Песочный Человек

      Глаза Ери по-прежнему были слишком грустными, но сестра господина Пака больше не плакала. Успокоилась, приняла и смирилась. Не впервые ей было терять близкого человека, не впервые находить смысл жизни после утраты. Девушка шла по протоптанной некогда ею самой тропинке, зная, что впереди ещё много трудностей, бессонных ночей и одиночества.       Ери опустилась на корточки, чтобы поставить палочки с благовониями в специальную металлическую вазу. Даёнг же продолжал держать их между плотно сомкнутыми ладонями, слегка опустив голову, смотря на портрет своего отца с чёрной лентой в углу рамки с фотографией. Жертвенный стол располагался в церемониальном зале, рядом с гробом, часть крышки которого была до сих пор была открыта, давая возможность близким людям в последний раз взглянуть на черты лица родного человека.       Совет клана запретил хоронить господина Мина рядом с могилами почтенных предков «Sandman», поэтому в последний путь Юнги пришли проводить лишь самые близкие. Госпожа Сон чуть склонилась к внуку, объясняя ему шёпотом, что стоило, наконец, попрощаться с отцом, последовать примеру Ери, чтобы господин Мин Шинён мог дать разрешение работникам крематория.       Мальчику это далось нелегко, казалось, он хотел продлить этот мучительный момент, запечатлеть в памяти миг, когда хотя бы телесная оболочка отца пребывала рядом, пока не канула в небытие, как и его дух.       Ери склонила голову к плечу брата, Чимин глянул на её макушку и впервые ответил тёплым касанием, приобняв девушку. Казалось, только он здесь ни о чём не жалел, считая, что именно так будет лучше для всех: для него и его сестры, для Даёнга, клана, для спокойствия тех, кто как-то касался господина Мин Юнги. И для него самого также.       Прошло ещё немало времени, прежде чем прощание окончилось, крышку гроба закрыли, и тело Юнги, скрытое от глаз, перенесли в другое помещение.       Небольшие дверцы печи открылись, являя всем присутствующим дрожащий огонь, который вот-вот охватит древесину, съедая её вместе с телом. Присутствующие стояли поодаль и все, как один, в молчании, каждый в своих мыслях и переживаниях. Механизм заработал, отчего гроб медленно переместился внутрь, а дверцы закрылись.       Бамбуковая древесина благовоний медленно тлела, распространяя слабый аромат. Пламя в печи быстро поглощало человеческую плоть, очищая её и лишая естественных процессов.       Тело Ильсу истлело несколькими днями ранее. Теперь Юнги присоединился к ней. Их сердца и при жизни воспламенялись слишком ярко и горячо вблизи друг друга, даря то приятное тепло, то убийственный жар.       Завтрашним днём прах господина Мина отнесут в колумбарий, оставят там множество цветов и обязательно скажут какие-то слова на прощание в надежде, что где-то там мужчина всё же услышит их и поймёт. Чимин же навестит то место ещё несколькими днями позже, поставит урну с прахом Ильсу рядом, считая, что эти двое должны покоиться вместе. В его голове не прекращались размышления о том, что такое любовь и можно ли было назвать этим словом чувства, жившие в сердцах супругов Мин. Помня стандартные клятвы, которые оба давали на собственной свадьбе на глазах у множества свидетелей, господин Пак понимал, что ни Ильсу, ни Юнги не сдержали их. Всё в этих клятвах было не так или дело вовсе не в них. Господин Пак в который раз убедился в том, что законы клана следовало уважать, но, зачастую, их сложно было сочетать с элементарной человечностью. Именно поэтому правила требовали изменений.

***

      Время едва перевалило за полночь, когда автомобиль Юнги въехал на подземную парковку. Парень спешил, потому что его телефон вот уже как целые полтора часа молчал. И это нехило его пугало. Ильсу одолевала его звонками на протяжении всего вечера. Она была из тех девушек, которые готовы были трезвонить бесконечно, действуя на нервы и упорно добиваясь того, чтобы на той стороне трубки наконец-то ответили… ну, или вовсе отключили телефон.       В семь вечера и даже в восемь Юнги ещё отвечал на звонки, отговариваясь тем, что занят на работе, а дальше… Дальше его рабочие часы кончались, и Ильсу это прекрасно знала. Отключить гаджет Мин никак не мог, в такие моменты он просто ставил его на вибросигнал, что лишь в малой степени облегчало ему существование. Он не хотел говорить своей девушке правду, пытался уберечь её от лишних волнений, и даже если она считала, что в этот момент он мог изменять ей — это меньшее из зол, зачастую.       Юнги и правда не был святым, он прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Парень не мог резко перестроиться на семейный лад. Помимо дел, касаемых клана, ему всё ещё хотелось движения: иногда выпить с друзьями или завалиться в стрип-бар, чтобы поглазеть на голых баб, ну и очень-очень редко заказать себе минет, ведь парень слишком любил это дело, а осквернять маленький ротик Ильсу своим членом вовсе не хотелось. Вот как объяснить такой ревнивице, что в его действиях не было ничего плохого, и он не видел смысла отказывать себе в подобных удовольствиях.       Этим же вечером всё было совершенно иначе. Его краткое объяснение о сюрпризе, который он готовил, было подвержено сомнению. Ильсу попросту посчитала, будто он врал, ведь никак не могла удостовериться в этом, а ей обязательно нужны были доказательства.       Уже по пути домой, завершив все свои дела, Юнги несколько раз набрал номер девушки, но гудки всё шли и шли, а ответа так и не последовало. Уж лучше бы сбросила или взяла трубку и наорала на него, поплакала… Молодой человек вспотел от переживаний, потому что однажды Ильсу попросту собрала свои вещи и уехала к Хосоку. К тому моменту, когда парень вернулся, застал пустую квартиру и записку, гласившую «Не звони мне больше».       Естественно, подобное у неё с ним никогда не прокатит. Юнги ради неё переступил через законы клана, добился разрешения на женитьбу на чужачке, а она просто взяла и развернулась к нему пятой точкой? Нет уж, в ту ночь он думал, что выбьет дверь чужой квартиры, прибьёт Ильсу, а уж потом и Хосока. Но всё обошлось малой кровью, хотя повторения Юнги совершенно не хотел, от греха подальше.       Мин отпер входную дверь, прошёл в уличной обуви через прихожую и вскоре застыл на пороге гостиной, где под слабым мерцающим светом от включенного телевизора спала Ильсу. Девушка свернулась на диванчике, положив голову на мягкий подлокотник. Телефон, который прежде был в её руке, лежал на ковре. Юнги выдохнул и вернулся назад, чтобы прикрыть дверь и снять обувь, после чего снова вернулся в гостиную. Парень умел замаливать грешки перед Ильсу, знал, что говорить и как себя вести, хотя порой это сильно надоедало из-за усталости.       Мин присел на край дивана у живота Ильсу. Девушка уже была в пижаме, поверх — лёгкий атласный халат. По засохшим дорожкам на щеках Юнги понял, что она плакала. Парень поджал губы и провёл ладонью по лицу Ильсу, просунул её между щекой спящей и подлокотником, вытер влагу у маленьких пухлых губ и наклонился, чтобы мягко поцеловать в висок.       Будет хорошо, если она не проснётся до утра, поспит, успокоится, а завтра Юнги сам ей всё расскажет, убедит в правдивости своих слов, зацелует, приласкает… Парень хотел было отойти, чтобы принять душ и переодеться, а после перенести любимую в постель, однако Ильсу зажмурилась и зашевелилась, перекатываясь на спину и приоткрывая глаза. Девушка не сразу вспомнила, с каким чувством уснула, поэтому поморгала и взглянула на Юнги совершенно без обид. Парень улыбнулся и снова наклонился, чтобы поцеловать в губы.       — Ты… где был? — былые вопросы и эмоции вновь начали всплывать в её голове, поэтому, нахмурившись, Ильсу присела на диване и спустила ноги.       — Давай завтра поговорим, — тихо отозвался Юнги, встав и потянув за собой девушку.       Настрой Ильсу быстро возвращался, и вот её губы обиженно скривились. Девушка забрала свою руку из хватки Юнги и села обратно на диван, опуская голову и отрицательно качнув ею.       — Что? — Юнги сел на корточки подле и заглянул в глаза.       Ильсу отстранилась, откинувшись на спинку дивана, но от взгляда Юнги всё равно не укрылась. Снова у него это виновато-подхалимское выражение лица. Девушка устало прикрыла глаза, позволяя паре слезинок сбежать по щеке. Сама не знала, откуда они только брались в ней, столько она за всю жизнь не плакала, сколько пролила за всё время знакомства с Юнги. Но девушка не могла отрицать, что и счастлива до него никогда не была, поэтому расставание с парнем стало для неё сродни самоубийству.       Снова поверить на слово и простить? Ильсу заранее знала, что сдастся, что простит и улыбнётся в конце концов, но ей чертовски сильно хотелось верить Юнги. Хоть бы раз он доказал, что говорил правду, убедил единожды и навсегда, но девушка продолжала сомневаться.       — Ильсу, я сильно устал, пойдём спать, а завтра поговорим, не будем на ночь глядя устраивать разборки, а? — Юнги потянулся ближе, вставая на колени и опираясь локтями по обе стороны от девичьих ног.       — Если хочешь спать — я тебя не держу, — проскрипела она и прикрыла лицо ладонями, чтобы парень не видел её рыдающего лица.       Несколько минут Юнги пытался отвести её руки, чтобы дотянуться губами до щёк, прикрытых глаз и губ, но та яро сопротивлялась, не позволяя.       — Ильсу, я правда готовил подарок, не стану же я рассказывать тебе о нём?       — Почему нет? — приглушённо раздалось из-под ладоней между всхлипами.       — Потому что это подарок, сюрприз, Ильсу, и их обычно готовят втайне. Я и так сказал слишком много.       — А раньше что? Тоже подарки готовил?       — Раньше были другие причины, я же тебе говорил… Это взрослая жизнь, и мне, помимо работы, ещё нужно поддерживать связи, понимаешь?       Ильсу издала нечто наподобие «угу», только очень размытое рыданиями.       — Детка… солнце моё, пожалуйста, потерпи немного… — Юнги не прекращал подлизываться.       Его низкий тихий голос внушал спокойствие и доверие, но никак не Ильсу. Пусть ночные вылазки Юнги и не были настолько частыми, но сильно ранили гордость девушки.       — Ну, что мне сделать, милая? — проговорил парень, прислоняясь щекой к животу Ильсу.       — Расскажи правду, — заикнувшись между слов, ответила она.       — Тогда сюрприз перестанет быть сюрпризом.       — Не так уж это и страшно, — немного притихая, ответила Ильсу, чувствуя, что Юнги действительно было, что рассказать, и это что-то вовсе не грязные подробности измен. В ней затеплилась надежда, и, продолжая всхлипывать, она опустила ладони на голову парня, едва заметно прижав к себе.       Так они просидели ещё минут пять, пока Юнги не отстранился, легонько хлопнув Ильсу по бёдрам.       — Тогда собирайся, — сказал он и поднялся на ноги.       — Куд-да?.. Мне уехать? — в небольшой панике спросила девушка.       Юнги усмехнулся в ответ и проговорил:       — Рассказывать не буду, придётся сюрприз показать. Одевайся, сейчас съездим…       Ильсу не сразу поднялась, смотря на парня снизу вверх, похлопала своими большими заплаканными глазами, а после последовала за Юнги, не веря, что он пошёл на такие уступки. Она, считай, уже ему поверила, лишь потому, что парень согласился её отвезти, но Ильсу решила не отступать. Она молча переоделась в кофту и джинсы, а потом приняла руку Юнги.       В машине они ехали в относительной тишине. Ильсу больше не плакала, только задумчиво смотрела в окно на опустевшие улицы. Юнги устало позёвывал в кулак, управляя автомобилем одной рукой. Девушка немного себя корила за настойчивость, ведь сюрприз, как оказалось, действительно существовал, а она лишила Юнги возможности презентовать его по своей задумке.       Они уже подъезжали к черте города, как вдруг парень снизил скорость машины и свернул с главной дороги. Вскоре автомобиль остановился у ворот. Территория освещалась слабым светом фонаря у самого въезда, потому то, что за забором, было не различить.       Юнги заглушил мотор и вышел. Ильсу последовала его примеру, захлопнула дверцу машины и съёжилась из-за прохладного ветерка, обхватив себя руками. Юнги тут же приблизился, приобнял и потянул девушку за собой. Из будущего охранного пункта вышел сторож. Мужчина поклонился, поздоровался и ввёл код от двери в заборе, что располагалась рядом с воротами. Юнги смело шагнул вперёд.       — Они бы и так не успели сделать полностью всё… Но в любом случае, если бы ты подождала, сюрприз был бы красивее, — сказал Юнги, ведя девушку дальше.       Привыкнув к полутьме, Ильсу различила газон и место для автомобилей, садовые дорожки ещё не везде были сделаны, а впереди девушка заметила очертания особняка. Внутри него было ещё темнее, чем снаружи, на улице.       Парень и девушка поднялись по ступеням и приблизились ко входу. Юнги подсветил себе телефоном, чтобы открыть дверь и распахнуть ее перед Ильсу, приглашая войти внутрь. Девушка взволнованно дышала, ведь давно сообразила, что это за сюрприз. Вокруг приятно пахло новизной, мебелью, древесиной и ещё какими-то строительными материалами.       Юнги нажал на включатель, отчего зажегшийся свет резанул по глазам.       — Это будет наша прихожая, — оживившись, проговорил Мин, становясь рядом с Ильсу.       Девушка чувствовала сейчас слишком многое, чтобы как-то отреагировать, что-то сказать. Юнги, внимательно посмотрев на неё, улыбнулся. Растерянность, удивление и сильный интерес читался на лице Ильсу. Парень повёл её дальше.       — Это гостиная, здесь мы с тобой будем принимать гостей, а наши дети — бегать в саду или на площадке… Там кухня и столовая… — Мин придерживал Ильсу за спину, проводя по каждой комнате. Девушка внимательно слушала, осматриваясь и пытаясь представить, как именно будет происходить всё то, о чём сейчас говорил парень. Слёзы вновь подкатывали к глазам, но уже не из-за обиды. Облегчение, радость и просто невероятная благодарность наполнили её, мешая нормально дышать и говорить.       — А там наша спальня, пойдём, — Юнги потянул Ильсу по лестнице на второй этаж. Тут тоже было много комнат, и девушка не понимала для чего они. Ей ещё не приходилось жить в таком роскошном и огромном доме. Ильсу до конца не осознавала, что совсем скоро станет хозяйкой этого места.       Юнги вошёл в просторную комнату, включив там свет. Большая кровать была покрыта полиэтиленом, чтобы отделочные работы не повредили новую поверхность. Другой мебели тут не было, только гладкие окрашенные стены, пол и большое окно с видом на реку, проходящую вблизи.       Парень притянул Ильсу к себе, кладя руку на затылок и целуя, сперва невесомо и нежно, а после с небольшим напором, раздвигая податливые губы.       — Только представь… Вся наша жизнь пройдёт в этих стенах. Они будут видеть, как мы стареем, как наши дети растут.       Ильсу смущённо посмеялась, пряча лицо на груди Юнги.       — Рядом будет детская или их будет несколько, — предположил Юнги. — Смотря сколько наследников ты собираешься мне подарить.       — Сколько ты захочешь, — глухо отозвалась Ильсу, по-прежнему улыбаясь в мужскую рубашку.       Они простояли так, обнимаясь ещё несколько минут, прежде чем девушка отстранилась и произнесла:       — Юнги… прости меня, я не думала, что…       — Ты слишком плохо обо мне думаешь, — перебил её парень, смеясь. Он замолчал, прижал Ильсу за плечи покрепче и добавил: — Я слишком тебя люблю… и безумно рад, что ты у меня есть.