[The Partridge Family - I Woke Up in Love This Morning]
Когда она смыла с лица кровь, оказалось, что лечение подоспело слишком поздно — и на верхней губе остался небольшой шрам. — Очевидно, реклама больше не для меня. — Пробормотала Конни, дотрагиваясь кончиком языка до багрового зигзага, иссекавшего край рта. — Никто не будет покупать календари с… этим. — Да ладно. Боюсь, любое промо раскупят быстрее, чем я смогу сказать по громкой связи “и не смейте вешать в своих комнатах календари с моей…” Риз перевел взгляд с Конни на зеркало. О нет, это ловушка, подумал он. Шрам на самом деле был… сексуальный? И она просто… Нет, скомандовал он себе, держись. Просто не ответь неправильно. Еще бы он знал, каких в точности она ждет слов от него. “Девушки краснеют в присутствии тех, кто им нравится.” Он видел ее у своего плеча, разрумянившуюся… от того, что утерлась плотным бумажным полотенцем? — Моей главой пиар-отдела? — Пробормотал он. Вопреки ожиданиям Риза, Конни мгновенно оживилась, развернулась к нему всем корпусом и лукаво склонила голову к плечу: — Это предложение? Они стояли в корпоративной душевой, откуда до лазарета было рукой подать: Риз настоял, чтобы Конни проверила себя на наличие неочевидных травм под слоем грязи… и под одеждой. Конни не протестовала. Душ, при прочих равных, звучал как неплохая перспектива (невзирая на то, что на коже еще оставались ссадины, пусть незаметные на первый взгляд, но от горячей воды непременно отзовущиеся нытьем). — И все-таки, для полной уверенности стоит спросить Зейна. — Конни послала своему отражению в зеркале поцелуй. — Он всегда говорил, что девушкам идут шрамы. Тот, что на плече, ему понравился. Это не была в полном смысле ложь. Разве Риз сам так не делал? Просто невинный вопрос. Подначка. Намек: скажи, что не передумал меня целовать после того, как оказалось, что у меня на лице теперь отметина длиной в два дюйма. — Что мне сделать, чтобы ты не виделась с твоим… этим больше-больше никогда? — Попробуй… занять меня работой. Он так и не понял, все-таки она напрашивалась на должность или на очередной поцелуй. — Ты готова отказаться о того, чтобы быть, ну, бандиткой? — Без будущего и с прошлым, которое мне не нравится? — Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы прямо сейчас вдаваться в объяснения, что опытным путем выяснила: лучшая позиция всегда посредине. — Даже не знаю, такая увлекательная перспектива, просто слюнки текут. — Но и работу на “Атлас” можно описать, как… — Он покачал головой. — Ты уверена, что согласна быть просто винтиком в системе? Есть расхожее выражение, что “они заменимы”. — Да. Другим винтиком. Но если оставить пустое место, механизм сломается. — Она прислонилась к раковинам поясницей, протянула руку (и он не отшатнулся), пропустила меж двух, еще влажных, пальцев край его галстука. — И вот что, шуай, твой предыдущий пиар-менеджер был пустым местом. У нее были свои минусы, конечно. Непроизвольное покраснение даже от малейшей лжи — изрядно нефотогеничная реакция. Но, как Конни сама говорила, если бы она не умела обходить такие вещи, у нее бы в жизни не было секса. — Только не выгоняй его на мороз. Пусть займет какую-нибудь другую должность. Когда я буду расхлебывать последствия его провальной стратегии, хочу иметь возможность найти этого Джерри в одном из офисов и орать на него. — То есть, ты остаешься на Прометее? — Я возьму время на подумать. Но мне понравилось в Лектра Сити, чувствуется что-то родное в этом райончике. Может быть, присмотрю там квартиру. — Там стоит круглосуточный визг и в окно может влететь кирпич. — Точно. Говорю же, атмосфера там такая, как я привыкла. К тому же, Торрг забодал меня со своим “вырубай пластинку, рокабилли — это даже не настоящий рок!”, так что было б недурно съехать. — Как насчет жить здесь? — Храп и рокабилли, шуай, подумай еще раз. Храп и рокабилли. Ее пальцы еще теребили его галстук. Риз чувствовал, как осталось крохотное мокрое пятнышко на его рубашке там, где она скользнула пальцем — и теперь холодная влажная ткань липла к коже, точно собиралась ласково уколоть в самое сердце. — Может, тебе просто не нравится “Атлас”? — Что ты! Я его обожаю. С тех пор, как Стилл ввела на Пандоре моду на застежки у лифчика спереди. Не то что б это извиняло остальное, что она ввела в моду... Он хотел сказать “останься”, но пока подбирал слова, Конни отняла руку, снова невзначай проведя по его груди. — Просто… Я тут хожу и боюсь все зашибить или оставить отпечаток пальца где не надо… Я люблю дешевые вещи, ты знаешь. О, он знал. — Такие дешевые, как та тарелка, за которой мы ехали глубокой ночью в какие-то буераки и ты еще орала на мужика с курткой из подозрительно розовой кожи? На которой было написано “не забуду мать родную”? И в итоге та тарелка, оказалось, стоила ровно в десять раз больше, чем было бы логично? — Но она была особенной! Я обязана была ее иметь. Да. Особенной. Из-за производственного брака на отпечатанной на тарелке мордочке рот оказался перевернут, и вместо лучезарной улыбки мультяшная харя забавно хмурилась. По мнению Риза, это не стоило увеличения цены в десять раз. Но с другой стороны… — Это просто… часть меня. Я сама разве не дешевка? С этим никто в своем уме не поспорит. — Ладно, я понял. Тебе нравятся дешевые и испорченные вещи. Что ж, учтено. А что, если я скажу, что мне, кажется, тоже нравятся дешевые и испорченные вещи? — Дай угадаю, и у тебя их целый музей? Целая комната, доверху заполненная сияющими особенными трофеями. — Нет, это одна вещь. Уникальная. И бесценная, полагаю, так что ее, соответственно, даже нельзя купить. — Ты всегда можешь ее украсть. — Я буду стараться. Конни встряхнула волосами, проверяя, не осталось ли в них шпилек, и направилась к душевым. За пару метров до двери из матового стекла она обернулась: — Этот разговор? Он типа на самом деле..? — Я говорил о ружье. — О. Ружье. Так я и думала. Что ж… мне действительно не помешает принять душ. Она сняла футболку через голову, и под ее распущенными волосами нельзя было увидеть — есть на ней лифчик или же нет. Она не ждала, что он последует за ней, и все-таки была несколько разочарована, когда он действительно этого не сделал. Аварийный выход в кабинете заклинило, так что Риз временно перебрался в зал для конференций. Нужно было признать, что он отстраивал “Атлас” на руинах первые пять лет, однако затем все снова начало разваливаться и требовать ремонта — по неизменному закону энтропии. Но за время войны Ризу некогда было заниматься этим. Однако теперь, когда все начало потихоньку налаживаться, он не мог отрицать, что настало время подумать и о мелочах. С самопровозглашенными богами разберутся Лилит и Искатели, это то, чем они занимаются с большим профессионализмом и уж точно — большим энтузиазмом. Риз вспомнил, с каким интересом Конни крутилась в компании Искателей, особенно заинтересованная старым знакомцем Зейном и сложенной в ее вкусе Амарой. Риз не мог выкинуть из головы мысль, что Конни там, ниже на этаж, пакует чемоданы, готовая смыться на “Убежище III”. Он поправил галстук, глядя в черное зеркало окна. Если и есть у него шанс уговорить ее остаться, так это сегодня, сейчас. Они, конечно, поцеловались, и в другом случае, с другой девушкой это бы давало какую-то определенность. Но Риз, по загадочной случайности, почему-то с незавидной регулярностью западал на любительниц бесследно испариться в неизведанной дали. Можно подумать, их первый с Конни (пусть, и продиктованный алкоголем) поцелуй стал какой-то гарантией! Можно подумать, хоть что-то из того, что за ним восполедовало, стало. Несмотря на свое имя, Конни не стала постоянной величиной в его жизни. По крайней мере, Риз учился на своих ошибках. И пока еще одна небезразличная ему девушка не истаяла в неведомой черноте безбрежного космоса, он собирался принять меры. Может, дело действительно было в том, что для того, чтобы быть постоянной, нужна точка координат? Он думал о том, что хотел ей сказать: что какой-то недостающий кусок — так будет всегда, что-то непременно будет ощущаться неправильным, что всегда будут ошибки, и он хочет посмотреть, какие она сделает… какие они сделают вместе. Но слова не шли. По крайней мере, у него еще было время: пока она отдыхала где-то там в глубинах штаб-квартиры, а он бессмысленно пялился в зале для совещаний на столбцы цифр. Целая стопка распечаток ждала его внимания.[Alex Turner - Stuck on the puzzle]
— Тук-тук. Ты не занят? Конни на самом деле не стучала: стояла, прислонясь плечом и виском к косяку, снова по шею закутанная в пушистый махровый халат. Темно-каштановые волосы в полумраке коридора в контрасте с белизной халата казались черными. — Я могу закончить на сегодня, если ты что-то хотела. — Определенно. — Определенно, что-то она как раз хотела. Конни отлепилась от косяка и шагнула в кабинет. — Это март. — Прости? — Хочу, чтобы ты взглянул на март. Она развязала пояс халата и позволила ткани стечь с плеч на пол. — Такой Смит снимал меня на календарь. В топе, больше похожем на лифчик, чулках на подвязках и бикини-стринг в клеточку. Если бы не расцветка и тут и там налепленные логотипы корпорации “Торрг”, можно было подумать, кто Конни в белье. — Он выжил после этого? — Риз насмешливо поднял брови. — Я не стала его убивать, если ты помнишь. Понеслась доставить тебе взрывчатку, потом мы с братом заскочили перекусить к Мокси — подзарядиться углеводами, и уж только пото-о-ом отправились объяснять Смиту, как он неправ и насколько вообще нас достал. Ее кольнула мысль, так ли она хорошо выглядит без тщательно выставленного света и ретуши, но, судя по его взгляду, Риза все устраивало. Куда как устраивало. — А… я… внимательно слушаю, что ты говоришь. — Пробормотал он. — Я заметила. Она обвила его рукой за шею, целуя, и он подался ей навстречу мягко и доверчиво. И его ладони под ее лопатками оказались чуть быстрее, чем она ожидала: внезапно нетерпеливые. Конни вздрогнула от холодного прикосновения его пальцев, смеясь в поцелуй оттого, что одна рука все же была не так холодна, как другая. — Ты уверена на счет… этого всего? Конни озадаченно поморгала. — Ну, я… да, я подготовилась, — она полезла за пазуху, хотя немного там можно было спрятать. — если ты об этом спрашиваешь. — Нет, я спрашивал не об… этом. О Боже, ты открыла упаковку зубами. Они оба понимали, что кто-то может внезапно войти… несмотря на поздний час. “Маливан” обезглавлен, но война еще не кончена, как им обоим было прекрасно известно, а значит, кто-то мог прибежать с какими-то новостями… донесениями… отчетами. Но Риз считал, что это несущественно, Конни же — что в подобном риске изрядная доля пикантности. — Я подумала, живой или мертвой, но сегодня я тебя трахну. Хм, в моей голове и на кантонском звучало лучше, — Конни выразительно указала ладонью на маленькое столпотворение опустевших, но все еще распространявших по комнате запах кофе кружек на столе. — Я бахнула целую банку энергетика, чтобы быть в кондиции на сегодня, пока это всё не затянулось и не обросло неловкостью. Так что давай сделаем это, пока я не вырубилась, да и ты тоже.[Stevie Nicks - Leather and Lace (with Don Henley)]
Риз подумал было, что нужно включить какую-нибудь музыку — он мог сделать это одним движением, но решил, что лучше так, как есть, в тишине. Их с Конни уединению не должны были мешать даже какие-то там популярные певцы. Это было время для них двоих. И только. Он целовался еще восхитительней, чем она помнила. Ловил ее губы, постоянно ускользавшие в улыбку, и сам то игриво отстранялся, то снова приникал к ее рту: вдыхая, выдыхая, щекоча языком. Конни едва нашла в себе силы откинуться на стол, нажимая на паузу: это ощущалось, как дразнить саму себя топленой карамелью. — Тебе предстоит развязать все шнурки. — Она пыталась придать голосу томную киношную соблазнительность, но на деле едва могла дышать от нетерпения. Риз согласно кивнул и первым делом взялся за ленты, подхватывающие ее волосы в два хвоста. Намотал одну на палец, затем потянул за другую второй рукой — пока свежевымытые пушистые пряди не раскинулись у Конни по плечам. Потянул за молнию топа — слишком короткого, чтобы скрывать лифчик. Переместился ниже... Конни невольно на секунду свела напряженные ноги. — Не комментируй. — О, у тебя татуировка со знаком Хранилища на… — Я была молода. Мне показалось, что будет забавно. Ох, лучшие в мире штуки не стоят дорого — и эта татуировка, судя по исполнению, не обошлась Конни в копеечку. Но как бы Риз не показывал свою страсть к роскоши, в глубине души он понимал дзенское очарование дешевых несовершенных вещей. Он подхватил ее под бедра, подсаживая на стол, нагнулся, чтобы скатать чулки с ноги — это должно было стать чудесно чувственным жестом, если б Конни не поторопилась помочь, вместо этого двинув Ризу коленкой по лицу. — Больно? Дай посмотреть. — Она оттянула его руку от лица, рассматривая: синяка не было. Пока что, во всяком случае. — Но настроение-то сбила? Риз пожал плечами, все еще растирая ноющее лицо. Шорхнула, распахиваясь, хорошо смазанная дверь. — Босс… мэм?! Риз и Конни, одновременно прикрывшись папками с документами, так же синхронно повернулись к выходу. — Лорелея, выйди уже! Звук закрываемой двери заглушил недовольное бормотание “можно подумать, я очень хочу посмотреть… и вообще, вон диван стоит”. Что, в принципе, звучало справедливо. Диванов в штаб-квартире можно было найти неисчислимое количество. Но именно и в том была суть секса на столе. В особенности, на рабочем столе. В особенности, для людей, которые действительно умеют самозабвенно работать. Риз и Конни вернулись к прерванному занятию, не растеряв и доли пыла, как все влюбленные, наконец дорвавшиеся до близости. — Нет, галстук оставь, — Конни провела ладонями по уже голой груди Риза, животу, до самого ремня. Один раз увидев эту его татуировку, она на годы обзавелась стойким топливом для эротических снов. — Ох, ты король всех “динь” на свете. — Она издала этот ее смущенный смешок, всегда звучавший как “я думаю о разврате, но не хочу признаваться”. Губы Конни нашли татуировку на шее Риза, и его кожа оказалась такой теплой и терпкой, как ей шесть лет представлялось. Он никогда не делал этого в кабинете, поняла она с изумлением и нежностью. Ее личная жизнь, всегда немного вороватая и торопливая, напротив, редко кидала ее в кровать с ее избранниками или избранницами. Чаще все происходило украдкой в редкие спокойные минуты в ближайшем спокойном углу. Что ж, очевидно, им было что показать друг другу. Научить. Открыть.[Luminate - Let My Love Open the Door]
На ее теле остались призраки белья: отметины на коже, полоса под грудью и две на бедрах, повыше и пониже. От нее пахло сигаретами и персиками. От него — кофе и шампунем таким резко ментоловым, что, казалось, заройся в волосы носом, и на глазах выступят слезы. Так Конни и собиралась потом — чуть позже — поступить. Когда они перестанут так неистово раскачивать стол. Конни держала запястья Риза, не позволяя ему оторвать руки от стола. Меньше лишних прикосновений — чтобы острее чувствовать слияние тел там, где они соединялись воедино самым первобытным образом. Конечно, в кровати им было бы удобнее. Но в чем тогда, спрашивается, шик? В кровати они еще успеют, смели надеяться оба. — О боже, да, — Конни вскинулась, обвивая Риза и ногами, и руками, плавясь изнутри и снаружи от сладких прикосновений. — Подожди меня… Она положила три пальца ему на губы. Точно это как-нибудь помогло бы. Риз застонал, сжав зубы, и вибрация его голоса отдалась Конни в подушечки пальцев. Он наморщил лоб, действительно готовый подстроиться под нее, борясь с наслаждением, но… Он слишком давно ждал этой минуты, чтобы теперь быть способным остановиться. Пальцы Конни стекли по его подбородку, изгибу шеи, напряженной из-за запрокинувшейся головы. Риз застонал в полный голос, и Конни непреднамеренно дернулась, вскидывая и колени, и бедра, разрушая его намерение сдержаться и не кончить раньше нее. — Прости. — Ослабевшим голосом шепнул Риз. — Нет, нет, милый, — Конни взяла его лицо в ладони, мягко мешая отстраниться слишком далеко. — Все хорошо, хорошо. Ее колени еще стискивали его бока, но их хватка слабела. Риз только что чувствовал, что тело отяжелело от наслаждения, и хорошо бы ему сейчас присесть, но взгляд Конни, слишком ясный и трезвый, и его самого моментально привел в чувство. Выдернул из фиолетовых облаков оргазма и ударил по морде. Может, не сапогом, но мокрой тряпкой. Он боялся чего-то подобного, и страхи оправдались: как тогда, у стены бара, когда он не увидел в ее глазах ответной страсти, и это отрезвило его сильнее пощечины. Ему еще предстояло привыкнуть к этому взгляду: привычке скидывать с себя истому сразу после секса, чтобы прислушаться, что происходит вокруг. — Я плохо выступил, да? Конни улыбнулась, также неверно истолковывая его выражение лица. — Ну что такое? Это не последний раз, только если ты не решишь так. — Она села удобней, наблюдая, как Риз пытается разобраться с беспорядком, в который она его привела. И, не давая справиться с ним так уж до конца, она ухватилась за край его галстука, снова притягивая Риза к себе. Сколько бы у них уже ни случилось поцелуев, ей все было мало. — У нас еще будет много… всякого. И тут, и в спальне, и в каждом из твоих джетов… Ох, нет. Все было хорошо, и она все еще его хотела! Конечно, подсказал Ризу ехидный внутренний голос, потому что ты так мало ей дал. Разумеется, она еще голодна. Его теплая рука легла меж ее ног, намереваясь вернуть долг. — И в каждом из уголков этого огромного здания… Я не говорю о том, сколько всего я знаю о том, как весело провести время… — Конни тяжело выдохнула, и Риз припал к ее губам в очередном поцелуе, забирая ее стоны. Он думал, что вот сейчас нырнет меж ее бедер, заканчивая вечер так, как положено поступать настоящему мужчине с женщиной, от которой он без ума. Но теперь это он опоздал: Конни пискнула, сводя ноги, и выгнулась на столе, выкрикнув что-то на кантонском. Риз подхватил ее под спину, чтобы Конни не упала на стол с размаху. Как он любил ее лицо в моменты искренности! И вот теперь он мог запомнить еще одно выражение, совершенно новое.[Bombs Over Nowhere - I Know]
Риз помог Конни сесть, хотя обоим хотелось скорее лечь. Отголоски наслаждения пока не сменились дофаминовой ямой, и Конни имела план если не пойти по второму… с половиной? кругу, то хотя бы заснуть, прежде, чем ее скрутит обычной посткоитальной тревогой. — Что же теперь делать? — С рассеянной улыбкой пробормотала она. Конни сползла со стола, и Риз отлепил от ее мокрой спины лист с отчетом. — О чем ты? — У нас тут все еще война, а я так очарована ощущением твоей кожи под моими руками, что не могу перестать тебя касаться. В доказательство, Конни легонько прошлась ногтями по животу Риза там, где кончались натянутые, но пока не застегнутые брюки. Он ответил поцелуем — для начала. Но потом, с видимым сожалением отстранившись, все-таки произнес: — Кажется, придется совмещать. — Ладно. Придется мне научиться обращаться с невероятно дорогими вещами. Опыта у меня нет, так что имей в виду. — Конни лениво зашла Ризу за спину. — Я все еще думаю об аренде на Лектра-сити. Было бы неплохо иметь квартирку, на кухне которой я бы видела тебя в фартуке на голое тело… Готовить при этом не обязательно. Риз фыркнул. — Ты, конечно, как директор, можешь делать что угодно, но вряд ли на корпоративной кухне кто-то кроме меня оценит подобное… Он схватил ее в объятия, не давая ускользнуть далеко (даже туда, куда в процессе нечаянно отлетело ее белье). — Знаешь, скажу честно… Не могу обещать, что все теперь будет хорошо. Жизнь, она такая… — Знаю, “босс”. Но теперь все невзгоды можно скрашивать очень недурственным сексом. Риз нажал Конни пальцем на кончик носа. — Меня ужасают твои низкие стандарты. Она ответила тем же движением. — Меня ужасает твоя низкая самооценка.[The Rolling Stones - Beast of Burden]
Вопреки опасениям, новые отношения в среде — как это получалось — руководства… не слишком мешали работе корпорации. Конни приступила к своим обязанностям с рвением и усердием, за три дня сделав больше, чем ее предшественник совершал за неделю. Конечно, чтобы быть эффективной, ей приходилось не забывать о своем удобстве. В комфортной среде и трудиться легче. — Хотел разложить бумаги на столе, но на нем уже лежит моя девушка. В своем полуголом платье. Риз провел пальцем по ее босой ступне, и Конни дернула ногой. — Ну-ну, все стратегически важное прикрыто. Звучит как неплохой слоган, тебе не кажется? Как часть корпорации “Атлас”, она отказалась от любимых джинсов и маек-алкоголичек, кожу, как прежде, в компании брата, и вовсе давно не носила. Теперь для Конни настала пора строгих офисных платьев. Ну, как строгих? У нее в распоряжении были те, что одобрила Тина. То есть, такие, будто их создавал модельер, видевший бизнес-леди только на пинап-открытках. Конни собиралась поработать в кабинете, и действительно занялась этим сразу после завтрака, ничего не было страшного, что она устроилась на столе, как на пляже: легла на живот, листая пухлую папку бумаг и покачивая согнутыми в коленях ногами в такт мелодии, которую она никак не могла выкинуть из головы. Обходя стол по периметру, Риз провел пальцами по рисунку пистолетов на ее спине, видневшемуся в низком вырезе. — Тебя видно в панорамное окно из зала для совещаний. И я четыре раза сказал “голая прибыль” в динамик, хотя намеревался сказать “чистая”. Он нагнулся, целуя ее. — Твой бывший… телохранитель бегает по моему заданию и, кажется, я не сообщил ему что-то важное. Конни поднялась на локтях, требуя еще одного поцелуя. — Он разберется сам. — Да не, я думаю, что… хм, да, разберется сам. Она хотела бы отдаться этому порыву — и кое-кому определенному, чья рука еще оставалась на ее талии — и сказать что-нибудь вроде “на этом столе хватит места еще много для чего: для бумаг, для довольно активных безобразий.” Соблазн был велик. Но хотя бы днем нужно было работать не меньше, чем положено на ее должности. Конни собрала распечатки в стопку и села на столе. Не так, как это сделала бы, например, Мокси на ее месте: закинув ногу на ногу и выпрямив спину. Конни уперла ладони в столешницу меж расставленных коленей, полная естественной непосредственности. — Я накидала стратегию. Неплохо было бы иметь 10,7% акций, для начала хотя бы 6,4. “Маливан” пытается приноровиться к руководству Наоко, так что можно попробовать сделать закупку в два захода. Конни протянула Ризу лист с заметками, но тот отогнул край бумаги, даже не глядя на него, чтобы видеть ее лицо, пока они говорят. — Нет, я этого не сделаю. Черт, даже Джерри сказал бы, что это дурной ход. Покупка акций — публичное действие, разве мне не нужно думать о моей репутации? — После того, как таскался на суаре к Аурелии Хаммерлок? — Конни в испуге выставила руки перед собой. — Я шучу! Из этого не должно выйти скандала. Туда все бегали. Не самое большое пятно на репутации для… кого бы то ни было. Конни тяжело вздохнула, вспомнив, и Риз, через секунду, тоже понял. — Твое псевдопредложение. — Я могу сделать заявление, что помолвка просто длилась почти семь лет, что такого. Он поставил руки по обе стороны от ее бедер, наклоняясь. Еще минуту назад Конни ответила бы поцелуем, но тут легонько постучала пальцем Ризу по губам, намекая: отказано. — Я за тебя никогда не выйду. Это сделает плохую картинку: “латина с календаря присосалась к богатому мужику”. Ну нет. Не хочу, чтобы меня запомнили такой. Пришлось сдаться. Риз оттолкнулся от стола и подошел к компьютеру. — По крайней мере, у нас разница в возрасте всего полтора года. — Пробормотал он, косясь на Конни. — И, по счастью, это я старше. Она влюбилась в него, когда у него из имущества были только долги, он в нее — когда она еще оставалась дура-дурой. Так что обоих трудно было заподозрить в корысти и расчете. — Сказать по правде, наши отношения уже вводят меня в нервяк. Ты не можешь как-нибудь по-быстрому разориться, чтобы это я была богаче и так не переживала? — Я до несмешного близок к этому. Ты бы заранее сказала своему бывшему… — Риз ткнул большим пальцем себе за спину, как будто Зейн стоял прямо там, но на самом деле указывая на окно. — телохранителю, чтобы не бил Катагаву ногами по башке. Сделал бы тебе большое одолжение. Конни покачала головой, думая о другом. Одна мысль потянула за собой другую, возвращая Конни к размышлениям о работе. Насилие работает, только если это часть игры. И в этой игре корпораций, уж Конни-то знала, насилия предостаточно. Но это никогда не было только оно. Чтобы победить, приходилось наступать на всех фронтах: пресса, реклама, связи, репутация. Голое насилие превращает тебя в бандита, а бандиты, даже прекраснодушные, редко живут долго. Катагава-младший, пожалуй, подумал, что ему незачем обращать внимание на все остальное. И где он был теперь? — Наоко, кажется, далеко не дура, но опыт у нее мизерный. Если все сделать грамотно, от “Маливана” можно оттяпать приличный кусок. Будем считать это законной компенсацией. — Это не считая реальной компенсации? Закон джунглей есть закон джунглей, и Наоко предстояло вскорости это понять. На ее неопытность никто не станет делать скидки, так что “Атлас” оказывал ей услугу: другие корпорации сочтут “Маливан” падалью и какое-то время не будут лезть. Конечно, в руках Наоко останутся рожки да ножки, но это хоть что-то против полного ничего. Уж Конни как никто знала, что значит плясать под дудку директора с замшелыми представлениями о прекрасном, да и о жизни в целом, а Риз как никто знал, что значит восстанавливать корпорацию — буквально — с фундамента. Конни вдохновляла работа. Сколько еще предстояло сделать! Это звучало для нее предложением вгрызться в торт на День Рождения. Но она не обманывалась иллюзией простоты. За последний год Конни подрастеряла контакты и, что важнее, контракты — что влекло за собой сложности, от которых она успела отвыкнуть. Тем не менее, она справлялась с этим раньше, значит, могла и сейчас. Тем более, что теперь рядом с ней был Риз. Технически, над ней, как ее начальник. И еще он совершенно буквально нависал над ее плечом, когда они оба решили взглянуть на документы в компьютере. Так, сказать, в реальном времени. Цифры менялись каждую секунду: туда, сюда. Плюс, минус. Дыхание Риза щекотало Конни шею. — У нас есть шанс? — Приятное обстоятельство: мы начинаем не с нуля. Не так, как ты начинал шесть лет назад. Технически, мы продолжаем, нужно просто взять себя в руки, нужно взять в руки корпорацию… Нужно взять в руки мои бедра, подумала Конни, мысленно тоскливо вздыхая. У нее затылок холодел от ужаса, насколько низки акции “Атласа” сейчас и как печален рейтинг доверия к марке, без шуток — ее голова тонула в ледяном ужасе. И в то же время, между ног у нее полыхало желание со всем упрямством непримиримой влюбленности. Конни отчаянно хотелось развернуться к Ризу лицом, раздвинуть колени и увлечь его в очередной виток безудержного и бесстыдного сексуального трипа. Наполовину оттого, что она пьянела от его кожи, и, наконец, дорвавшись, никак не могла насытиться ни запахом, ни прикосновениями. Наполовину же ей хотелось сделать это, чтобы не видеть чертовых цифр и не думать, в какой “Атлас” жопе. — Как у нас дела на фронте публичности? — Рука Риза легла Конни на талию, так, чтобы большой палец касался татуировки на голой коже. — Если я вот так закрою ладонью низ экрана, то почти неплохо, — откликнулась Конни, вздыхая. Риз гладил ее, как гладят питомца, чтобы успокоиться от мягкого теплого прикосновения. А ей хотелось сдвинуть его руку себе под подол. И в то же время, оба они захлебывались в высоком валу нервного напряжения, и, казалось, через пару вдохов оба запаникуют больше, чем им позволено. В их возрасте, на их должностях. Секс здесь и сейчас не решал никаких проблем, он даже не успокоил бы их, да что там! Не отвлек. Конни знала, что значит трахаться, будучи разочарованной и напуганной будущим. В этом была своя прелесть, как в пицце с ананасами. Тем более, что секс есть секс, как торт есть торт, и Конни не собиралась отказываться. Но стоило повести себя по-взрослому и вспомнить, что делу время, а потехе только час. — Ну что ж, звучит оптимистично. — Пробормотал Риз. — Где есть желание, там есть и возможность. — Желание? — Конни забросила руку назад, находя его шею и пробегаясь пальцами по затылку. О, Риз прекрасно понимал все их шансы и перспективы. Вполне ясно. Может, на долю процента не так остро, как Конни, всю жизнь совершенствовавшаяся в узкой сфере межгалактического пиара, но Риз определенно мог справиться без нее. И знаний, и опыта ему на это хватало с лихвой. Он вызвонил ее не для того, чтобы она подняла его акции (нет, не их), не для того, чтобы она с бандитской удалью выслеживала Увэя Юя — для такого существовал Зеро. И уж точно не потому, что соскучился. Что он ей ответил, когда она спросила напрямую? “Как я мог соскучиться, если мы все время были на связи?” Ведь и правда так оно и было. Да, так. Почти, если не считать года, когда она мыкалась по Пескам в поисках какой-то неоткрытой “внутренней себя”, не подозревая, что бросила свое истинное призвание ради чужого идеала. Риз тем временем воевал и страдал от подозрений, не укатили ли две его обожаемые девушки куда-то вместе. Он мог вытерпеть отсутствие и той, и другой в своей жизни, худо-бедно, но только по отдельности. В любом случае, теперь они оба (ее пальцы перебежали на его галстук, легко потянули, заставляя Риза лечь грудью на ее спину) собирались восполнить недостающие годы без близости. — Так я могу считать, что ты ответила мне “да”? — “Да” на что? Она обернулась, чтобы взглянуть ему в глаза, и от неудобной позы страсть начала таять. И еще Риз выглядел обеспокоенным. И цифры на экране компьютера никуда не девались. Конни почувствовала, что качели ее настроения качнулись, опуская пункт “вожделение” и подкидывая до небес “тревогу”: — Это “да” на что-то, что понравится мне меньше, чем летящие в черную дыру акции? — Подожди. По моим подсчетам, все не настолько плохо, чтобы объявлять о банкротстве. Твой опыт говорит иное? — Нет. Все не плохо… не в смысле “неплохо”. Хреново. Но не критично хреново. — Ну это мое привычное состояние. — Риз пожал плечами. — И привычное состояние “Атласа”, судя по всему. — Ладно, скажу, как есть: все плохо настолько, чтобы заручаться поддержкой прессы. Хм-м, я уже прикинула по-быстрому, скорее: печатные издания. Крупные ежемесячники. Из тех, которые в ЭХО-нете публикуют только анонсы, а полные тексты распространяют через сеть издательств. — Респектабельные журналы для респектабельных людей. — Мы работаем не только на них. Если люди не могут заглянуть внутрь и прочесть статью, не значит, что они не увидят рекламы с обложками всех этих журналов. Дун ма? — Чтобы на них были выгодные заголовки, их нужно купить. А вот это уже непозволительная роскошь, как ни посмотри. Он имел в виду не только деньги. Изображай, пока не станешь таким на самом деле — или наоборот. Если они хотели создать “Атласу” репутацию, нужно было вести себя соответственно. — Справедливо. Придется тебе попотеть, дав такое интервью, чтобы заголовки сами собой оказались именно такими, как нам надо. И да, у тебя еще осталась та белая рубашка? Ну, с “Фанта”? — Потому что “можешь меня побить, если у тебя глубокое декольте”? — Типа. Я потратила дни, наверное, вспоминая, каким ты был в ней. Это воспоминание о совершенстве просто засело у меня в памяти и отказалось исчезать. Она откинулась, встряхнув волосами, едва не прижавшись спиной к экрану компьютера. — Подстрахуешь меня? Изобрази слив в прессу. — Риз смотрел Конни за плечо, размышляя. — Это будет не то же самое, что интервью. — Настолько скрытой рекламой я еще не занималась. Все, что он говорил, восхищало ее. У Риза был талант или природная расположенность — как угодно. Но какие бы высшие силы не поспособствовали ему стать главой “Атласа”, они были правы. Жаль было бы растратить подобный дар на что угодно иное. Тем не менее, Ризу не хватало того опыта, которым могла поделиться Конни. Опыт хлебать дерьмо половником. Риз оказался на вершине стечением обстоятельств. И он строил под собой империю, в чем преуспел, без сомнения. Конни же продиралась наверх, вынужденная играть исключительно по чужим правилам. И, видят все боги всех миров, ее не раз скидывали. Изображай, пока это не станет твоей натурой. Торрг это мог, и сделал. Риз мог. Конни боролась с другими, не в силах одолеть себя саму. Ей был нужен кто-то. Это танго следовало танцевать вдвоем. Конни отвлеклась от своих мыслей, понимая, что Риз слишком внимательно смотрит куда-то в пространство. Конни тоже обернулась, и оба они вдруг перестали замечать, в насколько игривой позе стоят. — Это еще что за хрень такая?! — Конни не могла подобрать челюсть, но Риз уже все пробил по поиску. — Наш дружочек-пирожочек Трой пытается притянуть Элпис к Пандоре, чтобы открыть Хранилище… или типа того. “Информация уточняется”, как пишут все новостные ленты. Небо Прометеи оставалось мирно-синим, но фиолетовый всполох клубился нелепой елочной игрушкой посреди неба, не давая отвести от себя взгляд. — Уверен, Искатели Хранилища что-нибудь с этим сделают. — Риз прищурился. — На Элписе-то Хранилище давно открыто. — О блин. Но… что же происходит с разломами? Уровень магмы должен повышаться? Или нет? Или нет, Риз? Конни обернулась. Он побледнел, хотя не был уверен. Но все, что говорил ему его опыт: на Элписе сейчас начиналось светопреставление. А там люди… “Конкордия”. Целое поселение, плюс туристы — теперь окруженные стремительно поднимающимися волнами раскаленной лавы.[Cowboy Junkies - If You Were the Woman and I Was the Man]