Союз тьмы и безумия

      Когда на кончик носа упала первая снежинка, я подняла взгляд на прежде чистое небо, смотря на то, как его медленно заволакивали грозовые тучи глубокого медного оттенка. Белоснежные хлопья просачивались сквозь пушистую облачную дымку, оседая на коже и тут же оставляя после себя россыпь из влажных пятен. Я выставила вперед руку. Несколько снежинок опустились на нее и растаяли, едва коснувшись теплой ткани перчатки.       Невозможно. Этого не могло происходить в нашей реальности. Ликорисы — цветы ранней осени и конца августа. Казавшееся вечным летом недостаточно отступило, чтобы они увязли под слоем непойми откуда взявшегося снега. На этом фоне слова ка-сан, что ждала реакции на свою последнюю фразу, заинтересованно склонив голову набок, не выглядели таким несусветным бредом.       — Я… умерла?..       — Почти, — стоило ей ответить, как слух обожгла волна хлесткого разочарования. — Я долго наблюдала за тобой и никак не могла ожидать подобного исхода. Со стороны это очень… жалкое зрелище. А ведь ты, Мацуюки, воплощение жестокости и упорства. Ты — моя копия. Пусть в последнее время и пытаешься все меньше на нее походить.       — Не подделывай под себя реальность, к которой больше не имеешь никакого отношения. Я понятия не имею, где я и почему должна сейчас перед тобой отчитываться. Я всего лишь твоя дочь. Не более.       — Всего лишь? Еще месяц назад ты бы с криками накинулась на любого, кто осмелился так хотя бы помыслить, а теперь… Ох уж эта твоя великая любовь! — она усмехнулась. Шаг от бедра, гордо расправленные плечи с ниспадающими на них темными локонами — и вот она уже удалялась от меня. Снова. Унося в небытие частичку былого уважения к ней и того болезненного трепета, о существовании которого я совсем позабыла. — Ты пойдешь со мной?       — Зачем?       — У тебя все равно нет других вариантов. Впрочем… Нет. Забудь. К альтернативам и последствиям своего будущего выбора ты пока что не готова. Наверное, — мама поманила меня рукой. — Идем. Кое на что посмотришь.       Я неуверенно двинулась вперед, с неприкрытым скепсисом изучая цепочку следов, оставленную на белесом полотне. Слишком глубокими они были. Слишком сильным оказался, вероятно, первый в этом году снег. Идя за ка-сан, я утопала в сугробе по щиколотку, наступала на съежившиеся от губительного морозца цветы, похороненные под мерцающими на свету водяными кристаллами.       — Мама… Зачем мне все это? Где я, в конце концов, нахожусь?       — Скажи, что ты помнишь? — насмешливая и сосредоточенная, она умело игнорировала неудобные вопросы, отдающиеся где-то в сердце неприятным волнительным покалыванием. — Что можешь сказать о событиях, которые произошли еще до нашей встречи?       — К чему такие идиотские вопросы? Я помню… — пришлось прерваться, чтобы мысленно вернуться к образам недавнего прошлого, к составленным за день логическим цепочкам, чтобы восстановить картину всего здесь происходящего из разрозненных кусочков мозаики. Все было в порядке. За исключением одного элемента, который никак не желал даваться мне в руки. — Помню…       — Ну? Вообще ничего не в памяти не всплывает? Или ты забыла только все самое интересное?       — Я помню события этих суток. Этих дней. Месяца после нашего злополучного возвращения домой… Я помню все. Пожалуй, кроме того, что происходило в последние несколько часов.       — Поразительно, что ты готова довольствоваться столь ничтожными крупицами информации. Видимо, это Саске постарался: с ним твое смирение достигает порой небывалых размеров.       — Если ты и вправду внимательно за мной наблюдала, то должна знать, что это далеко не так. Однако… Сейчас меня волнует только одно: из-за кого именно я сюда попала? Из-за кого я, как ты сказала, умираю?       — Ответа на этот вопрос ты от меня не дождешься. Не хочу просто так тебя разочаровывать, — замедлив шаг, она оглянулась через плечо и изогнула уголки губ в подобии сочувственной улыбки. — Или обнадеживать.       — Ну и пусть. Мне все равно не нужны твои глупые выдумки. Мне нужна истина!       — Хорошая девочка, — ка-сан одобрительно махнула ладонью, указывая мне путь. — Если будешь послушной, то уже очень скоро все-все вспомнишь. Пошли.

***

      «Саске! Где, черт возьми, Саске? Где он?!» — кажется, этот вопрос проносился в голове чаще, чем само имя Божье на протяжении бесконечно тянущегося часа. Дня. Недели… Или сколько там уже длился объявший мою жизнь кошмар? После той странной техники мозги будто бы превратились в жидкий кисель, что грозился вот-вот вытечь из ушей и запачкать хлюпающей розоватой кашицей потную, отвратительно приставшую к телу кофту. Коноха никогда не славилась лояльным отношениям к пленным, пусть ее методы по уровню жестокости заметно отставали от того же Скрытого Песка или Скрытого Тумана, вот только я и подумать не могла, что когда-нибудь бывшие одноклассники грубо приволокут меня обратно в Коноху на пару с Карин и Суйгецу в отключке, толкнут в одну из камер Отдела Дознания и оставят там коротать время, тогда как им, по всей видимости, приказали следить за более интересным узником. За моим Саске, которого я не видела с тех пор, как нас благополучно «спасли».       Я поерзала на жесткой лавочке, вглядываясь в пустоту узкого тюремного коридора и царящую за прутьями с виду одинокой соседней камеры темноту. Свет в здании мигнул. Пол озарили искристые вспышки молний — на улице снова разразилась гроза. Руки дернулись после внезапного громового раската и тут же задели сдерживающий их металл. Больно. Сковывающие запястья наручники впивались в кожу, напоминая о том моменте, когда Шикамару заботливо защелкнул замок, убедившись, что иероглифы со свистка переползли на предплечье и осели на нем позорным чернильным клеймом. На Карин их тоже нацепили. Ино заблаговременно покинула тело моей подруги по несчастью, оставив ее валяться на стылой земле, такую опустошенную и бесполезную, но сперва повернулась к Шикамару спиной и позволила ему себя заковать.       Несмотря на все его ленивые жалобы, до Конохи мы добирались обособленно, не ища встречи с отрядом Наруто, которая бы точно обернулась перебранкой и опасным идеологическим конфликтом. Лишь раз Шикамару откликнулся на зазвучавший из рации голос, торжествующе усмехнулся, подтвердив все мои непрошенные догадки, и неторопливо доложил о скромном командном успехе. На вопросы о состоянии Саске он отвечал с уклончивой сдержанностью и грубо отмахивался: «Просто не создавай проблем и иди спокойно, если хочешь снова его увидеть. И, да, чакру использовать можешь даже не пытаться. Не думаешь ведь, что мы просто так вас обездвиживали, да?»       Печать жгла, блокируя нормальную циркуляцию чакры, когда я пыталась сконцентрироваться на застывшей внутри проводящих каналов энергии. Мерзкое ощущение. Меня будто лишили одного из главных органов чувств, чью важность я осознала только после этой великой потери. Хоть я и пользовалась чакрой довольно редко и перестала уделять внимание ниндзюцу сразу после побега, она была неотъемлемой частью организма, и ее нехватка определенно сказывалась на моем состоянии. И все из-за ленивого гения с его крикливой шайкой, чтоб им там помереть…       — Зря стараешься, — знакомый голос из камеры напротив убил последнюю надежду на чудесное спасение, подпитываемую блаженным незнанием. Я понятия не имела, куда эти мастера по командной работе упрятали Суйгецу и Карин, поэтому могла наивно рассчитывать на наше с Саске освобождение с их помощью, но… — Я слышала про это фуиндзюцу. Блокирует доступ ко всем техникам намертво.       — Карин? — чуть не потеряв равновесие, я поднялась с лавочки и вплотную приблизилась к прутьям. — Это ты здесь, что ли?       По ту сторону раздался ее сдавленный смешок. Мерный стук каблуков о бетонный пол не позволил тишине снова воцариться между нами — Карин показалась из темноты и тоже встала возле решетки, выхватывая стеклами пыльных очков отсветы ламп, практически испепеляющих радужку своей неприятной, почти что больничной яркостью.       — В твоем исполнении это прозвучало особенно удручающе. Предпочла бы увидеть здесь Саске, да? — не дожидаясь ответа, она тут же сказала:       — Не сомневайся. Я тоже. Однако, боюсь, здесь никто не будет учитывать наши желания. Мои с Суйгецу, по крайней мере. Ты хотя бы из этой деревни. У тебя есть право на свободную жизнь здесь. Есть право на счастье. Такому не грех позавидовать.       — Рано еще. Неизвестно, какие у этих умников планы на мой счет. Саске, конечно, повезти может, а вот нам троим должно влететь. По-крупному, — я неприязненно повела плечами, едва подумав об уготовленной нам верхушкой Конохи жестокой судьбе. — Слушай, а Суйгецу где? Он там от разрыва сердца случайно не помер, нет? А то фокусы Ино его неплохо так обескуражили.       — Давай, злорадствуй надо мной еще больше… Это ведь у меня не вышло обнаружить погоню… — Карин понурилась. — Не могу сказать конкретней. Но он точно должен быть где-то здесь. Без Саске. С ним сейчас наверняка проводят профилактическую беседу       — А сам Саске? Что с ним?       — Все не настолько плохо. Судя по тому, что я успела почувствовать, он отделался легкими травмами и истощением запасов чакры. Думаю, здесь должны были подлатать очень быстро. Но я не могу сказать, что именно с ним происходит теперь.       — Вот черт!.. — отпрянув от стальных прутьев, я принялась мерить широкими шагами камеру, покачиваясь после каждого неловкого движения, однако даже такая монотонная деятельность не помогала мне отвлечься от захватывающих разум навязчивых мыслей. — Нелепости. Кругом сплошные нелепости. Никогда не думала, что снова окажусь в родной деревне. Ками-сама, Саске о ней вообще позабыл! Нас не должны были возвращать в Коноху. Не должны были разделять. Это ошибка… А сейчас эти «спасители» буквально заставляют меня жить в неведении. Я должна выбраться отсюда и поскорее его увидеть!       — Полагаю, такой шанс у тебя только что появился, Учиха. По крайней мере, если проявишь все чудеса своего красноречия не только в тюремной камере.       Как всегда безмятежный и расслабленный Шикамару вальяжно выплыл из обволакивающей другой конец коридора темноты. Пахнуло озоном и стойким ароматом сигаретного дыма, в нижние ноты которого изящно вплелись запахи пронизанного тонким шлейфом петрикора леса. Он покрутил на пальце связку ключей и стал возиться с замком, занудно приговаривая:       — Давай, Учиха, иди сюда. На выход.       — И что меня ждет там? — по привычке захотелось скрестить руки на груди, но жесткие наручники помешали моим дерзким порывам. — Допрос? Пытки?       — Вот прямо сейчас и увидишь.       — Эй, что насчет меня? — оживилась Карин. — Оставишь девушку коротать время в полном одиночестве? Как грубо.       — Не волнуйся. Скоро тебе будет житься чуть-чуть интересней. Ваш дружок должен рано или поздно очнуться, так что…       — О, так он был совсем рядом… — как никогда сосредоточенная и грустная, она опустила взгляд в пол, прикусив чуть опухшие алые губы, на которых виднелись небольшие кровоточащие вмятинки от зубов. — Что ж… Надеюсь, еще увидимся.       — Ничего не могу обещать, — вздохнула я, покорно становясь рядом с Шикамару. — Но мы постараемся. Если от нас будет хоть что-то зависеть, то…       — Разговорчики. Лучше бы вам их прекратить, женщины, — Шикамару несильно схватил меня за локоть и потянул за собой, прочь из тюремного блока, обрывая несостоявшееся прощание с Карин на полуслове. Она пыталась прокричать что-то мне вслед, но я потеряла всякое желание вслушиваться в ее истеричные реплики с долей физически ощущаемого негодования, которое еще долго ударялось в спину отзвуками отскакивающего от стен эхо. Мягкий перестук шагов нервировал. Шикамару явно размышлял о чем-то своем, не видя смысла поддерживать беседу с оставившей Скрытый Лист бывшей одноклассницей. Лишь когда мы завернули в один из бесконечно серых коридоров, где находились допросные комнаты, он решился со мной заговорить. Да и то как-то неохотно. Вымученно. — Ты не в том положении, чтобы разбрасываться столь громкими словами, Учиха. Мы и так позволили себе слишком много вольностей, умолчав о некоторых твоих с Саске… достижениях.       — Никто вас об этом и не просил. Не вздумай обвинять нас с Саске в том, что ты лишний раз решил поиграть в благородство и это в кои-то веки вышло тебе боком! А все из-за того, что вы не понимаете Саске. И никогда толком не пытались узнать, что творится у него на душе!       Шикамару удрученно качал головой и кривился, вслушиваясь в каждое мое слово, а под конец вовсе резко остановился и крепко-крепко сжал пальцами локоть, заставив меня возмущенно зашипеть.       — Саске был лучшим генином в нашем выпуске. Я всегда уважал его. Считал, что им можно вдохновляться, — говорил он, буравя взглядом потолок. Свободная рука потянулась к карману брюк и выцепила оттуда пачку сигарет повышенной крепости. Шикамару повертел между пальцев блестящую шуршащую упаковку. За те три года, что я его не видела, он тоже начал курить. Надо же, — Но это было до того, как Саске предал нас, покинув Коноху.       — У Саске была цель. Он даже не хотел навредить нашей драгоценной деревне. В чем проблема?       — Для достижения цели необязательно погружаться во тьму.       Я презрительно цыкнула и мягко высвободилась из его крепкой хватки, ненавязчиво стукнув Шикамару под ребро. Чужие прикосновения на коже… После Саске ощущать их на себе было непривычно и даже мерзко. Благо ленивый гений не захотел снова брать меня под руку. Лелея в душе отголоски смутной надежды, я осмотрелась. И чуть не взывала от досады: в коридоре, сливаясь с безжизненной полутьмой, то и дело попадались члены АНБУ в жутких фарфоровых масках. Пытаться сбежать было бесполезно — опозорюсь только. Мало того, что гадкая печать блокировала доступ к чакре, так еще и без нее я с трудом могла одолеть шиноби уровня Сакуры (которая на момент столкновения, к моей великой удаче, находилась в неадекватном состоянии после гендзюцу Саске).       — Мы шиноби. Нас с детства учили убивать. Так или иначе, тьма есть во всех нас. Просто иногда бывает важно отдаться именно ей. Вы этого не умеете. Наверное, и не пытались даже.       — Верно. А знаешь, почему? Такие, как он, ставят под угрозу деревню своими грязными амбициями. И Волю Огня. Все то, что так хотел защитить Асума.       — Сомнительные у тебя авторитеты. Я думала, ты малость поумнее будешь, — Шикамару как-то странно прищурился. — Не понимаешь? Хорошо. Я объясню. Пожалуйста, Шикамару, скажи, где твой дорогой Асума-сенсей, коли деревня и Воля Огня ему настолько дороги? — он замер посреди коридора, не удостоив меня и взглядом. — Почему не помог своим ученикам на такой ответственной миссии? Заболел поди? Струсил? Или…       — Не смей говорить о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия, — холодно процедил он. — Это, скорее, удел Саске. Не повторяй его ошибок. Ты заметно отличаешься от него.       — Ошибаешься. Мы с ним просто невероятно похожи. Ты даже и представить себе не сможешь, насколько…       Шикамару прервал меня легким взмахом руки, остановившись возле одной из одинаковых, ведущих в бесчисленные допросные комнаты дверей. В коридоре было удивительно тихо. Никто не кричал от выжигающей внутренности чакры или от попыток членов клана Яманака разбить разум предателя на составные части и собрать его искаженную секретными техниками копию, чтобы заложник как миленький во всем сознался. С одной стороны, это удручало и вгоняло в скуку. С другой — Саске сейчас никто не мучил. Пока что, по крайней мере.       — Заходи.       — Эй, подожди, ты так и не ответил…       — Не сейчас. Тебя ждут, — Шикамару придержал для меня дверь. — И, пожалуйста, не создавай проблем, Учиха. По-человечески прошу.       «И ты туда же? Тоже купился на его красивые слова?» — мысленно возмущалась я, глядя под ноги и от нечего делать считая каждый свой шаг.       Я сразу узнала фирменный почерк Наруто. Он окружил себя людьми, неизвестно с чего уверовавшими в наивного дурака, который повсюду добро ищет. Казалось бы, тот же Шикамару — в меру умный и циничный юноша — внял бредням Наруто про дружбу и всепрощение. Хотя отношениям Саске и Наруто ни то, ни другое не подходило. Слишком уж разными они были, чтобы полноценно называться друзьями. Или вообще разговаривать без взаимных дрязг и глупого желания превзойти друг друга. Три года назад их своеобразные узы не вызывали у меня ничего, кроме затяжных зевков или медленно тлеющего в душе раздражения. Однако в этот раз Наруто перешел черту, вмешавшись в установившееся между мной и Саске подобие долгожданной идиллии. Непростительный грех.       — Здравствуй, Мацуюки-чан.       Голос, звонким колокольчиком рассекший тишину, привлек внимание, заставляя приподнять склоненную в немом подчинении голову и скучающе посмотреть вперед, чтобы споткнуться о тусклую зелень глаз нашей «спасительницы», что сидела за столом в центре комнаты и мило покачивалась в такт сокрытым от меня мыслям. Лоснящаяся теплом и какой-то искренней добротой, она не вписывалась в унылую стерильность комнаты для допросов, будучи в ней единственной светлой и приятной для внезапно просиявшего Шикамару деталью. Яманака Ино поправила конский хвост, ниспадающий на ее узкие плечи длинной золотистой волной, и выпрямилась, позволив обтягивающему топу еще больше подчеркнуть обожаемые многими мужчинами формы, которым Сакуре оставалось только позавидовать.       — Ох, Ками-сама… Снова ты, — ехидно пробормотала я, устроившись напротив нее. — В Конохе что, некому заниматься беглыми шиноби? Только Наруто и его друзья на это способны, да?       Не переставая улыбаться, Ино повернулась к Шикамару, который пристально за нами наблюдал, скрестив руки на груди. Очевидно, он опасался меня. Ждал подвоха от закованной в наручники девушки из клана Учиха, что порой чакру в ногах только раза с пятого концентрировала — излишняя предусмотрительность на грани с паранойей.       — Оставь нас, пожалуйста, Шикамару, — ласково попросила она. — Я знаю, что делать.       Он понимающие усмехнулся.       — Не сомневаюсь.       Дождавшись, когда за Шикамару закроется дверь, Ино продолжила наш разговор.       — Понимаю, тебе хотелось увидеть совсем не меня. Более того, ты злишься, Мацуюки-чан. Злишься на нас всех из-за Саске и из-за тех условий, в которых тебе пришлось находиться в камере, — она кивнула на мои скованные за спиной руки, — но, поверь, ты даже представить не можешь, насколько сильно вам обоим повезло. Если бы не Наруто и Цунаде-сама, то…       — Ты мне сейчас тут бред какой-то собралась внушать, что ли? От Наруто с посланием ко мне пришла? Тогда лучше и не начинай даже. Мне Сакура вон уже мозги промыть пыталась. Знаешь, наверное, что ей за это влетело. От нас обоих.       В отличие от своей гадкой подруги, Ино лишний раз строить из себя святую не собиралась. Уловив мой враждебный настрой, она откинулась на спинку стула и принялась устало массировать переносицу. Прямо как Карин. Причем ее мимика Ино совсем не подходила, когда та переместила разум в тело Карин, но в некоторых жестах между ними наблюдалось подозрительное сходство. На Саске что, обращали внимание только излишне энергичные девушки, склонные к резким переменам в настроении? Досадное недоразумение. Хвала Ками, мне удалось всех их опередить.       — Сакура… — пробормотала Ино между язвительными репликами, среди которых я разобрала обидное прозвище «Лобастая» и обращенные ко всем богам жалостные мольбы. — Знаешь, мы с ней, конечно, дружим, но я до сих пор точно не знаю, что именно между вами в Академии произошло. Сакура упорно отмалчивается.       — И правильно делает. Ничего интересного. Главная причина всех наших дрязг — Саске. Если не брать в расчет оскорбления моей мамы.       — Саске-кун? Боже. Мы тогда знатно из-за него поссорились, но, чтобы так… Другие девчонки про него и думать забыли, а вы зациклены на нем даже после стольких лет разлуки. Допустим, вы с ним оба Учиха, очень тесно раньше общались, что уж говорить про сейчас. Это еще с натяжкой, но хоть как-то можно объяснить, а вот… — Ино в отчаянии запрокинула голову. — Лобастая, почему тебя вечно куда-то заносит?!       Невпечатленная, я хмуро наблюдала за ее попытками расположить меня к себе. Как ничтожно и жалко… Обязательно бы по столу ударила, не будь этих дурацких наручников. Чувства Яманака Ино ничем не отличалась от чувств прочих влюбленных в Саске девиц, хоть та и пыталась доказать обратное. В первую очередь — самой себе. Она была полна искренности и сочащегося изнутри губительного света, который испокон веков разрушал истинную суть притягательной, ставшей родной для меня тьмы, чьим воплощением я с трепетом любовалась в тиши утреннего леса, пока нас не разлучили чужой расчет и коварство, прикрытые лицемерной добродетелью.       Саске… Каково ему сейчас? Он изможден? Устал и бледен? Погрузился в пучину мрачных мыслей об Итачи или сразу начал вспоминать обо мне? Тогда ночью я чувствовала, что ему было хорошо. Что Саске в кои-то веки был счастлив, поддавшись простым человеческим радостям.       А сейчас его у меня забрали, отняв возможность слушать обволакивающий бархатистый голос, целовать тонкую линию шершавых, покрытых мелкими трещинками губ, наслаждаясь медовой влагой разлившейся во рту слюны и неловкостью изучающих, а от того не менее страстных прикосновений.       Так хотелось снова обнять его. Взять за руку. Всколыхнуть огонек жизни в его истерзанной душе и никогда не отпускать то, что отныне и навсегда принадлежало только мне.       К Саске просилась вся душа. Все успевшее изголодаться по нему существо. Однако я не могла просто так взять и вырваться из комнатушки, которая по ощущениям слабо отличалась от моей прежней клетки.       — Кто бы говорил, — оставалось только смиренно продолжать беседу с этой деланной добродетелью. — Я помню всех его буйных фанаток в лицо. И ты была одной из них. Хочешь сказать что-нибудь в свое оправдание?       — Вообще-то, это я здесь провожу допрос…       Я резко вскинула голову, посмотрев на нее исподлобья, и стала неотрывно наблюдать за тем многообразием противоречивых чувств и эмоций, сменившихся на ее бледном лице за эти несколько ничтожных секунд. Как если бы у меня был шаринган, способный погрузить ее в самое страшное в жизни гендзюцу. Как если бы я могла одним своим желанием превратить Ино в кучку бесполезного серого пепла и развеять ее по всему свету, подобно праху усопшего, отказавшегося покоиться в стылой кладбищенской земле, где его разлагающуюся плоть медленно бы пожирали склизкие могильные черви, вгрызаясь в осевшую на костях сладковатую вязкую гниль.       — Хорошо… — Ино опустила взгляд. Не выдержала. — Саске подобен прекрасному цветку, который желают опылить сразу несколько пчел. Он — незабудка, и мы все так хотим ее заполучить. Однако со временем цветы теряют свою былую привлекательность. Их лепестки опадают, а нектар перестает источать прежний дивный аромат. К слову, девочки, учащиеся с нами на одном потоке, больше о Саске не вспоминают. Я, Сакура и ты — остались только мы трое.       «И Карин, — мысленно добавила я. — Если она до сих пор считается».       — Да и то мои чувства уже не такие сильные. Конечно, я до сих пор думаю, что люблю его, но… Все не настолько запущено, как у вас с Сакурой.       — Не приравнивай ее ко мне! Сакура ни черта не знает ни о самом Саске, ни о том, что ему когда-то пришлось пережить. Только благодаря мне у Саске есть счастливые воспоминания после той страшной ночи. Вы же обе для него вообще ничего не сделали. Отрицать это будешь?       — Ты так говоришь только потому, что у тебя была возможность узнать его получше, — Ино обиженно вскинула подбородок. — Ты кичишься своими знаниями о его прошлом. Но это не делает наши с Сакурой чувства менее искренними. Поэтому не вздумай больше так говорить.       — Не смеши! Ты понятия не имеешь, что Саске представляет из себя на самом деле, Яманака Ино. В свое время ты повелась только лишь на его смазливое личико, даже не задумываясь о том, насколько сложный, травмированный жизнью человек скрывается под ним.       — Перестань.       — Что, обидно правду слышать? Душонка твоя больно нежной оказалась? Позволь угадать, я только что ранила твои чувства? Так вот у моего Саске это бы получилось в сто раз лучше. Он бы тебе такого смог наговорить, что слезы потом месяц бы точно не высыхали!       — Хватит, Мацуюки-чан. Я прошу.       — Не смей меня затыкать! Иначе я найду способ придушить тебя. Прямо здесь и прямо сейчас. Вы все только этого и заслуживаете. Никто из вас не заслужил иного исхода. Никто!       Дыхание сбилось. Слова с трудом вырывались из пересохшего, словно исцарапанного кем-то изнутри горла. Я злилась. Впервые настолько сильно показывала другим людям рвущийся наружу гнев, никоим образом не связанный с обидой за ка-сан. Я злилась из-за Саске, из-за чужого эгоистичного стремления перекроить его суть под идеалы Конохи, среди которых не было места якобы идущим вразрез с долгом целям. Я злилась, остервенело дергала руками, позволяя наручникам еще сильнее впиваться в кожу запястий. Наблюдая за проскользнувшей во взгляде Ино снисходительностью.       — Ты не в себе… — мрачно пробормотала она.       И ничего не могла с этим поделать.       Дверь распахнулась, едва не впечатавшись в видавшую виды бетонную стену. В допросную вошла, наверное, единственная женщина в этой деревушке, которая заслуживала подобие моего искреннего уважения. Она помогла Саске. Избавила его от последствий Цукуёми Итачи три года назад. У меня при всем желании не получалось об этом забыть.       Пятая Хокаге Скрытого Листа — госпожа Цунаде — ничуть не изменилась за время нашего отсутствия. Ей шел уже шестой десяток, но выглядела она по-прежнему молодо. Ни единой морщинки на строгом, лишенным возрастных дефектов подтянутом лице. Только глаза выдавали ее реальный возраст: светлые, будто сдобренная молоком кофейная гуща, они запечатлели в себе весь некогда пережитый Цунаде-сама ужас, все ее лишения и скорбь, чей отпечаток тщательно скрывала поддерживаемая ею Техника Перевоплощения. Про истинный облик Цунаде-сама ходило множество слухов, однако еще ни один герой не осмелился развеять Хенге. Ради своего же блага. В присутствии Пятой уж точно не следовало снисходить до громких истерик. По крайней мере, обращенных в сторону ее предельно важной персоны.       — Можешь идти, Ино. Я услышала достаточно.       — Прошу меня простить, Цунаде-сама… — поднявшись со стула, Ино глубоко поклонилась. — Я ведь так ничего у Мацуюки-чан и не выяснила.       — Ты отлично справилась, — Цунаде жестом приказала ей выпрямиться. — Чего и следовало ожидать от дочери Иноичи. Обыкновенная перепалка порой дает куда больше информации, чем проведенный со всеми формальностями допрос. Теперь мне стало понятно многое насчет Мацуюки. Остальное мы выясним на собрании Совета Листа. Можешь быть свободна.       — Значит, вы слушали нас? С самого начала? Кто бы сомневался. А ты… Ты ведь блефовала все это время, да? — я окликнула удаляющуюся Ино. — Только и делала, что подчинялась приказу наставницы?       — Все, о чем я с тобой говорила, было сказано от чистого сердца. Просто вы с Саске не хотите замечать ничего вокруг себя, Мацуюки-чан, — Ино печально вздохнула. — Наруто оказал нашей команде неоценимую помощь. И я никогда не устану его за это благодарить. Возможно, когда-нибудь ты поймешь. И Саске-кун тоже…       — Не надейся. Скорее мы сбежим от вас всех. Куда-нибудь далеко-далеко, где нас никто и никогда не посмеет искать, — я презрительно усмехнулась ей вслед. — Давай уже, Яманака Ино. Вали.       Подойдя вплотную к двери, Ино замялась.       — Извините, Цунаде-сама… А Саске-кун… Он?..       — В порядке. Со мной ему долго отлеживаться не придется. Все равно он самый настоящий счастливчик — отделался истощением. Ничего ему сейчас не угрожает, — я с облегчением откинулась на спинку стула. Хвала Ками… — Надеюсь, больше тебе ничего здесь не требуется?       Не выдержав грозного взгляда, Ино тут же выскочила в коридор и, кажется, начала жаловаться на меня поджидавшему ее там Шикамару. Голубки… Цунаде-сама удрученно покачала головой.       — Взрослые куноичи, а ведете себя совсем как дети малые. Не надоело?       — Тут уж ничего не поделаешь, Цунаде-сама. Когда речь заходит о Саске, все мы немножечко с ума сходим, — я ткнула себя в щеку, где предположительно должен был находиться оставленный ее дорогой ученицей синяк. — Видите?       — Это от Сакуры? Ох, вот же ж свалилась напасть на мою голову… Мне и так за тебя и Саске перед старейшинами краснеть придется, а теперь еще и от ученицы сюрприз такой… Что ж всем вокруг так неймется-то? Думаете, у меня нет источника бесконечных проблем?       — Есть. Наруто, — только и сказала я.       Цунаде-сама понимающе улыбнулась, но тут же вернула своему лицу былую строгость.       — Послушай-ка меня внимательно, Мацуюки, — ее длинные накрашенные ногти принялись отбивать ритм по столу. Лак на большом пальце сильно облез и потрескался, как будто бы она его постоянно грызла, погруженная в свои беспокойные думы. — Ты умная девушка, пусть и со своими… особенностями характера. Я не успела познакомиться с тобой и Саске после возвращения в Коноху и знаю о вас только со слов Наруто, но, уверена, он бы не стал поручаться за кого попало.       Я раздраженно закатила глаза. Опять Наруто… Его что, уже в качестве Шестого Хокаге окончательно определили, раз он открыто вмешивается в государственные дела?       — Через несколько часов начнется собрание. Ты обязана там присутствовать как сообщница Саске и дезертировавший из Конохи генин. И, поскольку вы с ним те еще хамы, я хочу тебя предупредить: веди себя максимально корректно. Иначе… Узнаешь, что пережившие три войны старые развалины из Совета могут быть довольно изобретательными.       — Какая мне с этого выгода?       — Увидишь Саске. Будете вдвоем там себя защищать. Это большее, на что ты можешь рассчитывать до вынесения вердикта членами Совета. Радуйся хоть, что в живых осталась.       — С чего вдруг? Разве это не преимущественно моя заслуга?       — Сомневаюсь. Только благодаря Наруто я не признала вас нукенинами и не назначила награды за ваше убийство. Однако теперь нам всем приходится расхлебывать последствия, которые я не смогу смягчить в одиночку. Тут уж даже Наруто бессилен. Все зависит только от мнения старейшин, которое, в свою очередь, сложится исключительно на основе вашего с Саске поведения. А вы должны добиться их максимальной лояльности. И, желательно, оправдания.       — Саске в курсе?       — Я поручила Какаши все ему объяснить. Уверена, у него получится найти с бывшим учеником общий язык.       — Ками-сама… И ради кого вы так стараетесь? Неужели?..       — Он тренировался все эти три года только ради того, чтобы вернуть в Коноху своего лучшего друга. Тренируется и по сей день. Набирается сил… Наруто мне не простит, если с вами обоими что-нибудь случится. И у меня просто нет права его подвести.       Хмыкнув, я скучающе опустила взгляд в пол. Значит, не будь Наруто, нас двоих бы просто-напросто прирезали? Невзирая на юный возраст? Несмотря на наше стремление к спокойной и мирной жизни? Лицемерные ублюдки!.. Что ж… Решено. Я постараюсь Цунаде-сама. Я очень хорошо постараюсь. Но далеко не для вас. И, разумеется, не для вездесущего Узумаки Наруто. Я буду говорить за себя и для себя. Только то, что посчитаю нужным ради моего с Саске спасения.       — Ну как, Мацуюки? Что думаешь? — в ее голосе появились нетерпеливые нотки. — У нас мало времени. Может у тебя есть вопросы? Хочешь что-нибудь еще уточнить?       — Разумеется, Цунаде-сама, — я прокашлялась, с трудом сдерживая зловещую гримасу. — Можно мне стакан воды?