Не убегай от меня.

Мой ангел.

Настоящую красоту невозможно убить, наверное именно такая мысль приходит когда ты находишься в этом театре… Некоторые греческие колонны до сих пор продолжают стоять, вот только крышу уже не держат, а просто устремляются к небу. На стенах кусочки изогнутых рам в позолоте, вероятно раньше они дополняли картины известных художников, а может просто обычные эскизы каких-нибудь заурядных личностей, которые просто творили, не заботясь о славе. В некоторых местах продолжают висеть винтажные бра, когда-то они ярко светили, сейчас же просто висят, еле держась за стены тонкими проводами, словно ручками. Помещение было очень тёмным, то что не разрушило время, убивают сорняки, которые пробираются сквозь развалины, на стенах висят вьюны. Даже здесь где нет воды, еле поступают солнечные лучи растут растения. Здесь нет людей. Все живое хочет жить. В театре все также в некоторых местах остались сидения, не все ещё разобрали люди. В центре подобие сцены. Уже грязный и пыльный занавес, когда-то оповещавший начало и конец, теперь служит подобием коврика. Микки взял кусочек белого камня с пола: — А вдруг раньше это была какая-нибудь статуя? Человек который в неё годами вкладывал душу? — Ты блин эстет, — засмеялся Финн и в него полетел этот камушек, парень успел словить, — Что? Душа ранимая? Финн обратно кинул в Микки, но тот резко увернулся. Финн и Шон развалились на креслах. Микки просто бесцельно ходил. Хуан облокотился на стену пепеля взглядом Микки. — Прекрати так плотоядно смотреть на Микки, ты явно думаешь о всяких непотребствах, — засмеялся Фин. — Прекрати, — Хуан покраснел, — неправда! Это вы больше с Шоном похожи на голубков, живёте даже вместе! Шон взял лицо Финна и протянул к себе, губы в миллиметрах друг от друга, Микки и Хуан пристально смотрели, и тут Финн засмеялся, отстранился и потрепал макушку Шона: — Конечно мы любим друг друга! — Финн оголил клычки и Шон покраснел. — Хуан, лицо проще! Микки вероятно примет обет, а это значит Goodbye my love goodbye! — Шон произнес как ни в чем не бывало, но после происходящего стал прятать румянец за прядками волос. — Микки, я ничего такого не думаю, не слушай их! — Как меня жизнь переплела с вами? За что мне такое наказание? — Как ты любишь сам говорить: «бог не дает нам таких испытаний, которые нам не под силу»? Значит на каком-то этапе ты нам ещё спасибо скажешь. — Блин, Шон, не пугай меня, ты слишком часто общаешься с Микки… Фу-фу-фу. Я начинаю ревновать, — Финн провёл кокетливую дорожку по руке парня, у Шона пробежали мурашки и он оттолкнул его руку, — Очень обидно между прочим. — Справишься, — нахмурился Шон. Финн состроил недовольную мордашку. — Нет, правда, какого я ещё с вами… — Хватит, не хочешь не общайся, — протянул Финн. — Да я не об этом, я побежал, обещал пастырю Джону помочь, до завтра! — Микки махнул рукой и убежал. Хуан грустно махнул в ответ, бросая на блондина щенячий взгляд. — Хуан, бл*ть, ты когда ему признаешься смотреть тошно. — Ты заколебал, Финн, я его не люблю. Тем более он парень! — Ну сердцу не прикажешь, мозгу не докажешь. — Ты правда так думаешь? — Шон приподнял бровь и посмотрел удивлённо на Финна. — Неее… Ну я конечно в пользу слабой половины пола, но речь то не обо мне. Ну трахались бы вы оба в жопу, ваша интимность мне по боку, только не надо меня в неё тянуть. Без подробностей короче. Вот только он не ответит тебе взаимностью, ты знаешь это. Просто тебе стало бы легче. — Как сказанул то! Тебе нужно книги писать… «Лаконично» так, — Шон улыбнулся. Финн посмотрел на часы: — Парни, мне тоже пора, у меня дела. — Какие? — Свидание с Томми Бервольдом. — Что за свидание? — Шон, да успокойся ты! Нормально все! Я на связи, — Финн встал с кресла и пошёл к выходу, — Я же не девчонка меня оберегать вечно, Шон! Маме тоже передай, чтобы к ужину не ждала, приду поздно. Дождавшись немного когда Финн ушёл, Шон последовал за ним. — И кто тут у нас влюбленная жертва? — произнёс Хуан оставшись с самим собой наедине. Микки жил в церкви на холме, идти было достаточно долго, машины сейчас были редкостью. В основном это были древние машины найденные на помойках, которым даровали вторую жизнь механики. Остается проблема номер 2 — найти нефть. А это роскошь. Он всегда представлял себе город будущего в инновациях: куча многоэтажек с рекламами; по небу уже летают машины; стоит щелкнуть пальцами как на тебе новый, чистый наряд; провёл перед лицом как возник сенсорный экран; или создаешь себе вертуальную девушку, регулируешь размер груди, ног, длину волос, обхват бедер… Шикарно… Да, Микки верил в бога. Да, Микки служил церкви. Да, Микки отказался от плотских утех и искушений. Отказаться не значит не хотеть этого. Он бы никому и никогда не признался как хочет иногда выпить, закурить, попробовать травку. Естественно, он как и любой другой подросток в пубертатном периоде хотел секса. Много. Неистового. Да хоть с Хуаном. Даже сейчас он идёт сквозь развалины… Не по новейшим, ровным дорогам. Не едет в машине. Не перемещается сквозь пространство и время. Как же просрали наши предки столько идей и возможностей? И вот он идёт сквозь развалины и думает как бы не испачкать белый костюм и ботинки. Наконец добравшись до церкви, Микки встречает Джона. Пастырь Джон всегда был ему как родной отец. Сейчас редко кто может похвастаться что у него родная мать или отец, обычно это приемыши. Кто-то подбрасывает от того, что не хватает смелости убить своё дитя, кто-то надеяться что ребёнка будет ожидать исход лучше чем у родителей, некоторые от чего-то или кого-то пытаются убежать… Микки просто подбросили к дверям храма когда он мыл младенцем. Он не винит своих родителей и все понимает. Но и найти или вернуть родителей желания тоже не возникает. Теперь у него другие родные. Кому какое дело до крови? Вот уже 17 лет блондин верен и благодарен людям ставшим его новой семьей. Джон уверен что этого ангела ему подарил сам бог. Вот только сам парень себя ангелом не считает. Микки не признается, что читает фантастику в школьной библиотеке, что завистливые мысли его настигают, что ночью когда все спят он тихонько мастурбирует, представляя как нагибает младшую сестру Эмили. Рука активно двигается вперед-назад. Хватает ее за волосы, приподнимая к себе личико. Вперед-назад. Крепко целует. Вперед-назад. Языки сплетаются воедино. Вперед-назад. Вторая рука крепко сжимает упругую ягодицу. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад. Наконец легкое дрожание. По руке стекает теплая белая сперма. Микки открывает глаза и берет полотенце. В дверь раздался стук. «Во время» — подумал Микки. — Микки! Начинается гроза! Мне страшно, можно лечь с тобой? — раздался тонкий голос. — Конечно, Эмили, проходит, — Микки открыл дверь и его сшибла с ног девочка лет 14 и заключила в объятья. За ней вбежал пёс лабрадор по кличке Марс радостно виляя хвостом. — Ты такой хороший Микки. Он не признается…