Намджун всё ещё находился в непонятном состоянии после объявления результатов голосования. Радоваться и праздновать он не мог, потому что вот уже сколько дней пребывал в полном неведении о том, как обстояли дела на самом деле. Мужчина прекрасно знал, как работали новостные порталы, скрывалась правда и навязывались мнения. Но всю информацию, связанную с империей Ким Сокджина держали под замком. Социальные сети отслеживались, и малейшие комментарии от людей, пребывающих в курсе каких-либо дел, мгновенно удалялись. Какую причину придумал клан песочных, чтобы натравить весь полицейский штат города на корпорацию Ким? Где теперь Тэхён… и жена Мина? Одно он знал точно, «Sandman» не стали следовать их требованиям. Тем сильнее он удивлялся, что их партия прошла в парламент.
Намджуну казалось, что в их стране началась война. Он будто бы даже слышал дрожь земли и отзвуки взрывов, но соваться в гущу событий было нельзя. Политик знал, вся их деятельность рано или поздно могла привести к чему-то подобному. Иногда мужчина даже впадал в подобие паники, считая себя единственным оставшимся на поле боя. Может группировки Тэхёна уже не существовало, а Сокджина усадили за решётку или же тот успел сбежать за границу. Остался лишь он, глупец, поверивший, что «Sandman» можно сместить.
В другую минуту Ким Намджун брал себя в руки, успокаивался и начинал верить, будто всё не так плохо, как ему казалось. Они ведь всё продумали наперёд. Тэхёна не поймают, а Сокджина, чтобы выгнать из страны и насиженного места, нужно очень сильно постараться. Трио Кимов знали на что шли, когда заключили союз между собой, когда составляли план на года вперёд, пытались предугадать поведение песочных, наблюдали за ними и другими образующимися их соперниками, хоть в сфере бизнеса или политики. Те, кто действовал неосторожно и неуважительно, исчезали, песочные уничтожали их на корню, обрезав все возможности добраться к власти и рынку. Были и те, которые подходили к делу с умом. Они склонялись перед их могуществом и просили разрешения, прежде чем что-то предпринять. Такие, конечно же, платили и отчитывались перед ними, ведь знали — их состояние напрямую зависело от клана «Sandman».
Кимы сделали совершенно по-другому. Они не собирались склоняться и не собирались действовать резко. Вместе они проработали уже около семи лет, проникая в ту сферу, к которой у них был доступ, и извлекая от туда максимум информации и пользы для дела. Настало время действовать, и Намджун утвердительно кивал самому себе в знак того, что это действительно так.
Было время, когда мужчина хотел всё бросить на полпути. Здравый рассудок говорил, что его цели никчёмны по сравнению с риском, которому он подвергал свою дочь. Если бы партия Намджуна не прошла эти выборы с хорошим результатом, он бы пережил это. Вся их деятельность пошла бы под откос, и это не сломило бы мужчину. Он умел довольствоваться малым. Но если бы что-то случилось с его Хисо, мир для Намджуна стал бы потерянным местом.
Однако братья Кимы вовсе не те, от кого можно было просто уйти. Сокджин отпускать его не собирался. Когда в Намджуне накопилось сомнение, которое он однажды высказал перед тем, как отправиться домой, Тэхён решил, что пора показать ему — пути обратно нет. Терпеливо убеждать он не умел. Парень использовал другие методы, не считаясь с мнением Сокджина, предпочитавшего «подождать».
Ви не хотел брать кого-то в помощь, он собирался нагнать ужас на Намджуна самостоятельно. Тем страшнее он будет казаться в его глазах впредь. Парень собрался навестить своего нерешительного союзника, пробравшись на его частную территорию. Небольшой дом охранялся двумя доберманами, которых Намджун выпускал из специального вольера к приближению ночи. Мужчина считал, что двух псов, видеокамер и системы сигнализации, установленной на входной двери, было достаточно, чтобы защитить себя. Но Тэхён был прекрасно осведомлён насчёт этой структуры безопасности. Взломать доступ к камерам и сигнализации в охранном агентстве вышло достаточно легко. Парень специально не брал с собой оружия или любых других средств защиты, с псами он мог и должен справиться голыми руками. Его самого жутко заводила поставленная перед ним задача, хоть в ней и не было особой нужды. По прошествии времени Намджун перестал бы страдать подобными сомнениями.
Тэхён проник на территорию рано утром, всего за полчаса до рассвета, когда сон хозяев был особенно крепок и сладок. Одна из собак сразу же навострила уши и приглушённо зарычала, вставая. Вторая последовала ее примеру на несколько секунд позже. Как раз то, что и было нужно Тэхёну. Свернуть шею атакующей псине не составило труда, она легко подставилась, попытавшись вцепиться парню в горло. Вместо этого её голова попала в захват рук. После противного хруста собака обмякла, почти сразу умолкнув и свалившись на землю. Со второй Тэхён хотел поиграть. Доберман чувствовал, что страх в чужаке полностью отсутствовал. Парень немного согнул ноги и скалил зубы, расставив руки в стороны, заставляя собаку мельтешить между двумя руками. Псина ворчала и, наконец, яро впилась глазами в правую руку, которую и собралась атаковать. Тэхён схватил добермана за ошейник, когда его зубы сомкнулись на его правой ладони. Прижав псину к земле и навалившись сверху, парень затянул ошейник, скрутив его рукой. Из-за нехватки воздуха собаке пришлось разжать челюсти. Тогда то Тэхён и забрался пальцами ей в пасть, заставляя давиться и тревожно дёргать лапами в попытке вырваться. Укусить доберман больше не мог, парень нащупал основания языка, принявшись сжимать его. Пальцы некоторое время скользили, не могли зафиксировать захват, но вскоре Тэхёну удалось зацепиться за плотную мышцу. Приложив немалую силу, парень потянул её наружу, пока мягкие связующие ткани не порвались, давая возможность завершить начатое. Парень тут же отбросил язык псины в сторону, выдыхая. Собака была ещё жива, но это недолго должно было продолжаться. Он понаблюдал за вялыми потугами животного встать совершенно безмятежным взглядом, а после тряхнул прокушенной рукой, с которой капала не только его кровь, но и собаки.
Попасть внутрь дома не составило труда. Тэхён даже не старался быть тихим, вошёл как к себе домой и направился на кухню, где в мрачном свете раннего утра принялся искать аптечку. Восьмилетняя Хисо проснулась, разбуженная подозрительными звуками. Она наблюдала за гостем, выглядывая из-за косяка двери до тех пор, пока Тэхён её не заметил. Его лицо озарила самая яркая улыбка. Он поманил девчушку к себе, особо не надеясь на то, что дочка Намджуна приблизится. Но вопреки всему, Хисо слишком быстро ему доверилась. Послужила ли тому искренняя, обаятельная улыбка парня и располагающая внешность или врождённое кокетство девочки — непонятно. Однако к моменту пробуждения Намджуна, Хисо вовсю хлопотала над незваным гостем.
— Э-эй, господин Ким, доброго утречка, — прошепелявил кудрявый, стараясь не испортить градусник, торчащий во рту.
Он лежал на диване в гостиной, а Хисо с умным видом обрабатывала укус на руке Тэхёна, тогда как у отца-одиночки попросту не нашлось слов, чтобы выразить степень своего испуга. Он так и остался стоять, вяло отвечая на приветствие дочки. Его лицо бледнело, руки едва заметно дрогнули, когда парень решил довести дело до конца.
— Хён, разве ты не знаешь, любая дворовая шавка лучше породистой, когда дело касается охраны? Порой лай защищает лучше, чем острые зубы, — сказал Тэхён, усевшись на диване. Он подхватил девчушку под мышками и усадил себе на колени, а после начал рассказывать, чем они тут занимались, пока папа спал.
Самым ужасным для Намджуна оказалось то, что Хисо невероятно быстро привязалась к Тэхёну. Он искренне не понимал, каким образом у молодого преступника получалось так околдовывать представительниц противоположного пола, будь то пожилая женщина, или, как в случае с Хисо, совершенно юная особа. На смену оцепенению пришла нервозность. Намджун быстро приблизился к Тэхёну и забрал возмущающуюся Хисо. Он отправил её умываться и переодеваться, в сам чуть ли не затрясся, пытаясь выяснить что именно Ви забыл у них дома, хотя и так было предельно ясно. В голове испуганного отца пролетали страшные картины, в которых он находил свою Хисо мёртвой, забитой, изнасилованной. В горле сдавливало настолько, что он чуть ли не задыхался, пытаясь объяснить, что готов забрать свои слова обратно и сделать что угодно, лишь бы с дочерью всё было хорошо.
— Намджун, всё ведь очень просто… Я могу защитить твою девочку от всего мира, а могу уничтожить своими руками. Выбор за тобой.
С тех пор Намджун больше не смел сомневаться. А Тэхён сдержал слово, организовав для политика и его дочери надёжную охрану. Однако покой отцу мог только сниться, Хисо сильно прикипела к нежданному гостю, и вот уже как четыре года Тэхён имел свободный доступ к дому и маленькой семье Ким Намджуна. Это положение вещей держало политика в постоянном напряжении, зато парню льстила привязанность девочки к нему. Зачастую им интересовались девушки постарше, но эта мелкая обворожительница оказалась из числа тех, кто рано созревал. Девочка не осознавала, что её чувства к нему далеки от дружбы, хотя именно так она их и называла. Зато Тэхёну всё было ясно сразу. Это же замечал и сам Намджун, который просто не в силах был что-либо предпринять. Он лишь надеялся, что симпатия его дочери к зрелому мужчине пройдёт, когда на фоне замаячит какой-нибудь смазливый подросток. Уж как бы отец этому обрадовался, обязательно пригласил бы в дом, выразил своё расположение. Ведь всякий лучше для его Хисо, чем убийца Тэхён.
Намджун не верил в искренность парня по отношению к его дочери, думал, что тот придуривался и специально баловал её, чтобы играть на нервах отца. Когда дело заходило до его слабости, мужчина не мог быть объективным. Однако со стороны Ви всё было искренне. Ему приносило удовольствие наблюдать за развитием и взрослением Хисо, за её поведением и меняющимися повадками по отношению к нему. Тэхёну не составляло труда поиграть с ней, покатать на спине, подставить щёку для поцелуйчиков, выслушивать капризы о том, что она не хотела ложиться спать и побыть с ним подольше.
Намджун стряхнул с себя задумчивость и прошёл к фуршетному столу, сооружённому и заставленному всяческими закусками наспех. Он находился в главном офисе «Лица Южной Кореи» вместе с некоторыми депутатами. Они очень хорошо постарались, пусть и на предвыборную кампанию давалось всего две недели, что нехорошо сказывалось на таких «молодых» партиях, как их, но активность и хороший посыл сыграли свою роль, ровным счётом, как и деньги Ким Сокджина.
Мужчина не сильно надеялся, что сегодня они буду праздновать. Третье место по количеству голосов, пусть и первые две партии ушли вперёд со значительным отрывом. Пятьдесят семь мест в парламенте за ними, это даже лучше, чем он мог предположить. Пожалуй за это стоило выпить! Или вовсе напиться, потому что его мечты, наконец, начали исполняться, а годы усердной работы — приносить свои плоды.
Госпожа Чан, его коллега, женщина со строгим вкусом в одежде, небывалой закалкой и силой воли, подмигнула Намджуну, приподнимая свой бокал выше. По румянцу на щеках было заметно, что она уже порядочно выпила, отчего немного раскрепостилась, позволила всегда идеальной осанке накрениться. Между ею и Намджуном не было официальных отношений. Возможно, мужчине чего-то такого хотелось бы, но госпожа Чан держала его на расстоянии. Карьера — её главный партнёр по жизни, она принесла ей в жертву те качества, которые отвечали за семейность. Она всегда была чересчур прямолинейна, из-за чего у Намджуна иногда были странные ощущения, будто среди них двоих яйца имелись как раз таки у госпожи Чан.
— Что-то, господин Ким, вы вовсе не выглядите счастливым. А ведь так давно стремились к победе, — прокомментировала женщина его состояние.
— Должно быть, мне ещё не до конца удалось ощутить победу и… знаете? Немного страшно. Словно я снова стал юнцом, который только только окончил юридический.
Госпожа Чан растянула губы в улыбке и отпила из бокала, похлопав мужчину по плечу.
— Прекрасно вас понимаю… Но вы не один, у нас хорошая команда, — она утвердительно покивала, приподняв брови, и резко переключилась на совершенно другую тему: — По-моему, сегодня будет прекрасная ночь для того, чтобы провести её вместе, вам так не кажется?
Намджун улыбнулся, слегка склонив голову, и снова взглянул в глаза женщины.
— Не сегодня, простите, мне правда жаль. Обещал дочери привезти торт, если результаты голосования окажутся хорошими. А наша любимая кондитерская через час закроется.
Госпожа Чан поджала губы, но ничуть не смутилась. Подобное никогда её не расстраивало, тем более, Намджуна она уважала и ценила его искренность, хоть и возня с детьми немного претила ей. Мужчина приглашал её домой несколько раз, но та отказывалась, твёрдо очерчивая границы их отношений.
— Тогда в следующий раз, — сказала она и ответила на взгляд мужчины своим, внимательным, с лёгкой тенью соблазнения.
Госпожа Чан всегда носила высокие каблуки, из-за чего они с Намджуном были почти одного роста. Но мужчине нравилось, когда она снимала свою неудобную обувь и позволяла себе быть хоть немного расслабленной. В работе женщина всегда склонялась перед ним, не только потому, что Намджун был главой партии, но и потому, что считала его умным человеком и прекрасным лидером. Зато в моменты интима позволяла себе руководить процессом, из-за чего каждый их секс был таким, какой она хотела. Но Намджун не жаловался, его это устраивало. Такие свидания случались не часто, по большей части потому, что госпожа Чан не желала переходить с официального на более тесное общение и идти на поводу у страсти и желаний.
Спустя минут двадцать, выслушав много поздравлений, лидер партии произнёс вдохновляющую речь, ещё раз выпил вместе со всеми и отправился домой на такси, которое предварительно вызвал. Он заехал в маленькую кондитерскую, где его уже давно знали продавцы и хозяева, забрал небольшой фруктовый торт и выслушал ещё море лестных слов, пожеланий, а также честных признаний, что их голос был отдан за его партию. Намджун с широкой улыбкой, кланяясь и благодаря за доверие, вышел на улицу под свежий осенний ветерок и направился домой.
***
Слишком большая ответственность упала на крепкие плечи Чонгука. Пусть физически он был устойчив, а вот морально вся эта канитель с Ери, родами, ребёнком и заботой о девушке его порядком вымотала. Парню льстило доверие господина Мина, однако он не подозревал, что его покровитель вот так резко возьмёт и исчезнет по непонятным причинам. На Чонгука легла ответственность за предпринимаемые действия, за решения в трудную минуту, за состояние и настроение Ери, ведь Юнги подолгу не отвечал на звонки, когда в его слове нуждался парень. Что делать, как поступить, он часто встревал в тупик, сомневался, прежде чем на что-то решиться.
Да, Чонгук злился, иногда прямо бесился из-за того, что попал в такую ситуацию, и чувствовал себя абсолютно неспособным к подобного рода делам. Но и сделать ничего не мог. В моменты успокоения парень понимал, у господина Мина какие-то более важные дела, поэтому он отсутствовал, мучил их всех неизвестностью, оставляя многие вопросы без ответов. Более всего было жалко молодую госпожу. Казалось, знать правду ей необходимо, какой бы ужасной она не являлась. Положение девушки оказалось подвешенным. Ери не знала из-за чего Юнги так резко отстранился от неё, что происходило. Она пребывала в отстранённом состоянии, и даже новорожденная не могла поднять ей настроение.
Им Санву, пришедший вместе с женой навестить девушку в больнице, пролил немного света на обстоятельства, сказав, что у господина Мина сейчас очень трудный период, просил понять его отсутствие и не доставать с вопросами второстепенной важности. Ери стало от этого немного легче, Чонгук же напрягся ещё больше, не зная почему глава скрывал подробности. Санву добавил, что в связи с занятостью опекуна, свадьба между Чонгуком и Ери отменялась на неопределённый срок. Парню казалось, всё это жутко пахло порохом, но выведать что-либо не имел возможности.
Чонгука утешало лишь знание того, что с Юнги всё в порядке. Если покровитель жив и на добром счету у главы, значит, и с ним всё будет хорошо. Ведь они оба в одном седле. Чонгук знал тайну господина Мина, и если вдруг мужчина решится стереть его с лица земли, то должен был понимать, ко дну они пойдут вместе.
Несколько дней дома, после возвращения из больницы проходили, как страшный сон. Малышка не давала спать ни Ери, ни Чонгуку. Молодая мама во всём себе отказывала, уделяла всё время дочери, укачивая, успокаивая, меняя подгузники, делая массажи. Девушка проходила подготовительные курсы по уходу за новорожденным во время беременности, но это не сильно помогло ей сейчас. Этот период сам по себе был довольно сложным, и девушке требовалась помощь, в коей Чонгук не отказывал, неуклюже нянчась со своей так названной дочерью. Отцом он себя не ощущал даже когда малышка засыпала на его руках или автоматически сжимала маленькими пальчиками большой палец Чонгука. Парень лишь краснел, умилялся, но чувствовал себя при этом кошмарно, по-настоящему боясь таких вот маленьких и хрупких созданий. Иногда он прямо выпучивал глаза, боясь сделать что-то не так и навредить. Когда же Ери забирала девочку, Чонгук испытывал небывалое облегчение.
Парню невероятно хотелось вырваться отсюда, да побыстрее. Вдохнуть воздуха, подышать свободой, но долг держал на месте.
Чонгук почти полночи и всё утро просидел с новорожденной, дав возможность Ери выспаться, уж очень бледной и слабой казалась ему девушка последнее время. Он будил её только для того, чтобы она покормила ребёнка грудью. Ери уже ничуть не смущалась присутствия парня в подобные моменты, хотя Чонгук добросовестно отводил взгляд, не считая, что имел право наблюдать за этим.
Заметив небольшие искорки в глазах проснувшейся, парень понадеялся на возможность отлучиться из дома. Он уже некоторое время переписывался с одной своей знакомой исключительно в интимном контексте, безуспешно пытаясь насытиться пошленькими сообщениями и фотками с обнажённой грудью. Поэтому решил, что мог бы отъехать… ненадолго, совсем на немного. Ничего же не случится за его отсутствие.
— Можно? — спросил парень, приоткрывая дверь в детскую комнату.
Ребёнок лежал в кроватке, шевеля ручками и неосознанно дёргая ножками.
— Да… Ты что-то хотел? Отоспался бы, правда. Мне и так неудобно перед тобой.
— Да пустяки, госпожа Пак, я с радостью, — немного привирая, проговорил Чонгук, смутившись. — Я это… Хотел отъехать на полчасика, может нужно что-то?
— Нет, Чонгук, езжай, конечно же. Думаю, я сама справлюсь. Если что, просто позвоню.
— Спасибо. Могу я взять ваш автомобиль? Вы же никуда не собирались сегодня?
Ери закончила складывать детские вещички и приблизилась, говоря:
— Бери, конечно. Ключ знаешь где, да?
Чонгук кивнул в нетерпении. Ему хотелось сорваться прямо сейчас, но он не мог проявить неуважение.
— Только оденься прилично, в чистое, ладно? — мягко сказала она.
Парень покивал и, поклонившись, направился в свою комнату, стараясь не спешить. Оказавшись за дверью, он быстро набрал сообщение Анджи:
«Где ты? Пришли адрес. Я тебя заберу.»
А сам сбросил домашнюю футболку и штаны, вытащив из ровно сложенной стопки одежды свои джинсы и футболку, из-за чего аккуратная конструкция посыпалась. Чонгук сжал губы от досады, но решил не поправлять, придёт после и всё сложит на место. Две минуты, и он был почти готов, подхватив с пола носки, что надевал вчерашним днём. Если бы Ери имела возможность, то она бы ещё вчера забрала их в стирку, но у неё находились более важные дела. Проверив носки на запах, Чонгук улыбнулся, посчитав их достаточно свежими и быстро натянул на ступни.
Ери застала его уже в коридоре. Парень успел надеть короткую куртку и почти обулся в массивные кроссовки, как девушка окликнула его. Она выглядела взволнованной, облизал губы и приблизилась.
— Я последнее время много думала о своём брате. И-и… пришла к выводу, что мне нужно его отпустить.
Чонгук понял, его выход сейчас отменился на добрые минут двадцать, так как тема, которую затронула госпожа, была довольно серьёзной. Парень внимательно оглядел ее понимающим взглядом и приготовился слушать. Как ни крути, а бросить Ери одну с этими мыслями в голове Чонгук не мог. С щенячьей преданностью он последовал примеру девушки и сел на небольшую кушетку у выхода.
— Вы это точно решили? — переспросил он.
— Нет, — Ери нервно засмеялась, поворачивая к нему лицо и улыбаясь.
— Понимаю… это сложное решение. Но вы очень сильная. Даже не представляю каково вам было всё это время.
Ери некоторое время изучала свои пальцы, сложенные на коленях, а потом снова заговорила:
— Нет, я решила точно, хоть и сомневаюсь. Как бы мне не хотелось, пора отпустить Чимина. И я не знаю… стоит ли говорить об этом Юнги? Может не нужно отвлекать его от дел, это ведь моя семья, да и он сам давно говорил мне, что пора.
Взгляд Ери обратился к Чонгуку, будто в поисках ответов или совета. Парень и так брал на себя слишком много, он не считал, что вправе что-либо советовать ей по поводу жизни её брата, однако сказал:
— Давайте я дозвонюсь до господина Мина и скажу об этом. Вы ведь никуда не спешите?
— Нет-нет, конечно, не спешу, — согласилась Ери, помотав головой.
— Тогда договорились, — Чонгук улыбнулся, искренне, но сдержанно, чтобы ей не показалось, словно он рад её решению.
Девушке иногда очень хотелось обнять Чонгука. Он вёл себя неуклюже в плане общения, боялся сказать лишнее, обидеть как-нибудь. Она хотела, чтобы парень, наконец, смог расслабиться, быть собой и перестал бояться задеть её чувства. Но это оказалось не так-то просто.
Ери провела пальцами по лбу парня, убирая от глаз чёлку.
— Волосы совсем отросли, зайди к парикмахеру на обратном пути.
— Хорошо, — Чонгук покивал и с разрешения девушки ушел, болтая на указательном пальце электронный ключ зажигания.
***
Весенний дождь снова мерзко моросил. Не каждый пешеход решался открыть зонт, считая, что такая, едва заметная мелочь не могла испортить их внешнего вида. Однако спустя минут пять, а может и десять, влажность и мельчайшие капли оседали на причёсках, превращая аккуратно уложенные волосы в безобразно прилипшие к одежде и шее пакли.
За шумом проезжавших по слабо загруженной трассе машин, не расслышать гудение неоновых ламп на вывеске местного развлекательного заведения под названием «Тысяча и одна ночь*». Злачное место для многих «биг боссов» и их наследников, ищущих новых впечатлений. Разумеется, это место посещали и простые люди, студенты, девушки и парни в поисках острых ощущений или с желанием забыться. Здесь можно было удовлетворить практически любое своё желание: алкоголь, наркотики, секс, знакомства, игры, азарт, отрыв… Конечно же, по документам ничего из перечисленного там не было, помимо хорошего алкоголя для разогрева, но хозяева умели подмазывать нужные инстанции, а их схемы поставки необходимого товара профессионально крышевались и контролировались группировкой «Ви». «Sandman» не могли контролировать абсолютно всё, районы распределялись между членами клана, а остальные раздавались более мелким организациям, добровольно признававшим их господство. Они держали ответ за происходящее на их территории и выплачивали ежемесячную дань негласным хозяевам страны. Всё это делалось лишь за то, чтобы без претензий и страха за будущее заниматься своим делом. Зато схемы поставок и прочие мелкие нюансы бизнеса, каким бы он ни был, местные главари имели право выбирать самостоятельно. Хотя всё это, так или иначе, должно было оставаться прозрачным для «Sandman».
Слушок о том, что корпорация «Ким» таки вышла из-под контроля и показала зубы песочным, прошёлся среди более мелких организаций негласным ропотом и заставило всех проверить свои заграничные паспорта, состояние оффшорного бизнеса, напрячь задницы и навострить уши. Война обещала быть долгой. Экономике страны и международным отношениям Кореи совершенно не нужны были скандалы мирового масштаба. Южная Корея — страна мечты. Здесь всё для людей, для удобства, здесь новые технологии, культурное общество, почитание традиций, ровные газоны, идеально-чистые парки, прекрасное место, куда стоило вкладывать деньги. Сюда нужно было ехать, чтобы увидеть это всё и потрогать, ощутить себя человеком в полном смысле этого слова, потому что тут безопасно и попросту нет преступности. Телевидение охотно представляло очередное убийство этими заученными: «Был найден мёртвым в своей квартире. Медэкспертиза показала, что смерть наступила в результате сердечного приступа.» Все как один умирали от этого, будто в Сеуле воплотился в жизнь персонаж Ягами Лайта со своей смертоносной тетрадкой**.
Никому не выгодно было освещать преступления, пугать людей, ставить под сомнение их безопасность. Нет. Здесь на каждом шагу стояла кнопка вызова полиции. Здесь не было торговли людьми. Здесь никто не употреблял наркотики.
Все данные о масштабных преступлениях оставались в полицейских архивах. Они не выходили на поверхность, не давались комментарии прессе, особенно, если в этом были замешаны «Sandman». Освещалось лишь мелкое беззаконие, показывающее, что и у этой нации рождались уроды. Конечно же, периодически кого-то сажали, кто-то садился добровольно, беря ответственность, ведь нельзя оставлять народ без «пищи», а преступления без наказания. Полиция Южной Кореи самая лучшая, самая устрашающая.
На слуху был только Ви, потому что его деятельность скрыть от общественности оказывалось слишком сложно. Что-то да просачивалось, а неуловимые бандиты оставались на свободе. Это подрывало доверие людей к нынешней власти, давало повод задуматься, а может стоило что-то поменять?
И всё же, до событий с похищением жены Мин Юнги группировке Ви всё сходило с рук. Песочные путали полицейских следователей, не давая им вычислить наёмников, которые периодически им пригождались, да и сами они были достаточно продуманными, чтобы так просто попасться. Но теперь это в прошлом. Глава «Sandman» вместе со своими приближёнными пришли к выводу, что пришло время их слить.
Похищение не осветилось ни в одном новостном портале. Кремация подставного тела состоялась спустя неделю после «смерти» Ильсу. Её мать не смогла присутствовать, но нашла в себе силы провести необходимый обряд с прахом «дочери», после чего твёрдо заявила о своём решении остаться в доме зятя, чтобы воспитывать внука.
Сама же Ильсу уже давно находилась на пятом этаже «Тысячи и одной ночи». Если первый этаж был отведён для ночного клуба, второй под vip комнаты, места для проведения важных встреч, приватных танцев и прочих услуг, то остальные этажи числились как Лав-отель, где могли уединиться разгорячённые тела, требующие отдыха и разрядки. Однако это место ни разу не попадало под описание типичного отеля. Комнаты в нём были намного роскошнее, дороже и больше. Тут можно уединиться со своей подругой, будь у клиента достаточно денег, эскортницами, что заказывались заранее, или элитными шлюхами, обитавшими на верхних этажах, хоть мужского, хоть женского пола, а то и вовсе относящихся к третьему гендеру***.
Именно сюда и привезли Ильсу после того, как подпольные врачи оказали ей посильную помощь, наложив швы как на раны, так и на сами вены. Женщина потеряла много крови, поэтому была очень слаба. Даже после процедуры переливания она оставалась в полусознательном состоянии, приходя в себя только изредка. Тэхён был спокоен. Жива, дышала, сердце её билось, значит, поправится. Слабость и частую бессознательность он объяснял редкой фобией Ильсу и последствиями пережитого ужаса.
Оставив похищенную женщину под наблюдением медработника, Ви занялся серьёзным положением своего старшего брата.
Ильсу же, превозмогая ужасную слабость, день за днём становилась на небольшой шажок ближе к выздоровлению. Её хорошо кормили, она много спала и следовала указаниям медсестры. Пережив потрясение, Ильсу ощущала опустошение и какое-то смирение со всем происходящим. Никто не отвечал ей на вопросы, поэтому женщина прекратила их задавать, понимая, что рано или поздно всё прояснится. Госпожа Мин только и делала, что смотрела в большое окно и изучала интерьер своей комнаты, за пределы которой её не пускали.
