***
Дом, указанный Хиданом, располагался далеко от жилья Хинаты. От школы и того дальше. Решившись приехать сюда, Хьюга ожидала увидеть что угодно, но не старенькие постройки данчи. Эти пятиэтажки было принято обходить стороной, потому что в них здравомыслящие люди не селились. В подобных обветшалых домах жили либо одинокие старики, либо бывшие бандиты — одним словом одинокие люди, которым нравилась их жизнь затворников. Покрутившись в центре почти пустой большой парковки между многоквартирных домов, Хината заметила человека, одного сидящего на детской заброшенной площадке. Старушка нежилась под вечерним солнышком, сидя среди пустых серых качелей и горок на выгоревшей от времени деревянной скамейке. — Здравствуйте, — выпалила Хината с милой улыбкой. Старушка открыла свои глаза и с пренебрежительным прищуром глянула на девушку. — Добрый день, — вяло ответила пожилая женщина, незаинтересованная в последующей беседе. «Ну, эту прелестную женщину не назовёшь бывшей якудзой. Бедная одинокая старушка», — сгрустнула Хината, помахав рукой. Та одарила её кривой мимикой «иди на хрен» и снова зажмурила глаза. «Прелестное место. Оно так подходит Хидану», — подумала Хината и загордилась тем, что едва ли не впервые не потерялась и верно нашла по навигатору дорогу. Она была уверена в своей правоте. — Мышь! — прокричал Хидан, припарковав свой мотоцикл ближе к своему дому. Она вся такая светленькая — в белой длинной, свободной юбке на узком поясе, в светло-голубой безрукавной рубашке и белоснежных босоножках казалась ангелом. За спиной болтался мешковатый, габаритный белый рюкзак, забавно бьющийся о спину Хьюга при быстрой ходьбе. — Ты не потерялась? Офигеть, — проворчал он, с трудом стягивая с головы шлем. Хината радостно подбежала к нему и остановилась в нескольких шагах, сдерживая себя, чтобы не напрыгнуть на больное плечо. Её нежное и мягкое объятие напоминало вату в медкабинете, которую прикладывали к болезненной ране. Будто стараясь отодрать от себя, Хидан сжал её распущенные волосы у основания затылка и потянул за них; улыбчивое личико Хинаты отстранилось от его плеча, и он вместо ожидаемого поцелуя сжал зубами её пухлую нижнюю губу, словно пытаясь выпить её всю через прокус осязаемо острых клыков. — Вкусная, как вчера. — Его ноздри раздулись, обдав щёки Хинаты горячим воздухом. Она восторженно подняла свои светлые глаза, вглядываясь в неприятную многим, но так горячо любимую ей ухмылку, ища в ней правду. Натолкнувшись на плохо скрываемую тревогу, Хината выпрямилась, выкарабкавшись из объятия Хидана. — Ты здесь живёшь? — Снимаю хату, — согласился Хидан и глянул направо, в сторону своего балкона на пятом этаже. — Дёшево, и соседей почти нет. — А как же… — О-о-у, — воскликнул Хидан, сощурившись в сторону старушки, отдыхающей на скамейке, — Морита-чан! Морита преобразилась, глядя на него: её морщинки стали глубокими впадинами, глазки-щёлочки даже не распахнулись. Она добродушно махала своей угловатой, поражённой артритом кистью в ответ. — Приятная женщина, — выпалила Хината, заметив расцветающую при виде Хидана старушку. — Шутишь? — Хмыкнул Хидан. — Это жена оябуна Мориты. Лютый был мужик. Какузу в далёкой молодости был под его началом. Хината старалась держать заинтересованную улыбку на лице и не вздрагивать при каждом упоминании этого имени. Не чувствуя её истинного настроения, Хидан поднял девушку на руки и на твёрдых ногах пошёл к дому. — Я сама дойду, отпусти, — воспротивилась Хината. — И меня беспокоит твоё плечо. — С плечом всё нормально. Даёшь слово, что ответишь на все мои вопросы, если я донесу тебя до квартиры? — А на каком этаже ты живёшь? — На пятом. — Дыхание Хидана немного сбилось, когда он ногой открыл железную входную дверь и подкинул Хинату, чтобы удобнее перехватить её. — Ты с ума сошёл! — Я всегда ебанутый на голову, хватит из-за этого кричать мне на ухо. Узкая лестница была зажата между двух светлых стен. Покосившиеся от времени почтовые ящики почти полностью были замотаны лентой, перекрывающей номера опустевших квартир, другие же, оставшиеся с открытым доступом, были забиты корреспонденцией. — Сколько всего жильцов в доме? — В этом? — уточнил Хидан, когда они уже поднялись до третьего этажа. Мужчина уже вспотел, но не выглядел уставшим. — Да, именно здесь. — Двое. На втором мы прошли квартиру деда. Он из неё почти не выходит. Не знаю даже, жив ли он вообще, — бессердечно спокойно отозвался о соседе Хидан и наконец поставил Хинату на ноги у двери в квартиру «107». Замок неприятно прощёлкал, и выкрашенная в голубой дверь открылась нараспашку, явив Хинате захламлённую холостяцкую квартиру. По всему полу, выставленном старым татами, раскиданы вещи — у дверей шкафа скомканные пара футболок, за диваном, стоящим спинкой ко входу, скинутая Хиданом только что куртка. Упадничество тёмной квартиры завершал старый громоздкий телевизор у дальней стены; на его запылённом экране красовались выведенные пальцем Хидана извергающиеся в пустоту фаллосы. — Заходи, не стой там. — Хидан жестом пригласил Хинату войти и сел на диван. Разутая девушка поднялась на ступень гэнкана и подошла к старёхонькому невзрачному серому дивану, ощущая, как на её стопы налипают сотни частиц пыли и подобие крошек. На языке вертелся вопрос: «Ты вообще убираешься в своём жилище?!» Но ответ был очевиден. У него не было желания делать свою квартиру уютной. Как и он сам, всё в его доме должно было отпугивать посторонних, а тем, кто осмелился заглянуть чуть глубже него самого и порога, оставалось лишь смириться и принимать его таким. С чем, собственно, Хината отлично справлялась, даже в захламлённой квартире, где дышалось пылью с трудом. Развернувшись к Хинате всем своим торсом, Хидан начал без каких-либо прелюдий: — Я знаю, что тебя похищали в детстве. — Хината не моргала, медленно кивнув головой. — Поэтому ты такая зажатая? — Н… наверно… — Чтобы ты себе ничего сейчас не надумала, поясняю сразу: мне Какузу рассказал, откуда знает тебя. И я в ахере, если честно. Не часто встретишь кого-то с дерьмовым детством, как у меня. Тебя били? Меня ещё как, — гордо оскалился Хидан. — Это и вправду был он? — искренне удивилась Хината, будто не слышав второй части признания Мацураси. О чём-то поразмыслив, она опёрлась на диван и с приподнятыми, напряжёнными плечами перевела взгляд в скучную стену за стареньким телевизором. Её голова была наклонена немного набок. Пухлые, красивые губы собрались в ломанную, изогнутую вниз линию. — Когда я его увидела вчера, не была уверена, что он точно был среди них. Со временем лица всех похитителей стёрлись из памяти. Я даже не могу детально вспомнить день похищения или точное расположение мебели в загородном доме, где нас держали, хотя знаю, что комнаты были не пусты. Прошло чуть больше десяти лет, а я почти ничего не помню. Но эти зелёные глаза… Моё детское восприятие происходящего акцентировало внимание на них, потому что они походили на глаза мертвеца, который уже не испытывал никаких эмоций. Его зовут Какузу? — Да. — От напряжённого молчания голос Хидана слегка осип. Его рука легла позади Хинаты на спинку дивана. — Какузу не испытывал ко мне ни жалости, ни интереса, к остальным был строг, — кивнула она, зависая в остатках скудных воспеваний с тех дней, — но не ко мне. Мне кажется, я ему вообще интересна не была, и я этому радовалась. Лишь бы не смотрел в мою сторону своими странными глазами. Меня не били. Кричали иногда, Какузу запрещал им это, но кто-то всё равно находил время, когда его рядом не было, и повышал голос и угрожал оружием. Чаще из-за того, что я не ела. А в меня не лезло. Меня тошнило постоянно, будто сердце застряло в горле. Даже сглатывала слюну с трудом. Всегда казалось, что каждый мой глоток настолько громкий, что может вывести страшных мужчин из себя. В школе всех всё раздражало во мне. Любой издаваемый мной звук привлекал внимание ко мне, и начинались издёвки. Поэтому я хотела стать прозрачной, немой и глухой, чтобы никто меня не замечал. Каказу так себя и вёл, будто в углу, где я молча просидела несколько дней, никого не было. На моём языке вертелось назойливое: «Где мама?» — я даже его не могла вытолкнуть из себя. Уверена, что будь она рядом, я бы так не боялась, желая её защитит. Знаешь, какая она у меня нежная была? Холодно и твёрдо за спиной, внизу, на полу, с окна с левой стороны тоже дуло — я себя ощущала без мамы рядом бестелесным призраком, прикованным к месту своей смерти и вынужденным наблюдать за своими убийцами сутки напролет. Окончательно мозг отключался только тогда, когда меня вели в туалет. Это обязательно был кто-то из мужчин. Дверь мне запрещали закрывать, стоя в проходе. По-моему, я закрывала глаза, садясь на унитаз, и открывала их только тогда, когда уже была одета. Надеюсь, они тоже закрывали глаза. Вот тут Хината сдалась, проглотив последние слова, утонувшие в всхлипе. Скромную младшекласснику принуждали раздеваться при посторонних. — Я об этом не говорила полиции. Мне всё время было так стыдно. До сих пор что-то из воспоминаний всплывает в кошмарах, и я могу ночами не спать. В женских раздевалках переодеваюсь последней, чтобы никто на меня не смотрел. Ками-сама, — взмолилась она, зажмурившись, — ну почему же я не прозрачная? — Что ж… — хрипло протянул Хидан, вытягивая руку со спинки дивана, давая Хинате чуть больше пространства для продыха. — Мне тоже есть, что тебе сказать. Если вдруг что, дверь я не запирал на ключ. Хината поёжилась, пытаясь подавить озноб, и подняла на мужчину настороженный взгляд. Едва выступившие слёзы от рассказа ещё не обсохли на нижнем веке, и длинные ресницы стали чернее, слипшись в небольшие пучки, увеличивая и без этого слишком круглые глаза. — Ты же понимаешь, что я работаю с Какузу? — Угу, — промычала она неуверенно и заметно отстранилась не только телом, но и мыслями, пытаясь защитить себя от предстоящего удара. Отодвинувшись на одно сидячее место, Хината зажевала внутреннюю сторону нижней губы. — Ты тоже похищаешь людей? В девичьем голосе просквозило осуждение. — Что-то вроде того, — на глубоком вдохе-выдохе признался Хидан и слегка наклонил голову набок, улавливая все движения и плавающий взгляд без фокусировки, который наблюдал уже не раз в моменты тревоги, пожирающей Хинату. — Но мы не воруем детей. — А женщин? — резко обронила она, неудовлетворённая ответом. Почти повернулась к Хидану, задав вопрос, но что-то её не пускало. Ей бы не ресницами хлопать, а ножками к выходу перебирать, пока Хидан не передумал. — Чаще нет, чем да, — покачал он головой и сморщился, прикидывая примерную цифру похищенных ими женщин. Хината окаменела. Побледнела, будто вместо крови по её венам пустили бледно-серую шпаклёвку. — Но они все сами виноваты, Мышь. Никого не похищаем без причины. Это лжецы, воры, убийцы и должники — таким не жаль и в морду лишний раз двинуть. Среди них бывали и похитители детей… — попытался Хидан оправдать свои действия. — Вы их бьёте? — содрогнулась Хината, заранее зная ответ. Естественно бьют. И Хидан сильнее остальных. С большим удовольствием, готова она была себе покляться. — Разумеется. За это мне платят. — Вы их убиваете, — едва не взвизгнула Хьюга и снова затряслась. От переполняющих её эмоций тело дрожало сильнее, чем минуту назад. Слова она выговаривала с трудом, стараясь не стучать зубами. Совсем как тогда, когда её разлучили с мамой. И темно в квартире почти так же, как тогда, пыльно, грязно, страшно… Большая ладонь потянулась к её лицу и распахнулась перед ней в пугающем жесте. В точности, как в тот день. Чужая ладонь в такой близости от неё. Хината зажмурилась. Обжигающе тёплая пятерня коснулась её щеки. Грубоватые, шершавые пальцы растёрли кожу, и холод стал отступать, вытесняемый теплом и колючим чувством безопасности. — Убийство не входит в наши обязанности, Мышь, — гипнотически тихо ответил Хидан, успокаивая девушку. «За это нам приплачивают отдельно», — закончил он мысленно, и уголки его губ подпрыгнули в улыбке. Холодные тонкие пальцы вцепились в его запястье, прижимая мозолистую ладонь к горящей румянцем щеке. Едва Хидан почувствовал, что тело Хинаты перестало противится ему и расслабилось, тут же притянул к себе её чуть ближе и уткнулся лбом в висок, спрятанный под густой прямой чёлкой. — Ты не убежала, — довольно протянул он, паучьими движениями перебегая пальцами от скулы до шеи. — Честно говоря, — промямлила Хината, сжимая в своих кулаках светлую юбку, — я не запомнила дорогу. — Это не проблема. Одно твоё слово, и я отвезу тебя в любую точку города. Даже с каменным стояком в штанах, — шепнул Хидан на ухо Хинате. — Правда? — со всей своей наивностью поинтересовалась она в ответ, повернувшись. Хидан заметно напрягся, сморщился, противясь правде. — Да, — помедлил он с ответом. «Нет, конечно! Я бы нашёл тысячу и один способ, как остановить тебя». В его глазах блеснул злорадный огонёк, казавшийся в полумраке только ярче. — Мне отвезти тебя домой? — саркастично высоким голосом задал он вопрос, прощупывая под тканью блузки выступ девичьей ключицы. — Да, — на выдохе — очень сексуальном в своём звучании выдохе согласилась Хината. И Хидан сорвался, вцепившись в её губы, мгновенно выпустив клики и срывая с открытых уст не успевшие произнестись слова. Они были острыми на вкус, пряными, как рамен, только менее приятными, потому что успей Хината вдохнуть, наберётся храбрости отстраниться, отвернуться, выдернув из оков свой рот, и попросит о немедленной разлуки. А он не закончил. Вслух может он и сказал всё, что хотел, и услышал достаточно, но в его планы входило больше — гораздо больше, чем откровенная беседа. Да, чёрт возьми, на улице ещё даже не стемнело по-настоящему. Прощупав силуэт под юбкой, Хидан подхватил Хинату под левое колено, дёрнул её на себя, придерживая за ужавшуюся от изумлённого вдоха талию и подныривая бёдрами под девушку. Хината сообразить ничего не успела, как оказалась верхом на Хидане с широко расставленными ногами, удерживающими равновесие на коленях по обе стороны от крупных бёдер Мацураси. — Как ты.? — Мне показалось, что ты замёрзла, сидя в стороне от меня. Вместо ответа очередное мычание: губы в капкане зубов и настойчивого языка. Длинной юбке, казалось, не было конца. Хидан быстро перебирал руками, чтобы поскорее добраться до края и задрать подол до самых маленьких покрасневших ушей, но вместо этого путался в своих же руках вслепую, вскипая внутри лишь сильнее. Внизу его живота уже начинало нестерпимо ныть, и член наверняка начинал синеть, разрывая ширинку джинс. Поборов бескрайнее поле белого полотна, Хидан углубил поцелуй, прижав к себе застывшую в покорности девушку за шею, и запустил руку меж её бёдер, лаская пальцами нежную, гладкую… другую ткань. — Что за цыганские фокусы? — прорычал он Хинате в рот, шумно дыша раздутыми ноздрями. — Шорты, — спокойно ответила Хината, едва шевеля распухшими красными губами, которыми уже сама тянулась за новой порцией ласки. Ну конечно шорты, что же может быть ещё под юбкой? Хидан не заметил, как закатил глаза, принимая новую причуду Хьюга как данность. От неё чего-то подобного он и ждал после их похода в кино. Наверняка, когда он наконец поборет эластичные рейтузы и сунет свои пальцы туда, где они и должны быть — в Хинату — его фаланги оттяпает межножный капкан или писечная гильотина. Он резко остановился, будто сдался. Его рука грузно упала на диван, и Хидан хрипло рассмеялся. — Что-то не так? — запаниковала Хината, пытаясь встать и прикрыться, будто уже обнажена. — Ничего, — похихикивая, отмахнулся от её опасения Хидан и приподнял её тело со своих бёдер за талию, наблюдая за движением их тел где-то там, за белой ширмой, и усадил с силой обратно, только в этот раз прямиком на свою выпирающую ширинку. Хината гортанно взвизгнула, вцепившись пальцами в его напряжённые кисти в попытках отодрать их от себя. Тело пронзило коротким ударом тока. — Меня едва не победили твои двойные трусы. Хитро, Мышь. Но это меня не остановит, — с азартом воскликнул он, подхватывая Хинату под задницу и поднимаясь со скрипучего дивана. — Я! — короткое слово-визг, — не специально. — Это уже не имеет никакого значения для меня, — пропел Хидан, изгибая трагикомично прямые почти прозрачные брови и опускаясь на колени к постели, расстеленной на полу. Простыни были смяты, будто с них едва поднялись, но успели остыть. Хината поёжилась от холода, когда её откинул на спину Хидан, придерживая голову, опустившуюся мимо высокой подушки. Вид этой дешёвой постели вызывал у Хинаты противоречивые чувства, вплоть до брезгливости: всё-таки не самая чистая комната, и по центру, словно груда несвежего белья, тёмное ложе. Наверняка оно специально было тёмным, чтобы все пятна и разводы не сразу бросались в глаза. Девушка задержала дыхание и подняла вверх плечи, уменьшая площадь соприкосновения с… чистым нежным бельём. Она с облегчением громко выдохнула, расслабляясь. Приятный аромат кондиционера, резко контрастирующий с оседающей в носу пылью вокруг, и оставшийся тусклый запах морской воды и сигаретного дыма. В отличие от старого дивана с грубой обшивкой, этот интимный островок был чист, в точности как Хината изнутри. Рядом с подушкой упала чёрная футболка Хидана. В красных лучах заката, пробивающихся между полотнами тёмных штор за его спиной, полуобнажённый силуэт Мацураси широкой величественной тенью навис над девушкой. — Что… — прохрипела Хината, поднимаясь на локти, — ты делаешь? Ловкими движениями пальцы с начинающим облазить с ногтей тёмно-зелёным лаком расстегнули широкий крепкий ремень, пугающе лязгнув замком, и опустили вниз бегунок металлической молнии. Закат хорошо освещал белые волосы и широкие плечи, поблёскивая на плавных изгибах талии и мускулах рук, но почти не попадал на живот и лицо Хидана, ослепляя Хинату. Но над спущенным поясом джинс под темными боксерами возвышался длинный, подозрительно широкий объект. У Хинаты не было опыта, более того, она лично ещё не была знакома с этим членом, да и ни с каким другим, и видела его и ощущала только через ткань как за надёжной преградой, поэтому, когда оконный свет зацепил выглядывающую над широкой резинкой кожаную головку, её внезапно затошнило. Паника накрыла с головой. — Я собираюсь вдоволь тебя облапать, — сознался без лишнего смущения Хидан и демонстративно размял пальцы в воздухе, поочерёдно сгибая-разгибая их. Ну в точности волк из сказки о Красной Шапочке. Издав громкий вдох, Хината села на постели, едва не сбив стоящего перед ней на коленях Хидана, и прикрыла грудь и живот руками. — Без паники! Ты уйдёшь от меня целой и невредимой, обещаю. Но кончившей… — тише добавил он. — Но для этого ты же меня разденешь?! Её большие бледные глаза зеркалами отражали темнеющее небо и громадную тень по центру. — Хотелось бы, — сквозь зубы процедил Хидан, сдерживая вскипающую злобу от досады. Неудовлетворённость в яйцах росла, как и его слабость к наивному взгляду круглых серых глаз. — Но здесь же так светло! — Ты издеваешься? Светло? Где?! — повысил голос Хидан и расставил руки в стороны, прокрутив головой, указывая на полумрак, окружающий их. Глянув перед собой, отбросив все эмоции в сторону, он заметил, как весь тусклый свет сконцентрировался на Хинате, выбрав её единственным объектов во всей захламлённой квартире, который был достоин того, чтобы его видели. — Ладно… С тяжёлым вздохом он поднялся с пола, нехотя отведя взгляд от драгоценного жемчужного сияния в своей взъерошенной постели, и подошёл к небольшому окну рядом с балконной дверью, чтобы задёрнуть плотные шторы, с которых слетела пыль, осязаемо повиснув медленно оседающим облаком вокруг мужчины. Как по волшебству, в спальне застыла непроглядная темень. На обратном пути, шоркая по полу босыми ногами, Хидан наткнулся пальцем на ножки низкого столика и громко выругался. — Я здесь, — голос Хинаты звучал куда более уверенным, чем минуту назад, под прицелом уличного света. Вытянув навстречу Хидану руку, сгорбленную от неуверенности фигуру которого она различала в темноте, Хьюга коснулась его крепкой ноги и подвела к себе. В этом прикосновении было что-то интимное. Хината не часто позволяла себе непрошенных касаний ко всему, что было ниже шеи, и каждый раз у неё сбивалось дыхание, стоило ей ощутить под ладонью тугие мышцы и тепло кожи, пробивающуюся волной по ткани, какой бы плотной она не была. У Хидана вместо крови лава. Осознавая сей факт, причина его постоянных вспышек ярости, ребячества, злорадства и похоти становилась ясна. Иначе и быть не могло: каждый день как последний у подножия постоянно действующего вулкана. Колючие, покрытие старыми огрубевшими мозолями пальцы скользнули по тонким кистям Хинаты вверх до изгиба локтей, вызывая мурашки из-за щекотки. — Ложись. — Обхватив большими ладонями круглые девичьи плечи, Хидан надавил на них. — Расслабься, — с заметной саркастичной ноткой в голосе предложил он. Расслабишься рядом с ним… Хината старалась не вспоминать их недавний разговор, чтобы вновь ничего не испортить. Только Хидан мог начать встречу неприятными расспросами о прошлом, вскрыв уродливую правду и приняв её как должное. А Хинату колотило от холода до сих пор, в глубинах разума возвращаясь в дни плена. Хидан накрыл её худое, маленькое тело своим массивным, тяжёлым, вытеснив собой все морозящие кожу воспоминания. Мысли растворялись, как слюна на шершавом мужском языке, когда он грубо проникал Хинате в рот, выбивая остатки разума. — Бой с трусами. Раунд второй, — с хриплым смехом объявил Хидан и с лёгкостью поднялся на руки, отползая вниз, к ногам девушки. — Так зачем тебе дополнительные штанишки, Мышка? «Мышка», — мысленно повторила Хината и притянула к губам сжатые кулаки, надеясь сдержать счастливый писк. Так нежно. Так мило. Словно не Хидан сейчас говорит с ней, а незнакомец из мрака со знакомым голосом и с теми же горячими руками, откидывающими с бёдер вверх длинную юбку. Чтобы привести в себя задумавшуюся Хьюгу, он оттянул резинку светлых шорт и шлёпнул ею по талии, отпустив. — Ай. — Ты не в обмороке? — Нет… Но не помню твоего вопроса. — Шорты… — А-а-а, они для удобства. — Не очень удобно, знаешь ли. — Ветрено сегодня, — со словами Хината громко втянула ртом воздух, приподнимая бёдра, позволяя стянуть с себя шорты. — Боишься, что надует, и заболеешь? — Юбка задирается. Мне стыдно, если кто-то увидит моё бельё. И я шла к тебе, предвещая очередную поездку на мотоцикле. Готовилась. — А зимой сколько слоёв трусов ты носишь? — Хината тихо посмеялась в изгиб локтя, которым накрыла лицо, когда Хидан ухватился за трусики и вот-вот готов был их сдёрнуть следом за шортами, оттягивая долгожданный момент. От возбуждения у него ощутимо тряслись пальцы. — Что смешного? Я же должен знать, с какими трудностями мне придётся столкнутся с приходом холодов. — Тогда тебя ждут трудности со всей моей одеждой. Я постоянно мёрзну. Хидан хмыкнул и покачал головой, прежде чем потянуть вниз тонкое кружевное бельё, сворачивающееся в жгут, скатываясь по округлым мягким бёдрам. Поборовшись с напряжёнными, согнутыми в коленях ногами, зажимающихся, не пуская скрученные кружева окончательно покинуть тело, он не без труда частично обнажил Хинату и прокашлялся от досады: он плохо видел в солнечный день и почти так же был беззащитен перед темнотой, долго привыкая к ней, пропуская вожделенный вид голого женского тела. За свои года женских нагих тел он насмотрелся и опробовал вдоволь. Изучил их не хуже студента-анатома, перестав обращать внимание на особенности каждой из них: крупные внешние половые губы, растянутый клитор, ассиметричные строения вульвы и даже шрамы после пластических операций — все тела и их обладательницы были разными, давно не вызывающие интереса созерцания, как в далёком детстве, когда всё, что касалось противоположного пола, было запретным и недоступным. На самом-то деле лет до семи Хидана не влекло к скрытым под одеждой тайнам одноклассниц и сестры, пока он случайно не увидел обнажённый размытый силуэт матери в щели приоткрывшейся из-за сквозняка двери. Долгие годы после он сокрушался, что не смог разглядеть и изучить красивую женщину, открывшуюся ему на секунды. Никакие секреты и откровенные разговоры не трогали его. Отсутствие одежды привлекало его куда больше. И сейчас он наконец сблизился с Хинатой, тело которой пробудило в нём давно забытый интерес, как он снова ни черта не видел. — Ладно, похуй… Покусывая нежное бедро, наверняка оставляя на нём отметины зубов, Хидан наклонился, ложась между до сих пор пытающихся сдвинуться ног Хинаты, и обдал дыханием уже влажную промежность девушки. На удивление, Хината лежала молча, практически не шевелясь, по-прежнему пряча лицо в локтевом сгибе, стесняясь хотя бы одним глазом взглянув на то, что происходит внизу, предпочитая делать вид, что всё, находящееся ниже живота, не принадлежит ей. Перестало принадлежать после обнажения. Всё происходило гораздо быстрее, чем ей казалось. Между последним укусом бедра и прикосновением языка к нижним губам не прошло и минуты, а в голове у Хинаты проскользнуло куча мыслей. Она вся сжалась, как змея, пытающаяся скрутиться в кольцо вокруг точки соприкосновения горячего, мокрого и настойчивого языка с её клитором, о существовании которого узнала от Хидана не так давно. От её запаха кружилась голова. Кровь отхлынула от лица — вся она была внизу, наполняя его плоть, пробуждая настоящего монстра, готового изнутри разорвать резинку трусов, если ему не помогут выбраться в ближайшее время. Хината вздрагивала, будто всхлипывая, заглушая все звуки рукой. Даже её клитор подрагивал, пытаясь увернуться от новых ощущений: щекочущих, приятных, странных… Придерживая раздвинутые дрожащие бёдра по обе стороны от своего лица, Хидан чуть ослабил хватку и растянул большими пальцами малые половые губы, открыв сочащийся вход в лоно. Из Хинаты вырвался стон, который ничего не смогло сдержать. Он вызвал в Хидане такой поток ликования, что он едва не кончил без прикосновений к своему члену. Широкий язык слизал солоноватую смазку и смочил всё слюной от ещё девственного отверстия до вершины клитора, вжимаясь в Хинату и шумно дыша через раздутые ноздри в кудри мягких лобковых волос девушки. Рык — укус за истерзанную кожу вокруг чувствительной «кнопки», но не такой сильный, чтобы остались следы. Хината схватила его за волосы пытаясь оттолкнуть, взъерошивая колючие под слоем геля белые волосы, и подняла голову. Хидан выжидающе приподнялся, чтобы встретиться с Хьюга взглядами, продолжая посасывать плотно сжатыми губами и жадно почмокивая, абсолютно не стесняясь её внимания. «Да, смотри на меня, девочка», — ликовал он с хитрым прищуром крупных диких глаз. Растерянно проведя большим пальцем по вспотевшему высокому лбу мужчины, Хинату тряхануло, но она молчала, добела закусив нижнюю пухлую губу. В ответ Хидан дёрнул бровью в лёгком, едва уловимым вопросительном жесте и демонстративно повторил жадную ласку языком, закончив свой путь в этот раз выше, затронув кончиком линию черных завитушек. Реакция Хинаты, последовавшая следом, была долгожданной наградой: бледные радужки закатилось, скрывшись под верхними веками, а рот распахнулся, забывая вдохнуть; зубы выпустили распухающую на глазах губу, выпуская наружу тихие стоны. Губами-языком-зубами — чередование в диком танце, темп которому задавало нарастающее в голос дыхание тихони Хьюга. Как можно быстрее и грубее, как умел только Хидан, балансируя на грани сладкой боли. Когда Хината издала сдавленный до писка вскрик, она сжала в кулак уже окончательно выбившиеся из причёски волосы, не пытаясь оттянуть от себя, как раньше, а, наоборот, вжимая в себя. Умудрённый опытом Хидан сжал дрожащие ляжки девушки, не позволяя ей обхватить ими его голову. Всё её тело свело такой сильной судорогой, что Хината с лёгкостью могла задушить его. Впрочем, не самая плохая смерть по мнению Мацураси. — Вот тебе и школьница-девственница, — не своим, а по-старчески скрипучим голосом от возбуждения протянул Хидан и присвистнул, облизывая губы. — Стонешь ты громче и круче любой шлюхи. — Прости! — нервно воскликнула Хината и зажала рот ладонями, хотя уже было поздно. Её порывистое, частое дыхание вырывалось из часто вздымающейся груди через нос. — Я тебе комплимент пытался сделать. — Перенеся весь свой вес на вытянутую руку, Хидан стянул с бёдер и ног джинсы, не отрывая взгляда от Хинаты, изучая каждый её сантиметр взглядом, который мог разглядеть в темноте. Не густо, но уже интереснее. — Не вздумай себя затыкать. Иначе я помру со скуки. Высвободившись из трусов, твёрдый, тяжёлый член, обвитый вздутыми венами, отклонился от живота, подрагивая, и Хидан почувствовал лёгкую прохладу на влажной головке. Казалось, сердце мигрировала из груди в низ живота, и пульс мог прощупаться только через ствол фаллоса. Крови больше нигде не осталось. Вся она сосредоточилась в одной точке. Проведя верхушкой головки по входу в лоно, надавив на напряжённые упругие стенки, между которых он мог протиснуться одним, максимум двумя толчками, разрушив стену между ним и Хинатой и наконец покончить со своим мучением, положив начало терзаниям девушки. Хидан отдавал себе отчёт, что каждая их встреча могла оказаться последней: Хинате не доставало огня, поддерживающего в его душе пожар страсти и интереса. Хидан мог в любой момент потерять к ней интерес и закончить всё без сожаления. Игра с недотрогой держала в напряжении и влекла, пока Хидан не распробовал Хинату как остальных. Пока она не стала теми самыми «остальными». Ему не хотелось, чтобы всё заканчивалось так быстро. Потёршись о влажные складки всей длиной фаллоса, Хидан сгрёб расставленные девичьи ноги и сжал мягкими бёдрами свой член, создав недостаточное давление, доставляющее хоть немного удовольствия, кроме петтинга, который постепенно становился привычным, хотя раньше Хидан подобным не баловался. Движение бёдер вперёд, вытолкнув член почти на всю длину за щель между бёдер, натянув крайнюю плоть до предела уздечки, и назад, втянув его обратно. Хинате было стыдно, что Хидан многое делал для неё, но сам не получал ничего, было больно смотреть на его хмурящееся лицо, потухшие, без игривой искорки глаза, следящие за своими действиями, которые даже она бы назвала бесплодными. — Хидан, — шёпотом окликнула его Хината. Мацураси лишь сморщил нос, шикнув что-то под нос, не прерывая своих попыток кончить. — Хидан, посмотри на меня. Затуманенные темнотой и желанием светлые глаза мужчины приоткрылись, взглянув на Хьюга с недоверием. Он не прочь поболтать и невинно пообжиматься, но не в этот преисполненный отчаянием момент. Не вовремя она со своим подобным нежной песне голосом. Нагревшиеся от их тел простыни тихо зашуршали. Хината приподнялась не очень ловко на локти и чуть оттянула назад свои бёдра, чтобы беспрепятственно сесть и дотянутся до разгорячённого, слегка влажного от пота лица Хидана, поглаживая пальцами румяные щёки. Почувствовав, как прерывается их близость, Мацураси сжал бёдра Хинаты до боли, а дыхание стало рычащим. Неуверенно втянув раскрытым ртом воздух, Хината обвела пальцами окаменевшее лицо и опустила руки на твёрдую напряжённую грудь, гипнотизируя его своим коронным невзрачным взглядом, действующим успокаивающе на внутреннее чудовище Мацураси. Влажное прикосновения губ к выбритому подбородку — Хината играючи высунула кончил языка и лизнула солёную кожу. Этот вкус лёгким фейерверком взорвался на рецепторах, не отторгая новое, к которому в повседневной жизни Хината относилась с брезгливостью. Очертив резкие переходы к гортани и резко выделяющийся угловатый кадык под мурашчатой кожей, Хината наполняла свой язык слюной, смешенной со вкусом Хидана, упиваясь животной тягой к чужому. Хидан расслабился, издав грубый стон, и запрокинул голову, подпуская девушку ближе к беззащитной шее, доверяя ей. У бёдер Хинаты дёрнулся позабытый член Мацураси. Он был ещё горячее тела мужчины. Такой контраст казался ей невозможным. Наверняка её обманывает одурманенный гормонами мозг: невозможно быть горячее потока лавы. — Любишь лизаться, как собаки, — почти смеялся Хидан, блаженно кривя губы в оскале. Хината заметно дёрнулась, наверняка представив, как глупо она сейчас выглядит со стороны, и от досады выпустила маленькие, не острые клыки. — Обожа-аю, — протяжно прорычал Мацураси, втягивая каждый звук сквозь зубы. Он крепко обхватил тонкое запястье и притянул дрожащую от робости ладонь к своим гениталиям. Ощутив щекотку мягких, пушистых волос о подушечки пальцев, Хината вздрогнула от прикосновений к паху мужчины. Он был такой мягкий внизу, нежный, не смотря на твёрдые мышцы, а кожа на раздутом члене была бархатистой и гладкой. Хидан накрыл её ладонь своей огромной и показал, как ей нужно сжать свои пальцы вокруг него, пусть даже ей и недостаточно было одной руки, чтобы обхватить его толщину. Вверх с остервенелым давлением — вниз. Под тонкой кожей перекатывались вены. — Вот так, и не останавливайся. Хидан убрал руку, и без его поддержки Хината замедлилась. Они оба повалились на простыни. Хидан снова накрыл тонкое тельце собой, удобно устроившись между её худых ног, заведя их за свою поясницу, безмолвно подсказывая шарахающейся всего нового Хинате нужный путь. Основание его эрекции вжалось в клитор девушки. Все её складочки были ещё влажными; Хидан поднял бёдра — в кулаке Хинаты член повторил его движение — и резким толчком припал к промежности Хинаты. Она выдохнула стон в его растянутые в полуулыбке губы, впустив во влажную крепкую грудь ногти, оставив яркие красные полосы. Хината фактически оставалась нетронутой, но каждый мощный толчок выбивал из неё дух. В груди щекотало настолько, что дышать становилось трудно, хотя она чувствовала нужду в большом объёме воздуха, который смог бы вытолкнуть всё давление извне её взмокшего тела. Она ненавидела, когда Хидан покрывал свои прекрасные волосы слоем колючего, непокорного геля, закрываясь им как хитином от хищников, а она же им не была… Хината ласкала, щекотала, обнимала, не представляя опасности, но Хидан не собирался ради неё отказываться от своих привычек, повстречав крупицу доброй души. Разворотив всю защиту, Хината добралась до мягкого нутра и вцепилась в него сводящего судорогой пальцами, склонив к себе голову Хидана и коснувшись устами его красивых, колких губ с застывших на них горячим дыханием, когда саму уже била крупная дрожь и голос срывался до едва сдерживаемого крика. Лицо Хидана исказилось гримасой, которая ни капли не походила на все его шуточные эмоциональные кривляния и проявления внезапных, скоротечных вспышек гнева в сторону кого-то. Выражение его лица пугало своей сосредоточенностью в широко распахнутых горящих огнём глазах и проблеском помешательства. Под взором внутреннего чудовища Хината испытала небывалый стыд. Всю эйфорию будто окатило горячей волной из кратера фиолетово-красных глаз, и она сошла лавиной от груди до эпицентра трения двух тел, которое до сего момента обжигало. В момент тело Хьюга прошиб неприятный, липкий озноб. Она будто оказалась поймана и заточена в твёрдой, тяжёлой тюрьме, в которую она сама позволила загнать себя. Длинные мозолистые пальцы сжали ворот тонкой рубашки Хинаты, и Хидан рванул свой кулак в сторону. Послышался хруст и тихие хлопки укатившейся куда-то в сторону дивана пуговица. Смятая ткань выбилась из тугого пояса юбки. Собранная в бюстгалтер большая грудь девушки не успела замёрзнуть — её накрыла уже знакомая сильная ладонь, пальцы протиснулись под полную чашечку нижнего белья и нащупали собравшийся в твёрдый высокий бугорок сосок, который тут же был сжат сильным щипком. — П… подожди, — пролепетала Хината, запинаясь, и приподняла голову, показывая, что хочет сейчас же всё прекратить. Свободной рукой Хидан схватил за горло Хьюга и пригвоздил её голову к месту, слегка сжав пальцы на пульсирующей шее, не забывая щипать и гладить левую грудь Хинаты. — Поздно, — вырвалось из него перед жарким, долгим поцелуем. Хината быстро потеряла координацию. Всё её тело сковало, будто онемев и потеряв всю чувствительность, кроме точек нажима, ощущаемых острее. Её ногти медленно раздирали белую кожи на груди мужчины. Хината запрокинула голову, почти задохнувшись от недостатка воздуха, и взвизгнула, прижимая ногами бёдра Хидана к себе. Она ещё пару раз качнула трясущимися бёдрами, потираясь о член мужчины, и обмякла, расслабленно, обессиленно уронив ладони на постель. Её напугало, когда на живот пару раз брызнула тёплая жидкость, но Хидан тоже расслабленно повалился на неё, тяжело дыша, и на интуитивном уровне Хината осознала, что вот теперь точно всё. Она не могла поднять голову и оглядеться. Все мышцы ныли и слабость не отпускала. Пролежав на Хинате чуть больше минуты, обдавая её острые ключицы тяжёлым, удовлетворённым дыханием, Хидан резво вскочил на ноги с грацией легкоатлета. Схватился за сброшенную ранее футболку, скомкав в своих руках в рыхлый шар, и спешно стёр с живота девушки своё семя. Хината не шевелилась, сверля пустоту перед собой остекленелым взглядом, и только приподнимающаяся в такт дыхания грудь выдавала в ней остатки жизни. Чувствовала ли себя Хината униженной? Да. Стыдилась ли она своего положения? Конечно же, да. Винила ли она Хидана в содеянном? Нет. Виной случившегося был ни он, ни она. Её пугало, что ей всё действо нравилось, что она каждый раз позволяет Хидану переступить черту невинных отношений и радостно трепещет, внешне стараясь сохранять привычную отречённость. Она часто фантазировала об интимном, но привыкла впускать в свои фантазии только Наруто. Но реальность сильно разнилась с фантазией и не только главным героем. Всё было другим, куда более грязным. И эмоций вызывало гораздо больше. Напевая себе под нос какую-то малознакомую приевшуюся мелодию, Хидан вальяжно шёл к окну, чтобы отдёрнуть шторы и закурить. Из окна света было мало, но Хидан всё равно поморщился, играя в гляделки с зажжённым фонарём напротив его дома. Ожили шорохи за его спиной. Он резко обернулся и застал Хинату ползающую по постели в поисках своего нижнего белья и стараясь прикрыть себя болтающейся на груди разорванной рубашкой. Девушка мельтешила туда-сюда в точности как вороватая мышь, мечтающая поскорее получить желаемое и скрыться как можно скорее. Заметив на себе взгляд, Хьюга притихла и попыталась прикрыться одеялом, стараясь избегать зрительного контакта с мужчиной. Она вообще теперь его видеть не хотела, пока Хидан оставался обнажён. Рядом с таким прекрасно сложённым, длинным, подтянутым телом она ощущала себя бесформенной лепёшкой. — Ванна там, — резко кинул Хидан и указал пальцем в сторону закрытой двери в дальнем углу. Хината краем глаза подглядела направление и молниеносно рванула с места, по-прежнему держа края распахнутой рубашки, вызвав у Хидана едкий смешок. С открытого окна повеяло прохладой с примесью сырого асфальта и разбавило собой кислотную духоту в квартире. За закрытой дверью шумел поток воды, в тёмной комнате маяком загорался огонёк сигареты, озаряя как распалёнными углями бледное, счастливое лицо мужчины. Все его морщинки на обычно напряжённом лице разгладились. Он лишь изредка щурился, когда дым попадал в глаза, и никуда не спешил. — Я могу… — подала голос Хината из щёлки приоткрывшейся двери, — взять твоё полотенце? Хидан обернулся к полоске света на полу, отбрасываемой включённой лампочкой в ванной. — Можешь брать всё, что видишь, кроме бритвы. — Спасибо, — с примесью разочарованного вздоха поблагодарила его девушка и вновь заперлась. Хината надеялась, что Хидан предложит ей чистое «запасное» полотенце по правилам приличия. Но какие приличия могут быть в этой квартире? Она всё равно не переставала надеяться. Когда она вышла из ванной комнаты, в кухне уже горел свет. Гостиная, хотя этот крошечный периметр сложно было назвать какой-либо комнатой, отделялась от кухни небольшим участком стены и раздвижными перегородками. Одна из створок с деревянной хлипкой конструкцией оказалась выломана уже давно, поэтому вторая за ненадобностью была задвинута за участок стены, и образовывался широченный проход метра в два шириной к кухне и ванной комнате. В центре ещё более узкого пространства, чем гостиная, стоял маленький квадратный стол из дерева со сколотыми краями, а вся его столешница была покрыта царапинами и потёртостями. Недалеко от центра красовалась расщелина, которая напоминала отверстие от удара ножом. Два металлических стула для экономии места Хидан всегда задвигал под стол, ведь и так в удушающе узком месте, которое по своему строению и ширине напоминало коридор в её собственном доме, негде было развернуться, стоя у маленькой электрической плиты, на которой вскипал стальной чайник. У стены с высоким маленьким окошком — ну точно не кухня, а кладовка — у холодильника высотой метра в полтора стоял Хидан и задумчиво чесал подбородок. Его взъерошенные и стоящие колом от всего впитавшегося в них геля для укладки, но длинные пряди, особенно сильно пострадавшие от прикосновения к ним Хинаты, падали на его лоб и лицо ломанными тонкими линиями, придавая озорной вид его грубому лицу. Почти вся его фигура была скрыта за дверцей холодильника. Услышав шаги Хинаты, Хидан обернулся к ней и надменно усмехнулся, искривив распухшие губы: кончики длинных волос намокли под душем и чутка завились у самого основания, пропитав влагой разодранную блузку, потерявшую одну из пуговиц на самом интересном для мужчины месте. Чтобы не светить кружевным бельём и глубокой ложбинкой меж грудей, Хината завязала рубашку в узел, но тогда это была уже не летняя блуза, а полосатый бело-голубой топ, открывающий часть плоского живота над поясом юбки. Её рёбра под кожей раздвинулись под натиском глубокого, успокаивающего вдоха, — Хидан пожирал оголённый участок кожи своим ярким взором — но прикрываться не стала. Пусть любуется своей оплошностью. Как она в этом! выйдет в люди? — Голодна? — Да, — неуверенно ответила Хината, опешив от внезапного вопроса. — Как и думал. Ты всегда голодна, когда тебя не спросишь, — добродушно признал Хидан, что разнилось с его кривой ухмылкой. Хината смутилась. — Но у меня плохие для тебя новости, — захлопнул он дверцу затрясшегося от удара холодильника, — потому что в этой засранной квартире есть, естественно, нечего. Если только твоя величественная жопка не побрезгует заварным раменом? Вытянув длинную руку к подвесному шкафчику над плитой, Хидан вытянул из своих огромных запасов большой картонный стаканчик с сухой лапшой и потряс им, привлекая внимание как погремушкой. Хината кивнула, не обращая внимания на то, что ей предстоит съесть. Перед ней в полутора метрах стоял почти голый Мистер Совершенство. Он был прекрасен начиная от взъерошенных длинных волос, острых скул, широкой длинной шеи, широких плеч, развитых грудных мышц с действительно милыми розовыми крошечными сосками и красными царапинами между ними, упругого живота с плотной талией, со всеми его белыми, почти прозрачными волосками, которые покрывали почти всё тело и подсвечивались лампой как покрытые инеем. — Ок. Тогда, острый сойдёт? Хьюга снова кивнула своей лишённой здравого смысла головой, скользя вдоль бёдер Хидана изучающим взглядом. Джинсы на них сидели достаточно низко. Поверху неровно выглядывала широкая резинка трусов. Плотная джинса обтягивала его зад и её узкий крой очерчивал все мышцы длинных, сильных и стройных ног, мощные икры, как у первоклассного бегуна. Вид изящных, но крепкие щиколоток и босых стоп ниже чуть подвёрнутых низов брючин вывели её из внутреннего равновесия. Хидан был сложён как божество, и всё его тело покрывалось ореолом лёгкого свечения. Он был прекрасен как никогда, по-домашнему спокоен, идеален до каждой косточки, россыпи шрамов и любого синяка. И когда Хината уже была на полпути к сияющему совершенству, желая снова почувствовать на себе всю его тяжесть, загипнотизированная серебристой дымкой, она зацепила бедром умывальник. Боль заставила её остановиться, чуть отрезвившись, и обернуться. А после ужаснуться, вскрикнуть и попятиться обратно, на безопасное расстояние от пугающей своей высотой башни грязной посуды. — Это отвратительно! — вырвалось из неё вопль, который она хотела подавить, но шок от увиденного оказался сильнее. — Не обращай внимания. — Хидан снял с плиты дымящийся чайник и залил кипятком ароматную лапшу. — Очень удобно, когда вся посуда в одном месте на виду. — Но не в таком же виде! — Да без разницы в каком. Нужна чашка — берёшь её и всполаскиваешь быстро. Тарелка, вилка — всё тут, под рукой. Главное правило — брать посуду только сверху, иначе вся красота завалится к хуям собачим. Накрыв будущий ужин, Хидан поднял голову и обдул ошпаренные паром пальцы, которые багровели на глазах. — Не хочешь поучаствовать в раскопках вилки? Вот эта, — поднял он со столешницы одну, — моя. А тебе придётся добыть свою. У меня не часто гости ужинают. Выслушав его, Хината хмуро уставилась на несчастную посуду с заплесневелыми пятнами. Размышляя, она переминалась с пятки на носок и перебирала пальцами рук, как бы разминая их. — У тебя есть перчатки? — с лёгкой брезгливостью спросила она, наконец. — Нет, — посмеялся над ней Хидан. — Откуда? — Из магазина, — проворчала девушка и приблизилась к горе, готовясь к битве. — Не запускай больше так, — прервала она собственное молчание под шум льющейся воды. — Быстрее же сразу после себя помыть, чем оттирать столько. — Хината махнула мокрой рукой на заполнившуюся чистой посудой сушку. Почти столько же ещё стояла рядом на разделочном столе, не помещаясь больше нигде. — Мне некогда. Тебе разве не нужно домой? Оставь ты это всё. — На чистоту всегда время найдётся. И у тебя, раз на меня время находится. — Ебаться я люблю больше чистоты. — Хидан ждал девушку за столом и нервно раскачивал коленом из стороны в сторону. — И сам решу, что мне делать со своим свободным временем. Ты мамкой мне стала? От звука его грозного рыка Хината притихла и отрицательно покачала головой. — Тогда и не пытайся стать ею, блять, — выругался Хидан и оскалился, зажмурив глаза. Открыв их, он потёр лицо, сминая правильные черты, и снова откинулся на кованную металлическую спинку стула. — Брось всё, я сказал тебе. И иди есть, — голос его теперь звучал немного устало. Или разочаровано. Он ногой вытолкнул второй стул из-под стола с противоположной стороны. — Я с самого утра ничего не ел. А рамен уже напоминает кусок разваренного дерьма, Мышь. Сядь. Она послушно обернулась к столу и села напротив Хидана, игнорируя вид полопавшейся псевдокожаной обивки стула. Лапша и вправду приобрела отталкивающий вид. Дождавшись, когда Хината присоединиться к нему, Хидан накрутил на вилку почтив всё содержимое его стакана и запихал в рот. Рамен был обжигающе острым, и это был его единственный плюс. Хината не морщилась, всасывая лапшу и тщательно пережёвывая, но её страдальческий вид не давал Хидану покоя. — Что, не вкусно? — Отнюдь, — воспряла Хьюга, стоило к ней обратиться. — Но я бы предпочла добавить сюда зелень, варёные яйца… Ещё ломтики обжаренные на гриле свинины, и всё это желе, — вытянула она вверх извилистую тонкую лапшу, — приобрело бы совершенный вкус. — Да уж, Мышь. Любишь же ты жить на широкую ногу, — улыбнулся Хидан иронично изогнув брови. — Я не готовлю вообще. Максимум, что можно найти в холодильнике из твоего списка, — яйца. Но уже поздно о них думать. Он произносил слова привычно резко и громко, жестикулируя в сторону холодильника в широком, эмоциональном жесте, и придвинулся к столу ближе, поставив ноги по обе стороны от сидящей Хинаты. Длины стола было недостаточно, чтобы его ноги помещались под ним, не притесняя сидящего напротив, и ощущение тепла Хинаты так близко расслабляло. Он не выглядел злобным, жеманным, — ну, вёл себя не как обычно на улице или в школе при посторонних — улыбался открыто, широко-широко, сверкая своими ровными рядами крупных белых зубов и довольно щуря свои бледно-красные глаза, хотя обычно он внимательно следит за всем, в постоянном напряжении то ли выбирая себе жертву, чтобы излить накопившиеся в нём злость и яд, то ли ожидая от всех вокруг удара. Тема с яиц медленно сместилась в сторону воспоминай Хидана о вегетарианской пище, которой его пытались кормить в религиозной школе, которые нахлынули на него по мере опустения его бумажного стакана. Хината пыталась задать уточняющие вопросы, но Хидан их оставлял без ответа, не перебивая поток рассказа, несущего негатив, завуалированный соусом из забавного сарказма. Но всё-таки… «Хидан учился в религиозной школе? Серьёзно? — Хината посмотрела на Хидана совсем другими глазами, представив красивого, белокурого как ангел юношу в церковном облачении, и мальчик из её мыслей обернулся с надменно поднятой вверх головой, мерзко ухмыльнувшись. Пазл сложился. — Не думаю, что он проучился там долго». От образа светлого мальчишки с чёрной душой повеяло тоской. Такой лютой, чужеродной грустью, которую Хидан отчаянно пытался стереть милой, открытой улыбкой, но она саднила в душе Хинаты, как пару часов назад. — Ты правда не убиваешь людей? — спросила она, перебив мужчину. Улыбка сползла с лица Хидана как стопленный воск. Его ладони сжались в кулаки. Ноги сжали коленки Хинаты, как бы оказывая лёгкое давление на неё саму, заочно заставляя поверить ему. — Ага, — выдохнул Хидан, — я же уже говорил. Плечи поднялись, как у хищной птицы, и лёгкая дымка света, отражающаяся от его волос, исчезла. Мираж рассеялся. — Я тебе верю, — согласилась Хината. Хидана расслабило. Девушка опустила взгляд, оглядев кровоподтёк на плече мужчины, и протянула остатки лапши Мацураси. Дождавшись, когда Хидан снова начнёт есть и сосредоточится на тишине, Хината выдала: — Мою мать тоже никто не убивал. Её освободили вместе со мной. — На лице Хидана не дрогнул ни один мускул. — Но всё изменилось. Отец изменился. Мама… угасла. Родители перестали видеться друг с другом. Мама перебралась в дальнее крыло дома, чтобы избегать встреч с нами и с папой в особенности, и он больше не искал с ней встреч. Даже Ханаби, которой не было и года, лишилась ещё живой матери. Она её не помнит и видела только на фотографиях. Меня тоже не пускали к маме, отец долгие месяцы не мог взглянуть на меня без дрожи. Его и до сих пор иногда передёргивает, глядя на меня, и это не трепет. Он борется внутри себя с чувством вины, потому что я так похожа на неё. Папа считает себя виновным в маминой смерти, поэтому купил лживые новости, выбеливающие репутацию семьи. Хироми Хьюга скоропостижно умерла от болезни, а не покончила с собой, хотя на деревянная балках её комнаты до сих пор висит обрывок верёвки. Ты может людей и не убиваешь собственными руками, но они всё равно погибают по вашей вине. На хмуром лице мужчины промелькнула ухмылка, которую Хидан тут же попытался прикрыть ладонью, потирая подушечками пальцев уголки рта. — Никому не рассказывай об этом, ладно? — умоляюще просила его Хината, накрыв своими прохладными ладонями его большую и горячую. — Эта тайна заключена в стенах нашего дома и не должна просочиться наружу. — Никто из твоих подруг не знает об этом? — Нет, — виновато ответила Хината. — Ханаби тоже верит, что мамы не стало из-за болезни. Никто не решился открыть ей правду. Я в особенности. — Зато мне ляпнула. Какая же ты глупая, Мышь, — выпалил Хидан и с раздражением выдернул свою руку из слабого захвата Хьюга. — Ты никому не расскажешь, я уверена. Ты мне тоже доверяешь, раз рассказал свою тайну. — Какую тайну? — О своём нелегальном занятии. Я бы сказала, отвратительном, но осуждать не хочу. Думаю, у тебя на это свои причины. Я никому об это не скажу. Предпочту делать вид, что ничего не слышала. «Не хочу осуждать» — большего ему и не нужно. Он думал, что ему давно уже класть на чужое мнение. И так оно и было, не считая сероглазой девушки, которая принимала всего его по собственной воле. В его жизни была только одна женщина, волновавшая его. Теперь ещё и Хьюга. Хидан потянул на себя Хинату за предплечье и подозвал её рукой. Девушка не понимала, что он от неё хочет, но поднялась со стула, протиснулась между шкафчиками и столом к Хидану и наклонилась, будто он намеревался поведать ей страшную тайну. Вместо этого он усадил её на свои колени и обнял, укутав своими огромными, сильными и горячими руками, прижав её щекой к собственной шее. Хината сидела неподвижно, почти не дыша. Тяжёлый подбородок Хидана покоился на макушке её головы. Вокруг было тихо, тепло сверху, снизу, сбоку — Хината ощущала себя в безопасности, и в последнюю очередь хотелось думать о тех, кому Хидан этими же самыми уютными руками причинял боль. — Оставайся, — предложил Хидан, прервав придремавшее молчание. Его грубый, длинный палец вырисовывал круги на открытых участках бархатистой белой кожи Хинаты, медленно спускаясь от ключиц к узлу из голубой ткани. — Последние дни каникул, когда я более-менее свободен, — хрипел Хидан Хинате на ухо, едва касаясь губами. — Не могу сегодня, честно, — взмолилась Хината, убеждая саму себя. Её здравый смысл балансировал на грани того, чтобы снова не оказаться прижатой к постели. — И моё время уже вышло. Усталый вздох опалил горячим дыханием её плечо. — Ладно, — недовольным тоном согласился Хидан и поцеловал туда, куда секунду назад дотронулась его дыхание. — А ты правда хочешь, чтобы я осталась? — Почему нет? Ты бы не уснула, — улыбнулся Хидан своей очаровательной, доброй улыбкой, — и я тоже. Хотя между твоих бёдер так горячо, — снизил свой голос до шёпота на ушко, и Хината вспыхнула. — Всё! Хватит, — смеялась она, пытаясь выбраться из пут его рук и уворачиваясь от града поцелуев, — я поняла! Стул, на котором они сидели, сильно наклонился. Хидан дёрнулся, сжав рёбра и бедро Хинаты до боли, и шлёпнул ногами по полу, почти молниеносно разразившись гортанным смехом, запрокинув голову. — Мышь, я вижу твои сисяндры. Уверена, что пойдёшь в таком виде? Хината глянула вниз, убедившись, что её нижнее бельё прикрыто, но всё равно было некомфортно. — Угадай, чья это вина. — Если бы я не сдерживался, твои трусы с панталонами тоже разодрал бы в клочья. Погоди секунду, сейчас что-нибудь тебе дам. Хидан отодвинул скрипучую дверцу шкафа-купе и перебрал закинутые на полки футболки. Рядом на вешалках висели пара кожанок, отличающиеся друг от друга цветом и фасоном, «бомбер» с огромным количеством нашивок, какие-то толстовки и красная майка подозрительно маленького размера. — Это чья? Сестры? — Да. Эта сучка вечно что-то забывает. С каким кайфом спалил бы всё её барахло. На светофорно-красной майке красовалась дьявольская маска, нанесённая через трафарет аэрографом. Выглядело неаккуратно, аляповато, но зато размер почти подходящий, если груди впихнутся и не выскочат из глубокого выреза. — Я могу её надеть? Таюя не будет против? — Я против! — резким тоном ответил Хидан и вырвал майку вместе с вешалкой из рук Хинаты. Дьявольская маска издала предсмертный треск, и красные обрывки были брошены в ноги. — Эту возьми. Я её носил года три назад, когда и весил поменьше. Она чистая. — И большая, — обиженно буркнула Хината и пошла к дивану, чтобы переодеться. Когда она вернулась, широкая чёрная футболка «Metallica» была заправлена за пояс юбки. Рукава доходили до локтей. — Зато тело прикрыто. Хидан закатал правый рукав девушке, чего Хината не оценила. — Ты стала пахнуть мной. В этот раз к поездке с ветерком Хината подготовилась: в мешке за спиной она прихватила подаренный Хиданом шлем и лёгкую ветровку, что выглядело весьма комично, с учётом того, как тщательно девушка выбирала себе смену для рубашки из его шкафа. Пока чоппер пронзал ветер, с молниеносной скоростью преодолевая большое расстояние, Хината сильно волновалась не из-за опасного вождения Хидана. Ей не давала покоя мысль, что снова всё должно было закончиться не так. Хидан не стал подъезжать близко к дому Хьюга, высадив свою пассажирку на соседней улице, откуда он сможет проследить её пеший путь до дома, не привлекая к себе внимания. Узкая улица хорошо освещалась фонарями. Хината неуверенно остановилась под одним из них и оглянулась назад, осилив лишь с десяток шагов от Хидана. — Е-е-е, детка, — протянул он издевательски, оглядев свою футболку на ней. — Ты вся такая «панк-рок». Это вызвало в девушке лишь улыбку. Хината быстрым шагом вернулась к мотоциклу и кинулась с объятиями на Хидана, как хотела при встрече, повиснув не шее. Сама расцеловала его вытянувшееся от удивления лицо и быстро протараторила, пока не передумала: — Мне хорошо рядом с тобой. Спасибо. Отойдя от лёгкого шока, Хидан сгрёб Хинату в охапку в ответ и поцеловал. Они стояли посреди спального района летним вечером и не могли оторваться друг от друга. Первой сдалась Хината и немного отстранилась, опёршись на корпус мотоцикла, чтобы оставаться чуточку ближе к сидящему на нём мужчине. На прощание она укусила нижнюю губу Хидана и оттянула её на себя, прежде чем выпустить из зубов. Кончик её языка проскользнул по краю верхних резцов, слизывая оставшийся на них вкус. — Горький, как всегда, — хмыкнула она и поспешила вперёд по улице по направлению к своему дому. Мотоцикл завывал с мольбой снова обернуться, ревел, набирая голос, и смолкал играючи, но Хината его просьбе не поддавалась. Войдя в ворота родного дома, она тут же получила новое сообщение от Хидана. Это было фото огромного бугра на ширинке.«ТЫ ПОСМОТРИ, ДО ЧЕГО ТЫ МЕНЯ ДОВОДИШЬ, МЫША!»