Малиновая Водка

      Чимин выглядит как самая безумная его мечта: взлохмаченные волосы, в которых безнадёжно запутались чонгуковы пальцы, его грудная клетка вздымается и опускается вниз с маленькими выдохами, вырывающимися из пухлых, искусанных губ.       — Чонгук, — Чимин стонет, изгибаясь всем телом так, чтобы прижаться членом к бедру Чонгука, его кожа кажется обжигающе горячей даже сквозь джинсы. — Прекрати пялиться и прикоснись ко мне.       Чонгук игнорирует собственную нервозность и слегка кивает, надеясь, что Чимин не заметит этого жеста; его руки взлетают к молнии на чужих штанах. Губы Чимина распахиваются в жалобном стоне, ресницы трепещут, когда он прикрывает глаза, и спина изгибается дугой, едва лишь его пах вновь натыкается на бедро Чонгука.       — Да, да, — бормочет он. — Пожалуйста.       Следующие несколько мгновений сменяют друг друга словно в замедленной съёмке — Чонгук смотрит вниз на Чимина, то есть, действительно смотрит, замечая его растрёпанные волосы и щёки, расцветшие мягким румянцем, что тянется вплоть до его голого торса. Жалобный стон срывается с приоткрытых губ каждый раз, когда он трётся о бедро Чонгука, его член твёрдый и упирается ему в ширинку. Рука Чимина забирается Чонгуку в штаны, скользит под нижнее бельё, пальцами обхватывая его член, и по какой-то причине именно в этот момент тело Чонгука решает дать ему немного ясности в его полностью затуманенной алкоголем и похотью голове.       Кровь в его ушах шумит так громко, что заглушает отчаянные чиминовы всхлипы, Чонгук высвобождает свои пальцы из его волос и опирается рукой о кровать позади себя, делая несколько глубоких вдохов в попытке привести в порядок мысли. Решение это оборачивается против него, когда единственным, что он вдыхает, оказывается липкий воздух с примесью запаха Чимина, сладкого, как лаванда и мёд. Это ошеломляет настолько, что Чонгуку приходится почти перестать дышать. Он не успевает даже толком ничего понять, как его накрывает самая настоящая паническая атака, и единственная трезвая мысль в его голове кричит ему о том, что нужно убираться отсюда, причём убираться немедленно.       Чонгук вскакивает с кровати с непонятным набором слов, обрывающимся в конце тихим всхлипом, больше похожим на звук, что издаёт котёнок, нежели взрослый человек. Спиной он впечатывается в стену, выбивая весь воздух из собственных лёгких, и жмурится, вновь издавая беспомощный всхлип.       Он замирает, всё ещё тяжело дыша, и пытается успокоиться. Как только Чонгуку кажется, что ему по силам всё это преодолеть, он медленно открывает глаза и переводит взгляд на Чимина. Чонгук чувствует себя ужасно, потому что тот, кажется, понятия не имеет, что происходит, и, честно сказать, Чонгук понимает его сейчас лучше, чем кто-либо другой. Чимин слегка ёрзает на кровати, а затем моргает пару раз, смотря на Чонгука, словно пытаясь сфокусировать взгляд.       — Всё в порядке? — спрашивает Чимин, слегка опустив уголки своих губ. Чонгук не знает, что сказать в ответ, потому что нет, всё определённо не в порядке, и тот факт, что он едва ли помнит, как оказался в этой ситуации, совершенно ему не помогает.       Чонгук не из тех людей, кто вот так вот запросто может переспать с незнакомцем на вечеринке (или… кем бы то ни было ещё), и в особенности уж точно не с Пак Чимином, но даже если Чонгук и не видит в этом ничего плохого… он всё равно не может позволить этому произойти.       — Извини, я просто… — Чонгук обрывает себя на полуслове, не зная, как объяснить. — Не могу этого сделать.       Чимин прищуривает глаза, но вовсе не выглядит злым, скорее немного смущённым и, возможно, даже расстроенным. Чонгук открывает и закрывает рот несколько раз, как выброшенная на берег рыба, отчаянно пытаясь придумать оправдание, любое нормальное оправдание своему странному поведению. Всё что угодно, кроме правды, потому что ‘Я напуганный и растерянный девственник, а ты, наверное, самый привлекательный человек, которого я когда-либо видел в своей жизни, но я даже не помню, как мне удалось убедить тебя подняться со мной наверх, потому что я вроде как выпил всего три шота, но уже чертовски пьян, потому что у меня абсолютная непереносимость алкоголя’ уж точно не выглядит достойной причиной, которую стоит озвучить вслух.       — Эм, я… — Чонгук неловко переминается с ноги на ногу, отводя взгляд, чтобы смотреть куда угодно, кроме лица Чимина. Конечно же, он натыкается на помятую чиминову футболку, небрежно отброшенную в угол спальни. Чонгук был тем, кто бросил её туда; он раздел Пак Чимина в самый разгар безумной домашней вечеринки, в то время как единственный волнующий сексуальный опыт, который у него когда-либо был, это тот раз, когда он засунул свой член в стакан с тёплой водой. Тошнота собирается у него в животе вместе с выпитым ранее омерзительным коктейлем из дешёвого ликёра и пива.       Чимин выглядит так, будто ждёт от него ответа, но Чонгуку нечего добавить. Молчаливые секунды растягиваются между ними в абсолютной тишине, перебиваемые оглушительными музыкальными басами снизу. Чонгуку хотелось бы, чтобы их силы было достаточно проломить пол под его ногами, ведь тогда бы он смог убежать. Или умереть. И то, и другое сейчас как нельзя было бы кстати.       Наконец, Чимин встаёт с кровати под аккомпанемент скрипящих пружин, подхватывает с пола свою мятую футболку и натягивает её через голову, ещё больше взлохмачивая и без того растрёпанные волосы.       — Слушай, — говорит он, слегка спотыкаясь, когда наклоняется надеть сапоги. Чонгук даже не помнит, когда он успел их снять. — Я понял. Не беспокойся.       И тогда Чонгук понимает, что облажался ещё сильнее, чем он изначально предполагал.       — Подожди, — говорит он. — Дело не в тебе, дело во мне.       Чимин издаёт горький смешок.       — Никогда не слышал этого раньше.       Чонгук вгрызается зубами в нижнюю губу, наблюдая за тем, как Чимин собирает остальные вещи по всей комнате. Он выигрывает немного времени, когда тот замечает пропажу одного из своих колец и опускается на пол, чтобы найти его.       — Я серьёзно, — продолжает Чонгук. — Я действительно хочу сделать это, просто я…       Чимин достаёт из-под комода потерянное кольцо и встаёт, надевая его на палец. Он останавливается напротив зеркала рядом с кроватью, бросая на своё отражение быстрый взгляд, и приглаживает волосы. Чонгука вновь посещает мысль о том, чья же это спальня.       — Не нужно оправдываться.       Чимин пересекает комнату, и Чонгук следует за ним до самой двери. Все адресованные Чимину слова перемешиваются в его голове, рвутся наружу, но так и не достигают губ. Чонгук хочет сказать, что он просто неопытен и слишком пьян, что ему нужна буквально секунда, чтобы привести себя и свои мысли в порядок, потому что чувство такое, будто его стошнит на пол прямо здесь и сейчас, но Чимин уже на пути из комнаты, он открывает дверь и делает шаг, одной ногой оказываясь в коридоре, и, господи, ему просто необходимо сказать хоть что-то.       — Я девственник! — кричит Чонгук.       Несколько человек, толпящихся в коридоре, резко поворачивают свои головы в его сторону с глазами, размером с блюдце.       Чимин замирает в дверях и оборачивается, чтобы посмотреть на Чонгука через плечо, а затем озадаченно моргает несколько раз.       — Ты что?       — Я хочу тебя. То есть, эм… этого. Но у меня правда совершенно нет никакого опыта, я испугался, и не мог бы ты, пожалуйста, закрыть дверь, потому что я вижу примерно трёх человек из моего класса по экономике, и я точно умру, если они услышат ещё хоть что-нибудь из того, что я говорю.       Чимин облизывает губы и оглядывается по сторонам, как будто ищет притаившуюся рядом скрытую камеру из программы «Розыгрыш». Чонгук его не винит. Чимин дарит людям в коридоре извиняющуюся улыбку и делает шаг обратно в комнату, осторожно прикрывая за собой дверь, и почему-то этот звук кажется оглушительно громким на фоне окружающего их шума.       Чонгук с радостью отмечает, что его сердцебиение порядком замедлилось, он несколько раз глубоко вздыхает, отступая внутрь комнаты, и плюхается обратно на кровать. Покрывало всё ещё смято с тех пор, как они с Чимином приземлились на него около пяти минут назад, не переставая касаться друг друга. Краем глаза он замечает фотографию и узнаёт на ней Юнги, друга Тэхёна, с которым они пару раз зависали вместе. Он определённо должен будет заставить Тэхёна поклясться сохранить всю эту историю в тайне, но только после того, как выяснит, каким образом ему нужно будет ему её преподать, чтобы не выставить себя последним идиотом.       Кровать рядом с ним проминается, когда Чимин опускается рядом, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его ноги, прижатой к ноге Чонгука.       — Чонгук, — мягко произносит он.       — Мм?       — Я всё ещё вижу твой член.       Чонгук подскакивает, его руки опускаются к паху, заправляя член обратно в джинсы, а затем он прячет собственное лицо в ладонях и издаёт отчаянный стон.       — Все остальные тоже его видели?       — Уверен, что да, — говорит Чимин, и когда Чонгук смотрит на него сквозь пальцы, он видит, как его глаза превращаются в полумесяцы, словно он пытается сдержать себя, чтобы не рассмеяться.       — Вот именно поэтому я не пью.       Чонгук достаёт телефон из кармана и быстро пролистывает расписание автобусов, гадая, не слишком ли поздно сейчас успеть на один из них или же ему придётся вызвать такси. Всё, чего он хочет прямо сейчас, это прийти домой и принять горячий душ, чтобы смыть с себя весь этот стыд и позор, а затем проспать ровно столько, чтобы пропустить все завтрашние утренние занятия. Кто вообще устраивает вечеринки в воскресенье?       — Ты правда девственник?       Пульс Чонгука вновь учащается.       — Да. Не нужно так об этом кричать, пожалуйста.       — Не хотелось бы тебя огорчать, но, думаю, в этом доме все уже в курсе.       Чонгук фыркает в ответ, ему кажется, что он слышит лёгкий смешок со стороны Чимина, который тот явно пытается подавить. Он несколько раз стучит мыском ботинка по деревянному полу в такт музыке, доносившейся снизу.       — Прости, — говорит он. — Я не хотел давить на тебя.       Чонгук подтверждает свою поездку в такси и бросает телефон на кровать, поворачиваясь лицом к Чимину, который выглядит явно расстроенным.       — Что? Ты ни к чему меня не принуждал.       — Ты был действительно очень пьян. Я этого не заметил.       — Чимин.       Чимин поднимает взгляд, и Чонгук смотрит на него со всей той долей искренности, которую он только способен сейчас ему передать.       — Я хотел этого. Поверь мне, причина, по которой я испугался, не в тебе. Дело во мне. И это не просто клишированная фраза, я действительно слишком запутался.       Чимин облизывает свои губы, а потом бросает взгляд на телефон Чонгука.       — Дашь мне свой номер? — спрашивает он после короткой паузы.       Чонгуку требуется почти целых десять секунд, чтобы осознать, что Чимин всё ещё хочет получить его номер, даже после всего… этого. Он понятия не имеет, что говорил ему, когда был пьян, но учитывая тот факт, что за все двадцать лет его трезвой жизни он так и не смог никого подцепить, может быть, ему и правда следует пить чаще. Возможно, ему стоит сначала предупредить Чимина, что веселье в его понимании ограничивается зависанием в комнате за игрой в компьютерные игры и иногда, когда он чувствует себя достаточно смелым, к этому списку прибавляется ещё и пицца. Но, возможно, это в нём сейчас просто говорит трезвый Чонгук.       Он хочет сказать нет. Он действительно, действительно хочет сказать нет, потому что после вышеупомянутого горячего душа и продолжительного сна он планирует делать вид, что никогда не встречал, не разговаривал и уж тем более точно не почти что переспал с Пак Чимином в спальне своего друга на первой же вечеринке, которую посетил с тех пор, как поступил в колледж. Его жизнь была намного проще, когда он просто смотрел на затылок Чимина на уроке истории искусств и фантазировал, какими мягкими наощупь должны были бы быть его волосы. Его взгляд падает на волосы Чимина, он смотрит на его повреждённые, осветлённые концы, всё ещё немного растрёпанные. Они совсем не мягкие.       — Хорошо.

***

      Чонгук не грезил ожиданиями, что Чимин и вправду ему напишет. Он редко появлялся в классе на их совместном занятии, так что прошла уже целая неделя с того момента на вечеринке, когда они в последний раз видели друг друга. Чонгук с радостью погружается обратно в свою свободную-от-Чимина жизнь, но ровно до тех самых пор, пока однажды утром, сидя на кухонном столе в их общей с Тэхёном квартире и с удовольствием поедая почти подгоревший тост с арахисовым маслом, он не слышит, как его телефон вибрирует. И это странно, потому что на этом свете существует только два человека, которые отправляют ему сообщения, и один из этих людей сейчас сидит в двух метрах от него.       Неизвестный номер: эй       Чонгук хрустит хлебом, опуская взгляд на сообщение, а затем переводит взгляд на номер. Код города странный. Как раз в тот момент, когда Чонгук решает, что кто-то просто написал ему по ошибке, телефон вибрирует снова.       Неизвестный номер: это чимин       Чонгук вдыхает полный рот крошек и давится, сгибаясь пополам и колотя себя кулаком в грудь. Когда он наконец перестаёт кашлять и несколько раз прочищает горло, убеждаясь, что вновь может нормально дышать, он поднимает голову вверх и встречается взглядом с Тэхёном. Тот всё это время сидел на диване и наблюдал за утренним ток-шоу, но сейчас его взгляд в большей степени был обращён на Чонгука.       — Сегодня утром ты какой-то странный, — подмечает он.       — Чимин написал мне.       Полусонные глаза Тэхёна тут же распахиваются, и он вскакивает на ноги, перевешиваясь через спинку дивана.       — Что он сказал?       Чонгук смотрит на телефон. Маленький значок, сообщающий ему о том, что собеседник печатает, появляется вновь, а затем исчезает.       — Он просто написал ‘это чимин’. Мне ведь не нужно ему отвечать, правда?       — Что? Ты должен ему ответить.       — Нам с ним не о чем разговаривать, на самом-то деле, — Чонгук делает глоток молока из стакана, стоящего рядом с его бедром, и с хрустом вгрызается во второй тост. — Я просто притворюсь, что прошлых выходных никогда не существовало.       — Чонгук.       — Тэхён.       — Чон Чонгук, клянусь богом, если ты не ответишь ему, я больше никогда не посмотрю Гандам Дубль-вэ вместе с тобой.       Чонгук хмурится.       — Ты этого не сделаешь.       — Сделаю. Ты знаешь, я могу.       Они смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, но Чонгук сдаётся первым, вновь переводя взгляд на сообщение. Оно всё ещё висит там, без ответа. Слава богу, что он так и не прочитал его.       — Почему он мне пишет?       — Эм, как ты думаешь, зачем ему ещё тебе писать? Очевидно, ты ему нравишься.       Чонгук фыркает в стакан.       — Он может заполучить любого, кого только захочет. Он не заинтересован во мне, — Чонгук соскальзывает со стола и стряхивает крошки со своей толстовки, игнорируя то, как Тэхён взглядом сверлит испачканный пол. — Я в душ, — говорит он, не обращая внимания на раздражённое ворчание друга, когда закрывает за собой дверь в ванную.

***

      Несколькими часами позже он вместе с Намджуном сидит в библиотеке, зарывшись в книгах по самую шею. До его итоговых экзаменов остаётся ещё как минимум несколько недель, но Чонгук никогда не чувствует себя достаточно подготовленным. Или, правильнее будет сказать, он просто не знает, чем ещё можно занять себя в вечер пятницы, так что да, библиотека.       Спустя какое-то время Намджун вдруг встаёт со своего места, и Чонгук переводит на него вопросительный взгляд, удивляясь, что он закончил так рано. Из всех его друзей Намджун единственный, кто способен составить ему конкуренцию относительно усердий в учёбе.       — Мне нужно собраться перед тем, как идти к Юнги, — говорит он. — Ты со мной?       — Нет, — Чонгук возвращает своё внимание книге. — Ещё одна вечеринка? Прошлая была неделю назад. Если он будет продолжать позволять людям громить его квартиру, как он получит обратно свой залог?       — И это то, что тебя волнует? — Намджун усмехается. — Юнги устраивает вечеринки два-три раза в неделю. Но в любом случае, я думал, что ты пойдёшь. По крайней мере, Чимин так сказал.       Услышав имя, Чонгук замирает. В последнее время по неизвестной ему причине в его жизни стало подозрительно много Чимина.       — Ты его знаешь?       — Да, вроде того. Наши факультеты часто работают вместе. Танцевальный конкурс уже скоро, так что мы помогаем ребятам с музыкой для их выступлений. Чимин мой партнёр.       Губы Чонгука раскрываются, и он издаёт тихое ах в знак понимания. Однако что-то здесь всё равно не так. Почему это Чимин вдруг решил, что он пойдёт на вечеринку… возможно, это из-за того, что он был у Юнги на прошлой неделе? Но посещать такие мероприятия вовсе не было в его стиле, он ведь даже не написал ничего Чимину в ответ. Чонгуку хочется расспросить Намджуна, узнать как можно больше деталей, но в то же время он боится, что это покажется странным.       — Повеселись там, — говорит Чонгук вместо этого.       Как только Намджун уходит, Чонгук открывает свою переписку с Чимином. К своему глубочайшему удивлению он обнаруживает, что рядом с серыми окошками сообщений Чимина появились его собственные, голубые.       Чимин: ты пойдёшь к Юнги сегодня вечером?       Чонгук: да конечно увидимся там       Чимин: чудесно… мы могли бы позависать вместе? чтобы поговорить хаха. нам скорее всего не стоит повторять прошлые выходные       Чонгук: ну не знаю, если твои джинсы будут такими же узкими как в прошлый раз я возможно ничего не смогу с собой поделать       Чонгук с силой хлопает себя ладонью по губам, заглушая рвущийся наружу смущённый возглас, его телефон с громким стуком падает на стол. Несколько студентов вокруг возмущённо шикают на него, одарив при этом недовольным взглядом. Какого, спрашивается, черта. Может быть он заснул на уроке и случайно отправил эти сообщения? Или был не в себе? Он пролистывает вниз оставшиеся сообщения.       Чимин: ох…       Чимин: ты гораздо смелее через сообщения       Чонгук: прости       Чонгук: это слишком?       Чимин: нет. вовсе нет. увидимся вечером       Чонгук делает один долгий, глубокий вдох. И выдох.       Он убьёт Тэхёна.

***

      — Как ты узнал мой пароль от телефона?       Тэхён сидит перед своим туалетным столиком, скрестив ноги. С кончиков его волос капает вода, а на плечи наброшен большой пушистый халат, пока он наносит консилер себе под глаза гигантским розовым спонжем. Его, кажется, нисколько не беспокоит сделанное Чонгуком открытие.       — Это дата твоего рождения.       — Но как ты узнал?       — Чонгук, ты не менял свой пароль с четырнадцати лет. Тебе нужно придумать новый. Это не очень-то безопасно.       — Ясно, — бормочет Чонгук себе под нос.       — Ты уже выбрал, в чём пойдёшь или тебе нужна помощь? Можешь порыться у меня в шкафу.       — Я никуда не иду.       Конечно же, это сразу привлекает внимание Тэхёна. Он резко оборачивается в своём кресле.       — Что? Но Чимин будет ждать тебя.       — Нет, Чимин будет ждать тебя. Это ты тот, кто написал ему и сказал… все эти вещи. Насчёт его штанов.       — Но он думает, что их сказал ты, — Тэхён стучит пальцем себе по виску. — Благодаря мне у тебя есть шанс.       — Не нужен мне никакой шанс. Я хочу сидеть дома и играть в видеоигры.       Тэхён вздыхает, и его плечи резко опускаются с преувеличенным драматизмом. Чонгук считает, что ему пора прекратить играть, когда он не на сцене.       — Чонгук, ты уже почти на втором курсе, а так и ни разу как следует не повеселился, — голос Тэхёна понижается на октаву, он кладёт руки на колени, всё ещё сжимая тюбик с консилером и огромный розовый спонж. — Чего ты стесняешься? Того, что ты едва не умер от удушья, пытаясь переспать с Чимином?       — Половина коридора видела мой член.       — А мой видела половина колледжа, и кому до этого какое дело.       Чонгук бросает на него возмущённый взгляд.       — Я это к тому, — продолжает Тэхён, — что он явно всё ещё хочет увидеться с тобой, так что перестань позволять страху вставать на твоём пути. Если тебе не будет весело, ты всегда сможешь уйти. Но, что более важно, ты должен хотя бы поговорить с Чимином. Он нравился тебе достаточно, когда ты пытался залезть к нему в штаны в комнате Юнги, так что он заслуживает хотя бы разговора.       Чонгук открывает рот, чтобы ответить, но тут же захлопывает его. Он действительно ненавидит моменты, когда Тэхён оказывается прав.

***

      Когда они добираются до места, вечеринка уже в самом разгаре. Юнги открывает им дверь, его брови удивлённо взлетают вверх при виде Чонгука, не прекращающего сражаться с собственным поясом на джинсах, который по ощущениям практически перекрывал весь доступ крови к его ногам.       — Привет, незнакомец, — говорит Юнги.       — Привет.       Чонгук надеется, что это хороший знак и Юнги до сих пор не подозревает, чем он занимался в его комнате на прошлых выходных. Чонгук бросает взгляд поверх чужого плеча на толпу людей внутри. Всё тот же оглушающий синти-поп, что гремел по всему дому на прошлой неделе, и сейчас сотрясает пол под его ногами. Это не вызывает никаких других воспоминаний, кроме явного смущения, и Чонгук задаётся вопросом, почему он опять наступает на те же грабли, позволяя втянуть себя ещё в одну подобную ситуацию.       — Тэхён заставил меня прийти.       — Я так и подумал, — произносит Юнги, не моргнув и глазом, и делает шаг в сторону, приглашающе взмахнув рукой. — Где выпивка, ты знаешь.       Чонгук сглатывает и кивает, делая шаг вперёд, прямиком в центр самого хаоса.       Как только они оказываются внутри, Тэхён берет ладонь Чонгука в свою и переплетает их пальцы, утаскивая его за собой по направлению к кухне.       — Хочешь чего-нибудь выпить, Чонгуки?       — Не особо.       — Оу, да ладно тебе. Я всю дорогу тащил тебя сюда, повеселись хоть немного.       Кухня относительно пуста, не считая очень высокого темноволосого парня, в котором Чонгук узнаёт соседа Юнги, и двух незнакомых ему девушек в углу, болтающих друг с другом. Тэхён отпускает ладонь Чонгука, как только они оказываются на кухне, и проходит вперёд, чтобы взять наполненную розовой жидкостью бутылку и налить из неё немного в пластиковый стакан.       — Ты серьёзно собираешься спаивать ребёнка? — темноволосый парень прищуривает глаза, глядя на Тэхёна. — Ему хотя бы по закону уже можно пить?       — Да и нет, — отвечает Тэхён, выливая в стакан с алкоголем тёплую газировку, и протягивает его Чонгуку. Тот тупо пялится на него сверху вниз.       — Безо льда?       — После пары глотков тебе будет наплевать, есть ли там лёд, — Тэхён сверкает своей фирменной озорной улыбкой. — Я пойду поищу Хосока. Ты как?       Чонгук делает один осторожный глоток из своего стакана, морщась, когда алкоголь обжигает ему горло. Крепкий. Тэхён явно сделал это специально.       — Я в норме.       На самом деле нет. Он не хочет здесь находиться, не хочет наткнуться на одного конкретного парня с осветлёнными волосами, который наверняка прячется где-то поблизости, и он определенно не испытывает никакого желания поддерживать светскую беседу со всеми этими незнакомыми ему людьми вокруг. Разум подкидывает ему идею незаметно улизнуть, как только Тэхён скроется из вида, поймать такси до дома и на всю ночь засесть за игрой в Apex Legends, облачившись в пижаму.       Тэхён стучит пальцем по дну чонгукова стакана, подталкивая его к губам.       — Повеселись, — шепчет он и уходит с кухни, озорно пошевелив пальцами.       Звук приземляющегося в его стакан кусочка льда заставляет Чонгука вынырнуть из своей головы. Он переводит взгляд с кубиков, плавающих сейчас в его стакане, обратно на парня, с которым только что разговаривал Тэхён.       — Дай угадаю, он насильно притащил тебя с собой, а потом сбежал, как только вы оказались внутри.       Чонгук кивает.       — Типичный Тэ. Я Джин.       — Чонгук.       — Я знаю, — Джин хитро подмигивает ему. — Я очень много слышал о неуловимом домоседе по имени Чонгук. Не думал, что у меня когда-нибудь появится шанс познакомиться с тобой.       — Я был здесь на прошлых выходных.       — О, об этом я тоже слышал, — Джин шевелит бровями. Чонгук практически чувствует, как бледнеет его лицо. Он снова подносит стакан к губам и делает несколько глубоких глотков, из-за чего Джин разражается звонким смехом.       Он открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, когда Чонгук слышит, как за спиной открывается кухонная дверь, и музыка вперемешку с голосами врываются в комнату.       — Лёгок на помине, — бормочет Джин, а затем вдруг очень внезапно оказывается заинтересован разговором двух девушек, сидящих в углу комнаты.       Чонгуку даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто прямо сейчас стоит за его спиной.       — Чонгук! — Чимин, кажется, взволнован ничуть не меньше, увидев его здесь. Он останавливается в дверном проёме, широко распахнув в удивлении губы, и выглядит гораздо более собранным, чем в воспоминаниях Чонгука. Хотя если честно, в первую очередь это именно Чонгук был причиной беспорядка, в который тогда превратились его одежда и волосы. Воспоминания об этом тут же заставляют Чонгука покраснеть.       — Привет, Чимин.       Его маленькие пальцы сжимают горлышко бутылки водки, и Чонгук помнит, что в прошлые выходные он пил то же самое. Чонгук находит забавным, что он таскает с собой целую бутылку вместо того, чтобы налить себе немного в стакан, но, учитывая репутацию Чимина, в этом не было ничего удивительного.       Чимин проходит мимо него за стаканом воды, и Чонгук допивает остатки своего напитка, лишь бы притвориться, что он чем-то занят.       — Я собирался выйти на улицу, — говорит Чимин. — Хочешь пойти со мной?       Нет.       — О, эм. Да, конечно.       Чимин дарит ему ослепительную улыбку, и это пробуждает в его голове смутные воспоминания с прошлой вечеринки. Чонгук внезапно осознаёт, как много не помнит в промежутке между тем, когда Тэхён начал подсовывать ему в руки напитки, и тем, как он оказался наверху, в комнате, уже в обнимку с Чимином. Может быть этот разговор поможет ему вернуть хотя бы часть воспоминаний. И, признаться честно, улица казалась куда лучшей альтернативой шумной, душной квартире.       Ботинки Чонгука липнут к полу, когда он следует за Чимином обратно вглубь толпы по направлению к задней двери, и это заставляет его вновь вспомнить о залоге Юнги за квартиру. Серьёзно, почему он вообще об этом беспокоится?       Чимин ведёт его мимо небольшой группы людей во внутреннем дворике, и Чонгук делает несколько глубоких глотков свежего воздуха; теперь, когда он оказывается на улице, его голова немного проясняется. Ночь прекрасна — ясная и тихая, — и только приглушённые звуки музыки из дома доносятся сквозь стены.       Они забираются на чужую террасу неподалёку и садятся рядом, свесив ноги через прорези в перилах. Чимин ставит бутылку между ними и жестом указывает на неё. Чонгук не хочет быть тем, кто нарушит молчание, поэтому берёт бутылку и делает несколько больших глотков, шипя, когда алкоголь обжигает ему горло.       Весёлый смех Чимина рассекает тишину, словно острый нож.       — Может тебе стоит притормозить. По-моему, ты не очень хорошо ладишь с алкоголем.       Чонгук опускает бутылку, языком слизывая капли со своих губ. Оказывается слаще, чем он ожидал; он поворачивает бутылку этикеткой к себе и смотрит на неё. Малина.       — Так и есть.       Чимин тянет руку, и Чонгук передаёт ему бутылку; их пальцы соприкасаются, Чонгук отдёргивает свою ладонь, словно обжёгшись. Чимин, кажется, этого не замечает; он запрокидывает голову, и его горло дёргается, когда он делает несколько больших глотков, вытирая рот тыльной стороной ладони. Какая-то косметика на его шее заставляет кожу блестеть, и внимание Чонгука задерживается на ней ещё на полсекунды.       — Я не надел те штаны. Не хотел слишком сильно тебя искушать, — говорит Чимин, посмеиваясь над своими же словами.       Рот Чонгука движется быстрее, чем он успевает подумать, что именно собирается сказать. Очень типично для него.       — О, кстати об этом. Я не отправлял те сообщения.       Чимин замирает.       — Что?       — Забавная штука, на самом деле, — Чонгук смеётся, но его сердце начинает биться быстрее, когда он не слышит смеха Чимина в ответ. — Я не собирался тебе отвечать, но Тэхён взял мой телефон, пока я был в душе.       Чем больше слов вырывается из его рта, тем большую ошибку он совершает. Чимин неловко ёрзает на месте, его пальцы разжимаются вокруг горлышка бутылки. Чонгук словно вообще не в состоянии контролировать то, что говорит, продолжая нести откровенный бред. Он думает, что, может, если он продолжит говорить, то в какой-то момент это станет смешным, может быть тогда Чимин поймёт его шутку и они вместе над ней посмеются.       — Я пошутил, что мне лучше остаться дома, как я и хотел, а ему следует встретиться с тобой вместо меня.       Чимин несколько раз моргает, глядя на него. Его глаза выглядят необычайно ясными. Руки Чонгука чешутся от желания вновь потянуться за бутылкой; он понимает, почему людям так нравится пить. Общение — трудная штука.       — Теперь понимаю, — слова Чимина звучат слегка надломлено. Он ставит бутылку между ними, и Чонгук сразу же хватается за неё. Чимин улыбается, но выглядит это немного натянуто. — Это и правда забавно. Так, вы двое очень близки?       — Мы лучшие друзья ещё со времён старшей школы. Я подал заявление в этот колледж, только потому что сюда поступил Тэхён, — Чонгук пожимает плечами. — Я ненавижу перемены.       Водка больше не заставляла пылать его горло, как это было в самом начале, и приятное жужжание просачивалось в мозг, заглушая окружающий шум. Чонгук делает ещё один глоток.       — Это он заставил меня прийти сюда сегодня и в прошлые выходные тоже. Обычно я не хожу на вечеринки.       — Да? И как же ты обычно веселишься?       — Я люблю играть в игры. Эм… ещё мне нравится аниме.       Чимин кивает.       — В прошлые выходные ты минут пятнадцать говорил о «Наруто».       Чонгук совсем этого не помнит. Он отставляет бутылку на пол: если разговоры о Наруто это то, что он делает, когда пьян, то ему стоит притормозить. Однако ему не хочется, чтобы Чимин понял, что он не помнит ничего с прошлой вечеринки; он уже и так достаточно облажался за этот вечер.       — Ага, эм. Я сильно увлекался Наруто, когда был моложе. Я был э-э, президентом аниме-клуба. Меня выбрали из-за…       — Твоих навыков в фанфикшине.       Рот Чонгука распахивается.       — О, господи, даже Тэхён не знает об этом.       Чимин больше не выглядит расстроенным; прежняя яркая улыбка вернулась, превращая его глаза в полумесяцы. Он вытаскивает свои ноги из прорезей в перилах и вытягивает их по направлению к Чонгуку.       — Можешь прочитать мне что-нибудь? Я хочу послушать.       Чонгук хочет убить пьяного себя. Какие ещё секреты он ему разболтал?       — Абсолютно точно нет.       — Да ладно тебе, — Чимин выпячивает нижнюю губу. Она красная и липкая из-за блеска. Глаза Чонгука задерживаются на ней слишком долго, прежде чем он резко возвращает взгляд на лицо Чимина.       — Нет.       — Оу, — Чимин опирается локтем о перила и подпирает голову ладонью, кончики его волос касаются пальцев. Губы изгибаются в лукавой улыбке. — Я покажу тебе свои, если ты прочтёшь мне свои.       У Чонгука во рту слегка пересыхает от слов Чимина, от того, как он растягивает гласные в словах, а в глазах искрится веселье.       — Ты, эм… писал фанфики?       — Нет.       Чонгук кивает. Он вновь хватается за бутылку, делая большой глоток, и напряжение между ними спадает, стоит только Чимину опять рассмеяться.       — Ты так нервничаешь. Это мило. Я заставляю тебя нервничать, Чонгук?       — Многие вещи заставляют меня нервничать.       — Так это «да»?       — Это не «нет».       Чимин привстаёт на колени и придвигается чуть ближе, пока не чувствует тепло чужого тела сквозь ткань одежды. Он такой тёплый по сравнению с прохладным ночным воздухом, и Чонгук едва сдерживается, чтобы не отодвинуться в сторону из-за охватившего его волнения. Чувство, похожее на то, что он испытывал в прошлый раз, проносится по его телу и оседает где-то в районе груди, но опускается тяжёлым свинцом прямиком в живот, когда Чимин кладёт руку на его колено; ладонь ощущается так, будто весит сотню фунтов.       — О чём ты обычно пишешь?       Чонгук отводит взгляд, надеясь, что Чимин не слышит, как быстро бьётся его сердце.       — Я… эм, всякие вещи.       — Вещи?       Чонгук краснеет.       — Ах, — произносит Чимин. — Я понял.       Подушечки его пальцев ныряют чуть глубже в пространство между бёдрами Чонгука, и это так горячо, словно он в самом эпицентре пожара. Чонгук отказывается смотреть на руку Чимина или на самого Чимина вообще, вместо этого сосредоточившись на стебельках травы, качающейся под его ногами.       — Так нормально? — спрашивает Чимин, и его голос на секунду становится серьёзным. Чонгук кивает, не задумываясь. Чимин издаёт негромкий смешок, больше похожий на обычный выдох, так близко к уху Чонгука, что задевает волосы вокруг его виска.       — Я думал о том, что ты сказал в прошлые выходные, — говорит Чимин.       Чонгук не помнит почти ничего из того, что он говорил на прошлых выходных, если только Чимин не имеет в виду последний их разговор, о котором Чонгук действительно мечтал бы забыть.       — Что я сказал?       — Что ты нервничаешь, потому что неопытен, — Чимин переходит на шёпот, но они сидят достаточно близко друг к другу, так что Чонгук всё равно слышит каждое сказанное им слово. Даже музыка из дома больше не мешает ему.       Чонгук кивает.       — Мы можем это исправить. Если ты хочешь, — Чимин слегка высовывает кончик языка, всего в миллиметре от чонгукова уха, и по коже Чонгука пробегают мурашки.       — Эм.       Член Чонгука заинтересовано шевелится в джинсах, и Чимин, должно быть, замечает это, потому что тут же смеётся.       — Ты очарователен, Чонгук, — говорит он, убирая прядь волос с его лица. — Если ты не возражаешь, я буду откровенен с тобой, — джинсы Чимина шуршат, когда он перемещается так, что бёдра Чонгука оказываются в ловушке между его колен, и опускает руки на чонгуковы плечи, — я бы хотел посмотреть, что произойдёт, когда я разрушу тебя.       Чонгук возвращает свой взгляд на Чимина и сглатывает вставший в горле ком, сердце в его груди бьётся так быстро, что кажется, вот-вот пробьёт грудную клетку. Их разделяют считанные миллиметры, они так близко, что Чонгук чувствует запах малины и алкоголя в дыхании Чимина, хотя он и не выглядит пьяным. На самом деле, наоборот, его челюсть крепко сжата, а взгляд сосредоточен. Интенсивность этого взгляда буквально пригвождает Чонгука к месту, он сидит, всё ещё откинувшись ладонями назад на деревянный пол террасы, уставившись на Чимина, нависшего в паре сантиметров над ним.       — Ты можешь попытаться, — произносит Чонгук прежде, чем его тревожность успевает взять над ним вверх.       Чимин ухмыляется, почти коварно и так грешно́, его язык, розовый и влажный, скользит по губам, размазывая вишнёво-красный блеск. Какие-то крики и громкий смех доносятся до них с вечеринки, но звучат они так, словно за миллион других миров отсюда.       Чимин наклоняется, и Чонгук закрывает глаза, ожидая поцелуя. Он не помнит, целовались ли они в прошлый раз, но представляет, что должны были; Чонгук мысленно пинает себя за то, что не помнит, каково это — чувствовать на себе губы Чимина, и удивляется, когда вместо поцелуя Чимин опускается на его колени, а тяжесть рук исчезает с его плеч.       Чонгук приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть, что же он делает, и с удивлением обнаруживает пристальный взгляд, скользящий вверх и вниз по его ногам, по изгибам мускулов в слишком тесных джинсах. Чимин выглядит так, будто он уже наполовину твёрд, его джинсы топорщатся в районе ширинки, и Чонгук чувствует, как при виде этого вся кровь устремляется в пах.       — Нам следует начать медленно, — говорит Чимин и то, как понижается и наполняется хрипом его голос, заставляет горло Чонгука сжаться. Его глаза сужаются, когда взгляд задерживается на ширинке Чонгука, и он проводит ладонями по чонгуковым бёдрам, посылая дрожь вдоль его позвоночника.       — Да, — Чонгук задыхается. — Всё, что захочешь.       — Всё, что я захочу?       Чонгук судорожно выдыхает, когда пальцы Чимина скользят по его наполовину вставшему члену через ткань джинсов, касаясь легко, словно пёрышком. От низкого голоса и нескольких шотов водки каждый нерв в теле Чонгука тлеет, словно угольки, ожидая, пока Чимин прикоснётся к нему и разожжёт настоящий пожар. Уголки губ Чимина приподнимаются, когда он слышит реакцию Чонгука в ответ.       — Не думаю, что ты знаешь, о чём просишь, Чонгуки.       Чонгук открывает рот, собираясь ответить, но в конце концов обрывает себя, прикусывая губу, чтобы не застонать в голос, когда Чимин проводит указательным пальцем по контуру его члена с чуть большим давлением.       — Такой чувствительный.       Чимин полностью переносит свой вес на колени Чонгука и вытягивает ноги, упираясь спиной в деревянные перила. Его пальцы обхватывают пуговицу на чужих штанах и расстёгивают одним уверенным, отточенным движением.       — Так нормально?       — Да, — выдыхает Чонгук.       Чимин мурлычет и тянет молнию вниз, Чонгук толкает свои бёдра вверх и откидывает голову назад со смешанным чувством облегчения и удовольствия, когда ткань джинсов больше не стесняет движения.       — А-а, — Чимин цокает языком. — Будь терпеливым. Я не хочу, чтобы ты испугался, как в прошлый раз.       Голос Чимина звучит тихо, так тихо, что Чонгук, вероятно, не смог бы его услышать, если бы только все его чувства сейчас не были обострены до предела. Они едва ли пробыли здесь больше десяти минут, а он уже податливой глиной плавится в руках Чимина, обведённый вокруг пальца и связанный по рукам и ногам всего лишь от пары хвалебных слов и почти что невинных прикосновений. Присутствие Чимина почему-то действует на него и пьянит сильнее, чем алкоголь.       — Я не испугаюсь, — говорит Чонгук, задыхаясь. — Мне не страшно.       — Какой замечательный прогресс, — отвечает Чимин, поднимая руку, чтобы взъерошить Чонгуку волосы, словно поощряя его. От этого кровь Чонгука вскипает ещё сильнее, его член пульсирует в ослабшей хватке Чимина, и тот смеётся, ярко и даже игриво, что идёт в контраст с его низким, хриплым голосом. — Знаешь, что, Чонгуки?       — Мм? — мычит в ответ Чонгук. Его пальцы сжимаются до тех пор, пока ногти не царапают деревянный пол террасы, когда Чимин крепче обхватывает его член, проводя подушечкой большого пальца по головке. Липкий предэякулят скапливается под тканью его нижнего белья, открывая дырочку уретры, по которой Чимин тут же проводит пальцем.       — Я собираюсь хорошенько о тебе позаботиться, как это звучит?       Чонгук стонет в ответ, энергично кивая головой и подмахивая бёдрами навстречу чужой руке.       Его сердце пропускает удар, когда Чимин перестаёт кружить большим пальцем вокруг головки и полностью убирает руку. Глаза Чонгука распахиваются, Чимин смотрит на него с поднятыми вверх бровями, его рука всего в нескольких сантиметрах от члена Чонгука, так близко, что он может чувствовать тепло его ладони.       — Используй слова. Скажи мне, чего ты хочешь.       — Звучит хорошо, — говорит Чонгук. — Просто хочу, чтобы ты продолжал прикасаться ко мне.       — Хороший мальчик, — шепчет Чимин, и в этот раз полностью обхватывает рукой чонгуков член и прижимает к его животу, скользя вверх, пока его короткие пальцы свободно не оборачиваются вокруг головки. Его пальцы такие маленькие, что Чонгук заполняет их даже при слабом захвате, и стоит только податься навстречу, как подушечки белеют от напряжения. — Как ощущения?       — Хорошо. Так, так хорошо, — бормочет Чонгук, смотря на то, как Чимин скользит своей ладонью по стволу, он уже такой мокрый, ткань его боксёр липкая в месте, где рука Чимина соприкасается с его членом. — Ты можешь… эм, — вопрос Чонгука срывается в скулёж, когда Чимин выкручивает запястье.       — Могу ли я? — Чимин так восхитительно растягивает свои гласные, так сладко, что Чонгук практически ощущает вкус его слов, насквозь пропитанных шаловливыми нотами, и одного его голоса достаточно, чтобы жар начал устремляться вниз к животу Чонгука.       — Т-ты можешь, ах… прикоснуться ко мне… под… — Чонгук кивает вниз на свои боксёры, отчаянно желая ощутить прикосновение ладони Чимина к своей коже.       — Под? — Чимин замедляет свои движения, и Чонгук почти хнычет от разочарования, ведь тот темп так стремительно приближал его к разрядке. — Тебе нужно сказать мне, или я так и не пойму, чего ты хочешь.        — Под моими боксерами, — говорит Чонгук. — Хочу чувствовать тебя… ещё лучше, чем сейчас.       — Конечно. Спасибо, что спросил.       Глаза Чимина щурятся из-за улыбки, но Чонгук едва ли может сфокусировать взгляд, его мозг настолько затуманен желанием, и единственное, что он замечает, это Чимина, стягивающего с него промокшее бельё. Он судорожно выдыхает, когда холодный воздух касается члена, но Чимин тут же обхватывает его своей рукой. От контраста температур у Чонгука кружится голова, и он вскидывает бёдра, толкаясь в чужую ладонь.       Чимин возвращается к прежнему темпу, и тот факт, что он уже был так близко ранее, заставляет оргазм Чонгука приближаться с новой силой; он почти не слышит собственных звуков, срывающихся с губ, тяжёлое дыхание и высокие стоны вырываются вперемешку с невнятными фразами на английском и корейском. Чонгук двигает бёдрами навстречу руке Чимина, его пальцы сжимаются, а давление в животе нарастает, нарастает…       И Чимин одёргивает свою руку.       Чонгук стонет, пронзительно и разочарованно, так громко, что гости в нескольких метрах от них, вероятно, могли услышать его, но ему всё равно. Он поднимает взгляд на Чимина, и лёгкий ветер касается разочарованных слёз в уголках его глаз. Чимин выглядит таким довольным собой, со всей этой мягкой улыбкой, но Чонгук видит, что он вовсе не остался равнодушным; выпуклость на его джинсах выглядит болезненно, а распухшие губы испачканы размазанным блеском в том месте, где он их кусал. Он ещё больше похож на видение, когда весь в беспорядке из-за желания, и что-то вскипает глубоко внутри груди Чонгука, побуждая его хотеть дать Чимину попробовать его же собственное лекарство, заставив извиваться под тяжестью его тела.       Чимин заламывает брови.       — И?       — Почему ты остановился? — Чонгука раздражает то, как жалобно и отчаянно звучит его голос, но он хочет кончить так сильно, что это почти причиняет ему боль. Он задаётся вопросом, не является ли всё это жестокой местью со стороны Чимина за то, что Чонгук запаниковал и оставил его неудовлетворённым в прошлый раз.       — Ты не спросил разрешения.       — Разрешения?       — Ты должен спросить меня, можно ли тебе кончить, Чонгуки. Ты ведь хочешь кончить, верно?       — Да. Да, пожалуйста.       — Тогда используй слова и попроси меня, как хороший мальчик.       Чимин обводит подушечкой указательного пальца головку члена Чонгука, набухшую и почти фиолетовую, смазывая каплю предэякулята, который ниточкой тянется следом, когда он убирает руку. Даже лёгкое прикосновение не помогает облегчить боль, заставляя её наоборот пульсировать ещё сильнее. Чонгук морщится.       — Пожалуйста, позволь мне кончить.       — Кто должен позволить тебе кончить?       — Чимин, пожалуйста. Чимин, дай мне кончить. Мне нужно… это больно.       Прежде, чем Чонгук успевает среагировать, Чимин раздвигает его ноги и опускается вниз, на тело Чонгука, прижимаясь своей грудью к его бёдрам, а затем обхватывает губами головку его члена.       Чонгуку приходится так сильно закусить свою губу, чтобы не закричать, что он чувствует несколько капель крови на языке. Рот Чимина такой, такой горячий, словно кипяток, и то, как он прижимает язык и скользит им по стволу от основания до самой головки, заставляет Чонгука видеть звёзды. Слёзы срываются с его ресниц, когда он неглубоко толкается в рот и ладонь Чимина, гонясь за нарастающим жаром; он собирается кончить, он наконец-то собирается кончить.       У него нет даже шанса предупредить Чимина, прежде чем он спускает в его горло, но, судя по тому, как Чимин вбирает глубже, пока его губы не растягиваются вокруг основания, даёт Чонгуку понять, что он на самом деле не против. Стоны Чимина посылают вибрацию по его члену, когда он сглатывает, заставляя Чонгука дрожать от чрезмерной чувствительности, и Чонгук хватается за его плечо, отталкивая от себя.       Как только Чимин выжимает из него всё до последней капли, чего, к смущению Чонгука, оказывается очень много, он отстраняется, выпуская член изо рта с громким в окружающей тишине хлопком и приподнимается на локтях, чтобы встретиться с Чонгуком взглядом. Капли спермы остались на его припухших губах, весь блеск стёрся, обнажая естественный, глубокий малиновый цвет, и, не отводя взгляда, Чимин возвращается обратно, облизывает губы и довольно напевая.       — Ты кончил так хорошо для меня, — с придыханием произносит Чимин.       — Да, я… хорошо, — говорит Чонгук, всё ещё тяжело дыша в попытке привести дыхание в порядок. — Ты потрясающий.       Чимин смеётся.       — Я знаю.       Чонгуку требуется секунда, чтобы спуститься с небес на землю, он судорожно вдыхает прохладный воздух, чтобы успокоить своё учащённое сердцебиение. Он снова смотрит на топорщащиеся джинсы Чимина, понимая, что сейчас, вероятно, его очередь возвращать услугу. Вот только проблема в том, что он понятия не имеет, что должен делать. Все его попытки будут выглядеть жалко по сравнению с действиями Чимина, и, вероятно, даже не принесут ему никакого удовольствия. Собрав всё своё мужество, Чонгук кладёт руку на бедро Чимина, его пальцы подрагивают в нерешительности.       Чимин дарит ему тёплую, мягкую улыбку.       — Не сегодня, Чонгуки, — говорит он, протягивая руку, чтобы натянуть боксёры Чонгука обратно на его уже мягкий член. Чонгук краснеет, замечая след от красной помады Чимина вокруг него.       Чимин поднимается на ноги без помощи рук, и это первый раз, когда Чонгук замечает, что тот двигается с присущей танцорам грацией. Он сам не понимает, как мог раньше не обращать на это внимания. Чимин отряхивает колени, грязные после того, как он прижимался ими к полу, и убирает свои светлые волосы с блестящего от пота лба.       Чонгук думает, что он вот-вот спрыгнет с террасы и уйдёт, как ни в чём небывало, он судит об этом по тому, как Чимин поворачивается спиной, чтобы поднять свою бутылку с пола, а затем проходит мимо. Но, прежде чем уйти, он наклоняется так близко, что его губы почти касаются чонгукова уха.       — В следующий раз, — шепчет он.       Чонгук даже не успевает моргнуть, как Чимин соскальзывает с террасы и пересекает лужайку, исчезая в толпе людей возле дома Юнги.

***

      Чонгук сидит на краю кровати, уставившись на книгу в своих руках. Он заказал её в онлайн-магазине после того, как ушёл с вечеринки Юнги (что он сделал сразу же, как только Чимин оставил его одного на террасе, желая как можно скорее избежать любых странных взглядов и вопросов в свой адрес). Книга кажется тяжёлой в его руках несмотря на то, что на самом деле в ней не так уж и много страниц.       Секс для чайников! гласит на обложке, чёрными буквами на кричаще-жёлтом фоне. Он и раньше натыкался на подобного рода книги, но никогда не думал, что их действительно кто-то покупает. Разве что только такие же отчаянные люди, как и он сам.       Чонгук облизывает губы, делает глубокий вдох и подцепляет край обложки двумя пальцами.       — ЧЁ КАВО ТВОРИШЬ ЗДЕСЬ, ГУК?       Дверь его спальни с грохотом распахивается, и у Чонгука душа уходит в пятки, он выпускает книгу из рук и, конечно же, та приземляется на пол, обложкой вверх. Тэхён замирает в дверном проёме, его взгляд мечется между Чонгуком и книгой.       — О. Я думал, ты тут просто дрочишь.       Чонгук падает на колени, чтобы схватить книгу прежде, чем Тэхён успеет получше её рассмотреть, но тот оказывается быстрее. В один шаг он пересекает половину комнаты и поднимает книгу с пола, прижимая её к груди даже прежде, чем Чонгук успевает встать с кровати.       — Пожалуйста, не смотри, — говорит Чонгук, прижимая ладони к векам до тех пор, пока перед глазами не замелькали фейерверки. — Я совершил ошибку.       — Что тут у нас? — губы Тэхёна изгибаются в кривой улыбке, когда он театрально выставляет книгу перед собой на расстоянии вытянутой руки. — Секс для чайников? — он удивлённо вскидывает брови. — Основываясь на фанфиках по Наруто и Саске, которые ты когда-то писал, я думал, что ты знаешь, как всё происхо…       — Да откуда все об этом знают?       — Пароль, Чонгук. Смени его.       Тэхён открывает титульную страницу и задумчиво просматривает содержание.       — Женщине, которая написала это, около девяноста лет. Откуда ей вообще знать, что такое секс?       — Я… что? Пожилые люди тоже занимаются сексом. Может быть даже больше, чем ты.       Тэхён задыхается, изображая возмущение.       — Возьми свои слова назад.       — Ладно, хорошо. Может быть не больше, чем ты.       — Спасибо.       Он наугад открывает страницу, и у Чонгука всё внутри сжимается, потому что он уже знает, что произойдёт дальше.       — Полёт в одиночестве, — зачитывает Тэхён поставленным голосом. — Если желание заняться сексом становится слишком сильным, вы можете снять сексуальное напряжение путём самоудовлетворения, практикуя занятия мастурбацией, — он бросает взгляд поверх книги. — Не думаю, что тебе нужна какая-либо помощь в этом деле.       — Тэхён, — стонет Чонгук. — Заткнись, я знаю, что эта книга глупая. Я просто нервничаю.       Тэхён поджимает губы и снова принимается перелистывать страницы.       — Я так понимаю, что дела с Чимином пошли в гору, раз ты заказываешь подобные вещи на Амазоне в три часа ночи.       Чонгук откидывается на подушки, переставляя ноги так, чтобы освободить место для Тэхёна, который тут же плюхается спиной на кровать, всё ещё продолжая листать страницы.       — У нас был… секс? Типа того? В основном это он делал все эти вещи со мной, а потом даже не позволил мне прикоснуться к нему. Но прежде, чем уйти, он сказал что-то насчёт следующего раза. Он знает, что я понятия не имею, какого чёрта творю, поэтому я не совсем понимаю, чего он от меня ждёт. И, если честно, прежде, чем купить эту книгу, я полночи размышлял о том, во сколько мне обойдётся перевод в другой колледж, чтобы никогда больше с ним не встречаться.       — Половой акт начинается в тот момент, когда мужчина вводит свой пенис во влагалище женщины, — Тэхён смотрит на Чонгука поверх книги. — Должен ли я пояснить, почему эта книга тебе не поможет, или…       — Забудь про книгу, — говорит Чонгук, ещё глубже зарываясь в подушку и потирая виски. — Только не порть, чтобы я потом смог вернуть её обратно.       Тэхён швыряет книгу на пол. Чонгук вздыхает.       — Послушай, — говорит Тэхён, и такие моменты, когда он вдруг становится серьёзным, всегда немного пугают Чонгука. — Единственная причина твоей неопытности в том, что ты слишком боишься. Если бы ты был чуть более уверен в себе, то в твою дверь уже стучали бы сотни парней. Так пусть Чимин постучит в твою… дверь? Дай ему трахнуть тебя.       Чонгук задыхается.       — Думаю, это пойдёт тебе на пользу, — продолжает Тэхён. — Если то, что говорят про Чимина, правда, то он самый подходящий для тебя вариант. Может быть ему наскучил его обычный урожай, и он хочет взяться за новый проект.       — Проект?       — Ты, тупица. Что-то типа… знаешь, когда работодатели предпочитают нанимать сотрудников без опыта, потому что сами хотят обучить их всему, чтобы они по итогу соответствовали всем их стандартам. А ты ведь совсем ещё зелёный. Может быть, Чимину это нравится.       Чонгук берёт свой телефон с тумбочки и пролистывает их с Чимином переписку. Его последний диалог всё ещё тот, где он обменивается парой слов с Тэхёном за несколько дней до вечеринки.       — Звучит так, будто я какая-то собачка.       Тэхён смеётся.       — Только если это тебя заводит.       Чонгук ворчит на него, чтобы тот заткнулся, прежде чем собирает всё своё мужество в кулак и отправляет Чимину сообщение.       Чонгук: не хочешь встретиться сегодня вечером?