***
"Тебе можно позвонить в восемь утра по Нью-Йорку?" Питер отправил это сообщение Гарри тем же вечером, едва вернулся с работы домой. Он был выжат как лимон не только физически, но и эмоционально, и ему было просто жизненно необходимо поговорить с другом. Они не общались с того самого дня, как самолет увёз его прочь, на другой материк, и Питер... что уж скрывать, ужасно соскучился. Да, Нед был ему другом, но он не знал его так, как Гарри. Короткий исчерпывающий ответ Питер получил только следующим утром: "Звони." Это было рискованно, пытаться втиснуть невтискиваемое в те жалкие минуты, что у него оставались на этот разговор, но Питер рассудил, что всегда может воспользоваться паутиной, чтобы побыстрее добраться на учебу, и расслабился окончательно, предвкушая беседу с лучшим другом. ― Гарри! ― выдохнул он, едва увидел близкое сердцу лицо на экране. ― Привет. Тот выглядел вроде бы так же, как и раньше: темные волосы аккуратно уложены и блестят от нанесённых средств, глаза тускло глядят из-под опущенных ресниц, и их холодный оттенок тонет в тени, но щеки будто бы впали в череп сильнее обычного, а губы почти что слились с кожей своей бледностью. Это был Гарри, но словно другой. ― Привет, ― брякнул он в ответ, и снова сжал губы. Челюсть его была напряжена. ― Как ты? Странно, что Гарри не задавал вопросов первым, ведь это именно он всегда пытался разузнать, что у Питера на уме, интересовался подробностями, выведывал скрытое. А он в свою очередь видел Гарри насквозь, ограничиваясь теми немногочисленными репликами о своей жизни, что тот выдавал. ― Хорошо, ― пожал он плечами. ― Помираю от скуки, ничего необычного. ― Извини, у меня столько всего было, что я никак не мог собраться, чтобы позвонить раньше, ― стыдливо произнёс Питер. ― С такой разницей во времени мы можем говорить только утром. ― Ага. Опоздаешь, ― со знанием дела бросил Гарри. ― Опять, ― добавил он уже тише и прикусил щеку, поджимая губы ещё больше. ― Что такое? ― не понял Питер. Тот посмотрел на него подняв брови, словно не веря, что Паркер не понял всё сам. ― Ничего, Пит. Вспомнил, что ты не пришел на презентацию, на которую отец дал тебе пропуск. Ах, он об этом. ― Я был там, просто э-э... опоздал. И стоял позади, когда всё уже началось, ― соврал он. ― Ушёл первее, чем твой отец, и он меня не заметил. ― Повезло тебе. Иначе принял бы удар на себя. Питер нахмурился. Он не понимал, о чем говорит Гарри. Он об Отто? Или Нормане? Неужели у него и правда был повод плохо думать о Паркере? ― О чём ты? ― Какой псих, как ты думаешь, сорвал злость на сыне из-за сорванного проекта? О, да это же тот, кто платил все неустойки, устранял ущерб и потерял все деньги, вложенные в этого идиота Октавиуса, ― плюнул Гарри со злостью. ― А знаешь, почему досталось за всё именно мне? Потому что я, какого-то чёрта, решил, что мой друг это какая-то светоч науки, второй Тони Старк, не меньше, и поверил, что если вложиться в амбициозного дурака, то в этот раз, ты подумай, именно в этот раз всё пойдет как надо! ― выпалил он на одном дыхании. ― Акции Оскорпа упали, и виноват в этом я. Голос его был пропитан скрытой, затаенной болью, а глаза смотрели куда-то в клавиатуру невидящим взглядом. Гарри доставал изнутри то, что удерживал столько времени, обиду, не высказанную вовремя. ― Стоило сразу понять, что Октавиус никакой не гений, что не могло столько людей ошибаться в нём всё это время. Стоило верить им, а не малолетке, едва окончившему школу. Питер ошатнулся от экрана. Может Гарри и был обижен на него, но говорить так о друге было странно и чертовски грубо. ― Правильно Лили сказала, хватит пытаться выехать на нездоровой привязанности отца к обделенной нищенке, стоило думать в первую очередь своей головой. ― Кто такая Лили? ― перебил его Питер, уже уставший слушать оскорбления на свой счёт. ― Соулмейт, ― фыркнул Гарри, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди. ― Оказывается, всё это не бред, ты подумай. ― Я понимаю, что он обидел тебя, но ты не должен вымещать всю злость на мне, да ещё и таким образом, Гарри, ― уязвленно сказал Питер. ― Я правда верил в Отто и... ― Хватит уже всем указывать, что я должен, а чего не должен, Пит. Хватит, ― резко отрезал он. ― Видимо я совсем круглый дурак, если даже Лили сначала пыталась сесть мне на шею, свесив ножки. Хорошо, что я вовремя это понял, и теперь у нас всё по-человечески. ― Да, теперь она действует исподтишка, ― выпалил Питер. На секунду повисла тяжёлая пауза. Он уже жалел, что сказал, ведь это было несправедливо. Они с этой Лили не были знакомы, он не мог знать её характер и намерения, и ляпнул фразу быстрее, чем успел остановить поток обиды и горести, рвущийся изнутри. ― В общем, спасибо, что позвонил, но я обойдусь без твоего сочувствия и без твоих советов, Питер. Мне пора, обед уже кончается, ― холодно произнес Гарри и отключился. Питер сидел перед ноутбуком так долго, что тот вошёл в спящий режим, и теперь он пялился на собственное растерянное отражение в черном экране. Непонимание так крепко засело в голове, что он не мог пошевелиться. Действовать значило забросить мысли о Гарри Озборне в долгий ящик и так и не найти причину, почему тот так взъелся на лучшего друга. Но делать нечего ― ещё немного и он точно не успеет к началу пары, даже на паутине. Поэтому он собрал сопли в кулак, вздохнул пару-тройку раз, чтобы побороть раздражение, и, надев костюм, решительно выпрыгнул в окно, привычно доедая сэндвич в полете. Прошлым вечером он так и не решился открыть конверт и взглянуть на доказательства вины Уэйда, на последствия его преступления. У него не было времени чувствовать себя ещё более разбито. После работы он сел за домашние задания и, так и не успев сделать всё, что планировал, отправился на патруль, где старательно прислушивался к голосам, искренне надеясь не встретить той ночью одного болтливого наёмника. Облегчение, хотя бы минимальное, пришло только, когда он вернулся под утро домой, остановив сразу четверых преступников за ночь. И если бы не навязчивые сны, после которых он проснулся весь мокрый от пота, он бы смог отпустить ситуацию и продолжать жить дальше хотя бы до следующего вечера. Ему повезло в тот день ни разу не встретить ЭмДжей в университете. Она обязательно заметила бы, что с ним что-то не так. Интересно, они с Гарри обсуждали его? Он знал, что она звонила ему пару раз за то время, что они не общались. А ведь Питер и не подозревал всё это время, что что-то не так! Нед же, хоть и отметил его излишнюю нервозность, лишь посоветовал ему больше отдыхать и не перетруждаться без надобности. Неплохой совет, только вот маловероятный к исполнению. ― Слушай, я не спрашивал, потому что мне показалось логичным, что мы будем работать вместе, ― завел разговор Нед, когда они после пары собирались на обед, ― но ты так ни разу об этом и не упомянул... Мы же будем делать проект в паре, так? ― Какой ещё проект? ― всколыхнулся Питер, выискивающий в рюкзаке наверняка завалявшуюся мелочь. От подоконника, у которого они остановились, веяло холодом. За окном снова лил непрекращающийся дождь, а зонта у Питера и в помине не было никогда. Но уж лучше он промокнет, чем сядет в тёплую машину к мужчине, от которого подкашиваются ноги, потому что в тот день он бы с большей охотой просидел под этим ливнем хоть весь день. И пусть его ещё пинает каждый прохожий. Да, видеть его совсем не хотелось. ― По биохимии, ― ответил Нед тоном полного недоумения. ― Нам его сдавать уже на следующей неделе. ― Блять, ― ругнулся Паркер сквозь зубы. ― Что ж ты раньше мне не сказал? ― выпалил он через чур резко. ― Не видно, что я ни сном, ни духом?! Он оттолкнулся руками от подоконника и закинул рюкзак за плечо, уходя прочь, чтобы не наговорить другу ещё каких-нибудь гадостей. Узнать бы ещё у кого, что там за проект. За дверью, под козырьком, уже столпилось около десятка студентов, не решающихся выйти под дождь, и Питер присоединился к ним. Мыслей не было. Он стоял, прислонившись к стене в самом углу, и молча наблюдал за веселой компанией, курившей у урны. В желудке неприятно посасывало, но денег на поход в магазин всё равно не было, поэтому Питер только вдохнул поглубже грязный воздух, полный автомобильных выхлопов и сигаретного дыма, думая, что внутри было так пусто, что он даже не отказался бы от затяжки. Хотя, он ведь совсем не понимал каково это ― никто так и не смог уломать его попробовать покурить. Становилось холодно. Питер привалился к выступающему углу стены виском и скрестил руки на груди, оглядывая пустую площадь перед зданием университета. Из двери слева вышел Нед и, тут же заметив его, подошёл ближе. ― Я обедать, ― сказал он, застёгивая непромокаемую куртку. ― Ты со мной? Говорил как ни в чем не бывало, будто Питер не вёл себя как задница десять минут назад. ― Не. ― О, ― бросил он, оборачиваясь к улице. ― Сегодня опять обедаешь с тем мужчиной? Питер резко отлепился от стены, стараясь не озираться по сторонам, не смотря на желание. Он чувствовал, как кровь прилила к лицу. ― А что, ты его видел? ― спросил он взволнованно. Биение сердца отдавалось в ушах. ― Да вон же его машина через дорогу, ― махнул рукой Нед. ― Ладно, тогда я пойду, ― он накинул на голову капюшон. ― Не заставляй человека и дальше мокнуть! С этими словами он выбежал под ливень и пустился через площадь в сторону кафе, в котором иногда обедал. Питер смотрел ему вслед, не в силах оторвать взгляд. Он боялся, что Уэйд увидел его, и ещё сильнее, что тот заметил взгляд и жест Неда. Хотелось убежать, но ноги будто парализовало, а глаза забегали по припаркованным машинам в поле его зрения. Неужели он и правда приехал снова? Питер сделал небольшой шаг вперед, чтобы стало видно кусок улицы, скрытый за спинами курящих ребят, стараясь выглядеть как можно более беззаботно и не напряженно. В попытке выровнять дыхание он на секунду прикрыл глаза, а затем, чуть-чуть повернув голову в сторону, осмотрел дорогу и... задохнулся. Уэйд и правда был там. Стоял под дождем, скрытый капюшоном своей куртки, облокотившись на машину спиной, затягивался сигаретой, зажатой в пальцах, скрытых перчатками. Наконец, как он и хотел, его фигура оставалась для чужих глаз незаметной ― его смурная фигура отлично сливалась с серостью дождливого мегаполиса. Питер никогда раньше не видел, чтобы тот курил, и не чувствовал запаха табака от одежды или кожи. И от этого осознания внутри стало дурно. Он резко обернулся к двери и зашёл обратно в здание, выискивая взглядом хоть одну свободную плоскость, на которую можно было бы присесть. Все скамейки и кресла были заняты. Конечно, мало кто решится пообедать на улице в такую погоду! И Питер рухнул прямо на пол, скатившись по стене спиной у какого-то стенда, прячась от любопытных взглядов за размашистыми листьями гигантского растения. Вдох-выдох. Тревога плотно засела в голове, вызывая дрожь в пальцах. Питеру начало казаться, что это похоже на паническую атаку, ― настолько иррациональным был его страх, и сильным. Он не мог его прогнать. Зазвонил телефон. Он вздрогнул всем телом так сильно, что едва не выронил смартфон из рук. Конечно, это звонил Уэйд. Он же не говорил заранее, что приедет, и, не дождавшись парня у входа, решил просигнализировать ему на мобильный. Но Паркер ни за что на свете не поднимет трубку. Не сможет он сейчас нагло соврать, придумать какую-нибудь очередную галимую отмазку. Звонок сорвался. Питер уставился на экран, ожидая, что же произойдёт дальше, но тот некоторое время молчал. Затем пришло смс. "Если выйдешь из универа сейчас, обещаю больше не кормить тебя в вонючей машине." Потом ещё. И ещё. Но с каждым уведомлением и словом Питеру становилось только хуже. "Клянусь, что я не сталкер и не маньяк, а просто проезжал мимо!" "Три часа назад..." Это могло бы быть забавным. И милым, конечно. Но Паркера едва не вывернуло на собственные на колени от ужаса и волнения. Просидев так ещё несколько минут, он решительно сунул телефон в карман, поставив на беззвучный все вызовы, кроме тёти Мэй, и встал, надеясь, что мелочи в кармане хватит хотя бы на шоколадный батончик в автомате. До конца учебного дня он так и не посмотрит в телефон ни разу, не заботясь ни о чем, а особенно о мёрзнущем под дождём Уэйде Уилсоне.***
До обычного выхода на патруль было ещё около трёх часов, и они, как и обычно, уходили на домашние задания. В тот день ЭмДжей любезно приготовила ужин, хотя и ненавидела это делать, поэтому они все вчетвером впервые за всё время, что живут вместе, сели есть одновременно. За небольшим круглым столом было маловато места. Крис, латиноамериканка с замашками отъявленной стервы, сидела, подобрав одну ногу под себя, и смотрела какой-то испанский сериал на мобильном, вяло ковыряя вилкой зеленый горошек в своей тарелке; слева от неё Нед пытался не сильно орудовать локтями, чтобы ненароком кого-то не толкнуть. ЭмДжей уже доедала, побив все рекорды по скоростному потреблению пищи, и щедро запивала всё апельсиновым соком, ненадолго прекращая болтать с Питером. В любой другой день он бы с ней пообщался, но в этот раз мало того, что он был не в духе, так ещё и сидел уткнувшись носом в пособие по физике с карандашом для пометок за ухом. Крис захихикала над чем-то, и ЭмДжей тут же переключила обсуждение на неё. ― Вот чёрт, а я почти ни слова не поняла, ― вздохнула она с досадой. ― Не зря я еле-еле закрыла испанский в школе. Вот, кстати, что странно, но по испанскому меня вытянул не Питер, как по физике или химии, например, а Гарри! ― Крис наконец подняла взгляд от экрана. ― Ну Гарри! Я тебе говорила: мы учились с ним с младших классов, а потом его отец отправил учиться в Англию. Интересно, у них там такая же сраная погода, как в Нью-Йорке, или, может, солнце светит круглый год? ― ЭмДжей, в Англии двести дождливых дней в году, ― нетерпеливо прервал её Питер, уже похоронивший идею что-то прочитать в её обществе, и сунул в рот уже остывшую сосиску. ― Фу, ― скривилась она. ― Я б там зачахла, как этот фикус, ― ЭмДжей махнула рукой в сторону скрюченного коричневого ростка, уже практически рухнувшего на землю в горшке от бессилия. ― Прям как в "Оторве", ― хмыкнула Крис, снова обращая глаза к мельтешащим на экране фигурам. Это было похоже на типичную мыльную оперу, но подобные сериалы американского производства девушку почему-то не интересовали. ― Отправить Гарри по почте жёлтый свитер с собачкой? ― фыркнула ЭмДжей. ― Ты давно с ним разговаривал, Пит? Паркер откусил кусок побольше, чтобы отсрочить ответ, но пристальный взгляд подруги заставил его подавиться. Слова тоже застряли в горле, и от этой боли перехватило дыхание. Мэри Джейн заботливо похлопала его по спине, но всё также выжидающе смотрела, упершись подбородком в кулачок. ― Недавно, ― бросил Питер, едва смог откашляться. ― О! И что он рассказал? Как у него дела? ― оживилась она пуще прежнего. ― Да, он не успел ничего рассказать особо, ― отмахнулся он, снова набивая рот. Порция казалась нескончаемой. ЭмДжей цокнула языком и закатила глаза. ― Он-то? ― она посмотрела на Питера, как на круглого дурака. ― Да Гарри с тобой разговаривать может, даже если его отец нависает над головой, даже если мир рухнет, он будет готов прощебетать с тобой ночь напролёт, а ты мне заливаешь, что что-то для него оказалось важнее? Щеки заалели от прилившей к лицу крови. Думая о том утре, было странно вспоминать, как они раньше любили поговорить с Гарри. ― О, это ты про него говорила? ― как-то странно кокетливо вдруг спросила Крис. ЭмДжей заулыбалась точно, как она, и кивнула. Питер нахмурился, переводя озадаченный взгляд от одной девушки к другой. ― Это вы о чем сейчас? ― Ну, Питер... ― немного замялась Мэри Джейн, всё ещё выглядя страшно довольно, будто ей принесли её самое любимое пирожное. ― Зови меня психопаткой, но мне с младших классов кажется, что... ну не знаю, неужели ты не замечал? Как будто у Гарри к тебе... чувства. ― Боже, ЭмДжей, ― закатил он глаза, хлопая вилкой по столу. ― Что за глупость?! ― Ты сам подумай! Он всегда оставлял вероятность, что его соулмейтом может оказаться не только девушка, вспомни, ― она проницательно посмотрела ему прямо в глаза. ― И он ни с кем не был так близок, как с тобой. ― Может, это потому, что отец ноги об него вытирает, и у него не было других друзей кроме нас? ― устало вздохнул Питер и задёргал под столом ногой. ― Серьёзно, это бред какой-то. Кстати, его соулмейт это девушка. ― О! Они познакомились! Значит, всё-таки что-то он успел тебе сказать? ― Ради бога! Позвони ему сама и спроси, ― вскочил Питер, раздраженно сгребая в руку тарелку, и стремительно направился в комнату, шлёпая голыми ступнями по холодному полу. Войдя, он пнул дверь пяткой, чтобы захлопнуть, и подошёл к столу. Устроив тарелку на стопке старых докладов Неда, которые тот грозился сжечь по окончании первого курса, Питер раздраженно бросил учебник рядом и облокотился вытянутыми руками на край стола, вжимая голову в плечи. Хоть бы ЭмДжей не пошла выяснять, что ему так в задницу впилось, иначе он точно кого-нибудь прикончит. Глаза против воли обратились к чёрному конверту на полке. Уже сутки он к нему не прикасался, и даже не был уверен, что в принципе хочет, но... игнорировать Уэйда, не убедившись, что обвинения не беспочвенны, ― неправильно. Наконец он взял его. Сжал шершавую бумагу в пальцах, чувствуя облегчение от того, что сделал уже хотя бы этот первый шаг, подцепил ногтем приклеенный край и, едва тот с тихим треском поддался, обернулся к двери. Питер отошел к кровати, усаживаясь между ней и стеллажом на пол, к стене, а потом, подумав, притянул паутиной со стола книгу, чтобы с случае чего не выглядеть странно, прячась там. Тяжело сглотнул, на секунду прикрывая глаза прежде, чем наконец раскрыть конверт двумя пальцами и выудить изнутри толстую стопку липких фотографий. Первое, второе фото, третье... четвертое уже не имело смысла, но Питер упорно заставлял себя смотреть дальше. Может, тогда он поймёт, что люди не меняются, что кроить их под себя нельзя, что метка не имеет никакого значения. Может, он обманул судьбу, когда стал Человеком-пауком? Не появлялись бы метки в момент рождения младшего из соулмейтов, может, на этот выбор можно было бы повлиять. Если бы он жил обычной жизнью, то ни за что не узнал бы о профессии своего избранника, а ведь Уэйд точно стал бы им, он это знал. Питер Паркер давно понял, что влюблен в Уэйда Уилсона. Не знай он о его альтер эго, уже сдался бы ему с потрохами. Позволил бы прижаться к себе животом, запустить большие ладони в задние карманы джинс, и сжать пальцами задницу. И готов был взять инициативу и подарить ему свой самый первый взрослый поцелуй, горячий и влажный, такой, от какого перехватило бы дыхание. Но... нет. Дэдпулу он не позволит ни прикоснуться к себе, ни чего-либо другого. Он сбился со счета. Какое это было фото? Десятое? Пятнадцатое? Сколько разрубленных тел он увидел? И сколько ещё впереди? Вдруг он понял, что щеки мокрые, но это были будто и не его слезы, а того Питера, который сидел где-то в бессознательном, словно в самой глубине души. Он больше не чувствовал отчаяния. Слёзы вызвало опустошение и боль за тех, чьи жизни были грубо оборваны, и тех, у кого отняли этих людей. А ещё внутри росло другое чувство, но Паркер пытался его задушить. Злость. С каждым новым фото он закипал будто чайник на огне. В конце стопки оказалась ещё одна записка: "Насколько стало известно нам, в этих местах проводились нелегальные медицинские процедуры, что, естественно, никак Д не оправдывает. Но если исходить из сведений о пострадавших, все они были смертельно больны. Эти "клиники" искали способы их спасти. Мои люди уже изучают их исследования и все материалы, которые нам удалось раздобыть, но это в основном только фотографии. Конечно, полиция изъяла остальное. ― ВП" Дрожащими от клокочущей внутри ярости руками он вложил фотографии обратно в конверт и встал. Комната заплясала. Зрение сузилось до туннельного, слух обострился в тысячи раз, и стрелки наручных часов Неда застучали в висках. Питер знал, что будет делать. Даже если это глупо и нерационально, он сделает это. Пусть выплескивать это и было дерьмовой идеей, но если он не попробует в последний раз донести то, что знает и чувствует, он никогда себе не простит. Сунув суперкостюм в рюкзак, он вылетел в коридор, набрав Неду быстрое смс: "Вернусь поздно." Он всё поймёт. Если Питер смывается куда-то на ночь глядя, то обычно там был лишь один верный вариант. Но несмотря на то, что Человек-паук действительно выйдет на улицу этим вечером, это отнюдь не на патруль. Терпения уйти куда-то подальше от дома не хватило, и Питер привычно натянул костюм Паука на крыше, пряча рюкзак с одеждой в тёмный угол под лестницей, где его ещё ни разу никто не находил. Движения в полёте стали резкими и больше не были направлены на наслаждение от процесса. Это было лишь средством передвижения, быстрым и эффективным. Человек-паук добрался до места минут за пятнадцать, но ни на йоту не растерял решительного, воинственного настроя. Если раньше он предпочитал роль проповедника, то теперь ― линчевателя. Несмотря на то, что в прошлый раз он уснул, когда Дэдпул тащил его в эту квартиру, Питер хорошо запомнил её месторасположение и быстро нашёл нужный ему вход. Возможно, стоило быть аккуратнее ― всё-таки Уэйд жил с пожилой женщиной, ― но он ничего не смог с собой поделать, и лёгким движением выломал дверной замок, врываясь в чужую квартиру. Ему повезло, и старушка оказалась достаточно далеко от своей спальни, напичканной огнестрелом, поэтому никто не стал стрелять в него с самого порога. Питер бросил ей быстрое приветствие, надеясь, что она узнает его голос, и не останавливаясь прошёл напрямик к комнате Уэйда. Дэдпула. Он слышал странный шум в его комнате, когда только подошёл к дому, и теперь он только усилился. Рывком открыв дверь, Паук успел разглядеть хозяина комнаты, одетого в домашние штаны и толстовку, кинувшего очки виртуальной реальности на кровать одной рукой, прежде чем налетел на него, схватил за ворот и с размаха припечатал к стене. Было даже не жаль, если он сломал ему что-то. Заживет. ― Что ты сделал?! ― взревел он, вжимая предплечье в его грудь. Лицо Уэйда не шелохнулось. Казалось, он ни капли не удивлен появлению героя на своём пороге, его ярости и наглости, и это бесило ещё больше. Голубые глаза застыли льдом и смотрели неотрывно. Устало. ― Что. Ты. Сделал? ― прорычал Питер снова, приближаясь к его лицу. ― На тех точках. Решил поразвлечься? ― А то, ― плюнул тот без тени сомнения на лице. ― Жаль, тебя не было. Такая вечеринка. Питер не успел осознать, что делает, как ударил его кулаком в нос что есть силы. Он не понимал, почему Дэдпул не сопротивлялся, ведь знал же, что может. Да, у него не было суперсилы Человека-паука, но он и без неё был чертовски сильным. Но руки висели вдоль тела, и он не предпринимал ни одной попытки оттолкнуть его или перехватить руку, остановить удар. Дышать ему становилось явно труднее, ведь Паук прижимал его к стене, оторвав ноги от земли, и даже это не заставило его остановить происходящее. Мазохист. ― Какого хуя, Пул? ― он оторвал его от стены, чтобы ещё раз впечатать с той же силой. ― Зачем?! ― Тебе ли не похуй? ― фыркнул Уэйд. ― Существуют какие-то оправдания? Потому что, ой-ёй, этот парень виновен на все сто! Убил каждую мелкую суку в этой богадельне, и убедился, что ни одна из них не вернётся. Ну что, Паучок, тебе ещё нужны мои причины? Питер резко отстранился, отпуская его. Челюсти сжались так сильно, что заболели скулы. ― Удиви меня, ― бросил он, стараясь звучать безразлично. Он скрестил руки на груди и с вызовом уставился на наёмника. ― Ну что же, причина в том, что я посчитал, что каждое живое существо в тех зданиях должно сдохнуть. Как оно? ― Дэдпул вскинул голову, глядя на него сверху вниз. ― Почему? ― упрямо спросил Питер. Было больно. В груди что-то ныло, будто из него выкачали весь воздух и он сжимался в вакууме. ― Это не твоё дело, ― резко отозвался Пул. ― Угу, ― кивнул он самому себе или кому-то внутри. ― Ещё как заслужили. Ёбаные экспериментаторы. Надо было поиграться с ними, и не убивать так просто, ― бормотал он, отходя в сторону, чтобы выключить телевизор. ― Пиздец, того типа, у которого рот не закрывался, надо было им же на катану и насадить. ― Они ведь искали способ спасти их, ― сказал Паук, прерывая его. Уэйд остановился. Он видел, как его мышцы разом напряглись, заиграли желваки. Голова едва уловимо повернулась в сторону Паркера, и тот почувствовал немую угрозу. Глаза Дэдпула прожигали его маску. Долгое время он молчал. ― И как, ― вдруг сказал он, ― нравится тебе лицо спасённого? Хорошо получилось? Его голос ― чистый яд. Язык отскакивал от зубов, жёстко выбрасывая слова, словно выпуская пули из дула пистолета. Фигура так и оставалась неподвижной, выглядя смурной, опасной скалой в полумраке комнаты. ― Что ты... ― Сомневаюсь, что под словом "спасение" подразумевается нечто подобное, ― выдавил тот сквозь сжатые зубы. ― Да, Белый, полное дерьмо. Убеждения твои, малыш. В голове у тебя насрано по-королевски. Пришёл арестовать меня? ― низко пророкотал Уилсон, делая полшага в сторону, чтобы обернуться к собеседнику полностью. ― Давай, если считаешь, что прав. Но вот тебе дружеское наставление: не лезь в дела, в которых нихуя не понимаешь. ― Так расскажи! ― выкрикнул Человек-паук, делая шаг к наёмнику. ― Что же я должен узнать об этих людях? Какая причина может быть достаточной, чтобы убить их? Может, и нет никакой причины, а, Пул? ― кивнул он ему. ― Может, просто это доставляет тебе удовольствие? Уэйд вдруг подошёл к нему почти вплотную, так близко, что Питер почувствовал его дыхание на своём лице. ― Скажи мне, национальный герой, а что это за чувство заставляет тебя так трепетать, м? ― тихо, но жёстко спросил он, наклоняя голову на бок. ― Не злость ли трясёт твои руки? ― его пальцы обвились вокруг запястий Питера, глаза сузились, пристально вглядываясь в патчи суперкостюма. ― А может, это жажда справедливости привела тебя сюда и заставила помахать маленькими кулачками? Он будто видел его насквозь. Он был прав. Это злость разрасталась внутри, как лесной пожар, захватывая голову, заставляя разум гореть. ― Предлагаешь и тебя убить? ― съязвил Паук. ― Если ты считаешь, что я заслужил, пожалуйста, ― мотнул он головой, мол: "валяй". ― Я даже не буду тебя судить. Так что вот и ты поверь мне на слово: они вынудили меня. ― Никто не заслуживает смерти. ― А они ― заслужили, ― убежденно сказал Уэйд. Питер покачал головой и вырвал руки из крепкой хватки. Дэдпул мог верить в то, что нёс справедливость, но Человек-паук знал, он ошибается. ― Откуда ты узнал? ― вдруг спросил Уэйд, не отрывая глаз от его лица. ― У тебя свои каналы, у меня свои. ― А твои "каналы", ― издевательски спросил наёмник, изображая пальцами кавычки, ― не доложили о роде деятельности этих несчастных жертв? Ироничный тон Уилсона заставлял его ещё больше распаляться от гнева. Ему уже и правда становилось любопытно, что же за дела означали неминуемую казнь вместо тюремного заключения? ― Медицинские процедуры. Смех Дэдпула больно резанул по лёгким. Рот его растянулся в улыбке, но она не тронула пустые глаза. ― Я чувствую себя таким здоровым, малыш! ― воскликнул он восторженно. ― Вот бы мне ещё четыре месяца таких процедур, а, ребята? ― обратился он к голосам. ― Может, подселили бы к вам ещё кого-нибудь? Сладкоголосую Лючию или ещё одного бро с моими замашками? ― губы его скривились от горькости слов. ― Паучок, а ты не хочешь оздоровиться? Ты погляди, я здоров, как конь! Может, и ты станешь бессмертным, если повезет. Обещать не могу, конечно, многие помирали прям на процедурах, но ты же у нас мальчик сильный, с регенерацией! Маниакальная улыбка не сходила с его губ, а глаза зажглись неведомым Питеру раньше огнём. Мышцы на лице Дэдпула подрагивали от напряжения, и Паркер понял ― причина была. Личная. Отомстить за боль, причинённую лично ему ― Уэйду Уилсону. Паук замер. Его рот оставался приоткрытым от желания что-то ответить, но он не мог найти, что сказать. Беспокойство забилось в груди, как бабочка, пытающаяся вырваться на волю. ― Что они сделали с тобой?.. ― вырвались хриплые слова. Улыбка сползла со злого лица. Питер не сразу понял, что за взгляд сменил её, но потом совершенно чётко различил недоверие. ― Почему ты здесь? ― спросил наёмник с вызовом. ― Почему тебе не насрать? Сам же говорил, тебя на меня Мстители натравили. Что мешает, поймать меня и отдать на растерзание стервятникам? ― Я теперь твой сообщник, знаешь? ― усмехнулся Питер. ― А всё потому, что поверил в тебя, ― тихо сказал он и прикусил нижнюю губу. ― Да, ― он опустил глаза, качая головой. ― Поверил почему-то. Видел самое лучшее. Но это только моя проблема, ты ничего мне не обещал. Видимо, придётся смириться с поражением. Он отступил на несколько шагов, невидящими глазами уставившись куда-то в живот собеседнику, а затем бросил последний взгляд на его лицо, надеясь сам не зная на что. Одинокую фигуру Уэйда силуэтом оттенял свет фонарей с улицы. Он склонил голову, глядя на него всё с тем же недоверием, но молчал. Наверняка ему было, что ответить на такую инфантильность и наивность, но отчего-то он придержал это при себе. Но чем дольше длилась эта пауза, тем больше Питеру хотелось поговорить с ним, узнать всю правду, попробовать её понять и принять. Уэйд молчал. Оставаться дольше не было смысла. Питер отвернулся, подошёл к двери и уже взявшись за ручку, чуть повернул голову в его сторону, чтобы бросить напоследок: ― Прощай, Пул. Найди меня, если будет, что сказать. Он вышел из комнаты, затем покинул квартиру, район, так и не взлетев на паутине, и пошёл незнамо куда, охваченный смятеньем и горькой, ноющей скорбью.