Летний снег

Эрик вкратце объяснил встревоженному внезапным вызовом Уиллеру задачу, с трудом вспоминая канал для связи, что когда-то давно создал для контакта с полковником, но не использовал его с того дня ни разу. Всего пара цифр, что раньше он набирал по несколько раз на дню, находясь в другом конце лаборатории, чтобы ещё немного послушать уставший, но от этого не менее мелодичный голос полковника Харви, что казалось плотно отпечатался в сознании. Но вспомнить его никак не удавалось. — Давайте попробуем перебором, — подал идею сонный Хозяин, что уже несколько часов наблюдал бесплодные попытки майора вспомнить последнюю цифру канала. Конечно, этот метод был опасен тем, что их могли легко засечь из-за непрекращающихся попыток связи с другим миром. Но он оказался единственным на данный момент. В ином случае, Лакман мог и вовсе не вспомнить нужную цифру. — Семёрка, — крепко зажмурив глаза, выдохнул мужчина, после чего откинулся на спинку кресла, с силой вжимаясь в неё спиной. Он не был уверен, но надеялся, что им повезёт и их не вычислят. Ти без лишних слов создал максимально засекреченный канал связи, передав передатчик в руки окаменевшего майора. Эрик не хотел связываться с Харви, предпочтя не слышать его голос больше никогда, что с успешностью выполнял уже много лет. А всё потому что он никак не мог выкинуть из головы давние события, ещё со времён создания одной из первых стабильных пар Пса и Хозяина, которыми оказались Гейгель и Майерс. Не мог забыть предшествующих им пар, что погибали в кошмарных муках, разрывали друг друга и самих себя. Полковник Харви обладал поистине гениальными мозгами, благодаря которым он и пришёл к идее ПХ, но они же делали из него безумца, которого почти не трогали смерти очередной неудавшейся пары. Этим Харви Ли и притягивал, и отталкивал. Передатчик некоторое время молчал, заставляя нервничать не только Лакмана, но и Уиллера, что не был до конца уверен в неуловимости канала. Да, он хорошо справлялся в засекречивании различного рода данных, но в связи с сложившимися обстоятельствами без должного оборудования и времени страшился провала как никогда. Ведь теперь от его умения зависела судьба пусть малого, но отряда с живыми людьми. Наконец, что-то заскрежетало и в передатчике раздался женский весёлый голос, что явно никак не мог принадлежать полковнику Харви. Девушка что-то болтала, видимо приняв их вызов за чей-то другой, но Эрик даже не пытался вслушиваться — сбросил и протяжно выдохнул. Они ошиблись. — Тогда тройка, — кажется, напряжение майора стало постепенно сходить на нет, тем более что и на этот раз они попали не туда, а в следующий никто и вовсе не ответил. — У нас осталась одна попытка, — загробным голосом произнёс Ти, которого радостная улыбка майора, лишь напрягала. Что весёлого в том, что они ошибаются из раза в раз? Такими темпами их будет очень легко отследить и никакая засекреченность канала не спасёт от неминуемой реакции Департамента на подобную дерзость. — Ноль. Уиллер ничего не сказал, лишь одарил майора Лакмана тяжёлым взглядом, соединяя с очередным каналом, внутренне молясь, чтобы в этот раз они не ошиблись. Это их последний шанс, при условии, что они остались не замеченными в предыдущих трёх случаях. — Слушаю. Пожалуй этот голос Эрик не забудет никогда в своей жизни. Всё внутри в тот же миг напряглось, сжалось до микроскопических размеров, чтобы снова разлететься на куски от осознания, что этот уставший тон принадлежит полковнику Харви, что ни капли не изменился за эти годы, не став менее узнаваемым. — Это Эрик… Эрик Лакман, — с трудом складывая буквы в слова, выдавил майор, сжимая передатчик до такой степени, что тот трещал в его ладони. Перед глазами в тот же миг возник образ Харви — его пшеничные кудри и полный невыразимой задумчивости взгляд малахитовых глаз с покрасневшими от долгой работы за компьютером белками. Серые тени под глазами, вытянутые в недовольстве чувственные губы, обветренные и искусанные. Дрожащие пальцы рук с множеством случайных порезов от листов бумаги, что он криво заклеивал лейкопластырями, которые пытался содрать в тот же миг, как они оказывались на его пальцах. Ровная осанка, чеканный шаг и почти несочетаемая со всем этим плавность движений — будто танец под музыку, что слышал лишь он сам. Моргнув несколько раз майор отогнал от себя образ некогда любимого мужчины, глубоко вдохнул и пробормотал просьбу о помощи. — Эрик? — кажется, что полковник до конца не понимал, кто к нему обращается или просто не хотел вспоминать, также выкинув его образ из своей жизни. — Погоди, я правильно расслышал? — Да, полковник Харви Ли. — Я кажется сплю, — всё ещё неверующе выдохнул мужчина на том конце канала. — От тебя не было вестей столько лет, что я думал ты давно умер. — У тебя разве нет телевизора? Лакмана неожиданно задело то, что его считали давно погибшим, ведь это означало и то, что Харви не вспоминал о нём. Зачем вспоминать о том, кто давно умер? — Можно подумать он у меня когда-то был, — фыркнул мужчина в ответ, почти тут же становясь непривычно серьёзным. — Что у тебя случилось? Эрик максимально подробно объяснил полковнику положение дел под неодобрительным взглядом Уиллера, что часто поглядывал на часы. Разговор затягивался, а это означало, что сигнал становился всё менее безопасным. Они теряли время. Но майор всем своим существом жаждал протянуть этот разговор, потому что оказывается безмерно скучал по тихим «угу» и «мхм» от Харви. Только он умел произносить их так, что внутри все начинало трепетать. — А ты, полковник, единственный, кто остался во внешним мире. — Ну, для начала — я уже года четыре, как не полковник. Отстранён, — и ни капли сожаления или печали в голосе, будто так и было нужно, будто он шёл к этому с самого начала, никогда не гордясь своим званием, что стоило ему тяжких усилий. Майор хотел было возмутиться, но споткнулся о серьёзный взгляд Ти, что с каждой секундой становился взволнованней. Потому промолчал. Они действительно говорили слишком долго. Возможно, они уже давно были замечены, но Эрик предпочёл об этом не думать. — Меня вряд ли пропустят к вам, но я всё равно смогу это сделать. Гений я или где? Совершенно неуместные юмор и смех, но такие родные и успокаивающие. Он знает, что делать. Хоть кто-то, чёрт побери, знает что делать! — Ждите меня, я постараюсь сделать всё в максимально сжатые сроки, — с этими словами он отключился, не дав Лакману что-либо сказать. Он будто сбегал от возможных слов с его стороны, и майор, пожалуй, понимал почему. Они расстались слишком резко, а оттого чертовски болезненно, наговорили слишком много отвратительных вещей, разорвали все связи, выбросили общие фото. Сожгли мосты, оставшись на пепелище. — Майор? Голос Уиллера буквально ворвался в размышления Лакмана, что так и сидел прижимая к уху передатчик. Будто бы Харви мог сказать что-то ещё. Нечто похожее на «я ждал твоего звонка». — Проверим остальные шесть точек, к тому времени, думаю, помощь прибудет. Уиллер вошёл в общий зал, где собрался весь их немногочисленный отряд, едва не падая от усталости. Он слишком перенервничал и всё ещё не был уверен в том, что их сигнал не был замечен Департаментом. Кай вовремя подхватил его, усадив на старый табурет, что нещадно скрипел и шатался под весом солдата. Посидев в молчании пару минут, Ти собрался с мыслями, оглядел собравшихся вокруг него солдат, приметив отсутствие Майерса и ожидание в глазах каждого. Все они ждали благих вестей и, слава богу, они у него имелись. Пусть довольно расплывчатые, но их оказалось достаточно. — Нам помогут, но для этого понадобится время. Только когда прозвучали эти слова, все Псы с Хозяевами смогли выдохнуть, напряжение чуть спало, забрезжил свет надежды. Главное, чтобы она не оказалась ложной. Очередным обманом, что может стать последним в их жизнях.

***

Эндрю не интересовал исход разговора майора Лакмана, вместо этого он засел в переговорном пункте, внимательно осматривая каждую деталь, помня о том, что подобные строения идентичны на всех базах в любом мире. В тот день Гейгель сидел в такой же комнате, ужасно душной из-за отсутствия вентиляции. Он пытался связаться с Департаментом, не единожды отсылая сигнал о помощи. Почему никто не среагировал? Не может быть такого, чтобы майор где-то ошибся, да и вряд ли у вражеских сил имелись достаточно мощные глушилки, способные перебить сигнал. В Департаменте сидели не идиоты, да и сам Клаудий глупцом не был. Значит, Центр не дал разрешения, отклонил сигнал о помощи, возможно даже усугубили ситуацию. Зачем? Только ли для того, чтобы избавиться от Гейгеля или имелась другая причина? Мог ли майор сказать что-то, что пришлось им не по вкусу? Узнать о чём-то, о чём не должен был? Хорошенько подумав, Майерс понял, что мог и даже больше. У Клаудия давно был зуб на Департамент, на его неправомерные действия, а в связи с сложившимися обстоятельствами оставалось лишь гадать насколько уничижительной оказалась речь мужчины в тот момент. Адреналин помноженный на долго сдерживаемую ярость — поистине ужасающий коктейль. Отбросив всё это, оставался ещё один покрытый плотным туманом неизвестности вопрос — почему взрыв направили именно в переговорной пункт? Отмашка в виде «неумело направленный» вызывала лишь безудержный хохот. Они воевали не с маленькими детьми, что играючи стрельнули не в ту сторону, потому их удар был чётко поставлен и нацелен именно на Гейгеля — он единственный находился в задней части базы, отослав всех на защиту ворот. — Почему ты прогнал всех? — вопрос прозвучал слишком громко в тишине переговорного пункта. Мог ли Клаудий знать о возможном обстреле? Зная своего Хозяина не первый год, Майерс с уверенностью отвечал на этот вопрос — мог. И даже больше — вполне в стиле майора подставить себя под обстрел, чтобы спасти остальных. Они даже поругались накануне, впервые настолько сильно, почти доходя до драки, что Эндрю даже не попытался воспротивиться приказу. В тот день он молча остался у ворот, не пытаясь посмотреть вслед уходящему Хозяину, хотя всегда провожал его спину долгим взглядом. Впервые сыграл в независимость. Кто бы знал, что он больше никогда его не увидит. Никогда не обернётся. — Я войду, капитан? — в размышления Майерса ворвался чужой приглушённый шёпот, принадлежавший одинокому Псу. Он неуверенно мялся на пороге в переговорную, не решаясь войти без разрешения старшего по званию. Эндрю внимательно оглядел Мартина Ли кажется впервые за всё время, что они оказались в одном отряде. Он был невысок ростом, но крепок жилистым телом. Смотрел прямо и твёрдо, порой чуть щуря голубые глаза. Часто облизывал полные губы, возможно, нервничая. В целом его сложно было бы выделить среди других людей. Мартин практически ничем не отличался от среднестатистического человека, разве что горизонтальный шрам на шее приковывал к себе взгляд, будто кто-то пытался перерезать ему глотку, но так и не довёл дело до конца. — Входи, — одобрительно кивнул Майерс, присев на край стола, на котором стояли различные переговорные устройства и средства шифрования, которыми так и не научился пользоваться. — К нам скоро прибудет помощь, — снова заговорил Мартин, наконец, войдя внутрь. Он выглядел совсем ещё юным — возможно ему было не больше двадцати. Но зная, что внешний вид может быть обманчив, Майерс старался не делать поспешных выводов, лишь догадки и подозрения. Вся его жизнь после войны сплошные догадки и подозрения. — Насколько скоро? — впрочем, Эндрю не сильно интересовала подобная информация — прибудет и ладно. Конечно, если бы им отказали, то ситуация приобрела бы совсем иной оборот. Но теперь он мог целиком и полностью сосредоточиться на сборе необходимой информации. Только вот, капитан так и не разобрался с чего или кого ему начать. Есть ли в этом мире ниточка, ведущая к Хозяину? Почти каждый казался ему подозрительным, причастным к событиям Кровавой, к исчезновению Гейгеля. Каков вероятность, что в их отряде затесался шпион Департамента? Майерс почти на сто процентов был уверен в том, что он есть. Может даже не один. Да, их отряд мал, но Департамент мало что могло смутить. Они вербовали людей каждый день, тщательно промывая мозги, от чего те превращались в марионеток, слепо выполняющих любые приказы сверху. — Пойдём к остальным. Майор должен был уже выйти к ним. Мартин молча последовал за Псом Гейгеля, что не осмелился более сидеть в переговорном пункте. Опасался того, что Ли мог оказаться шпионом, который однозначно не упустит из виду внезапный интерес Эндрю к переговорной. Сложить два и два смог бы даже ребёнок. Потому, чем дальше они отходили от пункта связи, тем спокойнее становилось на душе Майерса. Подозревать всех и каждого не так легко. Особенно когда подозреваешь людей, которых, как тебе когда-то казалось, знал. Знал ли?

***

Последующие несколько дней прошли в бесконечном осмотре оставшихся точек. Почти везде они натыкались на мирное поселение без каких-либо намёков на пребывание там Мигов или ещё каких существ. Разве что в одной из точек обнаружилось создание, которое с первого взгляда не могли идентифицировать даже Псы. — Что-то я не пойму, — заговорил Коди Хьюз, он же Пёс Фаулза, что с первой встречи попали в чёрный список Эндрю. Они посмели говорить отвратительные вещи о майоре Гейгеле, даже толком не разобравшись в ситуации. Доверились слухам, что вокруг Кровавой скопилось не мало. Всего лишь одни из многих, но именно их слова задели Майерса сильнее всего. — Что там? — не выдержал майор Лакман, что подошёл к Коди, выглядывая из-за угла здания, за которым столпился весь их немногочисленный отряд. Разве что Майерс да Уиллер находились в отдалении, не заинтересованные словами Хьюза. — Этот человек, что стоит у входа, он не совсем человек, понимаете? Но и не Миг. — Что ты имеешь в виду? — Эрика насторожили слова Пса Фаулза. Может ли быть, что Департамент преследовал благие цели, когда приказывал зачистить все точки, не взирая на наличие там мирного населения? Может ли быть, что сейчас им стоит опасаться не Мигов, а кого-то намного опаснее? — Майерс, подойди. Голос майора в переговорном наушнике заставил Эндрю поморщиться. Он предпочитал держаться подальше от отряда, те были слишком шумными и мешали сконцентрироваться на поиске какой-нибудь информации. Но ослушаться капитан также не мог — только выставил бы майора Лакмана, своего Хозяина и себя не в лучшем свете. Хотя на свою репутацию ему уже давно начхать. — Что случилось? — вопрос полный недовольства впрочем оставил Эрика совершенно равнодушным. Мужчина прекрасно знал о тяжёлом характере Пса Гейгеля, причём не понаслышке. Сам сцепился с ним в самом начале Кровавой войны, чем, естественно, не гордился. Не сдержался, ещё и на глазах у Клаудия, что не стал писать рапорт, но его красноречивый взгляд говорил о многом — ещё одна ошибка и ему, Эрику Лакману, несдобровать. — Посмотри на того человека, — указав рукой направление, произнёс майор, — он не кажется тебе странным? С одного лишь взгляда брошенного вскользь, Майерс заметил то, что повергло его в шок. Раньше они имели дело лишь со сто процентным Мигами, потому увидеть кого-то, кто являлся им лишь наполовину оказалось настолько неожиданно. Он даже не понял толком какие эмоции испытал. Страх, негодование, возбуждение, неверие или всё сразу и даже больше? Жуткая смесь из эмоций, вышибла воздух из лёгких, заставив Эндрю подавиться словами, что никак не желали быть озвученными, но должны были прозвучать. — Он наполовину Миг. Взгляд Эрика в тот момент отражал одну лишь панику, отряд молчал, но каждый из них не понимал, что делать дальше. Они знали, что делать с людьми и что делать с Мигами. А что делать с тем, кто и не человек и не Миг? Как такое вообще оказалось возможным? Очередной эксперимент Департамента, который вышел из-под контроля и сбежал, затерявшись в пустынях закрытого мира? Или результат эволюции, насмешка природы? Были ли они опасны и сколько таких существ ещё здесь осело? Есть ли смысл налаживать контакт или лучше сразу уничтожить возможную угрозу? — Уходим. Лакман снова пошёл по пути отступления. Ему никак не удавалось заглушить совесть, что не позволяла ему отдать приказ, после которого неизвестное существо будет убито. Схватить? Он не мог так рисковать, не зная толком, сколько ещё подобных ему здесь обитает и насколько они сильны, опасны. Слишком всё запуталось. А всё чёртов Департамент с их бесконечными интригами и умалчиваниями!

***

Жутко болела голова. Тело не слушалось, не хотело двигаться, даже дышать приходилось урывками до того сдавливало грудь непонятно откуда взявшейся болью. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом, казалось, что это малое движение век стоило ему всех остатков сил. Всё существо мужчины сковало судорогой, пока где-то на задворках разума пульсировала паника. Он не мог позволить ей выйти на первый план, прекрасно зная, что в таком случае всё станет ещё хуже. — Живой? Голос незнакомый и далёкий привлёк внимание Гейгеля. Внутренне подобравшись, он сосредоточился на хоть каком-то источнике звука, страшась снова погрузиться в всеобволакивающую тишину. Тишина не имела границ, олицетворяя столь ужасное ничто, которого страшится любой живой человек. Ничто для майора равнялось смерти, но он всё ещё оставался в мире живых. Ведь мёртвые не чувствуют боли. — Выпей, тебе станет лучше. Гейгель хотел бы произнести хоть слово, но не имел на это никаких сил, даже просто лежать и дышать оказалось трудно. О возможном сопротивлении и речи не шло. Губ коснулось что-то холодное, что уставший с огромным усилием перерабатывающий полученную информацию мозг идентифицировал как кромку стакана. А потом в горло полилась тёплая жидкость, заставившая мужчину подавиться и закашляться. Кашель усилил боль в груди, создавалось ощущение, что у него не осталось ни одного целого ребра. В этот момент он всё же сумел распахнуть глаза. Последнее, что помнил Клаудий — мощный взрыв, мгновенно заложивший уши. Перед глазами всё потемнело, он потерял сознание. А ещё он помнил своего Пса, с которым так плохо расстался. И слова, принадлежавшие кому-то, кого он уважал, кем дорожил и гордился: «Тебе не следовало лезть в это дело, Клаудий. Мне очень жаль». Что произошло и где он? Кто эта женщина, что с обеспокоенным лицом, всматривается ему в глаза и что-то говорит? Может задаёт вопросы, а может и проклинает. По её лицу ничего не понятно, тем более что он видит её только одним глазом. Левый глядит в черноту, пустоту. А ещё, он с опозданием понимает, что не может пошевелить левой рукой. Нечем. Вместе с тем взрывом ему оторвало руку до локтя, вместе с тем серьёзно опалив кожу, но, кажется, эта незнакомка оказала ему необходимую помощь, ведь он всё ещё жив. — Кто… — слова проталкивались с трудом, горло сжималось спазмами боли, от чего наворачивались слёзы, но Клаудий упрямо пытался спросить. Неведение оказалось гораздо хуже боли. — Прошу не напрягайтесь. Я всё вам расскажу, — захлопотала женщина, помогая Гейгелю присесть на постели, чтобы не потревожить ранения. — Я Марта, обычный лекарь. Вас нашли в ужасном состоянии возле леса наши охотники. Вам очень повезло, если бы не они, то дикие звери бы… Но женщина не успела договорить в комнату вихрем ворвалось несколько мужчин в форме, напоминающей военную, но отличную от той, что носили в К-13, и огненно-рыжий юноша одетый в гражданское. — Марта, что вы здесь забыли? — полный недовольства возглас одного из мужчин заставил женщину встрепенуться, вытянувшись во весь рост. Он не выглядел старым, но оказался полностью седым. — Простите, сэр, я подумала, что может понадобиться моя помощь, — залепетала Марта под строгим взглядом седовласого мужчины, который лишь кивком головы заставил её выйти. Она беспрекословно повиновалась, и лишь тонкий аромат духов остался в комнате подтверждением её существования. — Я Герман, — к Клаудию обратился юноша, что смущённо улыбнулся ему, неловко оглядевшись на мужчин за спиной. — Вы, наверное, растеряны и напуганы, оно и понятно. В нашем мире несколько иные порядки, о которых вы уже, должно быть, забыли. — Где я? — Дома, Клаудий, дома, — на этот раз заговорил второй мужчина, чьи тёмные глаза казалось смотрели внутрь, куда-то в самое нутро. Видели трепещущую в панике душу, сжимающееся сердце, желание знать и жить. — Не понимаю. — Ты помнишь что-нибудь о месте, где родился? Родителей? — продолжил Герман, что успел присесть на постель, слегка касаясь ноги майора сквозь одеяло. — Конечно. Конечно он помнил свой дом и семью, их раннюю смерть и свой скорый уход в армию, а после и под крыло Правительства. Быстрый взлёт карьеры и столь же скорое продвижение по службе вплоть до майора, что в его неполные тридцать восемь выглядело поистине нереально. — Можешь назвать их имена, описать лица родных? Этот вопрос неожиданно поставил в тупик. Почему-то родные в сознании сохранились в виде чёрного отпечатка, хотя, он был уверен, что помнил о них всякую мелочь ещё сидя в рубке, после вынужденной ссоры с Псом. А теперь ничего. Ни имён, ни голоса. Их будто бы и не существовало. — Вижу, не помнишь. Причина тому то, что ты рождён не в К-13, а в нашем мире — V.