Человек у стены. Разговор с собственной тенью, прощание с последним оплотом надежности в невероятно меняющемся мире. Надрывная глухота, единым штрихом пропущенная через сотни лиц, в которой задушенными котятами умирают твои лучшие слова. Каждый хоть единожды если не пропускал сквозь себя это дикое полубезумное состояние, то стоял на грани. Но мечась в тугом пространстве больной безвыходности, переполненные страшной тишиной и раздираемые изнутри собственным криком, мы забываем, что стены тоже умеют видеть. Аль Квотион Запчасть Импровизации
***
От лица Фонга.
***
Фонг думает, что они все немного в этом увязли. Воспитание детей означало большую ответственность, и столь пристальное внимание ожидаемо, но он ведь может заглядывать вперед, чтобы с уверенностью признать некоторые примечательные детали. К примеру, прежде не интересующиеся личной жизнью своих коллег собравшиеся киллеры чуть ли не назубок выучили расписание каждого, оправдавшись тем, что «не хотят» оставаться с этим розовым монстром на целую вечность. Хотя невооруженным глазом было видно, насколько они хотят быть с ней рядом. У Феличе действительно было чудесное обаяние. Настолько сильное, что тебе совсем не удается спрятаться от него. Китаец часто скрывался по различным уголкам особняка, желая уединиться от мешающего шума посторонних объектов, но каждый раз терпел неудачу. Потому что маленькая ищейка с легкостью находила его, где бы он ни был. Наверное, данную ситуацию, в которой на семерку сильнейших наемников вывалили детскую ношу, можно было бы охарактеризовать как дичайшая очаровательность. Если бы это не являлось таким неуместным. Даже звучит смехотворно. Аркобалено и храбрая, до невообразимости самостоятельная девочка, являющаяся их личным сокровенным сокровищем, которое стоило спрятать. Упрятать так далеко, как только это возможно, до прихода Шахматноголового. Однако это ведь будет неправильно. Иррационально. Немного безумно. Несмотря на то что это ради ее же блага. Потому что Феличе слишком наивная, чтобы заподозрить какие-либо гнеты судьбы на своей жизненной дорожке. Это подтвердит тот же момент, когда Фонг чинно разливал зеленый, привезенный совсем недавно из Китая чай по двум пиалам на террасе, не в силах перестать улыбаться от ее последующей реакции в виде забавно сморщившегося носа и тихого умилительного писка — «Как горько!». Они определенно увязли в этих светлых чувствах к абсолютно постороннему существу. Впрочем, теперь уже не постороннему. — Фел не умеет читать такие сложные книжки, но Верде ведь умный, самый умный ученый в этом мире! — протянула вышеназванная особа толстую книгу в руках, хитро прищуриваясь. — Пожалуйста, почитайте ей! Второй да Винчи недоверчиво поправляет очки на переносице, коротко прочитывая название «Философские учения двадцатого века», и с очевидным трудом удерживается от того, чтобы не отказать в тот же миг просяще распахнувшей глаза девочке: — Неужели? — Да, Фел нравятся истории только с картинками. Фонг усмехается в рукав костюма для ушу и едва заметно качает головой, втайне насмехаясь над трепыханиями не признающего саму форму положительных отношений Верде. Сопротивляться бесполезно. Кажется, перед чужим очарованием пала очередная стена отчужденности.***
По какой-то неизвестной причине, отзывающейся эфемерным предупреждением на краю сознания, Эля больше не любит тишину. Прежде, кажется, души в ней не чаяла, но в этой жизни нет. Наверное, из-за того что она давит, разбавляя несчастные размягченные мозги в голове. Словно твердо вознамерившись разорвать ее хлипкое, слабое тельце в клочья. Медленно вырвать ногти, добраться до самих органов и сожрать их всех. Наверное, из-за того что от нее раскалывается голова. Настолько сильно, что даже начинают возникать незнакомые голоса множества людей или нелюдей, она не уверена. Так как старается не прислушиваться к ним. Наверное, из-за того что становится чрезмерно страшно. Кто-то напряженно дышит ей в спину, едва заметно касаясь собственным дыханием маленьких волосков на шее, грозясь сорваться с места в любую минуту. Что-то темное, до такой степени темное, что выкатываются глаза от ожившей бездны. Что-то мрачное, не предвещающее глухими звуками, напоминавшими какое-то чавканье, ничего хорошего. Что-то до остановки трусливого сердца болезненное, надрывающее жилы, чтобы добраться до нее. Но Феличе умная, по крайней мере, по редким комментариям Реборна, предусмотрительная девочка. Рядом с ней всегда кто-то находится, и то чудовище, следовавшее за ней по пятам кровавыми следами, которые видит только она одна, не может добраться до нее, доводя своими отчаянными криками до немых истерик. Иногда ей кажется, что она незаметно сходит с ума. Еще с тех самых пор, как переместилась в данную реальность, добровольно отринув внутри себя нечто человеческое. Ведь никто, кроме нее, не видит мрачных, невиданных нигде картин на самом деле. Это всего лишь до безобразия реалистичный плод воображения. Эля безумно широко улыбается и обнимает сзади удивленно охнувшую Лар, задаваясь судорожными вопросами о том, что вокруг происходит. Окружающие видят лишь одну положительную сторону медали, не удостаивая мимолетным взглядом другую — негативную, бесконечно отрицательную. — Где ты была? — мрачно интересуется Вайпер, потерявший на мгновение ее из виду. — У обрыва, — легко слетает с уст, скрывая неприятное ощущение скрученного желудка. Это опасное место. Очень, очень опасное место, вход которого уже давно был закрыт для нее. Такой маленькой, несмышленой и глупой. Скалл каждый раз предупреждал о том, насколько легко поскользнуться там или навернуться из-за сильного ветра. И она понимает, действительно осознает последствия, но не может препятствовать тому чудовищу. Чудовище имеет невероятно длинные черные волосы, гнилые, обросшие ногти и жгуче холодные серые глаза, пригвоздившие с первых же секунд. А также совершенно не имеет вкуса в одежде, потому что единственное, что на нем надето, — это грязное, оборванное, темное платье. — С тобой был еще кто-то, — несмотря на то что глаза иллюзиониста скрывали полы капюшона, не трудно было прочувствовать его задумчивый, едко прищурившийся взгляд. — Девочка. Больше не играй с ней. Он знает. Как-то глупо моргает Феличе, сжимая тонкие пальцы рук в маленькие кулачки. Стало резко не хватать воздуха в легких, слишком мало поступающего кислорода. Нужно не забывать дышать. — Я-я не могу, когда я отказываюсь играть, она злится. Очень сильно злится. — Страшнее, чем Реборн? — насмешливо хмыкает он, поддерживая игру новоявленного друга. В этом месте нет ничего, кроме особняка, следовательно какая-либо девочка попросту не имела права объявиться здесь без разрешения. Это даже на слух звучит несколько бессмысленно. Они оба знают это. Но продолжают ломать кривую комедию. — Во много раз, — нервно сглатывая, мило улыбается Эля. — Тогда это серьезно. — Очень серьезно, — кивает она, нахмурившись. Вайпер не обязан разбираться с этим, его задача заключается только в том, чтобы проследить за тем, как она беззаботно играется на улице, не влезая в какие-либо приключения. Это очевидно, поэтому он закроет глаза на эти жуткие паранормальные явления и они притворятся, что все хорошо. Я в порядке. Тебе не платили за дополнение. — И часто вы вместе играете? — Каждый день, — смотря на бесформенный темно-фиолетовый балахон, говорит она быстро. Минута молчания прерывается всем тем же Аркобалено Тумана: — Тебе нужно лучше контролировать свое пламя. — Что? — В тебе слишком много Тумана, ты окружена огнем, нет ни одного свободного пятна, — продолжает говорить тот нейтральным тоном, и лишь поджавшие в кратком недовольстве губы могли свидетельствовать о его участии. — Люди думают, что быть иллюзионистом легко, не подозревая о том, что плата за это взимается соответствующая. — Это плохо? Итальянец говорит загадочными фразами, но ей все равно с легкостью удается трактовать их в правильном ключе. Ничего не в порядке. Она в шаге от того, чтобы не прыгнуть в пропасть. Ох, похоже бесплатный сыр и вправду водится только в мышеловке. — В твоих руках сотворить удивительные вещи, все что душа пожелает. Эта власть пьянит разум, — наклонившись вперед, усмехнулся он. — И дурманит рассудок. Монстр, который следует за тобой, это твой ростовщик, который однажды потребует плату. — И ты хочешь отдать ему все свои деньги? — наивно спросила Эля, по-птичьи склонив голову набок. — Я ничего не отдам ему, — оскорбленно ощетинился самый жадный киллер. — Тогда как ты вернешь долг? — Ты ничего не должен монстру, когда сам им являешься, — вместо ответа меланхолично сказал тот, загоняя детский велосипед по направлению ко входу особняка. — Но ты совсем не выглядишь, как то чудовище, — поежившись, возмущенно подбежала она к нему. — Но что Фел делать? — Стань монстром. Непреклонное заявление, словно другого выхода не было и никогда не будет. Однако для нее нет ничего хуже, чем пойти по стопам того преследующего существа. — Ф-фел не хочет быть такой! Устало вздохнув и остановившись на месте, Вайпер мягко взлохматил ее волосы: — Тогда в следующий раз просто иди ко мне.***
Примечание.
Ушу́ (кит. трад. 武術, упр. 武术, пиньинь Wǔshù) — термин, употребляемый для обозначения как китайских боевых искусств, так и созданных на их основе современных видов спорта.