Nightingale

      В лаборатории гвардии Абсента пахнет не травами и настойками, нет. Здесь за версту веет духом предательства и разрушенных грёз. Этот запах, подобно пятну вина на белой рубашке, настолько въелся в стены комнаты и в лёгкие, что Лелиана, кажется, с ним даже смирилась.       На самом деле, иначе и быть не могло. Время бежит неустанно, даже самые глубокие раны затягиваются, а Эзарель — по-прежнему начальник её гвардии. Несносный, глумливый и требовательный, но всё равно начальник. Поэтому раз за разом, дни свои коротая за котелком и алхимическим глоссарием, Лелиана почти кожей чувствует, как неприятная атмосфера лаборатории сглаживается рутиной и колкими шутками босса.       И сейчас, перебирая многочисленные склянки с зельями и ингредиентами, она не успевает позволить гложущим мыслям заполнить голову. У Лелианы хватает ума не смешивать личную жизнь с трудовыми обязанностями. Пожалуй, в этом есть немалая доля заслуги её родителя. «Работа есть работа», — как молитву вторил отец, который от зари до заката скрывался за дубовыми дверьми кабинета и носа своего не высовывал, пока самый последний отчёт не был выполнен с надлежащим качеством. Этот его трудоголизм вбивался в светлую голову дочери годами, с особым вниманием и долей фанатизма.       «Запомни, милая, хороший работник должен отличаться ответственностью и трудолюбием», — клином вышито у неё на закромке. И от этого простого правила Лелиане никак не уйти, не скрыться.       И не сказать, конечно, что обязанности гвардейца так уж в тягость идут, как казалось на первый взгляд. На Земле делом всей её жизни была фармацевтика. Копаться в рецептах лекарств, смешивать различные ингредиенты в поисках наиболее удачного сочетания, готовить свои настойки и болтушки — вот, что действительно приносит удовольствие.       На самом деле, медицина всегда вдыхала в лелианино тело какую-то особую жизнь. Она сама даже не помнит, откуда такая ярая страсть взялась к врачеванию. Может быть, все началось с маминых любимых сериалов про докторов, которые та просматривала до дыр по вечерам. А может — с первого урока химии в школе, на котором рассказывали о простейших соединениях. Одно остаётся ясным точно: без этого занятия Лелиана не мыслит свою жизнь.       Однако в Элдарии нет привычных таблеток, Менделеевской таблицы или знакомых лекарственных растений. Зато есть алхимия. Чем не та же фармацевтика? Конечно же, реактивы сменились на волшебные настойки, химические аппараты — на котелок, но остались всё те же набитые руки и желание творить.       Поэтому работа под началом Эзареля хоть и изматывающей представляется, но лишь она приносит стабильность и помогает справиться с её такой чужой новой жизнью.       — Лилит, я же сказал отсортировать пробирки по алфавитному порядку, а не составам! — в какой-то момент под ухом ворчит эльф, выхватывая из женских пальцев склянку с гроздями кофейных зёрен и поучительно тряся ею в воздухе. — Чем ты слушала?       Имя чужое нещадно режет слух, и Лелиана незаметно сжимает рот в тонкую линию. Небольшая вспышка раздражения зажигается где-то внутри, подобно фитилю на свече, но затем быстро потухает. Эзарель просто любит поддразнивать её этим прозвищем. Как-то раз довелось ему услышать из уст Лейфтана ласковое «Лили», обращённое к ней; так с этих пор глава Абсента не упускает случая поёрничать, добавляя к прозвищу будто проклятую букву «т».       Лелиана делает глубокий вздох и поворачивает медленно голову:       — Я точно помню, что ты говорил обратное двадцать минут назад.       — Не спорь со мной, Ли-ли-т, — по слогам чеканит он, прекрасно зная, какой эффект имеет на неё это имя. Однако в голосе его нет злого умысла или пренебрежения, одно лишь желание подтрунить. — Я не выжил из ума, чтобы не помнить, что я говорил и кому.       Лелиана качает головой, краешком зубов прикусывая внутреннюю часть щеки. Конечно, Эзарель не выжил из ума. Она понимает, что подобные выпадки со стороны его — всего лишь предлог по поручениям её погонять, занять день. Погружённая в работу голова, значит, свободная от переживаний. Несмотря на свой щетинистый характер, Эзарель горой стоит за своих подчиненных и искренне верует в эту аксиому.       И на самом деле, за это девушка благодарна ему от всего сердца.       — Хорошо, Эзарель. — Лелиана выпрямляется и быстро забирает склянку из мозолистых рук обратно. — Я переделаю.       — Переделает она, — передразнивает эльф, скривив в гримасе тонкий рот. — Небось, ещё больший бардак устроишь здесь! Как тебя вообще ко мне распределили?       Эзарель театрально возводит глаза к потолку и машет головой. Синие пряди, обрамляющие лицо, подрагивают в такт подбородку.       — Ваш хвалённый тест и распределил, — после секундной паузы констатирует она, приподнявшись со стула.       — Грош цена этому тесту, хочу сказать! — опять ворчит начальник, на пятках разворачиваясь и направляясь обратно на своё рабочее место лишь затем, чтобы в конце добавить: — Раз такую неумеху сюда отправил!       Непомерными усилиями Лелиана проглатывает рвущийся наружу колкий ответ. «Не обращать внимания, — про себя повторяет. — Делать свою работу». Прокручивая эти слова в голове, она сгребает в кучу пробирки на полках и по-новому начинает их сортировать.       Буковка к буковке, строго от «А» до «Я», и только в этой последовательности.       Помимо простой сортировки, Эзарель требует идеальной чистоты на рабочем месте: ни пылинки, ни паутинки, ни даже пятнышка на стекле. Поэтому, вооружившись тряпкой, Лелиана снова тщательно протирает каждый уголок и закуток, погружаясь в этот процесс с головой. Никаких мыслей и воспоминаний ненужных — абсолютно пустая голова, занятая лишь чётко выверенными рефлексами и знанием дела.       Когда всё, что можно было вычистить, вычищено; когда ингредиенты отсортировались наполовину, тишину лаборатории прерывает звук скрипучих петель. Кто-то пришёл — обитель главы Абсента никогда не остаётся безлюдной. Лелиана научилась каждый раз не подрываться, голову не вскидывать, чтобы одним глазом глянуть, кто пожаловал в этот раз. Но сейчас… В воздухе тянет едва уловимым запахом крови и сандала. Женская рука, занесённая для того, чтобы поставить в ряд колбу, дёргается и останавливается на полпути. Судорога пронзает пальцы, но вместо того, что выронить утварь, Лелиана лишь крепче её обхватывает. Задерживает дыхание, чтобы успокоить вмиг разбушевавшееся сердце.       «Только бы не услышал, только бы не заметил», — молит мысленно она, заведомо зная, что ничего от этого гостя не скроется.       — Эз, — приветствует Невра, и голос его звучит слишком бархатно, слишком привлекательно. — Лелиана.       Она не сдерживается: ноздри втягивают воздух со свистом, а сердце делает ещё один кульбит, врезаясь в рёбра. Собственное имя, произнесённое его губами, но таким официальным тоном, эхом отдаётся в ушах. Лелиана мысленно считает до десяти, пытаясь совладать с собой, и медленно-медленно поворачивается. Не здоровается, но кивает головой — боится, что голос подведёт и дрожью выдаст волнение.       — Невра. — Эзарель салютует и встаёт навстречу, готовясь к рукопожатию. — Чего забыл здесь? Опять теневики растратили все запасы зелий?       — Хах, это так очевидно? — давит смешок вампир, отвечая на протянутую руку, а потом свои вороновы волосы пропускает сквозь пальцы. — Вообще… Да, у нас закончились дымовые колбы. Но я не только за этим пришёл.       — Что-то случилось? — подозрительно прищуривает глаза Эзарель, складывая на груди руки. — Тебя Мико послала?       Безучастная, Лелиана себя третьей лишней чувствует: предстоящий разговор явно не для её ушей. Отвернувшись, она снова возвращается к сортировке, но мысли её, наперегонки следующие друг за другом, настолько запутались, что она попросту не может сосредоточиться на элементарном поручении. Дрожащие пальцы мусолят туда-сюда пробирку с каким-то зельем, переставляют с одной полочки на другую. И так ещё несколько раз по этому порочному замкнутому кругу.       Присутствие вампира жутко отвлекает.       Как и его голос, как и его запах, как и его всё.       — Да, — отвечает Невра и на секунду переводит взгляд на Лелиану. Эзарель подхватывает мигом, казалось бы, кристальный намёк — нужно девчонку спровадить. Не догадывается ещё, конечно, что на самом деле скрывается за действием друга. — Через пятнадцать минут в зале с Кристаллом. Там всё узнаем. Но могу только сказать, что случилось то, чего мы очень долго добивались.       — Понял. — Эльф прикрывает глаза и садится обратно, откидываясь на спинку стула. Он со стола хватает перьевую ручку и вертит её в руках, будто обдумывая что-то. Пары секунд хватает, чтобы потом с его рта слетел приказ: — Лелиана, отнеси Эвелейн те зелья, что мы сделали на днях и возвращайся обратно. Продолжишь сортировку.       Резко остановившись, Лелиана кладёт на стол всё ту же пресловутую пробирку и без слов направляется в другой конец лаборатории, к отсеку медицинских препаратов.       Сначала, когда она только перешла под крыло Гвардии Абсента, то была сильно удивлена тому, что целый отдел отвели для помощи Эвелейн, когда остальные же являлись лишь нагромождение всего и сразу. Вот тебе и дымовые бомбы для теневиков, вот — концентраты для чистки обсидиановского оружия рядышком ютятся. Конечно, первой мыслью было самое очевидное — начальник нежные чувства питает к главному врачу штаба. Потом же коллеги по цеху её просветили, что такое расположение намного упрощает всю деятельность.       Лекарства и зелья изготавливались абсентовцами и поставлялись во врачевальню напрямую из лаборатории, так что подобный исход был с самого начала создания Главного Штаба предрешён. В этом мире слишком много опасностей и зверств, поэтому оперативная помощь медиков жизненно необходима каждому. Так что сейчас Лелиана со всей серьёзностью собирает флаконы с бледно-голубыми и розовыми настойками, ставит их в переносную коробку с мягкими внутренними стенками и плотно закрывает. Если начальник сказал — значит, так нужно. Даже если это, на самом деле, всего лишь предлог, чтобы выдворить её на пару минут для обсуждения чрезвычайно важных тайных дел.       Закончив сборы, Лелиана молча, под сопровождение взглядов мужчин, направляется к выходу, но внезапный голос вампира тут же заставляет её остановиться почти перед самым выходом.       — Лелиана, — обращается Невра и по-джентельменски заводит одну руку за спину, а другую протягивает в направлении массивной двери лаборатории. — Я провожу.       Эзарель прекращает вертеть перо, зажав его между двумя пальцами, и смотрит удивленно на разыгравшуюся перед ним мизансцену: его подчинённая застывает аккурат возле мужчины, а тот так и остаётся в своей приглашающей позе, с мягкой улыбкой на губах. «Вот же повеса», — думает эльф недоуменно и в тоже время с недовольством. Преждевременно он подумал, что его коллега собирается обсудить с ним последние новости, когда, оказывается, его намерением было лишь ухлестнусть за юбкой, чью обладательницу давеча он крайне сильно обидел.       — А? Р-разве вы не?.. — изумляется Лелиана. Начало слова скачет в грассирующем звуке «р», а потом она уже сама запинается, метнув быстрый взгляд на начальника. Его глаза отражают то же удивление, что и у неё.       — Я не говорил, что мы будем обсуждать это сейчас. На собрании будут известны новости, — говорит Невра с лёгкой ленцой так, что девушке невольно кажется, будто это взрослый дядя объясняет несмышлёному ребёнку элементарные вещи. — Пойдём, мне тоже нужно зайти к Эве.       Мужские руки опускаются на худые плечи и подталкивают осторожно к выходу. Возглас протеста почти срывается со рта, но эти ощущения… его пальцы на её оголённой коже, холодные и хваткие… заставляют проглотить недовольство и позволить себе быть ведомой. Внутри вспыхивает пожар — жуткая смесь непонятных чувств, не поймёшь даже, что именно там намешано. И если до этого всё, что она чувствовала, было тлеющим угольком, то сейчас действия Невры становятся искрой, из которой разгорается пламя.       Её глупое сердце в который раз колотится, будто из груди прыгнуть собирается, а вокруг всё словно замирает. Лелиана смотрит строго перед собой, пальцы с силой сжимают коробку, а дышит она еле-еле, почти неслышно. Она однозначно давным-давно выдала своё волнение — уже нет смысла скрываться, но ей нужно сохранять видимое спокойствие. Хотя бы для себя.       Пока они выходят из лаборатории и шагают по коридору, внутри девушки бушует пожар противоречивости. Что-то необычное, приятное — тепло чужих (его) прикосновений — и одновременно пугающее, как мгновенная вспышка огня на конце спички, — касания того, кто в корне изменил её жизнь.       Лелиана помнит своё обещание Лейфтану. Отпустить и простить, хотя бы постараться. Но, чёрт возьми, как это сделать, когда Невра вызывает такую противоречивую бурю эмоций в её естестве? Она точно знает, что собственный внутренний мир никогда уже не будет прежним.       Время медленно утекает сквозь пальцы. Всего один коридор меж точкой «А» и точкой «Б» кажется путешествием, длинною в жизнь.       Невра молчит — Лелиана искренне благодарна за это.       Невра украдкой смотрит на неё, взгляд его кожу жжёт и насылает табун мурашек — Лелиана до истомы ненавидит его.       Мысленно молит всех богов, земных и элдарийских (если и есть они), чтобы всё быстрее закончилось, и боги, кажется, слышат её молитвы. Заветная дверь медпункта приближается и в самый последний момент, когда рука уже была занесена над ручкой, открывается. Наружу вырывается терпковатый запах настоек, стерильных бинтов, тонкий шлейф крови и едва уловимый аромат цветочных духов. Эвелейн застывает у порога и смотрит поочерёдно на своих новых посетителей.       — Эве, — кивает Невра, приветствуя. — Как удачно мы тебя подловили.       Эльфийка моргает, пару секунд пребывая в ступоре, но быстро сбрасывает с лица удивление и приподнимает уголки губ.       — Невра, Лелиана. Вам что-то нужно? Прошу поспешить, меня вызвала Мико.       — О! — Вампир на это лишь брови приподымает. — Кто-то меня опередил. Я как раз собирался передать тебе приказ о совещании.       — Лейфтан приходил, — поясняет Эвелейн услужливо, а затем взгляд косит в пол. — Кажется, случилось что-то серьёзное…       — Не гадай, скоро всё узнаем, — улыбается Невра и складывает руки за спиной.       Он прочищает горло и взглядом показывает на девушку подле себя. Главный врач, посмотрев сначала на лелианино лицо, а потом на то, что держит она в руках, сразу же схватывает посыл.       — Леа, что это у тебя? Эзарель опять использует тебя как посыльную?       Девушка вздрагивает, несколько раз моргает и, будто ото сна проснувшись, кивает согласно.       — Да. Он попросил отнести тебе микстуры и настойки, что мы сделали на днях. Говорит, запасы у вас кончаются — надо пополнять.       Слова, что текут из рта, — не её. Голос, которым она говорит, — не её. Лелиана сама себе удивляется, как можно так робеть, как можно так быть не собой. Эвелейн и Невра учтиво не обращают внимания, не подают вида, что заметили перемен, но от этого ей легче не становится.       — Эзарель как всегда. Курица-наседка, — по-доброму смеётся врач, спрятав улыбку в ладонь. — Вообще-то, у нас нет особой нехватки, но лишним всё равно не будет. Давай сюда.       Эльфийка осторожно забирает из окоченевших девичьих рук коробку, специально чуть дольше задерживаясь у кожи её своими руками. Жест поддержки оказывает немного благотворное влияние, и Лелиана слегка расслабляется, но не знает, куда деть теперь свободные ладони — карманов же нет. Эвелейн тем временем поворачивает голову и через плечо подзывает к себе подчинённую, чтобы та забрала посылку из лаборатории.       — Что ж, передай Эзарелю спасибо. Что бы мы все делали без его чуткого надзора? А теперь прошу меня простить. Долг зовёт, — женщина кивает каждому поочерёдно и юркает в зазор меж своими гостями.       Вскоре резвая врач и вовсе за лестничным пролетом скрывается, оставляя после себя сладковатый шлейф и неловкое молчание. Лелиана осознаёт, что вновь осталась наедине с вампиром, и сердце в который раз заходится неспокойным ритмом. Собственное непрекращающееся волнение раздражает, высасывает все жизненные соки и сбивает с толку. Будь её воля, своими же руками вырвала бы из груди эту бесполезную мышцу, лишь бы не переживать это снова.       Длинно вздохнув и быстро выдохнув, Лелиана чуть топчется на месте и, наконец решившись, обращается к Невре.       — Спасибо, что проводил. Но мне нужно уже возвращаться. Работа не ждёт.       Лёгкий поклон, еле заметный, и она разворачивается и почти срывается с места, но в тот же миг останавливается. Но не по своей воле — холодные пальцы кольцом обхватывают женское запястье и легонько тянут на себя. Лелиана машинально оборачивается и сталкивается взглядом с аметистом глаз.       Всего на секунду ей кажется, будто она проваливается под лёд. Забывает, как дышать. Не может даже двинуться с места, не смея отрывать взор от него.       — Лелиана. — Голос Невры нежный, почти интимный. Это совсем не то дежурное обращение в лаборатории. Её имя — нечто большее, чем просто слово, слетевшее из его уст. Или ей просто кажется, просто хочется так думать. — Я терпеливо ждал всё это время, но мне становится всё труднее молчать. Я не знаю, что ещё сделать, чтобы ты не убегала от меня, как от прокажённого. Сколько ещё вымаливать у тебя словами и действиями прощение? Я стараюсь не давить, дать тебе время, но прошло уже столько месяцев… Если понадобиться сделать больше — я сделаю. Только дай мне подсказку. Дай мне шанс не быть твоим врагом. Или же скажи, что всё, что я делаю тщетно.       Рот постепенно наполняется слюной, а в глазах щиплет. Опомнившись, Лелиана сглатывает и быстро моргает, пока её море эмоций не выходит из берегов. Она молчит. Пожалуй, слишком долго для того, чтобы это выглядело просто затянувшимся раздумьем. Время бежит — или даже вовсе остановилось; она не знает. В себя приходит лишь, когда рука вампира на её руке вздрагивает. Вместе с надеждой в глазах медленно угасает сила его хватки. В конце концов, не выдержав и приняв молчание за отказ, Невра грустно улыбается, поджимая губы, и покорно отпускает девушку, сохраняя на кончиках пальцев ощущение её нежной горячей кожи.       Поборов желание потянуться обратно к ещё не остывшим ощущениям, Лелиана же принимает это за знак и наконец-то отвечает:       — Ты прав, прошло слишком много времени. Я понимаю. И, может быть, в глубине души я давно тебя простила, но…       Судорожный вздох. К ней приходит понимание, что пора наконец-то избавить свой шкаф от одного весьма тяжёлого скелета.       — …Мне сложно забыть. Вы все… Ваша власть решила уничтожить все мои надежды, мою прошлую жизнь, всё моё наследие на Земле. Я не рассказывала, но там, в моём мире, осталась покойная мать. Я больше никогда не смогу её навестить, понимаешь? Там остался убивающийся по ней горем отец. Он… Он даже не вспомнит меня, не сможет оплакать. Потому что я погибла для Земли. Вовсе никогда не существовала. Но знаешь, что больше всего причинило мне боль? Из всех, кто вообще мог совершить подобное, это сделал именно ты.       Некогда покрывшийся пылью и плесенью скелет даёт трещину. Рассыпается, превращается в труху и, гонимый ветром, разлетается во все стороны, оставляя после себя лишь напоминание о былом. Место, которое он ранее занимал, становится свободным, и Лелиана теперь может вздохнуть чуточку легче.       — Я думала, что мы смогли найти общий язык, даже сдружились. Ты был одним из тех, кому я смогла довериться здесь, но в итоге воткнул нож мне в спину, — спокойно говорит она, расправляя плечи. — Эта рана очень долгое время кровоточила, но смогла зажить. Вот только шрам остался глубокий, некрасивый. Он никогда не сотрётся, не побелеет. Ты ведь понимаешь, что я имею ввиду?       Невра согласно кивает и стыдливо отводит глаза.       — Да, я предал твоё доверие.       — Именно. Но… доверие можно опять заслужить, — слабо улыбается Лелиана самым краешком губ. Отчего-то улыбка её выходит совсем уж печальной. — Я понимаю причины, по которым тебе пришлось это сделать, но не смогу принять их. Никогда. Лишь постараться забыть.       — Я обещаю тебе. — Невра кладёт руку на сердце, а вид его излучает решимость. Не поверить ему, не дать шанс, когда он говорит и смотрит так искренне, с такой мольбой, — было бы кощунством. — Я никогда не сделаю тебе больно, никогда не предам.       И Лелиана принимает его зарок.       Прощает с верой на то, что это не станет ошибкой.       Ибо если он не сможет сдержать слово, она сравняет его с землёй вместе со всем этим чёртовым штабом.

***

      Когда Лелиана возвращается обратно в лабораторию, Эзареля на месте уже не оказывается. Оставшись наедине с собой, она устало откидывается на тяжёлые двери и медленно на пол сползает. Руки трусятся, сердце колотится, а голова просто кругом идёт. Она сама себе удивляется. Удивляется той стойкости, с которой стояла рядом с ним, говорила с ним, смотрела на него, и этой немощности сейчас. Почему Невра так волнует её? Почему так неспокойно сердце рядом с ним?       Это страх? Или нечто большее? Или даже совокупность?       Почему? Почему? Почему? Почемупочемупочемупочему?       — А-а-а-а! — кричит Лелиана, не сдерживаясь, и от бессилия стукает кулаками по холодному полу.       Костяшки отзываются острой болью, а потом начинают ныть. Она смотрит на свои ладони до тех пор, пока тонкая кожа не начинает краснеть, а в голове не образовывается каша. Её тело пронзает какой-то непонятный импульс: нужно срочно остановить поток этих навязчивых мыслей; нужно продолжать работать. Ведомая этим инстиктом, Лелиана встаёт и, спотыкаясь, не идёт, а несёт себя к небольшому фонтанчику на другом конце комнаты. Опускает руки в холодную обжигающую воду и, зачерпнув немного, умывает лицо. И ещё раз. И ещё, пока голова наконец не проясняется.       — О, боги, — вслух молит она, с нажимом проводя по лицу пальцами. — Пошлите мне стойкости и сил, прошу…       Когда взбаламутившаяся на поверхности вода успокаивается, Лелиана в отражение смотрит и ужасается. Бледная, взъерошенная, глаза округлившиеся и едва ли не чумные. «Довела себя», — с укором думает она. Щипает щёки свои до румянца, приглаживает волосы и кусает губы, чтобы кровь к ним прилила. Еще раз заглянув в водную гладь, она наконец оценивает свой вид до приемлемого и возвращается к сортировке.       Внешне разобрались, теперь нужно навести порядок внутри.       В общей сложности за работой проходит чуть больше получаса. Колбы и склянки теперь стоят, как и приказывал Эзарель. Полки блестят от чистоты, а на стёклах нет ни единого пятнышка. Лелиана даже сделала больше, чем было нужно, — подписала каждый ряд в соответствии с алфавитным порядком и переписала этикетки с названиями зелий. Так что остаётся лишь уповать на благосклонность начальника: переделывать одно и тоже в третий раз уж точно не хочется.       Удовлетворённо выдохнув, девушка опускается на плетённый стул и любуется проделанной работой. Так аккуратно, так красиво! Пусть это и пустяковое задание, но Лелиана привыкла хвалить себя за каждое совершённое действие, направленное на благо и пользу. Просто так больше мотивации и сил появляется. Пробежав ещё раз взглядом по полкам, чтобы в последний раз удостовериться в идеальности, она замечает криво стоящую банку с водой Леты. На пару секунд Лелиана вспоминает всё случившееся здесь несколько месяцев назад, но мгновенно гонит мысли прочь. «Не нужно это вспоминать», — самой себе приказывает она и быстро поправляет алхимический ингредиент.       Неожиданно лёгкие занавески подхватывает ветер из открывающегося окна, и из него чёрной стрелой влетает ворон, разбрасывая по лаборатории свои перья.       — Церрат! — улыбается девушка своему фамильяру, искренне радуясь его появлению. — Что ты тут делаешь, малыш? Соскучился по мне?       Ворон, нахохлившись, опускается на плечо и подставляет голову ласковым руками хозяйки. И лишь когда они прошлись по каждому перышку и птица в достаточной мере искупалась в любви, воздух сотрясает воронье карканье и шелест крыльев. Лелиана замечает прикреплённую к лапке записку и, сняв её, видит печать Гвардии Света.       Брови хмурятся, по коже проходит неприятный холодок. Пальцы разворачивают пергамент, и глазам открывается лишь одно короткое предложение: «Немедленно приходи в зал с Кристаллом».