I see…
lips are fighting
clothes are falling
are falling… are falling
♫ Dan Balan — Justify Sex
Совет Шикамару отправиться в путь на рассвете, чтобы прибыть в Суну как можно раньше, пригодился — деревня Скрытого Песка была пустыней, и потому уже к девяти часам дня здесь царило настоящее пекло, особенно для непривычных к такому климату жителей Конохи, где было намного прохладнее и свежее. По той же причине Шикамару посоветовал одеться как можно легче — что-то из тонких тканей с короткими рукавами, никаких тяжелых длинных кимоно, и волосы тоже желательно связать в хвост. Золото песка слепило глаза, и не меньше слепила глаза красота Хинаты; долгое время Неджи видел ее только в одеждах главы, ночная рубашка тоже скрывала многое, но в обтягивающем топике и шортах куноичи была сногсшибательно прекрасна. Она заколола волосы в пучок на затылке, что открывало тонкую шею, ее ноги стали словно еще стройнее, вырез на топе открывал край ложбинки пышных грудей — у Неджи было сухо во рту вовсе не из-за жары. Обстановка самой деревни разительно отличалась от окружающей ее пустыни — Суна напоминала островок земного рая среди выжженной солнцем пустоши. Здесь цвели диковинные цветы, создавали спасительную прохладную тень зеленые пальмы, на ветвях деревьев в изобилии росли тропические фрукты — Хината замерла, любуясь и вдыхая сладкие ароматы то ли фруктов, то ли цветов. — Оазис, — сказал Неджи. — Вода здесь тоже должна быть. — Не такая уж и пустыня, — улыбнулась Хината. — В пустыне местные жители бы долго не протянули, — хмыкнул Неджи. — Но пустыня окружает их, поэтому в оазисе тоже будет жарко. А вечером станет холодно. Я захватил теплую одежду и для вас тоже. Хината смущенно поблагодарила — она об этом забыла, сосредоточенная на мыслях то о клане, временно отданном в руки Такаши, то о предстоящем уединении с братом. Обе мысли вызывали одинаковое волнение, не давая покоя; пришлось усилием воли заставить себя переключиться на визит, думая лишь о Суне. Их встречал сам Казекаге; Неджи поздоровался с Гаарой очень вежливо, но сдержанно. Как и с Темари — обоим он до сих пор не простил экзамен на чуунина, когда Рок Ли после поединка рисковал перестать быть шиноби, что для него было равноценно смерти. Темари не калечила Ли, но зато жестоко обошлась с Тен-Тен, и все Пустынные до сих пор вызывали у Неджи неприязнь. Он понимал, что это безосновательно, и что сам был жесток на том проклятом экзамене, но помнил отчаяние Ли и свой испуг за друга — до того Неджи никогда даже представить себе не мог этого жизнерадостного идиота в таком состоянии. Судя по выражению лица Темари, ей тоже до сих пор было стыдно. Когда с любезностями покончили и гостей накормили завтраком, их оставили наедине с сестрой Казекаге, по совместительству послом и советником, в большом зале с открытым балконом, где было намного прохладнее, чем на улице, и предложили не сесть, а прилечь на широкие лежанки, возле каждой из которых стоял передвижной столик с блюдом со сладостями, бокалом и графином холодного зеленого чая с лимоном. Сладости в Суне готовили превосходно; пищу, на вкус Неджи, приправляли чересчур большим количеством специй, но ел он с удовольствием, чтобы не показаться грубым. — Ничего особенного от вас не требуется, — присев на свою лежанку, Темари съела сладкий каштан, щурясь, как сытая кошка. — Патрулирование границ утром и вечером. Думаю, Шикамару уже говорил. Если заметите что-то или кого-то подозрительное — доложите мне. Или Гааре. Или Канкуро. Или АНБУ. Но лучше мне. — Ты не Казекаге, — хмуро сказал Неджи. Несмотря на их дипломатический визит, вежливость больше не требовалась, да и жители Песка не были приверженцами строгих манер. Горячие, как раскаленная пустыня, они не умели притворяться и фальшивить. — Я не Казекаге, — подтвердила Темари. — Но я отвечаю за охрану границ. В том числе за это. — Мы доложим тебе, — сказала Хината, строго взглянув на Неджи. — Даже при малейших подозрениях. Темари удовлетворенно кивнула. — Спасибо. Понимаете… я знаю, что Гаара сильный. И Канкуро сильный. И оба они умные, и взрослые, но… все равно они мои младшие братья. Поэтому мне будет спокойнее, если я проконтролирую… как-то так. Теперь насчет того, где вы будете жить… Неджи замер. Их поселят в разных комнатах, несомненно, но если их комнаты будут находиться далеко друг от друга — все усложнится. Он проберется к Хинате в любом случае, но что, если кто-то заметит? Не стоило недооценивать шиноби Суны. — …и насчет вашей легенды, — продолжила Темари. — Возможно, я ошибаюсь, но есть вероятность, что враги не только на границах, но и внутри деревни. Тогда прогулки двух владеющих Бьякуганом шиноби будут выглядеть более чем подозрительно. Если мы имеем дело с Акацуки, то они знают о сотрудничестве наших деревень. Вы не сражались ни с кем из них лицом к лицу… кроме Пейна, — Темари взглянула на Хинату. — Но Пейн мертв, это точно. У нас есть сомнения по поводу всех, кроме него и Хидана. И, конечно, Саске, но вероятность его появления здесь крайне мала. Гаара больше не джинчуурики. Я бы делала ставку на Сасори или Дейдару, желающих мести. Поэтому вам придется поселиться в одной комнате, и… — она смущенно улыбнулась. — …и, возможно, притвориться супругами. Неджи сдержал восклицание. Хината сжала губы. — Да, все верно, — признала она. — Лучше перестраховаться. Мы пойдем на патруль вечером, после заката, а после — на рассвете. Каждый раз это будет выглядеть свиданием влюбленных. — Отлично, — Темари хлопнула в ладоши. — Договорились. Спасибо, вы настоящее сокровище! — Вам спасибо, — тепло произнесла Хината. — На самом деле для нас это прекрасная возможность побывать в отпуске.***
Закаты в пустыне наступали быстро — вот солнце еще сияет в небесах, и вот уже по миру чернилами растекаются сумерки. Жара сменилась прохладой, почти холодом, пробирающим до костей — если бы не накопленное за день землей тепло, то можно было бы на самом деле замерзнуть. — Подыграй мне, — шепнула Хината, когда они вышли из ворот деревни, и восторженно ахнула, — Какой чудесный закат! Любимый, только посмотри на это! По спине Неджи пробежали мурашки. — И правда, великолепно, — согласился он. — Но ты прекраснее любого заката. Притянув Хинату к себе, он обнял ее так, что ее подбородок лег на его плечо. Провел ладонями по ее спине, тяжело сглотнув, когда ее грудь прижалась к его груди. Хината активировала Бьякуган, пряча лицо на плече Неджи. Осмотрела пространство вокруг, вглядываясь в каждый камушек… — Ничего, — шепнула она на ухо брата, опалив мочку горячим дыханием. Неджи отстранился от нее, взяв за руку и прогулочным шагом направляясь к другой стороне Суны. Если за ними кто-то действительно наблюдал, то вряд ли мог отличить от влюбленных — если действительно были те, кто мог наблюдать. Его не покидало ощущение, что вся их поездка затеяна ради самой поездки. — Неджи, — позвала Хината. — Я… я хотела сказать… — Что любишь меня? — он весело улыбнулся ей, продолжая игру. — Нет нужды, я знаю. — Что люблю тебя, — просияла в ответ Хината. — Ты снова видишь меня насквозь. Ну же, скажи теперь ты! — шутливо возмутилась она. Вновь повернув ее в своих руках, как в танце, Неджи прижал сестру к отчаянно бьющемуся сердцу. — Хоть миллион раз. Я тебя люблю, люблю, люблю, — зашептал он, зарываясь носом в ее ошеломительно пахнущие волосы — и активировал Бьякуган. Плечи Хинаты дрогнули под его ладонями. Так близко… нечестно, что ему необходимо сосредоточиться на другом. Нечестно, что это не настоящее свидание. Но как роптать на судьбу, когда она и так сделала им грандиозный подарок? — Неджи? — позвала Хината. — Ничего, — он отпустил ее. — Холодает, любовь моя. Давай вернемся домой. В следующий раз полюбуемся рассветом. — Сейчас все рассветы и закаты наши! — рассмеялась Хината так весело и беззаботно, словно никогда не переживала того, что ей довелось пережить. Словно была обычной куноичи, от которой не зависит целый клан и судьбы множества людей. Словно не теряла близких и никогда не видела смерть. Неджи не удержался и снова привлек ее к себе, бережно обхватив нежное лицо ладонями. Хината замерла, затаив дыхание и неотрывно глядя в его глаза — отражение ее глаз. Его взгляд прожигал ее насквозь — наверное, он чувствовал то же самое. В следующий миг его губы соединились с ее губами. Хината вздрогнула, подавшись вперед и продолжая поцелуй, из нежного превращающийся в страстный — в настоящий поцелуй влюбленных. Жар внизу живота разгорался сильнее. — Неджи… — выдохнула она ему в губы. — Да. Идем… домой, — с усилием выговорил он, разрывая поцелуй.***
Им отвели удобную комнату с широкой кроватью, одежным шкафом, зеркалом, письменным столом и балконом — и с дверью, которая очень удобно и надежно запиралась изнутри. Вспомнив правила гостиниц, Неджи повесил на дверную ручку табличку с призывом не беспокоить, прежде чем захлопнул задвижку. Обернулся — и столкнулся с пристальным, изучающим взглядом Хинаты, чуть не поежившись. Она будто смотрела под одежду, под кожу, под кости, видела его насквозь, знала о каждом его помысле… Он сделал прерывистый вдох и шагнул к ней, глядя сверху вниз. — Хината-сама, — слова ворочались на языке, как каменные глыбы. — Я… мы… — Мы, — эхом отозвалась она. — Мы. Я хотела сказать это еще на пляже, но ты прав, лучше здесь… Я понимаю. Все понимаю. Но… — Но, — Неджи медленно положил руки на ее пояс, поддевая ткань топа, и потянул вверх. Хината подняла руки, помогая ему раздевать ее. — Но я хочу тебя, — сказала она. — Можешь ненавидеть меня за это. У него вырвался кашляющий смешок — ненавидеть? Ее? Ненавидеть? — Я никогда не смогу, — ответил Неджи. — Никогда. Я… я тоже вас хочу. Поэтому вам стоит подумать… вы помолвлены. Хината досадливо цокнула сквозь зубы. Помолвлена. Шино хороший, он ей нравится, но… но хочет она Неджи. Прямо сейчас. Это значило, что она его использует, и все равно Хината не собиралась заставлять себя усмирить желание. — Я подумала, — она встала на цыпочки, приближаясь губами к его губам. — И решила. Увернувшись от поцелуя, Хината потянула рубашку Неджи вверх, отбросив ткань в сторону и любуясь его телом. По его коже поползли мурашки — она не прикасалась, но ему чудились незримые прикосновения теплого воздуха, похожие на невидимые ладони: на плечах, на груди, на животе… ниже… — Хината, — выдавил он, не добавив «-сама». Шагнуть к ней, повалить на кровать, сорвать остатки одежды, целовать, кусать, оставлять следы зубов и пальцев, войти в нее, двигаться до изнеможения, наконец-то… Неджи до боли стиснул кулаки, призывая себя к терпению — если он сорвется, то сам себя не простит. Если он сорвется, он потеряет ее, а значит — и жизнь. Нужно ждать, когда она позовет. Попросит. Прикажет. Что угодно вместо рвущего его на части молчания. Молча Хината завела руки за спину и расстегнула лиф. Ее пышную грудь, ничем не скрытую, обласкали лунные лучи, подчеркивая молочную белизну нежной кожи. Розовые соски напряглись. Неджи счел это призывом. Уложив Хинату на кровать, он навис сверху, любуясь ее совершенным телом, ее хрупкими плечами, ее острыми ключицами, ее тонкой шеей; ни единого шрама, ни единой веснушки или родинки, только метка, чернильным пятном выделявшаяся среди белизны. Метка, такая же, как у него на лбу — Неджи поцеловал ее, губами втянув кожу, но вовремя остановившись и не оставив след, чтобы не доставлять неудобств после и не выдавать их близости. Снова медленно потянулся к ее юбке, стянул вниз — и задохнулся. Белья Хината не надела. Только лиф. И все. — Ты тоже… разденься, — попросила она. Его руки дрожали, снимая простые штаны; Неджи миллион раз благословил богов за жару в Суне, благодаря которой не нужно было надевать ничего со сложными застежками и ремнями. Обнажаться полностью вдруг стало стыдно, но Хината ждала, и, рассердившись на себя за стеснительность, он сбросил трусы. То самое невидимое тепло воздушных ладоней притронулось к члену, огладило, от чего напряжение стало еще больше. Теперь… что теперь? Он был с женщиной. Два раза или три. Немного. Когда миссия была особенно удачной, Неджи шел в юкаку вместе с другими парнями, и там, как говорил Киба, «снимал напряжение». Особенно необходимо «снимать напряжение» стало, когда Хината заметно повзрослела, оформилась и превратилась из подростка в девушку — каждая из немногочисленных выбранных Неджи юдзё непременно была брюнеткой, и в постели с ней он представлял сестру. После было мучительно стыдно — перед ничего не подозревающей Хинатой, перед так же ничего не подозревающей юдзё (однажды он не выдержал и произнес имя Хинаты, но никто из юкаку в деревне Такуми не знал, кто она), перед товарищами, перед собственным зеркальным отражением… Потом Неджи перестал посещать юкаку. Самоудовлетворение тоже приносило горечь, но гораздо меньшую. Внезапная мысль ударила молнией: у Хинаты никого не было! Не могло быть! Сначала она любила Наруто и была слишком стеснительна, падая в обморок от малейшего намека даже на поцелуй, потом — наоборот, сосредоточилась только на клане, а еще Неджи всегда следил за ней, как положено старшему брату, защищающему честь сестры, но… что, если за то время, пока он отсутствовал… Старший брат, защищающий честь сестры. Смешно. Он ревновал ее, болезненно ревновал, не представляя себе, что будет после ее свадьбы. Через год. Не сейчас. Не завтра. Не через неделю. Через год. Лежа на спине, Хината наблюдала за Неджи, видя каждый оттенок его эмоций, отраженный на красивом лице. Не торопила, но ожидание становилось томительным из-за жара внизу живота, что закручивался в тугой комок — поэтому Хината отвлекала себя, любуясь им. Она и раньше видела его без рубашки, но впервые — совсем без всего, и это оказалось… прекрасно. И любопытно. Ну почему он медлит? Хината открыла рот, чтобы сказать что-то, похожее на просьбу или призыв (еще не решила, что), и в тот же миг Неджи решился, раздвигая ее ноги и касаясь лона горячим языком. — Ох! — она вскрикнула от неожиданности, тело до кончиков пальцев пронизало электричество, но Неджи остановился. — Больно? — виновато спросил он. — Нет, что ты, я просто… удивилась, — выдохнула Хината. — П-продолжай. Это было похоже на поцелуй, только не в губы, но после, кроме языка, Неджи осторожно добавил палец. Вскоре Хината извивалась, сжимая простыню и изнемогая от происходящего — она хотела большего, но и то, что творилось с ней сейчас, было чем-то великолепным. Ни на что не похожим. Никогда она не чувствовала себя так хорошо. Вдруг Неджи остановился, и Хината испугалась — что-то не так? Она что-то сделала неправильно? Он передумал? — Неджи? — Я… — он поднялся, вновь нависая над ней. Его волосы распустились, волнами струясь по плечам. Лицо исказилось, как от боли. В белизне глаз отразилось покрасневшее лицо Хинаты. — Я просто… я больше… Не могу. У вас был мужчина? — Нет, — честно сказала Хината. — Но это ничего… правда? — Правда… — он говорил, прерывисто дыша. — Все хорошо. Только… секунду, — в кармане сброшенных штанов Неджи нащупал презерватив. Надел его одной рукой (не сложнее, чем сложить дзюцу), и припал к губам Хинаты в очередном отчаянном поцелуе, одновременно устраиваясь между ее ног. — Сейчас я… — предупредил он, но не договорил, входя внутрь. Медленно — его желание никак не вязалось с его медлительностью, но Хината поняла, почему, испытав легкий дискомфорт. Если бы Неджи вошел резко и глубоко — ей стало бы больно. — Все хорошо? — спросил он, не двигаясь, чтобы она привыкла. — Сейчас, — ответила Хината. — Я скажу, когда будет хорошо. Плечи Неджи напряглись под ее ладонями, и она поняла, что допустила ошибку, исправившись: — То есть, уже хорошо, очень хорошо, правда, только непривычно. — Надо было взять вина, — усмехнулся Неджи. — Это расслабляет. — Не надо, утром на патруль, — напомнила Хината. — Потом, когда-нибудь… Ее пальцы сжались на его плечах. — Давай. Неджи, давай! Он вошел уже более резко, и она инстинктивно подалась навстречу, зарываясь пальцами в его волосы — длинные, жесткие, гладкие… Двинувшись еще раз, Неджи обхватил губами ее сосок, обвел языком вокруг, вызывая у Хинаты протяжный стон. Она обвила ногами его поясницу, крепче прижалась к его груди — вот бы забраться ему под кожу, кто придумал их двумя отдельными людьми, если они были рождены друг для друга? Ускорившись, он потерялся, растворяясь в мелодии ее стонов, вскриков и собственного имени на чужих губах. Хината закрыла глаза, чтобы чувствовать все еще ярче — чувствовать его на себе и в себе. Еще, еще и еще. Она действительно ни разу не была с мужчиной, от чего Неджи испытывал смесь вины и торжества. Узкая, тугая, горячая… внутреннюю сторону его бедра алым ликорисом украсило пятно ее крови. Он был в ней, она принадлежала ему, он принадлежал ей, по его пояснице бежали колючие мурашки, она ловила ртом воздух и его поцелуи, он брал ее все глубже и быстрее, но ни на миг не забывая о бережности, она впилась ногтями в его плечи, оставляя царапины… — Хината… — простонал Неджи. — Хината! Отдельно прекрасно было произносить ее имя. Имя, просто имя, не называя «госпожой». — Не-еджи… — длинным стоном отозвалась Хината, и он почувствовал, как туго ее лоно сжалось вокруг его члена. Сейчас. Хината напряглась всем телом, вцепилась в плечи Неджи еще сильнее — и расслабилась, переводя дыхание. Только тогда он позволил себе почувствовать то же самое вслед за ней, после уткнувшись лицом в ее плечо. Они сделали это. Они совершили преступление по законам Хьюга — и нечто очень грязное по мнению всех остальных. Было не поздно уйти под предлогом желания принять душ и сделать сэппуку, но Неджи малодушно отказался от ритуального самоубийства, когда повернулся на бок, и Хината взяла его лицо в ладони, заставив посмотреть на себя — ее глаза сияли от счастья. Никогда он не видел ее такой — раскрасневшейся, с припухшими губами, радостной и смущенной одновременно. — Хината-са… На его губы легла ее ладошка. — Хината, — исправился Неджи, целуя ее пальцы. — Хината. Вы… ты… в порядке? Хината прислушалась к своим ощущениям. — Да. В полном. Я… господи, Неджи, я только что была на седьмом небе, как бы банально это ни звучало. Погоди… — она нахмурилась. — У тебя были женщины? То есть, я понимаю, были, но бывают разные женщины… — Не из Конохи, — понял Неджи ее опасения. — И не из Суны. И всего три. — А кто? — зачем-то спросила Хината. — Юдзё, — признался он. — Простите. — Вот как. Юдзё… — Я думал о вас, — решил Неджи не оставлять секретов. — Понимаю, насколько ужасно это звучит, но я думал о вас. На лицо Хинаты вернулась довольная улыбка. Протянув руку, она дотронулась кончиками пальцев к его лбу, чертя линию поверх метки. — Я тоже скажу ужасную вещь. Тебе так… лучше. Так ты снова мой Неджи. Я имею в виду — знакомый. — Твой, — подтвердил он, прижимаясь щекой к ее ладони. — Но, Хината… — Мы поговорим обо всем. Обязательно. Когда вернемся в Коноху, ладно? — попросила она. — Давай сейчас будем просто Неджи и Хинатой. Без фамилий и титулов. Без фамилий и титулов… Когда еще может выпасть такая возможность? Скорее всего, никогда. — Давай, — согласился Неджи, привлекая ее к себе и пряча в объятиях от всего мира.