Правда или действие

Изуку чувствовала себя просто отвратительно, опустошенно. И что самое главное — она никак не могла объяснить, почему ей было так плохо. Да, она расстроилась из-за того, что Тодороки уехал не попрощавшись, но ведь это не повод теперь не находить себе места. В какой-то степени она несильно радовалась, что вернулась домой — все-таки в Академии ей всегда было чем занять голову и руки, а дома она была представлена самой себе и уже сходила с ума, хотя прошло всего пару дней. Ее будто пожирала пустота, высасывающая все жизненные силы, и ей лишь оставалось без всякого интереса изучать потолок в собственной комнате. Даже ее любимое хобби, которое заключалось в тщательном просмотре и анализе последних схваток героев со злодеями и на которое толком не было времени из-за учебы и тренировок, не приносило никакой радости. Она выключала без энтузиазма любое видео через двадцать минут, на большее ее уже не хватало. Когда мама была дома, ей становилось полегче. По счастью, Инко не пыталась изводить ее вопросами, куда пропало все ее настроение, а лишь молча оказывала поддержку в виде крепких объятий и вкусной домашней еды. Но сложнее всего было по ночам. Особенно темные мысли, словно боявшиеся солнечного света, всплывали в голове и окутывали ее с ног до головы. И чем дольше она лежала и думала, тем сильнее ее начинало потрясывать и подташнивать. Из-за этого Изуку долго ворочалась, а иной раз вообще не усыпала до самого утра или маминого будильника. На сообщения Тодороки не отвечал, а все звонки переотправлялись на автоответчик, но Изуку все равно каждое утро и вечер проводила ритуал, заключавшийся в попытке дозвониться, а затем отправке ряда сообщений, в которых Изуку рассказывала, как провела день. Ей так становилось чуточку легче. *** После финального экзамена суммарные итоги должны были сказать через три дня. И Катсуки все эти три дня, проведенные дома, делал то, о чем давно мечтал — он отсыпался. Поэтому он вернулся в Академию в приподнятом (по меркам самого Катсуки) настроении и сразу направился к вывешенным спискам с результатами, где нашел свое имя на третьей строчке. Тихий рык невольно вырвался из груди, так как его с Очкастым разделяла лишь пара баллов. Он хотел уже подняться в кабинет, как ему попало на глаза, что вместо имени Деку под его именем красовалось «Шото Тодороки», и он даже удивился, что она упала аж на две ступени. Задротка теперь занимала седьмую строчку в рейтинге по успеваемости! Катсуки знал, что по школьным дисциплинам она получила весьма высокие баллы, неужели с нее столько содрали за практическую часть экзамена? Хотя выступала она на нем не ахти, скажем честно. Но ее могли похвалить уже за то, что она ничего не сломала и ограничилась лишь сотрясением мозга. Для нее это уже прогресс, знаете ли. И не он один поразился неважным итоговым результатом Деку. После классного часа, где им объявили, что через две недели они все без исключения поедут в школьный лагерь, ее вызвал в учительскую для личного разговора Всемогущий. И если, скажем так, Мидория и до этого выглядела не фонтан, то вышла она из учительской просто невероятно понурой. Не то что бы Катсуки, пока шел обратно домой, хотел думать, что там такого случилось у Деку, но его мысли все возвращались к ней. Они показались ему до ужаса назойливыми и смешными, и он поспешил избавиться от них, достав наушники и включив музыку. Это даже подействовало. Стоило ему переступить порог дома, как в нос ударил чуть щекочущий запах специй. Он не без любопытства заглянул на кухню. — Здравствуй, Катсуки, — встретил его улыбкой отец. Чужим людям со стороны всегда казалось, что Катсуки не ладит с отцом, и они действительно редко разговаривали, но Катсуки не мог не испытывать чувство уважения к отцу. Хотя бы за то, что осмелился жениться на такой гарпии, как его мать, и столько лет еще прожить с ней. Именно отец помогал ему обуздать причуду, когда она только-только проявилась, терпеливо сносил все его детские капризы, ходил записывать его на всевозможные секции и кружки, составил более подходящую диету, создал его первый геройский костюм. Ну и, конечно, научил его готовить. Из-за загруженного графика Масару редко подходил к плите, но зато стоило ему только оказаться на кухне, как он совершал самую настоящую магию, по другому это назвать нельзя было. — Что за повод? — поинтересовался Катсуки, беря в руки нож, чтобы помочь отцу с нарезкой овощей. — Успешное закрытие семестра, — ответил Масару. — Да и давно мы так не собирались за столом. Все вместе. — По-моему, для нас это многовато, — указал Катсуки на количество ингредиентов. — К нам еще присоединятся Инко и Изуку. — А они-то зачем припрутся? — вырвалось у Катсуки. — Ну у них сегодня такой же праздник, — философски заметил Масару. Их матери дружили чуть ли не с детства, тоже жили по соседству. Пусть Инко и была старше, это никогда не мешало им хорошо общаться. Они даже какое-то время снимали вместе жилье. В общем, было неудивительно, что он и Деку были знакомы с пеленок и так много проводили времени вместе. Однако из-за их стремительно портящихся отношений Инко и Матсуки тоже уже не виделись так часто, как хотелось бы, но разок в пару недель заскочить на чай друг к другу могли. Сейчас же их дружба открыла второе дыхание. И вместе с ней, похоже, вернулась старая традиция устраивать такие семейные посиделки. Когда они покончили с готовкой, Масару отправился помогать жене накрыть на стол, а Катсуки — к себе в комнату, где сидел, пока мать истошными криками не намекнула, что гости вот-вот придут. Этот праздник пробудил в Катсуки детские воспоминания: лет десять назад они также все вместе сидели за тем же самым столом. Инко и Митсуки так же щебетали о чем-то своем, позволяя изредка Масару вставить слово. Ну и Деку так же сидела на против него. Только раньше у нее глаза горели безумный огоньком, и она не переставала все нести какую-то чушь, которую, почему-то, считала очень важной. Сейчас же она лениво ковырялась в тарелке, молча размышляя о чем-то своем. — Эй, Катсуки, Изуку, — нарочно громко прокашлялась Митсуки. — Можно минуточку вашего внимания. Тогда Катсуки понял, что откровенно все это время пялился на Деку, и это заставило его буквально вздрогнуть. — Дело такое, — Митсуки немного виновато покосилась в сторону Инко. — Мы с Инко-чан все хотели этим летом вырваться куда-нибудь отдохнуть. Но вот какая незадача — не мы одни такие умные и уставшие, и вот попасть на мои любимые источники почти нереально. И единственные свободные места остались только на следующие две недели. Вы же нас отпустите? — Чего-о-о? — вырвалось у Катсуки. — Вы собрались свалить на какие-то сранные источники? — Следи за языком, — шикнула на него Митсуки. — Ты мне мозги полоскала последний месяц, чтоб я перед лагерем не вздумал куда-нибудь кроме дома пойти, а сейчас заявляешь, что сама уезжаешь куда-то за три пи... — Не смей так выражаться за столом! — Митсуки не поленилась потянуться к нему через весь стол, чтобы отвесить ему подзатыльник прежде, чем он закончил бы предложение. — Да, неудобно как-то получается, — Инко виновато уткнулась в тарелку. — Это не наша вина, мы все равно уже все забронировали и вещи собрали, — заявила Митсуки. — Так что поздно сдавать назад. — Херня какая-то, — сквозь зубы процедил Катсуки. — Катсуки, имей совесть! Я тоже человек, и я тоже устала как собака. Можно я хоть раз за семнадцать лет куда-нибудь съезжу с подругой? Когда мы последний раз вместе ездили куда-то, Инко-чан? — На девичник перед твоей свадьбой, — улыбнулась Инко. — Как раз на те же самые источники. — Вот, сто лет назад было, — кивнула сама себе Митсуки. — Да езжайте на все четыре стороны, — махнул рукой Катсуки, рассерженный такими внезапными новостями. Нет, его мать, конечно, имела право делать то, что считала нужным, но... Почему-то Катсуки чувствовал себя преданным. — Изуку, милая, — тем временем Инко накрыла ладонью руку Деку. — Ты ведь не против? Деку, естественно, лишь улыбнулась. — Конечно, мам, тебе не помешает развеяться! Я позабочусь о доме, пока тебя не будет. Ну а что еще могла она ответить? Это же Деку. У нее нету собственного мнения. — Кстати об этом, — Инко обернулась к семье Бакуго. — Масару-кун, Катсуки-кун, могу я вас попросить приютить у себя Изуку, пока меня не будет в городе? — Мама, — слабо возмутилась Изуку, — я же не кошка какая-нибудь. Я прекрасно сама как-нибудь справ... — Без проблем, — перебила ее Митсуки. — У нас есть гостевая комната, правда она вся завалена всяким барахлом. Ну или, Изуку, ты можешь облюбовать диван в гостиной. — Я не хочу никого стеснять, — нахмурилась Изуку. — Да и дома мне будет комфортнее. — Изуку, мне правда будет намного спокойнее, если ты останешься под чьим-то присмотром. Вчера ты чуть не прожгла насквозь кастрюльку! По-моему, ты в последнее время еще чаще стала витать в облаках. Боюсь, что я вернусь, а вместо дома меня будет ждать пепелище, — проявила упрямство Инко. Изуку поморщилась, но ничего не сказала. — Вот и порешали, — усмехнулся Масару. — Нет, не порешали, — возмутился Катсуки. — Моего мнения никто так и не спросил! — А ты имеешь что-то против? — грозно взглянула на него Митсуки. — Представь себе! — Да вы и так с Изуку живете под одной крышей в Академии — для тебя это вообще не должно представлять проблему! — Вот поэтому я и против — меня и так ее лицо достало за это время! Можно я хотя бы в свои законные каникулы отдохну от нее! Ну уж нет! Катсуки не собирался терпеть ее присутствие на территории, которую считал безопасной. Ладно еще общага — она большая, а вот их дом не таких размеров, чтобы точно знать, что Деку до него не доберется! Он только-только начал спокойно спать! Как вы прикажете ему засыпать с осознанием, что буквально в нескольких метрах будет ходить, возможно, в одних трусах Деку! У них еще и ванная на весь дом одна! — Хватит капризничать, как маленький ребенок! — прикрикнула Митсуки. — А в детстве, — вдруг заговорил Масару, — вы просто умоляли, чтобы вас оставили на ночевку. — О, — подхватила быстро остывшая Митсуки. — Помню-помню! Особенно ярко тот вечер, когда была премьера какой-то документалки. Они не смогли досмотреть ее до конца, так и уснули на нашем диване. Катсуки только хотел открыть рот, чтобы они засунули свои старческие воспоминания куда подальше, как вдруг Инко встала со своего места и направилась к нему. — Катсуки-кун, — сказала она, виновато улыбаясь. — Можешь, пожалуйста, потерпеть Изуку еще немного? Обещаю, она не доставит тебе много хлопот. Инко знала, что это запрещенный прием — напрямую Катсуки не мог ей отказать. Он даже долго не мог просто выдержать взгляд ее искренне умоляющих глаз. — Л-ладно, — быстро сдался он, отворачиваясь и мысленно проклиная себя. — Вот и прекрасно, — снова заключил Масару, и Катсуки мысленно окрестил его предателем. — А ты переживала, Инко-чан, — довольно ухмылялась Митсуки, будто это именно она уговорила Катсуки изменить мнение. — Раз все так хорошо разрешилось, можно отметим начало нашего отпуска? Для Масару это словно команда, и он подорвался и пошел за бутылкой вина. — Ты уверена, Миччан? Нам же завтра рано вставать, — взволновано покачала головой Инко. — Да ничего не будет! — махнула рукой Митсуки. — Останешься тут на ночь, а утром заедем за твоими вещами. Инко, судя по ее лицу, это особо не успокаивало, но она больше не возражала. Родители довольно быстро захмелели, и Катсуки, которого уже весь этот балаган достал, уже хотел свалить отсюда куда подальше, как мать схватила его за локоть. — Проводи Изу-чан до гостевой, выдай футон там. — Пусть спит на диване в гостиной, — огрызнулся Катсуки, вырываясь. — Блин, раз в сто лет кто-то остался у нас на ночь, можешь проявить хоть капельку гостеприимства? — заканючила мать. — Тетушка, я сама во всем разберусь, не переживайте, — заблеяла Деку. — Ну хотя да, ты же тут практически выросла. Ладно, сами разбирайтесь, не маленькие уже. Когда Катсуки вышел из столовой, то услышал, как скрипнул стул — это Деку пошла вслед за ним. — Каччан, не подскажешь, где футон лежит? — тихо спросила она. — В комоде в гостевой, — раздраженно ответил он. — Давай кое-что обговорим, раз уж ты снова нагло вторгаешься в мою жизнь. Они подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались спальни, и Катсуки развернулся к ней, чтобы смотреть прямо в ее усталые и несчастные глаза. — Значит так, ты в мою комнату не заходишь ни при каких обстоятельствах: потоп, пожар, зомби-апокалипсис, — это все незначительные причины, поняла? — Да я и не собиралась, — Деку равнодушно пожала плечами. — Не беспокой меня ни по каким причинам. Готовить я тебе не буду. Развлекать тоже. И вообще постарайся мне лишний раз на глаза не попадаться. — Это все? — как-то устало спросила Деку. — Че у тебя с лицом? Тебя будто били, — у Катсуки это вырвалось раньше, чем он успел прикусить язык. — Нормальное лицо, — вздохнула Деку. — Могу идти? Катсуки пропустил ее вперед. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из его вида. Нет, похоже у Деку поехала крыша от разлуки с Двумордым. Вот говорил он Киришиме, что все эти ваши половые отношения ни к чему хорошему не приводят. Была Деку, желающая стать Героем Номер Один — и нет ее. Только жалкая оболочка. Он, конечно, догадывался, что между голубками что-то произошло. Ведь, наверное, не просто так она вешалась на шею к Панде и напилась в своей день рождения, еще завалив последний экзамен к хренам собачим так, что потеряла свое вечное четвертое место? Да и он сам был свидетелем, как Двумордый сразу после экзамена сел в машину и был таков. И теперь Деку, как героиня слезливых мелодрам, картинно страдает. А могла бы всю свою накопившуюся дурь потратит на доброе дело — на тренировки там. Пришел он в себя от своих мыслей только тогда, когда встал перед дверью гостевой. «Что я творю?!» — пульсировало у него в висках. И в самом деле, он что, записался ей в няньки? Почему его вообще должно волновать, как она там себя чувствует? Только он собрался уйти отсюда прочь, как внутренний голос нашептал: «А как же Всемогущий? Один За Всех? Он же не виноват, что его одурили, и он в итоге отдал свою причуду этой идиотке, пусть у нее на лбу это и написано. Ему сколько лет-то, проблемы есть со зрением. Пожалей своего кумира детства». Да, он делает это ради Всемогущего, ради блага всех остальных, потому что только Деку может в будущем противостоять этому Рукастому придурку. А как ей противостоять ему, если она погружена в самокопания? — Эй, Деку, — постучал он в дверь (наученный горьким опытом, он теперь всем всегда стучал). — Что такое, Каччан? — услышал он ее приглушенный голос. — Предложение одно есть. За дверью послышались сначала шорохи, а затем шаги. — Какое? — спросила Деку, открыв дверь. — Хочешь что-нибудь посмотреть? — ляпнул Катсуки первое, что пришло в голову. Он сам охренел от своего предложения, не то что Деку. Ее безразличное выражение лица, которое бесило его весь вечер, резко изменилось: глаза будто увеличились в размере, рот приоткрылся. — Зачем? — А тебе специальный повод нужен? — рявкнул Катсуки. — Пойдем. Все-таки в глубине души он не был до конца уверен, что она пойдет за ним. Однако последовавшие громкие шаги придали ему небывалой уверенности. Раз уж Деку снова готова следовать за ним, значит пациент скорее жив, чем мертв, и можно смело верить, что ее еще можно реабилитировать. Они быстро дошли до комнаты Катсуки, только Деку так и осталась стоять у порога. — Ты чего застыла? — обернулся он. — Но ты же сам сказал, что мне нельзя заходить к тебе в комнату ни при каких обстоятельствах, — с детской непосредственностью сказала она, будто на уроке отвечала. — Сегодня будет исключение, заходи давай. Деку сделала неуверенный шаг вперед, будто стоило ее ноге коснуться пола, как она провалится в ад. — Ух ты! — громко сказала она. — Как здесь прикольно! — Поражаюсь, как ты не устаешь удивляться всему подряд. — Но, Каччан, я так давно не была у тебя в комнате... Здесь так все изменилось. — Да не особо. — Ну вот этого точно не было, — Деку показала на противоположную стену от кровати, на которой висел большой телевизор, под ним стоял небольшой шкафчик с полками, забитыми дисками с фильмами. — Ты тут себе целый мини-кинотеатр устроил, — добавила она, рассматривая его большую коллекцию. — Так что будем смотреть? Вот тут Катсуки и попал. Он так далеко не заглядывал. — Выбирай на свой вкус. Только не что-то нудное и задротское. — Думаю, у Каччана все интересное, — произнесла она задумчиво. — Я помню, что когда-то тебе очень нравился «Поймать с поличным» про полицейского, которому все время приходится применять свою причуду и переступать закон. — Неправильный ответ, мне нравилась вторая часть, — зачем-то поправил ее Катсуки. — Да? А мне третья. О, у меня мысль появилась. Может устроим марафон этих фильмов? Как тебе идея? — Хреновая, — честно признался Катсуки. — Я плохо помню, про что он, так что, думаю, просмотр в более осознанном возрасте убьет все мои светлые воспоминания. Да и уйдет на это почти шесть часов... — Боишься уснуть? — перебила его Деку. — Что?! Я? С чего ты взяла? — вспылил Катсуки. — Ну ты же жаворонок, значит, тебе тяжело допоздна бодрствовать, — Деку говорила таким сухим тоном, будто рассказывала доклад по самому скучному предмету. — Сейчас тогда выберу что-нибудь другое. — Притормози-ка, — пожар под названием «Бакуго Катсуки» уже нельзя было остановить. — Ты считаешь, что я не смогу выдержать шесть часов какого-то сранного фильма? Деку испуганно несколько раз открыла и закрыла рот. Она, похоже, не ожидала такой бурной реакции. — Н-не считаю. — И вообще, смотрю я на твои круги под глазами, и знаешь что? Похоже это ты не выдержишь марафон. Ты когда спала нормально вообще в последний раз? Скоро тебя от Панды нельзя будет отличить! — Каччан, нельзя все в этой жизни превращать в соревнование! — надула щеки Деку. — Ты же сам меня позвал... — Смена планов! — объявил Катсуки. — Будем смотреть эту хрень, и если кто-то уснет, тот слабачка и чмошница. — Что за намеки? — Деку вспыхнула, а в глазах загорелся знакомый огонек. — Мы еще посмотрим, Каччан, кто из нас уснет первым! С этими словами она только-только предприняла попытку сесть на кровать... — Э-э-э, куда? Кто тебе разрешил? А ну спускайся на пол! — возмутился Катсуки, пока вставлял диск в проигрыватель. — Ну и ладно, мне же лучше. Кровать мягкая, больше соблазнов случайно задремать... — Ладно, задротка, так и быть, можешь посидеть на кровати. Довольная собой Изуку забралась на кровать. Катсуки тоже разместился рядом и не без удовольствия вытянул ноги. Так они и лежали рядышком (Катсуки бы даже сказал, что сильно близко), то и дело случайно задевая друг друга то бедром, то рукой, но каждый усиленно делал вид, будто совершенно не обращает на это внимание. *** Они уже собрались укладываться спать, когда Масару зашел к Катсуки, чтобы попросить его сделать чуть-чуть потише — даже за закрытой дверью выстрелы и взрывы были слышны на весь дом. Какого было его удивление, когда он увидел громко сопящего Катсуки, который лежал на спине с приоткрытым ртом, закинув руку за голову, а рядом с ним так же крепко спящую практически на его плече Изуку, мило закинувшую на него ногу, несмотря на практически закладывающий уши шум. «Совсем замаялись, бедные», — пронеслось у него в голове, когда он выключал телевизор. — Эй, Масару, ты там где? — раздался в коридоре громкий голос Митсуки. Масару поспешил выйти в коридор, чтобы жестом показать ей, чтобы она зашла сюда. — Только тихо, — прошептал он одними губами. Нахмурившись, Митсуки подошла к нему. Масару указал пальцем в сторону кровати. — Ох ты ж еб!.. — вырвалось у нее, только к счастью, Масару вовремя накрыл ей рот рукой. — Разбудишь же, — покачал он головой. Только когда он удостоверился, что основные эмоции жены поутихли, он убрал руку. — Ты только посмотри какие они милые, — с жаром прошептала Митсуки. — Совсем как когда были малышами и уснули перед телевизором! — Только сейчас мы этих малышей не дотащим до кровати, — заметил Масару. — Ладно, утром, когда проснутся, сами будут не рады. Жаль, что я не застану истерику Катсуки, — хихикнула она и подошла к кровати. — Ты посмотри, какой он милый, прям крошечка. Даже не верится, что он уже такой взрослый. Будто поддакивая ее словам, Катсуки громко хрюкнул во сне. — Я просто обязана это заснять, — твердо заявила Митсуки. — Уже завтра я сама себе не поверю, что это было на самом деле, без доказательств. — Милая, ты сейчас весь дом поднимешь на уши, пока будешь искать телефон. Еще и вспышкой их разбудишь. И вообще, я уже все сделал. — Да? Перешли мне! Я буду шантажировать этим Катсуки, если он снова начнет ерепениться! — Так и знал, что ты найдешь этой фотографии достойное применение, — улыбнулся Масару, выпроваживая ее из комнаты и закрывая за ними дверь.