От греха никто не застрахован

Кап Кап Кап. Очередная капля воды упала в самый уголок глаза Людвига и потекла вниз, будто слеза. Людвиг вздыхает и скользит в ванне вниз, останавливаясь только когда вода покрывает губы. Непогружёнными остаются только нос, покрасневшие от усталости глаза и верхняя часть ноющей головы. Веки настолько тяжёлые, что он даже не собирается бороться и покорно опускает их. Сил уже ни на что не осталось... Ни на веру. Ни на надежду. Ни на что-либо ещё... Пусто. Абсолютная пустота, да такая, что, кажется, постучи он себе по груди, раздастся гулкий отзвук пустого пространства... Бездны. Но даже на это нет ни сил, ни желания... Грязно-жёлтый свет под веками темнеет, размывается, переходя в такие знакомые каждому каштаново-чернильно-тёмные разводы пред-бессознательного. Всё изображение подрагивает, кривится мелкими квадратиками, как видеофайл низкого качества. Только цвет один и тот же - неразборчиво-тёмный, с переходами. Немец хотел ухмыльнуться, но губы едва дёрнулись... Ничего... Этот день забрал у него все силы. Слишком много даже для страны. Ящик Пандоры, грехи, Гнев, беснующийся Италия... А потом это место и натягивание смирительной рубашки на собственного друга... Это... Больно... Больно... Как и быть рядом, понимать, а сделать что-либо для его спасения невозможно. Не получается. Сил нет. Ничего нет. Италия очнулся два часа спустя, как и обещали врачи, вколовшие ему снотворное, дабы нормально провести осмотр. Конечно, никаких результатов он не дал, только они заинтересовались, чем был нанесён рисунок... Но даже Артур не стал отвечать, что магией - страна страной, а чокнутым прослыть он не хочет... И так в сумасшедшем доме. Ита... Венециано очнулся рывком и попытался встать, ещё не открывая глаз. Десять минут Германия успокаивал его, одновременно рассказывая о том, что с ними случилось. После его слов юноша на несколько секунд замер, а потом разразился целой речью. И Людвиг пожалел, что она была цензурной... Итальянец был прав, прав в каждой фразе, каждом слове своей обвинительной речи. Он говорил обо всех, о каждом, о всём, что происходило, ни обошёл ни века, ни года, даже про себя не забыл... Про Людвига тоже. Но Крауц не осмелился вставить даже слова... Когда итальянец выдохся, Германия молча подошёл к нему и развязал. Оттолкнув от себя Людвига, Варгас зло посмотрел на него и вышел из комнаты, оставив его одного... Подумать. А о чём? Да и... Нет... Когда от раздумий начала болеть голова, а подойти к аптечке за обезболивающим он не решился (оная была на кухне, а именно в ту сторону убежал Италия, с которым встречаться немец... боялся и стеснялся одновременно), Людвиг перебрался в ванную. Вода всегда помогала ему взбодриться и сконцентрироваться, а именно этого ему сейчас не хватало... Хотя б капельку сил... Тело в воде лёгкое-лёгкое, может действительно пустое? Только голова тянет вниз, всё ниже и ниже, но сопротивляться так не охота... Уже улетают вверх пузырьки воздуха, застрявшие между ресниц, уже брови тоже под водой, уже... Темно... Нет, черно... Хорошо... Света нет. Тела нет. Мыслей нет. Времени... И того нет... ...Ничего нет... ...Только... Что-то настойчиво стучит, бесится, тратит понапрасну пустоту, долбится в стенки... Что это? Сердце? Тогда почему так... боязливо и суматошно? Или мысль? Но о чём... ...О ком? ... ...Но даже пустота бывает разной... Например - помнящей... Тёплый, будто живой мрамор статуй... Мятное, тающее на языке и так похожее на крем джелато... Сочный запах оливок и вина... Чуть прищуренные золотистые глаза, похожие на карамельный сироп - такой же сладкий и тёплый... Растрепавшиеся под южным ветром каштановые вихры... Улыбка... Такая... нужная. Для себя. Для души... Для жизни... Но... ...Нет... ...Уже... Ничего... ...Нет... - ...Нет! Не вздумай умирать, идиот! Удар. Ещё один. Больно... Тело рефлекторно переворачивается на живот, выталкивая залившуюся в лёгкие воду наружу. Дрожа всем телом, Людвиг через силу выкашливает жидкость, пока чужие руки поддерживают его за плечи... Руки... - ..очему ты ничего не сказал? Ни тогда, ни сейчас? Так хотел умереть? Ну, так что же! Венециано хватает его за волосы и его жгучие, потемневшие от гнева... Нет, Гнева! Глаза сейчас, ещё сильнее напоминающие карамель, вглядываются в прозрачно-голубые, как небо, покрытое лёгкой дымкой, глаза Людвига. Молния, пересекающая его лицо, пылает ещё ярче, распространяя эту яростную, но неожиданно тёплую и живую силу... - Так я тебе это устрою, ленивая немецкая гадина! - лицо Италии искажается от злобы и... волнения? Ленивый? Это да... Если только считать лень - отсутствием сил и желания. Поэтому... Ему так нужен он, полный и пылающий от неё Венециано... Он нужен... Просто нужен. Чтобы жить. ...И... Если для того, чтобы он оставался рядом, нужно быть ленивым... Он будет. Подтверждая его слова, левый висок кольнуло болью, и удивлённый Италия увидел, как на лице у его чуть было не умершего друга появляется татуировка в виде циферблата часов со сломанными стрелками. Клеймо Лени. Когда боль уходит, Людвиг легко улыбается и едва-едва, насколько хватает сил, проводит рукой по щеке Венециано, стараясь его успокоить. Как только его рука касается лица, Людвиг засыпает. Теперь - можно. Ведь он - рядом... *-в переводе с латыни означает "депрессия", но в данном контексте это не верно. Tristitia - один из семи (в некоторых системах - восьми) грехов. На русском обычно может равно обозначен как Уныние, Праздность и Лень. А ведь грех-то один! Поэтому, Людвиг носитель нечто среднего между этими тремя) От Беты: От чувства беспокойства, что снова тебя гложет, Прекрасное лекарство есть у меня. Много сладких снов покажет, усталость снять поможет. Такой подарок приготовил я. От лекарства моего засыпай поскорей. От лекарства моего крепким сон будет сей. Усыпляющим принцем стану я твоим. Лишь бы только стал ты ещё счастливей... По техническим причинам иллюстрации будут, но точно не сегодня... ещё раз приношу извинения за прошлую главу и предлагаю нечто внятное - какие два новых персонажа появятся в следующей главе? Подсказка - они спейрингованы, да)