[Blues Saraceno - Run Out]
— О, ты на своем грузовике? Мило. Нам как раз нужна сучечка вроде тебя. Бандит заложил большие пальцы за ремень, рассматривая выкрашенную в мягкий розовый груду металлолома, собственность девицы, которую он собирался нанять. Судя по ее средству передвижения, той как раз сейчас не помешали б деньги, хоть какие-нибудь. Дверь грузовика открылась, выпуская на волю две ноги в высоко зашнурованных сапогах и штанах цвета хаки, а также манящие переливы сёрф-рока. Конни потянулась, разминая спину, вынула из-за уха сигарету, но передумала закуривать и вернула ее туда, откуда взяла. Без удовольствия оглядела своих нанимателей: еще одних в череде совершенно одинаковых мародеров и тупых ублюдков. И, наконец, вылезла из грузовика. Вся, с обычным ее изяществом ржавой отвертки. — Ладно, что предлагаете? Один, видимо, главный, стоял чуть впереди. Конни сразу поняла, что она с этим парнем одного поля ягоды, так что он ей уже не нравился. Чуть позади, на коленях, со связанными за спиной руками, гнулся к земле второй бандит. Видимо, из недружественной группировки. Еще на пару шагов дальше стоял третий, последний участник сделки. Через плечо у него был переброшен грязный мешок. — Стрелять не понадобится, только быстро ездить. Можно даже не шибко аккуратно. — Главарь покосился через плечо Конни на грузовик. Со второго взгляда стало заметно, что из-под розовой краски на ободранных местах виднеется старый принт. — “Торрг”? Рекламой занимаешься? Ну да пох, от меня не убудет. — Какая оплата, лаотэ, скажи мне. — Конни не нравилось торчать на жаре и терять время. — Я что, похожа на долбаного Искателя Хранилища, работающего за УНИКАЛЬНЫЙ опыт? Главарь сделал пальцами знак третьему бандиту, видимо, своеобразному “казначею” в их трио. Тот шагнул ближе и раскрыл зев мешка. — Короче, этого паренюгу надо доставить в Пески. — Рука в грубой перчатке описала дугу от пленника до напарника и исчезла в брезентовых глубинах. — Получишь за него вот это. Главарь показал ей симпатичный белый пистолет. Конни звеняще усмехнулась, ловя себя на мысли: как раз мне по руке. Бандит протянул ей оружие с улыбкой и тотчас отпрыгнул, не дав получить пистолет. Разве что не захихикал от удовольствия при том. А затем выстрелил… почти в Конни. Пуля свистнула у нее над ухом и рассыпалась искрами в воздухе, обдав жаром затылок, всколыхнув распущенные по плечам волосы. Конни поборола желание вытереть лицо: ухо и щеку ей точно облепила тончайшая пленка. Скорее всего, невидимая, но куда как отчетливо ощутимая. — Вот так эта штучка работает. Пули тебя метят и все: я могу даже не целиться особо больше, пиу-пиу, и останешься без башки. Офигенно, да? Да, подумала Конни, не меняясь в лице. Она едва дождалась мгновения, когда бандит, наконец, отдаст приз ей в руки. — О, хаодяо. — Она взвесила пистолет на ладони. Легкий и удобный, шестизарядный, все как она любит: с взрывными дротиками. Но нечто куда более хитроумное, чем прямолинейный “Торрг”, к которому Констанция привыкла с детства. Ей было почти совестно держать эдакую прелесть своей грязной грубой лапой. — “Атлас”? Проклятье, они стали делать просто блестящие пушки. Если б я могла прыгнуть на нее, я бы это сделала. Я имею в виду… то самое. Вряд ли главарь слышал, что бормочет Конни — хотя бы потому, что не слушал. — Осторожнее, еще покалечишься. Но эта штучка стоит нереально, поверь мне. Можно загнать за… Он поднял руку, но и Конни тоже в этот момент сделала тот же жест, вот только не указывая никуда, а призывая помолчать. Ее ЭХО-передатчик пиликнул, и девушка уставилась на экран, одной рукой листая — вероятно, длинное письмо. Пистолет остался в ее второй ладони, направленный в небо. Спустя пару секунд Конни спрятала ЭХО-устройство назад в карман. Сняла пистолет с предохранителя и пристрелила “паренюгу” в упор. — Эй, ты что творишь, сучечка! — Прости, лаотэ. Мне нормально, если меня называют сучкой, — она нацелила оружие теперь главарю промеж глаз. — Но приличное вознаграждение… О, никогда не могла устоять. — Тебе предложили больше? — Привет из “Атласа”. Не стоило у них красть. Главарь успел только вскинуть руки и раскрыть рот, прежде чем от его головы осталось не больше трети. Конни спрятала пистолет за пояс. — Хотя можно понять. Бомбически-оргазмическая пушка. Она развернулась, но на полпути к грузовику остановилась. Повернулась и зашагала опять к стоянке. — Чуть не забыла. “Казначей” вскинул руки в сдающемся жесте, но Конни прошла мимо него. Нагнулась над “паренюгой”, сфотографировала его на ЭХО-передатчик и провела по экрану пальцами, отсылая данные заказчику. — Звони, когда понадобится помощь и если будет, чем заплатить. Не краденым. Или хотя бы не у обидчивых ребят. — подмигнула она на прощание последнему оставшемуся бандиту. — И да, ты сам видел. Он выстрелил первым. И затем она впрыгнула в грузовик. И только отъехав на приличное от стоянки расстояние, ткнула пальцем в ЭХО-устройство, посылая входящий сигнал. — Ладно, у меня три вопроса: почему сейчас, почему я, и главное: что происходит? — Э-эй, привет, оторва. На все три вопроса один ответ: нам нужна хорошая пиарщица. Снова нужна, ты хотел сказать, чуть не ответила Конни, но вслух только усмехнулась, переглянувшись со своим отражением в зеркале заднего вида. Что ж, она как раз подумывала в последние месяцы, что с удовольствием вернулась бы к работе на какую-нибудь корпорацию. — Все расходы беру на себя, но… должен предупредить, у нас тут вроде как небольшая… война. — Я в деле. — Подожди, я не договорил. — Ты сказал “война”, — Конни вжала педаль газа до упора. Лицо ее расцветила довольная усмешка. — Я сказала “я в деле”.[The BossHoss - In Your Face]
[Lawson - Roads]
Конни узнавала “Атлас”, и странное это было чувство. Она была во плоти здесь впервые, но столько раз видела фото и видео, что некоторые коридоры казались ей родными. Не говоря уж о том, что то тут, то там она видела воплощение тех идей, которые она с жаром пересказывала, то и дело восклицая “подожди, дослушай!”, долгими вечерами в Старой Гавани. С девушкой, которую Риз отправил встретить ее, Конни, впрочем, познакомилась только теперь. Но та — Лорелея, как она представилась — в некотором роде испытывала те же своеобразные чувства, что и Конни. — Это же ты, та самая модель из рекламы “Торрга”? Конни коротко рассмеялась. Звук был такой, как будто у нее в горле танцует мышь. — Кто знает. Лорелея озадаченно посмотрела на спутницу, не уверенная, что понимает суть подобного ответа. Она переспросила бы, но тут двери в конце коридора распахнулись. — Что-то жарко тут стало, — призналась Конни, расстегивая змейку куртки (и не соврала о своих ощущениях). На фоне сияющей раскаленно-красным стены вырисовывался мужской силуэт, в котором без труда можно было опознать нынешнего директора корпорации. Конни не споткнулась — в обычном понимании этого слова, но на мгновение остановилась, точно перед нею выросло стекло. Лорелея, поняв, что спутница отстала, обернулась, однако Конни уже нагоняла ее. Запустив руку в волосы. Убрав. Вернув. И все-таки снова убрав. Спрашивать, что случилось с походкой Конни, Лорелея не стала, хотя та и изменилась, будто девушка пыталась протолкаться через некую невидимую и не слишком плотную толпу. Но, в конце концов, не всем природой даются равные способности выглядеть непринужденно, когда это до смерти необходимо. — Это было неожиданно. Внезапно. — Пробормотала Конни, хотя как это могло быть так, если к нему, Ризу, она и летела сюда. Они, конечно, узнали друг друга мгновенно, несмотря на то, что оба изменились. Он сменил автоматику, продолжая совершенствовать и ЭХО-глаз, и руку, отрастил усы, она — перестала скручивать волосы в тугие “пончики”, теперь просто перехватывая их платком, концы которого торчали над ее макушкой, как чуткие ушки, принялась носить крупные серьги сердечками. — Сменил имидж? — Она крутнула пальцем у его лица. — Тебе идет, полный “динь”. — Ты стала… старше. — Тонкое наблюдение. — Но она заметила, что он оглядывает ее красное платье в белый горошек, непривычно яркую зеленую куртку. Конни смущенно провела рукой по подолу, следуя за его взглядом. — Я просто увидела такое платье в фильме и купила похожее. Фильм был хороший. Он хотел сказать, что она стала жестче. И научилась это прятать чуточку лучше, чем прежде, и все равно — недостаточно. — Констанция… ты могла бы оставить труп на входе. Конни посмотрела на тело, которое тащила за собой за шиворот через весь коридор, точно только что вспомнила, что вообще его сюда приволокла. Разжала пальцы, и затылок трупа со звонким стуком приложился об пол. Риз поморщился. — О, ну мне никто не показал, где у вас специальное место для поверженных врагов. — Она снова нацелила палец ему в лицо, подмигивая, прежде чем удалиться по лестнице. — Но я запомню на будущее. Глаз у нее был подбит, однако не недавно. Значит, это сделал не… Риз покосился на бездыханное тело. — Это Минго, сэр. — Подсказала Лорелея, перешагивая через труп. — Сливал наши данные “Маливану”. Вы просили выяснить и нейтрализовать. Риз внимательней вгляделся в Лорелею. Ее стильная прическа была сегодня какой-то особенно задорной. Очень характерным образом. — Ты пустила ее за руль? Ты пустила ее за руль! — Э-э… да, и мы там… сшибли на входе… сломали… — Лорелея неопределенно повела рукой. Риз потер переносицу двумя пальцами. — Ну конечно. Ожидаемо. — Сэр, скажите сразу, этот экзистенциальный ужас выветрится из моих глаз или останется навечно? Риз не был настроен шутить. — Тогда почему вы так долго ехали? Ах, да, Минго. — Это была ее инициатива. Она спросила, нет ли какого-нибудь дельца, которое мне поручено выполнить. Цитирую: “свистнуть что-нибудь или пришить пару хун...”. Э-э… — Хундань. Так? — И я вспомнила про Минго. — Лорелея пожала плечами. — Она сказала “я не готова”, вот что. А потом спросила о задании. Риз кивнул. Чего-то такого он от гостьи и ожидал. И это успокаивало. Предсказуемость стала для него почти забытым, оттого приятным ощущением. Видят все боги всех миров, он устал от сюрпризов за последние месяцы.[Kyla La Grange - I Could Be]
Начало светать. В последнее время рассвет Риз находил раздражающим, вопреки всему своему предыдущему опыту. Теперь это значило, что прошла еще одна ночь, а он все еще топчется на месте. Риз поморгал, пытаясь настроить фокус в глазах — тем паче, что перемена освещения равно не нравилась и левому, и правому. Можно закрыть окно жалюзи, подумал Риз, но вместо этого просто обогнул стол и продолжил читать. Разгорающееся зарево рассвета падало через его плечо на угол страницы: от предплечья до предплечья на его руках раскинулась папка с распечатками времен “старого Атласа”. Что-то подкинула Афина, что-то он сам выковырял из полуживых системных блоков. И, вспоминая дикую, почти первобытную Пандору, подстраховался и сделал бумажные копии. Как оказалось, не зря. Каждый день дергаясь от подозрения, что в здании вырубится электричество, он хотя бы мог утешать себя тем, что предусмотрел худший сценарий. Нет, худшим было бы, если б “Маливан” просто взломал его, но тогда можно было сразу сдаваться. Однако с годами самоуверенность Риза перетопилась в обоснованное достоинство. Из “подающего надежды” он давно превратился в профессионала, без оговорок и кавычек. Если Катагава собирался поиграть в кражу со взломом, его ждало несколько весьма неприятных сюрпризов. Ох, в глубине души Риз даже надеялся, что враг рискнет. — Эта планета хорошее место, чтобы провести тут остаток жизни, а? Он обернулся, чтобы увидеть, что Конни, приоткрыв дверь, стоит в проеме, полускрытая мраком коридора. — Все так переливается, цвета, свет, темные громады зданий. Ты как будто внутри Хранилища. Мне очень здесь нравится. Она выскользнула из-за двери, сбрасывая с плеча еще влажные волосы. Риз захлопнул папку и положил ту на стол. — Ты должна была приехать раньше, посмотрела бы город до… того, как тут все основательно покоцали “маливанцы”. Она проглотила ответ “ты не звал”. Провела пальцем по стеклянной стенке аквариума, но звук вышел пронзительный и раздражающий, так что Конни смущенно отдернула руку. — Спасибо за халат. И возможность набрать ванну, не думая, хватит ли горячей воды. Тем более, что дорогого стоит ванна, в которую можно погрузиться до ушей без надобности выдергивать наружу коленки. Конни прошлепала по полу, оставляя за собой мокрые следы босых ступней. — Ты опять без обуви… — Я не нашла тапочки. — Не искала? Конни повела плечом, отказываясь отвечать. Она вспрыгнула на стол, качая голыми лодыжками. Бедро ее сдвинуло рамку с фотографией, и Конни повернула фото к себе. — О, Саша. Сто лет ее не видела. — Конни намекала на видео, которые Риз выкладывал в публичный доступ в ЭХО-нете. — Что она поделывает? Она здесь или на каком-нибудь суперсекретном задании? Риз пожал плечами, затем подошел к отодвинутому от стола креслу, медленно сел, как будто у него все болело, и еще раз пожал плечами. Конни едва успела подобрать челюсть, прежде чем он заметил, чтобы это не выглядело невежливо. — Я надеялся, что ты мне скажешь, где она. Может быть. Раз уж даже Зеро бессилен. Она задала простой вопрос, не должна была на него последовать такая реакция. — О, пожалуйста, только не говори, что ты разделяешь это тупое воззрение, что “все девчонки одинаковые”. — Для таких вопросов вокруг достаточно девушек. — Риз вздохнул. — Конечно, таких, чтобы настолько не были способны врать, в округе нет… — А ты полагаешь, что я где-то пря… О-о! — Она прочитала по его лицу, что у него были несколько иные подозрения. — Подожди, что? Ты думал, она ушла ко мне? Знаешь, я люблю помечтать, но Саша, кажется, мыслит не так широко. В любом случае — нет, я ее не видела. — Ну да. Ты так и осталась на Пандоре, а она… всегда ненавидела эту планету. — Может быть, она поняла, что ошибается. Иногда ты думаешь, что стоит все бросить и заняться чем-то другим, и ты будешь уверена в этом, пока… пока не попробуешь это “другое”, чтобы убедиться, что тебя тянет назад. Риз так и сидел, не двигаясь, как будто у него разом не осталось ни на что сил. — Думаешь, она поняла, что Август ей больше подходит? — Не думаю, что в этом дело. Любовь любовью, но иногда побеждает… жизнь. Саша девочка с Пандоры. И ей нравится мчаться по Пескам, паля направо и налево. Я думаю. Может, она чувствовала себя не на своем месте. — Конни отвела глаза. — Ты напряжешься и будешь заниматься, чем придется, но то, к чему у тебя не лежит душа… Ты как будто играешь роль. А хочется жить. Ему стало стыдно, что он каждый раз испытывал наслаждение, глядя на то, как меняется ее лицо. Меняется так, точно она достала из груди свое сердце. Иногда она открывалась от боли, иногда от сочувствия или восхищения. Но будь он проклят, если мог понять, какое чувство вспахало ее душу сейчас. — Не спрашивай меня, ну откуда я знаю? Я ни в чем не похожа на Сашу! — Да уж, это так. — Риз помолчал, ероша волосы на затылке. — Нужно было меньше уделять времени этой тупой войне… — Она не тупая. Это важно. Это вопрос жизни: твоей корпорации, твоих работников, тебя. Конни понимала, что вряд ли получит ответ, но ее разрывало от вопросов: почему Саша бросила тебя в тот момент, когда должна была поддержать? Что ты сделал такого, чтобы она просто исчезла из твоей жизни? Нет, когда тебе “мало уделяют времени” ты не растворяешься в дали без “прости, прощай”, подчищая за собой следы. Конечно, он ее не обидел. Уж тем паче, не ударил. Конни сомневалась, что Риз вообще способен на это, тем более, по отношению к Саше! Но, что куда вероятнее, она что-то видела. Он был при ней слишком “гиперионцем”, скорее всего. И не один раз. И все же… — Ей следовало сказать тебе это в лицо. Ты же понимаешь слово “нет”. Конни чуть было не съязвила, что “ты понимаешь нет даже там, где на самом деле да”, но сдержалась. Риз в очередной раз обессиленно пожал плечами. — Не думаю, что она так считает после того, как я бросился за ней вдогонку, как будто она мне задолжала. — Может ей просто стало скучно. Слишком много стабильности для такой лихачки, как она. — Знаешь, последний год здесь как угодно, только не стабильно. — Я не это имела в виду. Корпорации это… правила. Ты либо следуешь им, либо нарушаешь. Но ты знаешь, что есть отправные точки, и если кого-то это успокаивает, то других, вероятно, раздражает. Некоторые люди просто не хотят вообще ничего слышать о правилах. Не поселил ли он меня в ее комнате, подумала Конни, и от этой мысли у нее по спине побежал холодок. Нет, только не в этой безликой коробке, которую, казалось, годами не использовали. Почему? Потому что никто не приезжал в гости? Фиона — тоже нет? Что, в сущности, не считая фото, напоминало, что в “Атласе” несколько лет жила Саша? Завела ли она здесь подруг? Чем она тут вообще занималась? В этом, должно быть, и крылась разгадка. Ничего личного и никакого отношения к любви это не имело: она просто не ужилась в месте, которому не принадлежала. Как рыба, выброшенная на берег. По крайней мере, у нее достало сил нырнуть обратно. — Может, мы оба во всем ошибаемся, и она стала крутой атаманшей безбашенной банды на какой-то отдаленной планете. — Конни попробовала улыбнуться. — Кто знает. — Нужно было дарить ей больше цветов без повода. — Ху чэ! Цветы — это такое обезболивающее для отношений. Вы перестаете чувствовать боль, но рана не зарастает, потому что ей нужны швы или хотя бы бинты. — Ей нравились цветы. Конни сползла со стола. Она хотела бы закончить этот разговор, чувствуя, что ничем не может помочь, только растравляет начавшую было подживать душевную рану Риза. Но что сказать? В отношениях она мало что смыслила: у Флексингтонов это семейное. — Ну что ты пристал, мои представления о родственных душах заканчиваются на том, что если хочется глупо заржать и сказать “раздень меня” — это любовь. Если ты забыл, я одноклеточная. — Одноклеточное. И это было грубо. — Я просто на взводе. Все оказалось куда хуже, чем я думала. Он поднял брови. — Я про Маливан. Я думала, пожар только разгорается, а я, оказывается, прошмыгнула в антракт между двумя актами. Она хотела сказать, что Ризу нужно поспать. Лорелея уже снаушничала, что “босс спит урывками”, даже если у него нет текущих задач. Переживает, предположила Лорелея. Планирует, догадалась Конни. Не то что б у Риза была нехватка сочувствия, он просто проживал чувства по-своему. Деятельно. — Я посылал Зеро искать Сашу, — признался Риз со скорбным и покаянным видом. — Знаю, как это звучит. — Трата ресурса? Она не знала, что, в сущности, представляет собой Зеро, кроме, естественно, первоклассной машины убийства. Кто-нибудь вообще видел его без костюма? Человек ли он? Способен ли понять все грани социальных норм? Но она не исключала, что он нашел Сашу. С его-то навыками. Просто решил не сообщать Ризу, уважая ее решение. Когда-то она знала женщину, которая точно так же бесследно растворилась, как только узнала, что она беременна от своего любовника. Конни не понимала этого, но, видит Бог, это была не единственная вещь, которая вызывала у нее недоумение, а для других являлась чем-то очевидным и естественным. И, если уж на то пошло, она сама совершала немало такого, что приводило других в замешательство. — По крайней мере, она не подстроила, чтобы все решили, что ты ее убил, прежде чем сбежать. — Пробормотала Конни, слишком поздно сообразив, что ее темная сторона проснулась невовремя. Но нет, попытка оттоптать ногу за собственную боль не принесла ей удовольствия. Конни поняла, что покраснела. — Прости, плохая шутка. Она прижала тыльную сторону ладони к губам, молясь, чтобы ее внутренняя сущность перестала вопить, что из этой истории вышел бы классный медийный материал. Такой, как есть, но если накрутить, тут подмазать, там подгладить, а здесь заострить… Нет, твердила Конни в своей голове, пытаясь унять свою внутреннюю Сучку-Рекламщицу, ты не будешь делать фетиш из чужой боли. Не в этот раз. Потому что десятки случаев до этого не касались настолько близких ей людей. И хотя ее инстинкт навострил уши, как прежде, в груди сладко заныло: материал, который можно натянуть на рекламный плакат! Она перевернула руку, буквально закрывая себе рот, как будто это могло заткнуть ее подсознание. — Я думал, что у нас с Сашей будет счастливый конец. — Конец? Знаешь, у кого был счастливый конец? У Скутера. Ты парень в самом расцвете лет, у тебя своя маленькая франшиза, набирающая популярность, ты спишь с девицей, которую сфоткают на календарь. А потом — бам, и ты не знаешь, как все становится хреново, потому что ты мертв. Ты счастлив, а потом мертв — вот как для меня звучит фраза “счастливый конец”. Она отвернулась, перебирая бумаги на его столе. Гладя их, как питомцев, только чтобы занять руки. Пусть само предложение было почти невсерьез. И она помнила это чувство нереальности, когда не вполне понятно, шутите вы или дешевое пластмассовое колечко из пачки кукурузных хлопьев на твоем пальце что-то значит. Не сейчас, конечно, это не подразумевало никакого “завтра” или даже “на этой неделе”. Но это было “у нас может быть что-то большее”. Что-то настоящее. Не было. Не успело быть. — Знаешь, когда тебя бросают — это еще не худший способ потерять возлюбленного. — Тебе до сих пор больно? Прошло шесть лет… — Да, представь себе! И мне будет больно всегда. Это — навечно. Она обернулась через плечо, и Риз оказался неожиданно близко. Он мог бы ее коснуться ее, если б протянул руку. Но он просто стоял, неумолимо обессиленный. Она посмотрела на него с искренней тревогой. — Детка, ты не в порядке. — Тихо сказала она, сама ужасаясь от понимания, насколько права. Она помнила Риза веселым, излишне самоуверенным, и таким он был даже в своих письмах с Прометеи. Но за последний год… что-то случилось. — Если так пойдет и дальше, ты на грани депрессии. Она была ниже него на семь дюймов, но когда они не стояли рядом, он об этом забывал. — Ладно. Ты права. По крайней мере, я выяснил, к чему могут привести отношения, и то, что мне не нравится результат, не играет большой роли. Риз шагнул к столу и схватил рамку с фото Саши. С неожиданной проворностью для человека, не спавшего толком дней пять. И вот теперь он шел к окну, готовый выбросить свою память (любовь, надежду, тоску, боль) в розовые сполохи рассвета, иссеченного нитями неонового света. — Нет, не делай этого, — Конни бросилась за Ризом, сжала его запястье. — Только не ты, не человек, который научил меня, что любое прошлое важно, что от него нельзя закрыться. Он не стал сопротивляться. В основном, от удивления, и Конни без труда отобрала у Риза рамку. — Чему-чему я тебя научил? — Что иногда просто… Что-то случается, и это судьба. Не та судьба, когда ты находишь родственную душу, и вы живете вместе до старости, целуясь как голубки на открытке. Случается что-то, чего ты на самом деле совсем не хочешь. Смерть, предательство, просто… просто неуместные или безответные чувства. И ты принимаешь это, потому что… превращение в стремного сталкера не поможет добиться девушки. Она поставила рамку на стол, глядя на фото. Саша на нем была почти такой, как шесть лет назад. Может, пять — сделала снимок сразу, как прилетела на Прометею. Сразу, как попрощалась со своей прежней жизнью. — Да, точно. Неуместные чувства. Риз встал с Конни рядом, почти касаясь плечом. Она ведь тоже его чему-то научила, правильно? То есть, сначала он ее, а она показала, как это выглядит на практике: ты не можешь убежать от своей темной стороны, она делает тебя тем, кто ты есть… И порой это в каком-то смысле лучшее в тебе. Это помогает тебе выживать и… спасать других. И если кого-то… Если Конни ее темная сторона не превращала в плохого человека, так может, и ему самому давно пора было просто смириться с тем, кто он есть, как привык мыслить и действовать? Он столько лет бежал, хотя уже давно находился там, где хотел быть? Ну и еще, конечно, она научила его, что при себе всегда должно быть обезболивающее. На всякий случай. — Ребрендинг? — Риз вздохнул. Конни покачала головой, слабо улыбаясь. — Нет. Я думаю, ты и твоя корпорация и так достаточно хороши. — И продолжила, не дожидаясь вопроса. — Достаточно для всего. Его рука тыльной стороной ткнулась в ее: жест благодарности. И она сжала его ладонь, безмолвно отвечая. — Что будем делать теперь? — Выиграем войну. Для этого же ты мне позвонил. Она погладила его по плечу перед уходом. Механическому, и специально: чтобы не думать о том, что он ощущает ее прикосновение. — Удаляюсь в свою комнату. Не думай о ребрендинге. По крайней мере, без меня.[Dua Lipa - Scared to Be Lonely]