***
Природная вредность Саске дала о себе знать, когда мы прибыли в Страну Волн из-за внезапной миссии по сопровождению какого-то вечно пьяного строителя, которую Наруто жалостливо выпросил у Третьего под строгим взглядом уставшего от мирской суеты сенсея. Разумеется, команде пришлось столкнуться с подвохом в виде жестоких наемников и идиотского обмана со стороны непутевого заказчика, решившего сэкономить на охране! Еще и за строящимся мостом следить нужно было, чтобы его всякие влиятельные бандиты не разрушили. Кошмарная жизнь… Стоило нам обустроиться в доме инженера Тазуны, как вдруг Какаши-сенсей резко захотел обучить команду одному очень полезному навыку: хождению по вертикальным поверхностям с помощью чакры. Это заставило меня тут же разочарованно взвыть. Контроль мой оставлял желать лучшего, поэтому усердные попытки не увенчались успехом, невзирая на заверения сенсея, болтавшего о том, что у девочек это получается гораздо лучше. Он перестал скорбно вздыхать уже после третьего падения, а надежду, кажется, потерял и того раньше. Еще в тот момент, когда я впервые упомянула о своих сложных отношениях с этой составляющей деятельности шиноби. Под ногами раздавался треск высохшей на жаре коры. От буйства зелени перед глазами пошла легкая рябь. Земля неприятно холодила спину, пока взгляд то и дело цеплялся за Саске, взбирающегося по стволу все выше и выше с каждой новой попыткой. В отличие от меня с Наруто, он схватывал все на лету и, прилагая какие-то невообразимые усилия, добивался удивительных результатов в кратчайшие сроки. Нам же оставалось очень и очень долго его догонять… — Помоги, — я дернула Саске за рукав, когда он закончил тренироваться. Чем не шанс перевести его внимание на себя, верно? — Не хочу вечно тащиться где-то позади. — Попроси Какаши, — отстраненно пробормотал он себе под нос. — Пусть он тебя учит по деревьям ходить. Предложение оказалось одновременно ранящим и неправдоподобным одновременно. Слишком уж странно он мне его сообщал. Будто бы неохотно. Саске отвел глаза в сторону, избегая прямого зрительного контакта, спрятал руки в карманах малость испачкавшихся шорт и, кажется, чуть-чуть побледнел. Я посмотрела на Саске, недоуменно хлопая ресницами, и оскорбленно насупилась, схватив его за локоть. — Нет. Я хочу, чтобы мне помог именно ты. — Мацуюки… — он скривился, стоило пальцам коснуться его холодной от трудового пота кожи, но отпрянуть все-таки не рискнул. — Пусти меня. Сейчас же. — Да что с тобой происходит в последнее время? — я всплеснула руками, позволив ему освободиться. — Будто сам не свой из-за всех этих миссий. Что случилось? Из груди Саске вырвался полный горечи и искреннего сожаления вздох. Он сокрушенно усмехнулся и качнул головой в сторону оккупированной Наруто липы: всю кору покрывали глубокие борозды от кунаев и последствий большой концентрации чакры в ступнях. Ствол словно был изъеден сотнями особо прожорливых термитов, не оставляющих после трапезы ничего, кроме тонкой, тянущийся за ними полосы из древесного крошева. Признавать обидно, но Наруто планомерно добивался успехов в нелегком деле, и Саске это откровенно не нравилось. Причем до такой степени, что он отказывался уделить мне частичку личного времени. Наверняка он что-нибудь себе навоображал из-за обострившейся внутри команды конкуренции. «Лучше Учиха все равно никого нет», — любил повторять Саске во время непринужденных бесед. К сожалению, это убеждение дало глубокую трещину после распределения. Наруто оказался куда более способным учеником, чем могло показаться на первый взгляд. — Завидуешь ему? — притворно удивилась я. — Наруто ведь еще ничего толком не достиг. Какие-то глупые деревья. Подумаешь… Вот если бы я научилась по ним в течение часа бегать, тогда бы у тебя действительно появился повод для переживаний! С таким-то контролем… — Я должен стать сильнее, — заявил Саске, грубо сбив меня с мысли. Казалось, сейчас он был готов думать только о собственных проблемах, жестоко игнорируя довольно невинную просьбу единственного близкого человека. — Гораздо сильнее. Наруто скоро всему научится, как видишь. Слишком быстро… Это больше похоже на глупые детские игры. Они лишь меня тормозят. — Что для тебя важнее? Посоревноваться с Наруто или Итачи убить? Если продолжишь отвлекаться на идиотов, в дальнейшем это тебе только аукнется. Сформируются «лишние узы», да? По-моему, ты называл все отношения между людьми именно так. — Допустим, не все… — уклончиво ответил он. — Но в остальном ты права. Это сковывает. Я не собираюсь связываться с глупым неудачником. С каким-то усуратонкачи… — Тогда помоги мне. Пожалуйста… — я мягко взяла его за руку. — Иначе слова Третьего о «хорошей куноичи» останутся пустым звуком. Или так и должно быть? — Нет. Не должно… — Саске подавленно вздохнул. Снова. С каких это пор мысли о чужих способностях вселяли в него чувство глубокой удрученности? Его должен был волновать только Итачи. И я. Все эти друзья, хорошие знакомые, приятели являли собой не что иное, как мусор, изрядно отягощающий наполненную всевозможными проблемами жизнь. Они создавали помехи на пути к исполнению заветной мечты. Как гордые выскочки из клана Учиха, готовые разорвать тебя, ка-сан, в клочья за любые мелкие грешки. Как бестолковая Харуно Сакура. Пустышка, не стоящая и толики моего драгоценного внимания. Следовало ли толкать мерзавку с лестницы? Определенно. Такое зрелище не каждый день увидишь. Но риск… все же он казался мне слишком большим. Надеюсь, мозг Хинаты по размерам ничуть не уступал ее быстро созревающему «достоинству». Молчание — золото. Не зря так в народе говорят. — Хорошо, я помогу. Идем. Размышляя, я на автомате проследовала за вышедшим из прострации Саске вглубь лесной поляны, на которой мы тренировались, чтобы не отвлекаться на периодическую ругань Наруто. Отметины от кунаев доходили почти до самых тонких ветвей, а он все никак не мог успокоиться, желая покорить вершину многострадальной липы. Жаль, что шею тогда он себе не свернул. Это пришлось бы очень кстати. — Давай. «Кому?» — захотелось съязвить, но я сдержалась, кое-как изобразив на лице недоуменную улыбку. — Для начала попробуй забраться туда, — Саске махнул рукой в сторону нетронутой нами осины. — Хочу посмотреть, насколько все плохо. — Звучит оптимистично… Отойдя от дерева на несколько метров, я задрала голову и ужаснулась: вблизи оно выглядело не настолько устрашающе. Пышная крона без единого просвета, венчающая подпорченный течением времени ствол; переплетающиеся друг с другом корявые сучья, что больше напоминали когти кровожадного лесного хищника; и тихий писк голодных птенцов, покинутых заболтивыми родителями в аккурат перед сезоном дождей, — ничто не вселяло доверия в мою порядком изнеженную душу. Более того, я могла легко что-нибудь себе повредить! Из-за душного морского климата кора во многих местах вздулась, покрылась сеточкой темно-зеленого мха, грозясь в любой момент оторваться и подвести такую удачливую куноичи. — Ох, ты что, хочешь от меня избавиться? Саске, Саске… А я-то думала… — Не паясничай. Лучше займись делом, Мацуюки. — Как скажешь… Уставшая и недовольная, я сцепила пальцы в замок, сложила одну из базовых печатей и приступила к концентрации. Чакра внутри меня ощущалась слабо. Словно какой-то невидимый огонек бессмысленно метался по организму туда-сюда и никак не мог найти себе место, несмотря на то, что хозяйка отчаянно пыталась перенаправить энергию в ступни. Призрачные импульсы вспыхивали и тут же неловко гасли, не позволяя синеватому свечению поплотнее прикрепить меня к этой грешной земле. Так повторялось вновь и вновь, пока через несколько минут я не почувствовала долгожданное покалывание в области пят и заслуженно не возликовала. Все готово. Можно было начинать забег. Приготовившись к скорому падению, я выставила вперед правую ногу и, чуть пригнувшись, резко оттолкнулась от скользкого травяного ковра. Пока расстояние между мной и осиной стремительно сокращалось, пропитанный солью воздух мучительно обволакивал кожу. Заставлял щуриться, обращать внимание на шелест листвы, свист в ушах и завывания жгучего морского ветра и терять кое-как установленный контроль. Стоило телу принять горизонтальное положение, как чакра перестала поступать в ноги, а ничтожные остатки зыбкой уверенности решили меня покинуть. Кора под сандалиями неприятно хрустнула, окончательно лишая концентрации и без того рассеянный ум. Я не добралась до безопасного места, где в случае чего можно было ухватиться за длинную прочную ветку, чтобы ненароком не поцеловать затылком грязный, кишащий насекомыми луг. Успела достать кунай из сумочки и криво запустить его в дерево, чтобы зафиксировать свой скромный результат. А, поскольку шансов совершить спасительный кувырок практически не было, стала смиренно дожидаться столкновения с бурой лесной почвой. Надеюсь, Саске не будет очень сильно ворчать. — Ками, как же я это все ненавижу… — запричитала я, разминая хрустнувшие после удачного приземления позвонки. Села и, почувствовав легкое головокружение, сжала пальцами виски, чтобы разогнать дымку из сбившихся в кучу образов жестокой матушки-природы. Звук шагов отвлек меня от симптомов возможного сотрясения, и вскоре перед глазами замаячила темно-синяя кофта как-никогда хмурого Саске. — Что скажешь, Саске? Ты доволен? — Я ожидал худшего, — сев на корточки, неожиданно спокойно произнес он. — Однако тебе все еще есть, куда стремиться. Поднимайся и трудись, если хочешь быть со мной на одном уровне. — Словами делу не поможешь. Гений… Саске усмехнулся, по-доброму всматриваясь в мое лицо, и протянул руку, за которую я поспешила как можно скорее ухватиться, подсознательно удивившись акту несвойственной ему вежливости. Казалось, за этим должен был последовать гадкий язвительный комментарий, но… Нет. Саске позволил мне и дальше сжимать его теплую ладонь и молча наблюдать за переливающимися в темной радужке солнечными лучами. Будто бы не было всех тех ужимок. Всех гримас и физически ощущаемого недовольства. Он в кои-то веке отбросил в сторону привычное для своего скверного характера уныние и просто мне улыбнулся. Редкий момент. Падение с дерева однозначно того стоило. Воистину. — Саске! Я это сделал, даттебайо! Долго продлиться ему, однако, не было суждено. — Черт… — подстрекаемый чужими успехами Саске выругался и, отпустив мою руку, направился к донельзя оптимистичному Наруто. Возможно, он сам того не хотел. Возможно, тщательно скрываемое сожаление, незримой искрой промелькнувшее в извечно серьезных глазах, должно было стать очередным символом его лишений. Символом цели, к которой он шел с такими болезненным упорством и которая из раза в раз причиняла ему ряд всевозможных страданий. Саске не следовало отрекаться от убийства брата. Нет. Но это соперничество… Этот Наруто, чье присутствие не давало мне спокойно проводить с ним время в прохладе тенистой рощи… Они по-настоящему раздражали. «Не стоит недооценивать меня!» Ради силы и морального успокоения Саске был готов отвлечься на сироту с совершенно иными проблемами. На какого-то блондинистого сопляка с ничего не стоящей мечтой. Наруто любил сообщать всем вокруг, что станет Хокаге. Что люди признают несносного мальчика с прозвищем «лисеныш» после того, как его светлый лик украсит гору с изваяниями наших прошлых лидеров. «Моя мечта — стать величайшим Хокаге! Тогда вся деревня начнёт обращаться со мной так, как будто я кто-то. Кто-то важный!» Ах, если бы все было настолько просто! Если бы дело было только в обладании властью! Ей ведь еще нужно уметь верно распоряжаться, чтобы соратники даже в мыслях не посмели вонзить нож в спину условной отцовской фигуры. Наруто позволил людям вокруг презирать себя. Подпитываясь чужим презрением, стал хулиганом, что лишь сильнее разожгло задор их слепых предрассудков. Так себе лидер. Он поступил крайне глупо и неумело… Я ведь правильно мыслю, ка-сан? «Не смей меня отпускать!» — все естество содрогалось от ненависти. Ныло, стремясь разорвать в клочья виновника сегодняшнего гнева, но сдерживалось, чтобы сохранять образ более-менее достойного человека хотя бы в присутствии Саске. Я не рискнула высоко поднять головы, боясь увидеть фигуру улыбающегося Наруто в гадком оранжевом комбинезоне на верхушке многовековой липы и броситься на него с тем самым кунаем, ставшим своеобразной отметкой никчемных стараний, немного превышающих мой и без того низкий рост. Буравила взглядом спину Саске с издевательски пестрым клановым гербом, желая всеми силами его остановить. «Бессмыслица… Какая жуткая бессмыслица. Он отомстит и в конце концов все равно со мной будет. Более нам ничто не потребуется. И никто…» — размышляла я в то время, как силуэт Саске все удалялся и удалялся, а ветер медленно сдувал с ладони последние крохи столь желанного мальчишеского тепла.***
— Узумаки Наруто… После мысленной исповеди прорезавшийся голос звучал чуть хрипло и приглушенно. Сиплый кашель разошелся эхом промеж равнодушных надгробий, подернутых красками предрассветного багрянца. За время моего рассказа на могильном камне осело несколько сброшенных ракитой листков. Салатовые кляксы упали прямо на иероглифы, из которых складывалось имя ка-сан: Учиха Мисаки. Сначала Итачи, теперь это… Почему все вечно хотели ее отобрать? — Ненавижу… Брезгливо смахнув с надгробия листья, я достала из кармана сухой, ни разу не использованный по назначению носовой платок и лениво провела им по нижнему веку, как если бы там были капли оставшихся после скорбного плача слез. Не уверена, что Хокаге-сама в свое время повелся на эту дурацкую уловку, но… почему бы и нет? Человечность подкупала других, в отличие от полной бесчувственности. Саске, конечно, на такую мелочь уже вряд ли купится, но, по словам мамы, мир населяло огромное количество сентиментальных личностей, хватающихся за сердце при виде миленькой девочки, утирающей глаза какой-то цветастой тряпкой. И мне это только на руку. — Завтра первый этап экзамена на чунина, ка-сан. Пожелай мне удачи, — рука в прощальном жесте легла на серую плиту, перед этим аккуратно поправив склонившиеся под собственной тяжестью цветы. — Сейчас она точно лишней не будет. Я поднялась и, стряхнув с коленок приставшие к коже травинки, тихо и выразительно произнесла «с днем рождения» перед тем, как покинуть кладбище. Напоследок мельком взглянула на могилы покоящихся рядом Госпожи и дедушки Джуна. Цветов на них не было.