Февраль-март

              — Брайан! Что, блядь, происходит?! — начинает Деб, едва переступив порог. (Коронный номер семейки Новотны.) Восемь утра, спать хочется адски. После ночного похода наверх уснул не сразу. Лежал, тихонько злясь. Хуй знает на что. На свой тупой порыв, наверно. В паху противно тянет, в голове назревает мигрень, а в уставших глазах вспыхивают фейерверки — Деб одета оглушительно ярко. До охуения. Даже в шмотках Ханикатта не бывает столь креативных сочетаний. — Этот пиздец слышно еще в Питтсе! — разошлась, хрен остановишь. — Дебби… не ори… — Понимаю о чем она — ритмичные ухающие звуки опять прорвались сквозь толстые стены. — Я, блядь, спать хочу. А ты можешь хоть сейчас заглянуть в хижину на заднем дворе: хозяин ночью заявился. Закрываю слипающиеся веки, лимонно-зеленые пятна мельтешат, снова атакуя. — Жутко невоспитанный тип, вот что я скажу! — негодующий голос противно визглив. — И за это ты должен отдавать пятьдесят сотен в месяц? Тебе нужен покой, а не «Вавилон» с доставкой! Неужели мать ничему его не научила? Мой сын ни за что себе не позволил бы подобной хуйни! С такой матерью, как Деб, мало что можно себе позволить без соответствующих санкций. И вообще, если бы не я, ходить бы Майклу до сих пор во фланели, застегнутой до самого горла, в поисках траха, достойного девственно-узкой итальянской задницы. Или до скончания дней дрочить на Суэйзи. — Сейчас я ему устрою! — Решимости ей не занимать. — А ты, давай, поднимайся. Приду — будешь завтракать. Глухо бахнула тяжелая дубовая створка, а я накрылся с головой, наслаждаясь недолгим затишьем. Сейчас вернется и местечковый стендап продолжится. Охуеть, вчера так ее ждал, даже дверь оставил незапертой. А сегодня понимаю — зря. Весь день в ебеня — ни за что не заткнется. «Завтракать». Кроме как отлить, хрен бы я вылез из постели. Но любопытство грызет — тянет посмотреть, как миссис Новотны объясняет хозяину правила поведения на его же территории. Натягиваю шелковый халат и, наплевав на головокружение, отправляюсь наверх, туда, где «снайперская лежка». Пестро-канареечное пятно на фиолетовых ногах пересекло задний двор и, подбоченясь, застыло в нескольких ярдах от грохочущей машины. Квадросистема, блядь. Там с минуту постояло, наблюдая, как парень резво полирует черные лаковые бока, смешно пританцовывая под терзающий колонки рок, без конца поправляя сползающий капюшон. Потом нервно задергалось и двинулось в направлении раздражителя. Тот наконец заметил, проворно кинулся внутрь салона и все моментально стихло. Пошел навстречу Дебс, вытирая ладони прямо о джинсы. И выдал, видимо, что-то такое, от чего воинственно настроенная лимонная мечта потеряла всякую решимость и как зачарованная направилась за ним, в домик. На пороге воровато осмотрелась и скрылась за витражной дверью. Повезло: парень вернулся обратно. Без куртки, в тоненьком свитерке, тянет скорей на подростка. (Ничего особенного: слишком мелкий какой-то.) Метнулся за чем-то в салон, секунда — и снова заспешил в дом. Я напрягся в ожидании… …но так и не увидел его лица. Все из-за длинных пшеничных волос. Мысленно пытаюсь прикинуть варианты. Только непонятно: за каким хуем мне это надо?

***

Стоял у окна, пока не замерз. Обещанного скандала так и не дождался — в гостевом домике по-прежнему тихо.

***

Парень еще легко отделался: Дебби явилась примерно через час. За это время я успел побриться, кое-как принять душ. Привычно расстроиться и тут же забить на отсутствие стояка. Позавтракать половиной вчерашнего брусочка и унцией кофе. И сожрать назначенные страшилой-Камински «нетихуанские смеси». Теперь сижу на кухне, давлюсь блядским куриным супом и слушаю последние новости от «CNN». — Если бы ты только знал, какой он милый! — Радуется так, будто ее выбрали мисс мира. Или, еще круче, — королевой «Вавилона». — Воспитанный, вежливый… Ни хуя себе! А еще час назад все было наоборот. Что изменилось? — Какие он печет вафли… А кофе? Готовит просто божественный кофе. Настоящий латте, представляешь… Все ясно, блядь: самодельные вафли и такой же сомнительный кофе действуют на Деб как индульгенция у католиков. Не удивлюсь, если концерты станут ежедневными — после совместного завтрака у парня все необходимые разрешения на руках. — А меня знаешь, как назвал? «Миссис Фэйрфакс», во! — Деб наконец сняла жгучий флуоресцент. Теперь слепоты можно не бояться. — С каких это хуев? В такой охренительной куртке ты как минимум Бланш Ингрем. Хрипло засмеялась, шлепнув меня по руке. — Сказала, что помогаю тебе. По хозяйству… и вообще… — По хозяйству? Это как? Мыть задницу или подтирать блевотину? Ярко-красный кончик ногтя прямо у моих глаз. — Еще одно слово от тебя! — всхлипнула, расстроенно отвернувшись. — Прости…мам… — Слова, действующие на Деб железно. — Ну так вот, — выдает, вскинув тонкие брови, тут же позабыв обиду, — я пригласила его к нам. — К нам… В смысле, сюда? Зашибись! Пригласила парня к нему же домой. — Да, милый. — Встает, закатывает рукава и сразу же начинает копошиться, вытаскивая из холодильника съестное. — Сюда. Слишком нежно отвечает — жди пиздеца. — Пусть придет. Кроме меня, Салливана и докторов ты никого не видишь. Нужно больше веселья, хороших эмоций. Суп внутри закипает. Ныряю в распахнутый холодильник, хватаю бутылку Эвиан, резко свинчиваю крышку и от злости выпиваю почти всю. — Веселья? Кому? Мне или ему? Не думаю, что мой теперешний вид — блядски весело! Дебби не пререкается. Ей похуй на истерию. Она все для себя решила. Просто подходит и гладит по щеке, в попытке успокоить. — Кстати, о веселье...— Я тоже для себя все решил. — Фиолетовая комната теперь моя. Выбери себе другую. — Сиреневая, Брайан. — Улыбается, как ребенку. — Так и знала: подсматриваешь. И правильно. Парень что надо. «Парень что надо». Звучит дохуя убедительно. Только из-за этого и мирюсь с пиздецом: самому охота посмотреть. Хотя Деб можно верить — в парнях она разбирается, почти как я. — На меня не рассчитывай. Сама будешь его развлекать. — Спустишься хотя бы поздороваться. И можешь уходить. А то ляпнешь какую-нибудь гадость. — Я не обязан быть милым. Достаточно пяти штук в месяц.