Колыбельная для Кроша

      Воспоминание Ёжика              Крош пожал плечами и дал добро на то, чтобы ещё раз расспросить всё у Лосяша и Пина.       — Только чего ты напряжённый какой? Ночью что-то опять заметил?       Ёжик сурово смотрел в пол и молчал. Как ответить, он не ведал. Возможно, всё зависит от рассказа двух подозрительных товарищей.       — Я был слишком мягок. Больше не позволю творить с тобой то, что им вздумается!       — Ну спасибо, — тепло улыбнулся Крош.              Теперь уже дом Лосяша пустовал, а его хозяина, возможно, стоило искать в гостях у своего «соучастника». Так Ёжик и сделал.       — З-здравствуй, Пин. У меня снова разговор… Лосяш не у т-тебя?       Внутренняя решимость Ёжика никуда не делась. Но показать её миру было тяжеловато.       — Ja, ja… Сейчас…       Пин, вроде бы открывший ему, но ещё не пустивший в дом, отошёл от двери и начал что-то шептать.       «Как мне это надоело…» — с горечью думал Ёжик.       — Ну что такое, друг мой любознательный?       Из темноты домика вышел Лосяш. Приветливый и улыбчивый, сейчас он казался медовым пряником, что подслащивает ложью мерзкую правду.       Но Ёжик давно принял тот факт, что лекарства часто оказываются отвратительными на вкус… И всё же без них ты не сможешь победить то, что тебя разрушает…       — Я всё знаю, — сказал он сурово.       Почему-то на ум ему пришла именно эта фраза. Кажется, в книгах кто-то такое говорил, чтобы вывести на чистую воду обманщика…       Лосяш удивлённо похлопал глазами, затем снова натянул улыбочку.       — Ну что значит — «всё»? Век живи — век учись, не помните такую мудрость? Или, как говорил Сократ…       — Лосяш. Мне некогда. Я и так был слишком мягок с вами… Но я не имею права! Позволять вам делать это с Крошем!       Ёжик собрал всё своё раздражение, свой страх, обиду за Кроша, чтобы сейчас противостоять той нелепице, что ему пытались навязать.       Лосяш и Пин переглянулись. Ёжик заметил, что последний нервничает не меньше него — даже улыбаться не пытался, лишь тревожно потирал крылья.       — Так. Пройдёмте-ка в дом, — серьёзно сказал Лосяш.       Пин глубоко выдохнул. Кажется, он позволял другу занять место главного. Ёжику подумалось, что ему происходящее не так уж нравилось…       — Ну, и что же вы узнали?       Лосяш оставался спокойным. Его голос звучал холодно, но не зло.       «Хотите, чтобы говорил я? Ну ладно… Мне в любом случае есть в чём вас обвинить!»       — Вы ходили к Крошу по ночам! И что-то с ним делали! Какой-то… эк-к-ксперимент!       Лосяш снова посмотрел на Пина. Так, как будто Ёжик отвечал ему на уроке, причём совершенно неправильно, но при этом убеждал, что всё учил…       Пин сокрушённо качал головой.       — Значит, эксперимент, разоблачитель вы наш… Вы говорите столь уверенно, хотя не знаете всей ситуации. И при этом утверждали, что знаете прямо-таки всё?       — Мне плевать, что там! — Ёжик решил брать уверенностью и злостью. Не застанут его врасплох, не дождуться! — Я спрашивал Кроша, и он ничего не знает! Вы делаете это с ним без его позволения! Но я не позволю так поступать с моим лучшим другом!       — А может быть, не стоит судить, не видя всей картины? Кто дал вам право осуждать нас, хотя вы даже не понимаете, что мы делаем? — Лосяш потихоньку начинал выходить из себя.       Тут влез Пин.       — Ёжик, послушай… Тебе надо успокоиться. И тебе, Лосяш, тоже. Главное, пойми: мы всё делать ради тебя и Кроша…       — Но почему не рассказали об этом?       — В том-то и дело! Вы не должны знать! Это для вашего же спокойствия!       Лосяш воздел копыто к небу, а затем с силой опустил и ударил им по столу.       — Ау!       Этим он, конечно, причинил себе боль. Пин засуетился, предложил лёд. Лосяш отмахивался.       Глядя на их возню, Ёжик потихоньку приходил в себя. Это же его друзья, в конце концов… Он не должен видеть в них безумных учёных, которые подвергают своих товарищей жутким и жестоким опытам…       — Ладно. Извините меня. Но пожалуйста… дайте нам знать. Лучше мы будем уверены, что вы не делаете ничего плохого. Доверьтесь нам, пожалуйста…       Пин печально посмотрел в пол. Лосяш задумчиво почесал нос.       — Если Крош не должен об этом знать, то я не скажу ничего! Придумаю что-нибудь, чтобы его успокоить! Хотя он и так не переживает… Но прошу, скажите хотя бы мне! Я-то волнуюсь!       — Мне вас жаль, друг мой заботливый. Мы-то понимаем, что вам важно знать о состоянии Кроша… Но не пошатнётся ли от этого состояние вашей психики…       — Ну что там? Я так только больше переживать буду! Он здоров? С ним всё будет хорошо?       — Ничего плохого с Крошем уже не случится. Это так, — тихо сказал Лосяш. И от этих слов повеяло таким холодом…       Все молчали.       — Итак, вы говорите, что хотите знать правду. Но как только для вас откроется истина, пути назад не будет. Вы готовы? Вы не пожалеете?       — Всё что угодно… ради Кроша, — произнёс Ёжик, готовый заплакать. Он готов подписать себе любой приговор, если это поможет спасти дорогого друга…       — Лосяш, ты уверен? — осторожно спросил Пин.       — Я уже ни в чём не уверен… Когда мы только это начали, я думал лишь о том, как бы выполнить желание Кроша… Но сейчас мне кажется, что правильнее было бы позаботиться о Ёжике и… Кхм.       — Какое желание? Вы же говорите, он тоже не знает об этом всём?       — Желание, мой друг… Желание. Ладно, я попробую начать рассказ.              Настоящее время              Лосяш привык ложиться поздно, но вид зелёной полосы, вяло продвигающейся по индикатору выполнения, вгонял в дремоту. Пин тревожно поглядывал на него, а потом махнул крылом да и опустил голову на подушку. Он её заранее стащил с кровати Кроша.       Но Лосяш не сдастся раньше времени. Раз уж он пошёл на это… то теперь просто обязан разрулить ситуацию. Это его долг перед Ёжиком. И перед Крошем, конечно, тоже…       Времени на обдумывание дальнейших действий у него было предостаточно. И он уже смирился со всеми вариантами. Вспомнит ли Крош всё до конца, не вспомнит… Вот только если всё-таки вспомнит, то надо хоть копыта стереть и рога пообломать, но спасти его. Иных вариантов не допускается.       Конечно, у них есть Ёжик. Если что, может быть, он вытащит Кроша из пучины страданий. В прошлый-то раз всё дело было в том, что Ёжик спал… Но теперь новая проблема! И даже неизвестно, что хуже…       Оставалось верить и надеяться, что расставание с Ёжиком было всё же страшнее, чем это… А сейчас, может быть, дружеская любовь всё исправит. Нет, исправить-то уже ничего нельзя… Но залечить нанесённые раны хоть получится?       За этими думами Лосяш не сразу заметил, как на экране рядом со значком процента засияли две девятки. Только он осознал, что сейчас всё решится, как принялся тормошить Пина. Тот вскочил, и оба уставились в экран.       «100%».       Мучительные секунды сменились на вечность, которую два товарища провели в оцепенении. И вот результат анализа предстал перед ними.       Тот самый участок памяти, который они так берегли, так охраняли от её же хозяина, полностью восстановился.       Теперь с пробуждением Кроша для него, как и для Ёжика недавно, навсегда закончится прежняя жизнь…