Правда или действие

Чуть теплая вода все никак не дарила желанного спокойствия — Катсуки стоял под душем уже минут двадцать, пытаясь как-то переварить случившееся. А может он просто не хотел выходить. Нет, он определенно ни о чем не жалел, однако мысль, что что-то определенно не так, прочно засела у него в голове и смываться вместе с водой она не хотела ни в какую. Хотя нет... Его определенного бесило, что его вообще какого-то хрена мучили какие-то мысли после первого в жизни секса! Катсуки издал рык, полный раздражения, и принялся усиленно натирать себя мочалкой до покраснения. Бесит, как же бесит! Беситбеситбесит!!! Он ожидал, что даже на этом запретном взрослом поприще он сможет ощутить сладкий вкус победы, разве что немного другой, а получил в итоге... Ему захотелось несколько раз со всей силы удариться лбом о кафельную стенку, чтобы хоть так выбить всю дурь из головы. Все неправильно, все должно было быть совсем не так! В любом случае, его подсознание получило реальную картину, а значит есть еще один большой плюс: эротические сны с Деку в главных ролях должны прекратиться. Он закрыл вентиль с такой силой, что тот чуть не вылетел, однако Катсуки было все равно. С такой же злостью в движениях завязал полотенце на поясе, а затем провел рукой по запотевшему зеркалу. М-да, видок у него был так себе, будто всю ночь на крайне неспокойном патруле был. Чертова Деку! Это определенно все из-за нее! Эта жалкая задротка все время без спросу так или иначе лезет в его жизнь! Садик, младшая школа, средняя школа, Академия, агентство, теперь еще в личную жизнь! Пиздец. После наплыва до боли знакомого приступа ненависти Катсуки даже стало немного полегче. Надо как-то избавиться от нее поскорее! Похуй, что с ней будет — пусть хоть кишки себе выпустит пластиковой ложкой. Это не его забота! Руки предательски задрожали, но Катсуки пересилил себя и вышел из ванной и направился к себе уверенным и твердым шагом. Во всяком случае, он так считал. В его кровати свернувшись клубком сладко посапывала Деку. Она вообще почти сразу же отключилась, отвернувшись, как ни в чем не бывало. Он нарочно старался издавать как можно больше шума, пока подходил к кровати, не спуская с нее глаз. Точнее не с нее, а с ее плеча, которое было прекрасно видно из-за растянутого воротника футболки. Ближе к шее алел припухший след зубов. Его зубов. Он навис над ней, но больше ничего не мог сделать. Просто тупо пялился на нее. И на след укуса. Пока она лениво не приоткрыла один глаз. — Каччан? Ее голос звучал немного хрипло после сна. Деку медленно приподнялась на локтях. — Что-то случилось? Гадости, предназначенные ей, чтобы она сама в слезах убежала прочь из его дома, застряли у него в горле, встали тяжелым комком. Он мог лишь громко и тяжело дышать. Изуку какое-то время тоже просто молча смотрела на него. У нее вообще был вид, будто она не до конца проснулась. Возможно, для нее происходящее было лишь вполне реалистичным сном. А потом она перекатилась на другую сторону кровати. — Иди сюда, — она похлопала по освободившемуся месту рукой. — Можно еще поспать. И Катсуки просто лег рядом. Лицом к ней. Деку улыбнулась так, как обычно улыбалась своим друзьям, тепло и открыто. Несколько раз медленно моргнула перед тем, как закрыть глаза и снова уснуть. Катсуки накрыло уютом как пуховым одеялом. Забавно, что он нашел то самое желанное спокойствие в месте, от которого позорно сбежал в ванную. Он сам не заметил, как потяжелели его веки, как расслабились напряженные мышцы. Он засыпал с мыслью, что Деку вкололи чистое сумасшествие тогда на экзамене, и вот она стала безумной. И он теперь тоже безумен, потому что, похоже, безумие передается половым путем. *** Проснулся Катсуки с тупой болью в голове и тяжестью во всем теле. Вот именно поэтому он ненавидел спать днем — чувствуешь себя еще хуже, чем когда не спишь всю ночь. Устало проведя рукой по лицу, он заставил себя встать невероятной силой воли. Деку в комнате не было. На полу комком лежала его старая футболка, в которой она вчера... Катсуки рассерженно цокнул и окрестил ее «свиньей». Надо было как-то приходить в себя. Он с неприязнью сбросил себя полотенце, в котором и уснул, на пол к футболке, и отправился к шкафу искать свежие чистые вещи. Открыв дверь в коридор, он услышал, как с первого этажа раздавалась какая-то энергичная поп-музыка, бьющая по ушам и по всей больной голове в целом. Значит, Деку где-то внизу в доме, а точнее на кухне, и чем ближе он к ней подходил, тем ярче чувствовал аппетитный запах еды. У раковины что-то намывала Деку, виляя бедрами и покачивая головой в такт песне, однако она почти сразу заметила застывшего в проеме Катсуки. — О, доброе утро, Каччан, — улыбнулась она ему радостно, выключив воду и взяв полотенце, чтоб вытереть сковородку. На ней красовались раздражающе ярко-желтая футболка с надписью «Желтая Футболка» и уродские бриджи с кучей карманов, которые придавали и без того идиотскому образу Деку образ стереотипного неудачника из ситкомов начала века. — Сейчас вообще-то уже, — он взглянул на кухонные часы, — третий час дня. — Ну что ж, будем тогда обедать, а не завтракать, — не смутилась она, отложив сковородку. Катсуки взглянул на обеденный стол, где возвышалась горка румяных блинчиков. — Ограбила соседей? — Очень смешно! — без капли иронии ответила Деку, продолжая широко улыбаться. — Решила попробовать рецепт с одного канала, что мне как-то Очако-чан скинула. Не с первого раза, но все более-менее получилось. Пока она говорила, Деку достала столовые приборы из ящика и сироп из холодильника, набрала в чайник воды и поставила его на плиту, и Катсуки не мог не заметить, с какой нехарактерной легкостью и плавностью она передвигалась по кухне. То ли из-за силы причуды, то ли из-за привычки вечно все анализировать по сто раз перед любым телодвижением, но движения Деку всегда обычно были немного резкими, грубыми, даже тяжелыми. Такое порхание бабочки было скорее свойственно Круглолицей. Катсуки плюхнулся на стул и придвинул тарелку поближе. Он отрезал себе маленький кусочек, критично осмотрел его со всех сторон перед тем как отправить себе в рот. Деку же похоже совсем не обращала внимание на его выкрутасы, она как ни в чем не бывало села напротив и принялась вслух читать новостную ленту последних чрезвычайных событий Японии, вставляя свои комментарии, полные восхищения и обожания к упомянутым в них героям. В целом ее поведение немного смущало Катсуки: Деку вела себя так, будто между ничего не было. Ну или будто то, что произошло, ничего для нее не значило. И это было... неправильно. Обычно именно Деку на любой чих подбегала к нему вперед трусов с криками «Нам надо это обсудить!». Катсуки был уверен, что их задротская шайка по вечерам собирается вместе, и как в американских фильмах они садятся кружком и начинают делиться всякой херней, плакать, обнимать друг друга, хлопать по плечу, хвалить друг дружку за проявленную смелость. Тьфу! Да и спускался он сюда лишь с целью, что Деку сама начнет этот разговор, который был необходим. Им же нужно было что-то делать дальше. Но, похоже, именно в тот момент, когда ситуация действительно беспокоила Катсуки, Деку решила пустить все на самотек. Он слушал ее щебет вполуха, лениво ковыряясь в тарелке, хотя блинчики вышли вполне съедобными. — Что-то не так? — заметила наконец его хмурость Деку. — Невкусно? — Сахара слишком много, — Катсуки сказал первое, что пришло ему в голову, хотя с сахаром все было нормально. — Ох, хорошо, буду иметь в виду в следующий раз, — на лбу у нее образовалась маленькая складочка. Похоже, она прокручивала в голове каждое свое действие во время готовки, пытаясь заметить, когда могла положить лишнюю ложку. Одно хорошо — она заткнулась, и Катсуки мог в тишине дожевать завтрокообед. — У тебя, есть на сегодня какие-то планы? — спросила Деку, когда его тарелка опустела. — Похоже, что-то всерьез тренировать уже нет смысла, наверное просто позависаю на тренажерах, — пожал плечами Катсуки. — А-а-а, — разочаровано протянула она. — А я хотела предложить тебе пройтись до Академии. — Это еще зачем? — Ну знаешь, — она почесала затылок, — пока ты спал, мне позвонила Акияма-чан. Сказала, что ей удалось на сегодня выпросить разрешение воспользоваться их с Полночь лабораторией. Хочет взять у меня анализы и все такое. Некая апатия Катсуки растворилась в ту же секунду, уступив место привычному гневу. — А ничего, что ты должна была мне это первым делом сообщить?! — Да я не подумала, что это тебе может быть интересно, — виновато отвела глаза Деку. — Ты, наверное, забыла, но ты сама меня втянула в эту свою дебильную историю по самые уши! — Ну прости-прости! — Деку выставила вперед руки в жесте «сдаюсь». — Ну так что, ты идешь? — А на когда у вас назначена встреча? — На... — Деку взглянула на тикающие часы. — На четыре часа. Надо бы уже собираться. Когда они выходили, в Деку снова проснулось непреодолимое желание поговорить. И в этот раз тему она выбрала куда лучше, если ее целью было разговорить Катсуки. Она начала рассказывать, что «еще вкусненького» она нашла на том самом канале, и пересказала пару рецептов. Катсуки, привыкший, что в готовке есть рецепты, по которым готовят в его семье, и неправильные, не смог оставаться в стороне и с пеной у рта принялся доказывать, как надо правильно готовить то или иное блюдо и почему. И как бы это не было иронично, но в таком привычном крикливом состоянии Катсуки смог расслабиться и даже сам как-то подзабыл, что не мешало бы им кое-что обсудить. У ворот Академии их уже ждала Акияма, которая от нетерпения ходила туда-сюда. Увидев их, ее брови от удивления поползли вверх. — А Бакуго-семпай что здесь делает? — недовольно спросила она. — Я вообще-то все слышу, — рявкнул Катсуки. — Каччан пришел меня поддержать, скажем так, — пропустила мимо ушей недовольство обоих Деку. Акияма открыла рот, будто хотела добавить что-то язвительно, но в итоге лишь окинула их обоих скептическим взглядом. Она ловко заговорила охране зубы, мол, старшие товарищи должны ей срочно помочь в одном эксперименте, который не может ждать ни минуты, и они без проблем прошли в лаборатории Академии. Когда они подошли к одной из дверей, младшекурсница резко развернулась и до смешного грозно посмотрела на Катсуки. — Подождите здесь! — Чего? С чего это? — возмутился Катсуки. — Я бы хотела побеседовать с Мидорией-семпай наедине. Да и там места не так много — и так не развернуться! Вы там будете только мешать. — Да что ты? И как ты меня остановишь? — на лице Катсуки заиграл хищный оскал. Акияма сразу растеряла весь свой запал. Она инстинктивно отступила на пару шагов, ударившись спиной о дверь. — Мидория-семпай, я так работать не могу! — с треснувшей маской уверенности пролепетала она. Слабачка! — Каччан, — повернулась к нему с улыбкой Деку. — Подождешь в коридоре, пожалуйста? — А нахуй я тогда приперся? — цокнул языком Катсуки. — Это ненадолго, — заверила его она, хотя откуда ей было знать, сколько времени займет этот их осмотр, и ловко прошмыгнула в дверную щель, которая сразу практически захлопнулась. Катсуки чувствовал себя круглым дураком, когда пялился в закрытую дверь лаборатории. Но делать ему было нечего, поэтому он подошел к окну и пялился уже на пустой двор Академии, выгладившим максимально неестественным. От нетерпения и раздражения на сложившуюся ситуацию он нервно стучал пальцами по подоконнику и слушал скрежет собственных зубов. Долго ждать ему действительно не пришлось — минут через пятнадцать из лаборатории как ошпаренная выбежала Деку. — Ну все, пойдем? — сказала она, не останавливаясь. Катсуки непонимающе проводил ее взглядом и повернулся обратно к двери, из которой выглядывала ехидно ухмыляющаяся голова Косатой. Не став тратить время на прощания, Катсуки последовал за Деку. Он специально не спешил, держал дистанцию, но так, чтобы не терять ее спину из виду, пока она со всех ног практически бежала к станции. Он прекрасно знал, что на перроне ей некуда будет деться (разве что под поезд), так зачем напрягаться? И ей действительно ничего не оставалось делать, кроме как нервно вглядываться вдаль с надеждой призвать поезд поскорее, когда Катсуки медленно подошел к ней. — Она все знает, да? От звука его голоса Деку поежилась как от свирепого осеннего ветра. Ему даже не надо было ничего уточнять, да и Деку была достаточно умна, чтобы понимать, что играть с ним дурочку бесполезно. — Мне даже ничего не пришлось говорить, — пробормотала Деку так тихо, что Катсуки пришлось подойти к ней вплотную, чтобы расслышать каждое ее слово. — Акияма-чан все сама сказала, стоило ей мельком взглянуть на результаты анализа. Мне кажется, что она все поняла еще когда увидела, что мы пришли... вместе. Остальное лишь подтвердило ее догадку. — И ты не стала отнекиваться? — Она пообещала, что это останется между нами. Вдалеке показалась электричка. Люди на перроне засуетились и подняли гул. Толпа буквально внесла их в вагон, и им снова пришлось стоять неприлично близко друг к другу, но Катсуки это уже нисколько не смущало и не раздражало. Теперь его бесили абсолютно другие вещи. Чувствовать тепло Деку стало для него привычным. Как и самой Деку, похоже. Она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Каччан, не злись, пожалуйста. — Ты всерьез собралась эту тему здесь обсуждать? Она понимающе кивнула и громко шмыгнула носом. Она не плакала, даже в глазах слез не было, но губы и плечи предательски дрожали. От той веселой Деку, что встретила его на кухне, не осталось и следа — вернулась та маленькая напуганная девочка из средней школы, дергающаяся от каждого резкого звука. Катсуки знал, что он должен что-то сделать. Просто знал. Рука Деку была достаточно близко, чтобы он смог, не задев других пассажиров, провести указательным пальцем едва заметно по ребру ее ладони (он ни за что не признается, что это было поглаживанием). Сначала все мышцы Деку напряглись. Она даже испуганно взглянула на него. Катсуки не знал, что она хотела там такого разглядеть в его лице, но, похоже, она увидела то, что хотела, и понемногу беспокойство стало покидать ее тело. Ее пальцы перехватили его, чтобы несильно сжать. — Хочешь, — она облизнула губы, — я покажу тебе одно важное для меня место? — Это какое? — Не очень далеко от дома. *** Последний раз на пляже Дагоба Катсуки был лет в десять. Уже тогда некогда живописное место напоминало обычную городскую свалку, которое тут же облюбовали местные мальчишки в поиске приключений на свои пятые точки. Катсуки тогда так и не понял, в чем смысл возиться в куче грязного мусора, если только не хочешь приобрести парочку неизлечимых болезней, поэтому оставил такие примитивные развлечения своим недодрузьям, пока отправлялся на тренировки или репетиции. Сейчас же о свалке ничего не напоминало — чистый причал, белый песок... Разве что людей все также практически не было. Они в одиночестве медленно бродили по берегу, бросая случайно взгляды на непривычно спокойную гладь океана. Со стороны их, наверное, можно было принять за парочку, наслаждающуюся лишь обществом друг друга. Деку молчала, и Катсуки немного ощущал себя не в своей тарелке. Они будто поменялись ролями: Деку упивалась звуками природы, а Катсуки не знал, как избавиться от неловкости тишины между ними. — Не думал, что кому-нибудь придет в голову вернуть этому месту человеческий вид, — наконец смог он выдавить из себя, заставляя Деку отвлечься от любования природными красотами. — Ага, — странно улыбнулась она. — И когда здесь только успели разгрести весь этот хлам? — боже, почему поддерживать разговор так сложно? — Закончили к нашему вступительному экзамену в U.A. Она остановилась, сняла бесячие красные ботинки и погрузила пальцы ног в песок. — И откуда ты все это знаешь? — язвительно спросил Катсуки, чувствующий, что она что-то не договаривала. — Потому что я занималась уборкой этого пляжа. — Что? — не поверил своим ушам Катсуки. — Зачем? Не замечал в тебе особой любви к экологии. — Это была часть моей подготовки к Одному-За-Всех, — Изуку резко остановилась и развела руки в стороны. — Я должна была очистить весь пляж от мусора за десять месяцев. Сколько здесь пролито пота, крови и слез... Но зато, наверное, я здесь впервые поняла, что такое счастье. Мы почти каждый день здесь встречались со Всемогущим. Как бы долго мне не приходилось добиваться хоть какого-то результата, он не переставал меня поддерживать. Знаешь, в эти дни у меня за спиной будто крылья отрастали, ведь в меня наконец-то поверили! Это заставляло меня каждый раз подниматься после падения, работать на пределе собственных возможностей... Здесь я перестала быть обыкновенной беспричудной девочкой. Здесь я поняла, что тоже чего-то стою. Здесь я поверила, что могу стать героем. С каждым ее словом вид Катсуки становился все более и более хмурым, но он не перебивал ее. Когда она наконец снова повернулась к нему, он спросил: — Зачем ты меня сюда притащила? — Решила, что ты должен об этом знать, — склонив голову на бок, ответила она. — Насколько мне дорого это место. Здесь я получила Один-За-Всех! Они какое-то время молча друг на друга смотрели. Морской бриз действовал как нельзя отрезвляюще в эту минуту. Деку к нему сделала очередной шаг вперед, поделившись с ним очередной своей тайной. В любой другой момент Катсуки бы даже усмехнулся ее неутихающему стремлению стать к нему ближе любыми способами несмотря ни на что, но сейчас ему было маленько не до этого. Деку смотрела на него выжидающе: она рассчитывала на какую-то реакцию. — Надеюсь, мэр города выслал тебе грамоту в качестве благодарности, — Катсуки не нашел ничего умнее. — А, забыл, ты у нас творишь добро анонимно и безвозмездно. На долю секунды губы Деку предательски задрожали, но она быстро взяла себя в руки. — Прости, Каччан, — пролепетала она, развернулась и дальше пошла вперед, опустив голову. — Я не подумала, что это тебе может показаться неинтересным... — Как же меня бесит, когда ты рассыпаешься в извинениях, — рявкнул Катсуки, последовав за ней. Она шла по пляжу и внимательно смотрела под ноги. Напряженная тягучая тишина снова образовалась между ними. — Тебе рассказать про результаты обследования? — неуверенно тихо спросила она. — Естественно, — процедил сквозь зубы Катсуки. — Все анализы на гормоны в норме. — Неудивительно, — усмехнулся Катсуки. — Да, мы маленько поторопились с этим делом, Акияма-чан не получила настоящую картину происходящего, насколько в опасном я сейчас положении могу находиться, — она неловко почесала чуть покрасневшую щеку. — Через несколько дней к ней еще раз сходишь, тоже мне проблема. — Не думаю, что там будет у нее возможность попасть в лабораторию. Она еще сказала, что теперь... не видит повода для беспокойства. — В смысле? — не понял Катсуки. — В смысле, она считает, что мне теперь не грозит никакая опасность, раз... мы... предприняли меры... типа... ничего плохого... не произойдет... — Но она все равно не знает, когда это все закончится? — Я рассказала ей про кошмары и приступы... Возможно, это и есть острая фаза. — Возможно?! — Акияма-чан сказала, что для полной уверенности и профилактики следует еще две недели продолжать в том же духе... Ну, ты понял, — она смущенно зажмурилась и замотала головой. Вот они и пришли наконец к этому разговору. — И что ты на это сказала? — Да ничего, я так растерялась... Мне захотелось побыстрей уйти от нее куда-нибудь подальше. Даже ничего уточнять не стала. Она резко остановилась. — Каччан, прости меня, что я в это все тебя втянула. Все не должно было так обернуться, — Деку не смела поднять голову. Сердце Катсуки резко рухнуло куда-то вниз, а его место занял первобытный ужас, сковывающий руки и ноги. В голове без перерыва гудело: «Она жалеет, жалеет, жалеетжалеетжалеет!». Ему даже в голове не приходило, что Деку может сдать сейчас назад, может назвать произошедшее ошибкой. Ему не приходило в голову, что это может его до чертиков напугать. Что-то ценное просачивалось сквозь его пальцы как песок. — Что ты там блеешь? Катсуки не ожидал, что его голос будет так предательски дрожать в ответственный момент. Что ему придется сейчас собрать всю волю в кулак, чтобы не начать... Чтобы не начать что? Доказывать слезно Деку, что они поступили правильно? Деку шумно набрала в грудь побольше воздуха перед тем, чтобы взглянуть ему наконец в глаза. — Я прекрасно понимаю, что ты действительно пошел на это, чтобы мне помочь, и не могу не ценить твой порыв, но... Я не могу просто так тобой пользоваться — это неправильно! Сегодняшний разговор с Акиямой-чан раскрыл мне глаза, что взять и пере... пере... переспать — куда более эмоциональный процесс, у которого есть последствия. Я не самая привлекательная девушка и заставлять тебя... спать со мной такой промежуток времени — просто отвратительно с моей стороны. Поверь, я не хочу тебя к себе привязывать или еще что... С каждым словом она будто захлебывалась, ей было все тяжелее и тяжелее говорить. Ее лицо покраснело, будто ее вот-вот удар хватит, а глаза безжизненно смотрели куда-то сквозь него — похоже, у нее началась истерика. — Успокойся! — громко рявкнул Катсуки. Деку вздрогнула всем телом, но зато она немного пришла в себя, заткнувшись. — Ты опять несешь херню какую-то, — продолжил он. — Кому как тебе не знать, что я никогда не делаю того, чего не хочу. Если б у меня были хоть какие-то сомнения, я б тебя до тебя и пальцем не дотронулся. Я не испытываю к тебе отвращения. Прекрати психовать! Деку смотрела на него с немым ужасом, но не перебивала. — Люди, знаешь ли, трахаются не только от большой любви или чтобы детей заделать. Иногда это, блять, бывает очень приятно. И мне, внезапно, все понравилось! Ты сама голову включи: какой идиот откажется от секса с живой девушкой? — Тебе.. понравилось? — резко спросила Деку. — Ты из всей моей речи только это услышала что ли? — раздраженно бросил Катсуки. — Скорее, меня это больше всего смутило, — она начала смущенно поправлять левой рукой волосы. — Ну уж извини, я сейчас в таком возрасте, мне настолько может захотеть трахаться, что глаза сами закрываются на все твои попытки вывести меня из равновесия, — развел Катсуки руками, аргументируя свою позицию так, как он сам себя успокаивал уже несколько месяцев. — Это все нас ни к чему не обязывает, считай, мы просто совмещаем приятное с полезным. Мне казалось, что и так понятно, что это нас ни к чему не обязывает, просто так получилось. Будь на моем месте Очкастый или Двумордый — для тебя бы все было одинаково. Но так получилось, что именно я был поблизости с пиздецом, в который ты очередной раз попала. Вот и все. Не выдумывай себе ничего лишнего. — Ты так подводишь к тому, что ты не против и дальше?.. — Деку перешла на шепот, но ее слова все равно ненадолго оглушили Катсуки. — Тебе надо все прямым текстом говорить? — Я просто не хочу поступить плохо по отношению к тебе. — Ты слишком много думаешь. Относись к этому проще. Как к тренировке. — Тренировке? — она чуть заметно улыбнулась. — Да. Мы просто набираем опыт. Катсуки чувствовал, как кончики его ушей бесстыдно краснели, пока он так уверенно говорил в то, во что очень хотел поверить сам. Он не должен был испытывать к Деку каких-то там высоких чувств, просто так получилось, что именно она внезапно предательски возбуждала его тело. Просто так получилось. — Если ты действительно так к этому относишься, то мне и правда, наверное, не стоит сильно переживать, — Деку заметно расслабилась. — Тебе думать вообще вредно, я уже говорил. Она рассмеялась тихо, почти еле слышно, но не заметить облегчение в этом смехе было просто невозможно. — Меня вообще больше волнует вопрос про две недели, так как через неделю у нас вообще-то лагерь, — сказала Деку, но теперь в ее тоне не было слышно какого-то беспокойства. — Там целый лес рядом, уж тихий уголок для этого дела найдем, — пожал плечами Катсуки, не заметив, что сам улыбался. — Из минусов — комары. *** Деку, похоже, действительно отключила голову. По другому он ее поведение объяснить не мог. Уже был глубокий вечер, и Катсуки, несмотря на дневной сон, уже до смерти хотел лечь в постель, пока он и Деку с тетрадкой и ручкой смотрели вечерние новости. Точнее, пытались смотреть. Катсуки, хоть и боролся со сном, постоянно чувствовал, как в его сторону бросала взгляды Деку, и если раньше такое ее поведение вызывало лишь глухое раздражение, то сейчас Катсуки с горячим интересом ждал, как она поступит дальше. Ему нравилось слушать ее чуть учащенное дыхание, следить в полглаза, как она все беспричинно заправляла непослушные пряди за алеющие уши. Когда новости наконец-то кончились, Катсуки со спокойной душой встал с дивана, чтобы побыстрее оказаться в кровати, когда Деку дернула его за штанину, и сон как-то сам собой ушел на второй план. Он прекрасно понимал, что за этим последует дальше. И вот теперь они снова сидели у него на кровати друг напротив друга, и Катсуки, затаив дыхание, ждал, что же будет дальше. В этот раз все было совсем по-другому: тихо, спокойно, интимно. Никто никого ничего не спрашивал, никто лишний раз ничего никому не говорил. Деку чуть откинулась назад. — Наверное, смущаться больше нет смысла. Она без неловкости стянула с себя бесячую футболку. Под ней не было лифчика. У Катсуки на мгновенье даже перехватило дыхание от неожиданности. Грудь у нее впрямь была совсем небольшой, но аккуратной. На ключицах и плечах рассыпалось маленькое количество веснушек, ярко контрастирующих на светлой коже. Это все выглядело... непривычно. Его член дернулся. Предательски. — Мне.. раздеваться дальше? — в ее вопросе не было никакого соблазнения, простое уточнение. Катсуки кивнул. Деку привстала и быстро стянула с себя нелепые бриджи. По счастью там белье было: какие-то яркие трусы с картинкой. Катсуки бы с большим удовольствием язвительно это прокомментировал, только во рту у него пересохло как в пустыне Сахара. — А ты? — она вопросительно взглянула на него. Катсуки безумно хотел, чтоб она сама к нему подползла, сама, забравшись перед этом пальчиками под его майку, сняла с него майку. А потом спортивные штаны. Чтоб она как бы случайно скользнула ладонью по члену сквозь трусы. Как же он хотел, чтобы она до него дотронулась! — Каччан, — ее голос вернул его из мыслей на место. Она так же сидела на другой стороне кровати и даже не думала дергаться в его сторону, но с любопытством вглядывалась в черты его лица, так что Катсуки пришлось пододвинуться к ней самому. — Ляг, — практически приказал он ей. — Хорошо, — ответила она. Деку покорно откинулась на подушки. Что ж, раз она не хочет касаться его, то он будет лапать ее сам. Справедливо? Наверное. Его рука сама потянулась к ее груди, как только Катсуки навис над ней. Стоило ему только накрыть ее ладонью и несильно сжать, как с губ Деку сорвался тяжелый вздох. Катсуки чувствовал как под ладонью затвердел сосок. Несколько раз сжав ее грудь, он медленно отпустил ее, нарочно проведя пальцем по соску, от чего Деку слабо заерзала. Его рука же дальше продолжила изучение ее тела. Кожа была на удивление мягкой, приятной на ощупь. Но самое главное, что понравилось Катсуки — он чувствовал силу ее мышц, чувствовал, как они напрягались и расслаблялись под его прикосновением. Было в этом что-то пьянящее. Как и в прошлый раз Деку сама раздвинула пошире ноги, только Катсуки не торопился стягивать с нее белье. Вместо этого он с неподдельным интересом разглядывал образовавшееся на трусах влажное пятно, и когда его пальцы коснулись этого места, дыхание Деку стало глубже и в то же время резче. Она снова начала забавно подергиваться, когда Катсуки уже целенаправленно ласкал ее сквозь ткань, не без удовольствия отмечая, как пятно становилось больше. Наигравшись так с Деку, Катсуки чуть отодвинул ткань в сторону и, придерживая ее указательным пальцем, невесомо провел подушечкой среднего вдоль промежности перед тем как толкнуться им внутрь. Он специально не входил глубоко: ему нравилось постепенно оценивать ее влажность, ее тепло, ее узость. Но Деку определенно этого было мало, и она попыталась насадиться на его палец поглубже, но Катсуки сразу же убрал от нее руку, как только понял ее намерения, и за этим последовало ее хныканье, полное разочарования. — Каччан, не дразни меня, — обиженно выдохнула она. Катсуки не смог сдержать тихий беззлобный смех, но желание смеяться пропало сразу, когда его взгляд вернулся к ее лицу. Ее глаза застелила пелена возбуждения. Что-то подобное он видел, когда спалил ее тогда под Двумордым в тот злополучный день. Только в этот раз все было гораздо ближе и ярче. И в этот раз причиной ее затуманенного взгляда был он сам. В штанах стало невозможно тесно. — Качча-а-ан, — протянула Деку, недовольная его затянувшемся бездействием. Она, словно читая его мысли, чуть отодвинулась от него, чтоб коленом провести по колом стоящему члену в штанах. — Блять, — прошипел Катсуки. В наказание за шалость он негрубо оттолкнул ее, и полез к прикроватной тумбочке за презервативами. Не без удовольствия Катсуки наконец избавился от штанов и трусов. Пока он раскатывал презерватив по члену, Деку тоже сняла белье. Теперь между ними не было никаких преград. Катсуки, схватив ее за лодыжку, притянул Деку к себе. Он уже сам не хотел медлить, когда член коснулся ее лона. В этот раз первый толчок встретил куда меньше сопротивления, и вошел он полностью почти сразу же. Деку застонала, от чего каждый волосок на теле Катсуки стал дыбом, а его самого будто пронзило током. В тот момент он был готов признаться, что не слышал звука прекраснее. Он несколько раз медленно вошел и вышел, когда Деку потянулась к нему, чтобы почти в губы прошептать: — Быстрее... — Не командуй, — рыкнул Катсуки, прижимая ее обратно к кровати. Несмотря на свои слова, он послушно стал буквально вкалачиваться в нее, заставляя Деку слабо вскрикивать каждый раз, когда он входил на всю длину. Катсуки было так хорошо, что он быстро терял связь с реальностью, изредка приходя в себя. В один момент он очнулся, когда почувствовал легкую боль в большом пальце руки. Оказывается, он накрыл ладонью щеку Деку, а большой палец прижал к губам, и та, недолго думая, приоткрыла рот, чтобы чуть-чуть прикусить подушечку. Видать, это тоже немного ее отрезвило, и она быстро начала зализывать место укуса, иногда обхватывая целую фалангу губами. Ощущать ее горячий мокрый язык было приятно. Ему даже хотелось просунуть палец глубже, но остатки разума посоветовали ему все-таки воздержаться — неизвестно, что сейчас может вытворить Деку и ее чокнутая причуда. Вдруг палец откусит! Но Боже, как же это было охуенно: ощущать мокроту Деку и там, и здесь. Когда он нехотя вытащил палец из ее рта, комнату снова заполонили ее стоны, только теперь протяжные и громкие, и шлепки их бедер. По его вискам стекали капли пота, как знак, что Катсуки старался изо всех сил. Он даже не думал, что столько затрат требуется для занятия сексом, но останавливаться Катсуки даже не думал. Ему только не нравилось приближающее ощущение разрядки. Воспоминания о том, как утром у него не получилось сдержаться, больно кольнули его эго, но они быстро были вытеснены сию секундным удовольствием и желанием подольше ощущать эту влажную тесноту, окутывающую его член. Катсуки пытался отвлечься хоть на что-нибудь, и стал перебирать в голове таблицу умножения, зажмурившись и уткнувшись в плечо Деку, но, как оказалось, он сделал только хуже, потому что она теперь стонала ему практически прямо в ухо. Катсуки почувствовал ее пальцы в своих волосах. Ее ногти приятно царапали кожу головы. — Каччан, — тихо простонала она. — Мне так хорошо, Каччан. По-моему, я сейчас все... В подтверждение к своим словам она прижалась к нему еще ближе, чтобы слиться в одну массу, хотя казалось бы, куда еще ближе. — Кача-а-ан, — вымученно простонала она одними губами. Он чувствовал, как ее мышцы напряглись на несколько секунд, и она снова обмякла в его руках. В голове что-то щелкнуло, и он сам понял, что сдерживаться он уже не может физически. Он подхватил ее за талию и сделал последний толчок. Мысленно он похвалил себя, что поборол желание снова вонзить зубы куда-нибудь, и кончил. Пришел Катсуки в себя, уже когда Деку попыталась выбраться из-под него. — Дышать невозможно — ты слишком тяжелый, — объяснила она, встретившись с его недовольным взглядом. С неизменным раздраженным выражением лица он вышел из нее, приподнявшись на локтях, и перекатился сразу же на бок, спиной к Деку. Ему безумно хотелось спать. Налитые свинцом веки сами закрылись, стоило ему поудобнее устроиться. — Каччан, — прошептала Деку, дернув его несколько раз за плечо. — Каччан, нам нужно помыться. — Иди к черту, — промямлил он, накрыв голову одной из подушек. — Ты будешь очень сильно жалеть утром. — А ты будешь очень сильно жалеть сейчас, если рот не закроешь. — Ты проснешься весь в своей... в своей... в своей... Катсуки убрал подушку и приподнял голову: уж очень ему хотелось посмотреть на эту скромницу, не в состоянии выговорить «сперма», но еще совсем недавно самозабвенно обсасывающей и облизывающей его пальцы. Деку с щеками цвета спелого томата сразу же резко отвернулась. Рукой она потянулась за одеялом, поспешив в него укутаться, что тоже очень позабавило Катсуки. — И постельное белье, думаю, тоже стоит поменять, — тихо добавила она. Мыться они пошли вместе. Точнее, мылись они по очереди, но в помещении они находились в одном. Не расставаясь с одеялом, Изуку терпеливо ждала, пока он примет душ. Катсуки не знал, почему она не осталась ожидать своей очереди в комнате, но ему не особо хотелось узнавать ответ. Дело было в эмоциональной и физической усталости. Возможно, именно поэтому он не отказал Деку в желании полежать после душа в горячей ванне. Ничего он и не сказал, когда она сама залезла к нему ванну. Не сказал, когда она прижалась спиной к его груди. Ему понравилось перебирать ее мокрые тяжелые пряди. Он даже сам помог ей намылить голову шампунем. Ее шампунем. Ему понравилась мысль, что на пальцах у него останется запах, ее запах. В котором крылась частичка детства, беззаботного лета. Он вспомнил, как Тетушка Инко сплела как-то им по венку из дико растущих цветов парка. Как впервые ему ударил в нос этот запах, и он подумал: «Так пахнет Изуку». Потом она потянулась за его шампунем и предложила ему «тоже помочь». И они поменялись местами. Его шампунь пах чем-то ядрено-освежающим до скрипа зубов, но он все равно блаженно дремал, пока Деку вдумчиво массировала ему голову. Катсуки подумал, что теперь ее пальцы будут пахнуть им. И это был самый настоящий интимный момент между ними. А не секс, что был десять минут назад. Здесь не один пустил на свою территорию другого, а они вместе по негласному договору объединили свои зоны комфорта, получив одну общую, только для них двоих. И каждого это определенно устраивало. Они точно не будут это обсуждать. Ни сейчас, ни позже. Потому что никакое обсуждение не требовалось. Они лежали так, пока вода не остыла. Пытаясь воссоздать это тепло, они прижались друг к другу уже в кровати. Ему понравилось, как доверчиво она прильнула к нему, уткнувшись носом куда-то в шею. Запах луговых трав никак не желал выветриваться, и даже наоборот будто стал еще сильнее. Она положила руку где-то рядом с его сердцем, и Катсуки задумался, могла ли она почувствовать, как оно пропускало удар, когда ее дыхание на выдохе щекотало его чувствительную после водных процедур кожу. По привычке он обнял ее. Почувствовав тепло его рук, Деку что пробормотала, но Катсуки не смог разобрать. Интересно, понимала ли он сейчас, что рядом с ней именно он? Или ей снился Двумордый на его месте? Наверное, это не самые лучшие размышления перед сном. Хотя, какая разница? Через две недели это все будет уже совсем неважно.