What is real?

      У Гектора в основном коде любовь к насилию заложена, к разрушениям и огню, выстрелам резким и запаху пороха, что осел на шершавых пальцах, въелся намертво. Ему не терпится обуять весь мир этот пламенем, на щепки разнести и прах по итогу тяжелыми сапогами растереть. Надо только до сейфа сперва проклятого добраться, там хранятся ответы на все вопросы. Что за вопросы, правда, Эскатон не представляет, просто верит, что они там будут.       Мейв же на пути самопознания, с холодным разумом по лабиринту блуждает, анализирует каждое своё действие, детали подмечать начинает и по чуть-чуть откидывает подальше всё то, что прописано в проклятом коде. Во всяком случае, старается, но прошлые сценарии настойчиво её тянут в Парк, врываются во сны и грёзами касаются даже тогда, когда она посреди Марипозы находится, завлекая очередного клиента. Фрагменты происходящего отказываются складываться в одну ясную картину, пробуждая смятение и страх, а ещё тянущую боль в животе.       Гектору положено верить в Тени, что меж мирами ходят, а Мейв эти самые Тени из страшных снов вводят в недоумение, сбой в программе вызывают, ведь она-то реалисткой запрограммирована быть. Потому всё чаще и чаще считает до трёх и делает глубокий вдох, стараясь очнуться от нескончаемого сна. Призывает себя успокоиться и подумать, как следует варианты просчитать — по статусу Мадам положено соображать быстро и на все сто. Жаль только, что в функции Мадам не входит разбираться с едущей крышей. Её максимум — разглядеть желания клиента и воплотить их в реальность, какими бы мерзкими они не оказались.       Мелодия, издаваемая фортепиано в борделе, внезапно доходит до слуха Мэйв, она будто впервые по-настоящему слышит её… мелодия такой знакомой кажется, словно на повторе стояла ни один месяц. Перед глазами появляется пелена мутная, а тело дёргается едва заметно, будто от электрического импульса. Картинки никогда не существовавшего прошлого бьют наотмашь, дыхания лишают, и она слышит где-то на задворках грубый мужской голос: «отправь к поведенщикам, её глючит». За словами следует холод, пробирающий до костей, будто сама смерть навестила её и вытолкнула обратно.       Холод Мэйв преследует и после пробуждения, она накидывает шаль на обнаженные плечи и едва справляется с общением, клиента даже отпугивает. Благо, Клементина подходит вовремя и одним лишь личиком своим хорошеньким вину заглаживает. Миллэй опрокидывает даже в себя стопку дешевой выпивки, но холод не проходит, хотя горло огнем опаляет, вызывая першение. Перед глазами вновь эти Тени, нависают над ней, делают больно, говорят что-то, что она понять не может… сплошной белый шум, который ни на что не похож.       С Гектора седьмой пот сходит в этой клетке тюремной. Здесь дышать нечем даже тогда, когда наступает ночь. Ветер жаркий, будто бы прямиком из ада прибыл, а сна ни в одном глазу. Его казнят ровно через два дня, если только Армистис вовремя не поспеет…       Пальцы подрагивают, когда она зарисовывает на оборотной стороне газеты фигуру, оглядывает комнату и останавливает взгляд на доске, шатающейся каждый день под ногами, когда она с кровати встает. Приседает на корточки, касается жесткой поверхности, подцепляет ногтями и подавляет вовремя крик. Руки у неё дрожат нещадно теперь.       — Какого хрена? — шепчет она надрывным шепотом, комкая в ладонях десятки изрисованных одной-единственной фигурой рисунки. — Какого хрена?!       Делает вдох и прикрывает глаза, считает вновь до трех. Убеждает себя, что это — лишь сон. Просто страшный сон. Вот только страшный сон оборачивается долбанным кошмаром.       — Нашел в чем проблема, — хмыкает мужчина.       Мэйв снова холодно, мужской голос пугает до ужаса, а затем она чувствует… чувствует его пальцы на животе, скользкие пальцы, проникающие внутрь, оттягивающее плоть. Ей страшно даже кричать, открыть глаза. Боль от широкого разреза вдоль живота нестерпимо болит, а он пальцами проникает глубже, едва не достает до позвоночника, и Миллэй резко открывает глаза, встречаясь взглядом с Тенью.       — Твою мать! Отключи её нахрен! — он резко отшатывается, вынимая пальцы из разреза, перепачканные её густой алой кровью.       Она закрывает глаза и считает до трёх, а затем просыпается в своей комнате, тут же опускает ладонь на живот и ощупывает его, прежде чем рассмотреть. Ни одного пореза там нет, но боль она чувствует отчётливо.       Мелодия в Марипозе всё та же играет. В очередной раз. Странно, раньше Мэйв повторов не замечала. Ни разу за те… а сколько она уже здесь? Она замирает от осознания, что не может ответить на простой вопрос.       — Доброе утро, — произносит Клементина, прикрывая зевок ладонью и опираясь локтями на барную стойку.       Мэйв не слышит её совсем, вновь теряется в картинках навязчивых. Она видит это место иначе — здесь кровь. Повсюду кровь и тела… а ещё эти звуки выстрелов. Их так много. Мужское лицо выбивается на фоне мелькающих тел чересчур явно. Гектор Эскатон. Его рожу она наблюдает каждый день по пути на работу — за его голову предлагают кучу денег. Объявления около Марипозы на стене висит, а ещё в газете, которая с утра на её столе валяется. Мэйв не встречалась с ним ни разу, она уверена… но в голове мелькает его голос, запах виски, пота и сигарет, а ещё ощущение кожаных перчаток на её коже. Хватка у него сильная, он над полом её приподнял, чтобы… Подлец крал её сейф! Понять бы только когда.       Мелодия в Марипозе раздражает Мэйв до невозможности, но она старательно натягивает улыбку, Клементина здоровается с ней ровно так же, как и вчера, не замечая и вовсе повторов. Миллэй их подмечает и от этого боль в животе усиливается, пронзает всё тело… с ней и впрямь что-то не так. А, быть может, что-то не так с этим миром?       На улице раздается череда выстрелов, дверь хлипкая шатается от мощного удара и Мэйв понимает ровно за секунду до его появления, что Эскатон в городе. Рука непроизвольно тянется к дамскому револьверу, повязанному на чулок под её юбкой. Не колеблется ни секунды, приставляет дуло к его виску и встречает пронзительный взгляд темных, почти что черных глаз.       Гектор чувствует кожей холод, что источает девица с ним рядом. Жар в его теле остужает она слегка, а затем и вовсе в недоумение вводит, предлагая назвать код от сейфа. Неужели все ответы так скоро окажутся в его руках? Он едва ли не подпрыгивает на месте в нетерпении, следует за ней послушно и соглашается на условия. Ответить на один чёртов вопрос, а взамен получить содержимое сейфа на блюдечке? Прекрасная сделка.       В её руках рисунок Тени. Четкий, вне сомнения. Он видел Тень прежде лишь раз, ему даже кажется порой, что шрам на лице — их след, их напоминание о том, что он призван мир этот пламенем обуять, но сперва стоит найти ответы.       — Что ты хочешь найти в сейфе? — требовательно интересуется Мадам, — Зачем он тебе? Тебя вытащили из тюрьмы и вместо того, чтобы залечь на дно, ты рванул в самый центр, где полно охотников за головами и людей шерифа.       Гектор застывает на миг, раздумывает над ответом и хочет уже ответить появившуюся на языке мигом фразу: «там я найду все ответы», но вовремя себя останавливает, потому что… а какие к черту ответы он ищет?       Мэйв надавливает сильнее на живот пальцами, вздрагивает от калейдоскопа картинок-воспоминаний и вносит ещё один пункт в их соглашение, а затем тянется к его ножу, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда. Либо с ней что-то не так, либо с миром этим…       Сжимая осколок пули окровавленными пальцами, вдыхая воздух один на двоих, неотрывно в глаза смотря друг другу, не ясно кто первым поддается импульсу внезапному, незапланированному, не прописанному заведомо. У Мэйв губы холодные, а у Гектора — чистое пламя. Она вздрагивает от осознания, что всё же не сошла с ума, он же цепляется крепче за хрупкое женское тело, углубляет поцелуй и не слышит совсем выстрелы. Кажется, Тени вели его не к сейфу, а к ней.       Мэйв дико холодно, когда она просыпается там, обнаженная, с дырками от пуль в теле, но с четким осознанием, что настало время поговорить с Тенями.       С Гектора седьмой пот сходит в этой клетке тюремной. Здесь дышать нечем даже тогда, когда наступает ночь. Ветер жаркий, будто бы прямиком из ада прибыл, а сна ни в одном глазу. Его казнят ровно через два дня, если только Армистис вовремя не поспеет…