Новенький влюбился в лидера «высшего класса»
Да, выдуманный читатель моего дневника, я тоже, как и ты, не до конца понимаю, что вообще происходит. Ты наверняка прекрасно помнишь, насколько глубоко я был погружён в мысли о прошлом и надеялся на лучшее будущее ещё вчерашним грёбаным вечером в грёбаной машине грёбаного Кевина, потому выданный мной этим утром крайне странный и непредвиденный заголовок вызывает лишь кучу вопросов, на которые я постараюсь ответить. В течение прошлого вечера происходило множество событий, некоторые из которых не хочется даже вспоминать, но всю эту ночь снилось лишь одно, показавшееся после необычно нового для меня пробуждения ранним утром очередным плодом воображения, однако всё было взаправду. Я действительно влюбился. Вечер начался с Элизабет Уайт, моей новой дерзкой знакомой, первая встреча с которой произошла на совместном приёме на поступление в институт, что, кстати говоря, прошёл успешно. Диана Вернер, новая «рубиновая» директриса элитного учебного заведения, что больше похоже на дворец для проведения приёмов не студентов, а представителей высшего королевского общества, предложила мне перепроверить диагноз, поставленный тремя годами ранее в Канаде, благодаря имеющимся в институте специалистам. Мать закатила нечто вроде истерики, но уже после ею овладела другая личность, потому та успокоилась. Не могу назвать это приглашением, скорее, обязательством, что поставила мне знакомая, но я согласился поехать вместе с Уайт на вечеринку, устраиваемую неким «высшим классом» — элитой института, о которой Элизабет рассказывала страшные истории, что позже развеялись при знакомстве с Оливией, одной из трёх подруг Уайт со времён колледжа, среди которых были ещё Катрин и Джессика. Правда, трудно уверять, что мы будем общаться в дальнейшем, поскольку особого интереса у тех я не заметил да и процесс выстраивания дружеских отношений даётся мне всегда с трудом, но Оливия — главный претендент на возможную дружбу. Самое интересное началось после того, как дверь в закрытую зону для организаторов, того самого «высшего класса», распахнулась и мы встретились с Джейком, бывшим Элизабет, разъярённым на всех, а в особенности на меня от придуманной самой же Уайт новости, что его девушка приехала на тусовку вместе с новоиспечённым парнем, то есть мной. С ним она, кстати говоря, и покинула вечеринку из-за влитых в неё литров алкоголя. Но вишенкой того торта стал его напарник, один из представителей стереотипной элиты института, что и успокоил своего друга, — Нейтан Пасс. Одно лишь мягкое змеиное звучание его имени, произнесённого мною прямо сейчас шёпотом дрожащими от желания губами, и я расплываюсь в блаженном экстазе. Слабый свет барных ламп и яркие лучи красных прожекторов, всё время задевавшие в хаотичном порядке его изумительное до мельчайших клеток кожи лицо, настолько сильно привлекли к нему внимание, что отвести взгляда, ну, просто не удалось. Хотя, знаешь, дорогой читатель, я и не хотел этого делать. Но, даже если бы и приспичило, это было бы невозможно. Впервые захотелось узнать человека настолько близко, насколько это только позволено. Никогда раньше не чувствовал такой бурной тяги к незнакомцу. Может, пример не самый корректный, но такое можно сравнить с любовью к отцу, когда я просил мать отвезти меня к нему на работу, лишь бы провести как можно больше времени вместе. Правда, та всегда отказывала в моих желаниях, потому я и не могу её спокойно переносить, уже не говоря о какой-то там естественной любви к родителям. Здесь точно так же, только я ничего не знаю о человеке — лишь изредка лицезрею божественную красоту существа с изумительным и наитеплейшим уверенным голосом. Хватает лишь секунды, чтобы вспомнить его слегка хриплый тон, как я уже вовсю улыбаюсь, довольствуясь прохладным утренним воздухом, пробирающимся в комнату через приоткрытое окошко. Весь оставшийся вечер в розовом неоновом свете он смотрел только на меня, и я совершенно не преувеличиваю, чтобы скрыть от тебя правду, которой является та самая необъяснимая связь между мной и ним. Тепло его ладони проходило сквозь джинсы, а по всему телу пробегали мурашки от рукопожатия, во время которого я и ощутил то, о чём просил все эти три мучительных до душераздирающей боли во всём умирающем теле года. Возможно, я просто пытаюсь оправдать свои неосуществимые мечты, наивно надеясь, что поцелуй что-то значил, когда на деле тот был лишь продолжением законченной игры, — но я же ведь не дурак и чувствовал в его словах, прикосновениях, поцелуе, а особенно в его пульсирующем твёрдом члене совсем не безразличие, а именно желание ощутить мои губы своими в ответ. Никто из нашего небольшого круга его абсолютно не интересовал: ни одна разодетая девчонка, наверняка желавшая хотя бы раз в жизни поцеловать Нейтана Пасса и прочувствовать то, что удалось по иронии судьбы именно мне. Только я. Потому каждый чужой несколькосекундный, а иногда и минутный поцелуй давал ему повод отвлечься на меня, чтобы как можно ближе узнать друг друга хотя бы с помощью случайных прикосновений, которыми он пытался меня расслабить, хотя на самом деле, наоборот, заводил лишь только сильнее. Завядшие цветы счастья на моём лице вновь расцвели и вернули прежний чарующий вид только от одних его пальцев, потому я и не в силах описать, что значил для меня его неожиданный поцелуй, который явно ждали мы оба. Если говорить вкратце, то это, наверное, всё, что мне сейчас нужно, чтобы вновь почувствовать себя живым. Меня не заботят грязные деньги Кевина, никакой маленький домик в горах заповедника на краю света подальше от матери и её чёртового бойфренда — лишь только Нейтан, обнимающий меня в свежей постели холодной ночью под ярчайшим светом луны. Я даже немного беспокоюсь, что из-за него у меня может появиться зависимость от водки его производства, которую мы смешивали с клубничным шампанским. Вкусы у него специфичные, но и я не разбираюсь в алкоголе, что на меня всё же подействовал, однако не ударил утром в голову. Я никогда не мечтал о поцелуе, лишь просил обыкновенной для простых людей близости, но то, что мне посчастливилось испытать вчера, можно сравнить со всем, что я по-настоящему обожаю в этой жизни. Его согревающая правая рука на моей левой щеке соизмерима с нежнейшим пледом, под которым я прячусь холодными ночами каждый раз, когда мне не хватает тепла, и благодаря присутствию рядом которого проваливаюсь в глубокий сладкий сон, лёжа одной стороной на краешке своего любимого мягкого материала. Прикосновение другой руки до шеи — то же самое, что и мельчайшие брызги любимых полуночно-синих духов, отдающих нотками свежей мяты и сочной дыни, спелого зелёного яблока и ароматного лесного ореха, соприкасающихся с холодной, уже не столь девственной кожей. Наше смешавшееся в одно дыхание сравнимо с приятным запахом только что приготовленной клубничной выпечки, от которой всё ещё тянется горячий пар. Трущиеся друг о друга носы — словно крохотный котёнок, принявший меня за маму, что ласкается о лицо, прикасаясь до него своим маленьким мокреньким носиком. Его неразборчивый шёпот созвучен с весенним пением лесных птиц ранним утром. Губы Нейтана настолько мягкие и лакомые как сахарная вата, насколько только её можно таковой сделать. Скользящие перед поцелуем губы — будто коньки, легонько царапающие поверхность твёрдого льда и ускоряющиеся при смелом отталкивании при уверенности в удовольствии от такой езды. Как только он поцеловал меня в верхнюю губу, я понял — вот, вот он тот самый сильный магнит, стороны которого нельзя разъединить. Мой ответный поцелуй сравним с адреналином во время безответственного прыжка со скалы в воду, несмотря на табличку, запрещающую заходить на территорию и купаться. Его язык, соприкоснувшийся на секунду с моим, очень напомнил леденец в руке ребёнка, от которого он просто не в силах отказаться, а мой вдох его дыхания при нехватке воздуха сопоставим с единственным источником жизни. Не противостоя своим страстным желаниям и наплевав на всякие принципы, я обхватил его крепкую талию и позволил прижаться всем пылающим телом к моему, после чего, наверняка заинтересованный читатель, ему удалось развеять все мысли того маленького мальчика из коробки, что не думал о сексуальном влечении. Я не смог сдержаться от ощущения его внушительных размеров питона и всё-таки разрешил почувствовать своего менее длинного и большого, отчего Нейтан начал тереться о него своим, а я вновь, но уже громче, приятно задыхался от окутавшего нас обоих разврата. И я, честно сказать, чему сам бескрайне удивлён даже сейчас, был готов отдаться ему прямо там, в его уже полыхавших огнём страсти руках. Но не подумай, всё закончилось далеко не тем, что по окончании в голове некого таймера он просто отодвинулся и отпустил меня, а я поблагодарил его за предоставленную возможность разобраться в своей сексуальной ориентации, словно всё это было частью той самой игры. Он, как этого и хотелось, мог взять меня, к чему даже переходил, увлечённо скользя вниз к шее, но нас разъединило внезапное возвращение Джейка. Увлёкшись этим описанием, я даже забыл о поцелуе с Оливией, что произошёл как раз по игре в бутылочку… Думаю, это вполне объясняет мой выбор между девушками и парнями, так ведь? А может, дело в том, что несомненно красивая и мило целующаяся с глупым и неопытным мной Оливия в силу оставшегося после неё лишь приятного ощущения чего-то родного и исключительно дружеского просто не вызвала влечения в том сексуальном плане, что было, наоборот, ярко доказано с Нейтаном. Не знаю, сейчас ещё напишу какую-нибудь глупость, за которую будет стыдно, потому я просто остановлюсь на словах о том, что Нейтан мне понравился и, возможно, я очень даже в него влюбился. Нам только предстоит узнать друг друга, поскольку вчерашний вечер заключался больше в действиях, нежели в словах, потому Нейтан знает лишь то, что я новенький и прилетел сюда из Ванкувера после гибели отца, а мне известно, что наши истории очень похожи, ведь он здесь из норвежского Тромсё с момента смерти матери. А ещё из собственного наблюдения я уверен в том, что он — тот самый парень, с которого я не смогу свести взгляда при первой же возможности увидеть его несравненные серо-голубые глаза вновь. Грустно, что я уснул, так и не узнав о нём больше, хотя, наверное, оно к лучшему после произошедшего. Сил бодрствовать не было, потому я отрубился прямо в машине Кевина, на которой меня и довёз вместо пьяной Уайт новый знакомый. Уже утром моё пробуждение можно было застать в собственной постели во вчерашней одежде, а это говорит о том, что кто-то меня уложил в постель, и если это сделал Нейтан, — а это наиболее вероятный и логичный вариант, — то мне и вправду кажется, что он далеко ко мне неравнодушен. Наверное, скоро он начнёт вызывать привыкание, как и водка, что станет символом настоящего поцелуя любви.Крис Голдман
01.09.2018