Песочный Человек

      Вершины небоскрёбов освещались яркими лучами солнца, что вот-вот скроется за горизонтом, после чего сумерки свободно вступят во владение столицей. Время было подобрано идеально, чтобы авто семьи Мин быстро и без лишних остановок достигло назначенного места. Глава не сильно любил, когда его заставляли ждать, тем более сейчас, в свете событий последнего года. Собрание основных и доверенных членов клана Sandman*, завуалированное под обычный званый вечер директора компании «Sandglass», Им Санву, вскоре должен был начаться.       Несмотря на то, что путь до особняка главы был не далёк, шестилетний сын четы Мин никак не мог усидеть на месте, постоянно отстёгивая ремень безопасности, вскакивая и приставая к отцу с расспросами. Он прекрасно знал, что как только машина остановится, ему следовало быть максимально сдержанным и вежливым, не смотря на хорошее отношение к нему господина Има. Он всегда ласково и по-отечески гладил Даёнга по голове, приговаривая какие-то напутствующие одобрительные слова. Но всем было известно, что стоило отцу мальчика оступиться, принять неправильное решение, и тела всей его семьи будут покоится где-то глубоко под землёй.       Ильсу нервно постукивала каблуком стильных туфель по коврику и сжимала пальцами клатч. Конечно же, раньше она сильно переживала за успехи мужа на его преступном поприще, заискивающе кланялась и смотрела в рот господину Иму, ведь далеко не всем была дана хоть какая-то возможность взаимодействия с главой. Однако вот уже года четыре как ей постепенно становилось всё равно на общество, в котором вращался Юнги. Это встало на задний план, впрочем, как и сын, который теперь не особо её слушался, будучи отрицательно настроенным против матери своим отцом.       Юнги сидел широко расставив ноги и подперев подбородок рукой, не особо всматриваясь в мелькающие дома за окном. Даёнг периодически донимал его разговорами о всякой ерунде, бесконечно спрашивая то, что и так знал прекрасно. Ему просто хотелось внимания, и его отец это понимал, поэтому снисходительно и по-доброму улыбался, отвечая на вопросы и затевая с мальчиком простую, ничего незначащую беседу.       В своём мельтешении по салону авто, Даёнг случайно наступил матери на ногу, чем вызвал недовольный взгляд из-под ресниц.       — Будь добр, Юнги, усади его на место, — сказала она холодно, избегая слов, которые могли бы разозлить мужа. Сейчас это им ни к чему.       Если до этого мужчина и правда хотел усадить сына на сидение и пристегнуть, то после слов жены, резко передумал. С некоторых пор он делал всё ей на зло. Юнги и сам уже не помнил, с чего именно и когда всё это началось, но их хорошее отношение к друг другу давно было закопано на заднем дворе общего дома.       Ильсу же, наоборот, всё прекрасно помнила. У неё было достаточно времени, одиночества и алкоголя, чтобы иметь возможность всё держать в голове вплоть до мельчайших подробностей.       За окном показалось высотное здание, на первом этаже которого располагался кинотеатр. Каждый раз проезжая мимо, женщина впадала в ещё большую меланхолию. Это место, где она некогда работала, стало отправной точкой для её судьбы, которую она по своей воле связала с человеком, сидящим рядом.       Всё вокруг развивалось, таблички на магазинах менялись, делались ремонты, улучшался внешний вид торговых центров, а этот долбанный кинотеатр вот уже как семь лет стоял нерушимо, с устаревшей моделью вывесок, с теми же лампочками вокруг, тротуарной плиткой, выложенной перед входом. Всё выглядело по-прежнему, словно кто-то свыше злорадствовал над её жалким существованием и тыкал носом в прошлое.       Ильсу сильно пожалела, что в этой машине не имелось мини-бара. Она бы сейчас залпом осушила пол бутылки шардоне, а после и ещё половину, оставив тару пустовать без алкоголя. А потом разбила бы к чертям эту чёртову бутылку, вышвырнув в окно, и с наслаждением вслушалась в громкий звук разбивающегося на мелкие осколки стекла. Она втянула носом воздух, наполняя им лёгкие. Спокойно… Как там говорил её психолог, к которому женщина пыталась ходить несколько лет назад? «Сосчитайте до десяти, если не успокоились, до двадцати… тридцати, а после подумайте, что следует сказать.» Ильсу честно считала… до двадцати восьми, ведь именно столько лет ей сейчас было, а её всё не попускало, она не успокаивалась, до сих пор бесилась от злости, которую периодически срывала на Юнги, от слов, которые некогда он ей говорил, от невыполненных обещаний, которым она верила. Да много, катастрофически много всего того, что стало предано, что не оправдало её ожиданий.       И она ужасно жалела о сказанных когда-то словах.       «— Ты станешь моей женой, Сон Ильсу?       — Я и так твоя…»       Тогда она была безумно счастлива и страстно влюблена в опасного, смазливого и харизматичного бандита, с которым ей пришлось столкнуться по воле случая.       Возможно, не будь она настолько громкой, несдержанной в своих эмоциях и страстной в чувствах, Юнги не обратил бы на неё внимания. Ильсу окончила бы свой захудалый университет и стала работать оператором в какой-нибудь конторе по заказу такси или… пиццы… Она бы перестала френдзонить Хосока, и они зажили простой скучной жизнью, зато без подобных ссор, унижения и самоуничтожающей злости.       Юнги повертел рукой так, будто действительно собирался узнать время на наручных часах. Однако сам лишь покосился в сторону жены, пока та, поджав губы, улавливала знакомую улицу и очертания здания. Хорошо, что Ильсу больше не замечала подобных взглядов, иначе могла решить, что ещё возможно достучаться до супруга. Юнги заметил этот её тоскливый, с ноткой небольшого раздражения, взгляд. Он знал, что сейчас мысленно она взрывала этот кинотеатр, чтобы ни осталось ни одного кирпичика, ни одного воспоминания. Её вспыльчивость раньше нравилась Мину, отчего и сейчас мужчина еле заметно приподнял уголки губ. Ильсу резко отвернулась от окна, приоткрыв рот и механически поправляя рукой аккуратную завивку. Её взгляд наткнулся на эту полу-улыбку.       — Должно быть, тебе смешно? — Внимательные, цепкие глаза впились в физиономию мужа. Голос женщины стал резким и дрожащим. Юнги хотел остаться незамеченным за своими, внезапно появившимися эмоциями, но его жена, к счастью, уловила лишь насмешку. Не удивительно, ничего хорошего она давно от него не получала и ничего уже не ждёт. И хорошо, ведь мужчина совершенно не собирался спасать их брак. Он научился жить рядом с этой фурией и даже игнорировать её приступы ревности, которые давно перестали быть обоснованными для него. Не потому что не было причины, а потому, что для Юнги между ними уже ничего не могло происходить, помимо взаимной неприязни.       — Хосок мне всё рассказал, — заметил Юнги. Отчего-то ему страшно нравилось доставать Ильсу до чертей, а после наблюдать, как она неистовствует, ревнуя его до сих пор и испытывая собственнические чувства. Да, что сказать? Ему это чертовски льстило.       На лице Ильсу появилось странное рассеяное выражение. Задумалась… после чего пришла в себя и стиснула зубы, что было заметно по её скулам.       — И что? Станешь ревновать? — с вызовом спросила она, лениво поднимая на мужа глаза.       — Ничего же не было… — ответил Юнги, также устало покосившись на жену и еле заметно пожав плечами.       До недавних пор только Хосок являлся для неё утешением. С ним она могла поговорить, доверить свои чувства, зная, что её бывший друг ничего не скажет Юнги. Однако Ильсу сама всё разрушила. Частое нахождение вблизи своего новоявленного телохранителя и желание получить не только слова утешения, но и хоть какую-то ласку, привели к отстранению Хосока от этой должности. Она-то хотела всего поцелуй, всего лишь почувствовать себя живой и хоть на миг кому-то нужной. Но страх за свою жизнь перевесил, Хосок донёс об этом, ради себя. Какая ирония. Он добровольно влез во всё это дерьмо, как только узнал, что Ильсу собралась выйти за Юнги. Мужчине казалось, что его любви ему будет достаточно, чтобы всю жизнь лишь следовать за ней и оберегать. Но реальность оказалась прозаичной. Любовь быстро потухла, когда он регулярно наблюдал, с какой улыбкой Ильсу тянулась к своему мужу, на которого Хосок теперь работал из-за своей глупости. И ладно бы Юнги относился к нему, как и ко всем своим людям, но нет, он любил поиздеваться, заставляя его выполнять самую грязную работу.       Авто медленно остановилось вблизи парадного входа. Всё было чисто и ухожено в саду у господина Има. Швейцар в идеальном костюме и зализанными волосами открыл дверь со стороны, где сидела Ильсу. Она рада была выйти, наконец, из удушливого салона, выполнить все причитающиеся её статусу приветствия и забиться где-то в сторонке с бокалом чего-то крепкого. Теперь её не сложить и бутылкой коньяка, не то, чтобы всего стаканом, как раньше.       Юнги вскоре появился рядом. Он выглядел абсолютно спокойным со своим безразличным выражением лица. Костюм прекрасно на нём смотрелся и белые слиперы никак не портили общего вида, а даже наоборот, придавали ему более «товарный» вид. Даёнг сперва держался за отцовскую руку, но после короткого взгляда на него Юнги, выпрямился и принял горделивый вид, слегка улыбаясь и показывая свои поредевшие зубы.       Мужчина подошёл к жене так близко, что её целиком обдало его парфюмом. Давно они так близко не стояли. Юнги окинул жену оценивающим взглядом, будто только увидел на ней это чёрное, прекрасно обтягивающее фигуру платье, широкий вырез горловины которого открывал каждому смотрящему сильно выступающие ключицы и часть худых плеч. Ильсу одарила мужа в ответ высокомерным взглядом, не обращая внимания на то, что смотреть приходилось снизу вверх.       Немного переглядок и женщина нехотя приняла насмешливо предложенный локоть Юнги.       — Держись подальше от своей пузатой суки, — шикнула Ильсу, не удержавшись. — Не хватало ещё на наши головы позора от остальных приближённых…       Она могла и не предупреждать, потому что прекрасно знала, что Юнги не станет светить своей связью на стороне. Глава любил постоянство и свой круг приближённых людей создал именно из самых верных и преданных. Развод стал бы серьёзным пятном на репутации Юнги. Это дало бы трещину сомнений в доверительных отношениях господина Има к своему подчинённому и могло привести к печальным последствиям. Супруги Мин это прекрасно понимали, а общая любовь к сыну не позволяла рискнуть.       Но Ильсу знала, что сейчас муж молча стиснет зубы и сделает вид, будто ничего не слышал. Она не могла отказать себе в подобном удовольствии. Потому впервые за последний месяц смогла искренне улыбнуться. И как раз вовремя, ведь они уже вошли в просторный зал, мебель в котором практически отсутствовала. Стояли лишь столы, сервированные различными закусками. На фоне играла приглушённая музыка, официанты разносили выпивку. Гости распределились по два или три человека, они о чём-то беседовали, улыбались, манерничали между собой. В дальнем углу раздался женский смех над чьей-то шуткой. У дальней стены на диванчике расположилась молоденькая беременная девушка, рядом с которой сидела более взрослая. Ильсу и Юнги сразу её заметили. Вот только мужчина слабо улыбнулся, радуясь присутствию Ери, а женщина закусила нижнюю губу чуть ли не до крови, стараясь не сдавливать руку мужа от вновь вскипающей ревности.       — Идём, — сказал Юнги, потянув жену к более большой группе мужчин, среди которых был и господин Им.       — О, а вот и Мины, как всегда, не рано и не поздно, — бодро констатировал факт глава, мужчина лет сорока пяти, небольшого роста, но крепкого телосложения, пока упомянутые кланялись и здоровались с ним. — Эй, Даёнг, ты что, с кем-то дрался? Где зубы растерял?       Мужчина присел на корточки, чтобы мальчику легче было с ним разговаривать.       — Нет, я не дрался, они сами выпали… Вонсу сказала, что у меня скоро вырастут новые, — объяснил он папиному начальнику.       — Вонсу? — вопросительно произнёс мужчина, приподымая взгляд к Юнги.       — Няня, — пояснил коротко Юнги.       — А-а-а, — протянул глава и перевёл свой взгляд на Ильсу, — я то думал, отчего же госпожа Мин не молодеет, а всё краше и краше становится…       — Благодарю. — Женщина выдавила из себя улыбку, однако с холодным голосом не смогла совладать. Она не считала, что хорошеет, наоборот, некогда «вкусные» формы её фигуры сдулись, оставляя лишь сильно исхудавшее тело и истощённый организм. Ильсу регулярно вливала в себя литры алкоголя, закусывая его мелким количеством закусок, не несущих большой пользы для здоровья.       — Молодец, Юнги, о жене необходимо заботиться, тогда она даст тебе в два раза больше того, что ты дал ей.       Забота? Хах, казалось, Юнги вовсе забыл, что когда-либо заботился об этой женщине. Всё, что он давал — это боль, а Ильсу возвращала ему её в трёхкратном размере в виде раздражения, злости и негатива.       — Ну, всё, Даёнг, пойди в сад, на задний двор. Там Пёль выгуливает своего пса, можешь присоединиться к ней, — предложил господин Им Санву, кивнув в нужную сторону. Мальчик сдержанно прошёл к двери, ведущей в сад, а после уже позволил себе рвануть с места, увидев девчонку на пару с золотистым ретривером.       — Юнги, ты отправил его на борьбу, как я просил? — по-деловому спросил Санву.       — М-м-м… ещё нет, к началу осени отправлю, — отчитался мужчина перед боссом.       — Так не пойдёт, он слишком мягкий. Ты ведь помнишь, что я говорил тебе, а? Если хочешь, чтобы наши дети соединили свои судьбы, то тебе следует лучше его воспитывать.       Ильсу искоса глянула на мужа. Нет, конечно же, она и не надеялась, что он сказал бы ей об этом. Кто она такая? Просто картинка, позволяющая Юнги держать лицо перед всеми. Её слова ничего не значили и чувства его не трогали. Женщина несколько раз моргнула и извинилась, что перебила. Она удалилась под предлогом того, что хотела бы что-то перекусить.       Первым делом отойдя от мужа и его компании, Ильсу жестом приказала официанту подойти. Парень послушно приблизился и опустил поднос, на котором располагались бокалы с шампанским, чтобы гостье было удобно взять один из них.       — Есть что-то покрепче? — спросила она.       Пока официант перечислял, Ильсу осушила свой бокал и поставила обратно на поднос.       — Раз ничего крепкого нет… тогда принесите мне мартини, пожалуйста.       — Алкоголь лучше не смешивать, — послышался приятный женский голос рядом.       — Твоё мнение меня не интересует, — резко ответила Ильсу и развернулась, чтобы отдалиться от Ери, возлюбленной её мужа.       Женщина даже избегала смотреть на неё, ведь треть девушки теперь занимал нереально округлившийся живот, явное свидетельство измен мужа. В иных обстоятельствах девушка вполне могла бы понравиться Ильсу, но не в этой реальности. Значительно моложе её самой, меньше, хрупче и нежнее, она вызывала лишь сильнейшие толчки ревности и зависти со стороны госпожи Мин. Она хотела уйти, остаться наедине, чтобы меньше себя мучить, но эта треклятая девчонка последовала за ней.       — Онни…       — Я тебе не «онни», уйди с глаз.       — Госпожа Мин, — покорно согласилась Ери, продолжая пытаться поймать взгляд Ильсу, — я переживаю за вас. Вы не очень здорово выглядите…       — Твоими стараниями… — с дрожью в голосе ответила женщина.       Официант уже приближался к ней, удерживая на лице деликатную улыбку. Ильсу раздражённо приняла бокал и тут же отпила, снимая с края дольку лимона и кладя её в рот целиком.       — Вы слишком много пьёте, — с искренним сожалением в голосе сказала Ери.       — Знаешь что, мелкая шлюшка, — стараясь говорить тихо и не выдавать своего бешенства из-за обстоятельств, прошипела Ильсу, — нечего пытаться со мной подружиться, не выйдет, как ты ещё не поняла этого, тупица? Твои нежности и тёплые взгляды меня не проймут, от этого я ещё сильней хочу повыдирать тебе все патлы.       Девушка сжала губы, потупив своё детское личико, а госпожа Мин фыркнула и закатила глаза.       — Наверное, я лучше пойду… — тихо произнесла она.       — Убирайся, — не могла не выплюнуть на прощание Ильсу, сверля спину Ери.       Её взгляд автоматически переместился на мужа. Тот почти всегда наблюдал за ними в момент их «общения», переживал из-за вспыльчивости жены и состояния любовницы, которая вот уже в следующем месяце должна разрешиться ребёнком. Выражение лица Юнги всегда было «говорящим» и в этот раз оно не предвещало ничего хорошего. Ильсу многое себе позволила сегодня, она это знала. Но неужели они просто не могли оставить её в покое? Возможно, не пытайся Ери с ней заговорить и испытывай такую же неприязнь, то жизнь госпожи Мин была бы спокойнее. И ведь Юнги тоже не оставался равнодушным. Душевные терзания жены приносили ему некую радость и удовлетворение, поэтому он не упускал возможности её довести, оставаясь при этом спокойным. Зато когда Ильсу его доводила, он не мог держать себя в узде, и часто такие стычки оканчивались плачевно для женщины.       Ильсу не выдержала пристального взгляда мужа и последовала за сыном в сад, где и провела остаток вечера, пусть без алкоголя, зато там никто её не доставал, ни словом, ни делом. Сидя на плетёном стуле, женщина наблюдала, как Даёнг пытался оседлать собаку, а наследница Им Санву со счастливым, но чумазым лицом ему помогала в этом нелёгком деле. Глядя на них, Ильсу в тысячный раз прокручивала свою жизнь на повторе. Этот вечный круговорот воспоминаний уже давно стал ей понятен. Она видела себя со стороны, понимала свои минусы и почему её дорога завернула именно сюда, в этот тупик. Стена перед ней была слишком гладкой и высокой, чтобы перелезть и преодолеть трудности, а всё потому, что Ильсу была упрямой и не желала учиться пользоваться лестницей, стоящей вблизи.       Будь она не такой гонористой, не такой вспыльчивой собственницей, какой была, то всё могло наладиться. Нет, конечно же, Юнги не перестал бы трахать Ери и наведываться в бордель раз в неделю, но и к ней относился бы с пониманием и теплотой. Ильсу бы немного покорности, покладистости, понимания, умения прощать… Но, увы, такими дарами она не обладала.       Было время, она честно пыталась принять измены мужа, его объяснения о том, что ему нелегко, что ему необходимо расслабиться, отвлечься. Но жена продолжала донимать своей ревностью, постоянными криками, слезами и скандалами. Ильсу напоминала ему, что он обещал любить её и заботиться, а вместо этого лишь мучал. Юнги в ответ тоже напоминал ей, что она женщина, должна слушаться мужа и покоряться его решениям, тогда как у неё это совсем не выходило. У неё всегда было своё мнение, всегда было, что сказать и чем зацепить. Первые несколько лет после рождения Даёнг, супруги ещё пытались примириться и найти компромисс, но всё, что они не строили, рушилось, не продержавшись и месяца. Уставшие, озлобленные и забывшие, что некогда любили друг друга, они медленно превращались во врагов, живущих под одной крышей.       Ильсу периодически делала попытки снова сблизиться с сыном. Иногда у неё даже это получалось. Но как только Юнги замечал влияние жены в мальчике, то тут же пресекал их общение и подминал гибкий детский разум под свои взгляды.       — Даёнг, Ильсу, — раздался зов позади.       Женщина обернулась. Муж мотнул головой, давая знак, что пора ехать. Значит «бизнесмены» уже обсудили внезапно возросшую угрозу в виде новой политической партии «Лицо Южной Кореи». «Лицо», конечно, было далеко не самым красивым, однако их лидер, стоило ему лишь открыть рот и начать говорить, завладевал доверием всё больших граждан. У них были действительно хорошие шансы попасть в парламент во время этих выборов, отчего люди господина Има вполне могли быть смещены со своих насиженных мест.       Дорога домой проходила в тишине. Даёнг устал и уснул, положив голову на колени Юнги. Мужчина тихо разговаривал по телефону. Ильсу лишь попросила водителя поехать в объезд, чтобы не лицезреть снова этот злополучный кинотеатр и после уткнулась взглядом в окно, сильно прижавшись к двери автомобиля. В салоне машины было темно, лишь кнопки на панели светились разными цветами. Шум извне слабо проникал внутрь, значительно приглушаясь.       Госпожа Мин вышла из машины последней. Не пойми от чего, она ужасно устала. Хотелось быстрее запереться в своей комнате и уснуть, забыться… Захлопнув дверцу машины, Ильсу облокотилась об авто и сняла одну туфлю, взявшись за каблук, а после и вторую. Коротко стриженная газонная трава приятно холодила и щекотала ступни. Женщина прошла в дом, вслед за мужем, несшим на руках спящего сына. Она хотела бы помочь ребёнку раздеться и укрыть одеялом, но знала, что Юнги не даст. Потому просто тихо зашагала в сторону своего крыла дома, швыряя по пути туфли. Домработница всё равно с утра всё приберёт и поставит на место.       Переодевшись в ночнушку и завернувшись в халат, Ильсу расчесала спутанные ветром волосы. Пепельный цвет, в который она красилась, уже поблек, обнаруживая осветлённые волосы под ним. Женщина цокнула языком и со скепсисом осмотрела своё лицо без косметики. Некогда оно дышало здоровьем, теперь же вместо полных щёчек, бледные впадины. Большие глаза казались ещё больше, а образующиеся мешки под глазами Ильсу с раздражением тонировала даже перед сном, не желая видеть себя увядающей.       Тихий стук в дверь спальной заставил женщину сильно удивиться. Она отложила расчёску и повернула замок двери. В комнату тут же шагнул Юнги и резко захлопнул дверь за собой, заставляя жену отшатнуться от плохого предчувствия. Он находился в том состоянии, когда лучше было НИЧЕГО лишнего не говорить или же вовсе не говорить, ибо ему уже достаточно причин, чтобы ворваться в спальню жены, трясясь от сдерживаемого весь вечер гнева. Мужчина надвинулся на неё, заставляя столкнуться с кроватью и невольно сесть. Юнги ударил внезапно тыльной стороной ладони по лицу, замахнувшись так, будто вовсе хотел оставить жену без сознания. Ильсу не успела даже вскрикнуть, как оказалась на мягком матрасе, не совсем понимая за что получила.       — Ери сегодня стало плохо из-за тебя! Её увезли в больницу, а я не мог поехать с ней.       Ильсу неосознанно приложила ладонь к ушибленному месту. Щека и ухо покраснели и гудели от боли. В глазах застыли слёзы обиды. Она замерла на месте, смотря на мужа исполобья и тяжело дыша.       «Да пусть хоть сдохнет!» — пронеслось в голове, но так и не попало на язык.       Выплеснув злость, Юнги немного полегчало. Несколько минут он тоже смотрел на Ильсу. Его грудь высоко вздымалась, а ноздри расширились. Из треснувшей от удара губы вдруг показалась кровь. Она медленно собралась в небольшую каплю, а после потекла по подбородку, капая на белый халат женщины.       Если Юнги что-то хотел добавить, то теперь в его взгляде мимолётно промелькнуло сожаление, он резко шагнул к выходу и скрылся, озвучивая свой уход громким хлопком двери.       В повисшей тишине Ильсу слышала топот ног мужа, поспешно собирающегося в больницу, ещё один хлопок двери, заводящийся мотор авто и скрип ворот, отъезжающих в стороны.       Похоже, этой ночью госпожа Им опять не сможет уснуть без помощи выпивки. Она прошла на кухню и аккуратно протёрла кровь вокруг трещины влажным полотенцем. Губа уже значительно припухла. К утру обязательно расползётся синяк.       Что ж, похоже, ей прийдётся обойтись без покраски ещё несколько недель… Теперь Ильсу могла позволить себе беззвучно поплакать, налить в обычную чашку вино, не промахиваясь в темноте кухни, и обмануть себя в том, что ей стало легче.