Правда или действие

Погода впервые выдалась за все лето неприятной. Небо было затянуто грязно-серыми облаками, и гладкая поверхность моря, как зеркало, отражала этот неприятный цвет, навивая на каждого смотрящего тоску. Дождя по прогнозам не предвиделось, но персонал лечебницы все равно не стал выпускать пациентов на прогулки. Стены постельных тонов отдельной просторной палаты, куда поселили семейство Тодороки, в такую пасмурную погоду действовали на Шото особенно угнетающе. Фуюми читала маме вслух какой-то легкий приключенческий роман, и ее вкрадчивый голос будто убаюкивал. Вся эта сонливая атмосфера жуть как не нравилась Шото, и в какой-то момент ему стало уже совсем невыносимо, что он практически бегом покинул палату, никому ничего не сказав. Он спустился к пляжу, где, несмотря на отсутствие солнца, купались несколько знакомых ему работников лечебницы. Быстро стянув кроссовки, Шото с удовольствием погрузил пальцы ног в прохладный белый песок. Территория лечебницы не была большой, но сопровождающим пациентов, таких как Шото и Фуюми, разрешалось покидать ее пределы, и в свободный час Шото отправлялся сюда, чтобы побродить в одиночестве по побережью и послушать шум прибоя и крики птиц. Обычно лицо еще освежал приятный морской бриз, но сегодня выдался полный штиль. Ежедневный маршрут туда-обратно занимал от силы минут сорок, но сегодня Шото не торопился возвращаться к семье. Когда он вышел обратно к пляжу лечебницы, на одной из лавочек на причале его уже ждала Фуюми. Как только она его заметила, сразу начала сильно махать ему рукой. — Ты что-то сегодня долго, — отметила она, когда Шото сел рядом. Он на это лишь пожал плечами, и Фуюми огорченно вздохнула. — Мне кажется, что ты снова стал от нас закрываться, Шото. Тебя что-то гложет? На тебя как-то давит отец? — Нет, с отцом никаких проблем нет, — ушел от ответа Шото. — С учебой? — Тоже нет. — С девочкой? — Фуюми, если бы я хотел чем-то с тобой поделиться, я бы это уже сделал. — Значит, с девочкой. На ее лице заиграла легкая улыбка, но она почти сразу же пропала — Фуюми быстро поняла, что Шото действительно не хотел ни в каком виде обсуждать данную тему. Ей, не понимающей, как лучше поступить в такой ситуации, лишь осталось растеряно наблюдать за серой гладью моря, на которой совершенно ничего не происходило, словно время остановилось. Хотя нет, Фуюми совершенно точно чувствовала, что время определенно кто-то отмотал назад — давно она не чувствовала такой отчужденности от младшего брата. Шото сидел и равнодушно изучал собственные кроссовки, даже не пытаясь как-то начать разговор. Он поехал сюда, бросив все в городе, даже больше не из-за матери, а из-за эгоистичного желания полностью отключиться от внешнего мира и хорошенько все обдумать, но чем дольше он находился здесь, тем чаще считал, что поступил слишком резко. Бесконечное самокопание не приносило никаких ответов и только запутывало еще сильнее; отсутствие намеренно оставленного в комнате общежития телефона лишь злило, а не дарило желанной свободы. — Может, — Фуюми робко предприняла еще одну попытку разговорить его, — поделишься тем, что тебя гложет? Я уверена, что тебе станет легче. Шото поднял голову и взглянул на нее с немым вопросом. Это, похоже, немного воодушевило Фуюми, и она поспешила добавить: — Вдруг я смогу тебе даже помочь. Или дать совет какой-нибудь. Я же все-таки твоя старшая сестра. — Ну пусть будут проблемы с девочкой, — пожал плечами Шото. — Изу-чан? Он кивнул. — Она... Ты признался ей в чувствах, а она не ответила взаимностью? — предположила Фуюми, склонив голову на бок. — Нет... Хотя если подумать, то она в какой-то мере действительно не ответила мне взаимностью. — Поймав ничего непонимающий взгляд сестры, Шото продолжил. — Я предложил ей встречаться, она сначала сказала, что не готова, потом вроде как мы начали встречаться, но тайком... Там много чего произошло, в итоге я понял, что такое положение дел меня не устраивает, а на все мои претензии она лишь развела руками. Вот и вся история. — Ого, — удивилась Фуюми, — даже немного сложно переварить эту информацию. Когда вы только успели? — После спортивного фестиваля примерно. — Шустро вы... — Толку только обсуждать уже нет, все кончено. Наверное. — Шото пусть и пожал плечами, от собственных слов на сердце у него заскребли кошки. — Видишь, ты сам не уверен, так что толк точно будет, — Фуюми погладила его по плечу. — Ты пробовал с ней говорить? Коммуникация — это очень важно, в любых отношениях. — Пробовал, но ничего не вышло, она меня не понимает. — А как ты ей это объяснял? Может, она действительно тебя не понимает. Шото тяжело вздохнул. — Понимаешь, она привлекает не только меня. Фуюми не до конца понимала, но все равно кивнула. Она боялась сделать что-то не так, из-за чего Шото снова замкнется в себе. — Вокруг нее всегда толпа народу, не дающая ей даже вздохнуть спокойно. Ей ловко манипулируют, обводят вокруг пальца, а она будто не против. Она готова любому броситься на шею, кто проявляет к ней внимание. Отдает себя без остатка всем, и в итоге мне уже ничего не остается. — В его глазах плескалось столько презрения в тот момент, что Фуюми чуть не ахнула — так они были похожи в ту секунду на отцовские. — Мне это не нравится. — Но, Шото, — рука сестры на его плече предательски задрожала, — ты же понимаешь, что чересчур утрируешь? Наверняка, она просто общительная, открытая, полная жизни... Изу-чан же тебе нравится именно по этим причинам. Будь она другой, возникли бы у тебя к ней чувства? — Я просто хочу, чтобы она полностью принадлежала мне, без остатка. Фуюми в ужасе открыла рот. Она точно не такого ожидала от него услышать, когда собиралась побеседовать с Шото по душам. *** Летний лагерь приближался, но Катсуки в этот раз определенно не считал до него дни. И дело не в трагичных событиях прошлого года — Катсуки просто максимально растворился в будничной жизни, как бы нехарактерно это не звучало. Он любил четкий распорядок в своей жизни и обычно стремился сохранить его любыми способами, ибо дисциплина — лучшая подруга успешного профессионального героя. Однако в последнее время на ее место пришел хаос, и Катсуки (о ужас) даже не пытался его выгнать. Это было жутко непривычно, но в какой-то степени ему было интересно, к чему все происходящее безумие приведет. Хотя сказать, что порядок полностью исчез из его жизни, было бы неверно. Рутину просто разбавил приятный элемент неожиданности. Вот он просыпается ни свет ни заря, зарядка, пробежка, завтрак, повторение лекций, обед, тренировка в зале, вечерняя прогулка, ужин, свободное время, сон — все как обычно, казалось бы, только в любой момент на горизонте могла появиться Деку, и один из пунктов расписания шел по одному месту. Ну точнее, она сопровождала его всегда, это чесаться у нее начинало то самое место всегда неожиданно, и давала понять она это весьма забавно. Деку очень стеснялась просто предложить потрахаться, хотя в первый раз у нее никаких проблем не возникало, но Катсуки несильно возмущался, ведь внезапно пробудившаяся в ней робость очень забавляла. Например, сегодня, пока они сидели рядом за одним столом и решали задачки, которые им оставил на лето Эктоплазм, в какой-то момент Катсуки заметил, что расстояние между ними начало понемногу сокращаться. В итоге их колени соприкоснулись. Катсуки, погруженный полностью в учебу, хотел рявкнуть, чтоб она его не отвлекала, однако стоило ему только повернуть голову в сторону Деку, так все ругательства остались только в голове, поскольку перед ним открылась чарующая картина: Деку вроде как внимательно читала учебник и в то же время покусывала ноготь на мизинце левой руки, не забывая картинно краснеть. Катсуки стал ждать, что же будет дальше. Его колено снова задели, на этот раз настойчивее, намекая, что это неслучайно. Катсуки не дернулся с места. Он в ту секунду даже сам удивился собственной способности сохранять спокойствие. Во всяком случае внешнее. Он услышал, как она скинула домашний шлепанец, и буквально через секунду она несколько раз провела ступней по его ступне вверх и вниз. Какое-то время они так и сидели. Катсуки покорно позволял ей творить все, что придет в ее лохматую голову. Терпение лопнуло, когда ее рука накрыла стоящий колом в штанах член — Катсуки трахнул ее на том же самом столе. По итогу, под Деку измялась его же тетрадка, а ручка, которую он забрал еще из агентства Джинса с первой стажировки, куда-то закатилась, но как же ему было похер. В конце концов, он решил, что нужно брать, пока дают, и не задавать лишних вопросов. — Ты превращаешься в нимфоманку, — сказал Катсуки, не без удовольствия разглядывая ее довольное после оргазма лицо. Деку продолжала лежать на столе и будто смотрела в потолок сквозь нависшего над ней Катсуки. «Я сама в шоке», — прочитал по ее губам Катсуки и лишь усмехнулся, отстранившись от нее. Он лениво потянулся и сделал несколько круговых движений, разминая чуть затекшие мышцы шеи. — Возможно, ты и в этом идеален, — осипшим голосом произнесла она, заставляя Катсуки снова посмотреть на нее. — Впервые польщен твоим комментарием, но, боюсь, в тебе это говорит вколатая херня, — усмехнулся Катсуки. — Нет, я серьезно, — Деку попыталась встать, но у нее ничего не получилось из-за дрожащих ног, и она обратно села на стол. — Думаю, что ты определенно изучал вопрос, как сделать девушке... приятно... Катсуки даже самому себе не мог признаться, что ему чертовски нравилось, как Деку смущалась, особенно после секса. — О нет, крипово надрачивать на информацию из книжек — это твоя прерогатива, и отбирать ее у тебя я не стану. — Прям не интересовался? — Деку, ты можешь представить как я смотрю порнуху, в одной руке член, в другой ручка, и я одновременно дрочу и пишу? — Не особо, — согласилась она и о чем-то задумалась. Катсуки, решивший, что на этом можно разговор закончить, отправился в душ. Когда он вернулся обратно в комнату, то увидел, что Деку даже и не думала как-то менять положение. — Ты уснула что ли? — Да нет, просто думаю. — Ты какая-то непривычно тихая. Обычно ты думаешь вслух. — Можно задать вопрос? — Ты уже это сделала. Деку поморщилась, словно он ее угостил лимоном, но ничего больше не говорила. — Ну выкладывай давай, — снизошел Катсуки, плюхаясь на кровать. — Тебе в целом нравится... заниматься сексом?.. — Шутишь что ли? Естественно нравится. — Я не совсем про это, — помотала головой она. — Просто мы... у нас все, наверное, слишком обычно. — Нихрена себе, Деку: ты всего как несколько дней не девственница, а уже тебе эксперименты подавай! — Каччан! — Ее щеки вспыхнули. — Я не про себя, а про тебя. — А что я? — Ну ты, наверное, любитель пожестче, — Деку опустила глаза в пол. — Боюсь спросить, с чего ты сделала такие выводы, но я тебя уверяю, что, к сожалению, я очень скучный человек, и вкусы у меня не специфичные. Есть, конечно, пару идей, но тебе о них я точно не расскажу. — Прям обычные? — с невероятным удивлением во взгляде Деку посмотрела на него. — И никакого... Но у тебя же там... Под кроватью... — А что там у меня под кроватью? Деку на этот вопрос ничего не ответила и лишь изумленно хлопала глазами. — У меня там лишь старая обувь лежит да коллекция старых комиксов. Ты про нее что ли? Она молча еле заметно кивнула. — Так и думал, что ты туда нос сунешь. Пиздец, Деку, я ж просил тебя не трогать без спросу мои вещи. — Я не специально, так получилось, — виновато пробурчала Деку себе под нос. — Ладно, похуй на это. Ты лучше поделись, к каким выводам ты пришла, раз я храню детские комиксы? Что я дрочу на косплей-порно? Ну тогда, по твоей логике, твоя история браузера меня вообще в шок повергнет... — Детские?! — перебила его Деку, и ее и без того больше глаза словно стали еще больше и грозили вот-вот выпасть из орбит. — Ой, ну извините, что я оскорбил твою тонкую задротскую душу, назвав комиксы «детскими», ведь они самые настоящие произведения искус!.. Однако Деку его не слушала, она так резко вскочила со стола и подошла к нему, что Катсуки остановился на полуслове. А когда она опустилась перед ним на колени, он даже забыл, как дышать. Но она проползла мимо него к самому краю кровати, вытянула руку, чтобы что-то под ней нащупать. Вытащив коробку, она с вызовом взглянула на него. — Ну и что? — непонимающе нахмурился Бакуго, пытаясь безуспешно понять, к чему клонила Деку. Поджав губы, Деку сорвала крышку с коробки. На них смотрело нарисованное улыбающиеся лицо Всемогущего. Деку еще раз взглянула на Катсуки, словно давала ему на что-то последний шанс, и, не дождавшись реакции, аккуратно вытащила комикс. — Ебаный в рот, — произнес Катсуки, увидев скрывающуюся за Всемогущим следующую обложку. — Это что? — Додзинси. — Я вижу, что это додзинси. Что они тут, блять, делают?! Он присоединился к ней на полу и начал перебирать содержимое коробки трясущимися руками. Достигнув дна коробки, он еще раз перепроверил каждую додзинси, зачем-то тряся каждую, словно из них могло вывалиться что-то похлеще. — Пиздец, — заключил он, опустошено оглядывая вокруг себя ворох бумаг. — Каччан? — обеспокоенно потрясла его за плечо Деку, с ужасом наблюдавшая за происходящим. — Ах они скоты... — только и смог выдавить из себя Катсуки. — Каччан, мне страшно! Объясни, что происходит... — Эти два уебка... Встречу — убью... сожгу... кастрирую... — Боже, Каччан, про кого ты говоришь? Не делай, пожалуйста, такое жуткое лицо! — Они зажали мои комиксы, Деку. Поверь, — Катсуки кровожадно ухмыльнулся и стал сжимать-разжимать кулаки, предвкушая расправу, — они достойны самой мучительной смерти, и я им ее устрою. — Какие комиксы, Каччан? — похоже, Деку всерьез посчитала, что Катсуки свихнулся. Кто бы мог подумать, что хентайные додзи и правда так вредны. Катсуки постучал пальцем по единственной цензурной глянцевой обложке, на которой был Всемогущий. — Ты лучше меня знаешь, что это такое, Деку. Эта серия выходила в очень ограниченном тираже, даже один выпуск найти — уже счастья полные штаны. Деку не понимала, к чему он клонил, но кивнула, хмурясь. — После выпускного в средней школе я с этими двумя уебками, как их там звали, пошел в зал игровых автоматов, мы там провели весь вечер. И в какой-то момент, мы решили повышать ставки и стали уже ставить на кон всякие личные вещи. Кто-то из них сам первым предложил поиграть на пару выпусков из этой серии. Второй ублюдок обмолвился, что у него тоже есть какие-то части. И они сами пошли против меня, где с их стороны были эти выпуски... — Погоди-ка, — перебила его Деку. — Ты про Миуру-куна и Исикаву-куна? — Я про Уебка Номер Один и Уебка Номер Два, в душе не ебу, как их там звали! — Значит, про них, — Деку задумчиво потерла подбородок. — Любопытно, откуда они могли такую редкость взять? — Да хоть мать продали, ты главное пропускаешь мимо ушей — они меня наебали! Блять, я ж видел, что они о чем-то там шушукались... Надо было их проконтролировать, но мне так не хотелось заходить в их дыры, которые они домом называют... — Но, Каччан, почему ты за полтора года ни разу не заглянул внутрь? — Потому что я их не для чтения забрал, а для коллекции, — взглянул на нее Катсуки с видом, будто она спросила невероятную глупость. — Ты фигурки же покупаешь не для того, чтобы ими в куклы играть. Надеюсь. Они молча смотрели на состоявшуюся «коллекцию редких комиксов», разбросанную по комнате. — Я их прибью, если попадутся, — заключил Катсуки. — Каччан, нам нельзя вредить гражданским. У тебя отберут лицензию, — напомнила Деку. — Значит, надо сделать так, чтобы об этом никто не узнал, — не шутил Катсуки. — Давай соберем этот... мусор и выкинем его. Или сожжем лучше. — Жалко, — Деку немного брезгливо взяла одну додзи за уголок самыми кончиками пальцев. — На такое на форуме наверняка найдется покупатель, который предложит целое состояние. — Это херовые распечатки низкопробных порнушных додзинси, никому в здравом уме не придет давать реальные деньги за то, что можно найти бесплатно. — Вот видишь, ты откуда-то знаешь, что это низкопробные додзинси, — улыбнулась ему Деку. — Кароче, я это уничтожаю, — Катсуки вырвал из ее пальцев несчастную распечатку. — А мы не перепугаем соседей? — Во-первых, это не их дело, а во-вторых, они уже привыкли к столбам дыма из нашего дома. Когда от позорного содержимого коробки осталась только горстка пепла на заднем дворе дома Бакуго, Деку, которая с почему-то сожалением молча наблюдала за всеми действиями Катсуки, выдала вдруг: — Послезавтра уже поедем в лагерь. Вряд ли в свое сообщение Деку вкладывала какой-то намек, но на Катсуки оно произвело эффект удара под дых. Его будто резко вернули в реальность, окатили ледяной водой. Он удивительно быстро и глубоко погряз в новый быт, живя с Деку, и совсем забыл, что это на самом деле отклонение от нормы, а не его обычная жизнь. Он привык к наличию зеленых волос в своей постели, подгоревшему завтраку, постоянному бормотанию и случайным касаниям. Это все было лишь роковым стечением глупых обстоятельств, имитацией совместной жизни. Ведь послезавтра все это пропадет, канет в лету, останется постыдными воспоминаниями. Очередной миссией по спасению задницы Деку. Потому что Изуку не принадлежала ему, а он — ей. — Тебе нужно что-нибудь покупать к поездке? — вывел его из раздумий голос Деку. — А? — Я спросила, Каччан, нужно ли тебе что-то купить для поездки в лагерь, — спокойным голос повторила Деку, чуть заметно улыбаясь. Катсуки усмехнулся. Как же его забавлял факт, что его гораздо сильнее беспокоило происходящее, чем он хотел бы, в то время как Деку вообще об этом определенно не думала. — Нет, я готов на все сто процентов, — ответил он. — Мне нужен крем, кое-какие мази и какой-нибудь головной убор, в прогнозе обещают самое настоящее пекло, не хотелось бы заработать солнечный удар. Он понимал, к чему она клонила. Если Катсуки в целом спокойно смог справиться с прошлогодними событиями и принять их, то Деку так и не смогла избавиться от боязни торговых центров после столкновения с Рукастым. У нее не получалось справляться с паникой, если она одна находилась в ТЦ в толпе, поэтому всегда просила сходить кого-нибудь с ней в магазин. — Давай разделаемся с этим по быстрому. *** — Нахера тебе столько херни? — уставши оглядывал количество баночек и тюбиков, которых Изуку бережно прижимала к груди, расплатившись на кассе. — Не у всех нас чудеснейшая причуда, которая позволяет не спать всю ночь и выглядеть при этом будто только что вышел из спа-салона, — возразила Изуку и вздохнула. — Каччан слишком идеален даже в таком. — Ой, не начинай, — поморщился Бакуго. — У тебя изначально была всего пара хотелок, а мы уже бродим третий час. — Но ты сам хотел зайти в отдел с геройским мерчом... — Я хочу ссать, где тут туалет? — На первом этаже. — Вот пойдем туда. — Он повернул в сторону эскалаторов, и Изуку послушно последовала за ним. — Будешь там стоять у двери, и ни шага в сторону. Поняла? Не вздумай за пять минут вляпаться в очередную жопу! — Да-да, конечно, — закивала Изуку. Они подошли к коридору, ведущему к уборным. — Буду стоять и жать тебя здесь как послушная девочка. — Вот и стой. Может, получишь конфетку. — Не дари мне надежду, у тебя дома нет никаких конфет, ведь ты ненавидишь сладкое, — улыбнулась Изуку. — Я слишком заебался, чтоб дальше тут с тобой пререкаться. Короче, стой здесь! — для устрашения Бакуго несколько раз топнул ногой. — Я скоро. Оставшись одна, Изуку тяжело вздохнула и прижалась спиной к ближайшей стене, чтоб никто сзади к ней точно больше не подошел и не схватил за шею. — Эй, Мидория! Мидория! — услышала она знакомый голос из далекого прошлого, заставший ее напрячься всем телом. В метрах тридцати от нее стоял типичный для таких торговых центров отдел с мороженым, за прилавком которого стоял и сильно махал ей рукой их с Каччаном давний знакомый. «Какая ирония, мы только сегодня о тебе вспоминали», — пронеслось у нее в голове. Это был Миура. Он практически не изменился со дня выпуска, когда они виделись в последний раз, все та же короткая стрижка, такие же темные волосы. Бывший друг по играм вместе с Тсубасой и Исикавой (который мог удлинять свои пальцы). Бывший одноклассник. Бывший задира. Видит Бог, Изуку не хотела к нему подходить, но Миура уже заметил, что смог привлечь ее внимание, и стал размахивать рукой еще сильнее. Игнорировать его было бы жутко неприлично — не так ее воспитывала мама. Натянув дежурную улыбку, ожидая подвоха, Изуку подошла к нему. — Здравствуй, Миура-кун. — Давно не виделись, — улыбка Миуры показалась ей неприлично искренней, словно он действительно был рад ее встретить. — Ты у нас теперь большая шишка! — Да, вроде того, — замялась Изуку. — Болел за тебя в этом году на фестивале, круто, что ты оказалась в пятерке! — Спасибо, — Изуку совсем не понимала, как ей реагировать, что говорить. В выпускном классе их общение окончательно сошло на нет, после случая с грязевым злодеем, когда Каччан перестал к ней цепляться. Больше никто никому ничего не говорил, не зная, что можно еще добавить. Изуку, желая сбежать от чувства дискомфорта, хотела уже попрощаться, когда вдруг выражение лица Миуры резко стало серьезным и, что удивительно, виноватым. — Я правда очень рад, что тебя встретил, Мидория. Я на самом деле давно хотел у тебя попросить прощения. — Что? — брови Изуку поползли вверх. Она подумала, что ослышалась. Страшно подумать, что она даже в самых смелых мечтах не могла себе позволить представить такую сцену с кем-нибудь из бывших одноклассников. Это было настолько сюрреалистично, что ей захотелось похлопать себя по щекам. Миура похоже принял ее реакцию не за изумление, а за возмущение. — Я понимаю, что это выглядит странно, будто я хочу подлизаться к тебе лишь по той причине, что теперь у тебя крутая причуда и ты учишься в самой крутой школе страны, и не в моем праве пытаться тебя разубеждать. Ты имеешь полное право меня ненавидеть, в конце концов. — Что? — повторила Изуку, не веря ушам. — В общем, Мидория Изуку, — он поклонился так резко, что Изуку испугалась, что он сейчас разобьет стеклянный прилавок лбом. — Прошу прощения за недостойное поведение, мне никогда не стоило так поступать с тобой и объяснять свое поведение тем, что ты якобы слабая. Сейчас я понимаю, какой ты была смелой и отважной, и, наверное, я понимал это и тогда, но мне не хватало ума и совести признать, что я поступаю не по-человечески. Мое извинение никогда не искупит то, что я натворил, сколько бед тебе принес, но я все равно хочу попытаться. — Миура-кун, пожалуйста, перестань, на нас все смотрят, — зашептала Изуку, заметив, что теперь пол торгового центра с интересом разглядывали разыгравшуюся перед ними сцену. Когда он выпрямился, Изуку наконец смогла ему широко улыбнуться от всего сердца. — Миура-кун, я никогда не держала на кого-то из вас зла, но поверь, мне очень... важно было услышать такие слова от тебя. Большое спасибо. — Она опустила голову. — То есть, ты прощаешь меня? — робко спросил бывший одноклассник. — Да, конечно! Его поза сразу же стала более расслабленной, он снова улыбнулся ей. — Даже не вериться как-то. Я совсем по-другому это представлял. Думал, что ты при первой же возможности сломаешь мне руку или ногу... — Только если бы ты стал злодеем, — пошутила Изуку. Он рассмеялся. Атмосфера между ними быстро изменилась на дружелюбную. — В какой-то мере я все равно был злодеем — способствовал злу и сам совершал неправильные поступки. Изуку снова удивленно взглянула на него. — Я должен был останавливать Бакуго, но мне слишком было страшно переходить ему дорогу. Сейчас это даже смешно: мы так восхищались героями и хотели ими стать, а оказались в итоге последними трусами. Поверь, Исикава тоже бы хотел извиниться перед тобой. Он сейчас живет в Йокохаме, иногда приезжает. Если ты не против, я хотел, чтобы ты и с ним встретилась, но понимаю, что многого прошу. — Оу, — только и могла сказать на это Изуку. — И как он там поживает? — Да неплохо, он там себе девушку нашел. У нее нет причуды. — Оу, — снова вырвалось у Изуку. — А твои как дела? — Неплохо, вот решил денег немного заработать, пока время есть свободное. Кстати, — он хитро улыбнулся и буквально за несколько секунд соорудил рожок с тремя разноцветными шариками мороженого. — Ты что, я не могу принять, — замотала головой Изуку, когда Миура протянул ей мороженое. — Бери-бери, это меньше, чем я могу загладить свою вину. Ты же вроде любишь с орешками. Изуку ничего не могла с собой поделать — она улыбалась как полная дура, но ее переполнял самый настоящий щенячий восторг. Они соприкоснулись пальцами, когда она принимала рожок, и Изуку буквально пронзила молния сквозь тело, сменившаяся волной тепла. Что-то подобное она испытывала он прикосновений Катсуки. Миура покраснел. Изуку, наверное, тоже. Вдруг он схватил ее другую руку обеими руками и несильно сжал. — Мидория, ты не представляешь, что значит для меня наша сегодняшняя встреча, — в запале произнес он. Изуку казалось, что у нее сейчас подкосятся ноги. Ее рука буквально горела, но что-то было в этом приятное. Нездоровая реакция собственного тела одновременно пугала ее и будоражила. Она, наверное, тоже должна ему была что-то сказать, но только что... — Пиздец, Деку, мы же договорились, что ты ждешь меня около коридора, какого хуя я даже отлить не могу отойти! Изуку инстинктивно дернулась назад, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки Миуры, но он только сильнее сжал ее ладонь, услышав голос Каччана. Она испугано смотрела то на него, то на Каччана. В голове всплыл сегодняшний разговор, как последний желал Миуре самой страшной смерти. Ей нужно было срочно что-то предпринять, пока не началась бойня. — Мороженое никак не могло подожда?.. — Бакуго резко осекся. Его взгляд был прикован к их с Миурой рукам. Самое страшное, что его лицо ничего не выражало. Ни злости, ни обиды, ни чего-то еще. Лишь какая-то холодность и отстраненность. Его взгляд медленно переместился на Миуру. — О, Уебок Номер Один. — И тебе привет, Бакуго, — в голосе Миуры не было и капли доброжелательности. — Только тебя вспоминал, — так же холодно продолжил Бакуго. — Вместе с Уебком Номер Два. — Каччан, — голос Изуку дрожал. — Умоляю, держи себя в руках. — Тут слишком много свидетелей, чтоб что-то делать, — пожал плечами тот. — Приятное воссоединение выдалось, бывают же такие совпадения, — ехидно заметил Миура. — почти встреча одноклассников. — Да никакого совпадения, я сюда с Деку пришел, — равнодушно отметил Бакуго. — С Мидорией?! — удивился Миура. — А-а-а, совсем забыл, вы же опять вместе учитесь. — Мы не классом пришли, а вдвоем только, — зачем-то уточнил Бакуго. — Серьезно? — Миура растерянно взглянул на Изуку. Его хватка ослабла, и Изуку тут же выдернула руку. — Готовимся к летнему лагерю, — пояснила она. — Она готовится, — Бакуго продемонстрировал пакет, в котором он носил ее сегодняшние покупки. — Понятно все с вами, — протянул Миура, и на его лице заиграла ухмылка. — Мне следовало раньше все понять. Изуку очень хотела спросить, что он должен был понять, но тут Каччан, облокотившись на стойку почти садко произнес: — Понял, что не стоит лишний раз быть самым умным и пытаться надурить Бакуго Катсуки, заменив комиксы на дрянные додзинси? Миура резко побледнел. — О, — вырвалось у него. — О. Черт, я уже и забыл про это. Бля, Бакуго, это была неудачная шутка, мы с Исикавой думали, что ты сразу заметишь, мы посмеемся дружно и отдадим тебе твои комиксы. — Ну можешь посмеяться сейчас, время у нас пока есть. — Да чел, это правда. МЫ хотели пошутить, ты ж вон какой ходил, весь на взводе, мы считали, что вот ты подрочишь, и все станет хорошо... — Надеюсь, что после нашей встречи, ты тоже сможешь подрочить, точнее, будет чем... — Каччан, — вмешалась Изуку, — помни: лицензия, ли-цен-зия. Сохраняй спокойствие. Она схватила его под руку и, применив причуду, дернула Бакуго в сторону выхода. — Нам пора, Миура-кун, еще увидимся, — быстро попрощалась она. Изуку протащила его так почти весь путь, пока не заметила, что он особо не сопротивлялся. — Каччан, я думала, что мы договорились — никакого насилия по отношению к гражданским! — При свидетелях, — уточнил Катсуки. — но заметь, я его и пальцем не тронул. — Боюсь, если б я упустила момент, от него бы ничего не осталось. — Ну руку я б ему точно оторвал, — буднично произнес Катсуки. Изуку почувствовала, как вспыхнули ее щеки и уши. — Каччан... Она не знала, что хотела ему сказать, но он все равно не дал ей закончить. В другой руке у нее по-прежнему таяло мороженое, которое Катсуки грубо выхватил и ловко отправил в ближайшую урну. — Каччан! — возмутилась Изуку. — Мы с тобой вроде это уже обсуждали, Деку: не принимай ничего от незнакомых людей. Ты даже на своих ошибках не учишься. — Но это же Миура-кун... — Мы его видели в последний раз сто лет назад. Вдруг он работает на Лигу или еще кого. Держи всегда ухо востро, — он несколько раз легонько постучал указательным пальцем ей по лбу. — Включай котелок хоть иногда. Он медленно провел пальцем от лба по ее щеке и повернул им к губам. Изуку по инерции прикусила его. Они стояли по среди улицы. С пальцем Катсуки в ее рту. Бакуго довольно усмехнулся и совершенно не спешил его вытаскивать. Даже нарочно протолкнул его чуть глубже. Изуку не осталась в долгу и задела его кончиком языка. Никто не отводил взгляда друг от друга. Безумие. — Ты чокнутая, — озвучил ее мысли Бакуго. — Ты не лучше, — прошептала она, когда он наконец вытащил палец. — Хотела бы, чтобы вместо пальца оказалось кое-что другое? Изуку наконец смущенно отвернулась. — Ты говоришь ужасно неприличные вещи. — Немного странно слышать такое от тебя. Успокойся, я пошутил. Ты после встречи с уебком стала сама не своя, нужно было что-то придумывать. Он развернулся и отправился в сторону дома. — Пойдем, Деку, у нас мало времени, а то ты, похоже, завелась не на шутку. — Каччан! — Вот сейчас я уже не шучу, нужно до лагеря как-то найти минутку, чтобы вытрахать из тебя всю эту дрянь, вдруг потом времени не будет. Больно ты дерганая стала после встречи с Уебком Номер Один. Изуку шла за ним, красная как рак. — Ну да, минутка, точно, именно она нам и понадобиться, — выпалила она. — Это ты на что намекаешь? — резко развернулся Катсуки. — Ни на что! — Изуку быстрым шагом обогнала его. — Эй, Деку, стой! — Бакуго ускорился. Чувствуя, что он нагоняет ее, Изуку перешла на бег. Бежать было всего ничего и не имело смысла, потому что ключи были все равно у Катсуки, но она бежала. Ее сердце готово было выскочить из груди, от переполняемого первобытного восторга. Почему ей так хотелось, чтобы Катсуки ее поймал? Почему ей так это нравилось? Почему ее переполняло желание?.. Она почти первая добралась до ворот, когда Бакуго сделал резкий рывок и прижал ее к стене своим телом. Его тяжелое дыхание (хотя Изуку могла поклясться, что такая пробежка не могла заставить его запыхаться) обжигало ее ухо. — Куда собралась? Холодная шершавая стена, в которую ее фактически вжимали, неприятно остужала щеку. Она попыталась вырваться, но Катсуки определенно не торопился ее так просто отпускать. Со своей причудой она могла с легкостью оттолкнуть его, но в голове и мысли не промелькнуло, что Изуку может ей воспользоваться. — Каччан, — тихо сказала она. – Нас могут увидеть. Услышав ее слова, Катсуки лишь ослабил свою хватку на мгновение, чтобы еще сильнее впечатать ее обратно и заставить ойкнуть от неожиданности. — И? Что будет, Деку? – продолжил шептать ей в ухо Катсуки. – Не хочешь, чтобы кто-то видел тебя в таком жалком виде? Изуку не знала, как реагировать на его слова. Хотелось одновременно возмутиться и жалобно с покорностью заскулить. Противоречивость обоих вариантов не дала ей сразу выбрать что-то одно, но ее бездействие Катсуки уже понял по-своему. — Знаешь, я тоже не очень хочу. Пусть они все, — хрипел он дальше, — боятся тебя, носят на руках, будто ты что-то божественное, светлое и чистое, что спустилось на грешную землю. Пусть. Я один буду знать, какая ты на самом деле. У нас с тобой и так много общих секретов, что плохого, если будет на один больше? И как ни в чем не бывало, он перестал вдавливать ее в стену ворот собственного дома, отойдя на почтенное расстояние, и полез за ключами. У Изуку задрожали колени. То ли от потери чувства баланса, которое дарил ей Каччан, то ли от его шепота, то ли от смысла его слов, то ли от всего сразу. Она глубоко задышала и пыталась отогнать голос разума, что ей нельзя так себя чувствовать, что это неприлично. Поздно ты что-то проснулся, голос разума. «Что будет в лагере? Что будет в Академии? Как ты будешь смотреть в глаза Шото, Очако, Ииде?» Он все продолжал что-то жалобно пищать, пока они молча поднимались к Катсуки к нему в комнату, пока она судорожно снимала с себя одежду, но окончательно его смогли заглушить только ее собственные стоны и чуть рванное резкое дыхание Катсуки.