***
Утро никогда не ассоциировалось у меня с чем-то хорошим. Заползающие под веки солнечные лучи сулили раннее пробуждение в сохранившей подробности бессонной ночи постели и скорый поход в чайный домик. Работа в нем скрашивала одинаково мирные будни в стране, где не было собственной скрытой деревни. Даже сейчас, сквозь дымку не до конца отступившего сна, я чувствовала медленно нарастающее в глубине души недовольство. Спина не забыла, что моя первая близость с Саске состоялась отнюдь не на мягком матрасе удобной двуспальной кровати или футоне из той несчастной гостиницы, а на плаще, который спокойно пропускал острые кончики веток через свою неприлично тонкую ткань. Жутко хотелось помыться, чтобы вездесущий запах пота и прочие характерные ароматы ненароком не привлекли внимание врага, упорно разыскивающего наш небольшой отряд. Еще и эта вязкость между ног… В отличие от некоторых особо брезгливых персон, мне нравилось это ощущение наполненности, но только в первые несколько секунд после разрядки, пока внутри еще сохранялось тепло. Вообще надежности нашего положения оставалось только позавидовать. Целая ночь на холодной земле. В качестве защиты от гадких комаров — плащ Саске, не отличавшейся особой плотностью. Вместо охраны — Карин и Суйгецу, мирно дремавшие каждый под своим деревом. В любой другой день я бы непременно разозлилась… Спящий под боком Саске вздрогнул, нечаянно толкнув меня в плечо. …но только не сейчас. Я мягко убрала его руку с талии, не без сожаления выскользнула из крепких объятий и попыталась размять затекшую из-за неудобной позы шею. Достала из сумки флягу с водой и два пузырька, до отказа набитых необходимыми в моей ситуации таблетками. Один с красной крышечкой, другой — с зеленой. Немного повертев в руках обе склянки, положила обратно препарат с менее токсичным действием, осознав, что с возобновлением курса я в целом довольно сильно запоздала. До близости нужно было о последствиях позаботиться, чтобы потом не вспоминать об угрозе забеременеть в самый последний момент. «Чего только не сделаешь ради детей, — усмехнулась я, разжевав пилюлю и запив лекарственную горечь. — Вернее, ради их отсутствия». Памятуя об этой досадной особенности женского организма, я всегда имела при себе противозачаточные. Для регулярного приема и случаев, когда моя импульсивная натура желала сделать все поскорее и напрочь забывала о таящихся за поспешностью опасностях. Из-за чего и приходилось терпеть выжигающую внутренности боль первые часы после приема… Неприятный препарат. Зато действенный. Рекорд ка-сан я уже, конечно, не побью, но перспектива вынашивать внутри что-то не внушала трепета, которым преисполнялись героини книг моего любимого жанра. А я ведь даже не знала, придется ли мне когда-нибудь становиться матерью. Саске, рассказывая о мечте после выпуска, упоминал возрождение клана, однако лишь Ками знает, то самое ли он имел в виду в свои двенадцать лет. Благо в преддверии мести его мысли были очень далеко ото всех этих вечных тем. И я собиралась последовать примеру Саске. А поскольку именно мне довелось проснуться первой… Что ж, пришла пора выполнить его небольшую просьбу. Я прислушалась к безмятежному посапыванию: просыпаться Саске явно не спешил. Кто бы мог подумать, что его сон окажется настолько глубоким? Сколько я себя помню, он никогда подолгу не валялся в кровати, поднимался порой раньше будильника, и, скрипя половицами, шатался по темному коридору в поисках смысла дальше влачить это бренное существование, чему я, тогдашняя любительница просидеть полночи за интересной книжкой, была несильно рада. Мало того, что наша квартирка не отличалась хорошей звукоизоляцией, так еще и подозрительно шумные соседи на пару с Саске этим активно пользовались! «Моим Саске, — исправилась я, с вожделением наблюдая, как легкие штрихи полосок рассвета оседали на его расслабленном лице пятнами природного утреннего румянца. Саске был серьезным мужчиной. Сильным шиноби. Убийцей Орочимару, который запросто свернул бы шею возжелавшей оказаться на моем месте наглой простушке, не будь у него моральных принципов, столь шатких в этом непостоянном мире. Но сейчас… сейчас он выглядел таким безмятежным, если не сказать мирным. Так сразу и не определишь, что он вот-вот пойдет по милую душу своего старшего братца, дабы очистить имя клана Учиха его же проклятой кровью. — Сделай все, чтобы у Итачи не получилось тебя отнять». Его щека под губами была гладкой и теплой. Точно согретый изнутри хрупкий фарфор. Саске нахмурился, инстинктивно напрягшись всем телом, но отстраняться не стал. Лениво разлепил веки и повернулся в мою сторону. Взгляд постепенно обретал осознанность, фокусировался на мелких деталях. Казалось, Саске не сразу вспомнил, что произошло между нами ночью, но моя сальная улыбка и, вероятно, несколько свежих засосов заметно сузили круг возникших спросонья догадок. — Доброе утро. — Доброе… Он отвечал рассеянно, щурился, подставляя лицо под рассекающие воздух янтарные нити зари, и высматривал клочки выцветающей лазори среди переплетающихся когтистых ветвей. Прислонившись макушкой к заскорузлой коре липы, он взъерошил прилизанные утренней влагой волосы. Саске будто бы хотел поделиться покоем с небом, которое продолжало предупреждать нас о скорой грозе отблесками налившихся свинцом туч. Я бы предпочла самолично дотронуться до его взлохмаченного затылка и насладиться покалыванием от каждой густой пряди, но в этот раз было достаточно того, что он не сводил с меня глаз, пока приводил в порядок себя любимого. — Вроде бы уже далеко не один день вместе, но я впервые за все это время снова вижу тебя… таким. — «Таким»? — протерев глаза, Саске протяжно зевнул. — Это каким же? — Нельзя сказать так сразу, — я в задумчивости уперлась подбородком в колени. — Наверное… Простым. Домашним. Я уже давно не видела тебя в настолько спокойной обстановке, понимаешь? Три года не видела тебя расслабленным, только-только проснувшимся. Предполагаю, это своего рода… ностальгия. — Хм, не привык обращать внимание на такие приземленные мелочи, — он неопределенно усмехнулся. — Для этого нужно время. — Скоро оно у тебя появится. Более того, совсем немного есть прямо сейчас. Мы ведь можем себе это позволить? Промелькнувшее в его взгляде недоумение сменилось неловким пониманием. Саске искоса посмотрел на сладко спавших товарищей и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, еле слышно проронил: — Иди сюда. Без лишних слов я прильнула к нему, чтобы снова насладиться обволакивающей теплотой накрывшей плечи ткани. Саске обнял меня со спины, прижался губами к затылку и замер, с удивительной точностью повторяя мои действия у костра, отбрасывающего жуткие тени на силуэты спрятавшихся в ночи деревьев. В груди кольнуло, ускоряя свой привычный ход, сердце. Я так редко чувствовала, как у меня учащается пульс. Либо просто не заостряла на этом внимание. — Перестань уже так ерзать, — проворчал он, стоило мне пошевелиться, чтобы принять положение поудобней. — Смирно сиди. Его руки обвились вокруг талии плотным утягивающим кольцом. После проведенных у Орочимару лет в нем явно стали прослеживаться некоторые змеиные черты. Эти пресмыкающиеся твари славились умением мирно греться на раскаленном песке и поджидать незадачливую жертву, в плоть которой можно будет впиться острыми ядовитыми клыками и удерживать ее в смертоносной хватке, пока она не испустит дух самым мучительным образом. А холодность Саске и его избирательный эгоизм, временами сменяющийся на необходимую для мести беспощадность, действовали на других эффективнее всякой отравы. Да и хватка у него тоже… не из слабых… — Сегодня. Уже сегодня, — повторял он, притягивая меня ближе. Еще ближе. Запрокинув голову, я уткнулась макушкой ему в грудь, чтобы снова видеть Саске, а не просто вычленять оттенки всех возможных эмоций из ласкающего слух низкого бархатистого голоса. Сложно было не заметить некоторую раскованность, появившуюся в его жестах. Взгляд, прикованный к моему, улыбку, с трудом читаемую в легком изгибе рта, и отголоски давней печали. Серьезность не спешила уступать место вчерашним проявлениям нежности, зато нас Саске окончательно принял. По крайней мере, он должен был это сделать. — Наконец-то. — А что мы будем делать потом? — я мягко провела пальцами по костяшкам, чтобы Саске цеплялся за меня не столь отчаянно. — Ты знаешь? — Зависит от обстоятельств. Не могу загадывать наперед. — Ками-сама… Только не говори, что снова думаешь о смерти. Ты больно поздно начал из-за нее переживать. — Нет. Это чушь. Просто… Я должен быть уверен, что все точно закончилось. Сперва мне нужно будет кое-что уточнить. — Да?.. — пальцы, что изучающе очерчивали контуры тонких фаланг, остановились. — И что же?.. — Потом скажу. Не бери в голову. Хотелось спросить «Ты что-то от меня скрываешь?», чтобы получить в ответ хоть какое-то внятное объяснение. Я могла бы впиться отросшими ногтями в изящную, сохранившую свою непозволительную аристократическую красоту кожу ладони, расчертив ее неглубокими кровоточащими бороздками, чтобы добиться правды. Вызвать у Саске чувство вины и разрушить последнюю, самую мерзкую из оставшихся между нами преград под гадким названием месть, что осела на языке вкупе с горечью последней выкуренной сигареты и вкусом передавшейся с долгим поцелуем слюны. Но… — Тебя я уже точно не оставлю. Не после всего, — он выдержал многозначительную паузу. — Это не обсуждается. …в конце концов, у всех были секреты. И мне бы тоже не хотелось так резко разглашать кому-то свои. — Ну разумеется. Предвкушая скорый подъем Суйгецу и Карин и последующий путь до кланового убежища, я кое-как высвободилась из крепких объятий Саске, повернулась к нему лицом, сорвав с губ первый за это утро невинный поцелуй, и с довольным видом смахнула с темной ткани пару невидимых пылинок. — Саске? Он вопросительно вскинул брови. — Заставь его помучаться.***
Дождь все лил и лил. Лил и лил, барабаня по прохудившейся кровле ветхого храма клана Учиха, что ныне слабо напоминал место поклонения высшим небесным богам. Стекающие со сводов капли ударялись о расстеленные на полу татами, пока Карин нервно бродила по хайдэну, скрестив руки на груди. Суйгецу любовно протирал меч. Я же привалилась к стене, поглаживая ноющий живот и кривясь от оседающих на коже холодных дождинок. Кап-кап. Кап-кап. Саске не было уже больше часа. Ливень начался практически сразу после того, как он нас оставил, что, впрочем, было вполне себе ожидаемо. Чем ближе мы подбирались к убежищу, тем чаще давали о себе знать предвестники скорой грозы. Плотные, без единого просвета серые дождевые тучи, устремляющиеся к земле стайки рассекающих небо ласточек, штиль, забившийся в легкие запах озона — природа так и норовила сообщить всем вокруг о приближающемся ненастье. Тогда я поежилась, пытаясь разогнать кровь в закоченевших от непривычного июльского утреннего холодка ладонях. Чуть не налетела на кружево поблескивающей от серебристых капель росы паутины, в которой виднелись коконы, что сохранились после очередного паучьего пиршества, и с омерзением отшатнулась от тонких клейких нитей. — Иди поспокойней, — невзначай бросила Карин. Собранная и сконцентрированная, она постоянно оглядывалась, ни на секунду не прекращая поиски чужой чакры поблизости. — И не отставай. Иначе снова потеряешься, а он злиться будет. Причем на нас Суйгецу. — С удовольствием бы на это посмотрела, — усмехнулась я. Вид Саске, строго отчитывающего этих двоих за такую значительную для него оплошность, мог бы стать поистине уникальным зрелищем. Он бежал далеко впереди с картой в руках. Под ногами задорно хрустели сучья и шелестела трава. Я чувствовала… Нет. Знала, что в его глазах кровавым калейдоскопом мерцал активированный шаринган. Радужка вспыхнула алым еще до того, как Саске ускорил шаг, оставляя меня плестись рядом с Суйгецу и Карин. Можно было бы в последний момент схватить Саске за запястье, чтобы ненадолго задержать подле себя, но… Не время. Не место. Не повод. Хоть у меня не было шарингана, но его удаляющуюся спину я точно запомнила навсегда. Кап-кап. Кап-кап. Прощание вышло смазанным. Коротким. Саске четко обозначил свою позицию, приказав нам не следовать за ним. — Уже скоро Итачи свое получит, — уверенно говорил он. — Оставайтесь здесь. Я ненадолго. — Нет, ты точно сумасшедший! — Карин поправила сползшие на нос очки. — Почему бы нам не одолеть его всем вместе? Так гораздо проще! И надежнее… — Я не собираюсь рисковать никем из вас, Карин. Это только моя месть. Хватило одного взгляда в мою сторону и непозволительно быстрого кивка, чтобы Саске убедился в правильности принятого им решения и скрылся среди бесконечной летней зелени. Думаю, жаркие объятья или страстные поцелуи в присутствии этих двоих показались нам обоим одинаково неуместными. К тому же я ведь не провожала Саске на верную смерть, а рассчитывала на его скорое возвращение. Но… — Он вернется, — вторя моим мыслям, исступленно шептала Карин. — Он вернется… — Мы должны ожидать всякого исхода, — Суйгецу успокаивающие похлопал ее по плечу. — Помните, что ни один гений не может быть всесильным. Стукнув Суйгецу по голове, Карин в очередной раз нарекла его идиотом. «Ушел, — я стянула перчатки, отметив, что под ними остались едва заметные красноватые вмятинки от ногтей. — Он ушел». Я достала сигареты, закурила и мысленно извинилась перед богом сохранивших свою первозданную красоту лесов. …мне все равно было мало. Кап-кап. Кап-кап. — До чего же здесь мерзко… — слух потревожил лязг начищенного металла, когда Суйгецу бережно положил меч на пол. — И скучно. Почему это место такое покинутое? Мы ждали Саске в храме за чертой леса, оставленном предками во имя отказа от бесконечной войны с другими кланами. Ради сомнительной перспективы лучшей жизни они отреклись от многовекового наследия. Как и от других разрушенных стремительным течением истории построек. Как и того злополучного убежища, в котором Саске ныне сражался со своим главным врагом. — Учиха покинули эти территории еще во времена Первого Хокаге, — слова эхом отскакивали от простых деревянных стен, заставляя Карин отвлечься от тягостных дум, а Суйгецу перевести взгляд с ее обтянутого короткими шортами зада на мое одухотворенное лицо. — Вернее, незадолго до того, как он стал зваться им. После основания Конохи у них отпал повод и впредь являться сюда. Слишком уж плотно они там обосновались, чтобы навещать брошенные ими святыни. — Увлекаешься историей? — Не особо. Про прошлое клана дедушка иногда рассказывал. За обедом. Вперемешку с байками про войну и свое дежурство в полиции. — Вот как… А ты вообще многое знаешь про собственный клан? Про того же Итачи? Вы, Учиха, на редкость интересные люди! Я пытался выпытать у Саске что-то про его брата, но… Он такое лицо делал, будто бы его повторно заставили смотреть на смерть всей вашей драгоценной родни! — А ты чего ожидал? — затянувшись, я смерила Суйгецу неодобрительным взглядом и выпустила изо рта густое никотиновое облако. — Итачи неоднократно ему это показывал. Он знает, как именно вывести человека из равновесия. Знает, на что нужно давить. Думаешь, Саске хочется из раза в раз думать про этого ублюдка, когда каждый разговор о нем вызывает воспоминания о той жуткой ночи? — взмахом руки я отогнала струящийся к потолку сероватый дымок. — Как бы не так! — Да кто ж его вообще знает? Может, вам обоим это подсознательно нравится? Вы будто бы смакуете свою уникальную боль, рассуждая о том, как братец Саске ваш клан прирезал. Ну, либо и ты, и он одинаково двинутые. Должен сказать, выглядит это просто очаровательно, — Суйгецу насмешливо осклабился, когда я резко выпрямилась, скорчившись от нового болевого спазма. — А у тебя как дела там, Карин? Есть что-нибудь новенькое, а? — …не нравится… — нечленораздельно пробормотала Карин себе под нос. — М-м? Что там такое? — Мне не нравится, что вокруг столько одинаковой чакры! Ее обладатель просто чертовски силен. — Одинаковой чакры? — уточнила я. — Уверена? Это не могут быть Саске и Итачи? У родственников она довольно похожа. — Нет. Это нечто совершенно иное. Один человек. И он повсюду! С ним есть другие люди, тоже шиноби, вот только их чакра распределяется в пространстве так, как и должно быть. Наверное, в данном случае это… — Теневые клоны, — Карин вздрогнула, как только я закончила очевидную и крайне неприятную для нашей ситуации мысль. — Типичный прием Узумаки Наруто. Нашей главной помехи. — Черт… Плохо. Тогда все очень и очень плохо! — нервно затараторила она. — Знаешь, что будет, если они нас обнаружат? Если перехватят Саске сразу после боя, пока мы тут копошиться и с ума сходить будем? Ты это можешь себе представить?! — Эй, а ну-ка не смейте мне тут истерику закатывать! Или вы только и можете, что убиваться по своей великой любви? — Тебе не надоело лезть не в свое дело, Суйгецу? Прекрати! Кап-кап. Кап-кап. «Опять они за свое», — пепел обжигающим серым крошевом оседал на ткани перчаток, пока я лениво докуривала сигарету, не желая и дальше прислушиваться к их назревающей перебранке. Ссора превратилась в монотонный фоновый шум, сливающийся с беспокойным перестуком дождя. Хотелось снова погрузиться в блаженную тишину. Ощутить полное отсутствие звуков. Сползти вниз по стенке и прижать колени к подбородку, чтобы заглушить ноющую боль внизу живота. Чтобы скрыться от пробирающего до костей ветра, который гулял по безлюдным храмовым залам. Пусто… Никогда бы не подумала, что в храме может быть настолько пусто. Настолько… удручающе. Здесь ни осталось ничего от былого величия или почитаемых среди Учиха традиций. Время не пощадило внутреннее убранство некогда главной клановой святыни, не забыв также и про изнанку нашего хлипкого укрытия. Потемнели ярко-красные врата тории. На столбах выцвели священные письмена. Подгоняемые призрачными холодными потоками бумажные полоски хейхаку превратились в пожелтевшую, пропитанную ароматом гниения склизкую труху. Даже на каменных мордах комаину при входе проступили глубокие зияющие трещины. Здесь больше не было веры. Не было надежды на баланс, поддерживаемый равнодушными небесными божествами. И пусть мой трепет перед Ками иногда скорее смахивал на взращенную Госпожой привычку, но… Упадок в месте, сквозь века устанавливающим связь с событиями прошлого вызывал крайне противоречивые ощущения. От нас, Учиха, практически ничего не осталось. Три человека, один из которых уже сегодня должен был навсегда распрощаться с собственной жизнью. Картины сражения представлялись мне довольно смутно. Что Саске решил противопоставить Итачи? Техники стихий? Кендзюцу и тайдзюцу? Или вообще доверился только своему неидеальному шарингану? Как они вообще поприветствовали друг друга? О чем говорили? Как начали биться?.. «Ох, Саске, — сокрушалась от неопределенности я. — Прошу, только не вздумай меня оставлять. Не вздумай». Кап-кап. Кап-кап… Удивительно, но Карин и Суйгецу довольно быстро прекратили свои дрязги. Причем заметила это я абсолютно случайно, смахивая успевшие осесть на штанах горки пепла и закуривая новую сигарету, чтобы почувствовать приятную и столь необходимую горечь. Огонек зажигалки задрожал, когда я вытянула вперед руку и чуть рассеяла тьму окутанного мраком зала. Крошечное пламя словно бы разделяло своим сине-оранжевым язычком две скорчившиеся фигуры, что расселись по разным углам и демонстративно не общались друг с другом. — Карин, — негромко позвала я. — Можешь сказать, что там у них? Как Саске? — А? — она растерянно вздрогнула. — Да… Все как-то… странно. Длительное время их чакра была неподвижна. Они словно бы друг друга испытывали, насколько я могу судить по характерным энергетическим колебаниям. А сейчас… — Хех, какие мы умные. А еще сложнее говорить не можешь, а? Это ведь та-а-ак успокаивает, — съязвил Суйгецу, вынудив Карин неприязненно на него зыркнуть. — Ладно тебе. Я закончил. Продолжай. — Прямо сейчас назревает что-то. Как будто что-то концентрируется в одном месте. Где-то сверху. На небе. Это очень похоже на… Мощный громовой раскат снова прервал Карин на полуслове. Рассекшая небо искристая молния сверкнула в просвете между створами наполовину закрытых ворот. Я закашлялась, случайно вздохнув дым не в то горло. Судорожно сцепила руки в замок, мигом вспомнив заученные в детстве тексты норито. До предела, куда на Высокого Неба Равнине голубые облака стелются, пусть не будет беды от птиц, в небе летающих, кровь роняющих, пусть меж опорами, врытыми, укрепленными, и балками, стропилами, дверьми, окнами стыки не движутся, не скрипят. — … молнию. О Господи… Дождь резко усилился и в мгновение обрушился на землю плотной ледяной стенкой. — Что? Карин, что там такое? — разволновался Суйгецу. Пусть узлы завязанные не слабнут, пусть тростник, на крышу настланный, не лохматится, дух полов не шумит. — Что ты чувствуешь? Пусть ночному оку всполохов и страхов не будет, — от всего того мирно, спокойно оберегающих божеств священные имена говорю смиренно… — Все. Кап. Кап. Кап. — Все закончилось. Кап… Кап… — Саске победил. Кап… — Я больше не чувствую чакры Итачи. Но… чакра Саске очень и очень слаба. — Ками-сама! — я вскочила с места. Помогая себе встать, царапнула ногтями по шершавому влажному дереву. Боли, вытесненной взыгравшем в душе торжеством, как не бывало. — Тогда чего мы ждем? Идем за ним. Сейчас же! — Погодь, а как же осторожность? Может, нам следует еще немного посидеть, нет? Не думаю, что Саске одобрит наше непослушание. Он приказал нам ждать. — Саске здесь нет. Ты согласился следовать за Учиха. Получается, приказы тебе могу выдавать я. И прямо сейчас я хочу, нет, требую, чтобы мы пошли в это чертово убежище и забрали оттуда Саске как можно скорее! — Не собираюсь спорить с тобой. Милашка. Вот только Саске так занудно ворчит… Не хочу выслушивать любезности с его стороны в свой адрес. Мне и Карин с лихвой хватает. — Нам и вправду следует поторопиться… — нервно прошептала она. — Э? Что еще там у тебя опять стряслось? — Ничего. Я надеюсь, что мне показалось, но… — Потом трепаться будете! Идем к Саске, ну! — Мацуюки… — Пошли! Я выбежала из храма и помчалась в сторону, где предположительно находился Саске, ориентируясь лишь на скудные навыки сенсора. Карин и Суйгецу вскоре меня догнали — у них не было другого выбора. Саске бы не простил предателей, бросивших дорогого для него человека на произвол судьбы в столь ответственный момент для наших жизней. Дождь хлестал по щекам, впитывался в одежду и волосы, но с каждой секундой постепенно терял свою былую силу. Карин вырвалась вперед, и я смиренно позволила ей себя направлять. В конце концов, его она отобрать не сможет. Я не позволю. Никогда. Нужно было пересечь пролесок, высматривая вдали образ становящийся более четкой цели, охваченной снопами черного пламени. Ками-сама, что они там вообще устроили?! — Почти пришли! Чем больше мы спешили к Саске, тем быстрее очищалось от тяжелых бронзовых туч небо. Тем быстрее занимало законное место посреди грозовой синевы бледное солнце, озаряя все вокруг издевательски яркими лучами. Внезапно дорогу преградила фигура в знакомом черном плаще с красными облаками. Не Итачи. Кто-то другой. Тип в спиральной оранжевой маске, материализовавший будто бы из ниоткуда. — Учиха Мацуюки? Я еле успела остановиться, чтобы ненароком не оказаться рядом с ним. — Значит вот как выглядит одна из двух его главных ошибок? Ты и Саске… Опрометчивость и нездоровое самомнение. Неудивительно, что такой гордец в итоге пал от руки своего младшего брата. Вы ведь за ним сейчас спешите, не так ли? — Ты кто? — Сомневаюсь, что тебе нужна эта информация. По крайней мере, сейчас. — Отвечай ей! — вмешалась Карин, которую этот тип явно не испугал. — Мне не нравятся твои грязные намеки. И по-настоящему мерзкая чакра. Что ты знаешь?! — Лучше бы тебе ее послушать. Эта женщина страшна в гневе, — Суйгецу гордо продемонстрировал ему свой меч. — И я тоже. — Верная помощница Орочимару и младший брат Хозуки Мангецу переживают совсем не о тех вещах, — он проводил взглядом пролетевшую над нами сойку. — Давайте. Бегите к Саске. Если повезет, вы сможете успеть. Впрочем… — прорезь в маске вспыхнула алым. — У вас нет ни единого шанса. Но так даже лучше. Шаринган? Какого черта?! Помимо Саске и Итачи я видела его только у Какаши-сенсея. Неужели из клана Учиха остался кто-то еще? Но… как это вообще возможно? –Ты тоже Учиха, да? Тогда как ты выжил? Почему Итачи не прикончил тебя вместе с остальными членами клана? — Глупая… — он усмехнулся сквозь маску. — Я и не должен был умереть. И исчез так же непонятно, как появился, словно создав брешь в пространстве, которая медленно затягивала внутрь его самого. Ради любопытства я посмотрела себе под ноги: влажная, размокшая после проливного дождя почва, липнущие друг к другу стебли луговых цветов с кристаллами воды, расщепляющей свет на все цвета радуги — никаких лазеек для такого своеобразного побега. Хотя… — Странная техника. Ты тоже заметила шаринган, да? — разволновалась Карин. — Не думаешь, что… Тени. Только лишь тени заслуживали моего пристального внимания. — У нас нет времени. Этот тип сказал нам поторопиться, — завороженная, я не смела оторвать от них взгляд. — Пора уходить. Моя сильно выделялась на фоне других. Она выглядела более насыщенной. Как будто бы одна тень наложилась на другую. Как будто бы… — Тогда чего мы ждем? Вняв его словам, я попыталась пошевелиться. Дернуть рукой. Сделать хоть что-нибудь. — Мацуюки? Но вместо этого потянулась к сумке со снаряжением и достала оттуда кунай с взрывной печатью, примотанной к рукоятке тонкой нитью проволоки. Я не могла более управлять собственным телом. Не могла нормально заговорить, чтобы предупредить Суйгецу и Карин о своих дальнейших действиях. — Вот черт! Осторожней! Брошенный кунай рассек воздух с противным, забивающимся в уши свистом, и вонзился в дерево. Исписанная чернильными иероглифами бумажка заискрилась. Я успела отскочить подальше, избежав неотвратимо последовавшего за этим взрыва и разлетевшихся во все стороны острых древесных щепок. — Ты чего творишь?! — возмутился Суйгецу. Карин, в отличие от него, меня судить не спешила, то и дело переводя малость расфокусированный взгляд с растопыренных рук на небо. В воздухе закружилось несколько ржавых перьев — проделки громко хлопнувшей крыльями любопытной сойки. — Я понятия не имею, что сейчас произошло! — воскликнула я, чудом вернув себе контроль над речью. — Это все тени! Клянусь! Тени… Такие холодные и склизкие. Вскормленные моим негодованием, они будто бы обретали материю и начинали медленно ползти вверх, по ногам, захватывая их вязкими путами, пробирающими вплоть до крупной дрожи и закопошившихся под кожей нервных мурашек. Знакомая техника. — Карин, по-моему, она спятила… Сможешь проверить? — Разумеется. Она сняла очки в строгой черной оправе и проморгалась. Ладонь ненавязчиво легла Суйгецу на шею, удобно пристроившись возле сонной артерии. — Мацуюки-чан была права, мой милый, — обескураженный ее милой улыбкой, он толком не разобрался в ситуации и дернулся, когда надавившие на горло пальцы обволокло синеватое свечение просочившейся наружу чакры. — Она здесь совершенно ни при чем. Суйгецу обмяк и, что удивительно, не превратился в растекшуюся по всей траве лужу. Ухмыляясь, «Карин» свысока изучала результат своих минутных стараний. Это была не она. Однозначно. Другая мимика. Другие жесты. То же гордое, в чем-то даже высокомерное лицо в обрамлении огненно-рыжих волос. Но детали… Этой «Карин» не хватало только в ладоши радостно похлопать и поправить длинный, доходящий до самой поясницы блондинистый хвост, что она и попыталась сделать, вот только на него, увы-увы, не распространялась Техника Переноса Сознания. Если я не ошибалась, то прямо сейчас нас всех крупно подловила… — Яманака Ино. Лучшая подружка Сакуры, — желчно пробормотала я. — И ее шумные дружки! — Ну привет, Мацуюки-чан. Ты все же попалась. Насколько оценишь нашу командную работу? — Плевать я на нее хотела… Ты что здесь забыла? — Вы что, думали, никто не потребует подкрепления после ваших выходок? Нет. — И вот. Мы здесь. Лучшая команда чунинов Листа! Подкрепление специально для Узумаки Наруто! Нет… — Мы вернем домой Саске-куна! Ну, и тебя заодно, коли уж ты с ним. Здорово, правда? НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ! — Ужасно! Просто ужасно! Такими методами вы лишаете нас спокойной жизни! Что вам всем вообще надо? — Тебе прекрасно известен ответ. Мы всего лишь хотим вернуть вас домой, — Ино близоруко прищурилась, придирчиво рассматривая очки Карин, и, немного подумав, все же водрузила их обратно на нос. — Причем сугубо из лучших побуждений. — Даже не объясняй ей это, Ино, — поблизости зашелестели кусты. Из временного укрытия показались поддерживающий Технику Теневого Подражания Шикамару и Чоджи, на плечах которого сладко дремало настоящее тело Ино. — От этих двоих сплошные проблемы. Они не поймут. — Ты слишком предвзят, Шикамару, — Чоджи добродушно мне улыбнулся. — Уверен, потом они нам еще спасибо скажут. — Обойдусь. Пусть лучше благодарят Наруто. Они ему всем обязаны, — Шикамару лениво зевнул и осмотрелся, оценивая масштабы трагедии. — Так-с… Что тут у нас? Раз, два, три… Еще и Саске в придачу. Боже, я не рассчитывал, что нам придется брать больше двух пленных! Сколько проблем… — О Саске все равно Наруто со своей командой заботиться будет. Другим он к нему и пальцем притронуться не даст. Саске… Ками-сама, что сейчас с ним? — Нам же лучше. Этих пусть тогда тоже его клоны тащат. Зачем создавать лишние заботы? — он повернулся ко мне. — Сопротивляться будешь? — А ты технику свою перестань использовать. Тогда и узнаешь. — Проблемная женщина. Я так и думал… Ино, будь добра, подержи ее, — попросил он и тут же серьезно добавил: — Не дергайся. Сильные руки с обгрызенными ногтями приобняли меня за плечи, пропуская потоки чужой парализующей чакры через весь организм, пока Шикамару возился с каким-то свитком с красноречивым сочетанием иероглифов. «Беспрекословное подчинение». — Что вы там говорили про лучшие побуждения? Не можете повторить? — Вынужденная мера. Таков приказ Хокаге. — А Наруто об этом знает? Шикамару пожал плечами. — Радуйся, что от него хоть что-то зависит. Даже у таких людей, как он, никогда не получится пойти против воли старейшин. По крайней мере, против таких сказочных зануд… — развернув свиток, он прикусил палец и капнул кровью на расположенную по центру печать, подходя ко мне еще ближе. — Ладно. Стой смирно. Вдруг за вас тогда замолвят словечко, и вы сможете рассчитывать на нормальный прием? Я смиренно замерла, как никогда ощущая собственную беспомощность. Хотелось вырываться, отчаянно игнорируя остатки здравого смысла и откровенно дурацкие предупреждения, но сильная, поразившая каждую мышцу чакра предупреждала все попытки моего возможного сопротивления. В мыслях промелькнул тот самый, недавно заданный вопрос. А что мы будем делать потом? «Кажется, за нас уже давно все решили», — заключила я, почувствовав, как печать полностью захватывает мое тело и я окончательно перестаю что-либо соображать.