Сценарий тикающей бомбы

Дорога назад была пропитана кровью, запахом медленно остывающих винтовок и воспоминаниями. Вернувшись на навигационный мостик, Старк обнаружил лишь труп своего бывшего тюремщика и равнодушное молчание Исаака. Весь пол и все ближайшие мониторы были покрыты льдом, сверкающим в лучах высоко стоящего солнца и переливающимся в освещении ультрамариновых иллюминаторов. Идея с хладагентом сработала на «отлично». Теперь оставалось только найти победителя. Но зная его пристрастие к символичности, начать следовало с тронного зала. Нужные двери открывались сами; те, в которые ему путь был заказан, оставались закрытыми – теперь I.S.A.A.C., не сдерживаемый военной ситуацией, свободен был действовать на благо невраждебной расы, представителем которой Тони являлся. Старк мог бы переписать его полностью, заставить пойти против своего нового господина, как тот раз за разом использовал против него его собственный ИИ… но он прекрасно понимал, что Локи это не остановит. И кроме того, было в этом что-то неправильное. Он не мог не думать о том, что бы сделал Джарвис на месте Исаака. Что если бы Старк сошёл с ума и стал вместо помощи людям пытаться уничтожить родную планету? Другие миры? Галактики? Остался бы суперкомпьютер ему верен и долго ли продлилась бы такая лояльность? Насколько сильным должен быть искусственный интеллект, чтобы принять подобное решение? Пока Старк перегружал память Исаака, он ненадолго получил доступ ко всем данным, способным пролить свет на сделку суперкомпьютера и скандинавского бога. На Титане до Таноса не знали, что такое убийство, как не было и законов, осуждающих преступление вообще. Мог ли ИИ сам научиться тому, что такое мораль, наблюдая, как умирают другие культуры, собирая и упорядочивая их знания, или это всего лишь заложенная кем-то программа? – Джарвис, ты ведь всегда будешь со мной? – зачем-то спросил Старк негромко, поддавшись моменту. Он ведь знал ответ. Он сам писал код. – Как доктор Ватсон при мистере Холмсе, сэр. Кто-то же должен зафиксировать подлинную историю Железного Человека для потомков. – Уже приобрёл права на написание моей биографии? – Книга будет называться «Герой XXI века». – Да уж… герой... – Железный Человек замолчал и остановился перед местом недавней битвы с читаурскими патрулями. Включенная на минимум температур система терморегулирования сыграла здесь роль огромного морозильника, сохраняя инопланетные тела от разрушения. Один из свидетелей его недавнего «геройства», сжимая винтовку окоченевшими пальцами, смотрел немигающим взглядом прямо на него. Тони осторожно приложил руку к кровавому отпечатку ладони на стене, затянутому кружевом инея. Слишком низко для асгардца, и след недвусмысленно смазанный, как будто тот, кто его оставил, чуть не загнулся тут от боли. Что если Локи серьёзно ранен? Не надо было доверять ему сражаться с этой инопланетной пародией на Халка в одиночку. Или это кровь его врага? Пожалуй, он слишком много думает. Нужно просто идти вперёд… Казалось, с каждой секундой путешествие по одинаковым, совершенно неотличимым следующий от предыдущего коридорам растягивается во времени всё больше, грозя превратиться в одно из бесконечных блужданий, каковые имеют место только во снах. Тони даже не заметил, как против воли замедлил шаг. Он страстно желал увидеть его, ухмыляющегося своей неизменной лукавой ухмылочкой, живого и невредимого, и вместе с тем лелеял какую-то безумную надежду, что Локи уже покинул Мидгард, отправившись со своей новой армией покорять далёкие миры. Он не хотел быть ответственным за то, что отпустил хитроумного и опасного мегаломаньяка, считающего, что парочка трупов скрасит любую вечеринку, в открытый космос – и, честно говоря, так было бы проще для них обоих. Старк остановился перед знакомыми уже дверьми в тронный зал, приглушённо зашипевшими и открывшимися, как только он приблизился. В голове было пусто. Никакой подходящей шутки или остроумной фразы, с которой можно начать этот разговор. Помещение выглядело иначе, чем он его запомнил, впервые придя сюда, сопровождаемый читаурским конвоем. Мягкий свет проникал внутрь через затянутые толстым слоем наледи проёмы, а по полу до сих пор были раскиданы крупные куски обшивки, разрушая былую атмосферу величественности и скрытой угрозы. Трон был пуст. Асгардец находился рядом с ним, вполоборота к дверям, рукой придерживаясь за высокую спинку. На появление Старка он никак не отреагировал, даже головы не повернул, продолжая смотреть куда-то в сторону и вниз, почти касаясь подбородком плеча. Волосы его были растрёпаны, рубашка пресыщена кровью – свежей, тёмно-красной, и уже засохшей коричневатыми пятнами. Старк заставил себя непринуждённо двинуться вперёд, не спеша бросаться ему на помощь. Сначала он решил, что кожа его бога подсвечивается энергией в основании спинки трона, напоминающей светящийся изнутри кристаллический хребет, но затем понял, что это не имеет никакого отношения к инопланетному артефакту. Судя по температуре в помещении, он едва ли это контролировал. Что-то тихо хрустнуло под металлическим ботинком. Пол в радиусе трёх метров от трона был покрыт тончайшим кристаллическим слоем льда. – Ненавидишь меня? – Локи первым нарушил напряжённое молчание. Простой вопрос, на который существуют односложные ответы. Асгардец замер около трона, ожидая один из них, как отказавшийся от адвоката преступник ожидает предрешённого приговора суда… Но Тони Старк ведь не умеет говорить односложно даже под присягой. – За эти «каникулы» на инопланетном корабле, что ты устроил? – переспросил он, притворно нахмурив брови и делая ещё шаг навстречу по хрупкому льду. – Или за то, что использовал моего лучшего друга в своих манипуляторских махинациях? Или, может быть, за то, что перевернул с ног на голову всю мою грёбаную жизнь, а потом, когда я уже почти смирился, что закончим мы в моём Форде V-8 с полусотней пулевых отверстий на двоих*, вернул обратно – и «детка, давай притворимся, что ничего не было». Нет, конечно, никакой ненависти, с чего бы? – Я не понимаю… – маленькая тирада Старка заставила-таки асгардца обратить на него внимание. Такое искреннее недоумение трудно было бы сыграть даже богу Обмана. – Я возродил твоё доброе имя, оставил в твоём распоряжении достаточно земных сокровищ, чтобы ты смог воплотить свою мечту о «чистой энергии», как ты называешь эту рукотворную звезду в твоём теле… Я даже позаботился о безопасности твоей драгоценной женщины! Чего тебе ещё нужно? – Ты думаешь, я идиот? Ты разорил военный бюджет половины стран-участниц гонки вооружений, пожертвовав при этом большей частью своей будущей армии. Тебе не всё равно. – Я сделал то, что сделал бы любой царь для защиты своего народа, – без труда вывернулся Локи. – Но со смертью Тора я объявил войну Асгарду. Пока они бессильны помешать мне, без Радужного Моста, без тессеракта, они не могут выслать на Землю даже малый отряд. Однако это не продлится вечность. Я должен… – Я видел войну, Локи! Настоящую войну, людей с людьми, а не твои хитроумные шахматные комбинации. Это не то, что ты думаешь. Я видел женщин и детей, идущих дорогой смерти, изнемогающих от жажды и палящего солнца, потому что их дом просто уничтожили. Стерли с лица Земли! – Старк резко разрезал ладонью воздух, иллюстрируя свою и без того весьма наглядную мысль. – Моё оружие превратило их город в груды камней, а их мужей в фарш. Мне потребовалось увидеть это собственными глазами, но так как я чертовски щедр, тебе сегодня выпал уникальный шанс не уничтожать десяток-другой цивилизаций, прежде чем до тебя тоже дойдёт. – Разве ты не видишь, как солнце восходит за моей спиной – и рано или поздно оно венчает мою голову? – асгардец предпринял последнюю попытку втолковать неразумному человеку то, что ему самому казалось очевидным, на примере ни больше ни меньше прописных истин. Если можно было раззадорить Старка ещё сильнее, он это сделал. – Ты не можешь остановить меня, как не можешь остановить восход солнца. – А я попробую, – залихватски заявил Тони в лицо скандинавскому богу, наставляя на того репульсор. На этот раз его рука не дрогнула. Асгардца отбросило к дальней стене и с громким ударом приложило спиной о металлическую панель. Странно, но сбоя энергии, каковой должен был следовать сразу же за выстрелом, не произошло. Впрочем, Старку было немного не до того. Локи не стал до конца подниматься на ноги – подобравшись, он совершенно по-звериному прыгнул на Железного Человека и повалил того на пол. Мгновенно шлем Старка оказался в разъедающей металл синеве ладоней и ужасающий холод проник внутрь, как будто в фильтры подсыпали сухого льда. Тони пнул асгардца коленом в живот и, как только тот выпустил свою добычу, поймал его затылок и несколько раз хорошо приложил о подлокотник трона. Извернувшись, Локи наклонил голову и одновременно резко потянул вниз за воротник красного нагрудника, так что следующим, кто познакомился с подлокотником, стал сам Старк. Золото-титановая маска выдержала удар, но звон в ушах на секунду дезориентировал, и асгардец не преминул воспользоваться этой заминкой. Ледяной шип со всего маху вошёл точно в зазор между маской и шлемом, распоров щёку. Тони закричал, больше от неожиданности, чем от боли – титанические дозы адреналина, выбрасываемые в кровь, заглушали её практически полностью – и, сбросив с себя противника ударом обоих репульсоров сразу, стащил с головы превращённый в оплавленное месиво кусок металла. Локи встал, держа ладонь на стене, сплюнул сгусток багровой слюны, заполнившей рот, и улыбнулся окровавленными дёснами, наслаждаясь зрелищем нанесённой им раны. Нос его был тоже разбит, и шумное дыхание ещё больше делало его похожим на разозлённого зверя. – Ну что, хватит с тебя? – голос асгардца был негромок, но недвусмысленно угрожающ. Красные глаза вызывающе поймали прямой взгляд тёмно-карих, щурясь от беззвучного смеха. Бога эта «схватка», похоже, забавляла. А вот Тони был абсолютно серьёзен в своём намерении познакомить божественное лицо со всеми твёрдыми поверхностями своего костюма. – Ты разрушил мою жизнь! Тебя это веселит?! – взбешённо осведомился он, опрометчиво, но упрямо сближаясь с противником на расстояние боксёрского удара. – Не особо, – признался Локи, стягивая через голову липнущую к телу рубашку и отбрасывая её в сторону. На обнажённой груди, обрамлённой узором выпуклых шрамов, Старк без труда разглядел потемневшие участки кожи, которые впоследствии станут обширными синяками от попаданий репульсорной энергией. Обычного человека такой удар бы в лучшем случае оглушил, в худшем – стал причиной внутреннего кровотечения, но асгардец просто не обращал на них должного внимания. Железный Человек сделал резкий выпад, занося правый кулак для бокового в челюсть. Локи пригнулся в последний момент и без особых усилий перебросил двухсоткилограммовую броню через плечо. Зашипел, соприкоснувшись с голубой кожей, металл нагрудника. Старк откатился в сторону, вовремя избежав участи быть проткнутым ледяным лезвием насквозь. Захватив кожаный сапог асгардца в «ножницы» собственных ног, он резким движением опрокинул его на спину. Быстро оказавшись сверху и придавив своего противника к полу, Старк приложил репульсор к солнечному сплетению. Металл опять ожгло азотным холодом, но ему много времени не требовалось. Локи отреагировал мгновенно – перехватил чужую руку и согнул её в локте, направляя уже готовый сорваться удар в самого Старка. Светлый луч опалил бок золото-титанового костюма, искрами осыпавшись на брюки асгардца. С нечеловеческим рыком, теперь уже по-настоящему разозлившись, бог выбил опору из-под второй перчатки, чуть не вывернув в другую сторону сустав, и, подхватив мужчину за наплечники, отбросил на метр от себя. Старк врезался в ледяную стену, услышав громкий хруст и звук осыпающихся вокруг него осколков. В один прыжок оказавшись рядом, Локи снова поднял его на ноги, протащив закрылками по неровной наледи. За воротник набилась ледяная крошка, заставляя всё тело покрыться мурашками, а волоски на задней части шеи встать дыбом. Разозлённое лицо бога оказалось вдруг совсем близко, опаляя исходящим от него неземным холодом, вызывая внезапное и жгучее желание прижаться к нему раскроенной щекой. Сердце билось оглушительно громко, клёкот и боль в грудной клетке сопровождали каждый выдох и вдох. От асгардца пахло потом, кровью и дублёной кожей. Давление где-то в районе переносицы и выше делало взгляд немного расфокусированным, и намекало на то, что было бы не стыдно потерять уже сознание. Но сдаться, даже с боем, этому бессовестно ухмыляющемуся ублюдку? Да никогда. Локи, очевидно, подумал о том же, потому что в следующее мгновение приблизил своё лицо на тот ничтожный десяток оставшихся между ними сантиметров и жадно коснулся открытым ртом его губ. Тяжёлое морозное дыхание встретилось по импровизированной линии фронта с горячим, почти лихорадочным, противоборствуя и перемешиваясь, затрудняя и без того натужную работу лёгких. Дышать носом после подобной схватки, когда по крайней мере у одного из соперников была сломана перегородка, представлялось совершенно невозможным, но отстраниться не было сил. Локи выдохнул смешок в рот Старка и нетерпеливо проник внутрь, запечатывая его там как можно глубже. Язык асгардца был солоноватым от крови и холодным как неосмотрительно откушенный крупный кусок фруктового льда. Дышать становилось чем-то невыполнимым, но они и не думали отрываться друг от друга, пока весьма буквально не потемнело в глазах и не онемело нёбо. Старк запрокинул голову, чтобы вобрать хоть немного воздуха в лёгкие, Локи прижался к нему вплотную и провёл ледяным языком по распоротой щеке, оставляя кровавую дорожку от кончика губ до самого уха. Тони ахнул и тихо застонал, не сдержавшись от неожиданности, с благодарностью принимая оригинальное обезболивающее своего бога. Тот уже переключил внимание на оголённую шею, одновременно подставляя руку под бронированное колено и приподнимая чужое бедро на уровень собственной талии. Когда Старк понял его план, было уже поздно – набедренная пластина с внутренней стороны полностью оплавилась, так что её оставалось только поддеть и сорвать с ноги как обёрточную бумагу, что Локи и сделал под громкое возмущение владельца. Со вторым набедренником вышла небольшая борьба, но асгардец ловко подставил колено между ног мужчины, приподнимая его на весу и вообще лишая возможности стоять иначе, кроме как упираясь ладонями в плечи асгардца. Очевидно, тот всё же временами контролировал температуру собственного тела, потому как кожа его было хоть и дьявольски холодна, но не выжигала плоти. Не имея другой возможности, Тони скрестил уже обе лишённые защиты ноги за спиной своего настойчивого бога. Не то чтобы он не понимал, куда тот клонит – но при попытке пнуть асгардца и взять матч-реванш, тот лишь отклонился чуть назад и снова с силой приложил его спиной о лёд, так что даже погнул пластины. Нет, он его не отпустит. С другой стороны – Тони столько бредил им в заточении, что окажись это всё очередной галлюцинацией, у него, наверное, случилась бы истерика. Но этот Локи не был галлюцинацией, он был настоящим, и он был здесь, рядом, яростно вжимая его в опасно трескающийся лёд ненадёжной преграды между ним и десятью тысячами метров свободного падения. Старку казалось, что он даже через броню чувствует неистовое гудение ветра снаружи. Отчаянно вцепившись в чёрные волосы одной перчаткой, а другую положив на основание шеи, Старк со злостью притянул асгардца к себе для безнадёжно страстного поцелуя. Последняя помеха – тёмно-синие пижамные штаны, единственный атрибут одежды, который оставался на пилоте Железного Человека под всеми этими доспехами – конечно же таковой для асгардца не являлась. Локи вошёл резко, без предупреждения, без подготовки, со звериным рыком, на который не должна быть способна человеческая глотка. Адреналин не позволил Старку потерять сознание, он закричал, на глазах выступили слёзы, но буквально через секунду внутри всё практически онемело от холода, притупляя боль. Он понятия не имел, как можно получать удовольствие в таких условиях, но его собственный орган в длинных ловких пальцах асгардца говорил прямо об обратном. Старк до крови закусил нижнюю губу, проклиная сразу всё и по отдельности: гравитацию – неумолимую силу, насаживающую его на ледяной член и не дающую даже кратковременной передышки – асгардца и его фокусы; день, когда тот посмел явиться к нему в Башню; своё неуёмное либидо; стокгольмский синдром и снова гравитацию. Там, где разгорячённое тело было лишено прикрытия золото-титановых пластин, при соприкосновении с кожей Локи образовывались кристаллики льда. При каждом следующем рывке вверх или вниз они царапали ноги, перекатывались острыми гранями между плотью двоих мужчин и дождём падали на пол. Старк снова откинул голову, больно ударяясь затылком о лёд – тело практически полностью подчинило себе разум, и он уже не контролировал собственные действия. Локи тут же воспользовался ситуацией и жадно приложился языком к напряжённым мышцам шеи, проведя кончиком до самого подбородка, оставляя клиновидный бледный след лёгкого обморожения. Горло Старка перехватило, как будто он оказался в самом сердце бури и судорожно пытается вдохнуть. Чёртов трикстер только рассмеялся ему в лицо. Ослепительное полуденное солнце рассеялось по ледяной крошке в его волосах… Неожиданно подобравшийся оргазм был скорым, обильным и полностью лишающим сил. Излившаяся на асгардца сперма мгновенно примёрзла мутной наледью к его животу, на что тот тут же отреагировал гнусным хихиканьем и, щёлкнув по ней ногтем, отправил к другим осколкам, после чего сделал несколько шагов на дрожащих ногах в центр зала и только тогда позволил себе опуститься со своей ношей на трон. Тони так вообще не мог сдвинуться с места. Он упёрся лбом в асгардское плечо и несколько минут предпочёл провести в абсолютной тишине, не шевелясь и пытаясь хоть немного отдышаться. Локи не возражал. Он положил ладони на подлокотники и поднял глаза к потолку, то ли пытаясь отстраниться от произошедшего, то ли наоборот – во всех подробностях прокручивая его в памяти, чтобы лучше запомнить. Ясно стало, только когда он вновь заговорил: – Я бог, Тони, хотя ты и отказываешься это признавать. Я не могу всю жизнь сидеть в лабораториях, наблюдая, как ты возишься со своими механическими игрушками. Он произнёс это спокойно, даже не глядя на него, но Тони всё равно почувствовал, как сдавило грудь, будто удар Мьёльнира из прошлого снова пришёлся на золото-титановый доспех. – Я знаю… – хрипло выдохнул мужчина, слегка изменяя положение головы и положив щёку на прохладное плечо, чтобы стало хоть чуть-чуть легче дышать. Но не стало. – Летим со мной, – тихо, почти неслышно предложил асгардец, и по изменившемуся голосу можно было догадаться, что на губах его играет слабая улыбка. – Я покажу тебе Иггдрасиль и все девять миров: от пещер Нидавеллира, занятых королём троллей и его дикарским племенем, до бескрайних просторов Ванахейма, рассекаемых лишь отчаянными мародёрами в поисках объедков с пира богов. О, я знаю, что бы тебе понравилось – технологии Ши’ар, их корабли, летающие быстрее света, и магические врата, перемещающие сквозь пространство подобно Радужному Мосту… – Правда? – уголок губ безмятежной улыбкой коснулся асгардского плеча. На изморозную кожу упало, застывая хрустальными безделушками, несколько прозрачных капель.– Корабли, летающие быстрее света? – В мгновение ока, клянусь, – прошептал асгардец, кладя ладонь на голову сомневающегося в нём гения и нежно ероша влажные ещё тёмно-каштановые волосы. – Хочешь, я научу тебя охотиться? Ётунхейм, моя настоящая родина – проклятые земли, в которых практически ничего не растёт, но полнящаяся опасными тварями, убийство которых делает мальчика воином… – Думаешь, из меня выйдет хороший охотник? – Думаю, что худшим охотником, чем Вольштагг, ты стать не сможешь, как ни старайся, – хохотнул асгардец, вероятно, вспомнив что-то из своей прошлой жизни. – Только представь: бескрайняя снежная равнина, обдуваемая со всех сторон ветрами столь древними, что даже горы не помнят их имён, и крохотный огонёк костра, вокруг которого только мы вдвоём… Его голос сорвался и замолк. Он уже всё понял, оба они, но отчего-то тянули время, как сапёры плохого кино, замершие над хитросплетением по-детски разноцветных проводов. Словно бы не сомневаясь, что у них в запасе ещё целая вечность. «Режь красный!» – кричит зритель, уже видевший, в отличие от главных героев, настоящий таймер на экране мобильного главного злодея, отсчитывающий последние секунды. Рука сапёра драматически замирает над тесным переплетением нескольких медных жил, как нескольких жизней, и кусачки осторожно приподнимают два, сплетённых как один… – Знаешь, я, кажется, понял, почему Нидхёгг ест корни Иггдрасиля, – тихо признался Старк, делая пальцами правой перчатки незаметное, но прекрасно слышимое асгардцу движение. – Потому что он не может иначе, – Локи улыбнулся и прикрыл глаза, чувствуя сквозь веки прикосновение тёпла солнечных лучей. Его грудная клетка равномерно опускалась и вздымалась, словно нарочно не замечая нарастающий гул центрального репульсора совсем рядом с ней, всего в двух десятках сантиметрах от стремительно гонящего кровь божественного сердца. Изящная ладонь легла на пуленепробиваемое стекло реактора, всё в трещинах, причудливо подсвечивая кончики голубоватых пальцев и делая их молочно-белыми. – Прощай, – просто сказал Старк, смежая веки и осторожно, в последний раз вдыхая особенный морозный аромат, смешивающийся теперь с запахом озона. Громкий гул реактора успокаивал, отдаваясь тяжестью в груди и во всём теле. – Я бы сказал… – Локи неожиданно наклонился вперёд и выдохнул в самое ухо, чтобы быть услышанным в этом шуме, заполнявшем, кажется каждую клеточку тела Железного Человека, – до встречи… Яркий свет и высокочастотный гул, как десять тысяч разом включённых телевизоров, заполнили всё обозримое пространство, так что уже неясно было, добрались ли они первым делом до сознания или просто остановили сердце. Тони Старк никогда не планировал умирать вот так: сидя на коленях у какого-то хрена с горы, беспардонно ворвавшегося в его жизнь и просто не захотевшего уходить, в окружении космического металла, обломков, крови и льда. Но мы ведь часто в этой жизни делаем то, что совсем не планировали?.. Госпиталь «Gothenburg Memorial», палата интенсивной терапии. Готенберг, штат Небраска, США. 46 часов спустя. – …не понравится. Поверьте, Вам лучше сейчас же позволить мне забрать его домой, или мои адвокаты прикроют Ваше заведение не позднее четверга, доктор… Хантингтон, верно? Так вот, доктор Хантингтон… – Пеп, успокойся. Всё, что ему сейчас нужно – это здоровый сон и пару капельниц этой бурды. – Это реополиглюкин, полковник. – Спасибо, док. – Роуди, ты же знаешь, как он ненавидит больницы. Я должна вернуться в Лос-Анджелес, чтобы попытаться как-то уладить… А что если он проснётся, когда меня не будет? – Я же здесь не просто так штаны протираю. Если потребуется, я его привяжу к этой кровати. – …Если спор о моём завещании, Роуди, прости, но тридцать процентов – это максимум. – Тони! – Тридцать процентов за то, что всегда вытаскивал твою задницу из самых безнадёжных ситуаций? Может, надо было оставить тебя на том корабле … – Тридцать пять… – В том виде, в котором нашёл. Не хочешь, кстати, объяснить Пеппер… – Сорок пять! Сорок пять, ладно? Больше не могу, честно… Ай! А это за что?! – За Лос-Анджелес. За то, что оставил на меня полуразвалившуюся компанию. За то, что я месяц вытаскивала её из руин, а потом ты буквально превратил её в руины. За то, что оставил меня одну… в горящем здании… Мне продолжать? – Кажется, я видел автомат с кофе на первом этаже… Я пойду пешком. По лестнице. Десять минут. Ненавижу слушать, как мамочка с папочкой ругаются. – Погоди, Роуди. А что…что Щ.И.Т. сделал с… телом? – С каким телом? Рядом с тобой не было никаких тел. И знаешь, я не особо разбирался – забрал тебя и всё, пока эта штуковина снова не взлетела… – Взлетела?! То есть… В ней дырок было больше чем в моём костюме, как она могла взлететь? – Может быть я и закончил лётную школу, но это не значит, что я специалист во всей этой инопланетной хрени… Ты это чего задумал? Друг, мне позвать медсестру или ты сам вставишь свой реактор на место, пока не отчалил по-настоящему? – Дай мне секунду. Одну секунду, я больше не прошу. Мисс Поттс, не будете ли Вы так любезны… – Нет. Нет, нет и ещё раз нет. Ты же обещал, что я никогда больше не буду этим заниматься. – У меня время истекает. Одна секунда, слышала Большого Брата? – Я же… О, Господи, что это?! – Что там? Я не вижу. Не хочешь трогать – дай хотя бы зеркальце… Пеп?.. Пеп... Всё в порядке. Я догадываюсь, что там может быть, просто… Я должен удостовериться. – Оно… вморожено в лёд… И, кажется… светится изнутри?.. Тони… – Сукин сын! – Что, прости? – Ничего… Ничего, Пеп, просто… кардиологическая модификация… _____________________________________________________________________ *Речь идёт о Бонни и Клайде, американских грабителях, чьи имена стали нарицательными для обозначения занимающихся преступной деятельностью любовников. 23 мая 1934 года их «Ford V8» (у Старка есть такой же в гараже, только со съёмной крышей, из 1-го фильма) был расстрелян из засады на просёлочной дороге; 167 пуль прошили машину, из них больше 50 попали в бандитов.