[The Midnight — Lost Boy]
Одного робота-уборщика Риз прижимал ногой к полу, другого держал на уровне груди. Гаденыш имел коварную привычку стрелять разрядами электричества в самые неподходящие моменты, и Риз надеялся, что успеет разобраться, что же за неисправность в подлой машине прежде, чем та нанесет свою очередную атаку. Рутина. Очередной день на борту «Гелиоса» шел своим чередом. Для Риза, в основном, это означало того или иного рода страдание, но в непроглядной тьме время от времени проглядывал ослепительный луч солнца: о, и он безошибочно мог угадать его приближение. Многие девушки в «Гиперионе» носили шпильки, но звук шагов своей единственной ты выучиваешь быстро и распознаешь, когда она еще на противоположном конце коридора. И потом, Риз видел в зеркальной поверхности двери. Две экскурсоводши в форменных платьях, хихикая, пересекали коридор из конца в конец. Риз невольно замер. Та, что шла по правую руку, Фиона, конечно, сама по себе была девушкой хоть куда, но вот ее сестра… Даже скучная форма гида не могла ее испортить. Безупречные пропорции, безупречная грация движений. Саша излучала изящество и энергию одним своим видом, двадцать четыре на семь. Однако Риз должен был понимать, что он не ровня такой девушке. Никогда, даже в бредовом сне он не смог бы быть с нею. Однако он был счастлив только смотреть на нее издалека. Или вблизи, если повезет, как сейчас: стоя на коленях. Вечная слава короткому подолу формы гида! Саша замедлила шаг, проходя мимо. И бросила на пол обертку от эскимо. — Прибери, — равнодушно сказала она, не глядя на Риза. Фиона подхватила сестру под локоть, и они удалились в направлении лифтов. А Риз остался вспоминать карамельный аромат духов Саши. Не то что б это было так уж обидно, напротив. Саша никогда еще — никогда! — не проходила в такой близи от Риза. Он мог бы коснуться ее, если бы осмелился это сделать. Может быть, подумал он, завтра она пройдет еще ближе! И то была приятная, обнадеживающая мысль. Робот-пылесос выбрал именно этот момент, чтобы выпустить очередной заряд электричества. От неожиданности Риз разжал руки и подскочил на месте, упуская сразу обоих роботов. Виляя, те заскользили по коридору наперегонки. Робот-предатель еще и успел атаковать собрата, оставив того лежать поверженным на полдороге, и сшиб мусорку. Риз утомленно вздохнул, понимая, что придется собирать все руками. И чинить уже двух роботов. С другой стороны, это, по крайней мере, было привычно. Каждый его день проходил так и ничего не менялось. Риз пересек коридор и склонился над мусоркой. Хорошо было бы иметь перчатки, но ему, как младшему уборщику, такие роскошества не полагались. Так что пришлось сгрести мусор в корзину голыми руками. Как и всегда. Риз вздохнул, надеясь, что у него есть несколько секунд перевести дух, почти спрятавшись за мусоркой. Не то что б у него было много свободного времени. На «Гелиосе» постоянно что-то требовалось убрать. И сотрудники не думали о том, что чисто не там, где убирают, а, например, там, где не сорят. По крайней мере, пока у него действительно выдалось немного времени на безделье, но если кто-нибудь заметит, что младший уборщик не занят, работу ему найдут незамедлительно. Риз собрался выпрямиться, но тотчас снова присел за мусоркой: коридор оказался не пуст. Каблуки цокали по полу. Но на сей раз это точно была не Саша, Риз мог бы поклясться в этом. Он слышал незнакомый звук. Риз медленно поднял взгляд, скользя им по фигуре посетительницы, как раз шагавшей мимо… «Девушка с календаря» говорят о таких, подумал он. Спортивная фигура, золотистая кожа, копна темно-каштановых волос… походка, конечно, подкачала, куда там до сашиного покачивания бедрами, но с этаким минусом можно было смириться. Плечи девушки покрывал жакет из искусственного бархата, короткое черное платье с квадратным вырезом сидело на ней, как перчатка. В одной руке девушка держала гамбургер из кафетерия, другой завладел Васкез, тиская ладонь спутницы так, точно пытался через кожу прощупать все, до мельчайшей, кости. — Я что-то потеряла суть, — девушка качнула головой, забыв сделать следующий укус. — О чем мы в точности говорили? — О сотрудничестве, золотце, — промурлыкал Васкез. — И о слиянии. В памяти Риза всплыло имя: Конни. Он видел ее в какой-то передаче в ЭХО-нете, должно быть. Констанция что-то там Виллалобос, подсказала память. Нет, Флексингтон. Точно. Девица в чулках на промо-материалах Торрга. Мысль готова была двинуться дальше, но уперлась в невидимую стену. Тем временем, Конни кое-как вернула себе власть над второй собственной рукой. — Слиянии? А ты на той ли должности, чтобы ворочать подобными сделками? — Я новый директор «Гипериона», куколка. Подумай об этом. Конни подумала: замерла, возводя глаза к потолку, свела брови. Вскинула их. Снова свела. Операционная система ее мозга с трудом переваривала подобные новости. Конни стояла неподвижно столь долго, что капля кетчупа вытекла из гамбургера и шлепнулась девушке на грудь. Васкез издал тихое улюлюканье, облизнул палец и собрался тронуть своим пальцем алый штрих, стремительно ползущий вниз по золотистой коже… Конни перехватила его запястье. Вытянула вторую руку над мусорной корзиной, разжимая пальцы: недоеденная половинка гамбургера грохнулась внутрь. Девушка даже не посмотрела, не промахнулась ли. Она достала платок из нагрудного кармана Васкеза и вытерла каплю кетчупа со своей груди. И только потом ослабила хватку на запястье спутника. Риза никто из них, пока длилась сцена, так и не заметил. — Ну так… кхм, пройдем в мой кабинет, кукол… Констанция Варла, — сказал Васкез и ускорил шаг. Испачканный платок полетел в корзину вслед за гамбургером. Только когда в коридоре не осталось никого, кроме него, Риз поднялся из-за мусорки. Что-то было не так. Что-то было крепко не так, он это чувствовал. — Милый кабинетик, — сказала Конни и даже не соврала. Васкез пропустил ее вперед, дав время осмотреться. Огромное панорамное окно давало симпатичный вид на Пандору и Элпис. Конни залюбовалась на секунду, пока ее не отвлекла смутная тревога. Элпис? Он как будто приблизился к Пандоре, стал не таким, как на ее памяти, да и вообще… Она не могла оторвать от луны взгляда, силясь вспомнить, что за беспокойство в ней рождает мысль об Элписе. Ах, точно. Мертл. Ее хренов муж, о котором она воистину предпочла бы не вспоминать. Почему нельзя просто взять и овдоветь? На Пандоре такой обделенный интеллектом нарцисс, как Мертл, долго не протянул бы: потому он туда так редко и совался. — Так мы говорили о… — Конни пыталась вспомнить подробности. — При мне разве не было папки? Наверняка я должна была захватить с собой документы… — Разве тебе они нужны? — Прозвучал голос Васкеза от двери. — Ты и без документов хороша. Я позвал тебя не за этим. — Так, — Конни уперла руки в боки. — Я дел за спиной брата не веду и сделки в серую не заключаю. Она развернулась и успела только ахнуть: Васкез оказался неожиданно близко, с растопыренными руками, готовыми заключить ее в объятия. Его губы мазнули по ее щеке, когда Конни торопливо отпрыгнула. — Сдурел?! — Ну?! Хренли еще тебе надо?! — Зарычал Васкез, в гневе содрав с шеи галстук и выразительно кинув его на пол. — Я же богат и не урод: таким, как ты, этого только и надо, так задирай юбку! Он схватил ее за волосы, и Конни, не вполне осознавая, что делает, стиснула его пятерню, резко уходя вниз — и когда вывернутое запястье Васкеза хрустнуло, она двинула его локтем в лицо. Еще не думая. Когда Васкез стукнулся виском об угол стола и повалился на пол, почти мгновенно намочив ковер кровью из раны — вот тогда Конни начала думать. Осторожно, чтобы не испачкаться, она нагнулась, пальцем щупая на шее Васкеза пульс. Которого не было. — О блин. О нет. Во сиван нимэнь доу бэй сы чэн суйпянь, бэй жэн дяо. Она смотрела на то, как алая лужа расползается нимбом вокруг головы Васкеза. Проверила еще раз, но пульс, разумеется, не появился. Ну вот, опять ты повела себя как сука, подумала Конни. Все, что от тебя исходит — хаос и разрушение. Маленькая злобная тварь, недостойное любви чудовище. Но самобичевание стоило оставить на потом. Пока что важнее было то, что она грохнула человека, с которым должна была заключить сделку. Взгляд Конни заметался по офису: что она могла сделать? Ковер. Закатать. Нет, не то. Окно не открыть, если не хочешь летать по космосу вместе с трупом. Да Конни и не знала, как тут все работает. Она пошарила по карманам в поисках спичек: за неимением лучшего… даже такое бредовое предложение, как поджечь Васкеза, звучало лучше прочего. — Загрязнение в кабинете Генерального Директора, — зазвучал по связи приятный женский голос. — Младший уборщик Риз, уберите кровь и мозги. Ладно, подумала Конни, новый план: просто сваливать. Она бросилась к двери и почти впечаталась в молодого человека. — Ты — Риз? — Сказала она, только чтобы хоть что-то сказать. Паникующий мозг отказывался думать как следует. — Выглядишь, как Риз, ага. Он смотрел на нее, а она на него, они застыли, стискивая руками плечи друг друга, а позади них продолжал пачкать кровью дорогущий ковер труп Васкеза. — Я тебя знаю, — озадаченно пробормотала Конни, рассматривая мужчину перед собой. Она собиралась задать вопрос, но уверенность пришла к ней раньше, чем она договорила. О да, она его знала, еще как. — Нет, это я тебя знаю, потому что мы… спим?! Риз дернулся, и автоматически двери за его спиной захлопнулись (к счастью). По крайней мере, теперь их с Конни не было видно из коридора. — О, это нужно переварить… — Мелькнувшая в памяти Риза картина, когда он вот так стискивал плечи, определенно, той же самой девушки, только освобожденной от платья и жакета, оставила уверенность, что это настоящее воспоминание. — Я слишком классная, чтобы в это легко верилось? — Улыбнулась Конни игриво, но уже через секунду нахмурилась. — Или наоборот? Риз поднял палец, прося подождать. В голове царил кавардак, как бывает ночью, когда просыпаешься и не можешь двинуться, даже вдохнуть как следует нет сил, а над тобой будто бы склоняется что-то темное и зловещее… Виски раскалывались от боли. — Загрязнение в кабинете Главного Дирек… — Да заткнись ты! — Рявкнул Риз. Чем больше он злился, тем сильнее у него болела голова. Чем сильнее у него болела голова, тем больше он вспоминал. — Так… Ты — Конни, моя, хм, невеста… Она иронически скривилась. — Нет, не невеста. — Ладно, но попробовать стоило. Девушка. Сестра мистера Торрга и самая сексуальная женщина в галактике. — Да не. Последнее звучит совсем не похоже на меня. — Тогда почему я так думаю? — Может, дело в том, что я твоя девушка? Может, я сказала, чтобы ты делал мне такие комплименты, а не то я тебя пну. Вот это на меня похоже. Конни ткнула пальцем Риза в плечо (хотя в этом не было ни малейшей необходимости). Он нравился ей. Очень сильно. В голове все смешалось, точно кто-то миксером все там взболтал, но Конни было достаточно обрывков воспоминаний, чтобы понять, что парень перед нею по-настоящему много для нее значит. Романтическое настроение мгновенно слетело с Конни, как только за ее спиной раздались подозрительно знакомые звуки. Ее собственный голос. Вусмерть пьяный. Еще до того, как обернуться, Конни знала, что увидит. Она в тот вечер нарезалась до грожьего визгу и пребывала в долгожданном забытье, но вот эта минута позора осталась в ее памяти, вернувшись сотней, если не тысячей перезаливов в ЭХО-нете. Конни обреченно обернулась. Панорамное окно кабинета превратилось в огромный экран, и на нем, криво снятая не менее пьяным очевидцем, она, Конни из позорного прошлого, в розовых лосинах, терзала в руках микрофон караоке, невпопад вопя: «Я пыталась оставить это в прошлом, перецеловала всех девчонок из ВИП-листа, но я все еще охрененно влюблена в тебя!» Конни знала, что случится дальше. Она видела запись слишком много раз. Она падала, а стойка микрофона опрокидывалась на какого-то беднягу, что ждал своей очереди в караоке. Затем раздавался визгливый смех проклятого оператора. Конни из настоящего терпеливо ждала конца, но после финального позорного аккорда запись запустилась заново, с самого начала. — О блин. Как это выключить?! — Конни схватилась за голову. — Один момент, — ответил Риз. Наверняка запись управлялась с компьютера, и ему ли было не знать, как остановить воспроизведение. Уж сколько презентаций он сделал за свою карьеру… Но убрав с пути мешавший стул и потянувшись к компьютеру, Риз запнулся обо что-то… — Твою ж мать! — Он отпрянул, глядя на истерзанный несчастливым падением труп Васкеза. Хотя… не худший конец, на который мог рассчитывать этот мудила, подумал Риз. — Что ж… значит, должность директора снова вакантна… Он нахмурился, чувствуя то же нытье в виске, как и в момент невольных объятий с Конни. — Нет… что-то не то. Мы находимся в ситуации, совершенно неправдоподобной, потому что… Потому что «Гелиос» точно больше не функционирует. И я… нет, я не работаю здесь. Какая чушь. Пьяные вопли не помогали думать, и Риз вырубил запись, просто выдернув шнур компьютера от питания. — Всё неправильно. Не так. Васкез не может быть директором, он им никогда и не был, потому что… ох блин. С холодеющим затылком Риз почувствовал его присутствие раньше, чем услышал голос. — Мне скучно! Почему мне скучно? Известно, почему: кто-то из вас, недоумки никчемные, плохо выполнил свою работу по развлечению меня! Конни и Риз в ужасе переглянулись. В комментариях происходящее не нуждалось. Во всем мире не нашлось бы человека, неспособного узнать с первых слов голос Красавчика Джека. Шаги смутно звучали где-то на другом конце коридора, и когда Ризу на мгновение показалось, что они приближаются, у него потемнело в глазах. Только не это, взмолился он, еще раз я этого не вынесу. Только не это снова. — Этого тоже не может быть. — Рука Конни осторожно тронула Риза за плечо. — Не доводи себя до гипервентиляции, а? Красавчик Джек мертв, и все это знают. — Я тоже так было думал. Понимаешь? Я уже в это вляпывался. — Прошептал Риз в ответ. Шаги за дверью не утихали. — Кто же у нас там прячется? — Промурлыкал Джек — или то, что говорило его голосом. — Как невежливо, Риз. Заставлять своего босса ждать в коридоре. Да ладно, давай, выходи, побазарим, как старые приятели. Нам же теперь есть о чем, а? Как поживает твой мост через речку-вонючку, какой процент несчастных случаев? Ну брось, Риз, ты же спокойно спишь по ночам. Как будто это тебя волнует. Тебе же так полюбились слова «сопутствующий ущерб», а? — О чем это он? — Зашептала Конни, но Риз не мог ответить. Что там, он вздохнуть-то никак не мог. — О, твоя крошка не в курсе? Она не потому ли с тобой, что думает, будто не заслуживает кого-то получше? Что же будет, когда она поймет, из вас двоих это ты — чудовище? Прости-прощай, Риззи. Или ты воображаешь, что девчонки действительно в тебя влюбляются? Риз нервно дернул узел галстука. Кислорода, ему казалось, в комнате не больше, чем в открытом космосе. Конни придвинулась еще ближе. — Милый… — Ему сразу стало легче, когда она это сказала. Не сильно. Но немного. Достаточно, чтобы пелена паники начала спадать. — Эй, мы вывезем это, шуай. У нее сердце гнало галоп от мысли, что Риз столкнулся с тем, что столько лет мучило его кошмарами. Она — хоть и не могла вспомнить, откуда — прекрасно это знала. А он, возможно, знал, что «все еще охрененно» она влюблена в него. Именно в него. — А что насчет профсоюза, Риз? Как ты там ляпнул: «кто в наше время работает с профсоюзами»? Уморительно. И ведь это напечатали на первой полосе. — Джек, то есть, голос Джека хохотнул, приглушенный толщей закрытой двери. — Скажи, классно быть боссом, который на всех плюет? И пофиг, что его ненавидит вся корпорация. — Эй, цзи ма, завали хлеборезку, ты прям вообще сейчас не в кассу. — Рявкнула Конни. Риз заиндевел. Разве Джек спустил бы такое отношение к себе? Даже от симпатичной девушки, хотя обычно питал к таким слабость. Вряд ли. Скорее уж… — Я тебя уволю! Да, вот это было на него похоже. Хотя с такой должности, как у него, лететь невысоко. А Конни вообще здесь не работает. Нет, это… звучало неправдоподобно. Так ответил бы он сам, верно. Джек бы не мелочился. — Я вам бошки поотрываю и выставлю на крепостной стене! Вот это больше в стиле Джека. Но… не вполне. Как будто… Нет, это что-то из книги, что он сейчас читает, вспомнил Риз, которую ему Крошка Тина подсунула. Какая-то фэнтези-бодяга на девятьсот страниц. И тут до него дошло. — Мы в моей голове. Точнее, ты, наверное, в своей собственной, просто видишь то же, что и я. Но эта проекция создается из моей головы. Поэтому «моих» страхов в ней больше, чем твоих. — То есть вот это ты уже видел? — Скривясь, Конни ткнула пальцем себе за спину, на экран, только что транслировавший ее пьяный позор. — И мы типа все еще вместе. Лестно. Ладно, из всех ужасных песен о неразделенной любви, что пьяная Конни напела в разных караоке за семь лет, конкретно эта хотя бы не содержала графических описаний непристойностей. Конни покосилась на кольцо на своем пальце, сняла его и заглянула на внутреннюю сторону. — Шеньшэндэ гаовань! — Конни скривилась. Разумеется, на кольце было написано «собственность Мертла». Это она-то — собственность? Но да, Риз, скорее всего, действительно прав в своих догадках. — Это совершенно точно твоя память. Будь это моя, я бы не отделалась кольцом и хамом, задирающим мне юбку. — Извини за платье. — Чего уж. Разве я как-то иначе одеваюсь на работе? Ты просто запомнил. Но они оба знали, что не «просто». — Будь это моё сознание, ты вообще вряд ли был бы одет. Так что проехали. Проблема была в том, что именно это бы воображаемая (слегка идеализированная) Конни в его голове и сказала бы. — Хотя… ты еще помнишь ту невероятно горячую белую рубашку с v-образным вырезом? — В этой невероятно горячей рубашке мне было невероятно холодно и еще более невероятно стыдно. Кажется, я сжег ее на ритуальном костре сразу, как мы уехали с «ФАНТ-астического приема». По крайней мере, к нему возвращалась память. По крайней мере, Конни рядом, скорее всего, была настоящей. С ее настоящим свойством считать сексуальными странные китчи. Или он воображал себе идеальную девушку, которая приходила бы в восторг даже от случаев, когда он был нелеп и неуместно одет? Как сложно. Риз вовсе не был уверен, что рядом не иллюзия и не голограмма. И если он и впрямь попал в свой личный ад, сомнение подобного рода обещало ему аукнуться. — О, ненавидь ты тот прикид, как пытаешься меня убедить, сейчас был бы в той рубашке. — Усмехнулась Конни. Риз кисло улыбнулся и не стал напоминать, что это и ее ад тоже. Ну, он хотел бы на это надеяться, как бы странно это ни звучало. Лучше вляпаться в дерьмо вместе, и вместе из него же выбираться. Но если она только манок, посредством которого его будут мучить, раз за разом заставляя предавать… Не думай об этом, скомандовал себе Риз. Не подсказывай. Кто бы ни рылся в твоей голове, не подсказывай, ради всего святого. Разбирайся вон, с самым очевидным. Риз взялся за ручку двери, но никак не мог заставить себя повернуть ее и выйти в коридор. Шаги-то там не стихали. Ладно, очевидные страхи совсем не значит преодолимые. — Давай, он там ненастоящий. — Шепнула Конни. — В прошлый раз от этого было ничуть не легче. — Отозвался Риз. Он сделал три медленных вдоха-выдоха, будто собирался коснуться раскаленного металла, точно зная: будет больно. Будет так больно, что он заорет, нужно только удержаться и не хлопнуться в обморок. И только-то, ерунда какая. Риз рывком распахнул дверь и замер. Осторожно выглянул в коридор. Ничего необычного… за исключением того, что на «Гелиосе» на его памяти в жизни не было так пустынно. И тихо. Казалось, можно услышать гудение напряжения в проводах. Тоже высунувшись в коридор, Конни заозиралась. — Ну и где он? — Ты точно знаешь, где. Риз вздрогнул: этот голос прозвучал внутри его головы. Конни его не слышала. А вот смотрела она на Риза с изумлением… и подозрением. Потому как трудно спутать знаменитый прикид Джека с каким-либо другим. Риз видел себя в черном зеркале панорамного иллюминатора. Лицо осталось все еще его собственное (слава всем богам всех миров!), но одежда… И он знал, что это значит больше, чем может показаться на первый взгляд. — Ну как твоя уверенность, что людям можно доверять? — Снова прозвучало в его голове. — Например, себе. Риз сорвал с себя пиджак и бросил его на пол. Конни с интересом наблюдала. — Внезапный стриптиз? Одобряю. А, нет… Риз потоптался по пиджаку, но злость не утихала. Хотя бы злость была его собственная. Или нет? Риз схватил Конни за запястье, чтобы она не отставала, и потащил за собой. Стальные пальцы сжимали ее тисками. Она чуть притормозила, скидывая туфли. Как сделала бы настоящая Конни… или настоящая разулась бы раньше? — Куда мы? Какой план? — Нахер планы. Все равно все ненавидят мои планы, — огрызнулся Риз. И что-то в нем действительно в то мгновение было такое… Джековское, что у Конни закололо ладони.[The Sounds — Yeah Yeah Yeah]
И ноги у нее похолодели тоже. Хотя нет… это было не из-за чувств. Остановившись, Конни подняла ногу и отлепила от нее мокрый лист. — Что за… Она уставилась на оторванную от «Promethea Times» передовицу, почти полностью занятую стильным фото: черный фон, черный диван, на переднем плане Риз в черном костюме, она, в своем «голоспинном» платье, за его плечом. Черная краска скрывала кровь, но когда Конни отняла пальцы от страницы, на ее коже остались отпечатки. Что ж, если это тоже был кошмар Риза, она вполне его разделяла. Кровавый бизнес, зарабатывающий кровавые денежки — и настолько обнаглевшая бандитка в пиар-отделе, что не думает скрывать это. Личный ад, а? Вот теперь Конни почувствовала, что и ее проняло, аж до слабости в ногах… Или нет, просто весь «Гелиос» дрожал. — Что происходит?! — Еще б я знал! Пусть это мои кошмары, но я всегда пытался на них подолгу не концентрироваться! Риз и Конни невольно расцепили руки, пытаясь удержать равновесие. Коридор вокруг них менялся, раздаваясь. Свет прибывал, слепящий до боли. Окно превратилось в гигантский экран — как на «ФАНТ-астическом приеме» Аурелии. И, обжигая яркими красками взгляд, на нем появилась копия фото из журнала, вот только вместо Риза и Конни, в тех же позах, в той же одежде на нем были Джек и Аурелия. Экраны загорелись со всех остальных сторон, даже сверху засверкал плазменный рекламный щит. И на каждом Риз и Конни видели себя. В довольно чувственных позах, однако лица их обоих не выражали страсти. Агрессивные, мрачные выражения застыли на них, пока Риз и Конни с плазмы осыпали друг друга банкнотами. Те липли к коже и одежде, оставляя алые, порой бордовые потеки. Кадры делались все крупнее. На экране не осталось больше ничего, кроме них и кровавых денег. О таком Тайрин и Трой могли только мечтать. Торжество беззастенчивого наслаждения властью. Риз и Конни — настоящие, балансирующие на колеблющемся полу — в тревоге переглянулись, к неудовольствию убеждаясь, что сами одеты как Джек и Аурелия. На плечи Риза вернулся пиджак, Конни попыталась оттянуть на шее узкую бархотку: бриллиант обжигал холодом, точно настоящий лед. Но это они могли выдержать, разве нет? И он, и она о себе знали, что они люди дурные, много и разнообразно, порой непростительно, нагрешившие за свои тридцать с хвостиком лет. Но не чудовища, как Джек и Аурелия. У них были правила. И Риз с Конни умели своих рамок придерживаться. Все-таки Барон Флинт был прав, даром что старый наркоша: не думай о себе ни хуже, ни лучше, чем ты есть, и это тебя спасет. Чудно только, каким образом это вышло. Этот страх они тоже победили. Экраны взорвались искрами и погасли.[Eisbrecher — Was Ist Hier Los?]
Пол со скрежетом накренился совсем круто, отделяясь от стены. Конни замахала руками, чувствуя, что не в силах удержаться на непомерно высоких каблуках. Она хлопнулась на колени, и боль была отрезвляющей, настоящей. Куда реальнее, чем щипок, которым ты проверяешь себя во сне. Пол продолжал провисать, Конни заскользила по мокрой от крови поверхности, тщетно пытаясь схватиться хоть за что-то, но ей только удавалось сминать в кулаке грязные банкноты. Пальцы Риза, минуту назад едва не оставившие синяки на запястье Конни, снова туго стиснули ее руку, но на этот раз не от злости, а в попытке помочь. Безуспешной. Риз откинулся, упираясь подошвами в пол, но едва ли сильно помог. Они оба сползали, и Конни бросила взгляд через плечо, чтобы хоть подготовиться к тому, что их ждет, когда они неминуемо упадут. — Только не высота, пожалуйста, только не высота, — Риз отвернулся, не готовый смотреть в лицо очередному своему кошмару. — Я ничего так не боюсь, как высоты! — Серьезно?! Подумай еще раз! Внизу, за краем, щелкали и крутились лезвия. Судя по тому, как разлетались конфетти попавшие на них деньги, отточено каждое было на славу. Но… Если этот мир играл против них, все-таки Риз и Конни оставались теми, кто задает тон в этом диком аттракционе. Со знаком минус, но все же. — Я не боюсь лезвий! — Заорала Конни. Поверить ей было в этот момент невозможно. — Не боюсь, не боюсь. Она зажмурилась и глубоко вздохнула, пытаясь подумать о чем-то другом. — Я не боюсь быть разрезанной… — А я боюсь! — Воскликнул Риз. — Подумай о чем угодно другом! Чем-нибудь похуже! — Например?! — Не знаю! О годовом отчете! И тут они достигли в своем неумолимом сползании края платформы. Минута падения… Конни зажмурилась еще плотнее, сжалась в комок… твердая поверхность встретила Конни немилосердно, но, по крайней мере, привычно. И головой она не стукнулась, что в сложившихся обстоятельствах считалось приземлением на 4+. Конни не без труда поднялась, безуспешно пытаясь растереть отбитые лопатки. Риза поблизости не наблюдалось. Ну конечно. Этот кошмар генерировал их главные страхи. Все, до которых мог дотянуться. И да, было кое-что похуже метровых остро наточенных лезвий. Конни с остервенением стащила с ног кислотно-зеленые сапоги на шпильках. — Ага, я поняла, кошмар кошмаров: я буду в ужасной обуви в каждом новом витке этого бреда. Одежда хотя бы вернулась к ней привычная: косуха, майка и лосины в торрговских корпоративных цветах. Конни с омерзением отбросила сапоги и осмотрелась. Какой-то ангар… обстановка больше не напоминала «Гелиос». Скорее уж заброшенный склад или гараж. Вокруг в беспорядке валялись кучи мусора — покрышки, покореженные и разъеденные ржавчиной листы жести, истерзанный неведомой напастью рубероид… Ступни колола каменная крошка. На стене висел огромный плакат «разыскивается» с лицом Конни. Технически, фото спускалось куда ниже лица. И то, что ниже, прикрывали две тряпочки размером меньше носового платка. Любимый ракурс гниды Смита. Вот только где был Риз всё это время? Конни как ни крутилась вокруг своей оси, его не видела. Ты его потеряла, завопил внутренний голос. Опять. И, возможно, в худшем смысле — поздравляю! Ты один раз вдова, дурища, и дважды вдова до того, как выскочила замуж. Ну и как, нравится? Как там твое решение «больше никаких свадеб»? Уже раскаялась или упорствуешь? А дурацкие советы давать понравилось? Конни дала себе пощечину, не жалея. В крайних случаях помогало. Сдержалась, чтобы не дать вторую (потому что внутренний голос не унялся, сменив пластинку на «как ты смеешь меня бить, а ну как я тебя так же?!») и принялась осматриваться в поисках Риза. Он должен был быть здесь. Обязан. Она не могла его потерять. Никак. У дальней стены возвышалась непомерной величины гора макулатуры. Смехотворно неуместная — точно попавшая в локацию по ошибке. И Конни направилась к ней. Из вороха бумаг появился Риз. Вынырнул, точно из болота, и с отвращением отряхнулся — хотя было не от чего. Даже по коленям себя похлопал. Конни сдержала замечание «вау, ты по-настоящему боишься годового отчета!», но что ж — она видела документацию «Атласа» и могла понять. — Я рада, что ты в порядке. — Сказала она, пытаясь не выдать, что на деле подумала «я так боялась тебя потерять, ты бы знал!» С другой стороны… надо было сказать. И даже обнять! Но момент казался упущен. И Конни стеснялась дать Ризу понять, как часто бьется ее перепуганное сердце. Не сейчас, по крайней мере. Не сегодня. Искусственное забытье иллюзии как будто откатило их отношения к началу, многое делая неуместным. Джековский прикид, по крайней мере, сменился на обычный офисный лук Риза. Для ада — не самый плохой вариант. — Что теперь? — Импровизируем. — Риз помотал головой, пытаясь вернуть себе ясность мысли. Тщетно. — Главное, что мы живы, и уж в чем доки, так это действовать по обстоятельствам. — Вот эта дверь — достаточно свободная импровизация в заданных обстоятельствах? — Конни указала на противоположную стену. — Нас гарантированно ждет за нею нечто подлое, но других вариантов я не вижу. Приблизившись, она толкнула дверь и поняла, что стоит на верху лестницы. Перегнулась через перила, чтобы удостовериться, что внизу не опасно, и осторожно начала спускаться по ступеням. Никого. И ничего. Огромное пустое, полутемное помещение. Стопки огромных шин в углу — запаски для грузовика. Покосившаяся полка с инструментами. Это был такой «усредненный гараж», который представляет себе человек, побывавший в подобном месте пару-тройку раз и мало что запомнивший. Но… Еще до того, как знать, Конни догадалась.[Lana Del Rey — Hope is a dangerous thing for a woman like me to have — but I have it]
Конни подняла руку на уровень глаз, чувствуя, что кольцо на ее пальце изменилось. Холодное золото превратилось в легкий пластик. Фиолетовая бабочка раскинула крылья — точно так, как она помнила. Конни прижала к груди дрожащий кулак. Риз коснулся запястья ее второй руки, но Конни отстранилась, оставляя его с воспоминанием… Ее? Его? Он не помнил точно. Действительно ли он видел это? Бежевые шорты на полу гаража. Конни за открытой дверцей машины, натягивающая топ на голую грудь. Дверца прикрывает все критично важное, но выше — золотистая кожа, тогда еще без татуировки «Adrenalina/Gasolina»… Риз заморгал, понимая. Она сделала ее в память о… Да, Конни не хуже Риза знала, что значит «это не проходит в один день». Но это был его кошмар, и смутный, искаженный в пропорциях гараж — продукт его дурной памяти, следствие того, что Риз никогда не интересовался машинами. Да, он-то нет… Конни замерла, услышав шаги. Или вообразив, что слышит их, потому что уже надеялась… Начала оборачиваться, враз побледневшая. Риз шагнул, заступая ей путь, снова попытался взять ее за руки, и она опять отпрянула. Она смотрела ему в глаза, но в отражении зрачков будто видела то же, на что устремлен его взгляд. Она не могла сопротивляться. О нет. Не теперь. Поздно. — Конни? — Воспоминания не звучат так живо, так естественно. Мертвые не говорят с такой безмятежной нежностью. — Привет, малышка. Риз схватил ее за подрагивающие плечи, пытаясь удержать. — Не смотри туда! Но она уже и так поняла, что ждет ее за спиной. Кто ждет. — Конни? Что такое, малышка? Риз сдался. Его пальцы ослабили свою хватку. Он видел, как округлились глаза Конни. Она уже была под заклятием. И стоило ему перестать впиваться в ее кожу с таким отчаянием, Конни вывернулась из его рук, бросилась прочь… к Скутеру. Тот подхватил ее на руки, смеющуюся, чуть неловко придерживая под бедра. И она обвила его руками и ногами, как будто хотела вжаться каждой молекулой тела внутрь него. Он смеялся. Она смеялась. Но оборвала себя всхлипом и опустила ноги на пол. — Прости, что солгала тебе тем вечером. Ты… знаешь, когда. — В гараже вроде этого. Когда ее шорты уже лежали на полу, но до того, как ей пришлось их поднять и надеть. — После кольца. До расставания. Я не хотела. Он был реальный… пугающе реальный. Теплый, пахнущий резким, приятным ее привычкам бензином, впитавшимся в волосы и кожу, с щеками, тронутыми суточной щетиной. Таким, каким его запомнили все ее чувства. В его поцелуе еще был привкус кукурузного сахара, как в их первый раз. Ровно как тогда. — Я так тебя люблю. — Прошептала Конни, отстраняясь… чуть-чуть. Большим пальцем она провела по щеке Скутера, размазывая по его коже масляное пятно. — Я так давно хотела сказать тебе это: во ай ни. Она едва могла даже шептать — так свело горло. — Поцелуй меня, пожалуйста. Его не пришлось просить дважды. Риз отвернулся. Сутки назад он понимал, что Конни, должно быть, непросто: пробовать соперничать с идеальной бывшей. Не то что б всерьез, но… Он мог себе представить, что это нелегко. Но он никак не мог противостоять безупречному образу мертвого жениха. Мертвые женихи не предают. Мертвые женихи не принимаются носить дурацкие усы. Мертвые женихи не несут чуши невпопад. В конце концов, мертвые женихи не умирают еще раз, снова разбивая сердце. Конни всхлипнула. Она почти плакала — а Конни не из тех, у кого вечно глаза на мокром месте. Она знала, что будет больно, но не подозревала, насколько. — Я должна была сказать тебе тогда это: во ай ни. Потому что это правда. До сих пор. Но я зачем-то ляпнула «мы никогда не умрем». Вот я дура. — Ее рука лежала на затылке Скутера, а лоб упирался в его лоб, приподнимая кепку. — Я всегда буду помнить тебя. Всегда. — Эй, тебе не обязательно… — Он говорил с нею так, как говорил наедине. Чуть тише, чуть протяжнее, чем при посторонних. — Ты можешь остаться со мной тут. Ты можешь получить все то, о чем так мечтала. — Я знаю. И не отказываюсь от того, что сказала, но… — Она держалась на цыпочках, и каждое слово ее касалось губ Скутера в несовершённом на толщину волоса поцелуе. — Теперь я хочу совсем другого. Конни шагнула назад, выпутываясь из его объятий. С явной неохотой. Опустив голову, чтобы не поддаться соблазну попросить еще минуту объятий, еще одно касание рук. Но она и так получила больше, чем могла рассчитывать. Конни повернулась к Скутеру спиной. Утерла под глазами влагу, и на щеке ее остался темный масляный след. — Если соплежуйка Салли считает, что может меня этим пронять, она сильно ошибается. — Конни сжала кулаки. — Это только придало мне сил. Риз заглянул Конни за плечо. Скутер исчез. — Ты в порядке? — Однако он видел, что нет. Она не в порядке. Он пытался это скрыть, но в первом взгляде, что он бросил на нее, читался страх. Риз думал, что Конни слишком хороша для всех ныне живущих (не зная, что она такого же мнения о нем), но он всегда держал в памяти образ мертвого механика. Которому Конни позволила попасть с ней в ситуацию, когда у нее были голые ноги, выскальзывающие с заднего сиденья автомобиля без шин, когда ей пришлось повернуться спиной и спешно натянуть майку, чтобы не сверкать голой грудью перед едва знакомым ей тогда Ризом. Это он помнил. На века. А она не считывала в его взгляде ничего. Она вообще мало что видела из-за застивших глаза слез. Только повернулась к нему порывисто и схватила за галстук: — Мне нужно сравнить. — Ее губы, спера дрожащие, и вдруг пламенные, прижались к его, неумолимо знакомые. — Ощущается по-другому. Еще бы. Это был оглушающе реальный поцелуй. И не то что б не восхитительный, но если твоя девушка курит, даже пускай ты говоришь, что не против, даже пусть этот запах отныне ассоциируется у тебя с нежностью и флиртом, в своих мечтах ты его не воспроизводишь. Что ж, по крайней мере, теперь они могли быть уверены, что они-то тут настоящие. И тем не менее, когда они они отстранились друг от друга, на нем был его черный (чертовски сексуальный) кожано-шелковый прикид, на ней — рубашка с декольте вида «еще раз, что в точности продает эта реклама?» и те самые брюки по фигуре, в которых она пришла… о, точно: в лагерь выживших после крушения «Гелиоса». Это был тот момент, когда они оба думали о поцелуе и сознательно отказались от него.[fox capture plan — fox straight ahead]
— Мы расколдованы? — Конни осмотрела ноги и руки, точно Золушка, обнаружившая себя в бальном платье. — Не думаю. — Риз ее энтузиазма не разделял. — Боюсь, как раз наоборот. Мы только еще глубже увязли. Он же помнил, что видел ее смерть. И это спорило с тем, как правдоподобно-неидеально она ощущалась в его объятиях. Но… разве не эту неидеальность он и обожал? У меня сейчас в голове все пробки вылетят, подумал Риз. — И больше так не делай, ладно? — Сказал он устало. — Не целовать тебя? Мне показалось, ты не возражал. Или засунуть язык мне в рот означало «пожалуйста, хватит»? — Я имею в виду, не кидайся прямо на ловушку, в которую тебя заманивают. Я всё понимаю, но в данных обстоятельствах ты вела себя безрассудно. Стоили ли такого риска телячьи нежности с воображаемым… Скутером. Риз запнулся, наткнувшись на мрачный взгляд Конни. — Уж наверное я имела на это право. Не у меня дома целая комната с невостребованным шмотьем моей бывшей. Которое она не забрала, делая ноги. — Да я… это просто… Палец Конни ткнулся Ризу под ключицу. — И ты даже не захватил его с собой, чтобы вернуть ей. Ты собираешься его хранить. И я делаю вид, что мне по барабану, потому что я люблю тебя. У меня же от Скутера не осталось ничего. Даже кольца. И, как видишь, я не завела себе памятный гараж. Уже по взгляду Риза Конни поняла, что потеряла его где-то на середине тирады. — О… ты меня любишь? — Повторил он. Конни отпрянула, сжав кулаки. Но злость ее испарилась. — Это не должно было быть так. Не сейчас. — Она покачала головой. — Забудь. — Забыть, что ты призналась мне в любви?! Да уж, нам никакой ад из иллюзий не нужен, подумала Конни, мы и сами прекрасно его себе создаем. Что она должна была ответить прямо сейчас?! «Ты не так понял»? В смысле, она его как будто не любит, что ли? «Забудь, что я сказала»? Еще хуже. «А че, в смысле, это важно, что ли? Я много кого люблю, я еще и пожрать люблю»? Конни выбрала вариант — избегать разговора буквальным образом. Переставляя ноги в направлении от вопрошающего объекта. А там, глядишь, не до этого будет. Конни толкнула створки гаража, и шагнула наружу, вдыхая сухой воздух Соляных равнин. Родной, почти успокаивающий запах, если б только к нему не примешивалась вонь немытых бандитов. — А вот и моя благоверная. На окруженном частоколом дворе во главе своей шайки стоял Мертл. Человек шестьдесят — если их можно было назвать людьми, хоть в переносном смысле, хоть в буквальном (Конни не сомневалась, что чьи-то мамаши или папаши точно согрешили со скагами либо какой-то подобной мерзостью, или откуда иначе взяться подобным харям) — занимали стратегически выгодные точки ландшафта. Поджидали Конни и Риза для очередного витка кошмара. — Ну почему это опять должен быть Мертл?! — устало протянула Конни. — Я не виноват, — отозвался Риз. — Да, информация из моей памяти, но… Это было, определенно, не худшее приключение. — Да что там, шуай. Мне понравилось. Конни с улыбкой покачала головой. Что ж, она начинала получать удовольствие от этого аттракциона. Она вытянула руку, и в той тотчас материализовался пистолет марки «Торрг». Как известно, лучше, если пистолет есть, когда он тебе не нужен, чем если он тебе нужен, а у тебя его нет. — Не беда. Если это мое — твое — воображение, разве я не могу получить все, что ни захочу? Мне нужен пистолет! — Сказала Конни Ризу. Она действительно чувствовала прилив сил. У нее открылось своего рода второе дыхание. — Нет, не нужен. — Риз даже взял ее пониже локтя, утихомиривая. — Он не поможет… Точнее, пистолет здесь будет ненастоящим. — О, прямо как мертловы заслуги. В какой угодно области. — Нам урыть ее, босс? — Хрюкнул носатый хрен, сидевший верхом на бочке. — А то мне что-то не нравится, как она на нас смотрит. Риз благоразумно предпочел остаться скрытым тенями за воротами гаража. По крайней мере, эту локацию они уже исследовали. — Да все в порядке, парни. — Мертл благодушно расхохотался. Точно кто-то вилами провел по стеклу. — Эта сучка без ума от меня. Влюблена как кошка. — Пушка воображаемая, знаю. Но и ты тоже. — Конни поймала Мертла на мушку. — Хватит с меня на сегодня бывших.[Marianne Faithfull — Why'd Ya Do It]