Правда или действие

Катсуки прекрасно понимал, что представлял собой последнего человека на планете, к которому придут в момент душевной слабости. Прекрасно зная, что в таких ситуациях он не помощник, Бакуго без угрызения совести спокойно жарил себе горячие бутерброды на сковородке, пока Мина и Урарака пытались привести Деку в чувство. Он, конечно, слабо представлял, чем рассказ, приправленный глупым девчачьим хихиканьем, о том, как они ходили отмечать день рождения Каминари в зал автоматов, и как он там просрал все свои деньги, может помочь, но решил, что пусть разбираются сами. Все время, пока масло аппетитно шипело на сковородке, Катсуки ловил на себе недовольные взгляды Мины, на которые в ответ показывал средний палец. В любом случае, Деку вскоре перестала хныкать, как ребенок, и лишь изредка громко шмыгала носом. Горка бутербродов еще дымилась на тарелке, когда Бакуго сел за стол на приличном от девчонок расстоянии и хлестко шлепнул по руке Мине, потянувшейся к еде. — Приятного аппетита, Бакуго, — не без сарказма в голосе сказала Урарака. — Спасибо, Круглолицая, — нисколько не смутился Бакуго, смачно сделав первый укус. При одном взгляде на него она поморщила носик. Тем временем завибрировал телефон Мины. Стоило ей взглянуть на экран, как ее черные глаза стали еще больше. — Очако-чан! Код красный! — взволновано повернулась она к Урараке. — Иида нашел улики, подтверждающие нашу вину! — Что? — Урарака непонимающе наклонила голову в бок. — Бутылки, говорю, нашел! Этот балбес, Каминари, их даже толком не спрятал, а ты, похоже, единственная, кого Иида хотя бы выслушает. Надо его как-то успокоить и уговорить не стучать! — Че за бутылки? — заинтересовался Катсуки. Мина отмахнулась от него и резко вскочила на ноги. — Очако-чан, надо торопиться, пока он не рассказал Айзаве. — Но как же Деку-чан... — Да, в идеале бы вас обеих надо, чтобы сдержать пыл Ииды, но, по-моему, нынешнее состояние Изу-чан совсем не сыграет нам на руку. О ней позаботится Бакуго. — Че-е-е?! — возмутился с полным ртом Катсуки. Урарака одарила его скептическим взглядом с ног до головы. — Очако-чан, давай шустрее, а то там всем достанется! Ты знаешь какой Айзава страшный в гневе, вдруг правда всех отчислит! — поторапливала ее Мина. Урараке осталось лишь тяжело вздохнуть и погладить напоследок Деку по голове перед тем, как встать из-за стола. — Держись, Деку-чан. Может, это ненадолго, — сказала она с наигранной уверенностью, прекрасно понимая, что успокоить старосту за несколько минут неподвластно никому. — Ребят, я сейчас приведу себя в порядок и с вами пойду, — осипшим голосом сказала Изуку, принявшись вытирать лицо от слез, отчего оно еще сильнее раскраснелось. — Не-не, сиди-сиди, — кинулась к ней Мина. — Поверь, лучше будет, если ты будешь держаться от этой ситуации подальше. Когда Мина проходила мимо Катсуки, он резко дернул ее к себе за руку. — Ты что это еще задумала? — тихо зашипел он ей в лицо. На лице Мины заиграла гаденькая ухмылочка и она сама сжала его руку, вонзившись когтями в кожу. — Я бы такой гениальный план не придумала никогда. Видишь, как звезды для тебя складываются. Дерзай давай! Если ты все просрешь — я тебе голову откушу, — шутливо пригрозила она, отпуская руку Катсуки. Он правда хотел высказать все, что он думал о ней и ее попытках их свести с Деку, но Мина уже выпорхнула из кухни вслед за Ураракой. Он повернулся к Деку. Та продолжала нещадно тереть щеки. — Прости, Каччан, ты вовсе не обязан со мной сидеть, — сказала она, когда они встретились взглядами. — Я сейчас стакан воды выпью, посижу пару минут и... и... Договорить она не смогла — ее дальнейшие слова превратились в какой-то бурлящий звук, смешанный со всхлипом, и она снова начала рыдать. Как уже говорилось, Катсуки был последним человеком, который мог бы хоть как-то успокоить и поддержать. Тем более Деку, к слезам которой у него выработался иммунитет еще в три года. «Начинается», — пронеслось у него в голове. Катсуки устало вздохнул и встал. Он нашел первый попавшийся стакан и набрал в него воды. — Пей, — приказал он, поставив стакан прямо перед ней. — Не хочу, — помотала головой Изуку. — Я тебе воду сейчас за шкирку залью, — тихо предупредил Катсуки. Деку это заставило отвлечься, неуверенно взглянуть на Катсуки и понять по его лицу, что он не шутил. Сделав пару глубоких вдохов, чтобы выровнять темпы дыхания, она взяла стакан и осушила его за раз. — Жрать будешь? — нетерпящим возражений тоном спросил ее Катсуки, когда она со звоном поставила стакан обратно на стол. — У меня нет аппетита, Каччан... — А желание жалеть себя у тебя, конечно, как всегда есть, — грубо прервал ее Катсуки. Деку чуть обижено поджала губы и отвернулась. — Ты же ждешь, пока соберется очередь из всех желающих поцеловать тебя в зад? Так и собралась быть героем — в бесконечном ожидании, что каждый будет подтирать тебе сопли? Я не знаю, что произошло, да и если честно, мне как-то насрать. Но мне не насрать, что тебя избрали с какой-то радости наследницей одной из самых могущественных причуд, а ты хнычешь по какой-то фигне. Конечно, в тебе даже если сто причуд пробудятся, тебе все равно меня никогда и ни за что не обогнать, раз ты такая размазня. Он замолчал, не зная, что еще такого можно сказать, чтобы вывести Деку из этого плаксивого состояния. — Опять ты обидные вещи говоришь, — буркнула, наконец, Деку. Она придвинула к себе тарелку с уже остывающими бутербродами. Катсуки искренне посчитал, что это успех, и что ему можно смело выдавать диплом психолога. Что там делала Мина? Рассказывала всякую чушь? На это Катсуки тоже мастер — благо Пикачу тот еще придурок, и попадает он в глупые истории чаще, чем Деку в опасные. Вот, например, в доме его родителей перед вторым годом обучения был тотальный ремонт, и Каминари попросил их маленько помочь. И он со своей, казалось бы, идеальной причудой под смену проводки, раз пять чуть не спалил весь дом. Там еще Мина начудила и чуть не прожгла новый пол вплоть до подвала. И Киришима пробил случайно одну из труб и почти устроил потоп... За ту неделю забавных случаев было навалом, Катсуки даже сам не знал, почему они все остались храниться в его памяти, но раз уж благодаря им Деку перестала выкаблучиваться — значит не зря, наверное. С непривычки так долго говорить Катсуки захрипел сильнее обычного, а горло засаднило. Когда он отвлекся от своего рассказа и решил посмотреть по сторонам, то увидел пустую тарелку и будто позеленевшую (ирония) Деку. — Ты нахер все слопала в одно лицо?! — немного разочарованного вырвалось у него. — Прости, Каччан, — жалобно сказала она. — Тебя так интересно было слушать, что я как-то машинально все тянулась рукой... — Да я вообще только один бутер съел! Какого хрена?! — громко возмущался Катсуки. — Да я случайно, — вяло оправдывалась Деку. — Хочешь, я тебе сейчас новых сделаю? Она встала, точнее, попыталась встать и тут же опустилась обратно, позеленев еще больше. — Ой, сейчас посижу немножко и сделаю. — Тебя сейчас стошнит, — это был не вопрос. — Не-не, сейчас отпустит, — слабо заверила Деку, закрыв глаза. — Давай тебя не на кухне будет отпускать, тут люди жрут вообще-то. Блять, вот только тебе может стать плохо от празднования собственного дня рождения, — громко чертыхаясь, Катсуки подошел к Изуку, но при этом держался от нее на почтительном расстоянии. — Встать сможешь? — Зачем? — устало произнесла она. — Чтобы пойти блевать в туалет. В ответ на это Деку промычала что-то нечленораздельное и громко уронила голову на стол. — Не смей отключаться, в собственной рвоте захлебнешься! — Катсуки, поборов свою брезгливость, схватил ее за плечи и сам поставил на ноги. — Ой, нахуй я в это ввязался? — риторически спросил он. — Пошли, Деку. Но не вздумай разблеваться по дороге, или, не дай Бог, на меня! Я тогда не посмотрю, что твоя причуда охуеть как важна, и отправлю прямым рейсом к предыдущим владельцам передать привет. И будет это на твоей совести, запомни! Катсуки не переставал ворчать, волоча за собой еле-еле переставляющую ноги Деку. Благо, когда она начала предостерегающе икать, они уже добрались до туалета. Большинство, к счастью, тем временем были заняты тем, чтобы остудить Ииду, поэтому совершенно не обратили на них внимание. В женском туалете у зеркала прихорашивались незнакомые девчонки (видать, из класса Б), которые хотели было возмутиться, но встретившись взглядом с Катсуки, сами поспешили ретироваться. Он закинул Деку в первую попавшуюся кабинку и громко хлопнул дверью, а сам пошел обратно на кухню за водой, думая о том, как бездарно он перевел в этот вечер продукты, раз они вот-вот окажутся в канализации. Промыв желудок, Деку на ватных ногах вышла из кабинки и доковыляла до раковин, где умылась и даже почистила зубы, а после, с чувством выполненного долга, сползла на пол. — Как же мне плохо, — объявила она Катсуки и закрыла глаза. Катсуки хотел бросить ее здесь, правда, сходить за Половинчатым (все-таки, это его проблема), но что-то внутри не дало ему так поступить. Почему-то он не хотел, чтобы этот ублюдок видел Деку в таком беспомощном состоянии. Мало ли что придет в его больную голову, его ж пиздили в дестве. Под скрежет зубов он схватил ее за руки и потянул вверх. — Не надо, — жалобно брыкнулась Деку и плюхнулась обратно на задницу. — Сил нет... — Да ты издеваешься?! — рыкнул Катсуки, но Деку так и продолжила сидеть на полу. Что ж, был один способ. Дерзкий, опасный. Катсуки повернулся к ней спиной и сел на корточки. — Забирайся, — прошипел он. — Второй раз предлагать не буду. Закряхтев, как старуха, Деку, на удивление быстро понявшая, чего от нее хотели, заползла к нему на спину. Подхватив ее колени, Катсуки встал. — Нихрена ты тяжеленная — вырвалось у него, но ответа не последовало, только издевательское глубокое сопение. Катсуки приоткрыл дверь уборной, чтобы убедиться, что параметр был чист — очень он не хотел оказаться замеченным. В коридоре никого не было. По идее, путь был нетрудным и недолгим — благо комната Деку находилась на втором этаже. Он довольно быстро прошел коридор и поднялся по лестнице. — Качча-а-ан, — промычала вдруг Деку, когда они оказались на ее этаже. — Чего тебе? — раздраженно ответил ей Катсуки. — Ты та-а-ак вкусно пахнешь, Каччан, — пробормотала она и сделала глубокий вдох. — Сла-а-адко... Катсуки остановился как вкопанный, когда руки Деку, до этого безвольно висевшие, обняли его за шею, а ее горячее дыхание опалило ему ухо, и она буквально вжалась ему в спину. Первой мыслью было, что Деку поехала кукухой и перепутала его с Двумордым, но вспомнил, что она неслучайно позвала именно его по имени. Сквозь тело будто прошла молния как в тот раз, когда она его обняла после первого экзамена. — Пахнешь карамелью, — шептала тем временем Деку, не заметившая его ступора. — А на вкус ты тоже сладкий? От этих слов в голове всплыли неприличные образы, так тщательно изгоняемые Катсуки последние недели. И он же преуспел в этом! И вдруг Катсуки почувствовал, что Деку прикусила его за кончик уха. Это буквально заставило Катсуки сорваться с места и в два шага оказаться у двери Деку. Он так сильно дернул дверь ее комнаты, которая как нельзя кстати оказалась незапертой, что чуть не сорвал ее с петель, и быстро подбежал к кровати, чтобы как можно скорее сбросить плохо соображающую Деку с себя. Деку, рухнувшая на кровать с грацией мешка картошки, явно была недовольна таким отношением к себе и даже посмела возмутиться, однако Катсуки уже бросил на нее одеяло. Она медленно запутывалась в нем, как в кокон. А Катсуки лишь ощущал жар. Жар внутри, снаружи, вокруг. Ладони, и так обычно влажные от пота, казались ему просто мокрющими. Духота, обволакивавшая его, не давала ему сделать и вдоха. Он выбежал из комнаты как ошпаренный в спасительный коридор, воздух в котором сразу же охладил его вспыхнувшее лицо. — И что это мы тут делаем? — ехидный голосок Мины пробудил его от странного наваждения лучше ледяной воды. Недалеко от двери стояли Киришима и Мина. — Это что вы тут делаете? — осипшим голосом произнес Катсуки. — Ну я хотела проведать Изу-чан, но на кухне вас не оказалось, поэтому принялась искать, и решила начать с ее комнаты, — не переставая ухмыляться, ответила Мина. — Дрыхнет она, — ответил Катсуки, пытаясь пройти мимо них. — Погоди, — окликнул его Киришима. — Мина говорила, что она неважно себя чувствовала. — Да прекрасно: нажралась чужих бутербродов и проблевалась. Теперь спит, — Катсуки снова предпринял попытку бегства, но на его плече уже повисла Мина. — Погоди-погоди, а чего это ты из ее комнаты выходишь? — А что, надо было ее оставить на кафельном полу в туалете отсыпаться? — вырвался из ее хватки Катсуки. — Ты ее просто до комнаты проводил и все? — в голосе Мины не скрывалось разочарование. — Там же такой шанс был... — Ты чего, Мина? — нахмурился Киришима. — Если все так, как вы говорите, то воспользоваться состоянием Мидории было бы подло и низко. Не по-мужски. — Да ты взгляни на него, — Мина снова вцепилась в локоть Катсуки. — Ты хоть когда-нибудь видел, чтобы Катсуки краснел? Я вообще думала, что его тело на такое не способно в принципе. А на уши его посмотри... — Отъебись, — Катсуки несильно оттолкнул от себя Мину. — Мне просто жарко. У Деку в комнате самая настоящая баня — она там, походу, не проветривает никогда. — Да не может быть, чтобы ничего не было, ты же сам не свой! — не унималась Мина. — Мина, успокойся, — Киришима схватил ее за плечо, удерживая от Катсуки. — Ты же знаешь, что Бакуго не будет ни к кому приставать. Он не такой. — Да все вы, парни, одинаковые, — надула губы Мина. — Да это вы все одинаковые, — вспылил Катсуки. — Может, это она ко мне приставала... Катсуки быстро закрыл рот, как только заметил, как вспыхнули глаза Мины. — О боже, — только и успела сказать она, когда из рук Катсуки вырвались несколько немощных взрывов. — Ой, идите нахер, я спать, — грозно сказал он, развернулся и пошел прочь. Он не хотел думать, что там дальше будет делать Мина, или какие мысли он поселил в ее лохматой голове. Он лишь надеялся, что утром Деку будет очень плохо, и что это «плохо» продлится до дня последнего экзамена, чтобы она завалила все к чертям. Ну и чтоб она ничего не вспомнила из того, что произошло перед ее дверью. *** И Изуку действительно чувствовала себя отвратительно в день экзамена. В своей день рождения она, похоже, перенервничала из-за ряда неприятных событий, связанных с Тодороки, и все в итоге вылилось в истерику и тошноту. И психически, и физически ей было, конечно, уже легче, но чувствовала она себя абсолютно разбитой. Практический экзамен действительно вышел необычным: в прошлом году они сражались против своих учителей в роли злодеев, а в этот раз принимать этот образ пришлось уже им в бою против первогодок. Суть примерно оставалась той же: «злодеи» не должны были дать «героям» покинуть тренировочную арену ни при каких обстоятельствах. Конечно, будь они «героями», то благодаря Тору они бы сдали этот экзамен без лишних проблем, однако в сложившейся ситуации они явно были в проигрыше — Тору банально не хватало боевых навыков. И как назло у Изуку совершенно вылетело из головы, какая причуда была у одного из их соперников. Вторым был ее старый знакомый Такеши Ито, о причуде которого Изуку имела хорошее представление. Его напарницей была невысокая девчушка, которую Изуку будто вообще будто первый раз видела, а значит, не знала, чего ожидать. А ведь злодеи как раз осведомлены о причудах героев... — Ну и где мы будем их искать? — не дала ей погрузиться в пучину мыслей Тору. — Есть идеи? — Ты не помнишь, случайно, что за студентка в паре с Ито-куном? Мне бы вспомнить, что она из себя представляет, прежде чем составлять план действий. — Эм, я, к сожалению, больше парней-первогодок рассматривала, — виновато ответила Тору. — Ладно, будем действовать по обстоятельствам, пока предлагаю не отходить далеко от выхода и держать ухо востро... Не успела Изуку закончить мысль, как из-за угла одного из зданий (Изуку, конечно же, выпала ее горячо «любимая» арена «Разрушенный город») на них резко бросилось нечто котобразное, заставив их отпрыгнуть друг от друга. Неведомый кот, размером с двухэтажный дом, издал громкий рев. — Обалдеть! Твой Ито и такое вытворять может! — услышала Изуку в наушнике визг Тору. — Когда мы с ним говорили прошлый раз, то как раз обсуждали, что его фигурки стоит делать более устрашающими и из более крепкого дерева, — ответила Изуку. — Как быстро он сумел воплотить те идеи в жизнь! Большая кошка тем временем готовилась к прыжку в ее сторону. — Похоже, они собираются отвлечь нас, чтобы проскочить, пока мы будем заняты кисой, — сказала Тору. Изуку сделала кувырок в сторону в последний момент. Кошка приземлилась совсем рядом, подняв за собой крупные столбы пыли. — Похоже, что эта махина атакует только тебя, — поделилась очевидным наблюдением Тору. — Воспользуемся этим. Тору-чан, когда Ито-кун управляет фигуркой, то сам становится уязвимым, так как погружает в нее весь разум. Наверняка его напарница рядом с ним. Попробуй их найти и обездвижить. — Тогда держись, Изу-чан. Я постараюсь справиться с этим как можно скорее. И Изуку держалась. Ито-кун был хорошо натаскан: несмотря на размеры, гигантская кошка двигалась с некой грацией и аккуратностью. Она ловко отпрыгивала от любых попыток Изуку напасть, и при этом умудрялась еще делать какие-то выпады в ее сторону. Наверное, после экзамена он получит нагоняй за то, что использовал для атаки куски зданий, создавая для гражданских более опасную ситуацию, но его задача была отогнать Изуку от входа или как-нибудь вывести ее из строя. Противник, мягко говоря, был достойным, и будь Изуку сегодня чуть более собранной, то вышел бы славный бой. Она то и дело реагировала в самый последний момент, создавая таким образом еще более опасную ситуацию для себя и Тору. Не совершай она глупые ошибки то здесь, то там, она бы уже расквиталась с кошкой и присоединилась к однокласснице. Минус еще был в том, что фигурка не знала усталости, в то время как Изуку начала уже понемногу задыхаться. Однако ей все же удалось взять себя в руки и выполнить контратаку, когда кошка бросила в нее какую-то гигантскую трубу, и Изуку все же смогла ее отбить ногой с большей силой обратно в фигурку. К счастью, удара хватило, чтобы она развалилась на части, снова подняв темные клубы пыли. — Изу-чан, я только что нашла Ито-куна и обездвижила его, — раздался радостный голос Тору в наушнике. — Только вот его напарницу нигде не вижу. — Молодчина, Тору-чан! — отдышалась Изуку, пытаясь хоть что-то разглядеть в пыли. — Узнай, какая у нее причуда. — Уже пыталась, но он молчит. Как думаешь, нам можно пытать первокурсников? Раз уж мы злодеи? — Проверь, боится ли он щекотки, — улыбнулась Изуку. — Ладненько, дай минуточку... В это мгновенье что-то тяжелое прилетело ей по голове. Удар был такой силы, что единственное средство связи с Тору выпало из уха. Перед глазами все поплыло, окружающие звуки смешались в какой-то один. Изуку удалось устоять на ногах, но ненадолго. Соперник не стал терять времени и спрыгнул на Изуку откуда-то сверху, придавив ее к земле. Заторможенная реакция не позволила ей выбраться из хватки нападавшего в ту же секунду — она почувствовала, как ей ввели иголку шприца в шею раньше, чем сбросила врага с себя. — Черт, не до конца, — раздался негодующий незнакомый женский голос. Изуку вытащила из шеи шприц и отбросила его в сторону. — Что это? — спросила она, зажимая поврежденный участок кожи рукой. На земле рядом с ней лежала, судя по всему, первокурсница и напарница Ито-куна. На более близком расстоянии она смогла разглядеть за белой маской ее большие голубые глаза и курносый нос. — Ну это должно было обездвижить тебя, — спокойно сказала первокурсница. — Но я не успела вколоть тебе все содержимое, да и насчет дозировки не была уверена изначально. Так что это мне надо интересоваться, как ты себя чувствуешь, Мидория-семпай. А Изуку чувствовала себя хреново. В ушах и так звенело и голова раскалывалась, так что она не знала наверняка, было ли это последствием непонятной сыворотки или сильного удара по голове. — Прислушайся к своим ощущениям, не кажется ли тебе, что по венам будто бежит тепло? — внимательно изучала ее соперница. — Не устала ли ты? Не хочется ли спать? Изуку чувствовала не просто тепло — она чувствовала жар. Она даже не заметила, как ее дыхание стало более глубоким. Жар медленно распространялся волнами по всему телу от шеи до кончиков пальцев ног. — Жарко, — слабо сказала она. — Жарко? — переспросила девушка. — Интересно... — Что-то... мне подсказывает... — язык Изуку заплетался, — что ты... сама... плохо знаешь... что туда намешала... Ответ ее Изуку уже не услышала. Непонятный гул начал заглушать все вокруг, и ей начало казаться, что ее будто погружают с головой в теплую тягучую жидкость, как кисель. Дышать с каждым разом становилось все труднее и труднее. — Эй, Изу-чан! Изу-чан! — где-то вдалеке она слышала Тору. Кто-то помог ей привстать. — Изу-чан, открой глаза! Сил разлепить веки не было. — Изу-чан! Ее нещадно затрясли за плечи. — Боже, Изу-чан, с тебя пот просто градом идет. Стоило чей-то прохладной ладони коснуться ее раскаленной щеки, как Изуку издала протяжный стон — ничего приятней этого прикосновения она в жизни не испытывала. — Ох, Изу-чан, ты в сознании? Не молчи, умоляю! — голос Тору стал казаться громче. — Тору-чан... у тебя такая мягкая рука. — Эм-м... что, прости? Изуку почувствовала, как чужие пальцы дрогнули, и в ней пробудился прилив энергии — она резко распахнула глаза и вцепилась в эту руку, не давая ей возможности отпрянуть. — Нет, пожалуйста, не убирай, — взмолилась она. — Ты вся горишь, Изу-чан. Что с тобой? — озабоченный голос Тору звучал совсем рядом. Понемногу Изуку приходила в себя, зрение фокусировалась. Конечно, она никого не увидела, хотя теперь к ней наконец пришло точное осознание, что Тору стояла прямо перед ней. — Не знаю, первокурсница мне что-то ввела через шприц. Сказала, что это должно меня обездвижить. — Можешь считать, что я за тебя отомстила, так как теперь она тут рядом лежит, связанная, — хихикнула Тору. — Надеюсь, что ты можешь встать. Чтобы мы завершили экзамен, нам надо пройти через ворота. Я без тебя не пойду, поэтому давай вставай. Тору убрала руку с щеки Изуку, и та еле-еле стерпела, чтобы не завыть от такой потери приятного ощущения. *** — Ну почему жизнь так несправедлива? Почему Мидории достается в этой жизни все самое лучшее? К ней два раза всем телом прижимались симпатичные девчонки, ее два раза целовали симпатичные девчонки, а она даже не лесбиянка... — дальнейшие возмущения Минеты были заглушены мешком, который натянула ему на голову Тсую, пообещавшая, что если он не замолчит, то задохнется в этом самом мешке через пару минут. Изуку тем временем отпаивали чаем с шоколадкой. — Интересно, — задумчиво размышляла вслух Очако, — что это она такое тебе вколола. — Я узнал, что у этой студентки причуда как-то связана с феромонами или чем-то в этом роде. Возможно, это как-то связано с этим, — поправил Иида очки. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Джиро. — Сейчас уже получше, но мне было так жарко. Перед глазами все плыло, будто я тепловой удар получила, — призналась Изуку. — Странное действие, — произнес Иида. — Меня больше смутили комментарии Изу-чан про мою руку, — от слов напарницы Изуку стало неловко. — Мне никто никогда не делал таких комплиментов. — А что Изу-чан сказала про твою руку? — полюбопытствовала Мина. — Что она мягкая. И не хотела, чтобы я убирала ее с щеки. — Ну-ка, дай проверить! — Нет, Мина-чан, пока рядом Минета, я к тебе даже кончиком ногтя не прикоснусь. — Прости, пожалуйста, Тору-чан, — смущенно произнесла Изуку, — я сама не понимаю, что на меня нашло. — Может, это какое-то побочное действие? — предположил Иида. — Типа ты сама говоришь, что тебе было жарко, а рука Хагакуре-кун подарила тебе желанную прохладу? — Может быть, — согласилась Изуку. — Бедная-бедная Деку-чан, — Очако покачала головой и провела несколько раз рукой по ее волосам. Изуку всегда было приятно, когда Очако гладила ее по голове, но сейчас она поймала себя на том, что прикосновения подруги ей доставляют... особое удовольствие. По ней будто пробегало стадо мурашек. Она решила на этом не зацикливаться. Возможно, Иида был прав, и это такие странные последствия. Надо будет обязательно разобраться, что это. Изуку мысленно сделала крестик, что надо будет после лагеря связаться с этой девочкой, чтобы она ей побольше рассказала. А раз уж она сама стала объектом действия ее причуды, то сможешь подробно расписать эффект. Так что, наверное, нет худа без добра... Кстати, о лагере. — Ребят, а вы не видели Тодороки-куна? — спросила она у Очако и Ииды. — Ты не знала? Он сразу уехал домой, как сдал свой экзамен. Сказал, что какие-то важные дела, — ответил Иида. — Он добавил еще, что в этом году не поедет в лагерь из-за матери. Какие-то проблемы. Услышанное помогло Изуку узнать, что означает выражение «на душе кошки скребутся». Она рассчитывала после экзамена разыскать парня и еще раз с ним все обговорить. И если раньше она считала, что в худшем случае она сможет это сделать только через две недели, то теперь, когда произошел наихудший случай, они увидятся только осенью. — Странно, что ты об этом не знаешь. Вы же с ним так близки, — Иида скептически поднял бровь. Заметив потерянное выражение лица Изуку, он хотел спросить что-то еще, когда в их маленький кружок с шумом ворвалась Мина. — Эй, ребятки, Каминари зовет всех посидеть в кафетерии в честь последнего экзамена. Вы с нами? — Почему бы и нет, — согласился Иида, не спуская глаз с Изуку. — Я за! — воскликнула радостно Очако. — Только без алкоголя, — резко нахмурился Иида, заставив Очако виновато покраснеть, будто в прошлый раз это была ее затея. — А я, пожалуй, воздержусь, — сказала Изуку, выдавливая из себя улыбку. — Что? Почему? — Я обещала маме, что сразу пойду домой после экзамена, так что я и так задерживаюсь. Повеселитесь за меня. Она резко вскочила со стола, схватила рюкзак и выбежала из класса, пока никто не успел ее уговорить остаться. — Пока-пока! — прокричала она им, уже набирая скорость в сторону дома, пока чувствовала, как привычно щипало в глазах. Похоже, сегодня она опять будет плакать.