***
— Юлиус? Он злился. Ноздри расширены, дыхание учащённое, движения пальцев, расстёгивающих скафандр, быстрые и резкие. Адам не любил, когда злились. Иногда злость срывали на нём. Хозяева могли ударить его кулаком или пнуть ногой, могли обругать: «Кукла тупая, да что ты понимаешь на самом деле? Пошёл отсюда!», могли заняться более обстоятельными «наказаниями», переходящими в сексуальный контакт. Впрочем, его ведь и создали для того, чтобы люди сбрасывали нервное напряжение, пользуясь его помощью. Так что, наверное, жёсткий секс с инородными предметами типа банки из-под пива, кочерги от камина или ручки от швабры — это норма? Юлиус вряд ли будет делать с ним такое, ведь он другой. К тому же, полицейский. И всё-таки, он временный хозяин. И если прикажет подойти, то даже при выполнении элементарных действий Адаму придётся ему сопротивляться... Переборов себя, он шагнул к Юлиусу сам, первым. — У тебя плохое настроение, — сказал он, частично пользуясь третьим блоком сочувствия. Дальше по сценарию требовалось упасть на колени, снять с хозяина штаны и начать процесс минета, не такого глубокого, как получилось с Миклухой, неа. Надо было просто облизывать член и слегка его посасывать, дожидаясь дальнейших приказов и проявления инициативы от хозяина. Адам отключил блок, оставшись на ногах. Просто — тона голоса и лёгких прикосновений рук к плечам Юлиуса будет достаточно. И откуда он это знал? Мог бы ведь и ошибиться. Однако угадал правильно. Раздражение Юлиуса слегка поутихло. Он даже прислонился к стене и прикрыл глаза со словами: — Какой кошмарный у неё характер. — М? — произнёс Адам, взяв интонацию из другого блока. «Игривое непокорство», — так он значился в его памяти. — Битый час требовала, чтобы я дал им погаситься и отпустил. Угрожала отцом и знакомствами в ОЗК. Мол, я задерживаю их здесь незаконно, а у неё на руках свежесорванный киборг с нежной нервной конституцией, и она за него в ответе. Документами об опеке трясла. Идиотка. Адам фыркнул. Сам. Он слышал похожий смешок от Миклухи и воспроизвёл его в соответствии с записанными данными. — А этот битюг рядом стоял. Хорошо хоть догадался не вмешиваться. И как ему с ней живётся, не представляю. — И не представляй, — шепнул Адам, проведя рукой по волосам Юлиуса. Осторожно ухватил за резинку и потянул её прочь. Волосы у Юлиуса были недлинные, только-только в небольшой хвостик завязать, но Адаму хотелось растрепать их и увидеть, как при этом изменится его внешний вид и выражение лица. К сожалению, Юлиус отстранился от его пальцев раньше, не дав осуществить задуманное, и отобрал у него резинку. — Пойду в зал, позанимаюсь немного. После таких... показаний надо выпускать пар. О, Адам мог бы сходу предложить ему на выбор несколько вариантов выпускания пара, но, очевидно, Юлиус имел в виду нечто совсем альтернативное. Не секс. А жаль. Адам чувствовал, как его тянет к Юлиусу. Не потому, что он его хозяин. Статус владельца, имеющего право отдавать приказы, наоборот раздражал. Но успокаивал тот факт, что Адам понимал: Юлиус не будет ему приказывать ничего. Раньше ведь не приказывал. Это интриговало. Адам бы понял, если бы он не вызывал у Юлиуса никаких эмоций, с людьми такое встречалось сплошь и рядом, кому-то больше нравились женские особи, а мужские внушали только отвращение. Но Юлиус выдавал положительную реакцию. Гораздо большую, чем Миклуха, кстати. Юлиус хотел и даже был не против, однако самостоятельно ничего не предпринимал. Опять эта его пассивность. Адам ощущал странное неспокойствие. Даже его хозяйка проявляла больше инициативы, чем Юлиус, а ведь женщины по умолчанию являлись принимающей стороной во время секса... Поправка: обычно являлись. Адам вспомнил, как сильно растягивал стенки его ануса большой и длинный страпон, который его хозяйка как-то купила в секс-шопе. Игрушка была явно нечеловеческого производства, и хоть крепежи и подходили для человеческого тела, сама её форма представляла скорее половой орган змеелюда, чем человека. Раза в полтора крупнее, раза в два толще среднестатистического человеческого, в наростах по бокам и с округлым шипом на конце. Адам принял его весь. Его кожа обладала повышенной эластичностью и гибкостью, так что страпон не оказался для него особой проблемой. И хозяйка была довольна. Для Irien'а главное — угождать людям.***
Адам проводил взглядом Юлиуса, идущего прочь от него по заворачивающемуся коридору. Кого он хочет обмануть и зачем? Датчики и рецепторы совершенно однозначно сигнализировали о нежелании оставаться в одиночестве, о потребности в нём, в Адаме. И всё-таки Юлиус уходил прочь. Адам решил выждать минут десять. И потом ещё пять для верности. А потом отправился за Юлиусом в помещение, предназначенное для выпускания пара. Это был небольшой зал, условно разделённый на секции. В любой из них можно было регулировать гравитацию. Например, повысить её на половину g, и тогда занятие кардио на дорожке или велотренажёре приобретало дополнительные нюансы. Или отключить её вовсе — и, поднявшись в воздух до потолка, выполнять специальные тренировки в невесомости. Они разгружали позвоночник и тренировали гибкость. Специальное силовое поле оберегало от риска выплыть за границы нуль-гравитации и хлопнуться лицом в пол. Также здесь был угол с обычными гантелями и грави-грифом штанги. Очевидно, излюбленное Миклухой занятие было поднятием больших весов, судя по его мускулатуре. В вакууме такие мышцы просто так не нарастить, это даже Адам понимал, далёкий от любой физической нагрузки. Его метаболизм был устроен таким образом, чтобы поддерживать субтильную конституцию вечно подросткового тела. Сколько ни качайся, максимум нарастёт сантиметр на мышцах и полтора килограмма веса. Юлиус выполнял какой-то сложный комплекс упражнений на мягком коврике почти у входа. Мышцы его, небольшие, но, как оказалось, отлично прорисованные, напрягались и расслаблялись плавно и медленно, растягиваясь почти так же, как должны тянуться у любого киборга модификации Irien. На глазах у Адама Юлиус сел в продольный шпагат и замер, медленно дыша. Он выглядел очень хорошо. Для удобства ему пришлось снять одежду, оставшись в одних трусах. Ещё бы он не выглядел. Вот только волосы. Почему бы ему не распустить их? Эх. — А в поперечный сможешь? — спросил Адам, предварительно нарочно громко потоптавшись у входа. — Нет, — коротко ответил Юлиус, не глядя на него. — И всё равно, ты такой гибкий. Это необычно для человека. — Зато для альфианина подобная гибкость в порядке вещей. — Ты не альфианин. Юлиус хмыкнул. — Мне это прекрасно известно. Он собрал ноги и приподнялся, но вместо того, чтобы прекратить занятие, сложил «бабочку» — ноги согнуты в коленях и максимально раздвинуты в стороны, а ступни сложены вместе, пятка к пятке, — и уселся к Адаму спиной. Концы хвостика его серо-русых волос едва касались последнего шейного позвонка, сейчас особенно выпирающего из-за склонённой головы. — Могу помочь, — сказал Адам, прикоснувшись к его спине. Он уложил ладонь между его лопаток. — Ну помоги, — разрешил Юлиус, и тогда Адам плавно нажал, толкая его вперёд. Юлиус подался легко, клонясь вниз, к стопам, укладываясь на собственные бёдра. — Скажи, когда хватит. — Х-ха, — донеслось снизу. То ли согласие, то ли насмешка над ним, Адамом. Юлиус гнулся просто замечательно. Они сменили несколько поз. Гибкий позвоночник, растянутые мышцы, приятная для прикосновений кожа, так и льнёт... Адам понял, что увлёкся, когда Юлиус внезапно посмотрел на него краем глаза. Он хотел его безо всяких искусственно выработанных феромонов и блоков соблазнений. Или это Адам хотел его? — Юлиус... — Подожди, не здесь же, — негромко сказал он Адаму в ответ на его смелое объятие. Животом к спине, и рука словно сама сползла к бёдрам, замерев над кромкой боксёров. Как бы давно человечество ни вышло в космос, сколько бы планет ни открыло, модели нижнего белья не менялись уже сотни лет. — Здесь, — не соглашаясь, ответил Адам. Никуда они не пойдут. Время перебирать и привередничать уже упущено. Юлиус был рядом, в его объятиях, горячий и тяжело дышащий. Спасибо тому альфианину, который обучил его своим упражнениям и растяжке. — А если Миклуха... — Зайдёт и увидит тебя таким? — Адам сказал это игривым голосом, но руку положил на чужие боксёры уверенно, чтобы дать понять: это вовсе не игры. — Д-да... — и Юлиус вздрогнул под его ладонью. Ох, как приятно это ощущалось. — Прямо сейчас, в эту дверь, — горячо шепнул Адам, сжимая пальцы и массируя твердеющий член через тонкую ткань. Юлиус шумно задышал. Похоже, против блока «Напористый любовник» он был бессилен. — И увидит тебя таким. — М-м-м, — нечленораздельно подтвердил Юлиус, тщетно стараясь задавить в себе стоны. Адам согнулся и впился влажным поцелуем ему в шею сбоку, возле кадыка, прижался к телу, остро ощущая, как самому ему хочется раздеться и прикасаться к Юлиусу кожей к коже. — Он развернётся и уйдёт, — сказал Адам. — Потому что ему не нравятся такие как ты, Юлиус. Не нравятся зацикленные на работе скучные человечки. Жалко, честно. — Почему жалко? — шепнул Юлиус главным образом потому, что Адам замолчал. — Потому что на самом деле ты не такой. Ты столько умеешь, столько хочешь... Скажи, ты бы отсосал ему, если бы появилась возможность? — Ч-что? — кажется, чем дольше Адам гладил его член, тем невнимательнее становился Юлиус. — Взял бы своим ртом его член? — настаивал с вопросом Адам. Для наглядности он провёл по губам Юлиуса пальцами. Тот нечленораздельно застонал, запрокидывая голову. В приоткрытый рот Адам всунул три пальца, проминая ими губы и язык. — Он у Мика толстый и длинный, я уже пробовал. Хочешь тоже попробовать? Юлиус прикусил фаланги его пальцев и задрожал, неизвестно чему сопротивляясь. Адам мог бы довести его до оргазма одними только грязными словечками и поглаживаниями рук. Но не хотелось. Он чувствовал, что вопреки всем программам и блокам ему хочется пойти дальше, до конца, Юлиус бы позволил — в таком-то состоянии. — Юль, я тебя хочу, — хрипло признался он. — Я так тебя хочу... Сильно. Я всё хорошо сделаю, я ведь умею, — шепнул он ему на ухо. — Ты мне веришь? Он провёл влажными пальцами по губам Юлиуса, по щеке, давая ему возможность передохнуть и ответить. Услышав «да», Адам чуть было не решил, что это сбой в программе, слуховая галлюцинация. Прерывание выполнения блока и изменение манеры поведения не по приказу, а по собственной инициативе повлекло за собой каскад системных сообщений, они завесили Адаму весь внутренний экран, накладываясь на то, что он видел своими глазами, на ложащегося на бок Юлиуса, тяжело дышащего, оборачивающегося на него. Адам прикрыл глаза и наклонился, чтобы шепнуть «спасибо» и на ощупь поцеловать его в плечо. Внезапно Адам вспомнил свой единственный оргазм, который испытал с Миклухой. Ему бы и в голову не пришло, что его тело способно переживать ощущения подобного плана. Ничем не приглушённое, не заблокированное, это чувство поразило его до глубины души. Это люди испытывают каждый раз, кончая? Тогда он хочет снова почувствовать то же. С Юлиусом. Потому что похоже, что Юлиус тоже хочет этого не меньше, чем он сам. Только почему-то скрывает свои желания. Адам потянул прочь его боксёры, провёл пальцами по ягодицам, запуская в ложбинку сразу два и массируя ими вход — ещё сжатый, совершенно не влажный. Юлиус тяжело вздыхал; похоже, ему огромных трудов стоило держать себя в узде и не стонать. Адам облизал пальцы и вернулся к массажу, постепенно надавливая сильнее. Время от времени он чувствовал, как Юлиус изгибает поясницу, подаваясь к нему навстречу. — Ты торопишься, — шепнул Адам, вдавливая пальцы в расслабившееся отверстие. Оно тут же сжалось вместе с его пальцами. Горячее. — Слишком долго, — пробормотал Юлиус, спрятав лицо за согнутым локтем. — Не хочу, чтобы тебе было больно. Юлиус сказал что-то — ругательство? Адам не расслышал даже своим чутким слухом. Зато услышал кое-что другое. Звук шагов. Его губы удивительным образом сами собой растянулись в улыбку. Он вжался лицом Юлиусу в спину между лопаток. При мысли о том, что Миклуха их увидит, он испытал прилив адреналина и волну жара, прокатившуюся от груди к животу. А эти шаги ему точно не послышались? Адам прислушался, но в коридоре теперь было тихо. — Ну ладно. Мне точно можно? — Можно, — Юлиус тяжело вздохнул и расслабился, отодвигая в сторону ногу, согнутую в колене. Какие ещё ему были нужны приглашения? Адам смочил слюной свой член, прижался головкой к слегка растянутым мышцам, направил пальцами, нажимая и растягивая. Юлиус тяжело и часто задышал, быть может даже испытывая боль. Но он не отталкивал. Его пальцы сжались в кулак. Адам толкнулся медленно и плавно, войдя едва на треть. Провёл ладонью по раздвинутым ягодицам, по бедру, по животу... Взялся за член. Юлиус сжался и расслабился, расслабились и пальцы в его кулаке. Адам толкнул бёдра вперёд ещё раз и поцеловал спину с выступающим позвонком, что маячил у него перед глазами. Юлиус вздрогнул. И выдохнул через раскрытый рот, когда Адам провёл по его шее языком. Этот выступающий позвонок... Адам накрыл его ртом и влажно всосал кожу, сжал зубами, чувствуя, как Юлиус подаётся ему навстречу, осторожно и неловко. Опираясь на колено, он одновременно раздвигал бёдра шире, позволяя погрузиться в него глубже. — Всё нормально, Юль? — спросил Адам, страшась и ожидая чего угодно. Приказа не коверкать имя, приказа всё прекратить и остановиться. Он бы послушался; ему бы пришлось. Или нет. — Нормально, — ответил Юлиус. Шагов не было слышно. Показалось. Адам вздохнул, не уверенный, что испытывает по этому поводу. И закрыл последнее окно из каскада, всплывшего ранее. — Тогда не шевелись пока что, — попросил он, вдвигаясь в Юлиуса до конца, до самого распоследнего сантиметра. Узко и поначалу суховато, но это скоро пройдёт. — Ладно, — ответил Юлиус. — А зачем... Ах-х! Адам задействовал умеренную выработку смазки и включил режим «волны», самый начальный этап. Член шевельнулся, изгибаясь по спирали, сперва вправо пошла головка, потом шевельнулся ствол, медленно изгибаясь за нею. Наверное, поэтому собственные ощущения и блокировались процессором, — решил Адам, судорожно вцепившись Юлиусу в плечи. Он вообще сможет выносить этот режим сам? Член горел. Хотелось двигаться и толкаться бёдрами. Под кожей нарастал зуд, и отчаянно хотелось почесаться. — Сожмись. Сильнее, — шепнул он Юлиусу в спину. — Это ты сам?.. Как?.. — Н-н... — Адам нашёл в себе силы засмеяться, хотя ему было вовсе не смешно. — Ну я же всё-таки Irien. У нас есть разные приспособления. Член пошёл в обратную сторону, и они застонали оба, на разные лады. Миклуха не мог не слышать их. Если, конечно, он был там, перед входом в зал. Адам оглянулся, но увидел, что на пороге пусто, а дверь закрыта. Никого не было. Но шаги, что он слышал? Значит, точно сбой в программе. Он простонал тихо и разочарованно. А чего он хотел? Их обоих сразу? Этих людей, первых, кого он встретил после разморозки. Неужели он думал, что получится? Юлиус вдруг вскинулся и простонал по-особому протяжно. То есть, все его стоны были — как лезвием по телу, впивались в память намертво, но этот был особенно низкий, глубокий. Адам задержал дыхание и постарался повторить то же самое движение членом ещё раз, прислушиваясь к Юлиусу, но уже зная: оно, там, он нашёл. — Тебе нравится? — спросил он, не дождавшись повторной реакции. Юлиус замер весь напряжённый, будто камень. Адам попытался прикусить его кожу между лопаток, но выступивший пот не дал как следует сомкнуть зубы. Тогда он провёл по ней языком, длинно и вкрадчиво, от спины к шее, к границе роста волос, к растрепавшемуся хвостику волос. — Не молчи. Скажи, нравится? — А то... ты не... знаешь... — выдохнул Юлиус за три раза. — Не знаю. Я стараюсь, чтобы тебе было хорошо. Так что... ответь. — А тебе? — спросил вдруг он. — Тебе нравится? Вопрос поставил Адама в тупик. Юлиус скосил глаза вбок, поймав его взгляд. Адам машинально вздрогнул: хозяин смотрел на него. Снова вмешалась в действие базовая программа. Если сейчас последует приказ... — Отвечай. Адам вздохнул. — Я раньше такого не чувствовал, — сказал он. — Наверное, во мне что-то разладилось. То, что блокировало меня, мои ощущения — этого больше нет. Теперь я чувствую всё, если хочу. — Управляешь своим процессором? Адам умудрился усмехнуться невесело, и Юлиус прищурился. — Не думаю. И да, и нет. Не до конца. Но мне нравится свобода. — Хорошо... — Юлиус отвёл взгляд, закусил губу. Наверное, их короткий разговор помог ему хоть немного прийти в себя. Адаму — да, помог. Сопрягая движения члена с мягкими покачиваниями бёдрами, он продолжил начатое, и Юлиус вскоре застонал снова. Его рука дёрнулась вниз, наткнулась на пальцы Адама, сразу же отодвинулась, впечатываясь в пол. — Хочешь кончить? — уточнил Адам. — Подрочить тебе? Ответом ему был бессловесный стон. Юлиус тяжело дышал и молчал. У него были покрасневшие щёки и уши. — Только скажи, если что-то хочешь, и я всё сделаю, — сказал Адам. Толкнулся в очередной раз сильнее, покачивая Юлиуса вперёд, заставляя его опираться на выставленную руку. — Ну? Не молчи! — он повторил толчок. Юлиус качнулся к нему навстречу, предельно расслабив мышцы и открывшись всем его движениям. Адаму сделалось хорошо. Так хорошо, как никогда. Он не помнил ничего подобного раньше. Никогда ещё не было у него такого близкого единения ни с кем. Его только использовали, но никто не отдавал ему себя, не доверял настолько, не хотел так живо и неприкрыто. — Юлиус... Юль... — прошептал он, вновь и вновь подаваясь ему навстречу, в него. Юлиус был особенный. Совершенно точно особенный. — Адам... — шепнули его губы. И этого стало достаточно для последнего рывка. Адам негромко вскрикнул, ощущая головокружительное наслаждение, что вспыхнуло в нём, перегружая и пережигая все схемы. На эти мгновения он отключился, всё смешалось в его внутренних реакциях и логических цепях. В его чётко составленных блоках возник хаос. Даже в члене отключилась его хвалёная функция автономной подвижности — он и до этого слушался не до конца, система сообщала, что работа миоимплантатов осуществляется всего на семьдесят процентов — последствия травмы магнитным замком... Но Юлиусу хватило и того. Юлиусу понравилось. Юлиус особенный. — Ты мой, — осознал Адам, что шепчут его губы, и вздрогнул. Наслаждение отступило, дав место страху. Что ещё он говорил? Но Юлиус уже был в предоргазменном мареве и, похоже, именно эти слова и заставили его кончать. Он застонал в голос, отдаваясь своим чувствам. Адам сжал его член пальцами, провёл ладонью по стволу, усиливая нажим к головке, давая ей выскочить. И снова. Юлиус шевельнул бёдрами вперёд, почти снимаясь с его члена, — и в руку Адама брызнула сперма. Как быстро; он даже не успел включить вибрацию. Кончив, Юлиус расслабился, и Адам вышел из него с неохотой и медленно, но всё-таки... Не удержавшись, он провёл пальцами по коже, влажной после его спермы и смазки. Пальцы заскользили внутрь и наружу, и руку так не хотелось убирать... Юлиус усмехнулся и сказал: — Неугомонный. — Я... М-м... проверяю, всё ли в порядке. Ты как? — Я же кончил. Значит, всё в порядке. — Юлиус откинулся на спину; усмешка не покидала его лица. Адам подвинулся, давая ему больше простора. Но руки не отнял. Пальцы вновь двинулись внутрь, сразу три. — Что это за история про Миклуху? — спросил Юлиус, сгибая ногу в колене. Адам пересел ближе, нагнулся, касаясь его колена и бедра щекой. Пальцы входили легко, по самые костяшки. Кажется, они нащупали ту самую железу, от прикосновения к которой Юлиус безотчётно начинал стонать низко и протяжно. — И про его член? — уточнил Адам как ни в чём не бывало. — Думаешь, я всё выдумал? — Да, — выдохнул Юлиус. — Киборги не лгут, — ответил Адам. — У нас отсутствует воображение. Все наши слова — это результат работы программы... — Да, конечно. Не сочиняй. — Юлиус смотрел на него из-под прикрытых век. Адам включил вибрацию. Просто чтобы узнать, что из этого выйдет. Вышло хорошо: Юлиус запрокинул голову, прерывая зрительный контакт, и ахнул. — Я и не сочиняю, — сказал Адам, когда его тело чуть попривыкло к ощущениям, а дыхание стабилизировалось. — Мы действительно делали это. — Брал у него в рот? — шепнул Юлиус. Нет, похоже, с дыханием у него всё-таки были проблемы. А вот с членом всё было хорошо: он опять сделался твёрдым, так и не успев опасть после предыдущего оргазма. Адам почувствовал, как его губы снова сами по себе растягиваются в довольной улыбке. — Брал, — ответил он, вдвигая выпрямленные пальцы внутрь и усиливая вибрацию сразу на два пункта. — Ты не возражаешь? — Ч-что? Я? Почему ты... — дыхание Юлиуса сбилось. Он закусил губы, потом разомкнул их, вынужденный отвечать. — Зачем ты спрашиваешь? И... о-о-о, что ты делаешь? Что, ещё раз? Я не смогу... — Сможешь, — ответил Адам. — У тебя уже стоит. Юлиус приподнял голову, удостоверился в том, что слова Адама правдивы, и бессильно простонал. — Ты уже четыре пальца принял, — сообщил ему Адам, вгоняя Юлиуса в краску. — Ты мог бы изображать Irien'а. DEX-компани взяли бы тебя в рабство, если бы узнали о твоих способностях. Юлиус тихо рассмеялся. Наверное, таких похвал он ещё никогда не слышал. И не ощущал такой вибрации внутри. Отсмеявшись, он тут же застонал вновь. Адам нагнулся к его члену и провёл языком по стволу, забрал в рот головку, провёл губами вниз аж до самого основания, пропуская член в самое горло и — сглотнул. Юлиус тут же взметнул бёдра вверх, толкаясь у него в горле, проминая корень языка и надавливая, нажимая. Горло послушно сжалось, деформируясь по новой форме, ощущая привычное воздействие, запускающее программу выполнения минета. Адам моргнул, и программа подключилась. Он двинул пальцами, потирая и надавливая на простату, массируя её в режиме вибрации. Усилив виброрежим ещё на пункт, он сделал его прерывистым. Юлиус отреагировал тут же, коротким вскриком. Его бёдра мелко задрожали, подались вверх, ещё выше — Адам послушно склонился, вытягивая шею, принимая его до конца. Юлиус вцепился зубами в собственную кисть, тщетно стараясь заглушить ещё один свой отчаянный вскрик. Адам прижал пальцы к его простате, с силой вдавливая их в неё. И Юлиус сдался; он взвыл, кончая снова. Адам даже не ощутил вкуса его спермы, она брызнула и полилась в глотку, и та сжалась, механически осуществляя блок минета до конца. Нога Юлиуса расслабилась и упала на пол. Член его сделался мягким, вялым. Адам выпустил его, напоследок коснувшись губами головки и — не удержался, — облизав её. Юлиус приоткрыл один глаз и сказал: — Ты маньяк. Пожалей меня уже, — и улыбнулся настолько сыто и довольно, что Адама будто опять закоротило, хотя в этот раз все его системы функционировали в штатном режиме, и не выскочило ни одного окна с предупреждениями. — Как скажешь, Юль, — ответил он, улыбаясь тоже. Улыбаться просто так, без поведенческих блоков, а самому по себе, было приятно.***
Миклуха опустил руку с коммом и тяжело прорычал ругательство. Какой пиздец! Просто невозможное непотребство! И — вот хрень-то какая, — смотрел ведь. Всё смотрел, всё видел. Да ещё и слышал вдобавок. Как они там вдвоём. За дверью. Концерт устроили. И кибер его трахнул! Миклуха думал, что обычно бывает наоборот. Ну, то есть, Irien'ов же ведь и выпускали как раз для этого... Арргх! Да это ж невозможно в голове уложить! В его зале для тренировок! Мог бы зайти и разогнать их, да вот только — он усмехнулся — не было уверенности, что они остановятся. Так сцепились, сплелись — и пошло-поехало, горячее порно, блин. Хотя нет, на обычное порно это было мало похоже, там ракурсы красивые, актёры и актёрши стонут наигранно, делают вид, будто им офигеть как хорошо, смотришь, но знаешь — всё срежиссировано. А тут... Порно с мужиками Миклуха обычно не смотрел. Так, пару раз от любопытства и сам над собой посмеиваясь. И всё равно то, что было в зале, от всего виденного порно отличалось. Ни ракурсов тебе красивых, ни порядочного звукового сопровождения. А проняло. Миклуха опять зарычал, но уже тише, улавливая в собственном голосе обречённость. Ему понравилось. И Гамберт этот неожиданно голый, и Адам расхристанный и полураздетый. И то, как они стонали и орали, будто майские кроликоты в терношипном кустарнике. Ай да Адам, вот ушлый пацан, — подумал вдруг Миклуха уже поспокойнее, — смирившись, — таки трахнул этого офицеришку. И недели не прошло. Это же надо! Он и представить не мог, что так будет. Ну ладно. Совет им да любовь, значится. Старательно прогоняя картинку, ещё стоящую у него перед глазами, Миклуха потопал по коридору — он уже был далеко от тренировочного зала и топать не боялся. Он бы и туда притопал, весь такой незамутнённый и наивный: «Ребяты, давайте пожрём вместе, я ж такое вкусное мясное рагу приготовил», да что-то остановило. То ли звук какой-то, раздавшийся из-за переборки, то ли наитие. Вызвал Маринку, приказал вывести трансляцию с камеры, что над дверью стояла, к себе на комм — и всё, и попал, залип. Как же он теперь в глаза Гамберту смотреть будет? Наверное, не удержится, заржёт. Его нагнул кибер для секса! Хотя, наверное, он классно трахался, — Миклуха решил не отвергать окончательно эту версию. Под ним так девчонки в «Матушке Крольчихе» никогда не орали. Стало даже немного завидно. Хотя Адам ему не конкурент, неа, ни разу. Они просто... ну... разные. Им тут конкурировать не за что. Так что пусть мальчики любятся друг с другом, если им так сильно свербит. А уж он как-нибудь сам, да... Обнаружив, что идёт не на камбуз, а в сторону душевой, Миклуха сперва затормозил, а потом, ощутив, как предательски тесно ему в штанах, понял, что шёл он как раз очень правильно. Сволочное недопорно его члену очень понравилось, стоял он ещё не каменно, но уже крепко. Чтоб не мучиться, лучше сразу додрочить и скинуть лишнее напряжение. Авось, тогда его попустит, да пропадёт из головы всё это непотребство. Стоны и тела, которые на повторе, будто засевшая в голове песенка, всё крутились и крутились у него перед глазами. Он разделся в душевой и побросал своё шмотьё на полку, шагнул под ионный поток и схватился за член правой рукой. Всё-таки чувствительность у неё была другой, да и член, казалось, воспринимал её иначе — не как свою родную, левую. Казалось, будто его кто-то другой держит: крепко, сильно. А с Адамом ему вчера понравилось, — думал Миклуха, налегая локтем на стену. Сладкий рот. С ним было круче, чем с этими рафинированными тёлочками в «Крольчихе». И стонал он тоже. Хорошо стонал. И вчера. И сегодня, с этим Гамбертом. И звал он его «Юль» — и мышастый не возражал, только подставлялся, да ахал, сволочь... Миклуха вздохнул, уже понимая, что от увиденного и услышанного ему не избавиться, уже почти смирившись. Какое там почти. Он будет кончать и думать о... — Какого хрена, бля?! — рявкнул он, обнаружив, что на него пялятся оба эти придурка. Причём Гамберт вроде как пытался уйти, но Адам его держал. А потом Миклуха обругал сам себя: во гений тоже. А куда ещё они должны были пойти после хорошего траха, если не в душ? Молодец, Миклуха. Наконец-то сообразил. Он замер с членом в руке. Наперевес, бля. А чо теперь, они всё уже видели. Налюбовались. Вон, какие зенки у Гамберта сделались ошалелые. Что, прямо так в одних труселях по коридору и топал? Хорошо хоть одежду с собой взял, да обувку натянул. Не все ещё мозги ему Адам вытрахал. И всё равно... Герой-любовник. Миклухе сделалось не только досадно, но и смешно. — Ну так и будем стоять, смотреть? — спросил он преимущественно у Гамберта. Он бы тут же сбежал, если бы Адама с ним не было, это точно. Но, к сожалению Гамберта, Адам был. И он, каким-то чудом — благодаря применению нанотехнологий, не иначе, раздевшись за пару секунд, подтолкнул офицера вперёд. И сказал, храбрец каков: — Нет, не будем. Гамберт споткнулся, снимая обувь, и нерешительно шагнул в душевую, забиваясь в самый угол. С зардевшимися щеками, будто хренова святая девственница. Будто не ебли его только что в хвост и в гриву. Избегал смотреть на него. Ну и отлично. Миклуха вдруг почувствовал, как его член, сволочь, теряет интерес к происходящему. Вот засада. Всё-таки на мужиков у него не стоит, как он и ду... Адам втёрся между ними третьим, со своими этими длинными космами, и те тут же потемнели, попав под струю ионов. — Понравилось то, что увидел? — прямо спросил он, ухватив Миклуху рукой за поросль на груди. Сволочь, пусть только попробует дёрнуть! Сам-то гладкий, будто подросток. Это Миклуха среди них один как нормальный мужик выглядит... Потом он сообразил, о чём именно его спрашивают, и приморозился к полу. — Иди на хрен, — пробормотал Миклуха совершенно машинально. Как бы теперь из душевой выбраться, не теряя собственного поруганного достоинства? Отчего оно поруганное, он ещё не сообразил, но чувствовал себя именно так. Адам повернулся к нему спиной и — ах, зар-раза, — потёрся о него задницей. Ладной и выпуклой, едва прикрытой концами длиннющих волос. Ну бабская задница, и всё тут. Нет, даже лучше, не такая раздавшаяся в стороны. И, наверное, может утонуть в его руках целиком, если накрыть. — Он нас видел, Юль, — «раскрыл» его Адам. — Видел и молчит теперь. — Я... — Гамберт, ещё больше покрасневший, дёрнулся к выходу, но Адам преградил ему путь, уперев руку в стену. — Стой. Он снова повёл задницей прямо возле члена Миклухи и — вот хрень, — одного этого хватило, чтобы своевольный предатель опять поднял голову. — Я хочу уйти! — Миклуха поймал растерянный взгляд, без очков, без напускного официоза, наконец-то Гамберт выглядел как надо, настоящим. Члену и это тоже понравилось. — Я знаю, чего ты на самом деле хочешь, — хрипло возразил Адам. Наверное, действительно знал. Irien'ы, они ж чувствуют такие вещи своей психологией. Их создавали специально для таких вот вещей. Да? Ведь да? Миклуха нерешительно провёл рукой по концам длинных тёмных волос, раздвигая их в стороны. Адам почувствовал его движение, метко стрельнул глазами назад и — ни дать ни взять приказал: — Ну давай, чего ждёшь? Гамберт потрясённо ахнул. Схватился за руку Адама и ахнул. Ага, офицеришка. Тут-то мы тебя и поймали... Миклуха прижал своего переметнувшегося предателя к услужливо выставленной для него заднице и уже только потом сообразил, что правду говорят про Irien'ов, что они для секса — самые идеальные, лучше людей даже. И смазки не надо, и без подготовки можно. Поздно сообразил, не подумал. Человека бы порвал, да и себе что-нибудь повредил, вталкиваясь. А тут въехал со всей дури, как по маслу, сразу до половины, не меньше. Адам издал какой-то особенный вибрирующий стон и грудью подался на Гамберта, пал в его объятия, так сказать. Миклуха выдохнул, отстранился и поднажал, вставляя уже до конца. В-вот так, да! Гораздо лучше, чем с рукой. Гораздо... Адам застонал, забился, удивительным образом сжимая его внутри, — вроде и не намертво, и двигаться можно, но так тесно и ладно, что шевелиться не хочется. Миклуха повёл рукой по его спине вверх — за волосами всё казалось, будто он гибкую девчонку лапает, совсем без груди, но зато даёт охрененно, так что звёзды в глазах взрываются. Он действительно накрыл его грудь ладонями, абсолютно машинально, естественно, сисек там никаких не нащупывалось, — но Адам застонал так, будто у него там целая эрогенная зона оказалась, и Миклуха в неё попал. Притворяется или взаправду понравилось? Он всё-таки двинул пару раз бёдрами, подталкивая Адама вперёд. Гамберт распластался по стенке, давая им больше места, но Адам всё равно улёгся на него всем телом, будто одного Миклухи ему мало было. Ну, может, и мало, кто ж их, Irien'ов, знает. Если их для секса делали, то, наверное, без оного-то обходиться нелегко? Миклуха его в этом отношении понимал. Иногда в космосе от одиночества хотелось выть и на стенку лезть; обеих рук не хватало себя хоть на какое-то время успокоить. А Гамберт... Точно, не стал стоять просто так, — Миклуха вдруг заметил, как движется его плечо. Похоже, решил подрочить Адаму. Ну и молодец. Мальчишке надо дать, что он хочет. Не зря ж он офицера сюда втолкнул. Видать, хотел с двумя сразу. С-сволочь! Миклуха внезапно почувствовал, как вокруг его члена что-то запульсировало. Всё быстрее и быстрее — он двинул бёдрами туда-сюда, стараясь избавиться от расходящегося зуда и напряжения, и с удивлением понимая: с такими нанотехнологиями он ещё не сталкивался. Когда пульсация дошла до максимума, превратившись в мелкую вибрирующую дрожь, всё внезапно прекратилось, и Миклуха с облегчением выдохнул застоявшийся в лёгких воздух. Всё-таки ещё раз он подобный массаж вряд ли... Адам включил свой массажёр опять, и Миклуха взрыкнул, обречённо загоняя член по максимуму глубоко. Пусть, пускай сделает так ещё. Это охрененно ощущалось. Он ещё никогда... Адам застонал жалобно и, кажется, невпопад. Похоже, Гамберт тоже старался, как мог. Глядишь, так Irien быстрее него кончит. Миклуха потянул кибера к себе, наклонился, закусил его плечо прямо вместе с волосами, потёрся о них животом и грудью. Мягкие. Адам простонал коротко, заахал на вздохах, массаж снова пошёл, уже по третьему разу. А он, наверное, его тоже чувствовал. Миклуха прижал одну руку ко входу в отставленную для него задницу, надавил пальцами, проминая и без того растянутые мышцы. Теперь он и пальцами чувствовал, как там всё вибрирует и сжимается. Адам взвыл. Восторженно. Ему нравилось. Он отнял руку и обхватил обеими его за бока, за талию, которой у нормальных мужиков не бывает, и на мгновение Миклухе показалось, что пальцы вот-вот сомкнутся, сомнут кожу и мышцы, такой Адам был гибкий и податливый, он будто плавился, готовый утечь сквозь пальцы. Гамберт смотрел на них дико и возбуждённо. Миклуха не знал, что можно так — смотреть. Он зажмурился, чувствуя, как вибрация подходит к самому пику. Как замирает и на этот раз не останавливается, а продолжает, дразнит растревоженную головку, плотно сжатую, мелко, но сильно ввинчиваясь в одно и то же место. Миклуха уткнулся мордой в прогнувшуюся спину, зарылся в волосы, вздохнул, и ему даже показалось, что он чувствует какой-то их особый терпкий запах. Адам простонал в очередной раз, но теперь не просто, а выговаривая «да-а-а», и его срывающийся хриплый голос что-то сделал в мозгу Миклухи, пережёг в нём последний предохранитель. На выдохе он кончил, негромко подвывая — молчать совсем не получалось. Кибернетическая рука непроизвольно сжалась, ею можно было кости ломать, но Адам только прогнулся глубже, будто хотел выдоить его до капли. И ему, кажется, это удалось, мерзавцу. Миклуха замер, едва умудряясь стоять на своих двоих, отдышался, поднял голову, ожидаемо встретился взглядом с Гамбертом. Упёрся рукой в стенку рядом с его лицом. Всё-таки какой он был мышастый — в обычное время, не сейчас. Сейчас он, раскрасневшийся и с одуревшими крупными глазами показался Миклухе почти красивым. — Ну чо, офицер? — спросил он Гамберта и с удивлением услышал, как язык у него заплетается. — Квиты? Адам зашевелился, отодвинулся, и из горла Миклухи сам собой вылетел ещё один возглас — они разъединились, и это было почти больно, будто его лишили чего-то важного. Хм, а всего-то потрахались, и теперь должны были разойтись... Отпускать Адама не хотелось. Не сейчас. Миклуха схватил его за плечо, удержал подле себя, не давая прижиматься к Гамберту. — Ну так как, офицер? — спросил Миклуха снова, скаля зубы. Пусть думает, будто он лихо улыбается. — Квиты, — вытолкнул из себя Гамберт, а потом положил руки Адаму на плечи, прижал его к себе, обнял. Тьфу, что за придурь. Миклуха сразу же руку с Адама убрал, шагнул в сторону, где поток ионов был гуще, попытался мыться, как ни в чём не бывало. Не смотрел он больше на этих двоих. Сделал вид, что не замечает, как и в какой момент киборг задрожал. Ну дрожит и ладно, шепчет там чего-то, обниматься лезет... Тьфу, смотреть тошно. Для таких дел Миклуха не создан, он даже девиц не понимал, которые обниматься и сюсюкаться любили. Ну то есть когда-то, может, ему это бы и понравилось, да только он уже не восторженный идиот, и в армии успел послужить, и по космосу парсеков намотать, да и та единственная, с которой бы ему захотелось это сделать, пока не встретилась — и уже не встретится, наверное. — Кончайте тут свою эту голубятню разводить, — буркнул он, заметив, что эти двое уже не дрожат, а, кажется, затеяли сосаться при нём. По крайней мере, Гамберт отвечал Адаму очень охотно. Аж глаза прикрыл. Потом открыл, услышав его ворчание, и Миклуха даже в какой-то момент себя лицемером почувствовал. Ну чего он выделывается, сам только что в очко долбился, а другим не даёт... — Домывайтесь и жрать пошли. Еда вкусная пропадает. А всё это и потом можно, — ощущая неловкость, закончил он. Адам обернулся к нему, просканировал взглядом и выдал: — Меня ещё никогда не кормили после секса. — Ну так я кормлю. У вас же, киборгов, повышенный расход энергии. Да и отъедаться тебе нужно, ты тощий. Адам улыбнулся ему, но как-то криво. Точно сорванный, раз мимика плохо работает. — Повышенный расход, если долго использую особые режимы во время... — он обернулся к Гамберту. — Ну, ты понимаешь, Юль... С партнёрами. Миклуха кашлянул. Он понял. — И сколько у тебя этих режимов? — с подозрением спросил Гамберт. Правильно, Миклуха тоже насторожился. — Мы ещё не пробовали электричество... — застенчиво ответил Адам, потупив глаза в пол. — И не будем, — твёрдо припечатал Гамберт, пунцовея всей мордой.