— Я сказала, отвечай — да или нет! На простой вопрос всегда можно ответить «да» или «нет», по-моему, это не трудно! — завопила фрекен Бок.
— Представь себе, трудно, — вмешался Карлсон. — Я сейчас задам тебе простой вопрос, и ты сама в этом убедишься.
Вот, слушай! Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай — да или нет?
У фрекен Бок перехватило дыхание, казалось, она вот-вот упадет без чувств. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.
— Ну вот вам, — сказал Карлсон с торжеством. — Повторяю свой вопрос: ты перестала пить коньяк по утрам?
— Да, да, конечно, — убежденно заверил Малыш, которому так хотелось помочь фрекен Бок.
Но тут она совсем озверела.
— Нет! — закричала она, совсем потеряв голову.
Малыш покраснел и подхватил, чтобы ее поддержать:
— Нет, нет, не перестала!
— Жаль, жаль, — сказал Карлсон. — Пьянство к добру не приводит.
Астрид Линдгрен
Малыш и Карлсон, который живет на крыше
***
У Эли всегда перехватывало дыхание при виде высоких небоскребов, красиво обставленных стеклянной панелью, пускай внутрь ей заходить никогда не приходилось, да и видела она подобные здания разве что на фотографиях очередных счастливчиков на социальных сетях.
Поэтому когда она попала в это странное необычное место, именуемое «небесной канцелярией», то против воли дала себе немного спуску. Наверное, это последствия неудержимой растерянности от осознания собственной смерти.
По-другому объяснить собственные требования, бурно вытекшие нескончаемым потоком слов изо рта, она не могла.
Потому что прежде нрав у нее был куда более спокойным. Наверное, она уже не помнит. Эля едва ли могла припомнить дату собственного дня рождения, не то что другие тонкие детали.
Стандартные, чуть постаревшие в своем облике часы издали тихий отзвук, приводя ее в чувство.
Слишком задумалась о вариациях своей смерти.
— Так что вы хотели сказать, маленькая мисс? — приятный на вид, но абсолютно неразличаемый по внешности мужчина растекся в мягкой усмешке, постучав гелиевой ручкой по краю планшета.
— Ах да, точно, на чем же я прервалась? Хочу быть какой-нибудь мафиозной принцессой, и чтобы меня любили. Очень сильно. Понимаете, мистер смерть? — Эле было всего лишь неполные шестнадцать, она смотрела на мир через призму «чистого» и «невинного», мечтая о великих свершениях.
Ей можно было простить некоторые вольности.
По крайней мере, он старается себя в этом уверить, ловко орудуя письменными принадлежностями в своих руках.
Что за наивный человечек. Разве жизнь когда-нибудь была столь легкой на вкус?
— Я тебя понимаю, милая, выбирай карты.
Она хочет задать несколько вопросов, всего лишь пару десятков, потому что не может понять причину обрывков собственной памяти. Знания о множестве мультфильмов, различного рода фасонов одежды и других человеческих аспектах представляются бесполезными.
Куда лучше было бы помнить о лице родной матери, веселых шутках глупых друзей и скучных лекциях одного старика в круглых очках.
Но вопреки всем внутренним доводам, рука покорно тянется к разложенной колоде карт, выбирая из всех многочисленных свою единственную.
— Аркобалено.
Тик-так.
Желание будет исполнено, но немного искажено под его личные стандарты. Почву для безопасности подготовит, а с остальным пускай разбирается собственными усилиями.
***
От лица Шахматноголового.
***
В принципе, его никогда не ставили в известность.
Когда дали новую должность, чтобы заправлять порядком в данной реальности и поддерживать гармонию Три-Ни-Сетте. Когда поручали обязанности чертовой ищейки обладателей чистейших атрибутов, чтобы не дать сгинуть бренной земле. И когда резко, со всей присущей неожиданностью скидывали ответственность за незнакомого ребенка.
Поэтому удивляться шаману должно было быть сложно.
Он уже слишком натерпелся от высшего руководства, чтобы удивленно приподнимать брови, беззвучно открывать и закрывать рот, а также закатывать глаза на творящийся беспредел.
Но дичайшая катастрофа в облике невинной голубоглазой девочки с розовыми волосами, педантично повязанными в два длинных хвостика, не просто любит удивлять. О нет, это маленькое недоразумение
обожает доводить людей до нервного срыва.
По крайней мере, таким образом думал Кавахира, глядя на плавно спускающегося с чистого голубого неба ребенка, придерживаемого одним обыкновенным, круглой формы, воздушным шариком, который очень скоро взорвался разноцветным конфетти, стоило носкам детских туфель коснуться желанной дороги.
В жизни он видел многого, но подобная картина встречается впервые.
Занимательный
(нет), конечно, сюрприз.
— Добрый день, дядюшка Кавахира! — широко улыбнувшись, играюче поклонилось подбежавшее к нему чудо. — Фел зовут Феличе и она очень рада познакомиться с вами!
— Хуевый день, надо сказать, — устало зарывшись пальцами в свои волосы, вздохнул он в ответ.
— Хуе… Что? — непонимающе нахмурились та, растерянно вытянув пухлые, отливающиеся розовым цветом губы, силясь повторить незнакомое слово.
— Забудь, девочка, — и не удержавшись, равнодушно провел рукой по ее волосам, столь сильно напоминающим со стороны сладкую вату. — Такие слова не предназначены детям твоего возраста.
— Фел очень любопытно, но если так сказал дядюшка Кавахира, то она постарается забыть.
— Какая послушная девочка, — задумчиво протянул он, раздумывая над тем, как это можно провернуть в свою пользу.
Избавиться от свалившегося субъекта не получится, видение шамана у него существует не зря, посланников из небесной канцелярии Шахматноголовый умеет распознавать сразу.
Чаще всего обыкновенных людей окутывает полупрозрачный тюль серого цвета, в то время как у носителей пламени цвет соответствует их атрибуту.
А у личностей, так называемых «послов», аура была кристально чистой, белоснежного оттенка.
Вне зависимости от собственного желания, отныне этот ребенок на его попечительстве, по крайней мере ровно до тех пор, пока он не спихнет эту непрезентабельную ношу на кого-нибудь другого.
Если сложить некоторые вещи, то результат будет более чем располагающим.
Покорность, в силу детских лет приправленная требуемым воспитанием, плюс находящиеся под рукой нужные люди равняются замечательной возможности избавиться от нежелательного объекта.
— Проходи, дорогая Феличе, — отодвинув седзи, благосклонно махнул рукой японец. — Дядюшке нужно разобраться с тем, как тебя доставить твоим будущим опекунам, а это займет некоторого времени.
— Хорошо, — бодро кивнув, она радостно вошла вслед за ним в здание фальшивой риэлторской конторы.
Предугадывая бурный всплеск эмоций, а также присущую пятилетним ребятишкам подвижность, Кавахира предусмотрительно не отводил от нее взор, набирая заученный номер Вономичи.
Довольно хороший подручный для подобных казусов.
К странному удивлению, первым, что сделала Феличе, это — внимательно осмотрев комнату на искомый предмет и с диким счастьем в глазах найдя его в облике потертого, старого зеркала в сером уголке, помчалась любоваться собой любимой.
Приложив крохотные пальчики к щекам, она испустила восхищенный вздох, не отрывая жадного взгляда от собственного отражения:
— Какая красавица!
Спрятав глухой смешок за кашлем в сжатый кулак, Кавахира с интересом понаблюдал за остальными действиями ребенка, проведя для себя сравнение с любованием какого-нибудь приглянувшегося зверька в зоопарке.
В конце концов, это первый зафиксированный случай, когда к нему на голову свалился в прямом смысле этого слова ребенок.
Покрутившись на месте несколько раз, а также пустив еще несколько комплиментов на тему того, какая же все-таки «Фел красивая, милая, несравненная и так далее по списку», Феличе ожидаемо приступила к тщательному изучению новой местности.
К сожалению, он должен был ее разочаровать, так как в глухой, непримечательной конторе, которая толком ею и не была, не находилось ничего любопытного.
Для ребенка.
—
Кавахира-сан? Кавахира-сан!
— Ах да, что-то не так?
—
Простите, Кавахира-сан, но это я должен спрашивать у вас, — рассмеялся теплым смехом Вономичи, заставив его неосознанно усмехнуться. —
Чем я могу вам помочь?
— Яре-яре, старею. Хм, но дело не слишком пыльное, нужно отвести ребенка по адресу ХХХ, в Италии.
—
Будет сделано, можете не беспокоиться!
Хотя минус у его неопытного напарника все же был — тот оставался чрезмерно громким, впрочем, учитывая молодую горячую кровь и неудержимое желание выслужиться перед начальством, это неудивительный факт.
Кстати о горячности в крови, а что же делает одна маленькая особа?
Нажав на кнопку окончания вызова, он с нарастающим ужасом вяло подумал о том, что несколько прядей волос у него все-таки поседели, невзирая на изначальный их цвет, при виде того, как беззаботно играется с пламенными пустышками шустрая Феличе.
А ведь Шахматноголовый был уверен, что в дорогой, сделанной из дубового дерева шкатулке частицы Три-Ни-Сетте будут в безопасности.
— Почему они такие… пустые? — озадаченно спросила она, не переставая тыкать в сиреневую пустышку пальцем, и одновременно с этим над ее головой возник знак вопроса. — Разве в них не должны храниться души Аркобалено? Или пламя?
Мягкой поступью подойдя к ней поближе, Кавахира, чувствуя, как дрожат пальцы, бережно поставил пустышки обратно в шкатулку, чуть задержавшись с разбирательством последней, так как Феличе потянула ту на себя, восприняв это как какую-нибудь игру.
Он буквально считывал мгновения до решающего взрыва, где это маленькое недоразумение затронет полноценный баланс целого мира.
— Дядюшка Кавахира, а подарите эту пустышку Феличе? Она все равно здесь пылится в одиночестве.
— Если ты будешь хорошо себя вести, я подумаю об этом. А теперь отдай мне ее, как подобает приличной девочке.
— Ну и ладно! — надув губы, независимо фыркнула та в ответ. — Мне все равно цвет ее не нравится.
Как хорошо, что с данным кадром он долго не задержится...
***
Примечание.
Сёдзи (яп. 障子 сёдзи) — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме. Традиционно для сёдзи используется бумага васи, но может также использоваться бумага, созданная на современных фабриках, стекло или пластик.
