Путь ледяного дракона

-Джон! Джон! Джон! -Любовь моя! -Лорд Сноу! -Эйгон, шестой этого имени. -Ворона! -Отец! -Король Севера! -Ублюдок! -Белый Волк! -Бастард из Винтерфелла… -Мой король. -Победивший смерть. -Ледяной Дракон!

Какафония голосов, шепчущих, поющих, кричащих, окружала его, и от них некуда было сбежать. Знакомые и нет, чужие и родные, а также давно забытые. Сотни голосов, тысячи, десятки тысяч. -Я меч во тьме. Я дозорный на Стене. Я щит, что охраняет царство людей. -Ничего ты не знаешь, Джон Сноу! –голос Игритт смеялся и звенел. -Я Эйгон, из дома Таргариенов… -Будь ты настоящим Драконом, то уже давно рухнул бы на врагов с небес чёрной крылатой тенью, и заставил их плясать в огненных одеждах! Ты носишь его имя, так будь достоин этого! –голос Дейнерис был полон боли и ярости. -Я Джон Старк, Король Севера. - Ты точно запутался, мальчик! В том числе, в самом себе, в том, во что ты веришь, в том, чего ты хочешь… В том, кто ты такой! А вот этот голос…он был смутно знаком, но мужчина не мог вспомнить того, кому он принадлежал. -Драконы должны были и дальше оставаться лишь в легендах. Им не нужно было рождаться вновь.–произнёс тот же голос, и прежде, чем Джон сумел вспомнить имя его обладателя, его лицо возникло перед ним. Лицо маленького старика с длинной бородой, осыпанного золотой пудрой с головы до ног. Оно было первым, что он увидел за, казалось, много часов полной тьмы, полной голосов. -Какой бы выбор ты не сделал, драконорожденный, финал будет один. Драконы должны умереть. -Будь ты проклят, драконье отродье! –завопил ещё один голос из прошлого, доносясь эхом словно издалека, и Джон увидел ещё более чёткую и ясную картину - площадь у храма Бородатых Жрецов в Норвосе, и жреца Каякана, привязанного к столбу над разгорающимся костром. –И ты, и твоя шлюха, и весь ваш род во веки веков! Вы все сгинете, как давно пожелали боги! И ты, и она, и ваши драконы, и всё, что вам дорого! На вас найдётся свой Рок, я клянусь вам! -Ты давно мёртв! –рявкнул Джон. -Да, это так. Но моё проклятье живо. Разве ты не убедился в этом, глупец? Твой дракон мёртв, твоя королева мертва, твой сын мёртв, и ты станешь следующим. Эдделин плакала, и не могла остановиться. Словно где-то внутри прорвало плотину, которую она долго и старательно латала из последних сил. Она не проронила ни слезинки, когда её мать пытались изнасиловать, а её убить, не проронила, и когда её украли из родного дома, чтобы выдать замуж за незнакомца. Она не плакала, даже когда на её руках умирал её возлюбленный жених Хэлвард. Но боль, обрушившаяся на неё сейчас, этим проклятым вечером, свалилось горой ей на плечи и разом лишило всех сил, напомнив, что она всего-то лишь девочка, которой едва стукнуло пятнадцать. Робин и Эдмар принесли её отца в лагерь, когда уже почти стемнело. Король был серьёзно ранен, но ещё жив, хотя сознание и покинуло его. После этого, первого удара, последовал и ещё один – лорд Аррен сообщил принцессе, что оба её брата мертвы. Что чародей-узурпатор убил Эдмонда и Дейриона, после чего взял личину последнего, под которой пришёл на переговоры, и под которой вонзил кинжал в грудь Джона. Эдда смутно видела, как суетятся люди, слышала их взволнованные крики и ругань. Трое мейстеров, следовавших за войском, мигом окружили короля, и очень скоро единогласно выдали свой вердикт – его сможет спасти лишь чудо. Это вызвало ещё большие суету и шум, но девушке не хотелось участвовать в этом. Хотелось лишь одного –забыться, умереть. Элстон Талли, мейстер Лиам и лорд Овертон пытались растормошить её, поднять с сундука, на котором она сидела, сжавшись в комок, повести куда-то, но она, плохо владея собой, накричала на них, и, кажется, даже ударила кого-то. После этого её оставили в покое, в шатре, пропахшем кровью и потом, наедине с умирающим отцом. Принцесса смутно понимала, что творится вокруг, но весь лагерь стоял на ушах. Уже глубокой ночью в шатёр вошёл Риваль Талли, и осторожно коснулся плеча Эдделин. Не получив пощёчины, он, уже смелее, опустился на корточки перед ней, и тихо сказал: -Лорды и командиры собрались на совет, Эдда. Они решают, как нам быть теперь, когда король умрёт. -Он не умрёт! –глухо пробормотала Эдда в ответ, не глядя на него. Юноша ничего не ответил на это, продолжив: - Отец и лорд Аррен утверждают, будто король Джон дал клятву, что в случае его поражения в поединке мы склонимся и уйдём прочь. Почти все возмущены и не согласны, тем более, что, как оказалось, клятва была дана самозванцу. Мнения разошлись в том, что делать дальше –продолжить осаду, или брать столицу штурмом. Склоняются ко второму, но… Я заявил, что следует спросить твоего мнения, но некоторые даже посмеялись надо мной. Они считают, что ты лишь девчонка, и твоё мнение не значит ничего, хотя это не так! Если твои братья и вправду мертвы, ты единственная живая наследница Севера и Юга. Эдделин резко вскинула на него взгляд, полный ужаса. Единственная наследница… -Что скажешь, Эдда? Как нам быть дальше? –спросил Риваль, заглядывая ей в глаза. -Это решит мой отец. Он король. –ответила девушка безэмоционально. Средний сын Талли лишь вздохнул и покачал головой. -Твой отец может и не прийти в себя! –смело заявил он. -Он придёт! –почти яростно ответила на это принцесса. –И он решит! И едва она это сказала, как мейстер Эйкен, возившийся с раной Джона, воскликнул: -Ваше высочество, милорд, король открыл глаза! Эдделин вскочила с сундука, словно её стегнули кнутом, и бросилась к ложу Джона. -Отец! –воскликнула она, плача и улыбаясь. –Отец, прошу, скажи, что ты видишь и узнаёшь меня! Мужчина не сразу, но, всё же, сумел сфокусировать мутнеющий взгляд на её лице. -Дочка…-хрипло выдавил он. Девушка упала лицом ему на грудь, задыхаясь от плача. Ошеломлённый Риваль поспешно выскочил из шатра, собираясь оповестить лордов. -Ваше величество! –произнёс мейстер за спиной принцессы. –Скажите, вам что-нибудь нужно? Воды, или, может быть, перо и пергамент? Джон и не взглянул на него. Он попытался приподняться на локтях, но не смог, и тяжело рухнул обратно на подушки. Новая струйка крови потекла из уголка его рта, и затерялась в бороде. -Эдда, прошу…принеси мне мои доспехи, и мой меч… -прошептал он. –Прямо сейчас. Эдделин подняла на него покрасневшие от слёз глаза, потом резко обернулась к мейстеру Эйкену. Тот смотрел на короля с непониманием, нахмурив густые брови. -Что ты такое говоришь? –спросила принцесса отчаянно. –Ты не можешь! -Я должен! –твёрдо ответил Джон с пугающей решимостью, и попытался подняться снова, в этот раз ухватившись за прикроватный столик. -Папа, успокойся и ляг, я прошу! –взмолилась принцесса. –Сейчас мейстер принесёт тебе макового молока, и ты снова уснёшь. Тебе нужно отдыхать, чтобы быстрее восстановить силы и поправиться. -Эдда моя… -король прижал ладонь к её щеке, морщась от боли, и глядя глазами, полными непомерной нежности и тоски. –Милое летнее дитя. Зима пришла в дом Старков. Твои братья с предками теперь, и очень скоро я воссоединюсь с ними. Но прежде я должен завершить кое-что… Он закашлялся, и капли крови брызнули на платье Эдделин. Девушка зарыдала ещё горше, дрожа всем своим худеньким телом. -Братья хотели бы, чтобы ты остался со мной, и с мамой! –воскликнула она. –Ты нужен нам здесь, а не им там! -Милая, я обещал тебе беззаботную жизнь, полную любви и света. Прости, что не сдержал обещания. –с сожалением произнёс отец. –Тебе придётся стать взрослой уже сегодня. «Единственная живая наследница Севера и Юга» -пронеслись в голове Эдды слова Риваля, и она зажмурилась. -Я не могу… - Прости, что я не тому учил тебя, и не к тому готовил. Но ты –моё наследие теперь. Быть может, у тебя нет меча и стальных лат, но и без них ты сильнее, чем ты думаешь. Кровь Волка и Дракона. В шатёр, белый, как снег в окружающем лагерь поле, ворвался Робин Аррен. За ним вбежали Риваль, Эдмар, и несколько северных лордов. -Быть может, мне принести вам…-снова начал мейстер Эйкен, но Джон взглянул на него ледяным взглядом раненого волка. -Доспехи и меч! Это всё, что мне нужно! –прорычал он. –Милорды, поднимайте воинов, седлайте коней, на рассвете мы войдём в столицу. Десница Короля, он же Мастер Над Шептунами, не спал этой ночью. Долгое время он был единственным Безликим в Красном Замке и всей столице, но сегодня это было не так. Хууб Индж явственно ощущал присутствие подобного себе. Более того, он отлично понимал, кто он, а вернее она, и это вызывало неприятную, прохладную внутреннюю дрожь. Король говорил, что она непременно явится за ним. Индж был одним из старейших и сильнейших Безликих в ордене, как и Сипуха. Но его пугали не столько её опыт и сила, сколько та правда о ней, которую он узнал лишь здесь, совсем недавно. Она –сама Шира Морская Звезда, прекраснейшая женщина своего времени, ведьма, и единокровная сестра его господина. Впрочем Хууб Индж и сам имел немало тайн. Имя, которым он звался, не принадлежало ему, а в империи И-Ти, которую он звал своей родиной, он никогда даже и не бывал. Хотя именно и-тийцу, торговцу шелками, принадлежало лицо, под которым он появился в столице Восьми Королевств. Он убил его ночью, в кабаке Браавоса, прямо перед самым отплытием из Эссоса, и на то, в целом, не было особой причины, кроме недоброго, презрительного взгляда, неосмотрительно брошенного бедолагой. Настоящей родиной Хууба был город Морош, торговый порт в Горькотравном заливе, а настоящее своё имя он заставил себя забыть, как и было положено настоящему Безликому. В Чёрно-Белом Доме он получил прозвище Пройдоха за свою изощренную хитрость. Одним дождливым вечером Добрый Человек пришёл к нему, и сказал, что для него есть дело в Вестеросе. Дело, за которое он получит целый сундук золота. Не то, чтобы Пройдоха желал отправиться в Вестерос, но перечить главе ордена он не смел, как и не желал упускать такую прибыль. Потому он немедленно повиновался, и отправился за Узкое Море уже на следующее утро. Заказчиком был один из самых влиятельных людей Восьми Королевств - Десница королевы Дейнерис Таргариен. Вот только достигнув берегов Вестероса Пройдоха вдруг понял, что над ним издеваются. Человек, которого он должен был убить, был мёртв уже много лет. Об этом говорили и внутренний взор Безликого, и люди, но Многоликий Бог, к которому Пройдоха обратился в непонимании и отчаянии, ответил, что это является правдой лишь отчасти. Безликий был ошеломлён, ведь это был первый человек, живой и мёртвый одновременно, который встретился на его жизненном пути. Чутьё и магия привели его в Королевскую Гавань, всё говорило о том, что цель ждёт его там. Затем в королевский замок, и он совсем не удивился этому. Но когда, тихой ночью, он пробрался мимо стражи прямиком в покои своей жертвы, то снова решил, что над ним насмехаются. Человек, которого он должен был убить, не спал, и, оторвались от книги, взглянул на него так, будто давно ждал. По броши на его чёрном камзоле можно было предположить, что это Десница, но Пройдоха не привык верить одним лишь глазам. Однако, в этот раз и чутьё играло с ним злую шутку, заявляя, что перед ним действительно Брандон Старк, но...в то же время и Бринден Риверс, убийство которого он заказал. Это был первый человек, сумевший привести Пройдоху в смятение и заставивший сомневаться в своих способностях. В ту ночь Безликий так и не исполнил заказ этого странного типа, просившего убить самого себя. А уже наутро, глубоко восхищённый этим могущественным человеком, склонился перед ним и поклялся в верности. Король велел всем своим приближённым не вмешиваться, но Индж, охваченный недобрым предчувствием, решился впервые ослушаться его. Он накинул чёрный плащ, сунул кинжал в сапог, и вышел из своей комнаты. Вышел, и немедленно вынужден был признать, что его застали врасплох. Его - одного из лучших в своём деле. Двое стражников, патрулировавших коридор, валялись с перерезанными глотками, и их кровь лужами растерялась по узорной каменной плитке. - Твою ж мать... - выдохнул Индж, понимая, что подпустить врага так близко, и не понять этого - настоящее фиаско. А уже в следующее мгновение откуда- то сверху, словно пантера, на него свалилась невысокая женщина, укутанная с ног до головы в тёмно-зелёный плащ. Они покатились по полу. Хууб сумел извернуться и выхватить кинжал из сапога, но прежде, чем успел пустить его в дело, холод и боль пронзили его руку чуть ниже плеча. - Сука! - рявкнул мужчина, второй рукой схватив женщину за запястье, и не дав ударить снова, на этот раз в грудь. В этот миг он увидел её лицо. Незнакомое лицо стареющей, тощей, бледной бабы с серыми патлами, торчащими из под капюшона. Поднапрягшись, Индж скинул её с себя, и, не медля ни секунды, вскочил на ноги. - Эта рожа как нельзя лучше подходит к твоей сути, ведьма. - прошипел он, глядя на Сипуху, оказавшуюся вновь на ногах так же быстро, как и он. Теперь они кружили друг против друга, ни на миг не сводя с противника взгляда. - Не могу ответить тем же, Пройдоха. - сказала женщина, криво усмехнувшись. - И- тиец, лицо которого ты украл, выглядит куда благороднее, чем ты, мерзкая помойная крыса. Хууб хохотнул в ответ, и покачал головой. -Я знаю, зачем ты здесь, Сипуха. - сказал он. -Напрасно ты явилась, ох напрасно. - Я сама решу, напрасно, или нет. По крайней мере, я убью тебя. И уже только за это многие скажут мне спасибо. - Самонадеянно… Но у Многоликого Бога были свои взгляды на то, кто из них более самонадеян. Не прошло и пары минут, как Пройдоха, он же Хууб Индж, лежал посреди коридора, хрипя и хлюпая пузырящейся на губах кровью. Его живот был вспорот, из раны торчали внутренности. Кровавые отпечатки его ладоней красовались на стене из светлого камня. Сипуха склонилась над ним, глядя в его глаза. В одной ладони она сжимала собственный валирийский кинжал, а в другой –отнятый у него, с рукоятью, вырезанной из человеческой кости. Взгляд его угасал. -Добей… -прохрипел Пройдоха с болью и гневом. Женщина наклонилась ещё ниже, вытерла оружие о его штаны, и прошептала: -Ни за что. -Грязная потаскуха! –сорвалось с губ её поверженного соперника. -Валар Моргулис. –сказала Сипуха, и, прикоснувшись к его щеке, словно желая приласкать. –Твой хозяин у себя, не так ли, пёс? Пройдоха в ответ лишь плюнул ей в лицо кровью, но она, бросив на него невозмутимый взгляд, вытерла его плевок, и встала. Её вопрос был риторическим. Она отлично знала, где сейчас Бринден. Она чувствовала его присутствие даже за стенами столицы, а теперь его аура ощущалась ясно и ярко, поскольку он был совсем рядом. В нескольких шагах. Безликая перешагнула через умирающего противника, и направилась к двери в другом конце коридора. Бринден стоял, опершись руками на подоконник, и смотрел на сгущающуюся над городом ночь. Чёрную, безлунную, холодную. Он не позволил победе прошедшего вечера опьянить его, поскольку отлично знал, что ночью ему предстоит ещё более волнительная встреча. И ту, кто придёт к нему, одурачить будет куда сложнее, чем глупого полуволка. Он не позволил Квецце Галар, своей наивной любовнице, прийти к нему сегодня, и даже отослал Алина Блэквуда, командира своей гвардии и стража своих покоев, велев этой ночью нести караул на Львиных Вратах. Дверь была не заперта, и каждый шорох за ней заставлял сердце Риверса сжиматься. Проклятье, отчего же он волнуется, как юнец? Он так трепетал, разве что, когда прекрасная младшая сестра впервые вошла в его покои, и возлегла с ним. Сегодня истории их любви и ненависти подойдёт к завершению, и он знал это. Сестра была преградой на его пути, которую он всеми силами обходил прежде, но сегодня этому должен прийти конец. Если у него найдутся силы переступить через неё и навсегда оставить позади, он сможет окончательно переродиться, чтобы дойти до цели, к которой он шёл всю свою жизнь. Дверь отворилась практически неслышно, но Бринден ощутил дуновение прохладного ветерка, коснувшееся его кожи и волос. Он собирался сделать вид, что не заметил её, и подпустить ближе, но луч света из-за приоткрытой двери осветил вошедшего, отражение которого Риверс ясно увидел в оконном стекле. Дыхание перехватило, и он резко обернулся. В луче света стояла она… Его Шира, женщина, сильнее кого он никого не любил, и не желал в своей жизни, и никого не ненавидел сильнее. Игравшая с ним, как кошка с мышкой, дававшая надежду, и отбиравшая её, смеявшаяся над ним, и награждавшая своей страстью, сражавшаяся рядом с ним, и против него, защищавшая и предававшая сотню раз. Её большие, как у лани, глаза, с желанием смотрели на него в упор, один голубой, второй зелёный, пухлые губы были приоткрыты, и словно просили поцелуя. Серебристые с золотом локоны струились по плечам и спине до самых колен, лёгкое платье из белого муслина было почти прозрачным, не скрывая её полной груди, и очертания гибких бёдер. Бринден ощутил, как задрожали руки. Она всё ещё имела власть над ним…проклятая ведьма! - Бринден. –сказала Шира, сделав ещё несколько шагов, и оказавшись совсем рядом. Её тонкие ладони коснулись его плеч, и он понял, что заворожен настолько, что не может шелохнуться. Но самое ужасное то, что он и не хотел этого. Ему хотелось лишь смотреть на эту женщину, вдыхать аромат её волос, снова оживший спустя сотню лет, хотелось коснуться её жемчужно-белой кожи. –Это лицо не твоё… Едва произнеся это, Шира вцепилась в его лицо руками. Её ногти были острыми и длинными, как когти медведицы. Два ногтя левой руки глубоко впились в его левую щёку и вспороли её, ноготь указательного пальца правой руки вонзился глубоко в его правый глаз, разодрав бровь и веко. Бринден взревел от боли. Оцепенение, вызванное её чарами, спало, уступив место гневу и безграничной ярости. Выхватив из-за пояса кинжал, он ударил им наотмашь, но женщина отскочила, и он едва оцарапал её. Из пореза на одной из белых грудей потекла кровь, быстро пропитывая белый муслин. Шира оскалилась, и её лицо сразу перестало казаться столь красивым. Брат прижал ладонь к щеке, и кровь заструилась меж его пальцев. Лицо Дейриона, украденное им, было обезображено. Рваные раны, даже если их зашить, всё равно превратятся в жуткие шрамы, а на месте глаза и вовсе зияла кровавая дыра. Безликая ощутила, как дрожь пробежала по спине от внезапного дежа вю. Совсем как тогда, после Краснотравного поля… - Блядская ведьма… -выдавил Бринден, обескураженный болью и тем, что так легко поддался, даже теперь, после стольких лет и стольких полученных знаний и сил. В следующий миг сестра кинулась на него, сжимая кинжалы в обеих ладонях. Мужчина выбил один из них ударом своего, но второй вошёл глубоко в его спину. С яростным воплем Бринден ударил Ширу по лицу наотмашь, и она, отлетев от его удара на несколько футов, словно ребёнок, плюхнулась на застеленную парчёвым покрывалом постель. Обезумевший от гнева Риверс шагнул к женщине, сжимая в руках оружие, но она ударила его ногой под колени, и успела вскочить с кровати прежде, чем наточенное лезвие, вместо её живота, вспороло покрывало и белоснежные простыни. Увернувшись от ещё одного режущего удара, Шира схватила лежащий на мягком пентошийском ковре кинжал Пройдохи, и с размаху всадила брату в бок, на мгновение опередив его удар, целящийся ей в горло, и тут же резко выдернула, отчего кровь фонтаном брызнула на её грудь и руки. Удар по запястью обезоружил его, и женщина прижала упавший кинжал к полу носком своей изящной туфельки, после чего проворно подняла. Бринден покачнулся, хрипя, и схватился одной рукой за каминную полку, раненый и безоружный. Кровь покрывало его лицо почти полностью, на светлой льняной рубашке расплывались большие тёмные пятна. -Прощай. –шепнула Шира, сделав шаг вперёд, и подняв оба кинжала для решающего удара. Но внезапно Риверс, с звериным рёвом, метнулся вперёд, и его ладони сжались на сестринском горле. Одно лезвие немедленно прошило его живот, второе предплечье, но он уже не чувствовал боли. Толкнув Ширу спиной на высокую резную спинку кровати, он ударил её затылком о круглый деревянный набалдашник. Потом ещё и ещё. Послышался жуткий и мерзкий треск ломающегося черепа, и женщина резко обмякла в его руках. Бринден с отвращением швырнул е на ковёр. Её глаза были ещё живыми, и судорожно бегали, а губы шевелились, словно силясь сказать что-то. -Прощай! –ответил мужчина, и, игнорируя тот факт, что попросту истечёт кровью окончательно, вырвал валирийский кинжал сестры из своей спины. Склонившись над ней, и упершись коленом ей в грудь, он занёс оружие над лицом женщины, с твёрдым намерением лишить его всякой красоты. Бриндену казалось, что это принесёт ему невероятное, освобождающее облегчение, словно исцеление от долгой, изводящей его болезни. Но прежде, чем успел совершить это жуткое действо, он узрел, что в этом нет никакого смысла. Жизнь покинуло тело Ширы Морской Звезды, а вместе с ней растворилась и её магия. Перед Бринденом лежала безобразная, сморщенная старуха, такая древняя, что было неясно, как её тело до сих пор не рассыпалось в труху, а под её пробитой головой растекалась, пропитывая роскошный ковёр, кровавая лужа. -Ты надеялась убить меня? –спросил Бринден, ощущая во рту вкус крови. -Милая, глупенькая сестрёнка. Я давно уже победил смерть. Быть может, это тело всё же умрёт, и это будет печально, но не фатально. Я постиг не только знания твоего ордена, и умею менять не только лица… Он наклонился ещё ближе к мёртвому, неподвижному лицу Ширы, и добавил, уже шёпотом: -Как бы то ни было, план сработал. Спасибо, что, сама того не понимая, помогла мне в его осуществлении. Я не забуду этого. Сказав это, он легко коснулся губами её лба. Ночь уходила, и на смену ей приходил серый рассвет. Стражники на стенах Королевской Гавани вглядывались в горизонт, но вражеский лагерь словно растворился в густом тумане и завесе из мелкого, похожего на моросящий дождь, снега. -Как думаете, уйдут, сир? –спросил молодой стражник из Штормовых Земель по имени Виберт Освин у Алина Блэквуда, с вечера несшего караул на башне Львиных Врат. –Северяне то. -У них нет выбора. Пришли морозы, они перемрут, как мухи, если останутся осаждать город. –ответил гвардеец мрачно. –Впрочем…если повернут назад, перемрут с ещё большей вероятностью. Севернее Перешейка бушуют ужасные снежные бури. -Думаете, нет шанса, что склонятся? –несмело спросил солдат. Рыцарь мрачно покачал головой. -Ни за что. Но уверен, у его величества есть на примете способ, чтобы вынудить их сделать это. Он как-то обмолвился, что его личное появление в Винтерфелле неизбежно. Север вернётся в состав остального Вестероса, это лишь вопрос времени. Тем более теперь, когда их легендарный Ледяной Дракон мёртв. -Вы уверены, что он мёртв, сир? -Видел своими глазами. Король вонзил кинжал ему в сердце, и он упал замертво со спины своего коня. -Я слышал, что он бессмертен. –Виберт поёжился от холода и пронизывающего нутро суеверного ужаса. –Что его убивали дюжину раз, но он восставал из мёртвых снова и снова, каждый раз теряя частицу своей души, и всё больше превращаясь в настоящего упыря. Блэквуд рассмеялся в ответ на это. -Тебе сколько лет? -В…восемнадцать, сир. –ответил юноша. -Не поздно верить в глупые бабкины сказки, Освин? Тот тихонько фыркнул, и ещё плотнее укутался в плащ, поспешив сменить тему: -Не припомню такого холода за все годы моей жизни, сир. -В этих краях такого и не бывало в последние несколько столетий, так говорят мейстеры. До твоего рождения начиналась семилетняя зима, которую обещали, как самую длинную и суровую на памяти многих поколений, но ошиблись. Последовавшее за ней лето превзошло предыдущее, и стало самым длинным за всё время известных наблюдений– двенадцать долгих лет. А зима, которая пришла ему на смену…что ж, надеюсь, мы её переживём. Виберт покосился на него, мрачно и напуганно, после чего умолк, и снова уставился на скрытый в тумане горизонт. Прошло меньше четверти часа, и молодой солдат начал клевать носом, но взволнованные голоса товарищей по караулу резко вырвали его из полудрёмы. -Всадник! Смотрите, там кто-то едет! Освин вскочил, потёр глаза, и оперся на ограждение, глядя вдаль. Из тумана, всё ещё висевшего на горизонте, и скрывающего в себе вражеский лагерь, выплыла тёмная точка. Уже сейчас, если хорошенько приглядеться, можно было понять, что это всадник, едущий неспешным шагом. Он выглядел так мистично, этот неизвестный, в утренних сумерках, одинокий на фоне заснеженного поля, кажущегося бескрайним. -Это кто ещё такой, проклятье? –выдохнул сир Алин, тоже подойдя к ограждению. -Гонец? –несмело предположил солдат чуть ниже, на стене. Всадник приближался медленно, словно просто прогуливался и наслаждался природой, никуда не спеша. Это нервировало стражников, некоторые из которых даже схватились за оружие, испытывая странное ощущение опасности исходящее от него. Кто станет вот так ползти в такой мороз, снег, и под порывами пронизывающего ветра? Только полный идиот, или человек, которому нечего бояться и терять. Когда, спустя мучительно долгие несколько минут, незнакомец подъехал достаточно близко к вратам, чтобы можно было, обладая хорошим зрением, разглядеть его лицо, Виберт побледнел и сделал шаг назад. -Седьмое пекло, это он, сир! Это волчий король! Говорить это было лишним, ибо Блэквуд и сам узнал его. Солдаты на стене зашептались в страхе и непонимании. -Призрак! –прошептал кто-то из них. –Мстить пришёл! Король Севера направлялся к ним верхом на вороном коне, одетый в плащ из волчьих шкур, совершенно один. Снег лежал на его воротнике и открытых чёрных волосах, а лицо казалось почти таким же белым. Невозможно было разглядеть его глаз, обрамлённых пугающими тёмными кругами, но почти всё говорило об одном –к вратам столицы едет мертвец. -Это что, какая-то уловка? –пробормотал гвардеец в смятении. Тем временем, подъехав достаточно близко, всадник остановился. Одинокую дорожку следов его коня на белом снегу уже заметал ветер. Сидел в седле он как-то странно, неестественно, покачиваясь на ветру, словно кукла, набитая соломой, которую привязали к седлу верёвками. Сгорбившись, уронив подбородок на грудь, однако, руки были закреплены весьма правдоподобно, чтобы складывалось впечатление, что они действительно сжимают поводья. -Неплохая работа! –Блэквуд расплылся в кривоватой, нервной улыбке. –Северные дикари думали напугать нас, прислав труп на лошади? Признаюсь, даже у меня по спине мурашки пробежали. Но никто из его подчинённых не улыбнулся в ответ. На лицах этих, в большинстве своём, молодых парней, читались непонимание, и какой-то отчаянный, почти детский страх перед чем-то неведомым. -А что, если он жив? –выдавил Освин, не сводя с этого призрака взгляда. Его губы слегка дрожали, а пальцы судорожно теребили эфес висящего на поясе меча. -Жив? Ха! –хохотнул гвардеец. –Ну это мы сейчас и узнаем. С этими словами он снял со спины лук, и достал из колчана стрелу. -Что вы делаете, сир? –выдохнул в ужасе солдат, подняв на него взгляд. Алин Блэквуд поднял оружие, натянул тетиву, хорошенько прицелился, и выстрелил. Стрела со свистом рассекла воздух, устремившись вниз со сторожевой башни, и вонзилась в живот жуткого, неподвижного всадника. Тот не издал ни звука, и не пошевелился, лишь качнулся от удара. Освин сглотнул вставший в горле ком, и зажмурился, потому что ему почудилось, что мертвец поднял взгляд, и уставился прямиком на него. Спустя пол минуты звон тетивы оповестил юношу о том, что рыцарь выстрелил во второй раз. И в этот раз попал немногим правее левой подмышки северного короля. Того вновь качнуло взад-вперёд, и Виберту показалось, что из его рта брызнула кровь. Сослуживцы внизу на стене переглядывались. Некоторые уже начинали иронично посмеиваться, как и командир. Третья стрела вошла в центр груди. И снова не произошло ничего, что могло бы указывать на то, что Джон Сноу, или же Эйгон Таргариен, ибо этот человек имел два имени, жив. -Ну вот, видишь, тупоголовый мальчишка?-пробурчал с насмешкой Блэквуд, взглянув на юного подчинённого, обомлевшего и бледного. –Даже если этот волк и был ещё жив, что явно очень сомнительно, то теперь уж точно нет. -И что нам с ним делать? –крикнул один из солдат со стены. –Сир, во имя Неведомого, зачем они прислали сюда мертвеца? Что это всё значит? -Открой ворота, Бернард. Пусти его в город. –ответил гвардеец. -Но…если на нём…какое-то северное проклятье? -Проклятье? Ты придурок! Сделать, как говорю, открыть ворота! Пускай те, кто молился на него, посмотрят, что никакой их Ледяной Дракон не бессмертный! Львиные врата открылись, не полностью, но достаточно, чтобы впустить всадника. Некоторое время ничего не происходило, и тот не двигался с места, никак не реагируя на происходящее, но потом, всё же, конь, фыркнув, двинулся вперёд, и вошёл в город. Едва это произошло, врата тут же сомкнулись за его спиной. -Я прослежу, куда это собрался грёбанный мертвец. –бросил Блэквуд мрачно, спускаясь с башни. –Приведите моего коня. Несмотря на ранний час, на улицах Королевской Гавани было уже довольно многолюдно. И, в первую очередь, потому, что наступал седьмой день недели –день, в который было принято возносить молитвы Семерым на утреннем служении в септе Бейлора. И хотя Верховный Септон был мёртв, народ всё равно стекался к величественному строению на Холме Висеньи, чтобы послушать пение Праведных и помолиться в скорбной тишине. Последние недели стали одной из ужасающих страниц в истории города, и люди, напуганные и настрадавшиеся, как никогда желали обратиться к богам. Обратиться с отчаянной мольбой о мире, об упокоении душ усопших, и о том, чтобы все их близкие пережили «войну дракона и волка», или «войну отца и сына», как её прозвали в народе. Хотя прошла всего лишь одна ночь, слух о том, что Король Севера пал от рук короля Дейриона Проклятого, убийцы родичей, уже вовсю расползался по городу, передаваясь шёпотом из уст в уста. Жена пекаря с ужасом шептала это жене башмачника, а та, в свою очередь, старому шорнику, который немедленно бежал передавать услышанное своим жене и детям. Воспринималась новость по-разному. Одних охватывал настоящий пронизывающий ужас, вторых скорбь и отчаяние, третьи же лишь посмеивались, бормоча, что такой исход был неизбежен для «проклятого волка». Но когда пугающий мёртвый всадник на чёрном коне, обмякший и неподвижный, с шапкой снега на плечах и голове, с бородой покрытой инеем и кровью, появился на улице, ужас охватил всех без исключения. Люди, с испуганным шёпотом, расступались, чтобы пропустить его. Словно призрак вошёл в столицу Восьми Королевств, и за ним тянулся шлейф смерти, сковывающий сердца холодом. Его конь медленно шагал, склонив голову низко, как гужевая кляча, поводья свободно болтались по обе стороны его головы. Бледное лицо, вымазанное кровью, было склонено к груди, пронзённой стрелами в трёх местах, приоткрытые глаза смотрели пустым взглядом в никуда. Маленькие дети начинали кричать и плакать, завидя его, их матери причитать, отцы шептать молитвы. Один из городских мальчишек, отличавшийся среди сверстников особой бравадой, подбежал совсем близко к проезжавшему мимо мёртвому королю. Он посмотрел на него снизу вверх, из под надвинутой на глаза отцовской шапки, с озадаченностью и любопытством на чумазом лице. Но вмиг любопытство ребёнка сменилось ужасом, и он метнулся назад в толпу, вопя: -Он посмотрел на меня! Клянусь Отцом, он посмотрел на меня! Чем ближе к септе Бейлора, тем больше людей окружало мёртвого всадника, всё более смело пытаясь заглянуть ему в лицо, некоторые, особенно храбрые, даже пытались касаться его ног, меха плаща, седла и конской попоны, но при этом никто даже не помышлял остановить везущего его коня. Одна молодая женщина, глотая слёзы, сделала то, на что не решились остальные – сжала пальцы короля Севера в ладони, и позже с благоговейным ужасом восклицала, что они ещё не остыли. -Он бессмертный, разве вы не знаете? –спросила громко какая-то бледна старуха с седыми волосами, небрежно выбивающимися из под грязного чепца. –Помеченный богами! Его нельзя убить! -Но он же мёртв! Взгляни, старая дура, в нём три стрелы! –отвечал на это толстый мужичонка. –Его губы белее молока, и он не дышит совсем! -Он вернётся, как только боги призовут его, и его сердце забьётся вновь, он выдернет стрелы из груди, а смертельные раны превратятся в новые шрамы на его теле! Разве не так говорил тот безумный старик, Кривой Хью? Вот зазвонят колокола в септе, и вы увидите! Увидите, что он пришёл, чтобы освободить нас от гнёта проклятого чародея! -Молчи, женщина, ты что же, хочешь, чтобы всех нас вздёрнули? –возопили сразу несколько человек. Всадник выехал на площадь у септы, когда уже начало подниматься солнце, и его слабые лучи пробились сквозь низкие серые тучи, осветив стены величественного строения под хрустальным куполом, мощёную белым мрамором площадь и изваяние Бейлора. Люди глядели на него, замирая, и, словно бы, разом забывая, куда и зачем они шли. Вороной конь внезапно остановился прямо перед статуей Благословенного Короля, тряхнул гривой, и принялся бить копытом по припорошенному снегом мрамору площади. Никто больше не осмеливался подойти ближе, народ глядел издалека, чуть слышно перешептываясь и ожидая, что будет дальше. -Кто-нибудь доложил королю? –нервно спросил один из Золотых Плащей, несших караул у ступеней септы. -Вот только послали кого-то с докладом. –ответил другой. –Но побери Неведомый, что это вообще значит? Стук конских копыт, показавшийся грохотом в повисшей тишине, заставил многих обернуться. -Жители Королевской Гавани, не бойтесь! –на площадь выехал резвым галопом королевский гвардеец Алин Блэквуд, и остановил разгорячённого скакуна в нескольких футах от мёртвого всадника. –Волк мёртв, и больше не причинит вреда никому из нас! Здесь не на что смотреть, народ, расходитесь! Ступайте в септу, возносите молитвы и хвалите Семерых за то, что избавили нас от проклятого северного упыря. Когда вы вернётесь, обещаю, этого жуткого трупа здесь больше не будет. Я прослежу, чтобы его убрали. Звон самого большого колокола в септе, называемого Отцом, призывающий к молитве, огласил площадь громовым гласом, заставив многих содрогнуться. Следом за ним к «запели» и другие шесть колоколов, поменьше, так же названные именами Семерых, сливаясь в прекрасный, пробирающий до мурашек хор. Со стороны Хлебной улицы прискакали ещё двое гвардейцев – Ану Асет и Эдар Раттигер. Их сопровождало не менее десятка членов Чёрной Гвардии, и все они остановились на краю площади, сдерживая волнующихся лошадей, и в смятении глядя на разворачивающуюся сцену. -Он мёртв? –спросил севшим голосом сир Раттигер, единственный из нынешних гвардейцев, кто служил Дейнерис, и хорошо знал Джона. Он уважал короля Севера, но, в отличие от сира Коннингтона и Сэмвелла Тарли младшего не нашёл в себе храбрости признаться в этом перед лицом его обезумевшего сына и его прихвостней. Рыцарь корил и ненавидел себя, но терпел и молчал, мрачно отводя взгляд от молящих о пощаде невинных, и от чародеев, творящих в Красном Замке такое, о чём и подумать страшно. -Само собой. –буркнул Асет. –Эй, парни, идите, снимите покойникам с лошади, и унесите отсюда к Неведомому. Но прежде, чем кто-то из отряда успел сдвинуться с места, некая женщина, затерявшаяся в толпе, воскликнула: -Король жив! Это было смело, и даже дерзко, учитывая то, что творилось в городе в последние недели. Гвардейцы с яростью принялись озираться, в надежде увидеть эту отчаянную, или, скорее, и вовсе безумную. Но спустя всего несколько секунд полного молчания её крик подхватил мужчина, а затем юная девушка, а затем старик. Спустя менее минуты со всех сторон площади доносились голоса жителей Королевской Гавани: -Король жив! -Король жив! -Король жив! -Жив? –воскликнул Алин Блэквуд с усмешкой, опомнившись, и оглядев шумящую толпу, чей хор смешивался с переливистым звоном колоколов. –Жив? С этими словами он пришпорил свою лошадь, и подъехал вплотную к северному королю, неподвижно и безжизненно восседающему на склонившем голову вороном жеребце. Он положил руку ему на плечо, в явном намерении столкнуть его с седла. Но он не успел этого сделать. Мертвец выхватил из ножен свой меч, и голова Блэквуда слетела с плеч, после чего грохнулась на мостовую, бешено вращая глазами. Толпа ахнула. -Помилуй Матерь! –выдавил сир Раттигер. Джон натянул поводья, и его конь, храпя, привстал на дыбы. Он поднял свой, уже ставший легендарным, меч, с головой белого лютоволка, украшающей рукоять, и все поняли, что это значит. Король призывал народ отринуть страх и сразиться за свою свободу. Один из мейстеров называл то, что началось следом, хаосом. Он писал, что люди, уверились в том, что сам Воин, управляя рукой Белого Волка, передаёт им свой призыв подняться против тирании и несправедливости. Они словно обезумели, часть из них кинулась вверх по Хлебной Улице, прямиком к Красному Замку, в твёрдом намерении вытащить Короля-Самозванца, вместе с его чародеями, из их норы любым способом, и разорвать в клочья. Они нападали на Королевских Гвардейцев и Золотых Плащей, встававших на их пути, причём многие были вовсе безоружными, и те ничего не могли поделать против их дикой ярости. Мейстер писал, что солдат стаскивали с лошадей и били голыми руками, камнями и палками, не страшась мечей и кинжалов. Другая часть людей направились к вратам города, и стрелы стражников не сумели остановить их. Более робкие отступали, но находились бесстрашные, что рвались вперёд, и скидывали лучников со стен. Было немало погибших, но то морозное утро напомнило подзабытую истину о том, что нет более необузданной и опасной силы, чем доведённый до точки кипения простой люд. Как бы то ни было, железная решётка Божьих Врат была поднята силами горожан, когда солнце едва-едва поднялось над горизонтом, а вскоре после них были открыты Львиные, и в город хлынуло многотысячное войско, уже ждавшее за ними в полной боевой готовности. Спустя всего четверть часа звонили все колокола столицы, оповещая о том, что город взят. Эдмар Талли и Робин Аррен восседали на своих конях у подножья холма Эйгона, с мрачным удовлетворением и внутренним трепетом глядя на возвышающийся над ними Красный Замок, и уже ощущая вкус скорой победы над чудовищем, скрывающимся в нём. Общими усилиями воинов и простых людей замок пал довольно быстро, но Твердыня Мейгора держалась ещё некоторое время, хотя, в итоге, была взята и она. Командиры объединённой армии Севера, Долины и Речных Земель вошли в её главные двери…лишь для того, чтобы вскоре узнать, что самозванец успел сбежать. Это оставило горькое послевкусие быстрой и блестящей победы, но, всё же, Королевская Гавань была освобождена, и народ чествовал тех, кого узурпатор называл захватчиками. Мейстер, увековечивший события того дня упоминал так же сцену, увиденную северными лордами на площади у Септы Бейлора. Он писал, что рыцарь Королевской Гвардии Эдар Раттигер, склонив голову, стоял на коленях подле коня Короля Севера, и на раскрытых ладонях протягивал ему меч, выпавший из его руки. Но тот уже не был способен взять его, его рука обмякла, глаза остановились, а грудь уж более не вздымалась в такт дыханию. Там, у подножия Септы Бейлора, в рассветный час четвёртого дня, второго месяца триста двадцать шестого года от Завоевания Эйгона, Ледяной Дракон смело взглянул в глаза Неведомому, во второй, и последний раз. Верные воины сняли его бездыханное тело со спины коня, и лорд Овертон, один из вернейших его соратников, сомкнул его веки дрожащей рукой, а юный Риваль Талли накрыл его знаменем дома его матери. А после мёртвого короля, подняв его на щитах, отнесли в Красный Замок, дом его отца. Многие годы после этого народ будет говорить о том, что мертвец взял Королевскую Гавань. Малой кровью, без осады и штурма. И что колдун-узурпатор, погубивший его сына, и укравший его облик, оробел перед бурей гнева, заставившей мёртвого отца восстать, дабы отомстить за него. И побоялся снова предстать перед его очами. Призрак убежал вперёд, и Эдмонд уже едва различал маленькую белую точку на фоне серо-белых холмов. Льхэ шла позади него, отставая, и юноше нередко приходилось нести её на плечах, если снег был особенно глубоко, или приходилось переходить вброд очередной замёрзший ручей. Они вышли, едва- едва рассвело, а сейчас солнце уже почти коснулось горизонта. - Нам придётся заночевать, юный волк. Вон там, в холмах, есть неплохие пещерки. - заявила женщина. - Ночевать? Я бы предпочёл быстрее добраться до места. - буркнул принц. Он уже начинал жалеть, что согласился пойти с ней. - Ночью здесь опасно, мальчик. - твёрдо ответила на это Льхэ. -Стая выходит на охоту в ночи, и если они наткнутся на нас, твой волк нас не спасёт. Они давно невзлюбили его, одиночку... Эдмонд скрипнул зубами. - Но лютоволки - ещё не самое страшное, что может нам попасться на пути, пха! Есть здесь медведи, но не такие, каких ты знаешь. Крупнее втрое, с шерстью белой, почти невидимой на снегу. И что страшнее всего, туша эта передвигается тихо, как рысь. Принц уступил, и прежде, чем стемнело, они укрылись в небольшой пещерке, больше похожей на берлогу, с полом, усыпанным множеством костей разного размера. Льхэ подтвердила догадку юноши, сказав, что некогда здесь и впрямь укрывался медведь, но сейчас убежище давно покинуто. Ночью Эдмонд долго не мог заснуть, а его спутница, напротив, отключилась быстро, как дитя, и громко храпела, вызывая у принца опасение, что по этому звуку их легко найдут хищники. Звери и впрямь активизировались, едва опустилась тьма. В холмах завыли лютоволки, нервируя Призрака, лежащего у входа в пещеру. Он не отвечал им, но, каждый раз, когда раздавался новый вой, издавал раздражённо ворчание. В какой- то миг Эдмонду, всё-таки удалось отключиться, а когда он снова открыл глаза, уже светало. Льхэ проснулась раньше, и теперь сидела, внимательно глядя на него, и жуя вяленую оленину. - Седьмое пекло! - пробурчал юноша, у которого от неудобной позы ныли, казалось, все косточки. - Любишь ты поспать, волчонок. - хохотнула Льхэ, и прежде, чем Эд успел ответить что-нибудь язвительное, добавила: - Давай, поднимайся, нам пора в путь. Когда солнце достигло зенита, делая снег просто ослепительным, Эдмонд и Льхэ перешли по льду довольно широкую, замёрзшую реку. Ближе к закату на горизонте показались пики высоких гор, а на подходе к ним тут и там теснились Холмы разного размера, между которых торчали редкие деревья. -Пришли почти. - заявила Льхэ. - Ох-ох, я уже здесь чую этот запах. - Запах? Я ничего не чувствую. - ответил на это принц, хорошенько принюхавшись. - Пха! Это и неудивительно, у вас, людей, неважный нюх. - У нас, людей? Кто же тогда вы? Дитя Леса? - Не человек, и не Дитя Леса. - произнесла, задумчиво, Льхэ. - Полукровка. Да-да, не смотри так. Во времена союза людей и Детей против Иных, такие, как я, временами появлялись на свет. Дети Леса даже не единожды отдавали своих юных девушек замуж за человеческих мужчин. Кто бы мог подумать, да? На первый взгляд настолько разные создания...но, как оказалось, способные иногда давать потомство друг от друга. Потомство, обречённо быть отверженным. - Почему? - нахмурившись спросил Эдмонд. Льхэ пожала плечами, укутанными в шаль. -Хотя такие союзы и заключались, у них было немало противников с обеих сторон. И к детям, рождённым от них, относились с подозрением. Люди боялись их магических проявлений, а Дети Леса напротив, считали их слишком заурядными, лишенными большей части магических сил, свойственны их роду. Больше всего таких, как я, родилось на Перешейке, и поныне там обитают их потомки, даже тысячи лет спустя сохранившие некоторые из качеств Детей Леса. Эд оживился. -Вот оно как! Я знаю многих из жителей Перешейка. Они невысокие...ну, повыше вас, конечно... Льхэ хохотнула. - Ходят тихо, словно кошки, а лучники из них лучше всех в Вестеросе. - продолжил юноша. - И живут, как поговаривают, они дольше других людей. - Дольше, да ненамного. Кровь Детей Леса, как показали века, вымывается полностью, но очень медленно. Прямые же их потомки жили в разы дольше людей. Вот взять меня. Как думаешь, сколько живу? Почти три сотни лет минуло со дня моего рождения, пха! И я последняя в своём роде. Моя мать была из последних Детей Леса, а отец - из Вольного Народа. Не знаю, почему моя мать поступила так, ведь её народ не имел никаких связей с людьми уже тысячи лет. Возможно, потому, что она так сильно хотела иметь ребёнка, а в её общине все мужчины приходились ей родственниками. Члены племени не были рады моему рождению. Моя бабка даже хотела отнести меня к людям, чтобы меня воспитывал отец. Но этого не произошло, потому что они осознавали, что выжить среди отцовского народа у меня шансов мало. Так, в итоге, я осталась и выросла в общине Детей Леса, обучалась их знаниям, и оставалась с ними почти два века, начав уже стареть, в то время, как моя мать была ещё молода. Но потом пришёл Последний Древовидец... -Последний Древовидец? - растерянно переспросил Эдмонд. - Мой дядя Бран? - Твой дядя Бран? Не была знакома с таковым, хотя и догадываюсь, о ком ты. Они поднялись по крутом склону, и принц увидел небольшую долину, окружённую со всех сторон невысокими скалами. В центре её возвышалось Чардрево, ещё больше, пожалуй, чем возле дома Льхэ. Нигде к югу от Стены не встречалось таких огромных, и чем южнее, тем ниже и ниже они были. Эти преисполненные древних чар деревья словно питались истинным севером, диким, неизведанным, неприветливым. Хотя... Эдмонд остановился, внезапно поняв, что ошибается. Было в Вестеросе одно Чардрево, о котором он, как ни странно, позабыл, и которое превосходило размером даже то, что было перед ним сейчас. Оно стояло в богороще Воронодрева, родового замка Блэквудов в Речных Землях. То дерево было мертво уже многие годы, но Чардрева не гниют, и отец, когда они посещали Блэквудов несколько лет назад, рассказывал, что в сумерках на него слетаются сотни ворон. Если кто-то в Вестеросе и мог объяснить, почему это происходит, то он давным-давно уже превратился в пыль. Чардрево, на которое сейчас смотрел принц, было лишено листвы, и его белая древесина была покрыта крупными тёмными пятнами. Юноша с горечью понял, что оно кем-то было предано огню и погибло. Вокруг дерева крупными камнями был выложен спиралевидный узор, который Эдмонд не единожды видел, и, насколько он помнил, знак этот был как- то связан с Детьми Леса и Белыми Ходоками. -Что это за место? - спросил принц, отчего- то чувствующий себя неуютно. Он взглянул на Льхэ, и понял, что ей неуютнее в разы. Она куталась в плащ, и морщилась, словно пытаясь не разрыдаться. - Так ты не чуешь этот запах, волчонок? - спросила она. Эд покачал головой. - Смертью пахнет. Смертью и ужасом. - произнесла женщина. - Что здесь случилось? - Трагедия. Юноша понял, что она пока не может собраться с силами, чтобы вдаваться в подробности. Он медленно спустился вниз, скользя по насту, и остановился у крайнего луча спирали, глядя снизу вверх на сгоревшее Чардрево. По спине пробежали ледяные мурашки, когда он заметил, что вырезанный на дереве лик расцарапан словно бы гигантскими когтями, так сильно, что его очертания теперь угадывались с трудом. Пройдя ещё несколько шагов, юноша вздрогнул от резкого хруста под подошвой своего сапога. Он наклонился, подобрал старую кость, повертел её в руках, и пришёл к выводу, что она принадлежала человеку. - Много их здесь. - услышал он за спиной голос Льхэ, и вздрогнул, потому что не слышал, как она спустилась и подошла. - Звери обходят это место стороной, и никто не растащил их за прошедшие годы. Большинство, конечно, давно уже снегом замело, но... Эдмонд только сейчас понял, что Призрака и вправду нет рядом. Судя по всему, лютоволк даже не стал подниматься за ними. - Видишь пещеру вон там? - спросила женщина, указав на присыпанный снегом склон в сотне шагов к югу. Эдмонд с трудом, но разглядел темнеющий провал, засыпанный на три четверти камнями и снегом. - Здесь я родилась. Юноша в изумлении взглянул на спутницу. - Здесь жили Дети Леса? - Да. Последние из них. Моя семья. Но теперь здесь обитают лишь призраки. - Кто это сделал? - Король Ночи и его свита. Эдмонду стало ещё более не по себе. Подобная гнетущая, давящая на плечи и сковывающая сердце ужасом атмосфера ощущалась ещё, разве что, в крипте Винтерфелла. Теперь он понимал, что имела в виду Льхэ, говоря о стоящем здесь запахе смерти. Непосредственно запаха он не ощущал, но каким- то внутренним чувством остро воспринимал этот шлейф отчаяния, боли и ужаса. -Король Ночи и его Ходоки совершили это, но привёл их сюда предатель. Я сразу поняла, что от него не жди добра. - сказала Льхэ, и впервые юноша услышал в её голосе такую ненависть. - Много лет прошло с тех пор, семь десятков или восемь, но однажды и без того хрупкий покой моей семьи нарушило появление раненого старика. Мать говорила, что до него добрался северный медведь, судя по ранам, но старейшины склонялись к тому, что это были тенны, вольные люди, обитавшие в горах неподалёку. Дети Леса уже тысячи лет избегали людей, и не помогали им. Я думала, что мы облегчим его страдания ударом кинжала, и, буду честной, хотела этого, ибо он меня пугал. Но одна из старейшин приблизилась к нему, коснулась его лица, и он открыл свой единственный глаз. Алый, как кровь. - Хотите сказать, этот человек был бескровным? - удивился Эдмонд, вспомнив, как мейстер Уолкан называл подобных людей, рождающихся очень и очень редко. - Понятия не имею, как вы, люди, таких называете, пха! Я знаю лишь, что боги так метят тех, кого наделяют особым даром. Обычным цветом глаз Детей Леса был жёлтый, но изредка рождались избранные, у кого они были зелёными, и ещё реже, красными. Здоровье у таких избранник было слабое, а век недолог. Но внутри деревьев они могли существовать сотни и тысячи лет. Они обладали тысячей глаз, сотней шкур, мудростью, уходящею глубоко, как корни. - Древовидцы. - понял Эдмонд. - Мой дядя стал одним из них. - Не стал. - ответила Льхэ коротко и уверенно, отчего он, в смятении, резко обернулся на неё. - Вы говорили, что не знали его. - сказал он. -Верно, не знала. Но моя кровь дала бы мне почувствовать, если бы появился новый Древовидец. А после Лорда Вороны не появилось больше ни одного. -Лорда Вороны? -Он был из чёрных братьев, а звали его Бринденом. Он утверждал, что происходит от крови Первых Людей и Драконов, но и кровь Детей Леса текла в его жилах тоже. -Бринден…Риверс? –спросил Эдмонд, словно бы сам у себя. Едва ли это мог быть дядюшка Чёрная Рыба, а кроме него юноша знал лишь одного Бриндена. -Риверс, он самый. –ответила на это Льхэ. –Знаешь, значит? -Да уж историю с мейстером Уолканом я никогда не пропускал. –пробурчал принц. –Он бастард Эйгона Четвёртого. Не буду вдаваться во все дела, которые он творил, хорошие и не очень, но да, о конце его жизни не известно ничего, кроме того, что он пропал за Стеной. -Пропал, да не пропал, пха! –иронично хохотнула женщина. -Среди Детей Леса новые Древовидцы не рождались уже много сотен лет…да что там, у них и дети рождались по одному в век, на закате их существования. А в этом Вороне, лорде Бриндене, была сокрыта сила древняя и могущественная, порождённая удивительным слиянием кровей. Ему без труда поддавалось чародейство, он читал звёзды, как открытую книгу, был истинным перевёртышем, и умел сливать своё сознание с сознаниями зверей и птиц. Он мог даже видеть тысячей глаз разом, завладевая единовременно целой вороньей стаей. Я лично видела, как он делал это. А способности Древовидца в нём проявились так ярко, как ни в ком другом за тысячи лет. -Сколько глаз у Кровавого Ворона? Тысяча и один. –тихо произнёс Эд поговорку тех лет, когда Риверс, фактически, властвовал в Семи Королевствах. -Моя семья была восхищена им, словно одним из Старых Богов, облеченным во плоть, а он, поправившись, не стремился уйти из нашего дома. Вместо этого он пожелал учиться, овладеть тайнами Детей Леса, и старейшины не отказали ему. Старик впитывал всё, как губка, жадно, словно путник, который не может напиться из родника, и, в своём неуёмном стремлении, сросся с деревом, углубившим свои корни глубоко под землю в моей родной пещере, как это делали Древовидцы в былые времена, когда им приходило время умирать. Теперь он видел всё, что происходит в любой точке мира, в прошлом, настоящим, а изредка –и будущем. Но Бриндена уже мало интересовал мир людей, который он покинул, с его бренностью и суетой, и более всего его увлекли тайны древние, тёмные и жуткие. Он пожелал узнать, кто такие Иные, откуда они взялись, и в чём кроется их сила. Старейшины посчитали, что он, быть может, возрождённый Гонитель Тени, и уничтожит порождения ночи и тьмы раз и навсегда, но я имела счастье…или же несчастье, как теперь сказать, узнать истинную причину его интереса. Однажды я осталась с ним наедине, и он признался мне, что с юности мечтал обладать властью, равной власти богов. Но высокомерные боги оставались глухи к его призывам и мольбам, а вот Иные ответили. Эдмонд невольно поёжился. -В то время Иные не проявляли себя уже больше семи тысячелетий, но спустя шесть лет после появления Бриндена в нашей пещере, в Теннии начали оживать покойники. А ещё спустя восемь лет в Зачарованном Лесу отряд Ворон из Ночного Дозора был растерзан так, как этого не сделали бы звери, и даже жестокие каннибалы с гор. Их тела были разорваны на части, и из этих частей некто выложил вот этот символ. –Льхэ кивнула на лучи спирали, расходящиеся в стороны от Чардрева. –Тогда-то и стало ясно, что Король проснулся. - Король Ночи? Вы хотите сказать, что это Бринден, мать его, Риверс, разбудил Иных? Льхэ промолчала, мрачно глядя вверх на обгоревшие ветви Чардрева. - Король Ночи ощутил опасность, и пожелал устранить её. - произнесла она, наконец. - Риверс был опасен для Короля Ночи? Боги, да, он был колдуном, и, возможно, Древовидцем, но не Обещаным Принцем! - хохотнул Эдмонд. - Обещанным Принцем? Вы зовите так Гонителя Тени, не так ли? Нет, Ворон не имеет ничего общего с этим легендарным героем или его перерождением. Скорее, он полная противоположность ему. Риверс не хотел одолеть Иных. Он сумел вкусить их силу, и осознать, что она способна вершить судьбу мира. Тёмную, но судьбу. И эта сила могла дать то, чего он жаждал- абсолютную власть. Этот человек захотел присвоить данное могущество, или, хотя бы, часть его. И для этого он сделал то, чего не делал ещё ни один человек - решил вступить в диалог с Великим Иным. - И Король Ночи ответил ему? Что такого сказал или показал ему Риверс, что тот счёл его угрозой? - Король Ночи? Пха! А причём здесь Король Ночи? Великий Иной, или Первородная, как говорили Дети Леса, и он - не одно и то же. Разная сущность, разная сила. Король Ночи лишь порождение Первородной, один из её «детей». Эдмонд нахмурил брови и покачал головой. Сказанное Льхэ никак не хотело укладываться в его голове. - Первородная. То есть...это женщина? - Женщина- женщина. Матерь Тьмы, Жена Смерти. Юноша резко вскочил с камня, на котором сидел. Это всё больше походило на какой-то бред, противоречащий всему, что он знал. Он тратил драгоценное время на то, чтобы выслушивать переиначенные сказки его детства. - Кто она такая? Откуда взялась? - спросил принц, взяв себя в руки, но уже не в силах скрыть иронии. - Думаю, тебя это удивит, но изначально она была таким же смертным человеком, как и ты. - спокойно ответила Льхэ. - Она пришла на запад, в Закатные Королевства, с восточных земель за Узким Морем, на заре Века Героев, вместе со своей семьёй. Не известно точно, откуда они пришли, но Древовидцы называли это место Царством Теней. Имени её время тоже не сохранило, известно лишь, что она стала женой одного из многочисленных вождей Первых Людей, и у неё был от него единственный сын. - Известно? Откуда же это известно? Я впервые слышу об этом. - всё ещё преисполненный раздражения и скептицизма, спросил Эдмонд. - Дети Леса хранили эту тайну тысячи лет. А вот память людей гораздо короче, пха! Хватит мельтешить перед глазами, мальчишка! Сядь! Это будет долгая история. Принц хмыкнул, и покачал головой, но подчинился . -Предание гласит, что замок мужа этой госпожи, построенный из дерева, и весьма богатый для тех времён, стоял на холме в Речных Землях, у окраины Шепчущего Леса. –продолжила Льхэ. –Она сама слыла красивейшей женщиной округи, обладала острым умом, и, к тому же, боги наделили её сильнейшим даром. Она была варгом, и умела видеть глазами зверей и птиц. Поговаривали, что она шпионила для своего мужа глазами целой вороньей стаи. Муж любил и ценил её, а она любила его, так сильно, что не видела своей жизни без него. Они жили душа в душу и растили единственного сына, чьего имени так же не сохранилось. И всё могло быть так и впредь, но однажды вожди соседних поселений, сговорившись, убили её мужа, могуществу и богатству которого ужасно завидовали. Горе госпожи было беспредельно. Поговаривали, что оно свело её с ума, и в это легко поверить, ибо она, подавшись в бега, отказалась расставаться с телом супруга, и обратилась к магии, древней, как мир, и тёмной, как ночь, в надежде вернуть его к жизни. Магия эта была чужда Закатным Землям, она пришла вместе с семьёй этой женщины из далёких, скрытых в тени краёв. Ведьма эта колдовала много ночей подряд, пела жуткие песни на языке, что был старше языков Первых Людей и Детей Леса, возносила молитвы неведомым богам. Говорят, она продала свою душу неким тёмным сущностям, древним, как мир, чьи имена нельзя произносить вслух. И, как гласят предания, её усилия возымели результат. Но не такой, какого она ждала. Возлюбленный супруг её восстал, но жизнь не вернулась к нему. Его тело осталось полуистлевшим, а память и разум не возвратились. Это был упырь, ходячий труп. Упырь, который не мог более говорить со своей женой, обнять её или приласкать, но, тем не менее, подчиняющийся ей во всём. Эдмонд молчал, глядя на Льхэ, и по его спине вновь бежали мурашки. Тысячи мурашек. -И вдова приказала мужу-упырю отомстить за него. Один за другим все четверо заговорщиков, сгубивших его, были убиты мертвецом, которого не брали ни стрелы, ни мечи, который ездил на мёртвом коне, и сопровождала его стая воронов. Так говорили. Семьи убитых объявили охоту на нечистую силу, и им помогли в этом Дети Леса. Довольно скоро оживший мертвец был схвачен, но к тому времени он уже успел принести много ужаса, боли и горя. Тогда один из сыновей убитых им вождей Первых Людей, зовущийся Илином Блэквудом, связал упыря и возвёл на костёр, сложенный из брёвен, оставшихся от его разрушенного замка. Тем самым он узнал, что огонь способен уничтожить эту тварь. Останки же молодой вождь закопал под огромным Чардревом, растущим посреди его земель, и способным, по словам Детей Леса, подавить сокрытую в них тёмную магию. Когда же жители сразу нескольких поселений пришли за Первой Некроманткой, скрывающейся, вместе с сыном, в руинах замка своего покойного мужа, они ужаснулись. Ведьму, и её дитя защищало целое войско упырей, поднятое ею из захоронений в окрестных курганах. Битва та была страшной, но люди одержали победу, ибо взошло солнце, и лишило Некромантку её, подаренных Тенью, сил. Она не могла больше контролировать своих мёртвых стражей, и все они были преданы огню. В отчаянии и безумии ведьма попыталась убить своего малолетнего сына, но Илин Блэквуд спас мальчика. Некромантку приговорили к смерти, и ей должны были снести голову, но она, таинственным образом, исчезла в ночь перед казнью, а каждый из нескольких стражников утверждал, что ничего не видел. Больше никто из людей, живущих в то время, не видел эту женщину, а их потомки в последующие несколько веков практически позабыли о ней. Сын её был выращен Илином Блэквудом, очень скоро отвоевавшим большую часть Речных Земель, и ставшим одним из величайших вождей Первых Людей. Когда мальчик повзрослел, Илин, не имевший сыновей, отдал ему в жёны свою старшую дочь, и сделал его своим наследником. Их род не прерывается уже тысячи лет… -И по сей день… Блэквуды из Воронодрева –их прямые потомки? –поражённо спросил Эд. -Несомненно. Один из древнейших родов Закатных Королевств. Сын Первой Некромантки заложил первый каменный замок возле Чардрева, под которым был захоронен прах его отца, но древо это начало чахнуть, и спустя всего несколько десятилетий погибло. С тех пор, как с него опал последний лист, в каждые сумерки на его ветви стали слетаться сотни воронов, и сын, ставший к тому времени, уже стариком, понял, что его мать жива. -Я видел его. –прошептал принц. –Это Чардрево… И оно самое огромное из всех, что я видел. -Самое огромное, и самое древнее. На всём западе. На месте людей, я бы давно срубила его и раскрошила в мелкие щепки, каким бы кощунством это не считал народ моей матери. Ибо древо это погибло, впитав корнями страшное зло, и зло это до сих пор живёт в нём. Через него Матерь Тьмы управляет своими пернатыми шпионами, и благодаря ему знает обо всём, что происходит в мире. -Знает? Так она жива по сей день? -Жива. Если можно так сказать. Тогда, тысячи лет назад, сбежав от Первых Людей, желавших казнить её, Некромантка подалась в неизведанные земли далёкого севера. Дальше того места, где будет построен Винтерфелл, и дальше того места, где будет построена Стена. Даже дальше того, где сейчас сидим и беседуем мы с тобой. Что она нашла там, среди вечных льдов и снегов, неизвестно, но, как бы то ни было, там она окончательно перестала быть человеком. Её кожа, плоть и кровь превратились в лёд, а глаза отныне горели синим огнём. Сотни лет, а может, и больше тысячи, прошло до тех пор, пока она вновь напомнила о себе. Люди и Дети Леса победили зловещих Иных и их войско мертвецов, что ознаменовало окончание Долгой Ночи, и изгнали их далеко на север. Никто из них не знал, откуда взялись эти твари, и каким образом от них можно избавиться навсегда. -Это она…-понял Эдмонд.–Первая Некромантка создала их. -Всё так. –ответила Льхэ. –Племена со Стылого Берега и Ледяных Гор называли её Холодной Королевой, боясь, и, одновременно, восхищаюсь ею. Но, однажды, королева решила, что ей нужен верный соратник, спутник на её пути мести. Её король. Первым Королём стал могучий муж – горец с Клыков Мороза. Встретившись с Некроманткой на ночной охоте лицом к лицу, он не убоялся, не бросился наутёк, и не пал ниц, как другие люди. Королева прониклась к храбрецу уважением и страстью. На следующую ночь она вошла в его поселение, и увела его за собой. Предавшись с ним любви, она отдала ему часть своих сил, сделав его подобным себе. В последующие десятки и сотни лет Холодная Королева и её Король царствовали над всеми землями, что лежали к северу от нынешних владений твоей семьи, и первые северяне почитали их, называя Богами Ночи. Люди приносили им в жертву младенцев мужского пола каждую новую луну, и большая часть из них была обращена Королём и его Королевой в существ столь же ужасных и прекрасных одновременно, коими были они сами. Они растили их и готовили, как своих верных бесстрашных солдат. А потом пришла Долгая Ночь. - И они повели свою армию Иных и мертвецов на Вестерос. - продолжил Эдмонд. - Долгая Ночь накрыла все континенты, мальчик, но Закатные Королевства были их первой целью. Та зима была самой холодной в истории, снег выпал даже в самых жарких краях мира. Закатное море сковал слой льда, толщиной в десятки футов, и именно по льду с Восточных Земель пришло спасение от практически неизбежной смерти всего живого в этих землях. - По льду Закатного Моря...вы хотите сказать, что к западу от Вестероса лежит...Эссос? Отплыв в Закатное море, если боги будут благосклонны, ты достигнешь его восточных берегов? - Именно. Путь туда по морю долгий и опасный, а берега неприветливы. Там нет растительности, и нет питьевой воды. Мало кто способен выжить в тех местах. Разве что, драконы... Обычно там жарко и ветрено, но во время Долгой Ночи и зимы, что длилась целое поколение, эти края стали ещё более холодными, чем те, что лежат севернее Зачарованного Леса. -Но ведь это невозможно. Раз так, наш мир должен представлять собой нечто закольцованное... - Странно, что великие человеческие умы не поняли этого и по сей день, пха! - Но откуда всё это известно вам...отшельнице, всю жизнь прожившей за Стеной? - Дети Леса были памятью этого мира. Они пришли раньше людей, и знали во много раз больше о мире, чем они. Я бы сказала, они знали большую часть его тайн. И, прежде всего, благодаря Древовидцам. - с печалью ответила Льхэ, но очень быстро грусть на её лице сменилась суровостью. - Но ты пришёл сюда, не чтобы спорить об устройстве мира, так что довольно сбивать меня с мысли, мальчишка! Юноша слегка пристыженно кивнул, плотнее укутавшись в плащ. -Так вот, спасение пришло с востока. –продолжила женщина. –Их провидцы уже многие сотни лет делали предсказания о приходе Льва Ночи. Мать говорила мне, что в тех краях даже построили громадные крепости, что должны были защищать Восточные Земли, подобно тому, как Стена защищает Закатные Королевства. И именно там, на востоке, родился тот, кого назвали Гонителем Тени. -В Эссосе? Мне всегда говорили, что он был северянином, откуда-то со Скагоса, или вроде того. -Пха! Каждый народ переделал эту историю под себя за прошедшие тысячи лет. Вам, людям, сейчас сложно сказать, где именно родился этот герой, ибо называют множество вариантов его родины, как и с десяток разных имён. Азор Ахай, под этим именем ты его знаешь, верно? Родился он в горах, зовущихся Хребтом Костей, и мать дала ему имя Гиркун. Поговаривали, что отцом его был дракон из Теневых Земель, но истина это, или миф, подтверждений получено не было. -И он вправду существовал? Я до сего дня продолжал верить, что это лишь легенда. -Пха! Вправду! В большинстве легенд есть доля правды, а в некоторых правды большая часть. Провидцы, видящие истину в огне, пришли к Гиркуну, ставшему к тому времени, могучим мужем и вождём своих земель, названных Вотчиной Гиркуна. Они сообщили ему, что его путь –бой со Львом Ночи, ибо его лик они увидели в пламени. И он принял их слова, как истину, ни разу не усомнившись. Жрецы Пламени благословили его на этот бой, дав имя Азор Ахай, что значит «Сын Огня». Мой народ утверждал, что то, будто Азор Ахай закалил свой меч в крови убитой им жены Ниссы-Ниссы, не более чем легенда. На самом деле ему удалось создать новый вид металла, как говорили, закалённого в крови и пламени убитого им дракона. Это был прообраз Валирийской стали. Валирийцы после научились создавать её без использования драконов, заменив их на магию, но эта сталь, хоть и была хороша, всё же, не могла сравниться с первоначальной, которую выковал Азор Ахай. С этим мечом, вспыхивающим ярким пламенем благодаря древней магии, Сын Огня повёл своё войско по льду Закатного Моря, в края, что лежали за ним. И там, объединившись с Первыми Людьми, и Детьми Леса, они одолели Короля Ночи и большинство Иных. Уцелевшие же были изгнаны далеко на север, а Королеву отыскать так и не удалось. -Но она, всё же, вернулась. –сказал Эдмонд. -Да, но прежде прошло более сотни лет, и была выстроена Стена. –сказала Льхэ. –Холодная Женщина явилась тринадцатому Лорду-Командующему Ночного Дозора, и… -Он стал её новым Королём Ночи. Да, я знаю эту легенду, мать рассказывала её мне. –принц снова встал, и прошёлся взад-вперёд, чтобы размять и согреть замёрзшие ноги. Начинало темнеть, и становилось всё холоднее. –Он привёл Королеву на Стену и они правили Дозором тринадцать лет, подчинив всех его людей при помощи магии. Они приносили кровавые жертвы Иным. -Королева Ночи надеялась, что ей удастся, при помощи нового Короля и дозорных, найти способ преодолеть Стену, зачарованную магией Детей Леса, безопасно для себя. Но она не успела. Брандон-Крушитель и Джорамун, Король За Стеной, приведший с собой великанов, положили этому конец. Королева была захвачена, а Король изгнан. Ничто, чем владели люди и Дети Леса, не смогло убить Королеву Ночи. Даже обсидиан, который легко убивал её подданных, даже пламя… -Даже Валирийская Сталь? –тихо спросил принц. -А вот этого проверить не довелось. К тому времени Азор Ахай давно покинул Вестерос и умер, а его Светозарный сгинул в небытие. В те времена ещё не родилась Древняя Валирия, и до того, как валирийцами был воссоздан чудесный металл, оставались тысячи лет. –сказала его собеседница. -Ммм…и что же мой предок сделал с ней? -Пленил глубоко в подземельях тогда ещё строящегося Винтерфелла, а вход в её темницу запечатали Дети Леса. Эта печать… -Льхэ рукой указала на узор из камней, на одном из которых она сидела. -…древняя руна моего народа, обозначающая Солнце – отца жизни, прогоняющего тьму. Этот символ один из старейшин Детей Леса вырезал на рукояти меча Светозарного, после того, как Гонитель Тени одолел с его помощью Иных в первой Рассветной Битве. Эдмонд невольно обхватил себя руками, как напуганный ребёнок. Этим холодным вечером ему открылась истина, которая была сокрыта от его рода и всего Вестероса многие тысячи лет. И эта истина ужасала. Глубоко под его родным домом, где он родился, играл, будучи мальчишкой, где рос и учился, где он впервые оседлал дракона, где повзрослел и взял себе жену, где мирно спал тысячи ночей, скрывалось древнее, бессмертное зло. А ведь там его родители, его сестра, жена и нерождённое дитя. Замок, который Эдмонд всю жизнь считал самым безопасным местом на земле, вмиг, несколькими словами, сказанными этой дочерью Детей Леса, был обращён в цитадель кошмара. Заметив, что в глазах юноши, одновременно с ужасом, появляется твёрдая решимость немедленно броситься домой, даже если придётся бежать ночью, пешком, по морозу, и в окружении диких зверей, Льхэ поспешила предостеречь: -Я не завершила рассказ, юный волк. Помнишь, с чего я его начала? С Последнего Древовидца. Им и закончу. –сказала она. –Я сказала тебе, что он обратился к Великому Иному. Теперь ты знаешь, кто, на самом деле, является им, и где это чудовище сокрыто восемь тысяч лет. Зов Бриндена Риверса пробудил её, впавшую в транс, длиною в сотни поколений, во время которого она не переставала следить за происходящим в Закатных Королевствах при помощи своих крылатых шпионов и мёртвого чардрева с прахом её мужа глубоко под его корнями. Восхищённая тем, что простой смертный сумел то, что не удавалось ещё никому –коснуться её сознания, она пообещала ему абсолютную власть в обмен на то, что он вернёт ей свободу. И даже назвала один из немногих существующих способов взломать печать Детей Леса на её темнице. -И…каков он, этот способ? –голос Эдмонда дрогнул. -Драконье пламя. –коротко ответила Льхэ. Это привело принца в ещё больший ужас. В последние двадцать лет Судьба Винтерфелла и его обитателей висела на волоске, ведь там постоянно обитали два дракона, и нередко появлялся третий. -Однако, коснувшись сознание Великой Иной, Последний Древовидец разбудил и её супруга, тысячи лет спящего во льдах. Через него Король Ночи узнал то, что было скрыто от него всё это время –то, где заточена его Королева. Но кроме этого он узнал и об обещании, данном ею её талантливому и могущественному смертному потомку. Король не без оснований счёл его величайшей угрозой для него, способной положить конец его царствованию, и прежде, чем отправиться вызволять супругу и госпожу, вознамерился уничтожить Древовидца. -Но он не смог. -Не смог. Бринден сумел укрыться от его взора, и укрывался до тех самых пор, пока не пришёл мальчик –калека, один из Старков, которого он, якобы, взялся обучать, но на деле использовал лишь для воплощения своего плана. Он позволил юному Старку выдать своё убежище, и когда Король Ночи и его воины, выращенные им из принесённых в жертву младенцев, явились сюда, вот к этой пещере, Трёхглазый Ворон позволил убить своё смертное тело. Он переселил сознание в опустевшее тело ученика-варга, в тот момент оборонявшего вход в пещеру, управляя телом своего громадного полоумного слуги. Пазл окончательно сложился. У Эдмонда вырвался судорожный вдох. -Так Десница моего брата, а до него моей тётки, это вовсе не мой дядя Бран, а… -прошептал он, и его сердце заколотилось так быстро, что его удары молотом отдавались в голове. Льхэ ничего не ответила. Она смотрела на него, но, словно бы, сквозь него. Ей было всё равно на королей Вестероса, и на Старков, в прочем-то, тоже. Душу этой женщины терзало другое. -В тот день погибли последние Дети Леса. Все до единого, вся моя семья, были жестоко уничтожены Королём Ночи. Наше священное Чардрево было сожжено, а его лик изуродован. Оно искалечено, но его дух уцелел. –сказала она, и слёзы потекли по её щекам. –Но я знаю, чувствую, что он жив всё ещё, этот выродок… Король Ночи так и не сумел достать его. -Король Ночи мёртв. Это произошло ещё до моего рождения. –сказал ей Эдмонд, коснувшись её руки, лежавшей на колене. –Моя тётка Арья вонзила в него валирийский кинжал. Льхэ резко подняла взгляд, и поражённо взглянула на него. -Это правда? Боги…а я-то думала, отчего ничего не напоминает о нём столь давно! Думала, он ушёл далеко на юг, и погубил там всё живое, и лишь я осталась одной из немногих, кто уцелел. –воскликнула она. -Благодарю тебя, мальчик, это лучшая весть, что я слышала за последние полвека! Что же ты не сказал раньше, и не успокоил моё старое сердце? -Вы не спрашивали…-сконфуженно пробормотал принц, понимая, как по-детски глупо звучит этот ответ. Но Льхэ, похоже, и не думала его винить. Она вскочила, бросилась к сгоревшему Чардреву, и припала к нему лбом и ладонями, словно обнимая кого-то родного и любимого. Сначала Эдмонд неловко и взволнованно топтался на месте, не решаясь ей мешать, но всё больше сгущалась ночная тьма, и он, всё же, сказал: -Госпожа Льхэ, я сожалею вашему горю, тому, что вы лишились тех, кого любили, и радуюсь вместе с вами, что они были отмщены, но…Бринден Риверс, вероятнее всего, и вправду жив. Я догадываюсь, где, и под чьим лицом он кроется, и, что ужаснее всего для меня, он очень близок к моей семье, к тем, кого люблю я. Прошу, если вы знаете, скажите мне, что я должен сделать, чтобы с ними не случилось то же, что с вашей семьёй. -На это, увы, я не смогу дать тебе ответа, мальчик. –ответила та, хотя в первый миг он подумал, что она даже не услышала его слов. –Мне известно многое, но не всё. Я лишилась почти всех своих сил и способностей к предвиденью со смертью последних из Детей Леса. Сейчас я немногим более, чем простая человеческая знахарка. Лишь Старые Боги знают ответ. Их общее сознание заключено в Чардревах, и ты можешь попробовать спросить ответ у них. -У Богов? –почти возмутился Эд. –Они никогда не отвечают людям! -Потому что люди разучились правильно говорить с ними, глупый волчонок. Пха! Но в твоём роду это умение было развито едва ли не сильнее, чем в любом другом людском роду этого мира. Подойди, и дай мне руку. –ответила Льхэ. Юноша подчинился. Женщина взяла его ладонь в свою, маленькую, как у шестилетнего ребёнка, и приложила её к изуродованному лику обгоревшего Чардрева. -Закрой глаза. –сказала она, положив свою ладошку поверх его. –Не думай ни о чём. Впусти в себя поток сознания этого древа и всех Древовидцев, чьи души сокрыты в нём. Эдмонд зажмурился, и, старательно прогоняя вихрь мыслей, роящихся в его голове, сделал медленные вдох и выдох. Прошла минута, другая, третья. -Пффф, Льхэ, я никогда не обладал способностями дяди Брандона, или… -заявил он, наконец, решив, что у него ничего не выйдет. -Молчи! –довольно грозно прикрикнула женщина. –Молчи, и не мешай. Хмыкнув, принц снова сомкнул веки, и почти сразу после того, как он это сделал, на него сверху словно обрушился грохочущий водопад, погребя его под толщей воды. Юноша попытался отпрянуть от дерева, закричать, или открыть глаза, но у него не вышло ничего из этого. Его словно затягивало всё глубже и глубже в тёмную воронку, унося всё дальше и дальше к дну, о которое он будет неминуемо размазан в лепёшку всей этой свирепой мощью. -Мальчик! –воскликнула Льхэ спустя некоторое время, когда её саму неумолимо выбросило на поверхность, в реальность, не показав совершенно ничего. Часы пролетели, как секунды, и тьма ночи уже сменилась сумрачным рассветом. Эдмонд продолжал стоять на коленях перед Чардревом, прижав к нему ладонь. Он был неподвижен и расслаблен, бледное лицо напоминало лицо мирно спящего человека. -Волчонок! –женщина схватила его за руку, в попытке оторвать от ствола, но та была словно приклеена к нему намертво. –Эдмонд, очнись! Льхэ охватил ужас. Она уже видела такое, и именно с этого началось становление Бриндена Риверса Последним Древовидцем. Нет, этот юноша не может повторить его путь! -Мальчишка, приди в себя! Услышь мой голос! Иди на него! –закричала она, сжав его лицо в ладонях. –Какая же я старая дура! Я не дам тебе уйти к ним! Иди, иди ко мне, на мой голос! И, к огромному её облегчению, Эдмонд вдруг распахнул глаза. Резко отпрянув от дерева, словно его оттолкнула невидимая рука, он рухнул навзничь в снег, задыхаясь, как вытащенный из воды человек. Сев, он судорожно огляделся, и его лицо теперь казалось ещё бледнее, чем прежде. Губы и руки его дрожали, по щекам катились слёзы. -Ну-ну-ну, тихо, тихо! –Льхэ бросилась к нему, и погладила по щеке. –Древние ответили на твой вопрос? Что ты увидел? Принц ещё некоторое время смотрел на неё, и его всего трясло, словно ему открылось нечто воистину ужасное. Возможно, так оно и было, и если это правда, то он может разделить судьбу некоторых из Древовидцев Детей Леса, по незнанию и неумению нырнувших глубже, чем положено. Те из них, кто выжил, лишились разума. -Мой отец…-выдавил Эд наконец, и где-то вдалеке, за холмами, завыл Призрак. –Мой отец мёртв.