Огненная Тьма

Взойду на костёр весной, Обескровлена и легка, Бог простит меня, а пока Все, кто любит меня, за мной Немного Нервно «Жанна»

Величественная тёмная цитадель оскалилась острыми шпилями в мрачное небо, затянутое плотными тучами, её стены мерцали зеленоватыми огнями и золотистыми всполохами. Ещё выше вздымались пики гор, теряясь во мраке неба острыми сверкающими льдом вершинами, из каменного чрева раздавалось недовольное утробное ворчание никогда не спящего вулкана. Издали доносился мерный рокот и дробный стук, словно тысячи камней не спеша катились лавиной вниз с горы. Если бы кто-то взял на себя труд повнимательнее приглядеться к темнеющей громаде вулкана, то заметил бы некое шевеление и уж точно понял бы что там, наверху, есть не только мёртвый камень, но и нечто живое — то, что на первый взгляд казалось лишь очередным выступом на скале шевельнулось, вздохнуло и сверкнуло золотистым глазом, потом раздался тихий сдержанный рык, полыхнуло рыжим пламенем и сразу же стихло. Дракон повернул голову и внимательно посмотрел на свою всадницу, чьи чёрные доспехи, сливаясь с его чёрной чешуёй, делали её почти неразличимой для зрения, разве что серебристые волосы выдавали её присутствие, отражая скудный свет редких, пробившихся сквозь пелену облаков, звёзд. Маленькая ручка в латной перчатке похлопала исполинского зверя по холке, призывая успокоиться. Нежный голос пропел: — Тише, мой хороший, тише, ещё не время. Аметистовые глаза прикрылись и она все свои чувства устремила в одну точку, к одной сущности, молчала, слушала, ждала и наконец низкий и вкрадчивый бархатный голос, голос от красоты которого замирало сердце и перехватывало дыхание, шепнул словно бы в её голове: — Пора! Забрало чёрного шлема, украшенного по бокам драконьими крыльями, упало, а в прорезях для глаз полыхнуло огнём, словно и не было того нежного и загадочного аметистового сияния, колено слегка ударило по твёрдой чешуе, руки уверенно взялись за изогнутые шипы на драконьей шее и повинуясь этим лёгким прикосновениям дракон расправил крылья и взмыл в воздух. Тьма летела рядом с ними, а внизу насколько хватало глаз простиралась бесчисленная армия, которая двигалась вперед и создавала тот самый звук, напоминающий камнепад в горах. Дени направила дракона вниз и замедлила, дракона и всадницу заметили, послышались первые приветственные выкрики. Она провела дракона прямо над марширующим войском, так низко как только было возможно. Дрогон, словно осознавая всю красоту и торжественность момента, расправил крылья и мягко скользил по воздуху, издавая воинственный грозный рёв. Под ней бесновалось тёмное живое море, тысячи глоток хрипло и отрывисто вопили и ревели, тысячи рук исступленно колотили в щиты, вздымались над головами мечи и копья и Дени, отвечая, вскинула руку вверх, приветствуя тех кто сегодня пойдет с ней и за ней — воевать и побеждать, убивать и умирать. Противник был впереди, ровные ряды, закованных в сталь воинов и она направила дракона прямо на них, выкрикивая «дракарис». Поток жаркого пламени хлынул из драконьей пасти и снёс первую линию, пробил брешь в их стройных рядах. Раздались первые крики боли и ужаса и сразу за ними оглушительный кровожадный рёв тех, кто шёл за ней. Драконьим огнём она прокладывала для своего войска путь в сердце армии противника. В неё полетели первые стрелы, на что она лишь улыбнулась и обратила отважных лучников в серый пепел. Ушла вправо, чтобы не задеть своих и драконий огонь полился с неба, захлестывая смертельной петлёй вражескую армию, отрезая путь к отступлению, закрывая их в огненной ловушке. Резко дёрнулась в сторону, уворачиваясь от полетевших в неё синхронно брошенных пары десятков копий и увела дракона на недостижимую для них высоту, вреда они конечно ей бы не причинили, уж не говоря о Дрогоне, но стоило взглянуть на поле боя сверху. Зависла среди низких облаков, оглядывая битву и прикидывая куда лучше сейчас направить дракона — внизу творилось страшное, доспехи плавились прямо на воинах, попавшие под прямой огонь рассыпались пеплом, их менее везучие соратники кричали и корчились в муках от чудовищных ожогов, запахи палёной плоти и раскалённого металла смешались в воздухе, к ним примешивался сочный аромат свежей крови и это был самый сладкий запах из всех что ей доводилось вдыхать. Дени на секунду задумалась, прикрыла глаза и всем своим существом потянулась туда — в сердце цитадели, откуда они с Дрогоном недавно вылетели, нашла то что искала, тихо позвала: — Видишь? Это всё для тебя, только для тебя, владыка. — Я знаю, — томно мурлыкнул над её ухом всё тот же завораживающий бархатный голос и она почувствовала лёгкое прикосновение, словно кто-то погладил её по щеке, — мне нравится, не останавливайся. — Да, владыка мой, — выдохнула она, глаза полыхнули почти белым пламенем и дракон сорвался вниз, повинуясь руке своей всадницы, в самую гущу битвы. Огонь лился бесконечным потоком на и так уже выжженную землю, пепельные вихри кружились в раскалённом воздухе, оседая на все поверхности, на живых, мёртвых, раненых, на всех кто ещё сражался, делая всех одинаково грязно-серыми. Она кружилась словно в танце, снова и снова пролетая над полем боя, впитывая в себя крики отчаяния и ужаса с одной стороны и восторженный рёв и вой с другой — и первое и второе было музыкой для её ушей, грело и ласкало душу, дёргало нервно и поглаживало мягко какие-то некогда спящие струны её сущности и это пробудившееся в ней, чему она пока не могла найти наименования, отзывалось чутко и охотно, разливаясь по венам жгучим наслаждением. А прикованный к ней внимательный взгляд и вовсе переполнял её всю неудержимым восторгом, даря то восхитительное ощущение, что мог подарить лишь он один — ощущение надёжной и нерушимой каменной стены за спиной, абсолютного могущества и абсолютной же свободы. И ещё принятия — всей её целиком, каждой частички, каждого самого мелкого и незначительного движения её души и благодаря такому вот безоговорочному принятию она наконец-то ощущала себя цельной и свободной, не терзалась сомнениями и муками бесконечных выборов и решений, она была в этот момент абсолютно счастлива. И счастье это требовало хоть какого-то выплеска во внешний мир, потому несмотря на то, что дракон слышал и улавливал даже тень её мыслей, она нежно и ласково выводила, почти пела: — Дракарис! Дракарис! Дракарис!