***
И вот где по итогу он оказывается в вечер субботы: стоящим перед дверью квартиры Намджуна вместе с Хосоком, цепляющимся за его локоть. Изначально Чимин собирался прийти один, но когда Намджун разрешил привести с собой друга, он подумал, что это поможет ему чувствовать себя менее неловко. Чимин знаком с Юнги и Джином, но лишь мельком (всё из-за того, что по выходным он практически не выбирается из дома), и ему правда не хочется встречаться с Чонгуком один на один, потому что они не разговаривали с тех пор, как… как у них был секс, и Чонгук сбежал, так и не удосужившись ни разу ему написать. Но всё в порядке, Чимин вовсе не обижен. — Пак Чимин, клянусь богом, ты протрёшь дыру в своей рубашке, если не перестанешь, — говорит Хосок, ударяя Чимина ладонью по пальцам, вцепившимся в подол рубашки. Чимин отпускает ткань, но вместо этого сразу же начинают нервно прокручивать кольца на пальцах другой руки. Хосок вздыхает. — Ладно, пусть будет так. Намджун кричит по ту сторону двери, разрешая им войти, и Чимин понимает, что нервничает. Он не знал, чего ожидать, поэтому оделся обычно, но в то же время мило — в джинсы из плотной ткани и простую хлопковую рубашку на пуговицах с низким горлом — и откинул волосы со лба. Чимин думал, что, возможно, это будет небольшой междусобойчик с алкогольными играми и травкой, поэтому удивляется, видя как остальные ребята слоняются по квартире Намджуна в спортивных штанах и коротких шортах, потягивая газировку из банки и горстями закидывая в рот попкорн из больших разноцветных тарелок. Его взгляд, словно притянутый магнитом, практически мгновенно находит Чонгука. Тот сидит, свернувшись калачиком в углу дивана с другим парнем под боком, чьи руки лежат на его плечах, а ноги болтаются в воздухе, перекинутые через его колени. Чимин прогоняет прочь горечь, собирающуюся у него в горле; этот парень, должно быть, Тэхён, лучший друг Чонгука. Чимин определённо не ревнует. Юнги и Джин приветствуют его, но Тэхён и Чонгук даже не смотрят в их с Хосоком сторону, глубоко погружённые в обсуждение чего-то на экране чонгукова телефона. Чимин определённо, абсолютно, совершенно точно не ревнует. — Ты пришёл! — громко приветствует Намджун, когда Чимин и Хосок входят в комнату, и впихивает в их руки по банке газировки. Они холодные и скользкие от конденсата, и Чимин сразу поворачивает свою, чтобы посмотреть на этикетку. Он уже много лет не пьёт диетическую газировку, предпочитая, чтобы калорийность его напитков определялась наличием водки, а не сахара. Но он не хочет показаться странным и спрашивать Намджуна, нет ли у него выпить чего-нибудь другого, поэтому открывает крышку и посылает прочь сожаление по поводу нарушенной диеты. — Я здесь! — отвечает Чимин со всей бодростью в голосе, на которую только способен, и замечает краем глаза, как Хосок с любопытством смотрит на него, всегда безошибочно угадывающий моменты, когда Чимин притворяется. — Какой у нас план? — Сейчас мы просто спорим о том, что посмотреть, — говорит Джин. — Юнги настаивает на документальном фильме про какого-то старого мёртвого музыканта, а Чонгук хочет посмотреть Гандам Винг. — Точнее будет сказать посмотреть его снова, — добавляет Намджун, устраиваясь в кресле возле телевизора. Чимин занимает место на полу, прислонившись спиной к дивану перед Чонгуком и Тэхёном. Слова срываются с его губ прежде, чем мозг успевает их отфильтровать: — Зачем? Чтобы он смог поймать вдохновение для своего следующего фанфика? В комнате становится так тихо, что Чимин слышит, как за стенкой переговариваются соседи. Кровь стынет в его жилах, и на секунду он пугается, что только что случайно выдал какой-то страшный секрет, о котором больше не знает никто. Но затем громкий глубокий смех раздаётся за его спиной… тяжёлая рука приземляется на его плечо, и когда Чимин оборачивается, то видит, что источником смеха является друг Чонгука, Тэхён. Словно подстрекаемые его заразительным смехом, остальные в комнате тоже начинают смеяться. Все, за исключение Чонгука, который выглядит так, словно хочет провалиться сквозь землю. — Чимин, Чимин, — произносит Тэхён, задыхаясь. Он вцепляется в рукав Чимина и дёргает за него, как перевозбуждённый ребёнок. — Ты читал тот, где Саске порнозвезда, а Наруто… — Тэхён, — говорит Чонгук. Это первый раз за сегодня, когда Чимин слышит его голос, и это заставляет сердце Чимина забиться быстрее. — Наруто, мне нужен твой большой мясистый стержень в моей заднице, — цитирует Тэхён чуть с большим драматизмом, чем это необходимо. Чимин наконец-то понимает, почему при первом взгляде он показался ему знакомым; это тот самый паренёк с театрального, который играл в нескольких постановках вместе с Хосоком. — Впрысни в меня свой мужской йогурт. — Там всё было не так! — шипит Чонгук, но стоит только всем обернуться в его сторону, как он мгновенно замолкает. Несколько пар глаз продолжают смотреть на него, терпеливо и выжидающе, пока Чонгук не сдаётся, добавляя более мягким голосом: — Это был папочкин соус. Взрывной хохот заполняет комнату. Чимин сгибается пополам, случайно ударяя Хосока под рёбра, но тот даже не обращает на это внимания, слишком привыкший к тому, что ему постоянно попадает от Чимина в пылу его неконтролируемых приступов смеха. Джин держится руками за живот и хватает ртом воздух, и даже сидящего рядом с ним Юнги забавляет происходящее, он посмеивается себе под нос и щурит глаза, наблюдая за всеми. Когда Чимин возвращает своё внимание к Тэхёну и Чонгуку, то чувствует радость от того, что Чонгук больше не выглядит напряжённым и тоже смеётся вместе с остальными. Немного расслабившись, Чимин откидывается спиной на диван и делает большой глоток из своей банки с содовой. На вкус не так уж и плохо. Он бросает взгляд на тарелку с попкорном, которую игнорировал раньше, и хватает пригоршню, стараясь не думать, какое количество масла в нём содержится. Из-за предстоящего соревнования ему приходится следить за своей фигурой сильнее, чем обычно, однако сейчас он решает, что от одного раза хуже уж точно не будет. Они наконец-то решают посмотреть аниме, давая Чонгуку свободу действий и позволяя ему выбрать всё, что он захочет, в качестве извинения за высмеивание его постыдных ошибок прошлого (но против Гандам Винг проголосовали все, за исключением Чимина, который с удовольствием посмотрел бы всё, что бы Чонгук ни выбрал). В итоге они смотрят романтический фильм о двух влюблённых, которые слышат перезвон колокольчиков при первой встрече друг с другом на улице. Чимин наблюдает за картинкой на экране в полной тишине, украдкой бросая несколько взглядов на Чонгука, чтобы оценить его реакцию. Фильм напоминает Чимину о чём-то, что Чонгук как-то сказал ему ранее, но он отгоняет эту мысль, думая, что, вероятно, просто слишком увлёкся просмотром. Примерно на половине фильма Тэхён сворачивается калачиком под боком у Юнги и засыпает у него на плече, оставляя место рядом с Чонгуком свободным. Чимин старается не подавать виду, что он подумывает занять его, несколько раз оглядываясь назад, дабы убедиться, что там достаточно места, чтобы он смог протиснуться внутрь, не прижимая при этом Чонгука к подлокотнику дивана. Не то чтобы зажать Чонгука между собой и диваном казалось особенно ужасной идеей, но, возможно, не совсем подходящей для этого случая. Как раз в тот момент, когда Чимин собирается набраться смелости и сказать, что у него болит спина или он не может нормально видеть происходящее на экране с этого ракурса, его уха касается тёплое дыхание, а чужая рука ложится на плечо. — Тебе неудобно? — шепчет Чонгук. Вибрация его голоса и дыхание, касающееся ушной раковины, заставляет дрожь пробегать вниз и вверх по позвоночнику, а кожу покрываться мурашками. Чимин старается скрыть это как можно сильнее: если Чонгук поймёт, какое влияние оказывает на него, весь его тщательно продуманный образ разобьётся вдребезги. — Немного, — отвечает Чимин, и это не совсем ложь. — Иди сюда. Чонгук отстраняется от уха Чимина и обхватывает руками его грудную клетку, пальцами цепляя подмышки. Сначала Чимин не понимает, что он собирается сделать, но так как совершенно спокойно относится к рукам Чонгука на своём теле, то не возражает. Но затем ему приходится сопротивляться желанию взвизгнуть, когда Чонгук поднимает его с пола и затягивает на диван с такой лёгкостью, будто внутренности Чимина набиты ватой. Что вполне может оказаться правдой, потому что во рту и венах у него совершенно внезапно неестественно пересохло. Чимин несколько раз моргает, смотря на руки Чонгука. Неужели они всегда были такими мускулистыми? По какой-то причине он не замечал этого раньше, но это открытие заводит его смущающе быстро за столь короткий промежуток времени. Он скрещивает ноги в попытке скрыть любые потенциальные улики. — Спасибо, — пищит Чимин, мысленно проклиная себя за то, каким взволнованным звучит его голос. Чонгук просто кивает в ответ и вновь переключает своё внимание на фильм, как будто это не он только что перевернул всю чиминову вселенную с ног на голову за какие-то жалкие две секунды. Единственная вещь, которую Чимин не предусмотрел, это то, как трудно ему будет сосредоточиться, сидя так близко к Чонгуку, плечом к плечу и соприкасаясь бёдрами. За время их встреч Чимин заметил, что тело Чонгука всегда немного холоднее, чем его собственное, но прямо сейчас он чувствует, как тепло, исходящее от Чонгука, находит отражение в румянце на его щеках. Чимин трёт их ладонями, надеясь, что их цвет не слишком заметен. Он точно не знает, в какой момент превратился в краснеющую школьницу, потому что Чимин никогда ни для кого не краснел, всегда предпочитая быть тем, кто вызывает краску на чужом лице. Но конечно же, именно застенчивый и милый большеглазый девственник (уже нет, напоминает себе Чимин, и это заставляет его сердце биться намного быстрее, когда он вспоминает, как приятно было ощущать Чонгука внутри себя, каким бы мимолётным ни было это чувство) заставил его растаять за такое короткое время. Чимину кажется, что он на грани экзистенциального кризиса. Чонгук полностью захвачен сюжетом, его глаза блестят, а рот приоткрыт. Его губы выглядят такими розовыми и мягкими, такими пластичными и податливыми. Чимин кусает свою собственную губу, когда его взгляд блуждает по губам Чонгука, задаваясь вопросом, какого это — ощущать их на своей коже. Или своих собственных губах, если уж на то пошло. Подобные мысли кажутся ему странными; у него есть строгое правило не целоваться со своими партнёрами на одну ночь. Он всегда находил поцелуи даже более интимными, чем секс, по причинам, которые не в силах объяснить. Чимин придерживался этого правила и с Чонгуком тоже, уже прошло так, так много времени с тех пор, как он с кем-то целовался, и ему приходит в голову, что он был бы совсем не против того, чтобы Чонгук стал его следующим. Фильм заканчивается, а Чимин всё ещё продолжает смотреть на Чонгука, но когда тот поворачивает голову в его сторону, Чимин отводит взгляд так быстро, как только может. Атмосфера в комнате стала немного мрачнее после такого серьёзного фильма… Чимину кажется, он видит, как Хосок украдкой вытирает слёзы со своих глаз, думая, что никто на него не смотрит, и в последнее время Чимин и без того чувствует себя достаточно глупо, чтобы у него хватило смелости сказать ему об этом. Они все поднимаются с дивана, чтобы помочь Намджуну убрать тарелки и банки из-под газировки. Чонгук перекладывает ноги Тэхёна со своих колен и накрывает их одеялом, подложив под его голову подушку, когда Юнги встаёт, чтобы потянуться и взять ключи. — Ничего страшного, если он останется на ночь, — говорит Намджун, и Чимину кажется, что он видит, как взгляд Намджуна на секунду перескакивает с него на Чонгука. — Я отвезу его домой утром перед работой. Они все выходят на улицу и прощаются, и как раз в тот момент, когда Чимин собирается вызвать такси (автобусы определенно уже перестали ходить в такой час), Чонгук похлопывает его по плечу. — Тебя подвезти? — Ох, всё в порядке, — говорит Чимин. Он хочет сказать да, потому что провести немного дополнительного времени с Чонгуком звучит просто божественно, но бросает взгляд на Хосока. — Я могу подбросить и его тоже. Мне нужен кто-то, кто поможет не заснуть по пути, если Тэхён останется здесь. — Хорошо, — отвечает Чимин. Требуется не так уж и много, чтобы убедить его. — Пойдём, Хоби. Они садятся в машину, и Чонгук предоставляет Чимину полную свободу распоряжаться радио, но тот останавливает свой выбор на понравившейся Чонгуку станции. — Я хорошо провёл сегодня время. Я не часто выбираюсь куда-то из дома, за исключением вечеринок, — говорит Чимин, чтобы заполнить тишину. — Обычно я тоже не занимаюсь подобными вещами, но это было весело. Надо будет как-нибудь повторить. Чимин мычит в знак согласия. — Звучит отлично. Мне нравится время от времени заниматься чем-нибудь, что отличается от повседневной рутины. Хосок живёт недалеко от дома Намджуна, и как только он выходит из машины (очень недвусмысленно поигрывая бровями в сторону Чимина, что заставляет Чонгука смеяться), они остаются с Чонгуком наедине. — Мы с тобой давно не виделись, — произносит Чимин, желая выяснить причину, по которой Чонгук не писал ему с тех пор, как они переспали. Чонгук уклончиво пожимает плечами. Он ведёт себя совсем не так, как обычно, и от этого Чимину не по себе. — Я был очень занят. Экзамены скоро и всё такое. — Верно. Чимин и дня не учился в своей жизни, однако не думает, что сейчас стоит об этом упоминать, поэтому позволяет разговору перетечь в напряжённое молчание. Чимин начинает думать, что, возможно, он совершил ошибку, появившись в доме друга Чонгука, не узнав сначала, как к этому отнесётся сам Чонгук. Обычно он так не поступает, но, опять же, бегать за парнем тоже не входит в привычный список дел Чимина. Для него всё это кажется незнакомым, все эти разговоры-и-секс-с-намерением-на-отношения. С сексом всё проще… Чимин знает всё о сексе. Но он ничего не знает о чувствах, даже о своих собственных, что уж говорить про Чонгука. Машина останавливается, и это вытягивает Чимина из собственных мыслей. Он отстёгивает ремень безопасности и хватается за ручку двери, уже готовый быстро попрощаться и убежать, когда вид за окном заставляет его остановиться; они не возле его дома. — О, ты забыл мой адрес? — Чимин оборачивается, чтобы посмотреть на Чонгука, который нервно дёргает за свободную нитку, свисающую с его куртки. — Нет, — отвечает Чонгук. Голос у него тихий. Это больше похоже на Чонгука, которого Чимин знает. — Это мой дом. Чимину требуется секунда, чтобы сложить все кусочки пазла вместе. Сначала он думает, что Чонгук намеревался подвезти его лишь до сюда и теперь ждёт, что Чимин вернётся к себе домой пешком самостоятельно, всё же, его дом не так далеко… но затем его осеняет, сердце подскакивает в груди, а лицо словно раскалывается надвое от силы его улыбки. — Это так смело с твоей стороны, Чонгуки, — дразнится Чимин, чувствуя себя гораздо увереннее. — Ты хочешь пригласить меня к себе домой, хотя я так и не получил от тебя ни одного сообщения после прошлого раза? Слова вырываются сами собой, но Чимин чувствует мгновенный укол вины, когда Чонгук напрягается. — Эм, — произносит он. — Мне жаль, я… не думал, что ты захочешь, чтобы я писал тебе. Чимин замирает. — Что? — Я просто подумал, что раз уж ты делаешь мне одолжение, то я не должен тебя беспокоить… — он обрывает себя на полуслове. Чимин даёт ему секунду, чтобы собраться с мыслями, не желая спугнуть его своими вопросами. — Я не уверен, действительно ли мы, эм, друзья. Каждое слово ощущается словно тысяча мелких игл, пронзающих его грудь. — Конечно мы друзья. Кем ещё мы могли бы быть? — Я не знаю, — голос Чонгука звучит немного разбито. — Но я хотел бы. Быть друзьями, в смысле. Если ты хочешь. — Предложение дружбы, — дерзко отвечает Чимин — Мило. Я его принимаю. Вздох облегчения Чонгука немного разряжает напряжённую обстановку в тесном салоне машины. — Я рад, — его взгляд устремляется в окно. — Не хочешь зайти и провести ещё немного времени вместе? Сегодня суббота, и ещё довольно рано. У Чимина почти кружится голова. — С удовольствием. Квартира Чонгука довольно милая. Она и близко не такая большая, как его таунхаус, но зато кажется гораздо менее одинокой. У Чимина приятная соседка, пожилая и очень занятая женщина, которая держится особняком и закрывает глаза на привычку Чимина часто выпивать по вечерам и парней в его кровати, взамен на соблюдение тишины и чистоты. В любом случае, она не часто бывает дома, так что у Чимина не возникает проблем, но временами ему кажется, что он упускает все прелести студенческой жизни. Квартира Чонгука же переполнена студенческой энергией. Здесь не убрано, но не в плохом смысле этого слова, мебель совершенно не сочетается друг с другом, а в раковине лежит грязная посуда. Рабочие столы Тэхёна и Чонгука бок о бок стоят в гостиной, на полках громоздятся книги и бумаги. Они, должно быть, занимаются здесь вместе, и Чимин находит это очаровательным. — Хочешь чего-нибудь выпить? — Я бы не отказался от чая, если у тебя есть? — Эмм… — Чонгук открывает несколько шкафчиков, пока Чимин устраивается на диване. — По-моему, Тэхён пьёт мятный чай. Такой подойдёт? — Идеально. У квартиры открытая планировка, поэтому Чимин видит, как Чонгук суетится на кухне, кипятит воду, достаёт пару кружек из шкафчиков и дует в них, вероятно, чтобы убедиться, что они чистые. Это мило. Чонгук милый. — Тебе понравился фильм? — спрашивает Чонгук, когда садится на диван и ставит дымящиеся кружки на стол, вытаскивая пульт от телевизора и бросая его Чимину. Чимин разочарован тем, что они сидят так далеко друг от друга, но он вполне способен с этим смириться. — Он довольно слащавый, — отвечает Чимин, и лицо Чонгука слегка вытягивается. — Но мне нравятся слащавые вещи. Сюжет очень романтичный. Глаза Чонгука сияют, словно два снежных шара с тысячью мелких кружащихся звёзд, когда он улыбается. Боже, Чимин хочет его поцеловать. Он смотрит на пульт в своих руках и кружки с чаем на столе, а затем обратно на Чонгука, который по-прежнему сидит с лёгкой тенью улыбки на своём лице. В эту долю секунды он принимает решение, думая, что и телевизор, и разговор могут подождать. Он встаёт и в два шага сокращает расстояние между ними, прежде чем наконец опуститься на колени Чонгука, обхватывая его шею руками и соединяя вместе их губы. Чонгук издаёт негромкий, удивлённый звук, его тело напрягается под Чимином. Поцелуй сдержанный, просто лёгкое касание губ… Чимин ждёт, пока Чонгук расслабится, прижимаясь нежным поцелуем к уголку его рта и затем соединяя их губы вместе. Они такие же мягкие, какими выглядят, и вскоре Чонгук отмирает и обнимает Чимина за талию, целуя его в ответ. Он явно неопытен и в поцелуях тоже, но Чимину всё равно. Если уж на то пошло, то Чимин на самом деле горд, осознавая, что Чонгук хочет целовать его так же, как ранее хотел отдать ему свою девственность… Эта мысль заставляет Чимина остановиться. Он был тем человеком, с которым у Чонгука случился его первый раз, а они даже ни разу не поцеловались. Чимин так отчаянно хотел, чтобы Чонгук трахнул его после того, как с таким терпением и благоговением растягивал, что даже не подумал о чувствах самого Чонгука. Он даже не задумывался, как должно быть чувствовал себя Чонгук, лишившись девственности во время быстрого, обезличенного траха, плохо замаскированного под урок секса. Чимин ощущает лёгкую тошноту и даже не осознаёт, что прекратил шевелить губами, пока Чонгук не отстраняется и не смотрит ему в глаза, нахмурив брови. — Ты в порядке? — шепчет Чонгук. Его голос звучит так беззащитно, когда они остаются только вдвоём. И сам Чонгук кажется таким уязвимым, что Чимину вдруг кажется, будто он использует его в своих интересах. — О, да. Да, — говорит Чимин, убирая одну руку с шеи Чонгука и потирая висок, почувствовав новый приступ тупой боли в голове. — Прости, я отвлёкся. — Мы можем просто смотреть телевизор и пить чай, — говорит Чонгук. — Не обязательно проводить урок прямо сейчас. Урок. Тошнота вновь собирается у Чимина в горле. Он кивает и слезает с колен Чонгука. — Ага, — повторяет он. — Прости. Губы Чонгука блестят. Они всё ещё немного влажные из-за слюны, и взгляд Чимина ненадолго задерживается на них. — Почему ты извиняешься? — Мне не следовало целовать тебя. Это было эгоистично. Чонгук обхватывает ладонью его запястье. — Но я хотел поцеловать тебя, — говорит он. Его голос дрожит в конце фразы, но Чимин знает, что он говорит искренне, и сердце тяжёлым камнем обрывается где-то у него в груди. Чонгук цепляет зубами нижнюю губу, и это такой невинный и застенчивый жест, что Чимин не уверен, хочет ли он накормить его яблочным пюре или отсосать ему до тех пор, пока он не забудет собственное имя. Чимин кивает, чувствуя лёгкое головокружение. Ему хотелось бы вытряхнуть прочь все посторонние мысли из собственной головы. — Ох. — Мы можем, эм. Продолжать целоваться, если ты хочешь, — говорит Чонгук, и его голос понижается на октаву в конце предложения. — Ох, — повторяет Чимин. — Да. Хорошо. Они смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, и сердце Чимина трепещет в груди, словно крылья колибри. Чонгук тянет его за запястье, и Чимин позволяет усадить себя обратно на колени, седлая чонгуковы бёдра и оборачивая руки вокруг его шеи. На этот раз, когда их губы встречаются, Чонгук более расслаблен. Чимин медленно движет губами, показывая Чонгуку, что нужно делать, и тот схватывает всё на лету. Чимин немного удивляется, когда Чонгук первым скользит языком по его нижней губе, спрашивая разрешения, которое Чимин с радостью ему предоставляет; он приоткрывает губы, улавливая дыхание Чонгука, пахнущее мятным чаем и отголосками вишни, которые он принимает за бальзам для губ. Чимин уже и забыл, как сильно на самом деле он любит целоваться; ему кажется, он мог бы заниматься этим часами, скользя своим языком вдоль языка Чонгука и потираясь им о него, отстраняясь, чтобы прихватить зубами его нижнюю губу, проводя ладонями вверх по шее, путаясь пальцами в волосах на затылке и прижимаясь как можно ближе друг к другу. Поцелуй постепенно становится всё более настойчивым, когда их тела начинают реагировать на прикосновения; Чимин улыбается в поцелуй, чувствуя, как твердеющий член Чонгука прижимается к его ягодицам. Он опускает бёдра вниз и наслаждается лёгким вздохом, крадущим воздух с его губ, и поэтому делает это снова, двигая бёдрами сильнее с каждым разом, пока член Чонгука не становится полностью твёрдым. Рот Чонгука распахивается шире, выпуская наружу стон, и Чимин пользуется случаем, чтобы обхватить губами его язык, запустив свой собственный под него, нежно посасывая и имитируя то, что он вытворял им неделю назад. Он знает, что Чонгук помнит, по тому как дрожат и вскидываются навстречу его бёдра, ещё сильнее прижимаясь к заднице Чимина. Он рад, что на Чонгуке обычные спортивные штаны, но раздражён плотной тканью собственных джинсов, желая почувствовать Чонгука ещё лучше, чем они это ему позволяют. — Чимин, — выдыхает Чонгук, когда они отстраняются, чтобы сделать глоток воздуха. В какой-то момент его руки оказались под рубашкой Чимина, и сейчас ладони холодят кожу, а в голове вспыхивают маленькие искры, немного напоминающие сенсорную перегрузку. — Я говорил тебе, что нам не обязательно… — Заткнись, — обрывает Чимин, медленно вращая бёдрами и прижимаясь губами к его плечу, проводя языком по изгибу шеи и засасывая кожу до красноты. Чонгук запрокидывает голову, давая Чимину больше места, и выпускает сквозь зубы стон, путаясь рукой в чужих волосах. Чимин приходит к выводу, что ему нравится такой Чонгук, менее беспокойный и более уверенный в том, чего хочет. Чимину необходимо почувствовать Чонгука кожа к коже и сделать это ему необходимо прямо сейчас… он подхватывает пальцами подол его рубашки, отрывая губы от шеи Чонгука на доли секунды лишь для того, чтобы стянуть ткань через голову, а затем вновь возвращается к своей работе, продолжая оставлять цепочку из засосов на коже. Он хочет пометить Чонгука, хочет показать всем, что Чонгук его. — Чимини, — говорит Чонгук, и Чимин нетерпеливо откликается в ответ на это прозвище, его бёдра дрожат. — Должны ли мы пойти в мою комнату, или… — Никого нет дома, — выдыхает Чимин, стягивая с себя рубашку и бросая её на пол позади. — Здесь нормально. Их губы встречаются снова, на этот раз с бо́льшим отчаянием; зубы стукаются друг о друга, но ни одного из них, кажется, это не волнует, губы широко растягиваются, чтобы соединить вместе языки, когда они движут бёдрами навстречу друг другу, отчаянно, нуждающиеся и переполненные страстью, о которой Чимин даже не подозревал. Чимин сползает с колен Чонгука и тот протестующе стонет, но быстро замолкает, когда видит, что Чимин делает… он ложится на спину и расстёгивает пуговицу на джинсах, пока Чонгук повторяет за ним, спуская спортивные штаны и пинком отбрасывая их в угол комнаты. Чимин запрокидывает голову, когда Чонгук опускается на него сверху, их члены впервые соприкасаются друг с другом без преграды в виде одежды, кожа к коже, так близко, что у Чимина от этого почти что кружится голова. От Чонгука пахнет сладкими цветами, и Чимину хочется, чтобы Чонгук трахнул его так сильно, чтобы он смог чувствовать этот запах на своей коже в течение нескольких дней. — У меня нет… — произносит Чонгук, и Чимин обрывает его на полуслове. — Моя сумка, передний карман. Если бы он не был болезненно возбуждён, то посмеялся бы над тем, как Чонгук стремительно отпрыгивает от него, будто обжёгшись, и прыжками пересекает комнату, чтобы добраться до сумки Чимина, его член подпрыгивает, когда он возвращается обратно и вновь устраивается сверху. Смазанные лубрикантом пальцы Чонгука прижимаются к его входу, и Чимин скандирует довольное да, да, желающий, нет, нуждающийся ощутить Чонгука в себе уже десять минут как. Он едва может удерживать свои бёдра неподвижными для Чонгука, который растягивает его одним пальцем, так же аккуратно, как Чимин его учил. Чонгук недовольно выдыхает. — Чимин, я не смогу подготовить тебя, если ты продолжишь двигаться, — шепчет он в кожу Чимина, оставляя призрачный след своего дыхания на его шее. — Хочу почувствовать тебя внутри, — говорит Чимин, подаваясь бёдрами вверх, и разочаровано стонет, не встречая чонгуков член. — Будь терпеливым, — произносит Чонгук. Он прижимает одну руку к нижней части живота Чимина, удерживая, чтобы он не шевелился, и ох, боже, член Чимина пульсирует так, словно он мог бы кончить только от этого жеста. — Я хочу попрактиковаться в том, чему ты меня научил. — Мне нравится, когда ты сдерживаешь меня, — говорит Чимин, его мозг больше не контролировал слова, вырывающиеся из его рта. — Я просто хочу, чтобы меня трахнули, хочу, чтобы ты прижал меня к этому дивану и трахал до тех пор, пока я не забуду собственное имя. Чонгук скользит внутрь вторым пальцем и сгибает их в костяшках, заставляя Чимина вскрикнуть и попытаться снова вскинуть бёдра вверх, но лишь заводится сильнее, обнаруживая, что всё ещё не может пошевелиться. Чонгук нависает над ним, заперев в клетку из собственного тела и придавив к дивану, заставляя Чимина чувствовать себя полностью в своей власти, и всё это просто слишком. — Я хорошо справляюсь? — спрашивает Чонгук, и Чимину почти что хочется рассмеяться от того, насколько нелеп этот вопрос, когда это буквально очевидно — как хорошо он справляется со своей задачей, но если именно слова помогут Чонгуку почувствовать себя увереннее, то Чимин будет более чем счастлив ему в этом услужить. Он встречается с ним взглядом и энергично кивает. — Просто замечательно. Ты так хорошо раскрываешь меня, Чонгуки. Чонгук улыбается ему широкой и глупой улыбкой, сочащейся гордостью, а затем вставляет внутрь ещё один палец, заставляя Чимина вскрикнуть, а слёзы собраться в уголках глаз. — Я готов, — выдыхает Чимин. — Ты нужен мне внутри. — Ты уверен, я не… — Нужен сейчас, — повторяет Чимин. — Пожалуйста, пожалуйста. Чонгук кивает… он собирает немного лишней смазки с ягодиц Чимина и внутренней поверхности его бедра, чтобы смазать себя, а затем прижимается головкой ко входу Чимина и проскальзывает внутрь. — Ох, блять, — выкрикивает Чимин, вероятно, громче, чем следует. — Так нуждался в этом, боже. Чонгук, похоже, не осознаёт, что ему нужно дать Чимину секунду, чтобы привыкнуть, он толкается вперёд в тот же момент, как оказывается внутри, слишком нетерпеливый. Чимин вздрагивает от небольшого жжения, издав тихий болезненный стон вместо стона удовольствия. Чонгук замирает, его глаза широко распахиваются. — Ты в порядке? О, боже, мне так жа… — Нормально, — говорит Чимин, устраивая одну руку на талии Чонгука, а другой ладонью обхватывая его ягодицу, и стонет, чувствуя, насколько она твёрдая и мускулистая. — Двигайся немного медленнее поначалу, и всё будет хорошо. Так хорошо. — Хорошо, — тихо повторяет Чонгук под нос, как будто напоминание самому себе, и это так мило, что Чимин едва не мурлычет. Чонгук толкается неглубоко в течение нескольких мгновений, скользя внутрь сантиметр за сантиметром, пока Чимин не даёт ему «зелёный свет», чтобы «трахнуть его как следует», и тогда он подаётся бёдрами вперёд, входя до самого конца; голова Чимина откидывается назад, и он крепко сжимает ладони в кулак, ошеломлённый потрясающим чувством чистого удовольствия. Он так заполнен, что всё вокруг, за исключением члена Чонгука, горячо пульсирующего и глубоко погружённого внутри него, растягивающего его так восхитительно, что кажется, будто каждое нервное окончание в его теле объято пламенем, перестаёт существовать. — Ещё, — произносит Чимин на выдохе. — Сильнее. И Чонгук делает, как ему сказано: выскальзывает наружу, пока внутри не остаётся только головка, а затем толкается бёдрами обратно вперёд, заставляя фейерверки взрываться у Чимина под веками. — Такой хороший для меня, — бормочет Чимин. — Трахаешь меня так хорошо, так сильно, хочу чувствовать тебя днями, хочу думать о тебе каждый раз, когда только попытаюсь ходить. Его так давно не трахали настолько хорошо, если вообще никогда; Чонгук бродит руками по всему телу Чимина так, словно иметь возможность прикасаться к нему — это подарок. Он сгибает его бёдра до тех пор, пока растянутые мышцы не начинают гореть, чтобы толкаться внутрь под правильным углом, каждый раз попадая по простате, превращая Чимина в неописуемый, растраханный беспорядок. Если бы Чимин не знал, что Чонгук новичок во всём этом, то подумал бы, что тот даже более опытен, чем он сам, по тому, как он заботится, чтобы и Чимину было приятно. Это заставляет Чимина чувствовать себя сексуальным, это заставляет его чувствовать себя желанным. Жар начинает нарастать в его животе гораздо раньше, чем он этого ожидал; в половине случаев его партнёры даже не утруждают себя тем, чтобы заставить его кончить, они просто накачивают его до отказа и позволяют ему дрочить себе, пока одеваются. Чимин обхватывает рукой свой член и проводит по нему несколько раз, но Чонгук тут же отбрасывает его ладонь и заменяет своим кулаком, поглаживая в такт собственным толчкам. — Ох, — выдыхает Чимин. — О, ох… — Я не продержусь дольше, — говорит Чонгук, и Чимин замечает, как дрожит и содрогается его тело, словно он пытается сдержать себя, а бёдра сбиваются с ритма. Чимин сжимает его внутри, и Чонгук задыхается, зажмуривая глаза. — Чимин, я… — Кончай, — выдыхает Чимин, двигая бёдрами в такт толчкам Чонгука и сам толкаясь в его кулак. — Кончай, и я следом за тобой, отпусти себя, детка. Чонгук громкий, когда кончает, и Чимин любит это… воздух наполняется его стонами и вздохами, и даже невнятным бормотанием имени Чимина, а затем он входит в него до упора, кончая глубоко внутрь. Ощущение горячей спермы Чонгука, наполняющей его, почти заставляет Чимина кричать от удовольствия; его спина выгибается, и нарастающее в нём напряжение вырывается и переливается через край, выплёскиваясь белым на кулак Чонгука под звук его сдавленных вдохов. Чонгук падает на Чимина сверху, в лужу спермы, член выскальзывает из его задницы с неприличным хлюпаньем, прозвучавшим очень громко в тишине комнаты. Воздух тяжёлый и пропах сексом; Чимин делает несколько глубоких вдохов, чтобы впитать его в себя, желая запомнить этот момент. Он не шутил, когда говорил, что хочет чувствовать в себе Чонгука в течение нескольких дней, и маленькие искорки гордости наполняют его, потому что Чонгуку это удалось. Теперь, когда они закончили, Чимин почти видит, как Чонгук отгораживается от него, как взгляд избегает его лица, и он отстраняется, уже выстраивая между ними стену. Чимин паникует, желая разорвать эту связь прежде, чем Чонгук оттолкнёт его сам. — Ты потрясающий, — говорит Чимин единственное, что приходит ему на ум. Чонгук моргает, уставившись на него, а затем улыбается, очевидно, узнав свои же слова, которые сказал Чимину в ночь на террасе. — Это мои слова, — говорит он. — Теперь мои, обратно не отдам. Чимин удивляется, когда Чонгук наклоняется вперёд и вовлекает его в нежный поцелуй, их губы лениво движутся друг против друга. Он чувствует улыбку Чонгука, прежде чем тот отстраняется, и когда их взгляды встречаются, он может поклясться, что глаза Чонгука сияют в полумраке комнаты. Чимину кажется, что его сердце вот-вот разорвётся. После того, как их дыхание выравнивается, и кожа начинает становиться липкой и холодной, они неохотно поднимаются с дивана, разминая затёкшие мышцы. Чонгук пересекает комнату и исчезает за дверью, которая, как Чимин предполагает, ведёт в его спальню, а сам он остаётся неловко стоять посреди гостиной, думая о том, не должен ли он сейчас уйти к себе домой. Чимин как раз собирается натянуть джинсы, когда из дверного проёма раздаётся голос Чонгука: — Хочешь надеть что-нибудь из моей одежды? — спрашивает он, перед тем как вернуться в комнату, всё ещё будучи обнажённым и, на удивление, не чувствуя никакого стыда по этому поводу, держа в руках большую стопку одежды. — О, я могу просто надеть свою, всё в порядке, — отвечает Чимин, поднимая с пола свои джинсы. Чонгук выглядит слегка растерянным. — Ты хочешь спать в джинсах? Это не очень удобно, — говорит он. — Ты можешь принять душ в моей комнате, если хочешь, я воспользуюсь тем, что в комнате Тэхёна. Чимин моргает, уставившись на него в течение нескольких секунд. Спать? Душ? Ему требуется некоторое время, чтобы понять, что Чонгук пригласил его, нет, он решил, что Чимин останется на ночь. Он смотрит на стопку одежды в его руках. Её до смешного много, его руки ломятся не только от футболки и нижнего белья, но и от майки, пары спортивных штанов и большой чёрной толстовки. — Мне правда нужна вся эта одежда? — дразнится Чимин, подходя к нему, чтобы взять вещи. — Я не был уверен, насколько жарко тебе становится, когда ты спишь, — тихо отвечает Чонгук. — В ванной есть полотенца. Чимин кивает и обходит Чонгука, чтобы войти в его комнату. Она именно такая, какой он себе её и представлял: скромная, с тёмно-синим постельным бельём и чёрной мебелью из Икеи, а каждая свободная поверхность усеяна маленькими фигурками персонажей из аниме и манги. Чимин улыбается самому себе. Очень в стиле Чонгука. Как только он заканчивает принимать душ и переодевается в одежду Чонгука (он выбрал только нижнее белье и толстовку… обычно он не спит в толстовках, но она выглядела такой большой, а Чимин просто слаб перед всей этой бойфрендовской эстетикой), то возвращается обратно в комнату с влажными волосами и скрипуче-чистой кожей. Чонгук, уже помывшись, лежал в кровати, уставившись в телефон. Он смотрит на Чимина сияющими глазами и похлопывает по месту рядом с собой. Чимин думает, что чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы подобное в его жизни происходило чаще.***
Чонгук просыпается рано утром на следующий день, потягиваясь в прохладном утреннем воздухе. Он морщится от боли в затёкших суставах, рука тянется почесать локоть, пока его сонный мозг пытается понять, что такого он делал прошлой ночью, чтобы сейчас чувствовать боль во всём теле. В прочем, ему не требуется много времени, чтобы выяснить это, когда он переворачивается на другой бок, и все его воспоминания возвращаются при виде Чимина… или, вернее, его толстовки, в которой спит Чимин, уткнувшись в неё носом. Его сердце тает при виде этого зрелища. Это так по-домашнему, так по-семейному, и в эти ранние утренние часы он почти что может убедить себя, что Чимин принадлежит ему. Он задерживается в кровати ещё ненадолго, чтобы полюбоваться Чимином, обводя взглядом тонкие черты его лица и то, как его волосы смяты там, где он спал на них до тех пор, пока они не высохли; то, как его губы приоткрываются от неглубоких вдохов, совпадающих с поднимающейся и опускающейся грудью. Он успел узнать много сторон Чимина за последние пару недель, но впервые видит его таким беззащитным. Он думает, что, возможно, такой Чимин может стать его любимым. Через несколько мгновений он выползает из постели, осторожно, чтобы не разбудить Чимина, и выходит в гостиную. — Так, так, так, — говорит Тэхён. Он поворачивается на своём стуле лицом к Чонгуку, сложив руки на коленях. — Что у нас тут? — Ты сидел здесь только для того, чтобы сказать мне это? — спрашивает Чонгук хриплым голосом. Он протирает сонные глаза и направляется на кухню, не желая доставлять Тэхёну удовольствие возможностью поразглядывать себя ещё. — Я… — Тэхён обрывает себя. — Всё совсем не так, ясно? — Мм. Чонгук достаёт коробку с хлопьями и встряхивает её, чтобы убедиться, что она не пуста, даже не потрудившись посмотреть на этикетку, и высыпает их себе в тарелку. — Судя по грязному и, откровенно говоря, отвратительному состоянию дивана этим утром, я смею предположить, что у тебя гости, — говорит Тэхён. — Похоже, наш маленький Чонгуки совсем вырос. К слову, пожалуйста, уберите за собой, это биологически небезопасно. — Прости. Мы устали, поэтому сразу легли спать, и я забыл. Я всё уберу после того, как поем. Тэхен вскакивает со стула и в два прыжка сокращает расстояние до кухни, перевесившись через стойку и уставившись на Чонгука. — Расскажи мне всё. Что произошло? Ты привёл сюда Чимина? Поэтому ты бросил меня одного в доме Джуна? Подожди, это ведь был Чимин, верно? — Конечно же это был Чимин. Чонгук зачерпывает несколько ложек хлопьев, чувствуя, как начинает просыпаться от тошнотворно сладкой смеси тростникового сахара и холодного молока. — Ты думаешь, я нашёл кого-то ещё, кто захотел бы заняться со мной сексом, в промежуток времени примерно в час между тем, как я вышел из дома Намджуна и приехал сюда? — Ты прав. Тебе понадобилось двадцать лет, чтобы этот парень оказался здесь, так что только одному богу известно, сколько времени уйдёт на следующего. Чонгук замирает с ложкой на полпути к губам, молоко капает обратно в тарелку. Следующий. Это напоминает ему о том, что их соглашение с Чимином не является постоянным… Чимин всего лишь заинтересован в сексе без обязательств, и он был достаточно мил, чтобы помочь Чонгуку с его небольшой проблемой. Мысли Чонгука возвращаются к прошлой ночи, к тому, как Чимин говорил ему, насколько хорошо он справляется, и Чонгук понимает, что время, когда он может видеть Чимина таким, быстро подходит к концу. Он отодвигает свою тарелку с хлопьями в сторону, чувствуя, как от подобных мыслей его начало подташнивать. — Ага, — произносит Чонгук, не зная толком, что ответить. — Чонгук, — скулит Тэхён. — Расскажи мне, что произошло, пожалуйста, я умираю. — Эм, — Чонгук бросает взгляд на приоткрытую дверь в комнату, не зная, спит ли ещё Чимин или уже нет. Если бы он не спал, то наверняка бы уже вышел, поэтому Чонгук считает, что вполне может немного удовлетворить любопытство Тэхёна, если после этого тот оставит его в покое. — Я спросил его, не хочет ли он зайти, и он согласился. Я приготовил нам чай… Тэхён судорожно вздыхает. — Ты должен мне два чайных пакетика. — Ладно, тогда ты должен мне около трёх сотен долларов за продукты. — Справедливое замечание, пожалуйста, продолжай. — И затем он подошёл ближе и поцеловал меня, и мы просто… поддались моменту, я думаю? Я не знаю. Я всё ещё ужасен во всём этом. — А после, вместо того, чтобы отправить его домой, ты дал ему свою одежду, уложил в свою постель и обнимал его до тех пор, пока вы не заснули? — Как ты… — Чонгук, позволь мне быть с тобой откровенным. Чего бы ты себе ни надумал по поводу вашего соглашения с Чимином, ты ошибаешься. Чимин не твой секс-приятель или… — он делает паузу. — Учитель, называй, как хочешь. Он твой парень. Чонгук едва не опрокидывает свою тарелку с хлопьями, ложка громко лязгает о фарфоровый край. Это настолько нелепо, что он даже крякает от смеха. — Не говори глупостей. — Думаешь, Чимин обычно остаётся ради ночных обнимашек с парнями, с которыми он занимается сексом? Как бы не так. Я слышал, что он даже не спит с одним и тем же парнем больше одного раза. Очевидно, что ты ему нравишься. — Он делает мне одолжение. Вот и всё. — Ладно, просто продолжай врать самому себе. Это определённо облегчает ситуацию. — Я не вру самому себе. Мы занимаемся сексом. На этом всё, — Чонгук отправляет очередную ложку хлопьев себе в рот. — Это то, чего ты хочешь? — Да, — отвечает Чонгук, но даже сам понимает, что это ложь. Может быть, если он будет повторять это достаточно часто, то сможет притвориться, что его чувств на самом деле не существует. Дверь его спальни со скрипом открывается, и голова Чимина выглядывает из-за неё. У Чонгука кровь стынет в жилах; он знает, что сказал именно то, что Чимин и хотел от него услышать, но тогда почему ему кажется, что он сделал что-то не так? — Привет, Тэхён, — говорит Чимин. — Чонгук, ты не знаешь, где мои джинсы? — Ох, они здесь, — отвечает Чонгук, соскальзывая со стула и пересекая комнату, чтобы стащить джинсы со спинки дивана и бросить их Чимину, который исчезает обратно в спальне, даже не взглянув на него. — Если ты не хочешь встречаться с ним, тебе следует сказать ему об этом прежде, чем он слишком к тебе привяжется, — говорит Тэхён. — Поверь мне. Чонгук не знает, что ответить. По правде говоря, он хочет встречаться с Чимином. Мысль о том, что это Чимин тот, кто не хочет этих отношений, не хочет его, — вот, что причиняет ему боль; он должен был догадаться, что вся эта договорённость изначально была идиотской и никогда бы не сработала, потому как глупо думать, что он, неумелый девственник по имени Чонгук, который к тому же ещё и безнадёжный романтик, рыдающий над второсортными фильмами про любовь, сможет заниматься сексом-без-обязательств. Особенно с Чимином, после всех этих занятий в классе, в течение которых он проводил целый день в мечтах, пялясь на его затылок. Чимин появляется снова через несколько минут, одетый в свою вчерашнюю одежду. — Мне нужно идти. Спасибо, что разрешил остаться, — говорит он, но даже не смотрит на Чонгука, когда проносится мимо. Чонгук отставляет свою тарелку в сторону, делая несколько шагов по направлению к Чимину. Он чувствует, что должен хотя бы нормально с ним попрощаться. Обнять его? Может быть поцеловать? Он не уверен, что это не будет слишком. Но Чимин даже не даёт ему шанса — он пробегает через всю гостиную и хватает свою сумку с пола у двери. — Увидимся, — кричит он, когда дверь захлопывается. Чонгук смотрит на неё в течение нескольких минут. В его груди образовывается крошечная трещина, и он боится, что признание этого только заставит её разрастись сильнее, поэтому переключает своё внимание обратно на хлопья. — Я же говорил, — произносит Чонгук, смотря на Тэхёна. — Ты просто идиот, — отвечает ему Тэхён.