Перчатки

— Союз, иди сюда! И где этот мелкий коммунист? — Империя раздражённо оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть это заносчивое красное лицо в роскошном интерьере своего дома, — если бы я знал, что мой ребёнок будет обладать красной кожей, ни за что бы не стал использовать этот цвет в оформлении дома.       Мужчина устало вздохнул и решил пойти и вздремнуть в своей комнате. Или выпить чаю с ромашкой. Но лучше вздремнуть.       Как только Российская Империя покинул гостиную, дверь старинного шкафа для одежды тихонько приоткрылась.       СССР наблюдал за отцом через эту щёлку, думая посидеть тут подольше. — Наверняка узнаю что-нибудь, если буду наблюдать за ним! — тихо хихикнул парень, смотря на отца и его действия из шкафа, приняв его как свой коммунистический штаб.       «Так вот, где ты», — догадался Империя, — «ну ладно, подыграю тебе, раз так интересно за отцом смотреть». — И как так можно? Взрослый же парень, скоро семнадцатый год пойдёт, а ведёт себя... Как дитё малое! И зачем ему мои перчатки понадобились...       Человек потёр переносицу и направился в свою комнату, по пути заглянув в ванную.       Поняв, что отец ушёл, Союз вылез из своего штаба и стал красться на новое место, но для начала проверил открыта ли дверь в ванной, чтобы по возможности спрятаться там и понаблюдать как он моется.       Передвигаться получалось бесшумно, в конце концов, парень делал это не впервые.       Натренированный слух позволил Империи понять, что сын решил ощутить себя шпионом в полной мере. Ну ничего, сегодня он доиграется. Мужчина незаметно ухмыльнулся, смывая шампунь со своих волос. Занавески не было, поэтому у Союза был прекрасный обзор на тело своего отца. Настало время поиграть.       СССР тем временем притаился в шкафу, где Империя хранил инструменты и моющие средства. Он наблюдал и осматривал тело мужчины, периодически подмечая: «А он в форме, причем хорошей для такого старика-монарха... Да и член у него немаленький...»       «Похоже, слова Союза о том, что он встречается, были ложью», — про себя усмехнулся Империя, — «хотя, я ещё ничего не проверил».       Рука элегантно скользнула вдоль виска, легонько обвела правую скулу и спустилась на уровень груди, сжав сосок. Из груди непроизвольно вырвался шумный выдох. Левая рука тем временем гладила немного выпирающую тазовую кость, аккуратно подбираясь к паху. Человек развернулся лицом в сторону, с которой скорее всего был Союз. Жаль, что Империя будет слишком занят самоудовлетворением и скорее всего не увидит реакции своего сына.       Парень был в шоке и недоумении, но продолжал наблюдать за действиями отца. «Чёрт! Похоже, он раскусил меня... Или же он действительно это делает, когда уединяется? И зачем я только сюда полез?»       Через маленькую щёлку всё было отлично видно. Красная кожа уже густо покрылась румянцем.       А Российская Империя продолжал ласкать себя, представляя, как это делает его сын. Он так давно желал близости с Союзом, так давно мечтал касаться его обнажённого тела, доводя до края их обоих. И теперь, совсем скоро, он получит желанное. А осознание того, что эта жажда предаться порочному удовольствию взаимна, подталкивала к пику ещё сильнее и утраивала все ощущения. Империя чувствовал, будто он тонет, тонет в пучине тёмно-голубых глаз своего сына. Дышать становилось всё труднее, хотя мужчина и без того задыхался.       Он продолжал мечтать о Союзе, представлять его стройное тело с широкими плечами и развитой грудью. Уже в свои шестнадцать парень много времени уделял спорту и тренировкам. И наверняка был не слабее своего отца, возможно, даже сильнее.       Империю на секунду прошибло электрическим разрядом. Мир в глазах плыл, периодически темнея и вновь осветляясь. Человек прислонился спиной к холодной плитке на стене, постепенно приходя в себя. Белёсую жидкость с руки смыли струи тёплой воды. Сейчас Империя был умиротворён и спокоен, как никогда.       Союз был поражён происходящим, потому покраснел ещё больше. «Надеюсь, он не знает, что я тут... Главное — не попасться теперь с этим...»       СССР ещё не знал, что он уже спалился, причем давно. Больше всего он боялся попасться отцу сейчас. Или думать о том, какое наказание может получить за подобное.       Шансов выбежать не было, так сразу заметят, а прятаться больше в ванной негде.       Империя тем временем как ни в чём не бывало вытирался своим любимым полотенцем с котами. Убедившись, что теперь он полностью сухой, человек накинул свой махровый халат с изображением белых роз и пошёл к себе в спальню.       Любопытство грызло Союза. Собственно, подождав, он пошел следом, скрываясь, а после незаметно спрятался в шкафу спальни и продолжил наблюдать за отцом.       Зайдя в комнату, Империя неспешно снял свой халат и лениво улёгся на заранее расправленную кровать, укрывшись одеялом примерно по пояс. Сейчас он напоминал большого и пушистого кота, нашедшего себе огромную коробку. Поправив подушку под головой и убрав волосы со лба, Империя неожиданно сказал, не открывая глаз: — Сына, можешь вылазить из шкафа. Я уже и так знаю, что ты за мной с гостиной следишь. Иди сюда и объясни, на кой чёрт тебе мои перчатки.       Сейчас парень несколько испугался, но он ожидал, что его заметят. Всё же Союз вылез. — Как ты это понял? Я же хорошо прячусь!       Отец неспешно поднялся на предплечьях и направил взор своих карих глаз на сына. — Ты не думай, что из-за своего возраста я ни на что не способен. Со мной всё ещё считаются и всё ещё уважают. К тому же, я очень хорошо сохранился для своих лет благодаря Речи Посполитой и Италии. А это значит, что я ещё способен поддерживать свою физическую и мыслительную деятельность на старом уровне.       Империя усмехнулся, глядя на удивлённое лицо парня. Хотелось обнять его. Или поцеловать. Но спешить в подобных делах не следовало, поэтому мужчина ждал действий со стороны оппонента. Однако Союз тоже дураком не был, и потому был аккуратен. Империя удивился бы, если бы что-то было иначе. Воспитанием и обучением сына он занимался серьезно.       Союз надул щёки и нахмурился, как делал это в детстве. — Я заметил, что другие в твоем возрасте сохнут, как срезанные цветы. А перчатки потом отдам, когда сделаю кое-что. А сейчас я пойду с твоего позволения.       Парень сам не знал, что ему сейчас нужно больше: уйти или убежать, а может... Остаться?       Отец снова лёг, на этот раз положив руки под голову, и ехидно улыбнулся. — Да, конечно. Можешь идти. Только знай, мне известно, что ты этого хочешь.       Дальше оставалось только наблюдать за развитием событий.       Парень напрягся, его насторожили слова мужчины. Он будет наблюдать за своим сыном? — Нет, не знаешь, ничего я не хочу!       После Союз поспешно удалился в свою комнату. «Может, стоило остаться? Раз о моём желании всё равно знают... Нет!» — он отвесил себе мысленную оплеуху, — «это неправильно, совершенно неправильно. Я не должен хотеть этого, даже если меня за это не накажут. Но... Я... Не могу не хотеть... Папа, я не могу...»       Империя выдохнул: — Ладно, небольшой просчёт. Сейчас исправим.       С этими словами он снова надел свой халат и неторопливо отправился к комнате сына. И вот он уже у двери. Империя плавно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Увиденное заставило жёлтую кожу на щеках стать оранжевой. Так вот зачем Союзу понадобились перчатки.       Заметив отца, парень в мгновение ока укрылся одеялом и спрятал туда же руки. Ему было нечего сказать. «Мне крышка», — мелькнуло в голове. Сейчас он хотел раствориться в воздухе или провалиться под землю. Или исчезнуть любым другим способом.       Повисло неловкое молчание. Первым нашёлся Империя: — Может, всё же признаемся друг другу?       «И всё же я не столь красноречив, как Лев Николаевич Толстой», — с некой досадой подумал он, — «в подобные моменты начинаю завидовать его способности описывать закат на пару страниц».       Молчать не хотелось, но былая краса речи оставила Империю. «Как учил Британия, делаешь глубокий вдох и говоришь». — Знаю, мне тоже сложно было сказать себе, что... — отец замялся. «Британия, ты, конечно, знаешь своё дело, но порой твои советы всё же не работают».       Союз напряжённо слушал старшего, ему было не по себе от происходящего. Но наказания пока не следовало, это уже радовало. — Что? — полушёпотом спросил парень, как будто чего-то боясь.       «Сейчас или никогда». — Что я желаю близости со своим сыном.       Фраза прозвучала тише, чем должна была. Спасибо, хоть голос не дрогнул. Страх для Империи был неприемлем. «Боюсь того, что мой сын меня отвергнет. Дожил, чёрт меня дери».       Союз, услышав слова отца, удивился, но в какой-то степени он ожидал этой фразы. — Я-я... Так и думал... Ведь я тоже так хочу... С тобой... — тихо и немного неуверенно произнёс он.       «Неужели... Неужели это взаимно?» — с неким предвкушением подумал парень.       Отец с облегчением выдохнул и сел на кровать рядом с сыном. «Признались. Теперь уже точно остаётся только ничего не испортить». — Сына... — тихо прошептал Империя и заключил Союза в свои объятья, прислоняясь как можно ближе.       Парень обнял отца в ответ, но крепче, что дало плотно прижаться. перчатки он уже успел снять, и они лежали где-то под одеялом. — Да, пап? — так же тихо проговорил СССР. — Я люблю тебя, сына.       Империя улыбнулся. Впервые за последнее время это не был знак силы или демонстрация превосходства, это была искренняя улыбка любящего человека.       После этих слов глаза Союза заслезились. — Я тоже люблю тебя, пап! — воскликнул краснокожий, прижимаясь максимально плотно к телу отца.       Империя неожиданно выдохнул от действий сына и от того, насколько тот был возбуждён. Хотелось повались Союза на подушки и взять его прямо сейчас. «Торопись медленно, как когда-то говорил Римская Империя. Торопись медленно». Отец набрал воздуха в лёгкие и накрыл губы своего сына нежным поцелуем, попутно выпутываясь из объятий и переплетая пальцы их рук.       Парень был удивлён и смущён действиями мужчины. Он уже знал, к чему это ведёт, но девственность не давала уверенности. Союз просто понемногу поддавался своему отцу, но Империя мог заметить неопытность сына. — Первый раз? — прошептал он в шею краснокожему.       Сейчас Союз выглядел не хуже Германской Империи, когда они решили поразвлечься. Но это был не первый раз для обоих. А у Союза получалось соблазнять, будучи невинным. «Ты действительно чёртов суккуб», — улыбнувшись, подумал Империя, оставляя засос на шее сына.       Пошло вздохнув, парень немного неуверенно ответил: — Да... — после небольшого молчания он заговорил снова, но уже смелее, — будь, пожалуйста... Мягче...       Держаться становилось невозможно. Империя хотел полностью овладеть своим сыном. Так, чтобы он был только его.       Но после просьбы Союза терпение всё же вернулось. Мужчина выпрямился, нависая над лежащим сыном на коленях, и как можно более вульгарно и пошло обхватил указательный и средний пальцы на левой руке губами, обильно смачивая их слюной.       Союз наблюдал за этим и смущался всё больше. Помимо возбуждения действия Империи вызывали некое умиление. — Пап... Мне нужно, чтобы ты закрыл глаза. Не хочу, чтобы ты спалил меня с перчатками. И нет, это не то, что ты подумал из-за того, что видел! Просто... Мне они ещё нужны...       Парень смотрел в ожидании на отца, когда тот закроет глаза, и будет возможность быстро переложить перчатки в тумбу. Он не хотел показывать ещё не законченную работу на перчатках.       Вместо ответа Империя кивнул и закрыл глаза, продолжая облизывать пальцы. Он даже не подозревал, что руки могут быть эрогенной зоной, но судя своей степени возбуждения, ещё как могут. Мужчина упёрся правой рукой в одеяло. Тело требовало внимания, особенно в области паха, но он не хотел прикасаться к себе.       Убедившись, что отец ничего не видит, парень быстро достал перчатки из-под одеяла и убрал их в тумбу, но постарался делать это беззвучно. После обнял мужчину. — Можешь открывать.       Союз стал плавно освобождать живот и грудь Империи от одежды. Сделав это, он стал гладить выступающие кубики пресса и немного надавливать на соски. Сдерживаться было трудно, очень хотелось оставить на бледной коже побольше ярких засосов, особенно на шее и ключницах. — Я уже и забыл про халат, — тихо усмехнулся отец, открывая глаза и доставая изо рта пальцы.       Правой рукой он задрал футболку сына до лопаток и провёл влажными пальцами вдоль линии позвоночника, потом в обратном направлении.       Парень дрогнул, когда отец провел мокрыми пальцами по выступающим косточкам, для него это было совсем новое. Союз смотрел на оголенную им часть тела, после, немного подождав, прислонился лицом к соску. Заливаясь румянцем, краснокожий оставил засос на нём, а другой огладил, надавливая.       Империя прогнулся в спине и тихо застонал. Несмотря на то, что он всегда (ну, почти всегда) был сверху, ему нравилось, когда партнёр проявлял инициативу.       Союз игриво ухмыльнулся. — А я не думал, что ты будешь стонать... — довольно прошептал он и принялся ласкать другой сосок.       Теперь парень использовал зубы, покусывая и сразу же зализывая чувствительную бусинку. — Да... — мужчина аж закатил глаза от нахлынувшего удовольствия, — с тобой не стонать невозможно-а-ах!       Правая рука сама по себе переместилась с бока сына ему на голову и зарылась в огненно-рыжие волосы. «Такие мягкие...» — на секунду мелькнуло в голове. Левая рука продолжала скользить вдоль позвонков, но на этот раз надавливая на случайные точки.       Теперь Союз стал оставлять засосы в разных местах, но только не на шее, наверно, заботясь о том, чтобы такое на отцовском теле не было видно. Одной рукой парень продолжал гладить Империю, а другой уже стягивал халат окончательно.       Мужчине пришлось оторваться от ласк своего сына, чтобы тот мог полностью снять халат. После уже Империя стал стягивать футболку с Союза. Когда упомянутый элемент одежды уже валялся где-то на полу, а парень остался только в нижнем белье, человек снова поцеловал его, на этот раз более требовательно и жадно.       Союз не сопротивлялся, наоборот, давался, слабо покусывая нижнюю губу отца. «И где же твои правильность и непорочность теперь?» — пронеслось на задворках сознания, заставляя отвлечься от удовольствия. Парень не стал вслушиваться в эту мысль и вновь заключил тело Империи в объятья.       Мужчина уже испытывал болезненную необходимость ощутить больше, чем объятья и поцелуи. Это не было похоже на жажду или голод. Это была куда сильная потребность, без удовлетворения которой он не мог существовать. Но Империя не хотел торопить события или вредить тому, кого любил, поэтому руки продолжали гладить спину Союза, целомудренно-игриво не спускаясь ниже. Всё было настолько прекрасно, что мужчина был готов потерпеть тянущую боль в паху ещё немного.       Парень всё же решился перейти к чему-то более серьёзному. Одна рука плавно спустилась в область ближе к члену, но не касаясь его самого, гладила вокруг да около. Союз еще не осмеливался трогать орган, ему ещё было непривычно.       А Империя чувствовал, что вот-вот сорвётся. Он всё ещё не хотел пугать или причинять боль парню, как то было со старшим братом* Союза. Потому оставалось либо подставляться под ласки, либо просить о большем. — Союз, — голос срывался на стон, — пожалуйста-ах!       Терпение лопнуло, как только к его достоинству случайно прикоснулись. Империя жадно впился в губы своего сына, затыкая их обоих. Пах и нижняя часть живота будто оплавлялись от мучительного удовольствия.       СССР стал понемногу надрачивать Империи, набирая темп, немного поглаживая бледно-розовую головку. Одновременно он углубил поцелуй, позволяя языку отца проникнуть в свой рот. Парень уже сам хотел большего развития событий.       Мужчина, не разрывая поцелуй, прижал сына к кровати и стал оглаживать его бёдра, подбираясь к ложбинке между ягодицами.       В комнате становилось жарко и начинало пахнуть развратом. Империя снова утрачивал способность дышать.       Заметив, что отцу мало воздуха, парень начал делать промежутки, чтобы тому можно было дышать. Союз сделал хватку туже, но не сильно, продолжая уже во всю ласкать Империю. — Сою-уз, — протяжно застонал мужчина и выгнулся в спине, — продолжай, пожалуйста-а-а...       В глазах снова начало темнеть, кислорода не хватало катастрофически. Руки действовали отдельно от остального тела, раздразнивая края чувствительного колечка мышц, пока не проникая в него.       Парень надавил еще сильнее и постарался как можно быстрее дрочить отцу. Союз смотрел на его реакцию и старался делать по-разному, вдруг нащупает слабость? Также он временами поглядывал за движением рук, на всякий случай, чтобы знать, когда войдёт первый палец. — Тебе... Нравится? — скромно спросил краснокожий. — Очень, — мужчина снова поцеловал сына, стараясь заставить себя не стонать слишком громко.       Наконец, он решился подойти ближе к самому главному и медленно ввёл указательный палец по фалангу.       Тут Союз прервал ласки чужой плоти, но руку не убрал. Почувствовав, как палец оказался внутри, тот тихо, но пошло простонал, сам того не замечая. Внутри, по ощущению СССР, было тепло и немного влажно.       Парень постарался прижаться к телу отца.       Стон сына едва не заставил самого Империю глухо зарычать. Правой рукой он в ответ прижал тело парня за пояс, а левой продолжил аккуратно растягивать горячее нутро, собираясь добавить средний палец.       СССР слабо двигался телом в те направления, по мере которых растягивали его внутри, с виду ему это очень нравилось. — Это... Так приятно... — сквозь стоны произнёс Союз.       Постепенно, он продолжил скользить левой рукой туда-сюда по чувствительному органу, а другой принялся гладить себя.       Империя игриво улыбнулся, добавляя второй палец. — Это только начало, сынок. У меня довольно большой опыт в подобном. Тебе понравится, обещаю.       С этими словами мужчина двинул пальцами резче, попутно разводя их ножницами.       Из-за ощущений внутри Союз стал выгибать спину. Пальцы правой руки сомкнулись на соске, оттягивая и после возвращая на место. Ему нравилось происходящее, даже слишком. Парень крепко обнял и максимально плотно прижался к телу Империи. Чувствовалось, что отец дрожит, но очень слабо и не всегда. — Чего же... Мне ожидать? — ехидно улыбнулся Союз. — Хм, — мужчина задумался, игриво покусывая мочку уха парня, — а чего ты бы хотел?       Он отстранился, чтобы можно было видеть лицо сына, чтобы посмотреть в эти лазурные глаза, заволоченные пеленой желания, вновь прижаться к его губам своими и слиться воедино, став одним цельным организмом.       Парень задумался, так же смотря в глаза своему отцу, замедляя движения руки. — Ну... Я? — немного помедлив, переспросил он, а потом на лице появилась игривая улыбка, — что-то неожиданное... Но так, чтобы это было по-прежнему мягко и страстно...       После последнего слова Союз слегка облизнул свою верхнюю губу.       Империя тоже обвёл свои губы кончиком языка, догадываясь, что он собирается делать. — Как скажешь, сынок... — прищурился мужчина, придав голосу загадочности.       Далее он упёрся рукой Союзу в грудь, надавливая и тем самым затрудняя дыхание, и принялся оставлять поцелуи и засосы на животе, постепенно приближаясь к паху. А с прикосновениями чужих рук к собственной плоти эти движения становились ещё чувственней.       СССР насторожился. Подсознательно он понимал, что произойдет, но все же...       Парень внимательно наблюдал за этими действиями и не сопротивлялся, хотя мог, чтобы подразнить отца, но был хорошим мальчиком. — Такой послушный... — мурлыкнул Империя, сипло дыша, — это будет незабываемая ночь.       Мужчина ещё раз облизнулся и провёл языком вдоль ствола, после обхватив губами головку. Ощущения были новыми, но довольно приятными. Империя будто начал чувствовать не только себя, но и сына. — Это... Уже интересно, — удивленно произнес полушёпотом краснокожий.       Новые ощущения того, как Империя касается языком и губами его девственного члена, заставляло тело подрагивать. Мужчина мог почувствовать, как СССР немного сомневается в его действиях, одновременно находясь в потрясении. — М... — мужчина прикрыл глаза и взял глубже, помогая себе рукой.       Пальцы другого запястья уже во всю орудовали в теле его сына, пытаясь найти простату, и Империя ощущал это так, будто сейчас ласкали его самого.       Союз резко дрогнул и, немного сжав простынь, негромко проскулил. Судя по всему, отец нашел простату. Парень стонал, но сдерживался, потому что стеснялся, хотя так хотелось громче. Но больше всего он хотел стать единым с отцом, прямо одним целым и нерушимым.       Империю как током прошило, настолько яркие были ощущения. Он даже отстранился и с обожанием посмотрел на парня, по виду ушедшего от удовольствия в Астрал. — Ты тоже, — говорить было невозможно, потому мужчина прочистил горло, — ты тоже чувствуешь эту... Связь между нами?       Союз кивнул. — Я... Я люблю тебя, пап! — после этих слов он страстно поцеловал Империю в губы и заключил в объятиях, с каждым новым движением чужих пальцев углубляя поцелуй.       Жутко хотелось большей грубости и частоты ласк. Чтобы отец не осторожничал с парнем и заполнил его тело собой и целовал до бесконечности долго и страстно.       Мужчина снова закатил глаза от нахлынувших ощущений и застонал в губы сыну, максимально прижимаясь к ему. Тело требовало большего. А Империя уже слишком долго желал, чтобы ему отказывать.       Он разорвал поцелуй и прижал Союза за руки к кровати, вновь переплетая пальцы. — Готов к самому приятному? — шепнул отец, возвращаясь к покусыванью правого уха парня.       Ехидно улыбнувшись, парень отрапортовал: — Пионер всегда готов! После Союз покрепче прижал отцовские ладони к своим и приглашающе раздвинул ноги. Но где-то на задворках разума всё равно оставалось что-то, твердившее о неправильности происходящего. — Сначала будет неприятно, но потом привыкнешь.       Империя взял кисти сына так, чтобы было удобно держать их одной рукой. Вторую он переместил парню на бедро, слегка поглаживая и одновременно удерживая. Погрузиться во тело Союза, в самую глубь — как же давно это желание пребывало с мужчиной. И совсем скоро оно воплотится в жизнь. Но хотелось не только этого. Человек помнил, как страстно Германская Империя просил его продолжать во время их совместных увеселений. Почему бы не провернуть подобное и теперь? Империя дёрнул уголками губ.       Он устроился поудобней, приставил сочащуюся смазкой головку ко входу, надавил, потом сильнее, отстранился, снова надавил, вошёл на пару сантиметров, вновь отстранился, проник дальше, затем, сделав вид, что собирается действовать серьёзно, сделал несколько неглубоких движений и покинул желанное тело. Боль в паху была невыносима, но изменить своему излюбленному сценарию мужчина не мог.       Союз стонал каждый раз, когда в него хоть на милиметр проникали. Ему действительно было неприятно. Казалось, что фаллос Империи настолько огромен, что порвет СССР. Тело дрожало само по себе из-за новых ощущений и мыслей о том, что совсем скоро он перестанет быть невинным. Парень так давно ждал этого момента, он желал, чтобы именно отец лишил его девственности, а не кто-то другой. Империя был самым близким и любимым в отношениях Союза. — Как ощущения? — будто невзначай поинтересовался мужчина, сделав как можно более издевательское, ехидное и игривое выражение лица, — хочешь большего?       Он снова потёрся об испачканный смазкой вход и немного надавил. А Союз-то действительно превосходил Германскую Империю в мастерстве соблазнения, даже будучи невинным.       Тело изнывало от жажды большего. Союз смущённо отвел взгляд в сторону, а потом вновь посмотрел в глаза отцу, заливаясь румянцем ещё сильнее. — Сначала не очень, но потом приятнее... — он помолчал какое-то время, обрабатывая вопрос мужчины, а после, нетерпеливо облизнувшись, спросил, делая ангельский взгляд: — Папочка разрешает больше?..       Империя снова прижался к телу парня, не разрывая визуального контакта, оставил смазанный и пошлый поцелуй на его губах и ласково прошептал в самое ухо: — Конечно, если сынок будет хорошо просить и будет послушным.       Напоследок пройдясь языком по внутренней стороне ушной раковины, мужчина отстранился и стал наблюдать за реакцией Союза.       Парню понравился такой ответ. Он игриво поёрзал, насколько это было возможно, и раздвинул ноги пошире. — А если я буду хорошо просить, но плохо себя вести? — краснокожий пошло улыбнулся и высунул кончик языка, смотря на отца. — А ты точно хочешь это знать? — Империя продолжил выводить известные только ему узоры уже на груди Союза, временно заменив пустоту у него снизу уже тремя пальцами и готовясь истязать простату. — Знать хочу, но испытывать нет, — сдержанно простонал парень.       Союз воспринял это как угрозу. «За непослушание будет жёстко, скорее всего», — думал он. Но с другой стороны, парню охотно хотелось большей грубости со стороны отца.       «Даже если ты принял мой вопрос за угрозу, желание в твоём взгляде говорит, что ощутить это ты хочешь». Мужчина загадочно и коварно улыбнулся: — Для наглядности продемонстрирую. Может, тебе даже понравится.       После он прикусил область за ухом, где кожа была крайне чувствительна, и надавил всеми тремя пальцами на простату, попутно разводя их разными способами.       Тут уже краснокожий не смог сдерживать стоны совсем. "Это одновременно приятно и немного больно... Совсем немного..."       Из-за таких ощущений парень даже немного поднял бёдра, настолько велико было возбуждение. Сейчас ему было невероятно хорошо.       Мужчина наблюдал за движениями сына с удовлетворённой усмешкой. Сработало даже лучше, чем в расчёте. — И как? Хочешь быть непослушным мальчиком? — мужчина сам поразился тому, как он ещё удерживает свой голос в более-менее спокойном состоянии.       Видать, жизнь научила Империю самоконтролю куда лучше, чем он думал.       Союз с хитрым прищуром посмотрел на Империю. — Я... Ещё не определился... Но подумаю, — ехидно произнес парень и облизнулся.       Он ждал новых действий отца или хотя бы продолжения уже происходящих. Мышцы болели, их уже сводило от наслаждения, больше похожего на искусную пытку.       В ответ парень получил не менее ехидный взгляд карих глаз и игривую ухмылку.       Мужчина занялся лаской багровых сосков сына и оставил внутри него тянущую пустоту, продолжая уже откровенно издеваться над ними обоими, практически не проникая в обожаемое тело и категорически отказываясь касаться себя. «Всё же Германская Империя не лгал, говоря, что я тот ещё садомазохист».       Союз поддавался на ласки, было приятно настолько, что парень не мог сдерживать стоны. Он уже ждал того самого приятного момента, вместо таких действий. Казалось, отец играет с ним, с его распалённым телом. — Когда же будет самое приятное? — нетерпеливо проскулил Союз, он был полностью готов.       Империя отстранился от сыновьей груди и снова начал тереться головкой о раздразнённый вход, то и дело поскуливая от желания. — Когда хорошо попросишь, — бархатным голосом пошептал он в губы парню и оставил на них лёгкий поцелуй.       Да, а доводить Союза до такого состояния в реальности оказалось куда увлекательнее, чем в мечтах.       Парень, немного прищурив глаза, посмотрел на лицо мужчины. После пошло и нежно лизнул нижнюю губу отца. — Мх... Папочка, сделай это... Самое приятное, пожа-а-алуста-ах... — ласково, но развратно взмолился краснокожий, немного прогибаясь в спине. — Молодец, хороший мальчик, — Империя снова страстно поцеловал Союза, сплетаясь языками, будто желая попробовать его слова на вкус.       И наконец-то, он начал медленно, но не останавливаясь, проникать в тело парня, попутно мягко лаская его плоть свободной рукой.       Союз стонал, закатив глаза. Он чувствовал, как в него вошли, как его растягивало. Парню нравилось это, несмотря на небольшую боль. Сам того не замечая, с каждым разом, как Империя входил глубже, СССР сжимал его внутри.       Мужчина чувствовал, что начинает терять нежность, но он уже не мог себя контролировать. Слишком долго он терпел. Слишком долго сдерживался и оставался беспристрастным. А теперь наконец дорвался до желанного. И Империя не собирался останавливаться, пока не овладеет своим сыном полностью, без всякого остатка. Мужчина с каждым разом входил глубже и глубже, ещё и набирая темп. По нервам простреливало ярчайшее удовольствие, как будто у Империи и Союза была одна нервная система на двоих.       Парень вырвал руки из хватки отца и обнял его, немного царапая мощную спину. Хотя, он скорее чесал, а не царапал, но от этого ощущений меньше не становилось. Союз стонал от удовольствия и тихо поскуливал, когда было больно.       Это однозначно был тот первый раз, о котором он мечтал.       Империя аж зарычал от удовольствия. Он в ответ прижал сына к своему телу и перевернулся так, чтобы парень сидел на бёдрах мужчины, после чего продолжил двигаться в ещё более быстром темпе, стараясь ещё и менять угол проникновения.       В такой позе парень уже мог помогать мужчине, осторожно двигаясь в ответ. Царапать он продолжал, но уже торс отца, попутно наслаждаясь его внешней красотой. Благодаря практически белой коже, идеально обтягивавшей рельефные мышцы, следы аккуратно подстриженных ногтей Союза будут прекрасно видны ещё какое-то время. — Да-а... — проурчал Империя, опять закатывая глаза.       Он положил обе руки на бёдра СССР, помогая ему насаживаться ещё глубже. Мужчина уже сам извивался от получаемого наслаждения, а царапающие его грудь руки только способствовали увеличению ощущений.       Поняв, что Империи нравится подобное, парень стал царапать с разной силой по разным местам. Затем краснокожий попытался насадиться полностью. Когда головка ткнулась максимально глубоко, Союз простонал, закатив глаза. Это было слишком много для него, потому парень немного поднялся с члена отца.       «Как же ты напоминаешь Германскую Империю», — в который раз мелькнуло в голове, — «может, всё же стоит помириться?»       Стоило мужчине отвлечься на свои мысли, и ему стало казаться, что сейчас его ласкает не Союз, а старый союзник. Этот немец был лучшим из друзей Империи, когда-то они даже встречались.       Обе руки сняли с бёдер и за предплечья прижали к кровати над головой человека. Движения возобновились с новой силой, а обожающий взгляд голубых глаз сменился пожирающим взором изумрудно-зелёных очей. Империя прогибался в спине так, словно он резко помолодел лет на тридцать. И что важнее, вместо родного звонкого тенора он услышал глубокий бархатистый баритон: — Папочке хорошо?       Снова резкий удар током, снова новая волна наслаждения. Мужчину совершенно выбило из колеи. Лучше быть однозначно уже не могло. Сегодня точно.       Союз начал дрожать. Внутри разлилась горячая влага, из-за чего стало проще двигаться. Сделав ещё несколько прерывистых движений, он выгнулся до хруста в спине, пачкая белёсой жидкостью себя и отца. — Д-да... — заикаясь, мурлыкнул парень. — А-ах... — тихо простонал Империя, сладко потягиваясь, — как ощущения?       После сокрушительного оргазма во всём теле была приятная истома и слабость. Дыхание понемногу приходило в норму, пульс уже не шумел в ушах, в глазах переставало темнеть.       Краснокожий уже стал понемногу засыпать, для него за день было слишком много эмоций и новых ощущений. — Это было прекрасно... — протирая глаза и зевая, произнес Союз, — а ты будешь спать со мной? — как маленький продолжил он.       Отец устало улыбнулся и кивнул. Горло болело из-за стонов, поэтому лучше было поменьше говорить. Он аккуратно снял парня со своих бёдер и уложил рядом с собой, ласково обнимая.       Союз тоже обнял Империю, свободной рукой укрыл обоих одеялом и, плотно прижавшись к любимому папочке, стал засыпать.