Песочный Человек

      Когда утренние лучи начали пробиваться внутрь дома сквозь небольшие щели жалюзи, Юнги стряхнул с себя неподвижность и поднялся с пола, смотря на то, как мелкие пылинки взметнулись вверх вслед за ним. Казалось, смерть поселилась в этом доме и всё вокруг в мире замерло неподвижно точно так же, как и Ильсу на своём смертном ложе.       Мужчина отворил дверь, щурясь от яркого осеннего солнца и вышел наружу. Он удивился тому, что жизнь вокруг продолжалась, его кожа по-прежнему ощущала дуновение ветра, а глаза защипало, будто он проснулся после длительного коматозного сна. Юнги оглянулся назад, где дверь дома была открыта настежь. Внутри темно и даже страшно, как ему казалось сейчас, он содрогнулся, понимая, что войти обратно ему будет стоить многих усилий. Господин Мин боялся входить, боялся смотреть на Ильсу, боялся слишком затянуть время. Он достал телефон и включил его, а после сразу набрал номер Пак Чимина. Больше ему некому было звонить. Мужчина словно потерявшийся мальчик, незнающий дорогу домой, хотел, чтобы кто-то из взрослых пришёл, взял за руку и указал направление. Юнги осознавал свою ущербность, но ничего не мог с собой поделать.       Ильсу умерла для него уже второй раз, и если в первый он делал всё возможное, чтобы спасти супругу, то теперь убил её собственноручно. У Юнги было странное дежавю, ведь он уже видел кровать, пропитанную кровью Ильсу, словно будущее, ожидавшее их обоих.       Шимун, Ери и Даёнг казались ему сейчас такими далёкими и недостижимыми, будто люди из его прошлой жизни. Единственным правильным желанием мужчина считал желание умереть, и он настолько утвердился в этом, что начал ощущать себя словно под неким куполом, который разделял его с реальностью.       Господин Мин так и не решился войти внутрь снова. Он остался на улице вплоть до приезда машин: господина Пака и его подчинённых. Чимин заглушил мотор и вышел из салона своего автомобиля, тогда как его люди вышли из фургона и встали на месте, не решаясь что-либо предпринимать без разрешения босса. По телефону Юнги сразу сообщил, что Ильсу больше нет. Для Чимина это не стало неожиданностью, он предполагал, что мужчина мог случайно, в порыве ярости убить её.       Господин Пак очень хотел показать Юнги, насколько его больная привязанность к Ильсу разрушительна; показать, насколько он зол на него за риск и опасность, которую навлекал на всю семью, предпринимая такие необдуманные решения. Однако, увидев господина Мина, кулаки опустились и разжались. Опухшее лицо, потерянный взгляд, красные глаза говорили о том, что удары Чимина сейчас не причинят Юнги боли. Возможно, даже облегчат муки совести, ведь тот явно понимал, что заслуживал смерти за убийство беззащитной женщины.       — Нужно отвезти тело в морг, Юнги, — проговорил господин Пак спокойным голосом.       От слова «тело» в адрес Ильсу господина Мина перекосило, однако он кивнул согласно и сглотнул, собираясь с силами, чтобы вновь войти внутрь дома. Юнги боялся смотреть на мёртвую Ильсу, боялся трогать одеревеневшее тело, однако видеть, как её выносили, словно какой-то не значимый груз, не желал.       Господин Пак раздражённо выдохнул, пытался понять чувства друга. Как бы часто им не приходилось сталкиваться с убийствами, видеть кого-то дорогого сердцу мёртвым всё равно было сложно.       Господин Мин нервно облизал губы и провёл рукой по волосам, проходясь по траве. Мужчина, наконец, развернулся и вошёл в дом, будто боялся снова передумать, поддаться страху… Чимин обернулся к своим людям, прося подогнать машину ближе кузовом к дому.       Юнги поправил одежду на женщине, пригладил волосы и провёл ладонью по щеке, будто снова хотел проверить, не жива ли она. Может, ему всё это показалось, и женщина просто спала?       Не показалось… Спустя несколько минут Юнги вынес Ильсу, завёрнутую в покрывало. Её конечности сложно сгибались, будто все мышцы женщины свело судорогой. Неестественность положения тела, окаменевшее лицо Ильсу пугали господина Мина до мурашек.       Чимин прищурился, будто ему сложно было смотреть на это. Он ведь тоже знал Ильсу, помнил её живой и яркой, помнил, как Юнги нёс её, улыбающуюся, одетую в свадебное платье, на руках, чтобы увезти к берегу океана и провести там с ней незабываемое время. Теперь нёс её охладевший труп, чтобы отправить в последний путь.       Господин Мин бережно уложил Ильсу на пол фургона, хотя вся эта щепетильность уже не нужна была ей. Женщина нуждалась в его нежности при жизни, но слишком мало получала её от Юнги.       Наблюдая за господином Мином, Чимин даже радовался, что вся любовь его друга досталась не Ери. Пусть лучше Юнги будет сдержан и более холоден с его сестрой, чем доведёт их обоих до сумасшествия.       Дверцы захлопнулись, вскоре машина тронулась с места. Закрыв входную дверь дома, Юнги сел в автомобиль Чимина рядом с водительским сидением. Он медленно вспоминал о том, что должно произойти дальше, потому что мысли постоянно возвращались к Ильсу. Мужчина нервно теребил, перебирал собственные пальцы, заламывал их по очереди и сглатывал тяжёлые комья, что подступали к горлу.       — Юнги, ты должен сосредоточиться. Господин Им в курсе всего и ждёт твоего появления. Ждёт извинений… Надеюсь, ты не забыл о Даёнге? Твой сын всё ещё у главы.       Господин Мин кивнул, облизывая пересохшие губы. Конечно же, он сделает всё, что нужно, ради его безопасности.       Юнги казалось, что они подъехали к воротам дома господина Има слишком быстро. Всю дорогу мужчина пребывал где-то не в этом мире. А теперь, вынужденный оглянуться и привести себя в более менее нормальное состояние, господин Мин ощутил, насколько болели его глаза, а голова раскалывалась, отказываясь мыслить трезво. Он по-прежнему был во вчерашней одежде: чёрном гольфе и тактических штанах. Ему казалось, что он проходил в этом, как минимум, с месяц, будто ткань невероятно грязная и липкая, настолько пристала к коже, что уже не отодрать.       Господина Мина проверили на наличие оружия, забрали нож, что находился в одном из специальных карманов штанов, и пропустили дальше. Санву был заранее предупреждён Чимином о том, что Юнги вскоре явится к нему, поэтому глава держал пацана Мина рядом с собой, не позволяя отходить. Мужчина разговаривал с ним, спрашивал разные вещи касаемо его личных соображений и понятия долга, желая удостовериться, что мальчик прекрасно помнил наставления.       Прислуга вскоре оповестила мужчину о прибытии «гостей», поэтому он встал и, приказав Даёнгу следовать за ним, спустился с ним в холл. Господин Пак поклонился при виде главы и отошёл к дальней стене, не желая мешать происходящему. Мальчик же хотел было податься навстречу отцу, радостно улыбнувшись, но был остановлен Санву. Тот придержал его рукой за плечо и просил не торопиться, поскольку господин Мин сделал несколько шагов навстречу и тут же опустился на колени, согнулся в извиняющемся поклоне, касаясь головой пола.       Даёнг замер, не понимая, что происходило. Он вопросительно взглянул на дядю, но тот напряжённо наблюдал за происходящим, не обращая внимания на ребёнка. Юнги чуть приподнял голову, не смея смотреть в глаза главе.       — Господин Им, прошу вашего прощения… Я был не в себе, потому ослушался вашего приказа, простите мне мой поступок и назначьте наказание.       Мужчина снова склонился, притих, ожидая того, что скажет Санву.       — Твой отец оступился, Даёнг, понимаешь? Он осознаёт это и просит прощения. Как думаешь, можно ли его простить?       Мальчик потупил взгляд, стыдясь смотреть на Юнги в таком положении. Он прекрасно помнил что к чему, однако никогда ранее не предполагал, что ему придётся судить своего отца. Ему хотелось оправдать его во всём, просто потому что любил. Однако Даёнг понимал, если ответит неправильно на вопрос главы, тот будет сильно недоволен. Его лучше не разочаровывать, поэтому, облизав губы, мальчик ответил:       — Смотря что он сделал…       — Верно мыслишь, — похвалил Им Санву. — Юнги, ответь сыну, что же ты такого сделал?       Господин Мин медленно выпрямился, оставаясь по-прежнему на коленях. Чимин, предвидя всё то, что глава решил извлечь из сложившейся ситуации, нахмурился и сцепил руки за спиной.       — Я… увёз пленника клана и убил его, не получив на это разрешения.       Юнги тяжело было смотреть на Даёнга и подбирать необходимые слова, чтобы не калечить сына, хотя понимал, именно это и собирался сделать глава.       — Подробнее, Юнги… — проговорил господин Им, подталкивая к самой сути. — Иначе я сам всё расскажу.       Господин Мин едва кивнул и чуть отвернулся, обращаясь к сыну:       — Даёнг, твоя мать всё это время находилась у врагов нашего клана. Мы думали, что она мертва, но…       — Мама не умерла? — перебил его мальчик.       Юнги слегка сжался, будто пытался уклониться от невидимой пощёчины.       — Это она была пленницей. Я убил её, — прозвучало честное признание.       Внутри господина Мина бушевали противоречивые эмоции. Он понимал, чего ожидал от него глава, но сказать что-то плохое о Ильсу совершенно не мог.       — Дальше, Юнги, не заставляй меня тебя направлять. Расскажи сыну всё, что нужно.       Злость на бывшую супругу испарилась с последним её вздохом, и мужчина тщетно пытался вернуть задетую изменой гордость и чувство предательства. Юнги слишком долго молчал в ответ на слова главы. Даёнг ошарашенно ожидал отцовских слов, замерев на месте и, кажется, даже затаив дыхание.       — Что же… ладно. Раз отец не желает рассказывать о Ильсу правду, то это придётся сделать мне.       Господин Им выдержал многозначительную паузу, поджав губы и приподняв брови. Он обвёл глазами зал, задержавшись на минуту на лице господина Пака, и начал:       — Твоя мать была предательницей. Насколько ты можешь знать, некогда Юнги рискнул, взяв её в жёны, просил у меня разрешения, так как она не была рождена в клане. Я проявил снисхождение и доброту, позволив твоему отцу жениться на чужачке. Но посмотри, к чему это привело…       Господин Мин стискивал пальцами свои ноги, слушая это и призывая себя к спокойствию.       — Твоя мать пригрелась под крылышком наших врагов… Твоих! — многозначительно повысив голос, произнёс глава. — Стала их шлюхой. Раздвинула ноги перед людьми, убивающими наших. Ты понимаешь, что это значит?       Мальчик тяжело дышал, слушать подобное он был не готов, потому еле сдерживал себя, чтобы не заплакать. Он отрицательно завертел головой, пытаясь справиться с эмоциями. Господин Им присел перед ним на корточки и значительно снизил голос:       — Это означает, мой дорогой мальчик, что ты сын шлюхи.       Даёнг, наконец, смог посмотреть мужчине в глаза и даже притихнуть на время. Юнги тоже поднял голову, стискивая зубы и зло смотря на Санву. Даже по спине господина Пака пробежали противные мурашки, когда он услышал это. Быть может, Чимин мог частично согласиться с главой, однако винить ребёнка в том, что натворила его мать, считал недостойным. Господин Им Санву, наконец, начал выдавать своё состояние, которое скрывал до этого момента. Юнги чертовски сильно разозлил его своим своеволием. Вся эта война началась с Ильсу. Эта чёртова женщина просто огромная заноза в заднице всего клана. Он думал, что сможет лицезреть, как она скончается, как будет умолять убить себя, когда силы начнут кончаться, но Юнги обрубил ему всё удовольствие.       — Да-да, Даёнг. — Голос мужчины вдруг затвердел, перестал быть мягким и понимающим. Черты лица приобрели угрожающий оттенок — Такой, как ты, не достоин жениться на Пёль. Если бы Юнги не сжалился над Ильсу, то ты бы узнал в точности, что такое шлюха. Посмотрел бы, как твою мать дерут во все щели, как самую настоящую грязную блядь…       Господин Им хотел довести Даёнга до истерики, чтобы этот момент запомнился ему на всю жизнь и тот впредь не думал нарушать правила, несмотря ни на что… Но Юнги внезапно дёрнулся, срываясь вперёд и набрасываясь на Санву, не выдержав слов, направленных на Ильсу. Он не думал сейчас о последствиях, он был вне себя, им руководило лишь желание убить, придушить, разорвать, просто уничтожить. Слишком много пережил за сегодня господин Мин, чтобы иметь возможность сдержаться, слушая речи Санву.       В памяти разом всплывали все те моменты, когда члены клана не принимали Ильсу за свою, оскорбляли, относились небрежно, неуважительно, несправедливо. В довершение всего, никто не желал пошевелить и пальцем, чтобы помочь ему вытащить Ильсу из плена.       Из-за внезапности нападения Санву не успел даже ничего сообразить. Он не предполагал, что Мин позволит себе подобное, рискнёт напасть на него в охраняемом доме, при своём сыне, подвергая смертельной опасности себя и Даёнга.       Юнги со всей силы ударил его кулаком в висок, отчего сознание мужчины помутнилось и он попятился назад, едва не падая. Глаза Юнги горели безумием, когда он подхватил с изящного столика ониксовую статуэтку и замахнулся на мужчину.       Всё произошло настолько быстро, что господин Пак не успел отреагировать вовремя, ошарашенно смотря на происходящее и невольно думая о том, что смерть Санву стала бы облегчением и для него тоже. Методы господина Има не всегда нравились Паку, а сейчас он откровенно не одобрял его поведения перед мальчишкой. Однако когда Юнги, ударив статуэткой по мужской руке, которой Санву пытался защититься, занёс тяжёлую вещь снова, Чимин сорвался с места. Ведомый долгом, он всё же на бегу окликнул охрану и поспешил к мужчинам.       Чимин чётко осознавал, что за убийство главы их обоих лишат жизни. Мин ударил Санву по голове, тот упал, а Юнги вновь размахнулся и обрушил всю тяжесть статуэтки на господина Има. Удар был невероятно сильным, ещё несколько таких и Санву вряд ли удастся выжить. Пак подбежал, вцепился руками в статуэтку, выдёргивая её из рук Юнги вовремя, успевая предотвратить новый удар. Охрана уже показалась в проёме двери, когда Чимин, отбросив тяжёлую вещь, попытался оттянуть Юнги от главы, останавливая поток безумных ударов кулаков Мина лишь на несколько мгновений. Он оказался слишком взбешён, чтобы позволить так просто остановить себя. Юнги продолжал цепляться за рубашку главы окровавленными пальцами, пока в помещении не прозвучали выстрелы. Тело Юнги безвольно опустилось поверх Санву, конечности которого мелко дрожали из-за полученной травмы мозга.       Если до этого Даёнг плакал и всхлипывал, то с момента начала борьбы мальчишка просто замер на месте, наблюдая за происходящим широко распахнутыми глазами. Он хотел бы закрыть глаза, когда папа впервые ударил Санву, но не смог. Ужас сковал его целиком, слёзы застыли на щеках, а дорожки от них высохли. Он не видел лица Юнги, когда несколько пуль пронзили его грудину. Его отца стянули с главы и отшвырнули в сторону, где стоял мальчик. За считанные секунды отяжелевшее тело господина Мина упало на пол, лицо непроизвольно повернулось в сторону Даёнга. Глаза всё ещё сохраняли признаки осознанности, но мужчина доживал последние секунды своей жизни, содрогаясь и отхаркиваясь кровью из-за пробитых лёгких. Шокированный ребёнок осел на пол и неуверенно подполз к отцу, боясь даже дотронуться. Чёрная водолазка быстро пропитывалась кровью. Господин Мин перестал вздрагивать — редкие попытки вдохнуть воздух прекратились. Даёнг скривился, подбородок затрясся, мальчик наконец дал выход своему горю.       Чимин ощущал себя сбитым с ног, будто он снова калека, который не мог передвигаться без помощи. Мужчина не мог со спокойствием принять произошедшее, смерть друга ранила его, хоть их дружба и была достаточно холодной с виду. Мальчишка Мина стал ему почти родным, и неважно, что его мать не самая верная женщина. По итогу пострадал именно Даёнг. Клеймо «сын шлюхи и предателя» может сопровождать его всю оставшуюся жизнь, медленно превращая мальчика в монстра.       Господин Им был жив, но находился в тяжёлом состоянии. Черепно-мозговая травма, полученная от ударов Юнги, могла стать для него прямым путём на тот свет, поэтому начальник охраны приказал быстро доставить мужчину в больницу. Жена Санву прибежала на крики и звуки выстрелов, увидела в каком состоянии оказался её супруг, потому истерика быстро накрыла её, лишая здравого рассудка. Начальник охраны удерживал женщину, пока она вырывалась, собираясь поехать следом за машиной с Санву. Но мужчина пытался достучаться до неё, говоря, что обязательно отвезёт госпожу только когда она успокоится.       Когда холл опустел, а прислуга собралась на кухне, чтобы шепотом обсудить произошедшее, Чимин приблизился к Даёнгу. Следовало забрать мальчика себе. До него сейчас никому не будет дела, а госпожа Им наверняка попытается сорвать на нём злость из-за Юнги.       Господин Пак неодобрительно качнул головой и склонил её к господину Мину, чьи глаза по-прежнему смотрели на сына, но уже безо всякого выражения и эмоций. Мальчик сидел подле, рыдая и держа отца за руку, где костяшки пальцев были нещадно счёсаны минутами ранее.       Чимину тоже нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Мужчина вздохнул, садясь рядом с Даёнгом и подвигая его, вяло сопротивляющегося к себе, просто, чтобы он ощутил кого-то рядом. Господин Пак в этот момент обещал себе, что не бросит мальчика, позаботится о нём, как о своём собственном, как будет заботиться и о Ери с Шимун.       Так как «Sandman» потерял главу, следовало что-то предпринять. Господин Пак переговорил с начальником охраны и согласовал свои дальнейшие действия. Из-за того, что он стал свидетелем произошедшего, пришлось взвалить на себя много обязанностей, среди которых были и организация собрания членов клана.       Однако первым делом мужчина отвёз ребёнка к бабушке, считая, что именно там он будет в самых надёжных и любящих объятиях на данный момент.

***

      Ким Тэхён никогда так сильно не мучился, смотря на страдания другого человека. Сложнее всего было то, что он ничем не мог помочь, не мог ничего исправить, сделать так, чтобы причина слёз Хисо просто взяла и исчезла. Как бы молодой человек ни старался оградить девочку от лишних потрясений, это не вышло из-за полиции и разбирательств на месте происшествия.       Хисо являлась единственным свидетелем, единственным человеком, которому посчастливилось выжить в этой мясорубке. Ким Тэхёну удалось договориться со служащими о временной опеке над Хисо. В ближайшее время после того, как девочка попала в дом Тэхёна, к нему заявились представители служб опеки. Его квартиру осмотрели на пригодность для проживания в ней подростка, оформили необходимые документы, составили список вещей и мебели, которые необходимо было приобрести для комфорта Хисо. Поскольку ближайшие родственники девочки не имели возможности воспитывать её, а у господина Ким Тэхёна были средства, возможности, охрана и большое желание заботиться о дочери Намджуна, его кандидатуру на место опекуна с самого начала стали рассматривать всерьёз. Собрали необходимые документы для более тщательного рассмотрения и проверки Тэхёна по всем базам, чтобы не отдать ребёнка в ненадёжные руки. Привязанность и доверие самой девочки к молодому мужчине тоже играло не последнюю роль.       Власти приставили полицию у дома, где находилась квартира Ким Тэхёна, как дополнительная защиту в случае повторения нападения. Оставалось терпеть посещения детского психолога и следователей, чтобы девочка, чувствуя себя безопасно в домашней обстановке, могла дать показания и помочь с расследованием.       Самое сложное было впереди. Ви понимал, что увиденное и пережитое Хисо просто так не забудется. Долгие месяцы, а то и годы уйдут, чтобы боль от потери родного отца хоть немного утихла. С девочкой нужно будет много разговаривать, окружить её заботой и теплом, вниманием. Тэхёну надо быть рядом, стать ей отцом и матерью, защитником и другом. Готов ли он к такому повороту вообще?       Совсем недавно парень был категорически против такой жизни. Иметь постоянное жильё, место работы, ответственную должность, семью. Это всё не про него. Но сейчас, смотря на то, как Хисо поскуливала во сне, сжимая одеяло руками и ногами, он понимал, что готов и хотел этого, как никогда.       Тэхён сам себя пугал этими чувствами, ведь где-то внутри ощущал некое подобие… радости? Смерть Намджуна и общее положение дел было донельзя печальным как для девочки, так и для Кимов. Сокджин в страхе перед расплатой песочных поспешно покинул страну, бросая всё на младшего брата. Тэхёна трясло от гнева, и парень часто ловил себя на желании что-нибудь разбить, но сдерживался, чтобы девочка могла спокойно поспать, отдохнуть от бесконечных слёз и страданий.       Тэхён, казалось, понял, какое чувство одолевало его время от времени. Понял, что всегда возвращался к Изабелле в «Тысячу и одну ночь» не только ради удовлетворения сексуальных потребностей, но и за теплом, которое она ему давала. Понял, что приезжал к Ильсу каждый раз, когда ему нужно было с кем-то поговорить, получить понимающий взгляд или элементарное присутствие рядом. Что тянулся к Хисо не только из своей любви к детям, но с желанием ощутить себя любимым.       Тэхён мог бы корить себя за эту скрытую радость, если бы умел, но он, наконец, смог дать отчёт этому непонятному ощущению и принять его.       Парень плохо спал. Зачастую просто лежал рядом с Хисо, обнимая, чтобы девочка чувствовала рядом кого-то надёжного. Молодой человек ощущал себя по-настоящему нужным впервые в жизни. Теперь он не только средство защиты или способ достижения цели, а просто обычный человек, необходимый кому-то. Тэхён, казалось, даже стал дышать тише, стараясь не спугнуть такое лёгкое, но приятное чувство… уюта?       Спустя неделю после смерти Намджуна молодому человеку поступил звонок от его заместителя. Тот сообщал, что в компанию приходил господин Пак Чимин и хотел его увидеть, уверял о своих благих намерениях и, в конце концов, оставил свою визитку, уйдя без ничего.       Сперва Тэхён хотел оставить всё, как есть. Он не желал идти на контакт, помня о их последней встрече.       Тэхён первый протягивал руку для перемирия, однако теперь принять протянутую в ответ ему было бы сложно. В первую очередь, из-за Хисо, ведь по рассказам девочки её хотели забрать живой, а это многое говорило парню о их намерениях. Во вторую — из-за Ильсу. Мысленно Тэхён уже похоронил женщину, даже если та на самом деле всё ещё дышала. Бывшую госпожу Мин узнали, иначе бы попросту пристрелили вместе с Намджуном. Ильсу не ждало ничего хорошего. Убьют ли ее по приказу главы «Sandman» или же Юнги лично забьёт до потери пульса — исход был один. Тэхён корил себя за то, что не сдержался, рассказав господину Мину о их с Ильсу связи. Юнги не забудет, обязательно напомнит ей об этом, заставит жестоко заплатить за измену. Если мужчина бил её и раньше, то теперь точно не станет сдерживаться. Парень мог лишь надеяться, что смерть к Ильсу придёт быстро, ведь Хисо поделилась с ним тайной о положении женщины. Девочка думала, что вскоре у неё появится брат или сестра, ждала этого и предвкушала тот день, когда сможет рассказать своему отцу, сделать сюрприз, но этому уже никогда не бывать.       Казалось бы, перемирие или договора между двумя сторонами — невозможны, но, спустя время, немного поостыв, парень начал задумываться над тем, что стоило хотя бы выслушать.       Укрыв Хисо одеялом и обложив подушками, чтобы создать ощущение чужого присутствия, Тэхён вышел из комнаты и направился к выходу. Он предупредил девочку о своём уходе, но не стал будить, когда пришло время отлучиться. Парень впустил внутрь охрану, а сам отправился навстречу с господином Паком.       Когда-то Тэхён считал себя всесильным. Человеком, который всё контролировал и всех опережал, однако это убеждение медленно рассыпáлось в прах с тех самых пор, как он связался с «Sandman». Он не смог вовремя остановить брата, не смог уберечь Черим от смерти, не смог предотвратить резню в доме Кима, не защитил Хисо от потрясений. Тэхён совершенно не справлялся с обязанностями.       От Кимов остались лишь жалкие кусочки. Намджун мёртв, Сокджин покинул страну, а Ви больше не существовало. Вместо него теперь совершенно другой человек, молодой мужчина, многообещающий директор компании Ким, по совместительству — ограниченный человек со связанными руками.       Он остался один в войне против песочных людей, и, конечно же, Тэхён умел трезво оценивать свои дальнейшие шансы. Именно поэтому он действительно был заинтересован в перемирии.       Судя по тому, что песочный человек позволял себе открыто говорить с ним по телефону, не скрывая своих намерений и не пытаясь быстрее окончить разговор, Ви понимал, что о их встрече, скорее всего, осведомлён весь клан. Место было прежним, и в этот раз господин Пак первым прибыл в кафе раньше Тэхёна.       Мужчина, запомнив прошлые предпочтения господина Кима, заказал им двоим чай. Увидев как Тэхён вошёл внутрь и нащупал глазами его месторасположение, Чимин начал разливать горячую заварку по чашкам. Ви повесил пальто и молча сел напротив, забросив локоть на спинку сидения. Последние несколько месяцев Тэхён постоянно одёргивал себя, когда в его манерах и поведении проскальзывали присущие ему прежде повадки. Исключал это, вычёркивал без остатка, хотя чувствовал себя при этом достаточно некомфортно. Но сейчас просто не мог не выказать своего презрения, глядя на господина Пака с высокомерием и неприязнью. Он не считал необходимым поздороваться, парень просто взял свою чашку и немного отпил.       — Надеюсь, без яда? — иронично изогнув бровь, спросил он.       Чимин на этот вопрос просто опустил глаза к своей чашке и отпил тоже.       — Вы знаете, для чего я вас позвал…       — Тебе придётся очень сильно постараться, чтобы я захотел заключить с вами перемирие, — сказал Тэхён в ответ. Чимин поджал губы и продолжил:       — Я мог бы начать совсем с другого… Но, думаю, угрозы, шантаж и убийства надоели как вашей, так и нашей стороне. Некогда вы предлагали договор, теперь наша очередь. Мы обсудим всё тщательно и по справедливости.       — Собственно, почему именно вы здесь? Посланник доброй воли?       — Можно и так сказать, — ответил Чимин и на минуту замолчал, размышляя. — Господин Им Санву в больнице, прогнозы его выздоровления не очень хорошие, поэтому клан назначил меня его временным заместителем. Я доверил вам эту информацию в надежде на то, что договор всё же будет заключён.       Тэхён замолчал, перекатывая во рту глоток чая. Господин Пак продолжил:       — Хочу убедить вас в том, что это необходимые меры. Если продолжим войну — мы все останемся без ничего. Нам прекрасно известно о ваших потерях, а вам о наших. Мы с вами достаточно сильные противники, поэтому страна попросту превратится в поле боевых действий, от которых могут пострадать множество людей. С этим нужно заканчивать. Вы согласны?       Тэхён хмыкнул, но признал его правоту.       — Не заставляйте меня угрожать вам… Пусть члены клана активно на этом настаивали, я всё же хочу, чтобы союз был добровольным с обеих сторон.       Господин Пак перешёл в режим ожидания, позволил себе расслабить плечи и слегка повести головой. Напряжение последних дней слегка сказывалось на нём. Он мало спал, слишком много думал и решал, а совет клана совершенно выматывал его. Приближённые ругались и спорили в течение всего времени с момента госпитализации главы. Господин Пак даже не мог отлучиться и приехать к сестре, чтобы утешить её, или навестить Даёнга, которому тоже было сложно пережить увиденное. Да даже организовать похороны… Всё откладывалось, пока вопрос с Кимом не будет разрешён.       — Что с Ильсу? — вдруг поинтересовался Тэхён, возвращая внимательный взгляд к лицу господина Пака. Уже по одному его выражению Ким понял, что её нет.       — Юнги убил её.       Линия челюсти Тэхёна заострилась от того, что он сильнее сжал челюсти, но больше никак не выдал своей реакции на услышанное. Чимин понимал, что этот факт не увеличивает желание Кима идти на компромисс, поэтому добавил:       — Юнги тоже больше нет.       Тэхён по-прежнему молчал, размышляя о чём-то и щуря глаза.       — С девчонкой всё в порядке? — последовал вопрос от Чимина.       Тэхён замер с чашкой у рта, а после аккуратно отставил её на стол.       — Я так понимаю, уже начались угрозы?       Господин Пак резко и совершенно искренне усмехнулся. Улыбка сошла с губ, но глаза улыбались по-прежнему.       — Девочка не рассказала, как выжила?       Тэхён изучил лицо Чимина, затем обвёл глазами помещение, облизал губы и спросил:       — Это… ты нашёл её?       — Это был я, — быстро ответил господин Пак, кивнув и осознавая, что ступил на верную дорогу. — Сойдёт за аванс на будущее?       Ви заёрзал на месте, прищурился и ответил:       — Сойдёт.       Господин Пак протянул руку молодому мужчине и тот принял её, несильно сжав в знак договорённости.