Путь ледяного дракона

Уже через три дня объединённые армии Севера и Долины встретились с армией Речных Земель. Их вели Эдмар Талли и два его старших сына – двадцатидвухлетний Элстон и девятнадцатилетний Риваль. Теперь в сторону Королевской Гавани двигалось огромное войско из двадцати тысяч конных, и сорока тысяч пеших воинов. Такие силы единовременно не передвигались по дорогам Вестероса, пожалуй, со времён Войны Пяти Королей. Соорудить осадные орудия на месте не будет проблемой при наличии леса и такого количества людей. И всё же, Джон знал, что даже с такими силами Королевскую Гавань взять будет очень непросто. Если у тебя нет дракона, как у Дейнерис, войско которой на момент взятия столицы было меньше более, чем вдвое... Король тяжело вздохнул и тихо выругался. Да, он всё ещё верил и надеялся на удачный исход переговоров с Дейрионом, но... С вороным гигантом Джона поравнялась длинноногая белая кобылка, и он вздохнул снова. Мужчина всё ещё не мог понять, как вышло, что его дочь всё ещё здесь, вместе с ним и огромной армией едет в сторону столицы. Он отправлял её в Винтерфелл вместе с лордом Овертоном и ещё несколькими верными людьми, и сначала Эдделин не высказала возражений. Но через сутки вернулась одна, верхом, и заявила, что едет с отцом, и он сможет отослать её разве что, в мешке. Провожатые, напуганные до полусмерти, появились лишь ещё спустя день, и с трудом ворочая языками от усталости начали виновато объяснять, что принцесса, непонятным им образом, сбежала от них. Лорд Овертон даже готов был лишиться головы, а Джон готов был её снести, если бы только не знал, что Эдда, на самом деле, не пропала, а жива, невредима, и находится у него на виду. Девушка так и не смогла объяснить причин своего поступка, да и не стремилась это сделать. И вот она здесь, его младший, непослушный и своенравный волчонок, больший Старк, чем её братья, едет рядом, и косится на него, словно опасаясь очередного срыва отца на ругань. Джон снова выругался. Да, он действительно потерял контроль над собой, и отругал её, когда она появилась в лагере на пороге ночи, одна, в поднимающуюся метель. Одни боги знают, что могло случиться с ней по пути, здесь, в полях и жиденьких лесах вдоль Трезубца, где всегда было немало разбойников. Отец почти кричал, а она смотрела на него спокойно, даже с лёгким вызовом, и молчала, пока у него не кончились силы, и он не осознал глупость и бессмысленность ругани, просто тяжело опустившись на тахту, и бросив: -"Свободна!". -Зачем тебе это? - снова спросил Джон, повернувшись, наконец, к дочери. - Не ты ли говорила, что так устала от этих скитаний, и жаждешь мягкой постели, тёплой ванны и уютного очага? - Я вправду так думала. - ответила Эдделин. -Но потом вдруг осознала, что вышивать у камина, в безопасности, когда идёт война, и твои близкие сражаются и погибают...это не для меня. Тем более, после того, что ты рассказал о происходящем в столице, о том, что случилось с братьями. Я поняла, что должна быть здесь, и делать всё, что в моих силах. Король промолчал. И чему он удивляется? - Я умею стрелять, ты же знаешь. -продолжила девушка. Джон не ответил и теперь. Вечером в лагере Эдделин держалась от него подальше, предпочитая компанию повзрослевших сыновей Эдмара. Они сидели вместе у костра, смеялись, и Элстон, даже, дал кузине попробовать эля из своей фляги, полагая, что её бдительный отец этого не видит. Грубоватым парнем вырос этот Элстон. Сильным, высоким, широкоплечим, но больше напоминающим дуболома, чем наследника верховного лорда. Сквернословящий, смеющийся громко, как кучер, да и внешность взявший от предков по линии матери - Фреев. При этом всём он уже был женат, и жена его, девица из Блэквудов, как поговаривали, была мужу под стать –пышнотелая, высокая, крепкая. Младший брат Элстона, Риваль, был полной противоположностью - сдержанный и молчаливый, с благородством, читающимся в каждом слове и движении, и красивый, с медно-рыжими волосами Талли, высокими скулами, и большими зелёными глазами. Эдда явно симпатизировала ему. Риваль мог бы стать неплохой партией, но он лишь второй сын, и, к тому же, отец уже обручил его с единственной дочерью Бракенов. - Прекрати пялиться, она сильнее, чем тебе кажется. - заявила Сипуха, неслышно подойдя сзади к Джону, наблюдающему за дочерью из темноты. -И мужа способна выбрать сама, по сердцу. - Мне отчего-то очень тревожно за неё, Шира. - признался король. -Это нормально. Все родители тревожатся о своих детях. - ответила Безликая. -Ты как-то обмолвилась о том, что и у тебя была дочь? –задумчиво произнёс Джон. –Ты почти не знала её? Безликая тяжело вздохнула и поёжилась, словно от внезапного порыва ледяного ветра. -Это всё уже неважно. –ответила она. –Большая часть того, что было важным, теперь неважно… -Что с тобой случилось за тот год, что тебя не было? –тихо спросил король. –Ты вернулась другой. Раньше тебя было сложно заткнуть, а теперь ты почти всегда молчишь, и смотришь…так странно. -Ох, Джон. Я видела в своей жизни в разы больше, чем сумел бы переварить и вынести обычный человек. –Сипуха покачала головой. –И если моему ублюдку - брату все эти знания дают силу, то меня они пригибают к земле невероятной тяжести грузом. Я видела достаточно лет и зим, достаточно рождений и смертей, достаточно праздников, достаточно войн. Мне казалось, что я знаю достаточно, чтобы решить многие вопросы, многое изменить, но… Боги никогда не говорят напрямую, предпочитая загадывать загадки. Многие осмеливались думать, что способны разгадать их, но в итоге оставались лишь разочарование, непонимание и отчаяние. И лишь немногие докапывались до истины. -К чему ты клонишь? -Когда я вернулась в Вестерос, то избрала своей целью завершить дело моей дочери - разгадать тайну пророчества про Обещанного Принца и Великого Иного. Дочь заблуждалась раз за разом, и умерла, так и не достигнув цели. В момент своей смерти она полагала, что возрождённый Азор Ахай –ты, ведь Владыка вернул тебя из мёртвых, и что Великий Иной сгинул в Богороще Винтерфелла. Но это было очередное заблуждение, что было совершенно очевидно, ведь, седьмое пекло, одно не сходилось с другим. Услышав это, Джон сначала нервно хохотнул, а потом напрягся, и ощутил, как по телу побежали мурашки. -А я заблуждалась не меньше дочери. Я питала надежды, которые не стоило питать, не верила в то, во что стоило верить, доверяла людям, которые предали меня, когда им было бы выгодно. Если бы я только убила его тогда, когда у меня была возможность…какая же я старая дура, Джон! –Сипуха подняла полный отчаяния взгляд к небу. -Шира…проклятье. Я верно тебя понял? Твоя дочь, это… -выдавил король, не решившись произнести крутящееся на языке имя. -Когда она родилась, я назвала её Мелони. Моя крошка Мелли, невинная и прелестная…-тоскливо ответила женщина. –Я желала ей простой, незамысловатой жизни, совсем не такой, как у её родителей. Но боги думали иначе, и однажды она стала известна, как Мелисандра Асшайская. -Почему ты никогда не говорила мне этого, седьмое пекло? –Джон был поражён до глубины души, и восхищён одновременно. -А зачем? Что изменилось бы от того, что ты это узнал? –хмыкнула Сипуха. –Вот теперь ты знаешь. И что изменилось? С этими словами она оставила его одного, направившись в темноту меж палаток. Джон ещё некоторое время постоял, переваривая то, что только что услышал, и чувствуя, как кровь стучит в висках. А когда он только собрался вернуться к себе, чтобы выпить кубок-другой эля, со всех сторон вдруг послышались взволнованные и испуганные голоса. У короля похолодело внутри от мысли, что, возможно, это вражеская атака, застигшая их врасплох, но нет, люди кричали, показывая в небо: -Дракон! Дракон! Вскинув голову, Джон и сам быстро увидел его –чёрного дракона, парившего в сумеречно-сером небе над Лунными Горами. -Дрогон! –выдохнул он, и хотя он уже не единожды слышал о том, что дракон Дейнерис жив, его сердце бешено заколотилось в груди от радостного неверия. С руганью опираясь на трость, он поднялся на небольшой холм, прикрывающий лагерь от западного ветра. -Дрогон! –мысленно позвал король, как сотни и тысячи раз делал с Рейгалем. –Дрогон, сюда! Но дракон не отозвался ни на этот зов, ни на несколько последующих, продолжая кружить вдали, и Джон сник. А через миг протяжный вопль прорезал тишину, и сколько же боли в нём было! Сколько одиночества и бесконечной тоски. Плач дракона был подобен ножу, резанувшему короля по сердцу. -Я понимаю тебя. –прошептал он, чувствуя, как слёзы наполняют глаза. –Мне тоже не хватает её. - Мой отец, король Севера, разбивший моё сердце, и предавший меня, сделал первый ход этой ночью. - громко и гневно заявил король-самозванец с крыльца септы Бейлора. Внизу, на площади, собралась огромная толпа взволнованных, напуганных, убитых горем горожан. –Случившееся на Шёлковой улице –невероятная трагедия для всего города, и для меня лично. Но…это лишь начало. -Больше сорока человек погибло, ещё несколько десятков ранено и покалечено, многие лишились крова! - крикнул мужчина средних лет, портной, один из чудом уцелевших при ночном взрыве дикого огня. - Назовите нам имена виновных, и поклянитесь, что покараете! От моего дома, где я родился и вырос, и где родился и вырос мой отец, остались лишь фундамент, да одна стена! Я потерял всё! Дело всей моей жизни сгинуло в огне! Все ткани...все краски и ленты... - Ткани, седьмое пекло! - истерично закричала в ответ на это невысокая молодая женщина, непричесанная и одетая в домашнее платье. -Мой муж пропал без вести! Его не могут отыскать! Что со мной будет, если, да помилует Матерь, он погиб!? Мне некуда податься! Я сирота! Наш дом превратился в руины! Кухарка Зельда из Красного Замка, многие годы служившая королеве Дейнерис, а до этого Ланнистерам и Баратеонам, тихо плакала на нижней ступени септы, поддерживаемая старшим сыном. - Мой Колин..мой бедный маленький мальчик...как же так? Младший сын кухарки был среди тех, кого нашли довольно быстро. Его тело обгорело, и было изуродовано, но старшие братья сумели опознать его. Рядом с мальчиком нашли и тело его подружки - дочери портного Милли. - Разумеется, все узнают имена виновных, и те из этих крыс, кто уцелел, умрут в муках! - крикнул король. – Эти заговорщики отвергли своего законного короля, и служат предателям. Они хотели скомпрометировать меня! И уверен, им это удалось! Многие из вас думают сейчас –«А где был наш король? Почему он ничего не знал, почему не защитил свой народ?». Я, как и любой из присутствующих здесь, предпочёл верить в своего отца, и в то, что в нём ещё остались любовь к его старшему сыну, и уважение к памяти его покойной королевы. Я допустил ужасную ошибку, и я раскаиваюсь! Я прошу прощения у всех вас за то, что поверил волкам, позволив им откусить мою протянутую к ним руку! Кривой Хью, стоящий среди толпы, усмехнулся с горечью и злобой. Этой ночью ему повезло не находиться в доме лорда Челстеда, под которым были взорваны залежи Дикого Огня, хранившиеся там ещё со времён Эйриса Безумного. Он направлялся в дом леди Престер после очередной своей проповеди в одной из дешёвых забегаловок Блошиного Конца, которую, под конец, разогнали Золотые Плащи, пригрозившие в следующий раз «отрезать старому дураку язык». Вспышка зелёного света и грохот, сотрясший весь город, настигли Хью в переулке на подходе к Шёлковой Улице, и он, со страху, бросился наземь ничком. Дымом заволокло несколько кварталов, а из царства сладких снов были вырваны почти все жители Королевской Гавани. Не прошло и десяти минут, как к месту происшествия сбежалось множество горожан, многие из которых были едва одеты со сна. Доковыляв дотуда, старик увидел ужасную картину. Посреди улицы образовался разлом, уходящий в подземелья под городом, словно в пекло, и оттуда валил чёрный дым. Несколько домов и лавок частично обрушились в эту бездну, другие раскидало взрывом по округе, словно они были построены из опилок, а не из камня. Множество мёртвых тел увидел Кривой вокруг, обгорелых, обезображенных, разорванных на части. Стенания и плач наполняли его уши, и он словно вновь вернулся во времена своей молодости, когда тот же Дикий Огонь разнёс громадную Септу Бейлора, как карточный дом. В тот день он оказался почти в эпицентре, и лишился молодой жены и единственной дочери, а вместе с ними глаза и части разума. Хотя у короля-самозванца вовсе не получилось «извести заговорщиков, как крыс», и всё же, он нанесли им болезненный удар. Элверд Росби инкогнито находился на противоположном конце города, в доме одного из поддерживающих его знатных горожан, как и Стонтон с Челстедом. Они все ещё утром были оповещены своими шпионами о готовящемся нападении, и отменили готовящееся собрание. Но вот только сильно недооценили врага, решив, что это будет всего лишь облава. Что Золотые Плащи или члены Королевской Гвардии вломятся в дом лорда Челстеда, и найдут там только его старуху-мать и младшего брата, вместо ожидаемого собрания заговорщиков. Никто и предположить не мог, что дом будет взорван вместе с частью улицы, на которой стоял. И теперь мать лорда Челстеда, скорее всего покоилась под руинами, вместе с сыном, слугами, одним из сыновей леди Престер -Генри, оставшимся там в качестве наблюдателя, и парой ребятишек из Блошиного Конца, шпионивших для них. -Убийца! –раздался голос в толпе, и Кривой Хью, обернувшись, увидел Грана Престера, чьё лицо было искажено болью и злобой. –Безумец! Трус! Ты убил невинных людей, чтобы никто не узнал, что ты проклятый самозванец и чародей! Многие повернулись к нему, но прошло меньше минуты, как бедолагу скрутили двое облачённых в чёрное людей, не гнушаясь жестоких ударов, и силой поволокли с площади. -Вот видите! –крикнул фальшивый король, тыча вслед пальцем. Его ноздри раздувались от гнева.–Ещё один из них! Они сделают всё, чтобы обвинить в произошедшем меня! Никто из них не будет прощён! Прощая мятежников, только сеешь зерна следующего мятежа! В последующие дни город разделился на два лагеря. Первый был согласен с тем, что молодой король безумен, и идёт по пути своего деда Эйриса, с его «сожги их всех», второй же, более малочисленный, охотно поверил в заговор Волков. Даже прошедшие годы консорства Джона не лишили многих южан страха и недоверия перед северянами, и уж тем более –Старками, имена каждого из которых были окутаны ореолом мистики. И хотя эти люди лично могли наблюдать благородные и милосердные дела Белого Волка, слухи о нём, передаваемые шёпотом за его спиной, заставляли людей покрываться мурашками. За головы выживших заговорщиков была назначена плата, за которую, как поговаривали, многие мать родную продали бы. За предоставление информации о людях, открыто поддерживающих короля Севера, идущего войной на столицу, так же можно было получить хорошую награду. Правда, лишь в том случае, если правдивость взглядов человека подтверждалась. Разумеется, при помощи жестоких допросов, с использованием пыток и магического воздействия. Виселицы в городе не пустели всю последующую неделю, палач выбивался из сил, рубя головы. Верховный Септон, вопреки многозначительной просьбе короля оставаться в своей септе, и не совать нос в политику, снова попытался вмешаться, дабы остановить разгул кровожадного безумия, накрывший город. Во время одной из казней он вышел на площадь, уставленную множеством виселиц, взывая к милосердию, за что получил удар мечом от капитана Королевской Гвардии Алина Блэквуда. Будучи изначально не смертельным, ранение привело к заражению крови, и спустя несколько дней септон скончался, в предсмертном бреду проклиная «безумного короля». Столь вопиющее преступление против Святой Веры подняло новую волну недовольств. В городе начались бунты, которые, впрочем, быстро и жестоко подавлялись Золотыми Плащами, а так же «чёрной гвардией», служившей прежде покойному Деснице Брандону, и состоящей из трёхсот воинов, одинаково идеально владевших и мечом и луком. Лорд Росби называл их «Вороновыми клыками», и был прав, как никогда. Если бы был ныне жив хоть кто-то видевший личную гвардию Бриндена Риверса, то он непременно узнал бы её в этих трёх сотнях. В их форме, особенностях внутренней дисциплины и многом другом. Для зачинщиков бунтов, и самых активных их участников, на арене, построенной Дейнерис специально для публичных сожжений своих врагов, при помощи дракона, прозванной в народе «сковородой», зажигали огромные костры. На один из них угодил и бедолага Гран Престер. Мальчик-шпион Корин, видевший казнь своими глазами, после рассказывал, что у Грана, когда его заводили на костёр, были вырезаны глаза и язык, а у многих других приговорённых были ободраны, обожжены до черноты, или вовсе отсутствовали пальцы на руках и ногах. Новый Мастер Над Законами, он же королевский мастер пыток, явно не сидел без дела. Лорд Элверд Росби, не побоявшийся назвать короля на Железном Троне самозванцем, и зажечь пламя восстания, пришёл в ужас и отчаяние, глядя на то, к чему привёл его порыв. В наивной надежде прекратить расправы и бесчинства он сдался сам, и признался во всём на пятый день после взрыва на Шёлковой Улице. Бринден, внимательно выслушав чистосердечное признание главы заговорщиков, потребовал от него преклонить колено и признать его законным правителем, что тот сделать наотрез отказался. За это его подвесили в узкой железной клетке прямо на каменной стене над лобным местом, откуда он ежедневно вынужден был смотреть на многочисленные казни тех, кто посмел поддержать его, до тех пор, пока холод или голод не убьют его. Разум леди Сциллы Престер, прежде яро поддерживающей лорда Элверда, помутился от горя. Потеряв двоих сыновей, она обвинила в этом именно Росби, «искателя правды и справедливости в мире, в котором их нет». Отправившись в Красный Замок, она, в состоянии аффекта, выдала Малому Совету всех заговорщиков, которых знала, и назвала все их тайные убежища. Вера женщины в её неприкосновенность как ценного осведомителя рухнула, подобно карточному домику на сквозняке. Как только она закончила рыдать и распинаться о своём горе перед людьми короля, проклиная «убийц её детей», как была схвачена гвардейцами и отправлена в пыточную, где выдала ещё немного нужной Бриндену информации, прежде, чем умерла от остановки сердца прямо на дыбе. В названных леди Престер местах отыскать оставшихся заговорщиков не удалось, и несколько членов «чёрной гвардии» наведались в благотворительную школу для беспризорников, которой владела погибшая женщина, где нашли и схватили её дочь Бренду и невестку Долорес. Они не были милостивы даже к воспитанникам заведения, пытаясь выведать у них то, что они могли знать. Те же из детей, что были уличены в шпионаже для врагов короля, пропали безвести. Кривой Хью стал единственным из соратников Росби, кому удалось скрыться от тысячи и одного глаза Бриндена Риверса. Его спрятала в своём овощехранилище одна из городских торговок, частая слушательница его проповедей. Там, в прохладе, темноте и сырости, в окружении репы, тыкв и моркови, старик вздрагивал от каждого шороха, боясь, что в любой миг дверь со скрипом откроется, и войдут люди, одетые в чёрное, чтобы увести его туда, откуда он уже не вернётся. Его разум, от всего этого, мутился всё больше и больше. Через неделю Королевская Гавань была объята ужасом. Люди начали предпринимать попытки сбежать из города, но удалось это лишь самым первым счастливцам, поскольку очень скоро король начал приравнивать бегство к признанию в измене. Беглецов пытали и казнили, а все врата столицы заперли, превратив её в клетку для перепуганных людей, боящихся сказать хотя бы слово против Дейриона из дома Таргариенов, и положительно отозваться о его отце Эйгоне. Лишившись своего дара, и постоянно страдая от болей, обмороков и галлюцинаций, Бринден становился всё более подозрительным с каждым днём, видя врагов чуть ли не в каждом, кто косо на него посмотрит. Но, в итоге, вся эта безжалостная кровавая резня возымела свои плоды – страх вынудил народ покориться и умолкнуть в покорном ожидании прихода коварного захватчика с Севера, страшные рассказы о жестокости которого сам их король уже лично превзошёл в разы. -Он совершенно безумен, госпожа! Вы ведь видели, что он творит? Я боюсь его…-пропищала молоденькая служанка Квеццы Галар, со страхом в тёмных глазах глядя на едущего впереди короля, окружённого своими «чёрными гвардейцами». -Конечно, я всё вижу, Чезарра. –тихо и раздражённо ответила её хозяйка. –Он ещё безумнее своей матери, будь она проклята. И даже более жесток, чем она. -Так почему мы не можем сбежать отсюда? –спросила отчаянно служанка. –Госпожа, я боюсь спать ночами! Мне снится, что дракон сжигает меня заживо, моя кожа лопается, и глаза вытекают из глазниц! -Раз так, тебе тем более не понравится то, куда мы едем. –сказала Квецца, подтолкнув пятками кобылицу. -Куда же, госпожа? -Король собирается продемонстрировать мне дракона во всей его смертоносной мощи. Говорит, что он скормит зверю свою жену-лошадницу. Чезарра всхлипнула, и вся съёжилась, от чего стала казаться ещё меньше и худее, чем есть. -Мы не можем уйти сейчас, дура! –прошипела госпожа Галар. –Король согласился взять меня в жёны, и до тех пор, пока это не случится, нам придётся смотреть и улыбаться. -Как вам это удалось? –спросила служанка всё так же пискляво и трусливо. Она начинала раздражать. -Король Восьми Королевств ничуть не отличается от других мужчин. Стоило только показать ему грудь, и он готов был подарить мне Железный Трон вместе со всем Вестеросом. –ответила Квецца. Чезарра покосилась на едущих впереди солдат, прикидывая, не могут ли они слышать их разговор. -Когда мы дадим клятвы в септе Бейлора… -сказала госпожа Галар. -…я официально стану королевой Восьми Королевств. Ты помнишь, чего добилась Серсея Ланнистер, ммм? Будучи всего лишь женой короля сначала, в итоге она сама села на Железный Трон. Но я не собираюсь ждать семнадцать лет, как Серсея, чтобы избавиться от мужа. -Но ведь есть ещё его отец –король Севера. Он не позволит… -пробормотала Чезарра. -А на что мне моя армия, глупая девчонка? К тому времени, когда северяне доковыляют досюда по своим снегам, корабли Минотавра уже будут в Черноводном Заливе. Ступени пали, и теперь они уже недалеко. Возможно, в то же время, или чуть позже, с юга прибудут и все сто пятьдесят тысяч конных и пеших воинов. Думаю, нам бы хватило и половины, чтобы отправить этого волко-дракона с его стаей в…как у них говорят? -Седьмое Пекло? -Верно! Седьмое Пекло…-удовлетворённо кивнула Квецца. –У него нет больше драконов, а без них Таргариены…не более, чем пыль под ногами. -А у короля Дейриона есть один! –впервые подала признаки воодушевления её служанка. -Да, но это зверь его брата, не его. –с презрением бросила Гарпия. -Zaldrīzes buzdari iksos daor. Дракон не зверь на цирковой арене, и он не станет подчиняться любому человеку, взявшему кнут. Впереди на холме Рейнис возвышалось Драконье Логово, и пускай оно было не так велико, как Большая Пирамида Миэрина, его размеры всё равно впечатлили госпожу Галар. Когда всадники поднялись на холм по мощёной брусчаткой дороге, она смогла рассмотреть вблизи стены из светлого кирпича, во многих местах почерневшие от драконьего огня. На просторной площади вокруг здания всё ещё валялось множество мельчайших обломков камня и осколков витражного потолка Логова, разбитого Дрогоном чуть меньше луны назад. Стражи открыли перед королём и его спутниками громадные, позолоченные ворота с барельефами, изображающими сцены из истории династии Таргариенов, и вот уж ворот такого размера Гарпия точно не видывала ещё никогда. Король придержал коня, и дождался, когда она поравняется с ним, чтобы спросить: -Не боитесь, миледи? Всё ещё не поздно повернуть назад. -Вы только что оскорбили меня, ваше величество. –ответила Квецца, пришпорив лошадь, и первой заехав в ворота. –Ещё никто из мужчин не смел называть меня трусихой. Пол Драконьего Логова был выложен в виде прекрасной мозаики с изображением Балериона, Вхагар и Мераксес –драконов Эйгона Завоевателя и его сестёр. Это было столь величественное и монументальное произведение, тщательно отреставрированное при правлении Дейнерис, что было воистину жалко стучать по нему конскими подковами. -Я вовсе не хотел оскорбить вас, моя дорогая госпожа. –поспешно произнёс Дейрион, догнав женщину. –Просто в гротах под куполом этого здания обитают целых два чудовища… -Два? –слегка растерялась Квецца. –Но вы ведь говорили только про одного дракона! Король рассмеялся. -Проклятье, дракон и вправду только один. Но кроме него здесь поселилась ещё и моя жена, я же вам говорил. –сказал он весело, а потом крикнул во всё горло, так что эхо разнеслось по всей арене: –Эй, жена моя! Королева Золла! Давай же, сколько можно скрываться от законного мужа? В моей постели холодно и одиноко без тебя! Солдаты захихикали, словно это было крайне забавной шуткой. Ответом была тишина. -Ну же, Золла, спустись к нам добровольно, или я буду вынужден отправить за тобой вооружённых людей, которые приведут тебя силой. Ты ждала, когда я устану играть в прятки, и поздравляю, теперь я устал. –снова крикнул Дейрион. Чезарра со страхом крутила головой, глядя на гроты под куполом. И она первой заметила, как из одного из них, всё же, показалась человеческая фигура. За её спиной послышалось приглушённое рычание, и солдаты схватились за оружие. Золла спускалась мучительно медленно, сначала по выступам в диком камне, из которого были грубо вытесаны драконьи гроты, затем по ступеням амфитеатра. Королева и прежде была очень худой, сейчас же и вовсе превратилась почти в ходячий скелет. Ёё лицо было покрыто пылью и сажей, волосы спутались, платье превратилось в грязное рваньё. Но при всём этом жалком виде, глаза молодой дотракийки напоминали глаза дикой пантеры. В них не было страха, но отчётливо читался вызов. -Ох, хвала Семерым, вот и ты, жена моя! –Дейрион спешился, и попытался было приблизиться к ней, но она шарахнулась от него, как от прокажённого. -Не сметь трогать меня! –прошипела она. –Ты не мой муж, и тебе не обмануть меня! -Очевидно, королева не в своём уме. –улыбнулась Гарпия, глядя на неё со смесью жалости и отвращения. -Так и быть, я не трогаю тебя! –Дейрион поднял руки в жесте примирения. –Тем более, что ты теперь воняешь как настоящая табунщица. Но скажи мне, Золла, как тебе удалось прожить здесь столько времени, наедине с голодным драконом? Как вышло, что он не сожрал тебя, ведь никто не кормил его три недели. -Очевидно, он этого не хотеть. –ответила девушка смело. –И не считать меня свой враг. -Служанки, что приносили тебе воду и хлеб, утверждают, что ты можешь управлять Наирис. Просить её следовать за тобой, а так же, не нападать на людей, пришедших с миром. Они говорят, что драконица защищает тебя. Глупые суеверные бабы. Уверен, им просто привиделось от страха. -Я не управлять дракон. Дракон иметь своя воля. –сказала Золла. -Хорошо, допустим. Я хочу, чтобы ты попросила Наирис спуститься к нам, прямо сейчас. За одно и посмотрим, как она тебя слушается. -Я сказала, я не управлять дракон! Он не хотеть идти сюда! Дейрион схватил её за ворот платья, и притянул к себе, приставив остриё кинжала к ямочке меж её ключиц. -А если так? –прошипел он. –Я сказал, зови дракона! -Наирис! –выкрикнула девушка, но у неё получился жалкий хрип. -Громче! –рявкнул её муж. -Наирис! Второй крик вышел гораздо громче, но ответом всё равно была тишина. Солдаты засмеялись, а вместе с ними и Чезарра. Квецца же лишь выдавила улыбку. -Я же сказал, глупые бабы. Всё ложь. Никаким драконом ты не повелеваешь, вонючая лошадиная девка. –с презрением произнёс Дейрион, и кивнул своим воинам. Те подняли щиты, и принялись что есть силы колотить по ним копьями и мечами. Шум поднялся такой, что хотелось закрыть уши руками, что Чезарра и сделала незамедлительно, а её хозяйка, всё же, удержалась. Драконы не любят громких металлических звуков, они приводят их в ярость. Все Таргариены знали это. Из темноты грота под разбитым куполом вырвалось облако чёрного дыма, после чего показались гибкая белая шея, крылья, и, в конце концов, весь дракон целиком. Квецца была одновременно разочарована и обрадована. Дракон был мелким. Ей приходилось видеть Дрогона, и в сравнении с ним, с Чёрной Тенью, накрывавшей целые города, Наирис была жалким птенчиком, которого тот вполне мог перекусить пополам. Но, в то же время, раз даже Дрогона почти получилось убить, то уж с этой тварью разделаться и вовсе не составит труда. Дракон спикировал вниз, но приземление вышло далёким от удачного. Одно из крыльев явно было сломано, и ещё не до конца зажило, отчего зверь завалился на бок. Солдаты тут же нацелили в него свои копья, вызвав ответный яростный рёв. -Наирис, моя дорогая. –сладко произнёс Дейрион, и драконица резко повернулась к нему. Алые глаза Наирис широко распахнулись, словно она была шокирована чем-то, и в них отразился сам Дейрион, улыбающийся, и всё ещё удерживающий Золлу, с кинжалом, опасно утыкающимся ей в грудь. Драконица поднялась, опираясь на крылья, и не сводя с него взгляда, а её губа тем временем приподнималась, обнажая ряд ужасающих, острых клыков. Из ноздрей вырвался дым. А уже в следующий миг в наиболее незащищённое чешуёй основание крыла Наирис вонзилось копьё. -Нет, не делать этого! Прошу вас! –закричала в ужасе Золла, но король грубо дёрнул её за волосы, требуя молчания. В боли и ярости драконица резко повернулась к обидчику, намереваясь разорвать его клыками, но тогда её ударили солдаты, стоящие с другой стороны, и сзади. Она заметалась, закрутилась волчком. -Ты видишь, как она злится? –прошептал Дейрион Золле в ухо. –Уверен, ещё считанные мгновения, и она дойдёт до точки безумия. Тогда-то и проверим, какие вы подруги… Наирис кричала и ревела, стараясь достать обидчиков клыками и хвостом. Но лишь натыкалась на копья снова и снова. Из ран текла кровь. Алая на белом. Несколько раз драконица порывалась выдохнуть пламя, но солдаты опережали её, нанося удары древками копий по морде и шее, от чего у неё сбивалось дыхание, и лишь чёрный дым валил из пасти и ноздрей. -Довольно! –выдохнул король, и внезапно с силой оттолкнул Золлу от себя прямо навстречу разъярённому дракону. Девушка упала на пол, и оказалась практически под его брюхом. Солдаты тут же отступили назад, и прекратили дразнить зверя. Квецца и Чезарра затаили дыхание. Драконица перестала бесноваться, замерла, выгнув изящную шею, и глядя сверху вниз на девушку, лежащую перед ней. -Ужин подан, милая Наирис! –воскликнул Дейрион. -Давай же, я разрешаю. Дракарис! Золла дрожала, глядя прямо в гневные алые глаза дракона. Зверь раскрылился над ней, и его клыки были обнажены в оскале. Но он не нападал. -Нет! –чуть слышно прошептала она, продолжая смотреть на существо, в теле которого был заперт её несчастный супруг. –Не забывать, кто ты! Не терять разум! Я прошу! С этими словами она медленно поднялась на ноги, держа руки поднятыми, показывая безоружность и отсутствие злых намерений. -Это я, Золла! Ты ведь узнаёшь меня, правда?–девушка несмело протянула ладонь, и коснулась чешуйчатого носа, по которому стекали струйки крови. Драконица медленно моргнула в ответ, и королева поняла, что это значит «да».–Я знать, ты думать, что не сможешь! Но любовь моя, больше нет времени ждать, и если ты не сделать этого сейчас, умереть мы оба. -Что она делает, седьмое пекло? –воскликнул король-самозванец, и по его голосу было ясно, что он явно зол и разочарован тем, что спектакль разыгрывается вовсе не по сценарию. –Наирис! Убей её! Дракарис! Дракарис! Золла обошла драконицу сбоку, и, схватившись за один из шипов на спине, вскарабкалась на её спину. - Проклятье! Мерзкая ведьма! Убейте её! –завопил чародей, поняв, что план провалился с оглушительным треском на глазах его эссоской любовницы. Он схватил командира своей стражи за руку повыше локтя, и рявкнул: –Убейте! Распахнулись белые крылья. Одно всё ещё было слабым, и дрожало, к тому же кровоточили и ныли свежие раны, но нужно было быть сильнее боли. На бока и спину снова посыпались удары, но драконица, взревев, выдохнула столб пламени, поглотивший двоих из наглецов прежде, чем они успели опомниться. Бросившись вперёд для разбега, она сбила с ног фальшивого короля и ещё троих его гвардейцев, заставила в ужасе заметаться лошадей госпожи Галар и её служанки, а их самих закричать от страха, после чего оттолкнулась сильными лапами, и оторвалась от земли. Вслед полетели стрелы. Несколько ударились о прочный драконий панцирь, и ни одна не попала в Золлу, с ужасом вжавшуюся в чешуйчатую спину. В первые мгновения ей казалось, что они пропали, зверь под ней опасно накренился на сторону больного крыла, и они едва не врезались в трибуны. Но белой драконице, а точнее, уже истинному королю Дейриону, чей бесплотный дух нашёл прибежище в её теле, всё же удалось справиться, и выровнять полёт, после чего начать набирать высоту. Крики и ругань самозванца-чародея были уже почти не слышны внизу, пробитый купол Драконьего Логова двигался навстречу, а вскоре и он остался позади. И теперь Золла видела перед собой лишь ясное закатное небо, навстречу которому поднималась всё выше и выше, и крылья дракона мерно поднимались и опускались по обе стороны от неё. Её бедный супруг всё же сумел побороть себя, считавшего, что взлететь, и унести их из плена ему не под силу, и она гордилась им, как никогда. -Неважно куда, Дейрион. –прошептала она в ответ на его немой вопрос. –Главное, подальше отсюда. -Мой король! –гвардеец попытался помочь Бриндену встать, но тот грубо отпихнул его руки, хоть и с трудом, но поднявшись сам. На лице фальшивого короля читались одновременно неверие, граничащее с ужасом, и восторг -Таргариены всегда твердили, что лишь те, в ком течёт кровь Древней Валирии, могут управлять драконами! –с возмущением воскликнула Квецца Галар, потирая ушибленный при падении с лошади, локоть. –Очередная ложь! Дотракийская девчонка сделала то, что не смогли вы! Ха! -Дело не в девке, хотя она, несомненно, всё знала! –ответил Кроворон, даже не обратив внимания на насмешку. -Что? –переспросила Гарпия, но он не ответил ей, бросившись прочь из Логова. Побег Золлы и дракона, как и мнение эссоской шлюхи, были уже не так важны для него, как то, что он увидел за считанные мгновения до взлёта драконицы, снова заглянув в её глаза. Неужели страхи были беспочвенны, и его силы, которые он уже считал бездарно утраченными, начали просыпаться вновь? Так или нет, но увиденное им поразило его до глубины души. Проклятым драконом управляло сознание человека, и это была вовсе не Золла. Он легко узнал его… - Наирис...ко мне, девочка! Лети сюда! Лёд и пламя. То пронизывающий до костей, беспощадный холод, сковывающий в тисках сердце, То жар, казалось, плавящий даже кости. А ещё боль, тоска и страх, бред. Мысли пытались, картины перед глазами сменяли одна другую. Брошь королевы Дейнерис лежит на полу, словно растоптанная чьей-то безжалостной ногой, две серебряные драконьи головы расколоты на части, уцелела лишь одна. Белый волк стоит посреди пепелища, кровь слезами струится из его глаз. Статуи почивших Старков в крипте Винтерфелла смотрят горящими синими глазами, могильные черви лезут из трещин в их каменных лицах. «Не верь ворону, маленький волк!» -шепчет бесплотный голос во тьме. - Брат...прошу, не делай этого...ты ошибаешься...брат... Чьи- то руки бесцеремонно сняли с Эдмонда всю одежду, а затем облили чем-то, похожим на тёплое масло, и долго, тщательно растирали, даже каждый палец на ногах и руках, пока всё тело не начало гореть огнём. Иногда, когда некто особенно сильно надавливал на грудь, сломанные рёбра пронзала боль, и принц не мог сдержать стонов. Когда юноша снова начал проваливаться во тьму, его с силой хлестнули по обеим щекам, отчего он, словно человек вынырнувший из под толщи воды, вдохнул вязкий горячий воздух резко, и всей грудью. Принц не знал, сколько времени он находился в бреду и горячке, между жизнью и смертью. Он смутно помнил, как чужие руки не единожды приподнимали его, и подносили к губам чашку. И он пил, что бы ни было в ней - прохладная вода, обжигающий и горький травяной настой, или крепкая брага. Помнил Эдмонд и вонючие мази и снадобья, которыми те же руки покрывали его тело. Помнил огромный и тяжёлый ворох шкур на себе, под которым пропотел, как никогда в жизни. И, наконец, он помнил тихий женский голос, поющий песню на незнакомом языке, который, почему- то показался ему древним, как сам мир. Несколько раз принцу казалось, что он умирает, но, каждый раз, когда он чувствовал, что жизнь пытается покинуть его тело, он слышал вой волка вдали, и смерть покидала его. Когда Эдмонд, наконец, окончательно пришёл в себя, то открыл глаза, и понял, что может видеть. Над ним нависал невысокий деревянный потолок, под которым клубился белый пар. Было ужасно жарко, и юноша, хотя руки всё ещё плохо слушались его, первым делом скинул с себя тяжёлую шкуру, кажется, медвежью. С трудом сев, принц ощутил головокружение, перед глазами всё поплыло, и потребовалось несколько минут ровного, глубокого дыхания, чтобы прийти в норму. Оглядевшись, он понял, что находится в маленьком бревенчатом домишке без окон, маленьком настолько, что вполне мог пересечь его в четыре-пять шагов от стены до стены. Из мебели здесь были только грубо сколоченные стол со стулом, настенный шкаф, и кровать, на которой сам Эдмонд и лежал. Большую же часть помещения занимала сложенная из камня печь, в которой пылал огонь, освещая дом тёплым оранжевым светом. Потолок был увешан сушёными травами, источавшими яркий, почти удушливый аромат, а полы устланы сеном и тонкими оленьими шкурами. Свесив ноги с кровати, юноша со смущением и растерянностью обнаружил, что совершенно раздет. Судорожно пробежал взглядом по помещению, он, всё же, увидел свою одежду, аккуратно сложенную на небольшом сундуке. Когда он встал, его здорово качнуло, и он схватился за край столешницы. На столе стояло блюдо с чистой водой, и на миг Эдмонд увидел своё в нём отражение. Резко подняв руку, и коснувшись лица, он понял, что ему не показалось, и его щёки с подбородком действительно покрывала уже даже не щетина, а не менее, чем двухнедельная бородка. Сколько же он провёл в забытье? Пальцы скользнули выше по щеке, и принц охнул от боли. Обветренная и обмороженная кожа шелушилась и трескалась. Правое ухо странно пульсировало, и, коснувшись его, юноша даже вздрогнул в ужасе, понимая, что его верхняя часть отсутствует. - О, ну посмотрите-ка, оклемался! – послышался голос за спиной, и Эдмонд едва не подпрыгнул до потолка от испуга, причём, в прямом смысле, учитывая, что до него макушке парня не хватало всего пары дюймов. Резко обернувшись, принц увидел женщину неопределённого возраста, ростом ему едва ли до груди. Мгновенно вспомнив, что на нём совершенно нет одежды, он схватил со стола какую-то грязную тряпку, судорожно попытавшись прикрыться хотя бы ею. - Пха, да ничего нового я там не увижу! – хохотнула женщина, поставив на пол ведро, полное белоснежного, чистого снега, и стащила с головы капюшон. Эдмонд увидел её жидкие тёмные волосы и довольно странные, большие, оттопыренные уши. -Вы кто? –выдохнул он. -Та, кто помогла твоему волку помешать тебе стать ветром, пха. –ответила женщина. Голос её был скрипучим, как у старухи, хотя на широком, почти квадратном, лице, практически не было морщин. Глаза у незнакомки были большими, нет, даже огромными, глубокого зелёного цвета, нос маленьким и вздёрнутым, а губы такими тонкими, что, казалось, их у неё нет совсем. -Волку…-нервно выдохнул принц, косясь на неё, и поспешно натягивая штаны. -Умный зверь. В нём живут могучие древние духи. -сказала женщина, достала из мешочка на столе несколько сухих листьев, и бросила их в огонь печи. Почти сразу же Эдмонд ощутил пошедший от них запах, такой резкий, что закашлялся. -Имя моё слишком сложное для человеческих ушей. –загадочная спасительница взглянула на него снизу вверх. –Те немногие, кого я встречала, предпочитали сокращать его впятеро, и называли меня Льхэ. -Льхэ… -только и смог снова нелепо повторить за ней Эдмонд. -А ты кто, и откуда, мальчишка? Много лун подряд не видела не единой человеческой души. Уж думала, сгинули все от рук Короля. Принц терялся всё больше и больше, уже не до конца понимая, явь это или продолжение его бреда, но, всё же, выдавил: -Я принц Эдмонд Старк, из Винтерфелла. Сын короля Джона и королевы Сансы. -Пха, так ты с юга от Стены! Старк, невероятно! Век уже не слышала этого имени.– Льхэ выглядела удивлённой, и от этого её глаза стали ещё больше. -А сейчас я, выходит, к северу от неё? –почти обречённо пробормотал Эдмонд. –Седьмое Пекло! Вы знаете Тормунда, вождя Вольного Народа? Можете сказать, как далеко до Сурового Дома? -Тормунда? Не слышала о таком. –проскрипела женщина. –Суровый Дом? Тот город на берегу Студёного Моря, что шесть сотен лет, как лежит в руинах? Это проклятое место, не думаю, что тебе действительно нужно туда. Юноша смог лишь сдавленно кашлянуть в ответ. Похоже, эта отшельница очень сильно потерялась во времени… -Я…меня принёс сюда дракон. Я понятия не имею, что это за место, но мне очень нужно вернуться домой, в Винтерфелл. –пробормотал он некоторое время спустя. -Дракон, говоришь? –прищурилась Льхэ. –Видала таких. -Видели? Драконов? –окончательно обомлел Эд. –Когда тётка Дейнерис прилетала с ними за стену сражаться с войском мёртвых? -Дей…нерис? Пха, не слышала о такой. - Льхэ вдруг дёрнулась, словно очнувшись от сна, и засуетилась. -Что ж ты, дурной, заболтал меня совсем с драконами своими? Слабый ты ещё. Отвар сейчас сделаю. Пить будешь. Сколько же я трав на тебя извела, чтобы холод из твоего тела изгнать и в руки почерневшие жизнь вернуть! Эдмонд хотел было спросить, что же не вернула тогда жизнь в ухо, чтоб его, но внезапно это показалось ему совершенно ничтожным в сравнении с тем, что он находится за Стеной, и даже хозяйка этого дома понятия не имеет, где именно. А так же в сравнении со странностью того, что она говорит. -Если это были не драконы Дейнерис...тогда, проклятье, каких драконов вы могли видеть? –выдохнул он то, что встревожило его, едва ли, не больше всего. -Спящих во льдах. –невозмутимо ответила хозяйка, суетясь у каких-то плошек, высыпая в них содержимое странных баночек и мешочков. - Когда с роднёй по вечно замёрзшей реке к северу от Теннии ходили. Спят во льдах веками…лучше не будить…лучше не будить. Говорят, когда они проснутся, то своим ледяным дыханием уничтожат всё живое в нашем мире. Клянусь, я уж даже думала, что проснулись, уж больно тихими были последние лет двадцать. А обо мне, как и все, позабыли. Эдмонд закашлялся, и ему пришлось схватить блюдо со стола, чтобы смочить горло. -Твой волк не отходил от двери все дни и ночи, пока ты был в бреду. зверь, чудесный… -заявила Льхэ. –…называл тебя щенком того, кто был ему братом. Интересно, правда? -Простите, что? Называл? –переспросил принц, начиная уже думать, что сам сходит с ума. -Пха! Совсем, видать, выродились эти Старки за последние века! - пробурчала женщина, не посчитав нужным вдаваться в объяснения. -Мне нужно проветриться. –выдохнул Эдмонд, понимая, что начинает задыхаться., и шагнул к двери. -Ты прямо так собрался идти, дурачина? Это возьми! –женщина бросила ему меховую накидку. Юноша практически вывалился из домишки, и дыхание немедленно перехватило от налетевшего ветра. Ноги принца по середину икры провалились в снег. Он огляделся, и, насколько позволяла сумеречная темнота вокруг, увидел лес, один лишь лес во всех сторон, насколько хватало глаз. Густой, мрачный. Тонкая полоска золотистого света падала из приоткрытой двери, освещая одно из деревьев, выделяющееся среди других, лишённых листвы и похожих на скелеты. Огромное, белоснежное сердце-древо с густой алой кроной, и вырезанным на нём улыбающимся ликом, и красным соком, струящимся из глаз, подобно крови. Эдмонд невольно задержал дыхание, увидев эту громадину, втрое выше чардрева в богороще Винтерфелла, и явно, как минимум, во столько же древнее. Неожиданно сугроб под деревом зашевелился, и принц невольно шарахнулся назад, глядя на белоснежного лютоволка, размером больше тяжеловоза винтерфелльского кузнеца, с ворчанием поднимающегося на лапы. Морду животного покрывали старые шрамы, одно из ушей было наполовину оторвано. -Призрак! –выдохнул Эдмонд, действительно ощутив себя «щенком» перед этим могучим, величественным зверем. В больших алых глазах отражался свет очага, падающий из щели в двери. Как это возможно? Какова была вероятность встречи с лютоволком отца, отправленным им за Стену с Тормундом, и пропавшим ещё до его рождения. -Призрак, меня зовут Эдмонд. Я сын Джона Сноу…ты помнишь его? Принц нередко разговаривал с животными –лошадьми, собаками, и даже замковыми котами. Но столь же осмысленно в ответ смотрела, разве что, Наирис. Во взгляде лютоволка было больше мудрости, чем во взглядах многих людей. Юноше показалось даже, что это не зверь смотрит на него, а человек, облачённый в звериную шкуру. Когда Призрак приоткрыл пасть, у него промелькнула мысль, что сейчас он заговорит с ним, но нет…лютоволк высунул кончик языка, и подошёл к Эдмонду ближе, глубоко вдыхая его запах. Это продолжалось ровно несколько секунд, прежде чем он, видимо, убедившись в том, кто перед ним, ткнулся, с лаской, носом в грудь принца. Юноша испытал странное, трепетное, волнующее чувство в груди, словно от встречи с кем-то, кого очень любил, не видел много-много лет. Медленно подняв руки, он запустил пальцы в невероятно густую шерсть на шее Призрака, гладя, теребя. Зверь не шевелился, позволив, в итоге, даже обнять его, зарываясь в мех лицом. -Приручить лютоволка всё равно, что оседлать горный ветер. –послышался голос сзади, и, обернувшись, Эдмонд увидел Льхэ, стоящую за его спиной с большой деревянной кружкой травяного отвара, над которой, на морозе, поднимался пар. -Я не приручал Призрака. –сказал принц тихо, и вдруг ощутил, что в его глазах стоят слёзы. –Его нашёл щенком и вырастил мой отец, Джон Сноу, когда был даже младше меня, а спустя несколько лет отослал со своими друзьями из Вольного Народа, решив, что лютоволку место за Стеной. Теперь уж этот зверь, наверное, старик… -Старик? Пха! –усмехнулась Льхэ, вручая ему кружку, и тот, с удивлением, отметил, что, не смотря на горячее содержимое, снаружи она едва-едва тёплая. Сделав глоток, парень поморщился от горечи. –Он лишь недавно вошёл в рассвет своих сил. Это не обычный волк, юный Эдмонд Старк. Его век дольше вдвое, а то и втрое. А что до твоего отца…дурак твой отец, что отверг преданность этого удивительного создания. Принц нахмурился, но, всё же, с интересом продолжил глядеть на неё, ожидая объяснений. Призрак стоял рядом, тычась мокрым носом в его плечо. -В древности, у твоих предков, первых Королей Зимы был обычай. Когда мальчики-Старки становились мужчинами, они шли в Волчий Лес, чтобы попытаться приручить взрослого лютоволка, или похитить из норы щенка, что было ничуть не легче. В те времена эти звери в изобилии водились на Севере от Закатного Моря, и до Студёного. Далеко не всем юношам удавалось пройти испытание, это случалось даже не в каждом поколении, многие погибали, но те же, кто возвращался с успехом, обретали могущество, словно дарованное самими Старыми Богами. Эти счастливцы считались благословлёнными. Если они шли в бой вместе со своими лютоволками, то почти не знали поражений, а враги трепетали перед ними. Некоторые даже получали способность переселять своё сознание в своих лютоволков, становясь варгами, и обретая возможность видеть глазами зверя. Немудрено, что если из десяти сыновей короля Севера лютоволка приручал лишь младший, то трон отец отдавал именно ему, в обход всех старших братьев. Эдмонд слышал легенды о своих древних предках, шедших в бой верхом на лютоволках, но таких подробностей не слышал ни от старых нянек, ни читал в книгах. -Призрак…так ты его назвал? Этот зверь давно избрал Зачарованный Лес своей обителью, и я многократно видела его, но так близко он, к моему дому ещё не подходил. –задумчиво сказала Льхэ. –Как не подходил и к стае подобных ему, обитающих недалеко от Молочной Реки, рядом с которой я нашла вас. -Зачарованный лес! –воскликнул Эдмонд, чуть не выронив кружку. –Так вот где я! Проклятье…далеко же Дрогон унёс меня. Я-то думал, не дальше Курганов или Перешейка. Леди Льхэ… -он осознал, как глупо это прозвучало это обращение: -…если вы дадите мне лошадь, чтобы я мог вернуться домой, то клянусь, я найду способ вознаградить вас однажды! -Лошадь? Пха! Разве ты видишь у меня лошадь? –искренне рассмеялась женщина. –Здесь, в краях, где снег почти никогда не тает, лошади не выжить. Нечем кормиться. И коровам не выжить, и овцам, и курам даже… Эдмонд едва не застонал. -Как бы то ни было, я очень благодарен за спасение и гостеприимство, но должен буду уйти, как можно скорее. –сказал он. –Даже, если придётся идти пешком. Моя семья в опасности… -Тебе не уйти далеко пешком, юный волк. –покачала головой Льхэ. -Но не отчаивайся, ведь и в этом Призрак поможет тебе… Отыскать путь назад, если ты попросишь его, а если попросишь ещё лучше, даже прокатит верхом. Принц смотрел то на неё, то на лютоволка, всё ещё стоящего рядом, и, в свою очередь, глядящего на него своим глубоким осмысленным взглядом. -Прокатит верхом? –переспросил он. Сама мысль об этом казалась сказочной. Призрак издал странное, короткое ворчание, выдохнув из ноздрей пар. -Пей быстрее, твой чай уже почти остыл. А потом пойдём внутрь, ночь будет ветряной. –заявила женщина слегка сварливо. –Как и ближайшая неделя. Ветра придут с Севера и принесут ледяной холод и метели. Тебе придётся умерить пыл, и переждать здесь ещё, минимум, половину луны. -Но это слишком долго! –возмутился и ужаснулся Эдмонд. -К тому же, ты ещё не совсем окреп. Как ты поможешь своей семье, если умрёшь в пути? Пха! А ты умрёшь, если отправишься прямо завтра. И тут даже этот чудо-зверь тебе не поможет. С этими словами Льхэ направилась назад в дом. Какая бы буря не бушевала у Эдмонда внутри, ему пришлось уступить. Уже на следующее утро поднялась такая буря, что, казалось, домишко Льхэ качался на ветру, воющем, как целая стая лютоволков. Но очаг внутри горел беспрестанно, оставляя крохотное жилище тёплым и сухим. В короткие моменты передышки, когда пурга стихала на несколько часов, Эдмонд выходил на охоту с луком и стрелами, сделанными, по разрешению хозяйки этой земли, из ветвей чардрева. Призрак сопровождал его незримой тенью, и помог добыть крупного овцебыка, часть мыса которого принц отдал гостеприимной хозяйке, часть заготовил себе в путь, а оставшееся досталось лютоволку. Из шкуры убитого зверя Эдмонд сделал себе тёплый плащ и перчатки, а так же утеплил его шерстью сапоги. По вечерам Льхэ любила рассказывать истории, многие из которых казались совершенно сказочными, но при этом она рассказывала их спокойно и уверенно, будто была их участницей. Юноша старался не быть скептиком, и избегать ироничных смешков в особо неправдоподобных, на его взгляд, моментах, ведь его отец всегда говорил о том, что верить только тому, что видят твои глаза, нередко бывает глупо. В конце концов, есть драконы, изрыгающие пламя, так почему бы не существовать тем, что созданы из льда, и дышат ледяным дыханием, убивающим всё живое, и сковывающим реки льдом. Отец лично видел мамонтов и великанов, но если он не видел гигантских пауков и летучих мышей, это ещё не значит, что они –лишь плод фантазии. Льхэ много говорила о Детях Леса, и из того, как много она о них знает, Эдмонд сделал предположение, что она, как бы это странно не звучало, состоит с ними в некоем родстве, хотя и не является одной из них в полной мере. Эдмонд очень хотел узнать, что его спасительница знает о Короле Ночи, но, к его удивлению, говорила о нём она очень неохотно. Когда принц заявил о том, что он был повержен, восприняла это скептически, а когда упомянул о том, что Великого Иного создали Дети Леса и вовсе ощетинилась. -Кто тебе такое сказал, мальчишка? –спросила она, и юноша даже стушевался, поскольку никогда ещё не видел её такой разозлённой. -Мой дядя Брандон. –пробормотал он. -Откуда твоему дяде знать про это? -Он Древовидец. Трёхглазый Ворон. -Пха! –только и смогла ответить Льхэ, помрачнев ещё сильнее, после чего на некоторое время погрузилась в думу, затем вовсе встала, и вышла из дома, показав явное нежелание продолжать разговор, чем привела Эдмонда в ещё большую растерянность. Она не разговаривала с ним до обеда следующего дня, когда принц понял, что ветра и метели нет уже больше суток, а небо прояснилось. Прошло пятнадцать дней, и погода, наконец, смилостивилась. -Пришло мне время уходить, добрая хозяйка. –сказал юноша, найдя Льхэ в её погребке. –Пурга стихла, и я просто не могу больше ждать. У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность, и… -Прежде, чем ты уйдёшь, я хочу показать тебе одно место, волчонок. –внезапно ответила женщина, хотя он уже и не ожидал этого. –Оно всего в дне ходу отсюда. Эдмонд, которому сейчас уже каждый час казался дорог, горько усмехнулся. Всего лишь в дне! -Я не была там больше двадцати лет, с тех пор, как произошла трагедия, сгубившая тех, кто был мне семьёй. –сказала женщина. –Но после всех заданных тобой вопросов я уверена, что тебе просто необходимо увидеть это место. Оно даст много ответов. И о Короле Ночи, и о Трёхглазом Вороне. Принц смотрел с непониманием. -И, кроме того, там ты сможешь найти драконье оружие, многие годы скрытое среди льда и камней. –добавила Льхэ. –Я давно не уходила так далеко от дома, но сейчас готова сделать это для тебя. Так ты пойдёшь? Юноша размышлял ещё некоторое время, борясь с собой. -Хорошо. –ответил он, наконец. Ещё за пол дня пути до Королевской Гавани, разведчики донесли Джону, что заставы, которые не так давно были выставлены Десницей на всех дорогах, ведущих в сторону Королевской Гавани, ныне опустели. Занесённые снегом башни сиротливо стояли посреди не менее занесённого тракта, и отсутствие следов говорило о том, что, как минимум, пару дней здесь не проходил не один путник. Округа словно вымерла. Снежные, тёмно-серые тучи висели низко, посыпая землю снежной крупой, сопровождающейся холодным, колючим ветром. Армия Севера встала лагерем в огромном поле, между Королевской Гаванью и небольшой деревней в паре лиг от города. Джон, Эдмар, Робин, и несколько их командиров, на закате того же дня, выехали к стенам столицы, чтобы обнаружить, что все её врата наглухо заперты, а на стенах стоят сотни лучников и арбалетчиков, держащих их на прицеле, как охотники дичь. - Я желаю видеть своего сына, короля Дейриона из дома Таргариенов, и говорить с ним! - крикнул Джон, скача перед Львиными Вратами на коне, и арбалетчики на башнях следили за каждым его движением, держа оружие наготове, и готовые выстрелить в любой момент. -Пусть он впустит меня и обещает неприкосновенность , или же выйдет ко мне сам. Ответа не было. Робин, Эдмар и сопровождающие их лорды мрачно переглядывались, не сводя взглядов с людей на башнях и стенах. - Мы готовы уладить всё миром, так и передайте королю! - продолжил Джон. - И даём ему сутки. Если до завтрашнего заката он не даст ответа, мы войдём в город, выломав ворота, и ему всё равно придётся встретиться со мной лицом к лицу, даже если его притащат ко мне за шкирку. Сказав это, король, видимо, переступил некую запретную черту, подъехал слишком близко к вратам, и под ноги его коня тут же была выпущена пара десятков стрел. Животное, с ржанием шарахнулось назад, и всадник с трудом сдержал его порыв умчаться далеко в поля. Со стен послышался смех. Бросив на лучников холодный взгляд, Джон развернул коня, и помчался назад к своим спутниками, взбивая копытами снег. -Мне казалось, что ты хочешь переговорить с этим Риверсом… -произнёс Эдмар, когда король вернулся к ним. Джон рассказал ему и Робину всё о истинной сущности того, кто поселился в теле Брандона Старка, но, похоже, они не совсем верили ему. Как и Эдделин, которая тоже присутствовала при этом рассказе. -Переговорить? –переспросил Джон мрачно. –Не имею ни малейшего желания. Всё, что я хочу сделать с ним –это снести его голову. А говорить я хочу с моим сыном. Надеюсь, у меня всё ещё есть шанс воззвать к его разуму. С этими словами он помчался назад к лагерю. Всё, что оставалось –это ждать, и для него ожидание, неважно, переговоров или битвы, всегда было самым тяжёлым в любой войне. Ждать пришлось долго. Солнце село, взошло снова, и вновь начало клониться к закату, но ответа от Дейриона всё ещё не было. Джон начал сомневаться, что вообще получит ответ. В голове роились ужасные мысли о том, что его сын стал пленником своего Десницы –самозванца, или вовсе окончательно лишился разума, но он изо всех сил гнал их прочь. И всё же, вечером следующего дня, то, чего король ждал, и на что надеялся, произошло. -Мой король. –лорд Овертон вошёл в шатёр, и Джон, долгое время сидевший за столом, и погружённый в тяжёлые мысли, вздрогнул. -Да…-выдохнул он. –Да, милорд, вы что-то хотели? -Прискакал гонец из столицы. Он ждёт аудиенции. -Гонец? Прошли почти сутки…они что, решили, наконец, перестать делать вид, что нас нет? –подала голос Эдделин. -Эдда, отыщи Сипуху, лорда Аррена и лорда Талли, и передай, что я жду их. А когда сделаешь это, возвращайся к себе. –заявил Джон строго. -Но, отец! Я вполне могу… -попыталась было воспротивиться девушка, но король оборвал её на полуслове одним взглядом. Поджав губы, Эдделин поднялась на ноги, и, с лёгким поклоном, вышла из шатра. -Мои парни глаз с принцессы не спускают, ваше величество. –тихо сказал Овертон. -Я знаю. Спасибо, милорд. –ответил король слегка устало, но с благодарностью в глазах. –Как только придёт моя советница и лорды, пригласите к нам гонца. Не прошло и пяти минут, как лорд Овертон вернулся вместе с Эдмаром Талли, Робином Арреном, и все трое сообщили, что Сипуху никто не видел в лагере с самого утра, чем привёл Джона в смятение. Она не говорила ему, что собирается куда-то уйти. Но прежде, чем он успел что-то сказать, перед ними возник высокий молодой мужчина, одетый во всё чёрное. Он скинул покрытый снегом капюшон и коротко кивнул, глядя прямо на Джона и его спутников. На нём не было никаких известных королю Севера знаков отличия, или принадлежности, а представился он скупо: -Мольер Саггс, ваша милость. -Говори. –коротко приказал Джон, и поднялся, опираясь на трость. -Сегодня на закате Дейрион из дома Таргариенов, король Восьми Королевств, согласен встретиться с вами, чтобы выяснить, с какой целью столь грозное войско, ведомое вами, встало у стен его столицы. –ответил гонец, продолжая всё так же смело, и даже нагло, глядеть на короля Севера. -Передай моему сыну, что я приду. –ответил Джон. –Но с одним условием. Он придёт говорить со мной без своего Десницы Брандона Старка. Мольер Саггс дёрнул уголком рта в подобии ироничной ухмылки. -Король бы никак не смог привести милорда Старка с собой. –произнёс он.–Десница мёртв, уже больше двух недель. Мои соболезнования. Я знаю, он был вашим кузеном. Сердце Джона пропустило удар, а вдоль позвоночника пробежал липкий холод. -Что?–первым подал голос не менее поражённый Робин. -Как это могло произойти? -Валар Моргулис. – заявил гонец, заставив его содрогнуться, после чего вдруг поклонился, раскинув руки, словно цирковой актёр, и развернулся, чтобы уйти. Это не только выглядело чистым позёрством, но помимо этого отдавало угрозой и полнейшим неуважением. -Что это, во имя Неведомого, было? Сир Моллен, догоните его, и верните сюда! –в смятении и возмущении воскликнул было король, но Эдмар остановил его. -Пусть идёт. –выдавил он. На лице лорда Речных Земель было написано полнейшее смятение. -Вы верите ему? –выдохнул Джон. –Что Бран…Бринден может быть мёртв? -Нет. –нервно мотнул головой Робин. –Скорее это очередной безумный замысел. Но…для чего? -Проклятье! Да помогут нам Боги разгадать, что это за игра! –прошипел Джон В тот вечер снова пошёл снег. Небо висело низко над заснеженным полем, тёмно-серое, тяжёлое, давящее. То, что сейчас время заката, определить на глаз было совершенно невозможно. Джон, в сопровождении Эдмара Талли и Робина Аррена, а так же четырёх рыцарей, выехал в направлении Львиных Врат. В центре пути, отделяющих лагерь от стен города, их встретили несколько других всадников под знаменем с алым драконом Таргариенов. Король Севера, прищурившись, вгляделся в лица спутников Дейриона, восседающего на крупном вороном коне в центре, и понял, что не знает никого из них. Все эти шестеро людей были одеты в чёрное. Но различались и по возрасту, и по росту, и по цвету кожи. А один и вовсе скрывал своё лицо под маской, оставляя открытыми лишь глаза. -Ну здравствуй, сын... –произнёс Джон, ударами пяток выслав своего светло-серого вперёд жеребца. Дейрион сделал то же самое, и его вороной, всхрапнув, тоже сделал несколько шагов вперёд. –Знают боги, я так сильно хотел бы сказать, что рад видеть тебя, но зная, с чем ты пришёл ко мне, отец… Чтобы отнять Железный Трон, принадлежащий мне по праву твоего первенца. -на лице юного короля появилась странная, пугающая, незнакомая улыбка, и по спине короля Севера побежали мурашки. Но в груди, в тот же момент, вскипел гнев. -Это Брандон тебе сказал, верно? –холодно спросил Джон. –Кстати, смотрю, он не приехал с тобой… -Гонец сказал, что ты велел прийти без него. –с хитрой улыбкой прищурился Дейрион. -Да. Я хотел поговорить с тобой без его нашёптываний тебе на ухо. –Я понимаю, что ты считаешь меня всего лишь глупым мальчишкой, но я способен мыслить и своей головой, без «нашёптываний» Десницы. -Опять же, со слов твоего гонца, Брандон мёртв. Я не верю в это. -Придётся поверить. Старк и вправду отправился к Неведомому. -Как это произошло? -Я убил его. -Убил? –переспросил король с неверием, вглядываясь в лицо сына сквозь завесу всё усиливающегося снегопада. –Почему? Ты понял, что он лжец? Что он лгал все эти годы, и манипулировал тобой? -Он всего лишь сослужил свою службу, и больше был не нужен. –ответил Дейрион, почти скучая. –А насчёт лжи и манипуляций…ты вправду думаешь, что я бы допустил это? -Раз так, очнись, сын, скинь его подлые чары. –сказал Джон. -Прошу, Дейрион, давай прекратим этот бессмысленный фарс. Я не враг тебе, а ты не враг мне. Наш общий враг идёт с юга, и мы должны объединить силы против него, а не грызться друг с другом. Во имя памяти твоей матери, она бы не хотела… -Дейнерис мне не мать. –ответил Дейрион, сверкнув глазами, и сердце Джона пропустило удар. –О да, я в курсе. -Бран сказал тебе? –спросил отец тихо. -Мейстер Тарли! Но разве это имеет значение? –бросил юноша. Эдмар и Робин нахмурились, гадая, правильно ли они поняли их слова. Они оба, даже будучи родственниками Старкам, до сих пор не знали правды. -Я знаю всё, что происходило здесь в последние недели и месяцы. –произнёс король Севера. –Сэмвелл поведал мне о том, что ты упрятал его в тюрьму. Не за эту ли правду? - Тарли...и отец, и сын - оба предатели. И дело вовсе не в правде о моей матери. –на лице Дейриона появилось презрение. -Вам бы лучше вернуть этих беглых преступников назад, или станете соучастниками и укрывателями. Мой палач заждался их. -Где твой брат? - уже гораздо твёрже спросил Джон, предпочтя проигнорировать его угрозы. -Брат, предавший меня, и трусливо пытавшийся сбежать? -Довольно! Я не желаю больше слушать этот бред. Сэмвелл рассказал мне о том дне, когда Дрогон напал на город, и они совершили побег. Спрашиваю ещё раз - где Эдмонд? -Там же, где и Брандон, полагаю. Если ты о бессмертной душе, о наличии которой у каждого из нас сладко поют септоны.-пожал плечами Дейрион. - Что ты сказал? -выдохнул король Севера, не в силах скрыть сковавший лёгкие, и сбивший дыхание, ужас. -А если тебя интересует бренное тело...оно, уверен, неплохо накормило рыб в Черноводной.–добавил юный король. - Брат был несговорчив и упрям. Настоящий северный дурень, весь в отца. Я предлагал ему сражаться за меня, вместе со своим драконом, обещал высокие посты и звания, земли и богатства. Он послал меня в пекло...и теперь варится там сам. У Джона внутри стало пусто и холодно, как в подвале заброшенного дома. - Ты убил брата?- спросил он, сам не слыша своего вопроса, вырвавшегося против воли, из-за стука собственного сердца, отдающегося в ушах, подобно бою барабанов. - Да, убил. Ты скажешь, что я теперь проклят богами? - поинтересовался сын. - В пекло богов. Они сотни раз игнорировали мои просьбы, и я уверился в том, что они не более, чем выдумка. Стало тихо, только свистел ветер. -И что теперь, дорогой отец? –спросил Дейрион, подняв брови. –Убьёшь меня? Ты этого хочешь, не так ли? Тот, вместо ответа, крепче вцепился в поводья, чтобы унять дрожь в руках. В сломанной ноге вспыхнула острая боль, но она была ничем, по сравнению с той, что сдавила сердце. -Я готов дать тебе шанс. –продолжил сын. –Я сделаю тебе предложение, который ты, как истинный северянин, должен оценить. Сразимся, отец, один на один, ты и я, и смерть рассудит нас. Талли и Аррен смотрели на Джона с ужасом, нервно ожидая того, что он предпримет. -Если победа будет за тобой –Железный трон станет твоим. Ты станешь тем, кем был рождён, Эйгоном из дома Таргариенов, шестым этого имени, защитником государства. Жаль только твой любимчик Эдмонд уже никогда не сможет унаследовать трон и титулы.–сказал Дейрион с издевкой. – Если выиграю я, твой сброд преклонит передо мной колени, уберётся восвояси, и не будет пытаться взять город. А я останусь в своём праве. -Нет! Это безумие! –воскликнул гневно Робин так громко, что его конь всхрапнул, прижал уши, и забил копытами по снегу. -Если вы попытаетесь осадить столицу, пострадают сотни тысяч невинных горожан. Ты всегда был знаменит своей жалостью к невинным, отец, не так ли? А если будете пытаться взять штурмом, жертв может быть ещё больше, с обоих сторон. Разве я предлагаю не самое мудрое и справедливое решение? –юный король окинул оппонентов взглядом, задержавшись на каждом из них, и дольше всего –на Джоне. –Если ты думаешь, что я боюсь смерти, то ты заблуждаешься. Если мне суждено умереть сегодня, я приму смерть с распростёртыми объятиями. Очередной безумный Таргариен, таким меня считают. Король, от которого отвернулись боги. Сын волчьей суки Старк, которому всю жизнь лгали, что он дитя самой Матери Драконов. Преданный не любящим его отцом, братоубийца, отец чудовищ… Даже грёбанное драконье яйцо, доставшееся мне, было пустым, как вся моя жизнь! -Дейрион…остановись! –взмолился Джон, ощущая всё большую пустоту. –Сойди с коня, ступай со мной, поговорим наедине, как отец и сын. Я клянусь, что никто не тронет тебя, в том числе и я. -Довольно болтовни! –рявкнул Дейрион. –Время разговоров ушло, отец! Время разговоров ушло… Он был прав, но Король Севера всё ещё цеплялся за ускользающую надежду вернуть своего сына. -Сразись со мной, и закончим всё! –юноша уже кричал, и его глаза из лиловых, казалось, стали красными. –Или ты струсил, Белый Волк?! В противовес Робину, взгляд которого был полон горького понимания отцовского отчаяния Джона, Эдмар кипел от гнева, всем своим видом словно говоря ему: «-Убей этого ублюдка! Он не достоин зваться твоим сыном! Не достоин зваться королём!». Если Джону не под силу уже вернуть Дейриона, то…сможет ли он убить его? Своего единственного, теперь уже, сына? Мысль об Эдмонде наполнила его гневом, болью, и жаждой мести, и в этот момент мужчина готов был ответить «да». Но стоило вспомнить о Сансе и Дени, вспомнить ощущение, когда он впервые взял своего первенца на руки, вспомнить смеющегося белокурого мальчика, скачущего за ним по двору на пони с деревянным мечом, и уверенность таяла, как снег под тёплым весенним солнцем. -Долго я ещё буду ждать? –взревел Дейрион.–И это великий Джон Сноу! Герой множества войн…оробел перед мальчишкой! Его спутники в чёрном рассмеялись. - Хорошо. - сказал, наконец, Джон, хотя это и далось ему с трудом. - Я принимаю твой вызов. Но с условием, что мы не будем спешиваться. -Я не такое чудовище, чтобы заставлять калеку сражаться на своих ногах! - ответил на это Дейрион, и резко, насмешливо брошенное им слово "калека" отозвалась в груди отца болью и гневом. - Так и быть, доставай свой меч! Спутники окружили двух королей, образовав подобие круга. На лице лорда Аррена было написано волнение, а Эдмар, напротив, был преисполнен какого- то мрачного азарта, на его щеках играли желваки. Все рыцари растерянно переглядывались. Шесть спутников Дейриона, за всё время не сказавшие ни слова, кривовато улыбались, напоминая скалящихся гиен. Король Восьми Королевств вытащил из ножен свой меч, и Джон узнал в нём Чёрное Пламя. Значит, он, всё же, отказался от подаренного им и Сансой меча Пылкая Дева, одного из двух, в которые был перекован Лёд, в пользу фамильного оружия Таргариенов. Сам же он медленно достал Острый Коготь, и золотой луч пробившегося сквозь тучи солнца отразился от валирийской стали яркой вспышкой. Дейрион атаковал первым, безо всякого предупреждения. Сильным ударом пяток в бока, он заставил коня сорваться в места, и тот метнулся вперёд чёрной молнией, взбивая копытами снег. Джон, ничуть не застигнутый врасплох, принял яростный удар Чёрного Пламени на сильную сторону своего меча, и они столкнулись с громким, певучим звоном прямо над головой его жеребца. Животное, в отличие от всадника, не ожидало подобного, испугалась, взвизгнуло, шарахнулось вперёд, и врезалось могучей грудью в круп коня оппонента. Король Севера с лёгкостью оттолкнул сына, пытавшегося продавить его защиту, и тот даже покачнулся в седле, грязно выругавшись. Противники сшибались снова и снова, раз за разом, и первым нападал, в большинстве раз, Дейрион. Джон отлично знал такой взгляд, какой был у него сейчас –полный одного лишь желания, преисполненный одной лишь цели –убить. И он понимал, что сын сделает это не раздумывая, если только он даст ему такую возможность. Кони ржали, храпели, крутились волчком, взвивались на дыбы, жевали удила до кровавой пены. Зрители, в свою очередь, двигались по кругу, напряжённо наблюдая, и боясь пропустить даже одно движение сражающихся королей. «Его хорошо обучали» -с отметил Джон, и хотя ему удавалось предугадать практически каждый следующий манёвр юноши, он не мог не отметить мастерство его движений, ударов, уклонов. Один раз сын едва не достал его, наклонившись с седла так сильно, как ему самому теперь не дала бы больная нога, и попытавшись рубануть по держащей оружие руке. Король Севера успел уйти от удара, направленного в живот, но Чёрное Пламя обрушилось на деревянную, обтянутую кожей луку его седла, разрубив её. Всего через несколько мгновений уже Дейрион не успел достаточно отклониться, и Длинный Коготь полоснул его по боку, порвав дублет вместе с нижней рубашкой, и довольно глубоко взрезав кожу. Молодой король вскрикнул от боли и ярости, резко дёрнул за поводья ошалевшего коня, отъехав в сторону на пару десятков шагов, наклонился, и прикоснулся к ране, чтобы оценить её опасность. Пальцы окрасились кровью. -Царапина! –рявкнул юноша, заметив, что один из его спутников собирается броситься к нему. –Оставаться на месте всем! Не вмешиваться! Когда Дейрион снова повернулся к Джону, тот был уже готов. Они оба пришпорили скакунов, и устремились друг другу навстречу, как на турнире, пусть и расстояние, разделяющее их, было гораздо меньше. Лишь практически поравнявшись с отцом, сын занёс меч, целясь прямиком в голову, но тот пригнулся, и лезвие, всё ещё острое, как бритва, лишь слегка оцарапало его щёку. Резко развернув коня на месте, юноша атаковал снова, но Король Севера успел прикрыться, подняв меч, и принял рубящий удар его тыльной стороной. С яростным криком Дейрион упрямо попытался продавить снова, хотя прежние попытки провалились, и отец, куда более взрослый и крепкий мужчина, не позволял ему сделать этого. Не позволил и теперь, оттолкнув в очередной раз своим Длинным Когтем, но в этот раз уже куда сильнее, с гневом, и юноша не сумел удержать меч. Толчок отца выбил оружие из его рук, и Чёрное Пламя, отлетев на несколько футов, рухнул в снег. Сам Дейрион едва не последовал за ним, но Джон успел схватить сына за воротник и притянуть к себе одной рукой, а другой приставить лезвие меча к его горлу. Стало очень тихо, все зрители замерли, поражённые. Это была практически безусловная победа, и король Севера был уже готов покончить со всем этим безумием. Перед глазами стояло лицо с яростным, звериным оскалом и кровожадным взглядом, которое он видел ещё несколько секунд назад, и он был готов убить это чудовище, в которое превратился его сын. Чувствовал в себе силы сделать это. Но когда картина внутреннего взора растаяла, он вдруг увидел лицо испуганного, побледневшего мальчишки, смотрящего на него широко распахнутыми лиловыми глазами. Острый Коготь впивался ему под кадык, и кожа под лезвием уже лопнула, отчего по белой шее потекли капли крови. Одно движение, и всё… -Пап! –выдавил Дейрион еле слышно, и это прозвучало, как мольба. У Джона внутри словно что-то оборвалось. Глядя юноше в глаза, он понял, что решительность разом покинула его. Рука, держащая меч у горла сына словно ослабела, и он отвёл оружие в сторону, осознавая, что просто не может использовать его. За этим мгновением слабости последовало другое – когда кинжал вошёл королю глубоко под рёбра. Он не успел заметить стремительного движения, которым Дейрион выхватил его из-за пояса, и увидел лишь его лицо, снова изменившееся в считанные секунды, как у отличного актёра. Оно было в нескольких дюймах от его лица, и на нём читался восторг триумфа. -Слабак. –прошипел юноша. В первое время Джон не чувствовал боли, только шок. Он опустил взгляд на оружие, торчащее из его груди, и увидел рукоять с вырезанной из дерева в виде головы ворона, и выкрашенной в чёрный цвет. У Ворона было три глаза, сделанных из крошечных рубинов. Кинжал Брана... Король Севера не единожды видел его у кузена в последние годы. Дейрион выдернул кинжал из отцовской груди так же резко, как всадил его. Из раны брызнула кровь, и только тогда Джон ощутил боль, от которой перехватило дыхание. - Ты бы не смог убить Дейриона в любом случае. - с наигранным сочувствием сказал его сын. - Потому что он и так уже мёртв. Сказав это молодой король поднял обтянутую чёрной кожаной перчаткой руку, и снял лицо, словно маску, как это не единожды делала Сипуха. Джон мог лишь смотреть с ужасом и неверием, задыхаясь, и чувствуя во рту вкус крови, на улыбающегося ему Брандона. - Страшно, ваше величество? - спросил он, сдёрнув, небрежным жестом, и это лицо, под которым оказалось ещё одно. Теперь ошеломлённому королю Севера улыбался уже сир Джон Коннингтон. Джон покачнулся, в глазах начало темнеть. Эдмар и Робин кричали ему что- то, но он не мог разобрать слов. - Вы можете сдаться и уйти, а можете попытаться взять город... - услышал он уже другой голос, смутно знакомый, и, с трудом сфокусировав взгляд, увидел Герольда Дейна. -Исход будет один. Ещё несколько движений руки, и лица стали перелистываться, как страницы книги. Лица людей, которых Джон любил, или едва знал. Их объединяло одно - они все были мертвы, кто-то совсем недавно, а кто-то уже многие годы. И когда смена ликов вдруг прекратилась, на короля смотрел человек, которого он не видел никогда. Бледный, как труп, мужчина, болезненно худой, с единственным красным глазом, поблёскившим в сумерках из запавшей глазницы. Большое родимое пятно странной формы, занимающее часть его лица, в полутьме несложно было принять за кровь. Ему её нужно было представляться, Джон и так отлично знал, кто он такой. Тот, который многие годы плёл интриги вокруг его семьи, притворяясь другом и родственником, кропотливо, и с удивительным терпением, продумывая шаг за шагом. Тот, кто, в итоге, превратил в пепел его мечты и надежды. Тот, кто запудрил мозги его брату, воспользовался им, и бросил на растерзание армии мертвецов. Тот, кто сводил с ума его старшего сына, чтобы, в итоге, заполучить разум, волю и лицо законного короля. Тот, кто, убил обоих его сыновей, а теперь, в очередной раз обманул, и убил его самого... Мир поплыл вбок, и последнее, что Джон ощутил, это сильный удар о землю, и всё погрузилось во тьму. Совсем, как тогда, во дворе Чёрного Замка. Ему даже показалось, что он, будто издалека, снова услышал вой Призрака.