Самый суровый стоик всё-таки человек, и вторгнуться смело и доброжелательно в "безмолвное море" его души - значит нередко оказать ему величайшую услугу. Шарлотта Бронте "Джейн Эйр"
Эрвин раздражённо поджал губы. Как ему казалось, Элисса просто не понимала того, что он пытается сделать как лучше, по крайней мере для неё. Его взгляд, гулявший по комнате, вновь и вновь возвращался к девушке, стоящей перед ним и скрывающей своё заплаканное (в этом он был уверен) лицо ладонями. Она изначально была слишком сентиментальной для Разведки, и если на крики того же Шадиса она практически не реагировала, то громкий тон близкого для неё человека неизменно вызывал слёзы. Он тяжело вздохнул. Ему, наверное, действительно не стоило повышать на капитана голос. Смит вновь взглянул на длинные тонкие пальцы, и сердце его сжалось, когда майор услышал тихий всхлип. Он встал из-за письменного стола, подошёл к блондинке вплотную. Его грубые мужские руки удивительно аккуратно открыли лицо девушки, Эрвин, недолго думая, прижал плачущую разведчицу к своей груди. Она дернулась, но он держал её в своих руках слишком крепко. Низкий голос прозвучал тихо, умеренно, Эрвин боялся, что эта женщина разрыдается ещё сильнее. – Я передам Шадису, что ты будешь в отряде командования. Смит вновь почувствовал сопротивление, а затем несильный удар по груди. Началось. – Если... – её голос дрожал, мужчина почувствовал болезненный укол в области левой груди, заставивший его испытать нечто напоминающее удушье. Эрвин ненавидел женские слёзы, кажется, даже больше, чем титанов. – Если с ними что-то случится, я... Так было каждый раз. Несмотря на постоянную маску оптимизма ей было невероятно страшно. И теперь, волнуясь за жизни недавних бандитов, Рокантен просила отправить её в правый фланг вместе с рекрутами, но он не мог себе этого позволить. Он корил себя за малодушие и всё же не хотел оставлять капитана. "Она такой же солдат, как и все остальные... я должен...". Только вот страх в очередной раз потерять близкого ему человека разбивал все благородные цели. Эрвин прикрыл глаза, чувствуя, как пальцы пианистки сжимают его белую рубашку. Смит уже сбился со счёта. Сколько раз он успокаивал её перед вылазками? Вместе с возложенной на неё в качестве капитана ответственностью, в её душе поселилась боль за каждого погибшего солдата. Чувственность только усугубляла порой глупую вину. Эрвину было слишком больно видеть её такой. Мужчина вдохнул полной грудью и отстранился, ища своими глазами её покрасневшие глаза. – Отправь Чарли, он ведь лучший из твоего отряда, – он говорил с нажимом, убеждая Элиссу в верности своего решения. Она доверится ему. – Нет, я сама направлюсь туда... – звонкий голос срывался, отбивался эхом от каменных стен, вселяя в душу майора страх. – Ты не понимаешь... Терпение мужчины подходило к концу. Голубые глаза метали молнии, грудь вздымалась слишком часто, кажется, галстук-боло душил его. Он сжал зубы в попытке сдержаться. Давить на Элиссу он ненавидел, но ему придётся. – Нет, это ты не понимаешь, – голос Эрвина остался тихим, но стал более твердым. Он наклонился, кладя руку на покатое плечо. – Ты будешь в отряде командования. Это приказ. Капитан отшатнулась, но не разрыдалась. Хуже. В её глазах горела обида и разочарование, губы дёрнулись, но она ничего не сказала. Взгляд некогда доверчивый и мягкий убивал мужчину своим отчаянием. Рокантен так и продолжила молчать. Смиту стало тяжелее. Её поведение, кажется, ломало его изнутри. Элисса вздрогнула и развернулась к выходу из его кабинета. Почти бегом, широкими шагами, она преодолела это расстояние, как будто там, за дверью, было её спасение.***
Все приготовления к экспедиции за стены были завершены. Разведчики неспешно скакали по городу, приближаясь к высоким воротам стены Мария. Леви испытывал чувство странного напряжения, мысли его в очередной раз крутились вокруг Эрвина. Они до сих пор не достали бумаг, и мужчине хотелось поскорее покончить со всем этим. Фарлан и Изабель переговаривались с разведчиком из отряда Элиссы. Чарли, кажется. Леви выдохнул, похоже, его друзей вообще ничего не волновало. Мужчина посмотрел влево, цепляясь взглядом за обладательницу белоснежных волос. Удивительно, сейчас её лицо не озаряло солдат добродушной улыбкой. Напротив, капитан была ужасающе собранная и, кажется, немного напуганная. С ней заговорил Эрвин, но она лишь дёрнула головой, оставив его без ответа. Леви заметил, как растерянно скользнул вперёд взгляд майора, а затем Смит пришпорил коня подъезжая к командору. Брюнет вновь посмотрел на Рокантен. Узкие ладони настолько крепко сжимали поводья, что и без того бледные костяшки побелели сильнее. "Интересно, что же могло так её испугать". Леви сощурился, когда девушка резко дёрнула головой и посмотрела в его глаза. Её собранный тревожный взгляд завязал в его груди узел плохого предчувствия, на который он старался не обращать внимание. Элисса что-то прошептала одними губами и отвернулась, наблюдая за тем, как медленно поднимаются ворота, она пришпорила коня ускоряясь, Леви последовал её примеру.***
Сердце бешено стучало в его груди. Леви часто дышал, боясь совершённого им выбора. Он не должен был оставлять их. Кажется, сильнее страха не испытывал никогда. Дождь застилал взор, и мужчина не видел ничего дальше своего носа. Трава мокрая, некогда насыщенно-зелёная, была обагрена кровью погибших солдат. Красный цвет был повсюду. Он видел как умирала Изабель и не спас её, не успел. Титан сжал Фарлана в руке, и в его глазах ярко горела обречённость. Дыхание остановилось, мужчина спрыгнул с лошади, переходя на УПМ. "Пожалуйста, только бы я успел...". Не смог. Вновь. Он вытащил лишь половину тела мёртвого друга. Гнев разгорался в груди болезненным огнём. Разве это было справедливо? Почему же всегда именно близкие ему люди? Леви стиснул зубы и опустил тело товарища на холодную мокрую землю. Он уничтожит этих тварей, даже ценой собственной жизни. Мужчине хотелось заплакать, но и этого сделать он не мог. Красивое лицо исказилось в гримасе то ли ярости, то ли бесконечной душевной боли. Леви рвано втянул воздух через рот, окровавленными пальцами коснулся груди, отмечая нехарактерное для него подрагивание рук. Казалось, что прошли часы, за которые он переживал этот кошмар, только вот на самом деле прошло лишь несколько секунд. Смотреть на тело Фарлана вновь он не решился, через силу умерил часто бьющееся сердце и взлетел вверх. Мысли его опустошились вместе с раздавленным сердцем. Брюнет исступленно вырезал шеи монстров, не задумываясь о собственной жизни, сбиваясь со счёта. Он в очередной раз остался один. Гнев на Смита, Разведку, Лобова сжигал и требовал выхода. Мужчина стоял на испаряющемся монстре, часто дыша. Его руки были в крови, какие-то пятна испарялись, какие-то оставались на нём, последние, будто, впитывались в его кожу, навеки оставаясь рваным шрамом на его сердце. Топот лошадиных копыт донёсся до его ушей звуком слишком резким, или же он был настолько погружён в себя, что не обращал внимание на окружающий его мир. Спрыгивая с мерзкой туши на землю, Леви опускает взгляд, встречается глазами с остекленевшим взором рыжеволосой девочки, которая просто хотела почувствовать хоть капельку свободы. Разве она заслужила такую смерть? Мужчина аккуратно прикрывает яркие зелёные глаза, некогда излучавшие искреннее счастье, но вынужденные застыть навеки гримасой ужаса и боли. Он слышит как кто-то всхлипывает прямо над его ухом, а затем бледная рука, практически полностью испачканная в крови, опускается на щеку его подруги, и Леви поднимает взгляд. Элисса. С чего бы ей рыдать? Мужчина сдерживает внутри себя презрение, не позволяя ни единой эмоции взять над собой верх. Девушка плачет над Изабель, но он лишь молча наблюдает, как слёзы блондинки скатываются вниз, падают на совсем недавно охладевшее лицо. Он встаёт рывком, бежит прямо на Эрвина, что ехал верхом, и сбивает его с гнедой лошади, приставляя острое стальное лезвие к крепкой мужской шее. Голос, угрожающий убить Смита, кажется Леви чужим, но подсознательно он понимает, что равнодушно-опустошённый тон принадлежит ему самому. Но вот нужные ему бумаги падают в грязь, под ноги. "Неужели, они погибли ни за что?". Теперь он не задумываясь заносит лезвие над головой блондина, но тот перехватывает оружие рукой. Кровь скатывается вниз, проливается, капает. Леви тошнит от неё. Вся его жизнь с самого детства была окрашена в этот цвет. – Убьёшь меня и вернёшься во тьму подземелий? – майор кричит, нависая над ним, а Леви понимает, что лишь он сам виноват в смерти своих друзей. Его непомерные высокомерие и гордость... "Если бы я не оставил их одних". От осознания становится лишь хуже. – Сражайся вместе с Разведкорпусом, Леви... человечеству нужна твоя сила. Брюнет опускает лезвие вниз и отсоединяет его от рукояти. Выбора нет. Остаётся лишь идти вперёд. Мечты о свободе здесь, наверху, желание вечно наслаждаться голубизной неба, чувствовать прикосновение ветра на своей коже вместе с дорогими ему людьми. Лишиться этого в одночасье. И теперь он обречён переживать это абсолютно один. Чувство оцепенения заставило его крепче сжать руки в кулаки. Сожаление лишь о том, что не погиб вместе с ними, заполнили его разум. Он впервые ощутил себя загнанным в угол. Неужели Леви должен будет вечность находиться в клетке, позабыв об истинной свободе. Отныне не имеет значение его местонахождение: под землёй или же на поверхности. Мужчина похоронил себя на этом пустыре рядом с последними людьми, которым он открыл душу. Он оборачивается в последний раз, медленно садясь в седло. Руки продолжают предательски дрожать, и Леви ничего не может с этим поделать. Его взгляд устремлён вперёд, потому что если оглянуться назад, его сердце разорвёт от боли.***
Обрывками доносились до тонкого слуха слова выживших товарищей. Разведчики уже прибыли в штаб. Элисса шла вперёд медленно, пытаясь сдержаться. Ком в горле душил, да и от пережитого кружилась голова. Никто из её отряда не выжил. Пульс был сбит. Ей хотелось остановиться и сесть, но желание побыть наедине с собой заставляло игнорировать своё физическое состояние. Девушка чувствует, что кто-то кладёт ей руку на плечо, и хочется просто проигнорировать, но она не имеет права. Элисса не единственная, кому сейчас тяжело. Стоит это понимать. Её взгляд слишком затуманен, чтобы чётко разглядеть мальчишку, недавнего кадета, который испуганно смотрит в глаза. Скорее всего, это была его первая вылазка. Он выжил. Это хорошо. Блондинка не помнит его имени, пытается ободряюще улыбнуться, но чувствует, что выходит как-то криво, неровно. – Капитан Рокантен... – солдат протягивает ей платок, и взгляд расфокусировано опускается вниз. – Ваши руки в... В воздухе застывает слово, губы девушки дрожат. Разворачивается и уходит. Разведчик не пытается догнать командира. Её руки в крови. Чарли тоже погиб, несмотря на безуспешные попытки остановить кровотечение. Свои ладони теперь кажутся ей чужими. Мальчишка прав, ей нужен душ. Капли воды скатываются вниз, смешиваясь с кровью, грязью и слезами. Следовало бы научиться сдерживать себя. Стыд за то, что она ведёт себя слабее, чем новобранец, расстраивает, но она ничего не может с собой поделать. Элисса не справляется с возложенной на неё ответственностью, и, возможно, Эрвин прав: ей следует уйти. Из груди вырывается вдох, напоминающий скорее скулёж, девушка кусает губу до крови. Она касается чистыми пальцами глаз и трёт их, замедляет дыхание. Становится чуть легче. Главное вновь не думать о том, чего она не смогла сделать. Девушка одевается в гражданскую одежду. Отражение в зеркале показывает покрасневший опустошённый взгляд своей обладательницы. Элисса выходит, направляясь в свой кабинет, ей всё ещё нужно написать отчёт.***
За окном смеркалось. Тусклые звёзды уже начали загораться в потемневшем небесном своде. Внутри штаба не было слышно ни гомона, ни привычных смешков или переговоров. Такая обстановка после экспедиций за стены была привычной. Элисса выдохнула, хватая рукой бутылку вина со старого письменного стола. Это тоже было привычным. Тихие шаги были особенно слышны в давящей пустоте коридора, так что капитан чувствовала себя ужасно неуютно. Девушка поднималась по каменным ступеням лестницы на крышу, одной рукой зябко кутаясь в белую вязаную кофту. Стало действительно немного легче, но иногда, отвлекаясь от работы, она замирала, неосознанно проигрывая в памяти особенно болезненные моменты. Элисса огорченно сморщилась и размеренно задышала, справляясь с вновь нахлынувшими эмоциями. Уставший взгляд оторвался от серого пола, и капитан посмотрела на сидящего на пологой черепице сгорбленного мужчину. Короткие пряди тёмных волос касались полуприкрытых глаз, но их обладатель совершенно не обращал на это внимание. "Это Леви... Господи, что же мне...". Девушка едва не оступилась, но вовремя сохранила равновесие, схватившись за холодный край стены. Шуршания её обуви хватило, чтобы мужчина напрягся и, полуобернувшись, посмотрел на неё. Рокантен аккуратно спустилась, присаживаясь рядом. Сердце её глухо билось о грудную клетку из-за навязчивого чувства вины, но Леви даже не посмотрел на неё. Она поджала губы в попытке подобрать нужные слова, но в этот момент, когда они оба сидели на крыше, Элиссе не хотелось разрушать спокойную ночную тишину. В итоге блондинка молча подала мужчине бутылку, на что тот, медленно, абсолютно неуверенный в своих действиях протянул к ней руку, чуть касаясь своими длинными озябшими пальцами её дрожащей кисти. Леви как-то растерянно откупорил бутыль, прикладываясь тонкими губами к тёмному горлышку, а девушка, между тем, задумчиво теребила край серой юбки, боясь что-либо сказать. Капитан была уверена: если она первая нарушит царящее между ними безмолвие, с её губ вновь сорвутся рыдания. Было необходимо перестать жалеть себя. Понимание, что сидящему справа мужчине в несколько раз хуже, не давали до конца расклеиться так, как она делала обычно. Тихий низкий голос прервал её размышления. – От вина нет смысла... – Леви несильно впихнул бутыль обратно Элиссе. - Я не пьянею... а тебе пить не советую, если ты заснёшь здесь... Рокантен зашевелилась, поворачиваясь к нему, цепляясь за его голос, словно утопающий за соломинку. Так девушка хотя бы не расплачется перед ним. – Я тоже не пьянею... – она лгала, а он почему-то нахмуренно смотрел в её глаза не отрываясь, потому что Элисса, к счастью, отвлекала его. Мужчина со стыдом осознавал, что рядом с кем-либо ему гораздо проще не думать слишком глубоко. Лишь бы вновь не остаться одному со своей болью... Девушка чуть сморщилась от обжигающе терпкого вкуса алкоголя. Они сидят рядом, распивая вино на двоих. Оба молчали, но находили в обществе друг друга утешение. Леви заметил то, как раскраснелись тонкие скулы блондинки. Он даже не удивился. В мыслях мужчина сравнил притихшую собеседницу с Изабель, а затем всеми силами старался отогнать приносящие страдания мысли. Элисса обернулась. Теперь они смотрели друг на друга странно осоловелыми глазами. Первой отвернулась капитан, довольно резко, а вместе с тем и неловко (видимо из-за выпитого вина), запахнула шерстяную белую кофту и обняла себя за плечи. Леви вдруг тоже стало холодно. Видимо, забывшись, совсем этого не заметил. Рокантен подняла голову, собрано глядя в темноту ночного неба, где звёзды начали светить чуть ярче. – Какая у тебя фамилия? – она говорила так тихо, он едва не подумал, что ему послышалось. Захотелось ответить. – Аккерман, – Леви совсем не понимал ход её мыслей, но разговор почему-то впервые за их знакомство показался ему не напряжённым. – Очень красивая, Аккерман... - девушка повторила его фамилию так мягко и нежно, в его груди что-то зашевелилось. Блондинка грустно улыбнулась. "Она видимо совсем пьяна... стоит уйти и оставить её здесь".– Элисса Аккерман... звучит неплохо. Глаза Леви расширились, и он впервые за долгое время с искренним изумлением вперил взгляд в пьяную собеседницу. "Что творит эта идиотка?!". Спектр противоречивых чувств в момент выбил все мысли из его головы. Острая смесь негодования, смущения и чего-то ещё, удивительно сильно боролись в нём с холодным привычным ему равнодушием. Мужчина впервые в жизни потерял дар речи, что не укрылось от слишком внимательных, для пьяной вдрызг пианистки, глаз. Она подалась вперёд, к нему, чуть пододвинулась и наклонилась, будто бы собираясь поцеловать. Хоть Леви не сразу, но смог восстановить чёткость сознания. Что делать в такой ситуации он не знал, поэтому лишь замер, близко и подробно рассматривая удивительно красивое лицо, озарённое светом показавшейся из-за туманных облаков луны. Её тонкие черты лица, белая чистая кожа, которая казалась высеченной из камня, делали девушку слишком сказочной, ненастоящей. Волосы. Леви впервые заметил, насколько они белоснежны, были не убраны, как всегда, назад, но оказались распущенными. Они светлым блестящим серебром падали на узкие покатые плечи. Чуть раскосые светло-серые глаза напоминали Аккерману ночное светило, смотрели устало и немного сонно. Элисса начала дышать чуть чаще сквозь приоткрытые лепестки искусанных губ, и мужчина, повинуясь скорее инстинкту чуть подался вперёд, тут же осекая себя за это. Глаза девушки прикрылись, и она начала наклоняться к нему ещё ближе, но Леви, теперь чётко и осознанно контролируя ситуацию, не двигался. Рокантен опустила голову на его плечо, уткнулась носом в шею и едва слышно засопела. Стыд за нехарактерное для него разочарование наполнил разум. Брюнет задержал дыхание, осуждая слишком быстро бьющееся сердце. Холодный рассудок вопил:"Давай же, сбрось её, сбрось и уходи". Он чуть повернул голову, утыкаясь в шелковистые локоны. В нос тут же ударил пряный запах трав. Мужчина сглотнул. "Чёрт... эта идиотка...". Никогда ещё он не чувствовал себя настолько растерянным. Затем проклиная свою доброту, легко подхватил спящую на руки, замечая удивительную лёгкость женского тела. Леви знал, где находится её кабинет, и это упрощало ему задачу. "Я больше не свяжусь с ней никогда в жизни". Мужчина положил Элиссу на небольшой диван. Нянчиться с ней дольше он не намерен. Но в последний раз перед уходом, с сжигающим его изнутри негодованием, он подходит к Элиссе, наклоняется и вдыхает удивительный запах сверкающих волос. Захлопывая дверь, Аккерман оправдывает себя тем, что ему всего лишь нужно было отвлечься, а теперь, когда рядом нет никого, мужчину вновь съедают приносящие боль мысли.