***
И сколько бы я ни кричал, И сколько б я ни грубил, Я честно очень скучал, Я правда всегда любил...
Он начал пить. Много пить и посещать бордели. Леви Аккерман потерял её и, кажется, частичку себя. Тот факт, что он совершенно не пьянел, только усугублял его разбитое душевное состояние, потому что забыться, забыть Элиссу он не мог. Проще не становилось ни когда он вливал в себя очередную бутыль алкоголя, ни после удачной экспедиции за стены, ни склоняясь над очередной проституткой. Светлый образ он начал искать даже среди мелькающих прохожих лиц. Ему только и оставалось, что шептать её имя в порыве страсти, да стараться забыть тот шанс, который он когда-то упустил. Сам факт того, что другой мужчина забрал то, чем обладать он, Леви, не решился, приводил в слепую ярость, которую мужчина не мог держать в себе. Без вести пропавшая... Остальные даже не верили в то, что она жива, и именно поэтому на кладбище стояло её надгробие. Он ходил. Читал эпитафий, её имя снова и снова, будто бы это вернёт её, выговаривался холодной мраморной плите. Только вот толку с этого не было. Сейчас он был в штабе, в своём кабинете, совершенно один и, какого-то чёрта, вновь и вновь возвращался мыслями к ней. Злость на себя за этот идиотский отказ, разбивший и уничтоживший два любящих сердца. Мужчина провёл рукой по лицу и стиснул зубы. Он больше не мог. Не было ни продажной женщины, ни напитка, способного исцелить его состояние. Леви откинулся в кресле, сделал глоток вина из бутылки и закрыл глаза. Скрипнувшая дверь совсем не беспокоила. - Так и будешь уничтожать себя? - Ханджи подошла к его столу, хмурясь, и опёрлась о него ладонями. - Думаешь, они оба этого хотели? - Не говори книжными фразами, четырёхглазая, - Аккерман поставил напиток на стол, обхватил голову руками, сдавливая виски. В последнее время боль была особенно невыносима. - Пришла воззвать к моему благоразумию? Я стал хуже сражаться? - Неужели ты думаешь, что я пришла бы из-за этого? Мы все за тебя волнуемся... - секундная тишина дала им обоим время, чтобы что-то обдумать. Наконец, Зоё жалостно выдохнула. - Вот увидишь, она найдётся. - Я её проебал, - женщина вздохнула и села напротив, надеясь, что мужчина выговорится. Но он упрямо молчал. Элисса бы им сейчас действительно здорово помогла. Чего только стоит её умение поднимать дух одной фразой, действием или улыбкой. Пусть они не были лучшими подругами, но Ханджи тоже очень по ней скучала. Блондинка всегда была так восхитительно вежлива, что могла часами не только выслушивать её болтовню об исследованиях, но и задавать вопросы. Командор с сожалением посмотрела на капитана. Он не мог себе даже представить, что с ним сделают чувства к ней. Вот бы Рокантен никуда не исчезала.***
Они вдвоём медленно прогуливались по улочкам ночного города. Зик предложил ей уйти с этого скучного вечера отчасти потому, что смотреть далее как к ней прикасаются другие было неприятно. Её рука теперь покоилась на его локте, фонари освещали широкую аллею, обсаженную клёнами с обеих сторон. Тихий шелест листьев успокаивал и умиротворял их обоих. Мерный цокот её каблуков заставил Йегера забеспокоиться. Он совсем про это забыл. - Стой... - Элисса повернулась к нему, окинув тёплым взглядом. Идеальная осанка, походка. Она никогда бы не показала своей усталости, но Зик почему-то ощущал состояние своей спутницы на подсознательном уровне. - Твои ноги... Ты, скорее всего, устала. - Всё в порядке, не беспокойся, - Рокантен лгала. Ноги начали гудеть ещё на балу, к тому же вино, хоть и в малом количестве, слегка кружило голову, но она ведь леди. Да и что они смогут сделать, стоя посреди улицы. Но, это беспокойство было очень приятным. Раньше мужчины никогда не обращали внимание на такие мелочи, а он... заметил. Сам факт этой маленькой заботы, был настолько очарователен, что, кажется, обувь на высоком каблуке стала причинять гораздо меньше дискомфорта. И вот её кавалер сделал шаг к ней вплотную, легко вскинул на руки, игнорируя возмущённое бурчание девушки. Зик так внимателен к каждому её действию, что она начала бояться к нему привыкнуть. Хоть её сердце отзывалось теплотой, забыть Леви она не могла, а это стыдило ещё больше. Йегер был надёжным и добрым, тёплым, уютным. Но глупое, упрямое женское сердце вспоминало неуверенную, холодную заботу Аккермана, который и любить-то толком не умел, но пытался. Впрочем, она ведь делала всё, что было в её силах, даже первой открылась ему, получив взамен лишь отказ. Самое беззащитное место в груди всё жгло и жгло и только горячая ладонь, поддерживающая её сейчас, заставляла жить и чувствовать ласку. "Раз уж он не против...". Она прильнула к нему и уткнулась носом в его крепкую шею. Пахло сигаретами. Этот запах был таким родным, ведь так пахло от отца. Девушка, прикрыв глаза, опять вдыхая запах, напоминающий родной дом. Сон накрыл её с головой и Элисса прикрыла глаза, придаваясь сладкой неге горячих рук. Зик, наверное, никогда в жизни не был так нежен и мягок, как в этот самый момент: держа её в своих руках. Девушка была так легка и прекрасна, так... дорога. И сердце его стало биться размереннее, спокойнее, будто бы и оно боялось в эту самую минуту нарушить трепетный покой. Йегер умилённо улыбнулся, когда услышал, наконец, тихое сопение Элиссы. С трудом, но так и не побеспокоив её, вошёл в квартиру, затем в свою комнату, осторожно уложив Рокантен на постель. Он присел перед ней на корточки, расстёгивая ремешки туфель и отставляя их в сторону. Склонившись над ней, мужчина аккуратно принялся вытаскивать из её волос шпильки и украшения. Её тонкая рука коснулась его, накрывая широкую кисть своей. - Зик? - её сонные растерянные глаза скользнули по нему, а он мягко шикнул, поднимая уголок губ. - Стой, ты... спасибо. Она сильно напоминала нахохлившегося птенчика, и из-за этого вызывала ещё большее чувство нежности, желания заботиться. Осознание стало неожиданным. Элисса была перед ним на белых простынях так беззащитна и слаба, что контроль медленно отпустил его разум. Зик навис над ней, ставя руки по обе стороны от её головы. Может, нет уже в её душе никакого принца? Соблазн проверить мягкость её полных бархатных губ, смяв их в поцелуе, был настолько велик, что сопротивляться ему было бесполезно. Рокантен смотрела на него с полусонной поволокой, кротко и умоляюще. Только вот о чём? Йегер чувствовал её женственное гибкое тело под своим, но ждал. Умом надеясь на отказ, а сердцем на то, что она позволит прикоснуться к себе. Представление атлáса её кожи, там где прежде никто не смел оставлять своих следов, околдовывало, заставляя сдаться. Не закрывая глаз, Зик был к её лицу близко-близко, изучал взглядом каждую малозаметную родинку или шрамик над верхней губой. Тишина была оглушающей. Мужчина прикоснулся к губам робко, спрашивая разрешения, внимательно рассматривая ответ в лунных глазах. Ответ, которого не было. Всё верно... Рокантен даже себе не принадлежала, что уж говорить про него. Он разрешил себе задержаться и плавно надавить, ни к чему не принуждая. Как же не хотелось отпускать её... Но Зик смог. Оторвался от желанных губ, садясь на край постели и проводя рукой по щетине. Что же он сделал? Горькая, но понимающая улыбка, обращённая к ней. - Жаль, что принцем мне не стать... - блондин поднялся, видя её опечаленность и смятённость. Они оба проверяли себя и оба разочаровались. Её тихий медовый голос вызывал в мужчине мучительную тягу, но он прежде всего уважал девушку перед собой. - Извини. - Не проси прощения, - Зик чутко поцеловал её в лоб, отдаляясь и убирая с высокой скулы серебряную прядь. - Спи спокойно...