверху он оглядел открывшийся простор, в поисках девушки-телепорта, но её костюм хорошо укрывал её в ночной тьме, в зыбучих, чёрных тенях. И тут она появилась. Паучье чутье отбросило Питера в сторону так резко, что он едва не повалился с крыши. Телепорт оказалась за его спиной и уже замахнулась для удара, когда Паук поймал её кулак на лету и начал заламывать руку, как она вновь испарилась. Её тёмный силуэт возник чуть левее, потом быстро перепрыгнул правее, затем снова за спину. Несмотря на скорость перемещений, Человек-паук легко отражал её атаки. Сила её не превосходила его, и рефлексы были куда медленнее. Она была слишком молода. Но и Питеру едва исполнилось пятнадцать, когда он стал Человеком-пауком. Только вот что-то в её жизни пошло не так, раз они находились по разные стороны баррикад. Если его все потери заставили защищать людей, то что-то должно заставлять её преследовать его. ― Что тебе нужно? ― спросил он, когда наконец удалось прилепить её паутиной к крыше. Линзы очков налились зелёным, и девушка перенеслась чуть поодаль от Паука, сохраняя твёрдую уверенность позы. Кулаки её сжались, а голова подалась вперёд. ― Я продам твою шкуру, ― прошипела она, и резко возникла прям перед его лицом. Человек-паук резко оттолкнул её, и девушка, пролетев полкрыши, повалилась на спину. Её рот перекосился в ярости. Капюшон упал назад, и из-под него показалась короткая, лохматая стрижка выбеленных волос. Питер не был великим стратегом, он больше полагался на чутьё, но ему показалось, он разгадал тайну её суперсил. Полагаясь на это предположение, Паук молниеносно выстрелил паутиной сначала ей в лицо, перекрывая очки, и только после этого прилепил её руки и ноги, обездвиживая. ― Как тебя зовут? ― спросил он. ― Не важно, ― простонала она, отчаянно извиваясь, пытаясь выпутаться. Как Питер и предполагал, не видя ничего перед собой, она не могла телепортироваться. Очки, видимо, концентрировали её энергию на определенном месте. ― Зачем я тебе? Кому хочешь меня продать? ― продолжил Паук допрос. ― Большой парень обещал за тебя ценные подарки, ― фыркнула она, переставая биться в путах. ― Сегодня ночь охоты. Я хочу урвать куш прежде остальных. ― Ты не одна? ― Питер попытался не выдать дрожи, пробившей тело. ― О нет! ― рассмеялась девушка. ― Каждый желает поймать тебя сегодня. Губы её, до этого растягивающиеся в гадкой ухмылке, вдруг поникли. ― Идём со мной, ― с надеждой прошептала она. ― Ты выпутаешься! А меня он наградит. ― И что ты получишь? ― Свободу. Слово это слетело с её губ с благоговением и надеждой. Питер замер. Вот значит, какую игру затеял Фиск. Шантажировать молодых мутантов, заставить их делать всю грязную работу за себя, а взамен ― лишь свобода, принадлежащая им по праву. ― Извини, я не собираюсь рисковать, ― произнёс Питер, и девушка ощетинилась. ― Паутина растворится через два часа, ― бросил он напоследок. Внутри закипала злоба. То, что делал этот мошенник, было омерзительно. Каждый раз он будто соревновался с самим собой за самый дизморальный план. Да, Человек-паук мог бы послушаться, пожалеть бедную девушку, практически взятую в рабство, но что, если у Фиска находятся такие мутанты, которых он победить не сможет? Что если они схватят его, раскроют личность, надавят на ближних? Остается лишь попробовать освободить её и остальных. Но как он сделал это один? Отдалившись достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, но сохранив обзор на крышу, которую так спешно покинул, Питер остановился, чтобы проверить, на месте ли девушка. И да, её силуэт всё ещё виднелся во мраке, распластанный и окруженный паутиной, но... Чутьё не унималось. Человек-паук пустился во весь опор, настроенный оторваться от преследования. Паутина помогала передвигаться очень быстро. Питер притягивал себя к зданиям, используя суперсилу, но едва ему казалось, что предчувствие опасности ушло, как оно возвращалось, резко предупреждая его то со спины, то спереди, то сбоку. Он уже не знал, куда летит. Где находится. Все улицы превратились в один сплошной лабиринт, наполненный тупиками, дорожками, сходящимися в одну, непрерывную аллею, где каждый поворот сулит неприятности. Чутьё бросало его из стороны в сторону. Иногда Питер видел чьи-то неразборчивые силуэты вдали и тут же менял направление полёта. Но он не мог оторваться ни в воздухе, ни на земле. Прошло уже больше часа, и Человек-паук окончательно заплутал в подворотнях Бронкса. Всё тело его покрылось потом, но не от усталости (её он не чувствовал вовсе), а от нагнетающего страха и паники, перекрывшей кислород. Весь Нью-Йорк кишел мутантами. И они охотились. Притаившись на крыше повыше, где, он надеялся, его никто не достанет, Питер упал спиной на вентиляционную трубу. Его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. Питер закрыл глаза, пытаясь унять дрожь и отдышаться. Ему нужен был план. И ему нужен был Уэйд.