see you

      Я осталась в доме Шелби. Если до возвращения Томми я хотя бы делала вид, что живу в своем, то теперь это было глупо и не рационально. Работать в незаконном преступном синдикате, конечно, было довольно прибыльно, но расточительность никогда не была моей отличительной чертой. Так что я перестала снимать дом родителей, смирившись с мыслью, что вся моя жизнь теперь связана с семьей Шелби. Рабочий день выглядел весьма своеобразно здесь, но я была не против. Вспоминая пару месяцев моей работы в мамином магазине, а потом два года в госпитале, мир конных ставок уже и не казался таким безумным и сложным. Угадать, какая лошадь покажется жителям Смол Хит более привлекательной, чтобы поставить на неё, было во много раз легче, чем помочь выбрать платье на эти же скачки. В этом месте и времени внешний вид женщины решал больше половины её жизни, так что каждую из нас преследовала непроходящая тревожность, лучший ли мы выбрали наряд для того или иного события. Меня это выматывало, так что я была рада, что на работе не должна участвовать в этой гонке. Сидя за столом в гостиной Шелби, высчитывая нашу прибыль и расходы, последнее, в чем я нуждалась — это привлеченные моим платьем клиенты. Иногда я даже могла позволить себе надеть штаны, которые мама пошила мне для поездок на лошадях, слишком уж удобно в них было закинуть ногу на ногу и заполнять расчерченные мной же таблицы. Я улыбнулась, вспоминая, как какой-то несчастный прокомментировал мой внешний вид при Артуре в комнате. Никому не разрешалось шутить над «принцессой», кроме самого старшего Шелби, очевидно. — Ей, Тесса, что такого забавного ты увидела на моем торсе? Я отвлеклась, поднимая взгляд на своего пациента. Джон Шелби немного обиженно смотрел на мою неуместную улыбку. Я делала одну из последних перевязок. Порезы уже почти зажили, но я не хотела торопить события или рисковать попаданием туда инфекции, так что к недовольству Джона продолжала бинтовать его раз в пару дней. — Прости, Джонни, я вспомнила, как Билли пошутил над моими штанами при Артуре. Джон сменил нахмуренные брови на снисходительную улыбку: — Билли — мешок дерьма, жаль, что я этого не видел. — Боюсь, вас обоих он бы не пережил. Я оставила бинты в покое и похлопала Джонни по плечу: — Отставить недовольство, Джон. Это последний раз, обещаю. Джон недоверчиво покачал головой. Мне кажется, его иногда раздражала моя манера общения, но с другой стороны ему не нужно было играть роль всезнающего гангстера, потому что я знала, что происходит на самом деле, а это расслабляло Джонни. — Я уверен, что ты так уже говорила. — Возможно. Посмотрим, что будет послезавтра. Я встала, готовясь выкинуть использованную повязку, и спускаться вниз. Джон окликнул меня, когда я уже закрывала дверь: — Как там дети? Думаешь, они ещё помнят, как я выгляжу? Я улыбнулась, а потом повернулась лицом к Джонни: — Я уверена, что тебя невозможно забыть за неделю, если у них не вышло за четыре года. Джон закивал, а потом бросил: — Ладно, тебе пора, принцесса. Беги, спасай наш бизнес от краха. Я кивнула, он хотел побыть один. — Джонни, я сниму повязки послезавтра, так что вы совсем скоро увидитесь. Тогда я ещё раз похлопала его по плечу и вышла, тихо закрывая дверь. Шелби. Парни с домом, забитым оружием и нелегальными пачками банкнот. С самыми большими сердцами в округе. Когда я закончила расчеты в тот день, Томми ещё не вернулся. Я не видела его с самого утра. Он на рассвете вылез из кровати, поцеловал меня в лоб и ушел. Я провалилась в сон после этого, так что даже не была уверена, сколько тогда было времени. Я понимала, что не могу нервничать каждый раз, когда не знаю, где Томас, потому что это была бы большая часть времени. Это не мешало мне постоянно поднимать голову, когда входная дверь в дом открывалась. Ни разу это не был Томми. Так что я решила глубоко вдохнуть, выдохнуть, выпить с Полли вина и пойти наверх. Ещё я решила дождаться его, а не заснуть, но вот с этим уже возникли проблемы. Я устала, от вина глаза закрывались, пила я редко, не поддерживая традиции этой компании. Так что в итоге я потушила керосиновую лампу, при свете которой читала Жюля Верна, и уснула. Я резко открыла глаза, будто утренний шум с улицы разбудил меня. В комнате было темно, так что я подумала, что мне показалось, и перевернулась на спину с твердым намерением поспать хотя бы до рассвета. Однако повернув голову, я поняла, что в комнате есть кто-то ещё. На полу лежал Томми. Видимо, он пришел, когда я уже уснула, и не захотел тревожить мой сон. Он взял одеяло с кресла и подушку и спал около кровати. Я улыбнулась, продолжая свой ментальный список «в чем Шелби никогда не признаются». Лежала и просто смотрела на него, радуясь, что и сегодня не случилось ничего опасного. Он выглядел таким безоружным и уязвимым, когда я смотрела сверху.       Я потянулась к нему, чтобы разбудить и позвать к себе. Тут я поняла, что меня разбудило. Его голос. Томми что-то шептал, отрывисто, неразборчиво, потом замолчал. Дрожь прошла по его телу, он и так спал свернувшись клубочком, но сейчас дернул ногой, будто отбиваясь от кого-то. Я медленно слезла с кровати, стараясь не наделать много шума. Томми снился кошмар, я знала это, но мы не обсуждали, что мне стоит делать. Он рассказал мне в тот день, что ему снится шахта, однако ночи со мной он спал спокойно. Или мне так казалось. Сейчас это не имело значения.       Он опять заговорил: — Дэнни, осторожно, медленно… Фред… Подрывай… В его словах не было последовательности, я могла разобрать только некоторые. Я села рядом с ним, пытаясь придумать что-то. Вдруг поняла, что у меня дрожат пальцы. Впервые я боялась сломать, намного больше, чем когда доставала из его плеча пулю. Томас Шелби не умел быть уязвимым, меня пугало, что я могу сделать что-то не так, и он опять перестанет со мной говорить. К черту! Я перестала пытаться унять дрожь в руках и протянула их к Томми. Не дотронулась, сначала начала шептать: — Томми, это Тесса. Я здесь, рядом, надеюсь, ты меня слышишь. Томми? Наконец, я решилась и опустила руку на его плечо. Он дернулся, пытаясь вывернуться, я убрала руку. — Фред… Давай, сделай это… Они здесь. Его шепот был ещё более быстрым и менее понятным, он дрожал сильнее. Мне так хотелось помочь, чтобы ему больше никогда не снились кошмары, чтобы он чувствовал себя в безопасности, как я себя чувствую рядом с ним. Я знала, что этого не случится ещё много бессонных ночей. — Томми, проснись. Ты дома, в Бирмингеме. Все хорошо, — я сказала это чуть громче, наклонившись к нему. Он не слышал меня, только повторял слова совсем тихо, а потом закрыл руками голову, защищаясь от чего-то, что видел только он. Больше я не выдержала и опять положила руку на его плечо: — Томми, проснись, Томми! — я говорила громко, и гладила его по плечу. Это возымело эффект и Томас открыл глаза. У него был совершенно потерянный взгляд, он медленно убрал руки из-за головы. Потом быстро сел, крутя головой. Я заговорила: — Томми, я здесь. Все хорошо. Хей, — я взяла его лицо в руки, чтобы он сфокусировался на мне, так что его глаза перестали бегать. — Томми, дыши. Просто дыши. Давай, вместе со мной, — я глубоко вдохнула, сама пытаясь успокоиться, медленно выдохнула. — Вдох и выдох. Томми немного дрожал, но дышать стал ровнее, я улыбнулась ему, стараясь казаться спокойной. Я провела большими пальцами по его скулам, повторяя: — Просто дыши. Он опять был таким же разбитым и вымотанным, как в наш разговор с пистолетом. Я подвинулась ближе, мои локти прикасались к его белой кофте. Он лег спать в том, в чем пришел. Томми уже не дрожал, он надел маску контроля и нахмурился: — Тесс, я напугал тебя, прости. — Нет, не извиняйся. Не хочу, чтобы ты был с этим один на один. — Я должен решать твои проблемы, а не быть одной из них. Тебе стоит поспать. Он аккуратно убрал мои ладони от своего лица и встал, протягивая мне руку. Томас, никогда-не-приму-помощь, Шелби. Я встала, но дальше не двинулась, покачав головой на приглашающий жест Томми в сторону кровати. — Ты должен услышать меня, вот что ты должен. Ты не моя проблема. Я люблю тебя, поэтому мы пройдем это вместе, потому что ты достаточно сделал один, — я нащупала его руку и сжала, не разрывая зрительного контакта. — Разреши мне помочь тебе. Я не хочу быть нигде, кроме как рядом с тобой. Я видела, что в Томми что-то изменилось, он молчал, но смотрел на меня так пронзительно. Шелби сделал маленький шажок вперед и притянул меня к себе, обнимая, гладя по голове. — Солнце мое, — он прошептал очень тихо, но я услышала.       Я прижалась к нему, закрывая глаза, запоминая этот момент затишья после шторма. — От тебя пахнет улицей. Снимешь кофту?       Томми кивнул, стягивая пыльную одежду через голову. Я наклонив голову, наблюдала за ним. Потом села на кровать, ожидая пока он разберется с штанами. Чего я не ожидала, так это того, что он повалит меня на кровать. На мгновение я даже приоткрыла рот, пытаясь изъявить то ли тревогу, то ли неудовольствие, но Томми не дал мне ничего сказать, поцеловав. Я ответила ему, но ненадолго, обхватывая его торс ногами и меняя положение в свою пользу. Томми легко поддался, сам переворачиваясь на спину. Я оторвалась от его губ, улыбаясь, проводя пальцами по напряженной шее, татуировке с лучами солнца. Однако он стал очень нетерпеливым и притянул обратно, оставляя поцелуи на ключицах и щеках, пока я тихо смеясь, отворачивалась, но не пыталась подняться. Так мне опять попалась на глаза татуировка на правой руке. Я улыбнулась, в этот раз не успев увернуться, но быстро разрывая поцелуй: — Набивать мое имя было обязательно? Просто это чрезвычайно неловко целовать свое имя, знаешь.       Томми улыбнулся, спокойной, легкой улыбкой, которую я не видела уже очень долго и прошептал: — Думаю, ты справишься. — Ты выпил таблетку, Том? — Да.       Он всегда был немногословен, когда доходило до лечения. То, что я вообще уговорила его принимать их, уже казалось мне подвигом. Это стоило мне пары седых волос и возможно немного подлого шантажа поцелуями. В конце концов, Шелби согласился попробовать то, как он выражался, зелье, которое я ему пихала. Всего лишь успокоительное. Ещё мы раз в неделю уезжали на лошадях к озеру. Там было тихо, я чувствовала, что Томми ужасно нужна тишина. Он всегда говорил, что все в порядке и никогда не показывал, что ему некомфортно или тревожно, но многое я замечала сама, а о чем-то просто догадывалась. Я часто работала в кабинете Томми, так как со временем меня начали раздражать клиенты нашего бизнеса. Поэтому я видела, как Томми замирает от резкого стука на улице или тянется рукой к пистолету, когда кто-то заходит, не постучав. Хотя последнее могло закончится и увольнением. После таких случаев я старалась сесть ближе к Томми и случайно заговорить о чем-то бытовом, спокойном. Иногда начинала напевать детскую песенку о звездах.       Я сделала так в очередной раз после громкого ржания лошади на улице, от которого Томми напрягся, а потом расслабил галстук на шее. Когда увидела, что он опять начал дышать глубже, то погрузилась назад в расчёты. Оборот становился все больше, отчёты отнимали довольно много времени. Дело шло к ночи, но работы меньше не становилось. Я не заметила, как совсем потемнело. — Кхам?       У меня всегда разливалось тепло в груди, когда он называл меня «солнцем». Даже его голос менялся и становился ниже и гортаннее. Я не знала язык ромов и все же любила, когда Томми случайно переходил на него. Это означало, что он совершенно не думает, что говорит, и чувствует себя в безопасности. — Да? — Пойдем прогуляемся.       Так мы и оказались на крыше бара Гарисон. Спустя шесть лет от нашей первой встречи я стояла тут с Томми опять. Я поймала странное, почти незаметное ощущение, оно начиналось в кончиках пальцев, отдавало теплом где-то в районе сердца. Пульсирующее невидимое оправдание всему, тихий шепот на грани слышимости, что всё правильно и всё хорошо. Я улыбнулась, вокруг была темнота и не было никакой возможности, чтобы Томми заметил это, но следующее, что я услышала — это его шепот: — Тесса Брук, надеюсь, тебе не кажется смешным, что я пытаюсь отдышаться после этой чертовой лестницы.       Я протянула руку, притягивая и правда посапывающего Шелби ближе к себе. Он легко поцеловал меня в лоб, а потом сказал: — Сначала лимонад. Я знаю, ты любишь его больше, чем виски.       Я удивленно подняла брови. Что это за настолько хорошо организованная встреча, что тут даже есть лимонад, а не только любимый Шелби ирландский виски или ром. Однако я решила, что стоит отдаться течению и наслаждаться моментом, так что села на одеяло, и приняла из рук Шелби стакан. Томми сел рядом, поднимая свой стакан. Я не была уверена, что там тот же напиток, что и у меня. — Томми, меня уже не один год волнует один вопрос.       Он одобрительно кивнул, весь во внимании, что не могло не наводить на мысли. — Сколько девушек до меня ты приводил на эту крышу?       Теперь удивлен был уже Томми. Он достаточно быстро ответил: — Ни одной.       Я готова была отпустить очень едкий комментарий на этот счет, но он продолжил. — Я приводил их к лестнице, и дальше они не шли. Называли меня весьма элегантными словами и больше никогда не желали видеть. Так что я перестал пробовать.       Я задумалась, отпила лимонад. Потом задала ещё один вопрос: — Почему тогда привел меня? — Я был уверен, что ты согласишься. В твоих глазах отражались все те звезды. — Томми, — я ответила с нажимом. — Из-за твоего юмора. Резал, как бритвы в наших кепках. Я понял, что даже если ты немного испугаешься, то не позволишь себе отказаться. — Меня всегда пугало, как хорошо ты видишь меня, — задумчиво пробормотала я, вспоминая ту ночь, его руки на моей талии впервые. — Я позвал тебя, потому что хочу поделиться важными новостями.       Определенно домашний лимонад из итальянского квартала не попадает мне в руки просто так. В прошлый раз мне принесли этот напиток фей, когда Артур на пьяную голову получил сотрясение мозга, попытавшись покататься на ещё не до конца объезженной мной кобыле. Так что я не была уверена, что мне нравится, куда идет этот разговор. — Думаю, ты и так заметила это по расчетам, которые ведешь, так что я только подтвержу твои догадки. Планируется масштабное расширение зоны влияния семьи Шелби. — Заметила? Томми, я спрашиваю тебя об этой геометрической прогрессии уже третью неделю!       Он поднял руку, продолжая: — Мы выйдем на легальный рынок, чтобы играть не как маленькие пешки, которых легко можно задавить, а как полноправные участники. Впереди много важных решений, поэтому я хочу, чтобы ты вошла в семейный совет. — Я опустила стакан на крышу, пытаясь осмыслить услышанное, то есть это предложение повышения, а не очередной прокол. — Всё шло к этому, ты задействована во все наши сделки, но я хочу, чтобы у тебя было право голоса. Полли тоже настаивает на этом, говоря, что нам нужно хотя бы немного снизить количество мужского раздутого эго в бизнесе.       Я задумчиво смотрела на Бирмингем. Что за удивительная ночь. Потом кивнула. — Это «да»? — Томми, я не знала, как поговорить с тобой об этом. Так что, да, конечно. Я удивлена, что ради этого ты принес лимонад. Думал, что меня придется уговаривать?       Томас ответил не сразу, я повернулась в его сторону и застала крайне редкое для него выражение лица, которое напоминало смущение, но точнее я сказать не могла, так как видела его не больше двух раз. — Нет, я не планировал тебя уговаривать стать членом совета. Есть ещё одна причина, почему я привел тебя сюда. — Так много загадочности, я вся в нетерпении.       На самом деле, я опять начала нервничать, потому что о чем таком сам Томми Шелби смущается меня спрашивать. Он встал и подал руку мне, так что я поднялась тоже, недоверчиво наблюдая за ним. Томас достал что-то из кармана жилета и хотел протянуть мне, но замешкался, а потом опустился на одно колено, о, черт… — Эстер Мириам Брук, ты бы хотела стать моей женой?       Вот для чего тут был лимонад. Я широко распахнутыми глазами смотрела на Шелби. Это точно последнее, чего я ожидала. — Я хочу быть твоим навсегда.       Он подготовился. Я несмело опустила руку, накрывая его пальцы. И прошептала: — Да. Я согласна, Томас.       Томми аккуратно надел на мой палец кольцо, а потом вскочил, подхватывая меня на руки. Я обхватила его шею и поцеловала. Томми прервал поцелуй на момент: — Твой отец тоже, кстати, согласен. Я забыл сказать, прости. — Ты ездил к моему отцу? — На прошлых выходных.       Более ошарашенной и счастливой я и не могла быть, кажется. Мир крутился вокруг меня, мерцали огни. Возможно мне придется дорого заплатить за этот выбор, но сейчас я на руках у любви всей своей жизни, так что я готова к чему угодно.       К тому же я всегда знала, чем это закончится, с того момента, как отдернула простыню и увидела тебя, Томми.