Путь ледяного дракона

Кротовый Городок, недалеко от Чёрного Замка. Эдмонд жадно вцепился зубами в кусок пережаренной баранины. Такая же скверная, как и гарнир из квашеной капусты, и местный эль. Ещё отец, с грустной улыбкой, вспоминал это. Мир меняется, но здесь, в этой дыре, царит стабильность! И, что самое обидное, не имея с собой ни гроша, на эти помои ему пришлось выменять две прекрасных заячьих тушки, добытые им этим утром. После полудня караульные из числа воинов Ночного Дозора, пропустили принца через тоннель к югу от Стены. Никто не узнал его, и не стал расспрашивать одинокого всадника о том, кто он, откуда, и куда направляется. За прошедшие двадцать лет здесь, в Дозоре, всё стало совершенно иначе, в том числе, отношение к проходу за Стену и обратно. С Вольным Народом давно заключили мир, и даже вели торговлю, а о возможной иной опасности, таящейся в землях на далёком Севере, уже давно никто не думал. Призрак покинул Эда за полтора дня до подхода к Стене. Просто исчез, так же быстро и внезапно, как и появился, чем немало расстроил юношу, привыкшего к его обществу, и привязавшегося к удивительному зверю, тесно связанному духом с его отцом. Он надеялся, что лютоволк ещё вернётся, но, одновременно, внутренне готовил себя к возможному расставанию навсегда, ведь Призрак – создание, воплощавшее в себе душу краёв, лежащих за Стеной. Наверняка он попросту, сделав для «волчонка» своего друга Джона всё, что мог, здесь, предпочёл здесь и остаться, проводив его достаточно далеко, чтобы убедиться, что он целым вернётся на свой Юг. Так и получилось. Эдмонд добрался до Стены без проблем. Погода начала портиться лишь ночью, а до этого стояло три солнечных, почти безветренных дня, довольно тёплых для этих краёв. Утром же поднялся ветер, а к полудню пошёл снег, ещё через несколько часов превратившийся в страшный, непроглядный буран. Это могло затянуться надолго, и принц это знал, но находиться снаружи дольше десяти минут стало просто невыносимо, а на дорогу в подобную погоду выехал бы лишь полный идиот. -Чую, Барт, до утра мы точно здесь застрянем. –заявил один из двоих мужчин за соседним столом, вроде и не толстяк, но круглолицый, щекастый, и румяный от мороза, с надвинутой на лоб шапкой. Судя по одеяниям, они оба были братьями Ночного Дозора. -Ну, в дезертиры-то не запишут. Уж знают, куда мы поехали. –ответил второй дозорный, помладше и покрасивее первого, с коротко стриженными золотисто-русыми волосами. По его лицу было видно, что он уже заметно подвыпил. –Чего ты расстроился-то? Шлюх навестим, ммм? -Шлюх? Здесь осталась хоть одна младше той сисястой, которой сорок? –фыркнул первый. –Уж прости, у меня нет желания трахать кого-то, кто старше моей мамаши. -Старше? Ты говорил, что тебе двадцать семь. - А мамаше моей двенадцать было, когда ноги раздвинула перед сыном мелкого лорда. По её словам он был едва старше неё. -Так ты что же, лордов бастард? Я всегда думал, что оба твоих родителя были безродными. -В пекло это, Джайлс. Папаша обо мне и слышать не пожелал, а я о нём не желаю. – румяный смачно хлебнул эля. -Эля и бобового супа, да поживей! –воскликнул ещё один мужчина, высокий и бородатый, ввалившийся в таверну, и впустивший с собой холод и снег. Оглядев помещение, и заметив, что свободных столов нет, он помрачнел. Сначала взглянул на Эдмонда, сидящего в одиночестве, но тот ответил таким холодным взглядом, что он поморщился, и плюхнулся за стол с двумя дозорными, предварительно, без особого интереса, осведомившись: -К вам можно? -Чего спрашиваешь, коли сел уже? –хохотнул румяный. Новоприбывший не был из Чёрных Братьев, Одет довольно богато, борода недавно стрижена. Скорее всего, купец. -Торгуете чем? –тут же спросил русоволосый дозорный, разломив пополам краюшку серого хлеба. -Кожей и мехом. –ответил бородатый, с ухмылкой. –А вам есть, что продать? -Мы здесь не за этим. –сказал краснощёкий. -А чего так? Все уж в Вестеросе слыхали, во что превратился Ночной Дозор. В орден элитных строителей и охотников. Многие знатные дамы щеголяют в мехах, добытых вашими братьями за Стеной. Лицо круглолицего дозорного изменилось. С него исчезла даже та крупица радушия к незнакомцу, которая промелькнула на миг. -Не стоит так говорить. –мрачно заявил он. -Да я что, с издевкой разве? Я что, не понимаю, что вашему брату нынче заняться особо нечем? –тут же примирительно поднял руки купец. –Преступники вон только, пролом в Стене застраивают, у Восточного Дозора. А те немногие, кто остаётся, в Чёрном Замке: бастарды, сироты и младшие сыновья без надежды на наследство…чем вам ещё заняться? Одичалые давно никого не пугают. А Белые Ходоки и подавно. -Да так всё, так. –бросил русый, мрачно усмехнувшись. –Чего юлить-то, Бартос? Чёрный Замок и его Дозорные сейчас –не более, чем дань памяти былому, и все это знают. Его приятель откинулся на спинку стула. -Король Севера был одним из Чёрных Братьев. –произнёс купец. –До тех пор, пока не решил податься в короли. И как только его не казнили за дезертирство, ума не приложу. -Он был убит. Мёртвые освобождаются от обетов. –всё так же мрачно ответил розовощёкий. –А потом его воскресила Красная Жрица из Асшая. - Глупая легенда! - Это правда. - Как бы то ни было, думаю, Белый Волк не вернётся уже с юга живым. –купец коротко кивнул девчонке, поднесшей ему суп. -Говорят, что из Белой Гавани он вернулся другим. Что он лишился силы тела и духа. -Его дракон погиб. –сказал русый. -Таргариенша возлагала на этих зверей слишком большие надежды! –бородач с горькой усмешкой покачал головой. –И где они сейчас? Мертвы все, как и она сама. Чудо, якобы явленое миру, лопнуло, как мыльный пузырь. -Был ведь и ещё один дракон. Жемчужина Севера, белая драконица, которую оседлал принц, сын Белого Волка.–заметил румяный. - Ой, да кого интересует вообще эта тварь, которую оседлал северный принц? –внезапно заявил русый, всё больше пьянеющий с каждым глотком. –Ведь он оседлал кое-кого поинтереснее. Видал кто из вас его жену, а? Золотую львицу с Утёса Кастерли. Купец фыркнул. -Карлик с Утёса долго называл девку своей бастардкой, но так и не сумел скрыть, что она дочурка Серсеи Ланнистер, бывшей королевы. То ли от брата-близнеца, то ли от безумного пирата с Железных Островов. Я сильно удивился, когда узнал, что Старки одобрили брак наследника с такой, как она. Все говорят о её красоте. Неужели, дело лишь в ней? Я её не видел, увы. А ты видел, что ли? - Не только видел, знал. –дозорный отодвинул в сторону уже вторую опустевшую кружку. –Я служил в Утёсе Кастерли. И это не то, о чём я люблю говорить. Эй, там, ещё эля мне! -И всё же, вы заговорили. –отметил купец. -Не я этот разговор начал. –прошипел русый. -Мы говорили о драконах, Джайлс. –сказал румяный, слегка напрягшись. -И о принце Севера, муже девицы Ланнистер. Не красота её была важна Старкам. Тирион Ланнистер – самый богатый карлик в истории, и это всем известно. Ради союза с его золотишком любой закрыл бы глаза даже, если бы его племянница была кривой, хромой, и с органами обоих полов. -Джайлс…довольно, ты выпил достаточно. Не начинай снова… -брат по ордену коснулся его плеча, но русоволосый скинул его руку. Купец, потирая бороду, переводил взгляд с одного на другого. В его зелёных глазах появился интерес. -Кем же вы были при Ланнистерах? –спросил он. -Командиром домашней гвардии. – уже без сомнений ответил дозорный. -Рыцарем, стало быть? -Точно. Моё имя –Джайлс Реддинг, и хотя мой род не особо знатен, многие говорили, что меня ждёт прекрасная карьера, что я один из лучших мечников в Западных Землях. Но вся моя жизнь пошла под откос…из-за лживой золотой суки, с которой я имел глупость связаться! -Джайлс, хватит, прошу тебя! –Бартос, румяный друг, снова встряхнул его за плечо, но тот уже не обращал на него внимания. –Тебя снова побьют за эту ложь, ты же знаешь! -Это не ложь! Девичество юной львицы досталось мне! Её компаньонка, леди Клифтон, организовывала нам встречи ночами. –продолжал русый. Эдмонд, прежде относившийся к их болтовне с мрачной иронией, замер, не донеся кусок хлеба до рта. –Ланнистерша клялась, что уговорит своего дядю отдать её за меня. Но когда её кормилица застала нас в постели, она заявила во всеуслышание, что я надругался над ней! И она не сделала ничего, чтобы защитить свою любовь, коей меня называла, от пожизненной ссылки в Ночной Дозор, к которой меня приговорили. –рычал дозорный. –И теперь мне до смерти гнить здесь, в то время, как эта шлюха кувыркается с сыном короля, и однажды наденет на свою бесстыдную голову корону Севера! В его сторону обернулись люди за всеми ближайшими столиками. -Пошли! -брат по Дозору вскочил, и дёрнул русого за руку. –Пошли отсюда, во имя Семерых! Тебе снесут голову! -Пускай! Я хочу, чтобы мне её снесли, идиот! В пекло Ночной Дозор! В пекло шлюху Ланнистер! –орал тот, сопротивляясь, но, благо, двое парней, сидевшие через столик от них, встали, чтобы помочь Бартосу вывести дебошира наружу, в метель. Бородатый Купец, всё это время деливший с дозорными стол, проводил их взглядом, и мрачно взглянул на принесённую для Джайлса, но не начатую кружку эля. -Что ж…-бросил он, и придвинул её к себе. Эд уткнулся взглядом в стол. Сердце бухало, как бешеное. Голос чести твердил ему, что он должен броситься за этим негодяем, чтобы затолкать всё сказанное назад в его глотку. Но кое-что останавливало его. И это не только нежелание быть раскрытым или навлечь на себя неприятности. Было в словах этого Реддинга то, чего не мог знать простой пьяный брехун. И было то, о чём принц уже слышал из других уст. Золла протянула ладони к огню. Она никогда прежде не придавала особого значения подобным вещам, и только сейчас поняла, какое удовольствие они могут приносить. Руки жгло, они покраснели, а пальцев она и вовсе уже почти не чувствовала. Девушка уже настолько свыклась с исходящим от неё запахом, что перестала его замечать. Она воняла, как нищая свинарка, не имеющая собственного жилья, и коротающая ночи в хлеву, со свиньями. Её прекрасное, дорогое платье, из белого атласа, сине-золотой парчи и серебристых кружев, превратилось в серо-бурое, грязное, прожжённое во многих местах, изорванное рубище. Длинные, сальные волосы, даже собранные в растрепавшуюся косу, выглядели жалко. Прежде гладкое, холёное личико было обветрено и шелушилось, глаза покраснели и слезились от ветра. Сейчас Золла совсем не походила даже на дочь дотракийского кхала, не то, что на королеву Восьми Королевств. Всю жизнь отец твердил ей, что она должна гордиться судьбой, уготованной ей. Что её старшие сёстры отдали бы всё, чтобы получить то, что предназначалось ей. «-Но Дикла и Найра стали жёнами кхалов» -говорил Мойо. «-И обе они уж давно в Дош-Кхалин, ибо их мужья были горячи нравом, но глупы. Хотя они ещё довольно молоды, никто из мужчин больше не посмеет их коснуться, ибо делить ложе с вдовой кхала запрещено. Твои сёстры закончат свой век в забвении и одиночестве. Но ты – нет. Ты станешь женой дракона, подаришь ему сыновей, таких же драконов, как он сам, и покроешь себя немеркнущей славой, которая будет жить даже после твоей смерти». Золла горько усмехнулась. От всего, что обещал ей отец, остался лишь пепел. Пепел, вкус которого она постоянно ощущала во рту, и который заполнял её сердце. А ведь она всегда знала, что так оно всё и будет, но никто не слышал её, ни шёпота, ни самого отчаянного крика. Белая драконица свернулась клубком у дальней стены пещеры, словно огромная кошка. По её телу то и дело проходила болезненная дрожь, а алые глаза, не смотря на усталость, были широко распахнуты. Золла бросила на неё короткий взгляд, вздохнула, и отвернулась, взглянув на садящееся над горами солнце. Небо сейчас было просто невероятно красивым. Несведущий человек сказал бы, что в нём цвета три-четыре, но любой художник непременно насчитал бы с дюжину-полторы разнообразных оттенков. -Как красиво. –даже восхитилась вслух девушка. –А вон там, вверху, глубокая синева, совсем как платье, что ты подарить мне, когда я сказать о том, что ждать ребёнка. Дейрион помнил то платье, и даже мог восстановить его образ в памяти. Оно и вправду было красивым, ведь его выбирала королева Дейнерис, а её, законодательницу мод, никто не смел обвинить в безвкусии. Но увидь его сейчас, новыми глазами, король не узнал бы его. -Драконы не видят синевы, Золла. Они видят мир совсем иначе. –мысленно произнёс он, и его королева, поражённо, дёрнулась, уставившись на него широко распахнутыми глазами. -Ты…научиться говорить? –выдохнула она в шоке, ибо это был первый раз, когда муж, заключённый в шкуру дракона, обратился к ней, и она смогла услышать его. -Я всегда мог.–дракон поднял голову. -Так значит, тогда, в драконьем логове…мне не показалось? -Нет. Просто тогда я сам не знал, что ты можешь меня услышать. А когда понял, решил, что лучше тебе и не знать. -Но почему? –вполне справедливо возмутилась Золла, вскочив, и бросившись к нему. –Я думать, что ты уже не способен выражать мысли, что ты…почти лишиться человеческого! Зверь заворчал. -Так оно и есть. Его во мне меньше с каждым днём. Девушка всхлипнула, и слёзы потекли из её глаз, прочерчивая дорожки на грязных от золы щеках. -Что я мог сказать тебе, Золла? Кроме слов сожаления.–спросил Дейрион. Голос звучал в голове Золлы, и она знала, что он принадлежит именно её мужу, хотя и не был похож на его настоящий. Этот голос не был ни мужским, ни женским, и звучал ровно, безэмоционально, словно говорил мертвец. Такое сравнение само собой родилось в мозгу девушки, и ужаснуло её. -Много всего! –воскликнула она. –Много всего, муж мой! -Я уже не твой муж. Я не знаю, кто я теперь. И небо вовсе не красивое. Оно страшное. Страшное, как и всё вокруг теперь. Я вижу мир, как видят его драконы –в цветах пламени. Трава красная, небо рыжее, и лишь солнце такое, как прежде. Бело-золотое. И лишь само пламя…оно чёрное. -Чёрное? –Золла, отчего-то, ужаснулась ещё сильнее. Ответа не последовало. Дракон, не без труда, поднялся, чтобы доползти до недоеденной туши горного козла. Вгрызшись в его бок длинными зубами, он вырвал здоровенный клок, и тут же проглотил. -Ты тот же, кто и прежде! –твёрдо заявила девушка. –Ты Дейрион, король Восьми Королевств. -Уже нет. И никогда им не стану снова. –дракон заглотил ещё один кусок сильно жареного, даже почти подгоревшего, мяса, и замер, словно задумавшись. –И не только потому, что я лишился своего тела, Золла. Потому, что я понимаю, что не смогу долго сохранять разум и в этом теле. Сознание Наирис потеснилось, но не исчезло полностью, она здесь, и она начала бороться. В последние три дня я испытываю странные провалы в памяти, короткие пока что, но я знаю, их будет больше, и они станут дольше. Это Наирис пытается выгнать меня, и рано или поздно ей удастся, потому что я слабею. Моё собственное сознание угасает. -Тебе нужно найти человек, чтобы занять его тело. Ни один человек не смочь сопротивляться, ты очень сильный перевёртыш. –Золла погладила его чешуйчатую шею. -Занять тело человека?–хотя голос Дейриона всё ещё звучал безэмоционально, морда драконицы сумела передать его возмущение. -Иначе ты умереть окончательно. Исчезнуть. Превратиться в пустоту. -Я знаю. Мне страшно, Золла! Но не менее страшно от мысли о том, как избежать этого. Я могу жить в телах зверей, но быть никем при этом, безликим, незаметным. А могу занять тело человека, и стать таким же, как чародей, укравший мою личность! Девушка открыла было рот, чтобы возразить, что он никогда не станет таким, как тот ужасный колдун, но так ничего и не сказала, сникнув. -Как бы то ни было, прежде я должен добраться до Винтерфелла, чтобы ты была в безопасности. –произнёс Дейрион. -В безопасности? Ещё недавно ты называть Винтерфелл логовом волков, соваться в которое смертельно опасно. -Брось. Теперь мой взор уже не затуманен магией дяди Брана, и я вижу всё так же ясно, как и ты. Мой отец не враг мне, как и брат. Брат, которого я, судя по всему, сгубил. В алых глазах дракона читались отчаяние и боль. Внезапно наклонив свою изящную голову, он ткнулся носом в грудь Золлы. Она с нежностью погладила его по мелкой чешуе над раздувающимися ноздрями, и прижалась лбом к драконьей морде. -Ты единственная, кто всё знала, и пыталась меня уберечь. –сказал Дейрион. -Не сумела. –горько прошептала девушка, заливая слезами жемчужную чешую. -Ты не смогла бы тягаться с ним. Он слишком силён. -Мало кто смог бы. -И всё же, ты пыталась. Почему? Разве я был мужем, достойным любви? Я был ещё большим чудовищем, чем дракон, в тело которого я заключён. -Когда мы встретиться, ты быть полон страха и гнева. Гнев тот не принадлежать тебе, но преследовать по пятам годами. Страх же быть естественной реакцией на него, и те мысли, что он вызывать. Противоестественные для тебя мысли. Ты глушить гнев и страх вином, безумствами и женщинами, но облегчение быть коротким, а после терзающие тебя чувства возвращаться с лихвой. Ты считать, что это кровь Безумного Короля пробудиться в тебе, что ты сходить с ума, и бояться признаться даже себе, и тем более –матери и отцу. Бояться окончательно лишиться их доверия и любви, рушащихся с каждой новой ужасной выходкой. –Золла коснулась жёсткой чешуи губами, и ощутила приятное тепло. –Ты всегда нуждаться в любви, Дейрион. Но чародей делать всё, чтобы лишить тебя её. Чтобы ты чувствовать себя одиноким, а эту пустоту заполнять он. Я видеть это с самого начала, хотя не сразу понимать, кто делать это с тобой. Я хотеть помочь. -А я принёс тебе лишь боль. Почему же ты, седьмое пекло, всё ещё со мной? Почему не бросила, не уплыла назад, в Эссос? У тебя была возможность, и средства были. Золла не ответила. Вместо этого она сказала: -Я тебя не бросить, слышишь? Я всегда быть с тобой, до конца! Палата Малого Совета. Три дня после битвы. За столом собралось куда больше народу, чем было положено, но Эдделин решила, что до тех пор, пока она не станет королевой официально, и не изберёт членов совета, все лорды и командиры её армии могут присутствовать и высказывать мнение. -Мы потеряли девять сотен и ещё три десятка воинов. –сообщил лорд Толхарт. -Потери же врага измеряются тысячами. Уже никто не сможет сказать точно, сколько людей сгорело, и сколько утонуло. Эдделин, склонившаяся на столом, опираясь на руки, скорбно покачала головой. -Это сражение не было малокровным, как кто-то осмелился выразиться. Оно было одним из самых кровавых за последние сотни лет истории Вестероса. –сказала она. -Или имелись в виду лишь наши потери? Разве это правильно? Дракон на поле боя принёс нам оглушительную победу…ценой тысяч людских жизней. -Захватчиков и убийц, ваша милость. –сказал кто-то, но принцесса не увидела, кто это был. Да это было и всё равно. -Многие из них были рабами! –твёрдо сказала она. –Не меньше половины войска было принуждено отправиться на войну. -А ещё треть – наёмники, сделавшие это ради золота. Вот их точно не стоило бы оправдывать. –фыркнул лорд Грандисон. -Как и оставшуюся треть, спланировавшую убийство королевы Дейнерис, и вторжение на наши земли. Из ненависти. –подхватил сир Ройс. -Что судьба вражеских капитанов –смерть, это дело решеное. –сказал лорд Талли. –Но как быть с многими десятками тысяч простых солдат. Они всё ещё стоят лагерем под стенами города. Да, уже, как пленные, под охраной наших воинов и дракона, но…разве мы обязаны кормить их? Нужно как можно скорее решить, что с ними делать. -Мы не станем их убивать. –прошипела Эдда. -Несомненно, не станем, мы же не мясники. Их нужно выслать. –сказал лорд Ланнистер. –Сколько вражеских кораблей уцелело в пожаре, устроенном Дрогоном в заливе? -Из двухсот тридцати судов уцелело чуть больше полусотни, милорд. –ответил Титос Стелс. -Да уж, маловато для того, чтобы переправить всю эту ораву назад, откуда пришли. –Тирион мрачно усмехнулся. -Что, если мы предложим рабам из Эссоса остаться здесь, в Вестеросе?–вдруг спросил Торбрандт. – Как однажды король Джон предлагал моему народу. Они смогут выбрать, где им поселиться, и получат земли, чтобы возделывать их, как свободные крестьяне. Эдделин улыбнулась ему. -Разумно, сир. –согласился Робин Аррен. -Мы так и поступим. –произнесла принцесса. –А те, кто не пожелает остаться, как и те, кто не являются рабами, будут отправлены назад, в Эссос. Да, за раз не выйдет, но мы сделаем так, что они отработают еду, которой мы будем их обеспечивать в эти месяцы. Нам как раз нужно много рабочих, чтобы восстановить город после взрывов дикого огня. Лорды закивали. -А ещё мы должны решить, как быть с Эссосом в дальнейшем. Да, в ближайшие годы, десяток или два, мы можем не беспокоиться, но в будущем они могут снова пойти против нас. –заметил молодой лорд Честер Хайтауэр. Его отец пал в битве, и теперь он стал главой дома, хотя, судя по всему, ещё не в полной мере осознавал это. -Может быть, стоит надеяться, что они обретут немного больше разума после того, что произошло здесь, в поле за городом. –хохотнул лорд Вэнс. -Мы не станем надеяться. –сказала Эдделин. -Однажды, Вестерос изменился под властью Эйгона Завоевателя, и теперь, возможно, пришло время измениться Эссосу. Сражение у Королевской Гавани–первый шаг к этому. Им придётся принять наши условия, ведь сейчас мы, буквально, держим Эссос за горло. На неё устремилось множество вопросительных взглядов, и она продолжила: -Что, если больше не будет Восьми Королевств? Что, если их станет два. Два огромных королевства, разделённых Узким Морем, восточное и западное? Подобные мысли родились не в голове самой Эдделин. Ещё пару-тройку назад ими поделился с нею Дейрион. Нынешние королевства Вестероса, за исключением Севера, давно уже таковыми не являются. Это лишь формальное название, ведь они объединены под властью Железного Трона. Что, Седьмое Пекло, изменится, если назвать их все просто единым королевством? А те земли, что лежат за Узким Морем –вторым королевством, но так же, под властью Железного Трона. Огромная империя, какой не видывал мир! Правители Вольных Городов будут назначаться королём, из числа проверенных людей. Кхалы Дотракийского Моря обязаны будут доказывать свою преданность короне. И те, и другие должны будут каждые несколько лет предоставлять молодых и сильных мужчин на королевскую службу, а так же, присылать ко двору своих детей, или иных юных родичей для служения королю. Такая практика была и в Вестеросе, и некоторые называли таких детей заложниками, но Дейрион предпочёл не использовать это слово. Всё будет взаимовыгодно, дети получат прекрасное обучение, мальчики, в том числе, и военному делу, и, в будущем, смогут построить прекрасную карьеру. Рабство будет искоренено окончательно, и будут найдены ниши, способные заменить его в экономике Эссоса раз и навсегда. Брат утверждал, что, когда станет королём, он сделает всё, чтобы осуществить это. Чтобы это стало возможным, придётся сломить Эссос окончательно, ещё больше изменить его устои. Это может привести к новым восстаниям. Так ответила Эдделин на слова брата, ведь прекрасно всё понимала, уже тогда. И, к тому же, контролировать королевство на другом континенте с Железного Трона крайне сложно, легко не заметить зарождение заговоров, как и показала практика. Вероятно, понадобится кто-то, обладающий силой, если не равной королевской, то максимально близкой к ней, кто будет оставаться за морем большую часть времени. Это может быть второй королевский сын, или дочь, или иной родственник, достойный доверия – брат, сестра, дядя... Так сказал Дейрион. Фактически, это будет второй король, и вероятность родственной грызни из-за престола снизится. К тому же, легче и правильнее доверять своей родной крови, не так ли? Принцесса озвучила свои мысли совету, и по лицам лордов было понятно, насколько разные эмоции они вызывают. -Хорошо…очень хорошо! –произнёс сир Ройс, хотя по его тону было понятно, что не так всё и хорошо, на его взгляд. –В таком случае, вы, наверняка, уже имеете на примете того, что будет править в Эссосе? -Само собой. –решительно ответила Эдделин. –Тот, кто знает Эссос достаточно хорошо, лучше любого из нас. Человек, обладающий достаточной силой, чтобы держать в ежовых рукавицах огромные земли. Эйнар Блэкфайр. Лорды зашумели. -Вы серьёзно хотите сделать это? –воскликнул лорд Мейзин. –Отпустить этого бастарда в его родную стихию, да ещё и дав ему такую власть? -Вообще, если поразмыслить, это неплохое решение. Ведь за свою помощь в победе над врагом он наверняка хочет немалой платы. –заметил лорд Фоллард. – Вы уже знаете, чего же хочет Блэкфайр? Железный Трон? - Даже если бы и хотел, кто из вас осмелился бы воспротивиться? - нервно хохотнул Тирион Ланнистер. - Он не хочет Железный Трон. Ему нужно то же, что и прежде. Меч Чёрное Пламя, который, по его мнению, его дед Иллирио Мопатис подло украл у его отца, чтобы передать Дейнерис и её потомкам. - Эдда помолчала, собираясь с духом. - А ещё он хочет моей руки. - Каков наглец! – восхитилась леди Веларион. - Чёрное Пламя привёз с собой Эйгон Завоеватель. Это оружие родом из Древней Валирии, и оно всегда принадлежало Таргариенам. - прохладно ответил лорд Грандисон. - Не думаю, что это можно перечеркнуть тем, что толстый сифилитик в короне, будучи не в себе, вздумал подарить его одному из своих ублюдков. Прошу прощения! Тирион хрюкнул, но, помимо него, никто даже не улыбнулся. - Но вы ведь осознаете то, что этот Блэкфайр спас наши жизни и наши земли? - спросил Торбрандт. - И то, что он нужен нам. Он и дракон, который выбрал его своим наездником. - Всё это граничит с безумием, парень. - Лорд Толхарт покачал головой. - Я был там, и ты был, когда король Джон хотел казнить этого бастарда. Но принцесса Эдделин не дала ему этого сделать. Признаю, я был против помилования. Да что там, думаю, любой из тех, кто был там, был против. - он ткнул пальцем в Аррена, Талли, и ещё нескольких лордов и рыцарей. Те смогли лишь согласно кивнуть. - Но что в итоге? Та внезапная милость принцессы, в итоге, спасла нас всех. Как это объяснить иначе, чем вмешательством богов? - Боги или нет, но нельзя отрицать очевидное - мы обязаны этому мальчишке, и он должен быть награждён. - сказал сир Гриндон Крей. - То, чего просит Эйнар Блэкфайр - справедливая цена, и боги проклянут меня, если я стану отрицать это. - сказала Эдделин, хотя и было видно, что внутри неё всё ещё идёт борьба. - Я отдам ему меч Чёрное Пламя, о котором он просил меня. Все собравшиеся в зале промолчали. Кое-кто тихо вздохнул, кто- то согласно покачал головой. - А как быть со второй его просьбой? Её вы тоже намерены исполнить, ваша милость? - поинтересовался Тирион. Эдда дёрнула уголком рта, но воздержалась от ответа. - Счастливый сукин сын! - нервно хохотнул Хайтауэр младший. - У него не было ничего, кроме безумных мечтаний, и вот, спустя миг, у него есть всё. И виной тому один дракон, ни с того ни с сего вздумавший покориться ему. - Не мечты сделали нас королями, а драконы. Так говорили наши предки. - сказала Эдделин. - Теперь все здесь могут убедиться в этом наглядно. Всего один дракон может менять судьбы целых государств. - Наших предков, вы сказали. - прищурился Фоллард. - Значит ли это, что вы признаете бастарда родичем? Вы хотите узаконить его, как Таргариена? С минуту все в совете молчали, переглядываясь. -Он не хочет отказываться от имени отца. –сказала Эдда. -Мы все зовём этого человека бастардом. Это неоспоримо, разумеется, он действительно бастард, как и вся побочная ветвь дома Таргариенов, к которой он принадлежит. –вдруг сказала леди Веларион. –И всё же…у него ведь есть права на трон? Некоторые возмущённо зашумели. -Ну, теоретически… -начал Тирион, но осёкся, потирая подбородок. - Этот парень происходит через женскую ветвь рода Блэкфайров, очевидно, через одну из дочерей Деймона. –сказал Честер Хайтауэр. –Я прав? -Верно. –ответила неожиданно Эдделин. –Одна из дочерей Деймона Блэкфайра стала женой лиссенийского вельможи, и родила тому дочерей, которые, после убийства отца кем-то из могущественных противников, оказались в доме удовольствий. И уже одна из них стала матерью Серры, родившейся в том самом борделе, будущей жены Иллирио Мопатиса. Эйнар сам рассказал мне об этом. -Глупость. Бастард, предками которого были лишь шлюхи и проходимцы, и права на Железный Трон… -леди Веларион откинулась на спинку кресла. –Тогда уж они есть и у моего сына. В нём тоже есть кровь Таргариенов. Это заявление заставило напрячься многих. -У Монтериса не сложились отношения с его женой, Резартой Селтигар. Их браку уже пять лет, но она всё ещё девица. Они едва разговаривают друг с другом, и я вижу, что она боится моего сына, и презирает. –продолжила Калтрина. -В ней ли дело? –иронично спросил Тирион. -Ваша милость, я бы хотела просить у вас разрешения на развод Монтериса и леди Резарты. -Почему бы ему самому не прийти, и не попросить меня об этом? –спросила Эдделин, прищурившись. –Я видела лорда Монтериса лишь дважды за несколько дней. -Моему сыну нездоровится. Он переволновался. –ответила леди Веларион. -Мы все переволновались, миледи. –заметил Риваль Талли. –И всё же, мы здесь! Женщина проигнорировала его замечание, как и брошенное Ланнистером. -Дайте Монтерису развод, ваша милость, и раз уж вы считаете, что пришло время объединиться с дальними родичами, возьмите его в мужья. –произнесла она, глядя прямо на принцессу, и понизив голос. –Разве Таргариены не были сильны в союзе с Веларионами? Мой сын ещё молод, а вы куда более темпераментная девушка, чем эта овечка Резарта. Вы сумеете добиться его расположения, и он даст вам наследника. -Ваш сын не в себе, миледи! –процедила Эдда, чувствуя максимальный дискомфорт от этого разговора. -А разве это не преимущество для вас? Он не станет вмешиваться в ваши дела, и мешать вам править единолично. Вы ведь этого хотите, как и ваша тётка? Дверь отворилась, и в палату вошёл Эйнар Блэкфайр. Сейчас он выглядел совсем не так, каким привыкла его видеть Эдделин, без дорожных пыли и грязи, покрывающих его с ног до головы, и превращающих валирийское серебро волос в грязную серую паклю. Его вполне можно было принять за благородного человека теперь, тем более, в новой одежде, к которой он, судя по всему, ещё не привык, так как двигался слегка скованно и неуверенно. -Продолжайте, милорды. –заявил молодой человек, отметивший, что все присутствующие прекратили оживлённую беседу, и уставились на него. –Простите, я не смог прийти раньше. Выполнял приказ её милости. Эдда коротко кивнула ему, дала некий знак слуге, который тут же выскочил за дверь, и, не став избегать ответа, всё же сказала, глядя на леди Веларион: -Это не так. У меня нет такой воли, и такой веры в себя, как у тётки Дейнерис. Мне нужен сильный мужчина подле меня, рядом с которым я ничего не буду бояться. Вы полагаете, что ваш сын таков? Леди Калтрина крякнула, и потёрла шею, исподлобья косясь на лордов, многие из которых не сводили с неё слегка насмешливых взглядов. -Вы вовремя, Блэкфайр. Мне как раз нужен ваш совет, но вас не было, и переговоры зашли не в то русло. –произнесла Эдделин, повернувшись к Эйнару. –Может быть, именно вы, как человек, знакомый с Эссосом, его политикой и устоями, скажете нам, как нам быть дальше? Принцесса изложила ему планы по изменению Эссоса. Блэкфайр на некоторое время растерянно замер, а потом, слегка поражённо, усмехнулся. -Ещё совсем недавно я назвал бы это безумием, но теперь…я уже склоняюсь к тому, что это возможно. –ответил он. -Возможно, со временем, будут завоёваны и земли восточнее Дотракийской Степи, тогда королевство Эссоса станет многим больше королевства Вестероса. –предположила Эдда. -Я бы посоветовал не спешить с такими планами. -Мы не будем спешить. –Эдда подошла ближе, и встала подле него. –Эйнар Блэкфайр, у меня есть для вас дар. В благодарность за всё, что вы сделали для меня и моего народа. Юноша резко вскинул голову, встретившись с ней взглядом. Принцесса кивнула слуге, уже ждущему у входа, и тот подошёл, положив на стол перед Эйнаром меч в роскошных кожаных ножнах, украшенных золочёным тиснением. Навершие этого меч украшал крупный рубин, а обе стороны гарды, венчали головы ревущих драконов с ещё четырьмя, мелкими, рубинами вместо глаз. Люди за столом вытянули шеи, некоторые даже привстали со своих мест. Глаза Блэкфайра распахнулись, он, с неверием глядел на это сокровище, и калейдоскоп эмоций сменялся в его взгляде. -Это меч королей. –произнесла Эдда, легко коснувшись пальцами рукояти. –Неизвестно, кто был первым, кто носил его. Принято считать, что этим человеком был Эйгон Завоеватель, но, думаю, оружие это куда старше Эйгона. Последним его носил самозванец, убивший моего отца и братьев… Но до этого Чёрное Пламя побывало во многих руках, героических и не очень. Его носил ваш предок, Деймон Блэкфайр, бастард Эйгона Четвёртого, и он же вывез его из Вестероса, после чего, долгие годы, меч считался утерянным. Пока его не вернул Таргариенам ваш дед, Иллирио Мопатис. Теперь я дарую его вам, с верой и надеждой в то, что вы действительно его достойны, и будете использовать его лишь против врагов. -Ваша милость…-прошептал Эйнар, на пару мгновений замешкался, а потом встал со стула, лишь для того, чтобы тут же преклонить колено. -Встаньте. –приказала Эдделин. –Вам не пристало кланяться мне. Вам – тому, кто станет моим мужем, и королём, что будет править за морем. Эдда покинула палату Малого Совета почти сразу после того, как произнесла это, оставив лордов шуметь в порыве эмоций. На Эйнара она даже не взглянула больше, хотя и отлично понимала, что если бы сделала это, его выражение запомнилось бы ей на всю жизнь. Она знала, что будет много вопросов, много недовольства. Принцесса хотела дать всем немного времени, чтобы все успокоились, всё обдумали, и обсуждение её решение проходило уже без лишних эмоций. Посреди галереи Эдделин остановилась, чтобы отдышаться. Следующие за ней по пятам два рыцаря тоже остановились, чуть поодаль. -Надеюсь, это было обдуманное решение. –произнёс мужской голос, и она внутренне выругалась. Оказалось, что это Робин Аррен решился нагнать её. -Вы хоть понимаете, что оставили своего жениха в очень затруднительном положении? Я и не думал, что Блэкфайр может быть настолько потерянным, я уже привык видеть его самоуверенную физиономию. Эдда не сдержала смешка. Значит, всё же, зря она не взглянула на него. - Этот выбор исходил от сердца, ваша милость? Вы едва его знаете. –в голосе Аррена звучало волнение. -Гораздо больше, чем большинства из тех, кто непременно посватался бы в ближайшие дни и недели. –ответила принцесса. –Эйнар поможет удержать Эссос, а брак со мной поможет удержать его. Думаю, этого достаточно. Многие в эти дни просили меня думать о будущем, и я думала. Много думала. Весь мой план –вклад в будущее. Если всё выйдет так, как мне видится, наши потомки будут править двумя континентами. А Север останется ребёнку Эдмонда и леди Ланны, такой же свободный, как и сейчас. Свободный навечно. -Вы так уверены в верности Эйнара? Будет ли он верен всегда? Девушка вспомнила то, что увидела в пламени. -Я знаю, что нужна ему. –прошептала она. -А как же любовь? Ты мечтала выйти за того, кого любишь. –произнёс Робин. - Тот, кого я любила, мёртв! –выдохнула Эдда с болью и яростью, но быстро опомнилась, и ощутила укол вины. –Простите. Я вправду любила Хэлварда, и люблю до сих пор, хотя знаю, что однажды любовь угаснет, вместе с болью. Может быть, он даже смог бы стать хорошим королём. Не могущественным и жестким, как Эйгон Драконовластный, скорее, благородным и справедливым, как Джейхерис Миротворец. Эдда умолкла, снова ощутив комок в горле. Эта боль была ещё слишком свежа, она до сих пор чувствовала на губах прохладу губ умирающего на её руках Хэлварда. Горе отца, которое он так старался спрятать в глубину своего сердца, отразилось в глазах Робина. -Может быть, и так. – тихо ответил он. -Аррены –древний род, и его дочери бывали на троне подле королей. –заметила девушка. -Да, бывали. –согласился мужчина, затем, чуть поразмыслив, стоит ли об этом говорить, всё же, произнёс: -Незадолго до своей гибели ваш отец предлагал мне жениться на вас, вместо почившего сына. Эдда, обомлев, подняла на него глаза. -Правда? -Да. Но не беспокойтесь, я и не собирался всерьёз задумываться об этом. Вы мне словно вторая дочь, и я даже не могу представить иного… -Мысль отца отнюдь не была глупой, лорд Робин, и вы действительно достойный муж. Моя мать тоже хотела союза с Арренами. –Эдделин невольно отвела глаза, не выдержав его внимательного настороженного взгляда. –Знаю, вы с ней хотели пожениться. Это были чувства, или поиск выгоды? -Всё же, скорее, второе. Я был влюблён в Сансу, не стану скрывать. А она в меня…едва ли. Ей нужен был могущественный защитник. Она успела разочароваться в своих двух, на тот момент, браках, и уже почти не верила в любовь. –Робин слегка улыбнулся, но в его глазах всё ещё читалась боль. –Хотя, что уж там…вашего отца она любила. -А вы любили леди Белорию. Я почти не знала её, увы… -Полюбил, но не сразу. Надеюсь, вам повезёт так же. Она была совсем не такой, как моя первая, мальчишеская любовь –твоя мать, и всё же... -Слышала, вы, к тому же, получили Хайгарден, как её приданое, от королевы Дейнерис. -Я там бывал лишь однажды. –фыркнул мужчина. –За замком хорошо ухаживают, хотя постоянно там никто и не живёт. Я хотел отдать его приданым за моей дочерью Айслин, одному из сыновей лорда Штормового Предела, Алесанедера Стедмона. Как ты понимаешь, теперь уж о подобном браке и речи быть не может. Эдда покачала головой. Алесандер Стедмон пал в битве три дня назад, а его сыновья, Марлон и Янос, безоговорочно поддержавшие отца, ждали казни в темницах Красного Замка. У предателя так же остались, в Штормовом Пределе, жена и две дочери, и их появления очень ждали при дворе, гадая, каков будет их выбор. -А Белория была нежным, хрупким южным цветком. Она заставила во мне проснуться рыцаря, воина, чтобы защищать её и беречь. Но, защищая её от несуществующих внешних врагов, я сам сгубил её. –Робин стиснул зубы, и покачал головой. - Впрочем…довольно об умерших, мы должны думать о будущем, Эдда. Тем более, что оно уже не так туманно, как ещё несколько дней назад. -Я думаю, милорд. –ответила принцесса. –Но, если честно, даже сейчас я всё ещё чувствую себя маленькой, потерянной девочкой, и так хочу спросить совета у матери. Как мне быть? Что мне делать? Но я не могу, не нахожу в себе сил взять перо, и написать матушке обо всём, что произошло здесь. Принести ей столько боли. Робин внезапно сжал её прохладную ладонь в своей, и тихо сказал: -Не беспокойтесь, Эдда, я взял это на себя. -Что? –девушка вскинула взгляд. –Вы написали моей матери? -Да, вчера вечером. Одни Семеро знают, сколько времени мне понадобилось, чтобы найти нужные слова. –сказал мужчина. –Думаю, за всю мою жизнь мне не приходилось писать письма более тяжёлого, чем это. А ещё я отдал распоряжение снарядить отряд, чтобы доставить тело Джона в Винтерфелл. Принцесса всхлипнула, и слёзы полились по её бледным щекам. –Я должна отправиться к маме, и быть с ней. Мы –всё, что осталось друг у друга. –выдохнула она. -Я отрину страх, и попрошу Эйнара отвезти меня на Дрогоне! Пошлите людей, пусть найдут его, сейчас же! -Нет, Эдделин, не сейчас! –поспешно остановил её Аррен.-Что вы такое говорите? Вы не можете оставить трон без защиты в такой момент, а сир Эйнар и подавно. Он и дракон –гарантия безопасности, того, что враги в лагере за стеной не попытаются подняться вновь. Девушка сделала глубокий вдох и выдох, пытаясь справиться с собой. -Да, простите, милорд, я поддалась чувствам! – сказала она, наконец. –Конечно же, я не могу, у меня есть долг. Но видят боги, я хочу быть с мамой сейчас! Очень хочу! Шагнув к лорду Аррену, она крепко обняла его, как обняла бы потерянного отца, вцепившись пальцами в мех на его плаще, и разрыдалась у него на плече. А он обнял её в ответ, как обнял бы своего потерянного сына, и надеялся, что она не заметит, что на его щеках тоже появились слёзы. На четвёртый день после битвы Эдделин сделала, что задумала –отправилась во вражеский лагерь, охраняемый тысячами хорошо вооружённых воинов и драконом, чтобы высказать своё предложение. Она освободила своим приказом всех рабов в лагере, и предложила остаться в Вестеросе. Вы можете выбрать любой край, от Дорна до Севера, и стать свободными крестьянами, сказала она. Возделывать землю, выращивать скот, или же выбрать иное занятие по способностям и возможностям. Как принцесса и предполагала, согласием ответила большая часть рабов, и их стало ещё больше, когда Эдда пообещала организовать доставку сюда, в Вестерос, семей тех, кто выбрал этот путь. Бывшим рабам, высказавшим желание вернуться в Эссос, было предложено заработать за то время, которое пройдёт до момента, когда они смогут покинуть чужие берега. Вариантов предложили несколько – помощь в восстановлении города, охрана, строительство кораблей. Вражеским воинам, у которых был выбор, и которые выбрали путь войны, тоже пришлось согласиться на работу, но уже не за плату, а для того, чтобы не умереть от голода и холода под стенами Королевской Гавани. Пятый же день после «Столкновения Льда и Пламени», как окрестили сражение под Королевской Гаванью барды, ибо именно эти две стихии решили его исход, случился «вечер сотни казней». Действо это происходило в месте, которое можно было назвать сравнительно новым на карте Королевской Гавани. Круглое строение в виде амфитеатра с трибунами и ареной, вчетверо меньше Драконьего Логова, тем не менее, вмещало около восьми тысяч зрителей. В народе его прозвали «сковородой», ведь Дейнерис Таргариен построила его у подножия Холма Эйгона, на месте уничтоженного ею дворца предателя Иллирио Мопатиса, чтобы «поджаривать» здесь своих врагов. И хотя казнено здесь было даже меньше дюжины людей, самых опасных преступников и изменников, эти казни неизменно вызывали огромный резонанс своей мрачной торжественностью. Обычно для действа выбирались вечера, отличающиеся красотой заката. Приговорённого ставили в круг из чёрного мрамора, в самом центре арены, и из отверстий в полу, по краям этого круга, поднимались стальные жерди, образуя подобие клетки, отрезающей преступнику пути к отступлению. Дрогон спускался с закатных небес на построенную специально для него платформу, и обрушивал на него струю огня, после чего от него не оставалось ничего, кроме горстки пепла. Все, кому доводилось стоять в центре арены, тем более на закате, отмечали невероятную красоту, открывающуюся глазам приговорённых в моменты перед смертью. Отсюда был виден во всей красе Красный Замок, цитадель королей, возвышающийся на Холме Эйгона, словно напоминание о всесильной мощи и власти правителя над судьбами его подданных, сошедших с праведного пути. В тот день закат тоже обещал быть прекрасным. День стоял холодный и ветреный, но, не смотря на это, места на трибунах начали занимать ещё днём, и к вечеру они были полнёхоньки. Вражеских капитанов и военачальников, приговорённых к смерти, на самом деле было вовсе не сто, а почти полторы сотни. Но Эдделин, хотя и говорила накануне о том, что не будет к ним милостива, всё же изменила решение, и уже здесь, на арене, обратилась к ним: -Это место было построено моей тёткой, великой королевой Дейнерис Таргариен, для того, чтобы карать её врагов. Большая часть из вас не принимала никакого участия в её убийстве, но более, чем уверена –её смерти хотели вы все. По тем или иным причинам, личным, или же, наслушавшись ужасных слухов, ходящих о ней по миру. Но куда более ужасным преступлением против себя Матерь Драконов сочла бы то, что вы все по собственной воле приняли решение напасть на её земли, и уничтожить всё, что она строила, что стало для неё смыслом жизни. О, не сомневайтесь, каждого из вас она решительно назвала бы своим врагом. Принцесса обвела взглядом и приговорённых, и все тысячи горожан на трибунах амфитеатра. - Но я всё же предложу вам выбор. –продолжила она. – Остаться жить, и отправиться на север, чтобы принять клятву Ночному Дозору, и служить во благо Вестероса до конца своих дней, или отказаться, и умереть. Эдда не рассчитывала, что согласных будет много. Так оно и вышло, их не набралось и четверти от общего количества. Честь, гордость и верность родине были не единственной причиной отказа большинства служить врагу, которого им не удалось повергнуть. Жители Эссоса суеверно боялись всего, что связано со Стеной и землями за ней, ибо их сказки и легенды о тех землях и зле, что там обитает, были ещё более лютыми и жесткими, чем в самом Вестеросе. Эдделин даже не знала, как будет правильнее назвать тех, кто предпочёл Ночной Дозор смерти, трусами, или, всё же, храбрецами. Когда увели выбравших жизнь, на арене всё равно осталось больше сотни приговорённых. Рыцари копьями согнали их в чёрный круг в центре, который был довольно мал для такого количества людей, но, всё же, вместил всех. Из пола, со скрежетом, поднялись стальные жерди, достаточно частые и высокие, чтобы лишить человека возможности выбраться. Когда в пурпурно-оранжевом небе появился Дрогон, трибуны ахнули. Сердце Эдды затрепетало, и она поняла, насколько это зрелище, действительно, завораживающе красиво. Дракон спикировал вниз, приземлившись на специальную платформу, закрыв собой солнце, и погрузив арену в тень. Его крылья подняли такой порыв ветра, что людей, сидящих на ближайших трибунах, едва не снесло, а когда он взревел, в глазах многих из приговорённых появилось сомнение в своём выборе. Дрогону понадобилось выдохнуть три струи пламени, чтобы поглотить всю сотню людей в центре арены. Они почти не кричали, попросту не успели. А когда всё закончилось, от них осталось совсем мало целых костей, не говоря уж о плоти. Быстрая смерть, хоть и пугающая. Среди казнённых в пламени был и Граздар Галар, младший брат госпожи Квеццы. Он всегда поддерживал её во всех её планах, но, при этом, неизменно оставался в тени. Отличный воин, сильный и беспощадный, но лидерских качеств в нём было ничтожно мало. И всё же, сестра любила его, больше всех в своей жизни, с тех пор, как они остались вдвоём. Галары принадлежали к самой верхушке миэринской знати. Отец Граздара и Квеццы был одним из богатейших людей, а рабов держал больше всех других господ в городе. Тётка же, отцовская сестра –госпожа Галацца Галар, была верховной жрицей в Храме Благодати, и той самой, первой Гарпией, что основала тайную организацию «Сыны Гарпии», поднявшую восстание против власти Дейнерис Таргариен. Но тогда об этом никто не догадывался, хотя, несомненно, у старухи были на то причины – Матерь Драконов распяла её брата, а его детей, Квеццу и Граздара, взяла в заложники для обеспечения лояльности семьи. Квецце едва исполнилось двенадцать тогда, когда ей пришлось прислуживать чашницей убийце своего отца. Ей самой Дейнерис никогда не причиняла вреда, и не сказала ни одного злого слова, но девочка не простила её, и ненависть к королеве драконов определила всю её будущую жизнь. А с нею и жизнь её брата, послушного ей во всём. Могла быть среди сгоревших заживо и Сонора Ксабир, княжна Лората. Но утром перед казнью тюремщик доложил о том, что женщина обнаружена в своей темнице мёртвой. Мейстер безошибочно назвал причиной смерти яд, а вскоре был найден и его источник –тончайшая шпилька для волос, воткнутая в голову слишком резко, и поранившая кожу. Эйнар не стал скрывать того, что это он «не заметил» шпильку в волосах Соноры, когда, вместе с солдатами обыскивал пленников, отбирая даже драгоценности, каждое из которых могло оказаться оружием. Эдделин благоразумно не стала задавать вопросов, и лишь отдала приказ сжечь тело. Гарпия стояла на трибуне, совсем близко к Эдделин, под охраной молчаливых стражей, и принцесса отметила, что стоит отдать ей должное. На её лице не дрогнул ни единый мускул, и она не отвела взгляда, когда её брат горел. Даже заключение и многочисленные допросы не сломили дух этой женщины, и её взгляд не потух, продолжая гореть огнём. -Дейнерис Бурерождённая карала своих врагов пламенем. –сказала принцесса. –Она считала такую смерть чистой, быстрой и милосердной. Но в этой войне были три фигуры, которым она никогда не оказала бы такой чести, как милосердная быстрая смерть. Это были те первые искры, с которых разгорелось пламя восстания, и которые без устали раздували его, заставляя сначала охватить большую часть Эссоса, а потом перекинуться и на Вестерос. Они называли себя Драконом, Гарпией и Минотавром, отождествляя себя с этими величественными, полулегендарными созданиями, но, увы, они просто люди. И их настоящие имена тоже абсолютно человеческие –Эйгон Блэкфайр, Квецца Галар и Астигар Ксабир. Квецца, оторвавшись от созерцания того, как с арены убирают пепел, дёрнулась, и повернулась к Эдделин. -Многие из вас, наверняка, хотели бы взглянуть на всех троих разом. На людей, сгубивших вашу королеву, и пришедших в ваши земли, чтобы разрушать и грабить ваши города, чтобы убивать ваших близких и забирать в рабство ваших детей. –продолжила принцесса. –Но, увы, Эйгон Блэкфайр, звавший себя Драконом, уже мёртв, казнён моим братом Эдмондом в Белой Гавани. -О, я полагаю, это благо для него! –вдруг воскликнула Гарпия, проследив взглядом за улетающим Дрогоном, и снова повернувшись к Эдде. –Лучше умереть, чем знать, что любимый сынок, на которого ты возлагал такие надежды, разобьёт твои мечты на тысячи осколков! -Госпожа Галар. –обратилась принцесса напрямую к ней. –Моя тётка была милостивой королевой, но иногда она заставляла себя отринуть милосердие, и воздать жестокостью за жестокость. Так она поступила в Миэрине, распяв его господ. Вы не забыли этого, ведь там, среди прочих был и ваш отец, убивавший невинных детей. Квецца вскинула подбородок, глядя на неё взглядом тигрицы. -Вы многие годы мечтали ответить Матери Драконов той же монетой, и, когда появилась возможность, именно так и поступили. –покачала головой Эдделин. -Распяли её, как она миэринских господ и оставили гнить на жаре. А предварительно не преминули дополнительно унизить, содрав с неё всю одежду и выставив на глазах похотливой толпы. -Я напомню тебе, девочка, что я всё же оказала твоей тётке милость. –возразила Гарпия. –Я не позволила уважаемым господам пустить её по кругу, как они того желали. Но…сейчас я склонна думать, что оказала Бурерождённой медвежью услугу, ведь все знают, как она любила члены. Тирион Ланнистер, сидящий рядом с принцессой, громко крякнул, но сама Эдда, не смотря на всю сальность её слов, выдавила милую улыбку. -Я помню об этом, госпожа Галар. –произнесла она. –И потому с вами не поступят так же, как вы поступили с Дейнерис, хотя многие и просили меня об этом. Не распнут на стене Красного Замка, и не оставят на корм воронам. Квецца поджала губы. -Вы прибыли в столицу, и попытались обманом женить на себе моего брата. –продолжила принцесса. –Какая жалость, что обманутой в этой ситуации оказались вы сами. А ведь вам казалось, что Железный Трон уже почти ваш, не так ли? Эйнар, спустившийся со спины Дрогона, пересёк арену и поднялся на трибуну. Увидев его, Гарпия воскликнула: -А вот и он, наш красавчик Блэкфайр! Эйнар Драконовластный, герой, победитель! Ты считал нас мясниками, но настоящий мясник –это ты! Слышишь меня, мальчишка? -Прошу вас, госпожа Галар. Пройдёмте со мной, я провожу вас. –Эйнар галантно предложил ей руку, но она и не удостоила это вниманием, подхватив юбки, и стала сама спускаться на арену. Двое стражников с копьями следовали за ней по пятам. И лишь, когда женщина спустилась, и почти дошла до центра, ступая по мельчайшим частицам пепла, как открылись большие двери в платформе, на которую приземлялся дракон, и двое мужчин вывели на арену крупного белоснежного коня, в богатой сбруе, украшенной драгоценностями и шелковыми кистями. Сбруе, сделанной в Миэрине, несомненно, для кого-то из господ. А в высоком седле, украшенном тиснением и вышивкой, сидела, одетая в роскошный наряд, Чезарра – служанка Квеццы. Эта девушка-рабыня, служила ей многие годы, с отрочества, верно и исправно, и Гарпия даже была обрадована, увидев её живой, ведь она была уверена, что после их покушения на принцессу служанку жестоко убили. Выходит, нет. Они умрут вместе сейчас, верная Чезарра останется с ней и в момент смерти. -Дорогая Чезарра. Я рада видеть тебя. –произнесла тихо женщина. –Ты уже знаешь, как всё произойдёт, или тебя держат в неведении, как и меня? Служанка ничего не ответила, лишь отвела взгляд мокрых от слёз глаз, и протянула вперёд руку. На ладони лежал хорошо знакомый Квецце шелковый платок лимонного цвета. Выдох Гарпии оборвался на середине. На миг она замерла, понимая всё, а после нервно рассмеялась. -О боги…-выдохнула она. –Они хотят, чтобы это сделала ты, моя верная Чезарра! -Мне обещали сохранить жизнь, госпожа! –ответила служанка дрожащим голосом. –Сохранить жизнь и подарить свободу. Вернуть меня домой. -И ты убьёшь меня ради этого? Меня, ту кто всегда заботилась о тебе? -Вы заботились обо мне? Когда? Когда посылали на ночь к мужчинам, которым хотели угодить? Когда приказывали убивать людей для вас? Когда жгли мне спину раскалённой кочергой, если я начинала плакать и умолять? -Я давала тебе кров, одевала, кормила! -Как и своих собак! Чем моя жизнь отличалась от их? Квецца сжала руки в кулаки. На щеках играли желваки. -Госпожа Квецца Галар, что звала себя Гарпией. –произнёс Эйнар. –Вам есть, что сказать? Та лишь смерила его ненавидящим взглядом и промолчала. Двое слуг схватили её за руки, и подтащили к лошади. Чезарра, сидящая в седле, глотая слёзы, накинула на шею бывшей хозяйки платок, и потянула вверх изо всех сил. Эдделин не смогла смотреть, хотя ещё днём ранее очень этого хотела. Она опустила взгляд на свои колени, и снова подняла, лишь, когда Гарпия уже не шевелилась. Чезарра выпустила платок, и Квецца, бездыханно, рухнула на мрамор арены. Эйнар не мог не отметить, что даже умирала эта женщина с достоинством, и некой гордостью. Красиво, как и жила. Чезарра покинула арену свободной женщиной, хоть её лицо и было залито слезами сожаления о прошлом. Тело Гарпии же унесли те, кто тоже были когда-то рабами и воинами в её армии, и ни на одном из их лиц не было печали. И лишь, когда центр амфитеатра снова опустел, а солнце окончательно скрылось за трибунами, четверо крепких чернокожих воинов вывели последнего приговорённого, и, несомненно, ужаснейшего из них - Минотавра. Много лет назад Дейнерис Бурерождённая, прибыв с мужем и драконами в Лорат, спросила у трёх его князей, поддерживают ли они её, и принимают ли её условия. Князья не были едины в решении. Двое решительно отказались, и лишь один, Кахал Ксабир, Князь Рыбаков, покорно согласился со всем предложенным королевой и её консортом. Тогда, волей Матери Драконов, он стал единоличным правителем Лората, её ставленником, несущим её слово своему народу. А так, как он был уже стар, продолжить его дело должен был старший сын, Эрден. Но власть Кахала была недолгой, а Эрден и вовсе её не увидел. У князя был ещё один сын, Астигар, с острова Лорассион, которого все звали Минотавром и Хозяином Лабиринтов. Он не был согласен с выбором отца, сверг его, и убил, а вместе с ним и брата. А поскольку Астигар Ксабир был одним из могущественнейших людей в Лоратийском заливе, добившимся власти изощрённым, жестоким умом и грубой силой, ему не составило труда быстро сплотить вокруг себя большую часть островного народа, а остальных хорошенько запугать. До Железного Трона так и не дошло то, каким именно образом сменился правитель Лората, а тот, тем временем, уже готовил один из масштабнейших заговоров в истории, вместе с двумя могущественными союзниками – теми, кто звали себя Принцем-Драконом, и Гарпией из Миэрина… Сейчас же Минотавр стоял на коленях посреди каменного амфитеатра, а его руки и ноги были стянуть цепями, ибо, как, не без оснований, заметила Эдда, верёвки могли и не удержать этого гиганта. Эйнар Блэкфайр подошёл к нему, сжимая рукоять Чёрного Пламени, и отсветы факелов плясали в его глазах. - Астигар Ксабир, прозванный Минотавром, князь Лората, хозяин лабиринтов и гроза Лоратийского залива. - произнёс он, медленно и с чувством, словно пробуя все эти титулы на вкус. - Быть может, тебе есть, что сказать? Минотавр покачал головой, с презрением глядя на него. - Ты был, есть, и навсегда останешься бастардом, Блэкфайр. - сказал он. - Бастардом, предавшим своего отца. - Мой отец желал, чтобы я однажды оказался подле Железного Трона. И где мы сейчас, Ксабир? Трон там, за нашими спинами. Я видел его, я стоял у его подножия. Я исполнил мечту отца. - ответил на это Эйнар. - Твой отец мечтал уничтожить Таргариенов, а не примкнуть к ним! - Отец был движим ненавистью и жаждой мести. Это так. И это то, что отличает меня от него. - юноша посмотрел Ксабиру в глаза, маленькие, и презрительные. - Нам нужен новый мир, и его не построить на ненависти. Многие пытались. Ты пытался. - И я бы смог, проклятый выродок, если бы тем вечером, в шатре, вогнал кинжал в твою глотку! - вскричал толстяк, рванувшись вперёд, удерживается солдатами. Цепи звякнули за его спиной. - Возможно. - согласился Эйнар. - На всё воля случая. - Случая, твою мать! Вся твоя жизнь - воля случая. Ты просто щенок, которому благоволит его величество Случай! Случай многократно избавлял тебя от смерти, случай позволил тебе зайти так далеко, Случай позволил тебе оседлать дракона! - Возможно. - повторил Блэкфайр. -Но всё так, как оно есть. Минотавр покачал головой, глядя на него ледяным взором. -Ты убьёшь меня, да? Умереть от руки предателя. Каков позор. -Ты умрёшь не от моей руки, Ксабир. Тебя убьёт твоя любимая игрушка. –ответил юноша. На миг здоровяк нахмурился с непониманием, но затем в его маленьких поросячьих глазках промелькнула догадка, а с нею и тень страха. -Принесите медного быка! –приказал Эйнар. Когда велось обсуждение того, как именно должен умереть Минотавр, Блэкфайр сказал, что знает лучший способ, и попросил довериться ему, не задавая вопросов. Он не будет обезглавлен, повешен или задушен, говорил Блэкфайр, не будет четвертован, колесован или сожжен. Но многие из этих способов он предпочтёт тому единственному, которого достойны все его ужасные свершения. Эдделин привстала со своего стула, когда несколько плечистых слуг вынесли в центр арены статую тура из Квохорского леса, сделанную полностью из меди, в натуральную величину. Бык этот был воссоздан максимально правдоподобно, с громадными рогами, задранной в мычании мордой, и двумя чёрными опалами вместо глаз. Всё его тело покрывали древние лоратийские иероглифы, из тех, что, в огромном количестве были обнаружены в лабиринтах. При виде этой статуи лицо Астигара Ксабира исказилось и покраснело, и он снова рванулся в цепях, готовый разорвать Эйнара голыми руками. -Это медный бык. –сказал Блэкфайр собравшимся. Его голос эхом разносился по амфитеатру. –Древнее лоратийское оружие казни. Многие века оно считалось пережитком варварского прошлого, но Астигар Ксабир пожелал вернуть его к жизни. Он лично, не таясь, похвалялся, что казнил таким образом сотни неугодных ему людей, и получал наслаждения, слыша, как они кричат. Такое удовольствие, что не смог отказаться от него даже в военном походе, притащив любимую игрушку с собой. Многие из вас, возможно, задаются вопросом, как же осуществляется казнь с помощью этого несомненно эффектного орудия? Юноша подошёл к быку, подцепил ручку на его боку, и распахнул дверцу, достаточно большую, чтобы в неё мог пролезть человек, даже такой огромный, как Минотавр. -Как видите, он полый внутри. Человек помещается внутрь через это дверцу, после чего под быком разводится костёр. Эдду передёрнуло. Она сжала подлокотники своего кресла. -В ноздрях и рту быка расположены три отверстия, и когда жертва внутри кричала в муках, её крик, слышимый через эти отверстия, напоминал рёв быка. –закончил Эйнар. Принцессе подумалось, что всю натуру Астигара Ксабира как нельзя лучше можно было описать одной лишь любимой его казнью. -Господа, помогите этому человеку забраться внутрь. – сказал Блэкфайр крепким стражникам, стоящим наготове за спиной Минотавра, но, разумеется, даже этим четверым детинам пришлось повозиться, чтобы исполнить приказ. Даже в цепях Ксабир сопротивлялся, как зверь, орал и рычал, а его глаза налились кровью. Народ на трибунах вопил. Они были опьянены тем мрачнымкровожадным восторгом, который появляется в душах многих людей, когда предстоит расправа над кем-то ненавистным, как бы они не пытались скрыть это. Под медным быком быстро соорудили костёр, и Эйнар, факелом, разжёг его. Пламя вспыхнуло стремительно, и очень скоро его рыжие языки взметнулись, облизывая брюхо быка, а следом, и бока. Огромная и тяжеленная рогатая фигура заходила ходуном, и, пусть и чуть позже, чем многие надеялись, по арене разнёсся душераздирающий звук, действительно напоминающий рёв быка. От осознания, что это на самом деле, у Эдды по спине бегали тысячи мурашек, а лорд Тирион, сидящий рядом с ней, морщился и ёрзал, словно его усадили на ежа. Из ноздрей быка повалил дым, а вместе с ним воздух наполнился отчётливым запахом горелой плоти. -Чудовищно. –изрёк одно лишь слово Риваль Талли, и это было лаконичное, но очень верное описание эмоций всех, кто находился на королевской трибуне, под деревянным навесом. -Когда всё закончится. – выдохнула Эдделин. –Я хочу, чтобы этот бык был уничтожен, и впредь больше никто, на обоих континентах, под страхом смерти, не смел повторить это зверское орудие и использовать его на живых людях. В ночь после казней за стенами столицы были разожжены огромные костры, в которых были сожжены тела всех, кто погиб в битве за свободу Вестероса. И тогда же тело Джона было отправлено домой, в Винтерфелл, в сопровождении отряда северных воинов, во главе с сиром Гринденом Креем. Капитаном его домашней гвардии. -Он будет лежать в крипте Винтерфелла. Этого он и хотел. –сказала Эдделин, в последний раз касаясь деревянного гроба, накрытого знаменем с лютоволком Старков, в котором покоилось тело её отца. -Его место там. Север всегда был его истинным домом, его душой. –поддержал Робин Аррен. –Джон всегда был на три четверти Старком, а Таргариеном лишь на одну. -Ушла эпоха. –сказал Честер Хайтауэр. –Великая эпоха. Эпоха Льда и Пламени, Джона и Дейнерис. Но родилась новая. Их наследие. - Мне никогда не стать такой, как они. –со слезами в голосе произнесла Эдда. –Но я сделаю всё, чтобы попытаться быть хоть немного достойной зваться их наследием. -Прощай, король Севера. –изрёк Риваль Талли. –Это твой последний путь. -Последний путь Ледяного Дракона. Домой. –сказал лорд Толхарт. -Он покрыл себя немеркнущей славой. –с болью выдохнул Торбрандт. –Великий человек. Великий король. Легенда. -Надеюсь, его воссоединение с Денейрис было наполнено радостью, а не горечью. –Тирион Ланнистер тоже коснулся гроба, и отступил назад. Его губы дрожали, а морщины в уголках глаз стали ещё глубже. –Великие король и королева. Великая любовь…в которую я, по правде говоря, долго не верил, но…их любовь придала облик миру, который мы видим вокруг. Они бы не сделали всего этого друг без друга. -Прощай, отец. –принцесса, сдерживаясь из последних сил, склонилась, и прикоснулась к крышке гроба губами. –Обними тётю и мальчиков за меня. Скажи, что я люблю их. Люблю всем сердцем, и до последнего вздоха. Всё, что я сделаю в годы, что уготованы мне, я сделаю во имя памяти о вас. Риваль осторожно подошёл сзади, приобнял её за талию, и отвёл в сторону. -До встречи, моя принцесса! –сказал, с поклоном, Гриндон Крей, и пришпорил коня. Возничий щёлкнул кнутом, и телега медленно покатилась по Королевскому Тракту, на север, навстречу занимающейся заре. Ожоги всегда заживают плохо, а ожоги, нанесённые огнём дракона –вдвойне. Снадобья мейстеров помогали, но слабо, и Эйнар уже свыкся с этой болью, принимая её, как плату за возвышение, подаренное, вместе с нею, чернокрылым Дрогоном, Зверем Неведомого. Слуга только недавно начал очередную перевязку его ран, как бывало каждое утро в последнюю неделю, когда в дверь коротко постучали. -Войдите! –крикнул Блэкфайр, хотя в этот момент он меньше всего хотел видеть кого-то. Шелест юбок дал понять, что гость –вовсе не мужчина, и он обернулся. Эдделин окинула его долгим взглядом, и коротко приказала: -Оставьте нас! Слуга растерянно посмотрел на Эйнара, но тот кивнул ему, и он, с поклоном, поспешил удалиться. -Дай угадаю… Спустя неделю ты, наконец, соизволила объяснить, что заставило тебя принять решение насчёт меня? –спросил Блэкфайр, когда они с принцессой остались вдвоём. –Неужели то, что ты увидела в пламени, оказало на тебя такое влияние? -Совсем нет. –пожала плечами девушка. –Хотя это, конечно, было впечатляюще. Я люблю хорошие фокусы. -Это не было фокусом. –процедил Эйнар сквозь зубы. -Однажды, мы это узнаем. –спокойно сказала Эдда, подойдя, и остановившись в шаге от него. –Но в своём выборе я полагалась на логику и политику, а не на богов. Надеюсь, ты будешь достаточно разумен, чтобы поступать так же. Как король. Она взяла со стола длинную полоску чистой, выглаженной ткани, и принялась делать то, что не закончил слуга – перевязывать его ожоги. Некоторое время они молчали, и Эйнар лишь морщился от боли, потому что повязка Эдделин выходила довольно тугой. Но это не было продиктовано желанием лишний раз досадить, скорее в этом можно было обвинить слугу, делающего повязку слабой, отчего через несколько часов бинты начинали болезненно тереться о раны. -Ну надо же, а ещё не так давно ты пыталась свернуть мне шею. –пробормотал Блэкфайр, скосив глаза, и наблюдая за девушкой. -Не сказала бы, что меньше хочу этого и сейчас. – ответила та максимально холодно, но, в конце, всё же, не сдержала лёгкой усмешки. -Я всегда считал, что вступать в брак с лёгким желанием свернуть будущему супругу шею, куда умнее, чем с пылом дикой страсти. –ответил на это Эйнар. - Мы всегда будем на расстоянии, независимо от того, убить мы друг друга будем хотеть, или поиметь. – девушка затянула под его рёбрами очередную полоску ткани, и он выругался. – Когда окончится траур, состоится коронация и свадьба. Авскоре после этого ты отправишься за Узкое Море. У тебя будет там очень много дел. Ты должен будешь объединить земли, создать новое королевство, и сделать всё, чтобы заслужить доверие народа. Окончательно покончить с рабством, и предложить альтернативу ему. А ещё вернуть тех людей, которых увезли в рабство из Вестероса в ходе войны. Никто не скажет тебе сколько их было, сотни, или тысячи. Заметив взгляд юноши, Эдда улыбнулась, и добавила: -Разумеется, тебе не придётся делать всё это в одиночку. С тобой отправятся люди, достойные, мудрые и верные трону. Они будут направлять тебя, и давать свои умные советы. Слушай их и полагайся на их ум. -Да хоть сто мудрых зануд. Это явно не то, чего я хотел от жизни. –усмехнулся Эйнар. -Как и я. Думаешь, я хотела всю жизнь натирать на заднице мозоли о Железный Трон? –Эдделин тоже не сдержала смеха, и отступила на шаг назад. Перевязка была окончена, и она была лучшей за всю неделю. Блэкфайр схватил со спинки стула рубашку, и накинул, не спеша, однако, застёгивать. Он заметил взгляд принцессы, скользящий по татуировкам на его плечах и груди. Заинтересованный, но настороженный. - Железный Трон… -Эйнар слегка закатил глаза. -О, каким восторгом наполнялись глаза моего отца, когда он говорил о нём. Этот восторг соизмерим, разве что, с разочарованием, которое испытал я, оказавшись возле этого несуразного творения. Быть может, стоит сделать его чуть более оправдывающим ужас и восхищение, которые он заочно вызывает у людей, говорящих о нём? Что, если добавить к мечам поверженных врагов Эйгона Завоевателя мечи поверженных врагов Дейнерис Таргариен…твоего отца…твоих? Только представь, сотня тысяч клинков побеждённых воинов Эссоса! Эдделин вскинула брови, поражённая этим полётом фантазии. -Да, этот трон вышел бы впечатляющим…но если бы он занял половину тронного зала, чувствую, у меня было бы ещё меньше желания взбираться на него. –произнесла девушка. –И потом…этих тысяч мечей поверженных воинов Эссоса не было бы без тебя. Я не забуду это, и никто не забудет. Потому ты станешь не консортом, а королём. Не будешь лишь говорить от моего имени, а будешь иметь своё, равное моему. -Мне…снова преклонить колено в знак благодарности вашей милости? –весело поинтересовался юноша. -Не стоит. Заметно, что ты не привык этого делать. У тебя это выходит, как у конюха, а не как у рыцаря. -Вот как! Я потренируюсь на досуге…только не сегодня. Сегодня ты затянула меня, как барышню в корсет! Девушка некоторое время весело смотрела на него, а потом вдруг выдавила: -Боги…это так странно! -Ты о чём? –нахмурился тот. -Вот так сидеть с тобой, шутить…будто ты не Эйнар, мать твою, Блэкфайр, псих, укравший меня из Винтерфелла, чтобы жениться на мне и принести в жертву огненному богу, а мой старый добрый друг! –прищурилась Эдда. -Ты права. –согласился Блэкфайр. -Пожалуй, страннее эта ситуация станет только, если ты вдруг сейчас подойдёшь и поцелуешь меня! Эдделин резко встала, и он вскинул брови. В пару шагов преодолев разделяющее их расстояние, она остановилась так близко, опасно близко, что они едва не столкнулись носами. Эйнар и не думал отступить, а Эдда и не думала смутиться. Она положила ладони на его нагие плечи под льном рубашки, глядя прямо в глаза, и только сейчас поняла, что в их карей глубине есть пусть слабый, но отблеск лилового. Красивые, всё же, глаза, права была Сипуха. И говорящие, куда больше, чем язык, отражающие в себе калейдоскоп чувств, даже когда лицо, казалось бы, превращается в каменную маску. Девушка ощутила руки Эйнара, коснувшиеся её спины так легко и несмело, что это было даже забавно. Он словно оробел, растерялся, не ожидал, что она действительно сделает это, а когда она оказалась так близко, вся бравада покинула его, оставив на месте дерзкого молодого мужчины, не единожды бездумно бросавшегося в объятия разных женщин, и дев, и шлюх, неопытного юнца, впервые зашедшего так далеко. Ресницы юноши дрожали. Спустя всего несколько секунд этого взгляда глаза в глаза, он вдруг на миг опустил его на её губы, и она внутренне усмехнулась. А когда правая рука принцессы с плеча поднялась вверх, по шее Блэкфайра, словно она снова решила осуществить обещание придушить его, он, всё же, не выдержал, первым подался вперёд, и накрыл её губы своими. Даже не смотря на то, что её ладонь на его горле таки сжалась, пусть и не сильно. Эдда ответила на поцелуй и углубила его, прижимаясь грудью к его груди, и тогда Эйнар, словно опомнившись, сжал её в объятиях. Сильные руки, отметила девушка, как у её отца. -Ты будешь верен мне, Эйнар? –спросила она. –Никогда не предашь? От сердца говори, а не голосом своего бога! -От сердца говорю…-прошептал тот, прижавшись лбом к её лбу. –Никогда. Пока мир этот не сгинет навеки, поглощённый пламенем и льдом, из которых он произошёл. Солнца не было видно уже почти две недели. Морозы спали, снег стал нечастым гостем. Прошло почти две луны с тех пор, как Джон уехал на юг с армией, и с тех пор известие от него приходило лишь однажды, от Трезубца. А потом всё, луна родилась, выросла, умерла и возродилась снова, но больше не единого слова от её короля… Санса жила и выполняла свои обязанности, неизменно, и в полном объёме. Но она сама понимала, что в этих рутинных, ежедневных делах топит своё волнение, возрастающее день ото дня всё больше. Её действия были механическими, как и слова, которыми она отвечала на вопросы, как все её приветствия, улыбки, всё, что она делала. Все мысли женщины были устремлены на юг и знают боги, как она хотела взять в конюшне самого резвого коня, заседлать его, и помчаться туда, пусть даже одна. Чтобы быть рядом с теми, кого она звала своей жизнью –Джоном, добрым братом и мужем, свою привязанность к которому она сейчас осознавала сильно, как никогда, Эдделин, драгоценной единственной дочерью, и своими сыновьями –Эдмондом и Дейрионом, которых всегда любила одинаково, как бы они не различались, в том числе, в отношении к ней. В первое время Джон часто снился Сансе. В этих снах он приходил к ней вечером, обнимал, целовал в лоб, как ежедневно делал это и в реальности. А потом она проваливалась в сон во сне, ещё более крепкий и глубокий, до самого утра. Королева помнила и последний сон, в котором появился её муж. Но тогда уже не он пришёл к ней, а она нашла его, в крипте, у изваяния Эддарда Старка. Их разговор был короток, и в нём Джон умолял жену уходить из Винтерфелла. Женщину напугал этот сон, и она поделилась им с Сэмом Тарли, после чего узнала, что и он видел почти точно такой же. Конечно же, они никуда не ушли. Сны –порождение подсознания, сказал Сэмвелл, а их подсознание измучено тревогой. Уйти из тёплого, защищённого Винтерфелла, зимой…разве же Джон когда-нибудь просил бы своих близких о подобном? Комната Ланны была приоткрыта, оттуда доносились голоса, и Санса не смогла пройти мимо, не выполнив свой долг –не поинтересовавшись самочувствием невестки, тем более, что они сегодня ещё не пересекались. Ответом на стук стало спокойное «войдите!». Ланна сидела на своей кровати, а вокруг суетились две девушки –леди Клифтон и леди Крей, её фрейлины. Вокруг стояло с десяток сундуков, по столу, стульям и полу было раскидано множество разнообразных нарядов, разной степени роскошности. Здесь были изысканные нижние сорочки, подъюбники и кринолины, корсажи, платья, платки, шали, шубки… На столике у кровати так же стояли две большие шкатулки, полные украшений. Санса знала, что немалую часть приданого Ланны Ланнистер составляют наряды и драгоценности, но ей прежде не доводилось видеть этого всего в полном объёме. -Боги, дитя, если бы ты не была настолько глубоко на сносях, я бы решила, что ты решила покинуть мужнин дом и вернуться в отеческий. –улыбнулась королева, войдя. –Что здесь происходит? -Прибыв в Винтерфелл, я привезла с собой четыре сундука с одеждой и украшениями. Ещё полдюжины привезли из Утёса Кастерли уже после нашей свадьбы с Эдмондом. –ответила девушка. –Всю мою жизнь это… -она обвела рукой покои. -…было одним из смыслов, и главных наслаждений в моей жизни. Но теперь я осознала, насколько это пустое. -О, я понимаю тебя. Однажды я пережила то же понимание. –Санса склонилась над одним из сундуков. –И всё же, как красиво! - Я бы хотела продать это.–сказала Ланна. –Идёт война, а на деньги, вырученные с этого, можно купить три хороших корабля, да и команду нанять. Или же множество коней, мечей и доспехов. Всё это несравнимо нужнее, чем мне эти тряпки. -Девочка! –выдохнула Санса, не в силах скрыть нахлынувших чувств. –Гляжу, великодушие ты взяла от Тириона. -Если вам не сложно, займитесь этим, ваша милость. Как можно скорее. –Ланна с трудом встала, поддерживаемая фрейлиной. -Конечно! –согласилась королева. –Но…ты точно уверена? -Более чем. –принцесса запустила руку в шкатулку, и извлекла массивное колье из меди и золота, с тремя круглыми медальонами, на которых были вытеснены изображения львиных голов. Рот Сансы открылся сам собой. Она узнала украшение. Оно было на шее Серсеи Ланнистер в день Пурпурной Свадьбы, на которой был отравлен её сын Джоффри. Несколько мгновений посмотрев на украшение, Ланна, с лёгким презрением на лице, убрала его обратно, и захлопнула крышку. -Пусть унесут. –сказала она. -Я распоряжусь. –ответила Санса, и шагнула к выходу, но, открыв дверь, едва не врезалась в Сэмвелла Тарли, как раз поднимавшего руку, чтобы постучать. Лицо мейстера раскраснелось, было видно, что он только с мороза, и крайне взбудоражен. -Что случилось? –сердце королевы ухнуло вниз. -Наирис над Винтерфеллом, ваша милость! –ответил Сэм, широко улыбаясь. Его глаза лучились счастьем. -Ваш сын вернулся домой! С губ Ланны сорвался судорожный вздох. Она метнулась к двери быстрее, чем Санса успела опомниться, но, вдруг, громко вскрикнула, и схватилась за косяк, второй рукой схватившись за свой огромный живот. -Ваше высочество! –воскликнула леди Клифтон испуганно. -Всё хорошо, Бекка! –ответила Ланна. –Всё хорошо. Принц прибыл вовремя…чтобы встретить своего первенца!