здравствуй, сестра
когда мы приходим, мы смотрим на небо
мы смотрим на небо, мы смотрим в него так долго
может быть, эта картина — иллюзия и картина
но, может быть, это правда
скорее всего, это правда
♫ Аквариум — Сестра
Впервые в жизни Ханаби шла на свидание. Она потратила два часа на то, чтобы подобрать платье, уложить волосы в идеальную прическу, добиться от макияжа максимально естественного вида, как будто вовсе не красилась, сделать маникюр с педикюром и убедить себя, что на самом деле ни о каком свидании речи быть не может. Тренировка, вот и все. Тренировка для Шино, который хочет знать, как ему вести себя с Хинатой. Ханаби согласилась только потому, что хотела помочь. Ей не нравился Шино. Кому в здравом уме может понравиться парень, в чьем теле живут жуки? Парень, который прячет глаза за толстыми темными очками и говорит дурацкими рифмами? Хината дружила с ним, но в здравом уме сестры Ханаби немного сомневалась — от одиночества в детстве старшая Хьюга с кем угодно бы подружилась. Сейчас же, наоборот, Хината поступала рассудительно, не отказывая Абураме в браке, и тем самым не провоцируя их обиду и получая возможность плодотворного сотрудничества в дальнейшем. Если бы у сестры не было любимого человека, они с Шино смогли бы стать прекрасной парой, во всех отношениях чудесным союзом — но Хината любила Неджи, а Неджи любил Хинату. Ханаби заранее сочувствовала Шино: тому было суждено жить обманутым мужем. Даже храня ему верность физически, сестра не будет верна душой. Или, может, Хината полюбит его? Шино ее друг; это было одной из главных причин ее согласия. Если он научится быть галантным и обходительным… Ханаби задумалась, хочет ли этого она сама — счастливый брак сестры значил разбитое вдребезги сердце брата. Как ни поверни, кто-то из них будет страдать, и она тоже — потому что любит этих двух упрямцев, несмотря ни на что. У нее есть только они. Только семья. Кроме них, она не нужна никому, и хорошо, что она поняла это чуть раньше, чем слишком поздно. — Хватит! — сказала Ханаби своему отражению. — Прекрати себя жалеть! Она потянулась ко лбу, снимая заколку с волос так, чтобы прядь падала на лицо — сначала собиралась оставить так, но в последний момент передумала. Метка должна была быть видна, метка была ей к лицу, но метка ясно выдала бы в ней — ее, нарушив маскировку. Минимальную… и все-таки.***
Шино ждал ее на тренировочной площадке, там, где они условились — пришел раньше назначенного времени. Все так же в плаще и в очках, раздражающе темных. У Шестого Хокаге тоже была привычка скрывать лицо, но, по крайней мере, глаза тот не прятал, а Шино часто оставлял открытым только нос, поднимая воротник. — Привет, — сказал он, увидев куноичи, и поспешил заверить, — Не долго я стою здесь, волноваться не стоит тебе. — А я и не волнуюсь, — Ханаби заправила прядь волос за ухо нервным жестом, противореча сама себе. — Приступим? — Приступим. Ханаби набрала воздуха. — Представь, что я Хината. Шино затих. Через очки не было видно, но младшая Хьюга ощутила на себе его цепкий взгляд, осматривающий ее с головы до ног. Оценивающий. Сравнивающий. Как ее раздражало, что их вечно сравнивали, неважно, в чью пользу — Ханаби хотела быть отдельной личностью, но до сих пор для многих была «дочерью Хиаши», «сестрой Хинаты», «кузиной Неджи»… Не отдельным целым человеком, а чьей-то частью. Но с Хинатой они вправду были похожи. Все трое детей Хьюга походили друг на друга, и если бы Ханаби переоделась в мужскую одежду, завязав волосы в хвост — то могла бы предложить кому-то представить, что она — Неджи. В женственном образе Ханаби была практически копией Хинаты, и в случае Абураме это могло сработать. — Смысл имеет это, — одобрил Шино. — Идея хорошая у тебя. — Тогда давай снова поздороваемся, — сказала Ханаби, невольно копируя интонацию отца, который по совместительству был ее сенсеем. — Твое «привет» никуда не годится. — А как еще здороваться? — удивился Шино, и его вечная рифма потерялась. Ханаби мысленно улыбнулась этому. — Так же, но другим тоном. Восхищенно, радостно, с улыбкой! Ты ждал ее, и она пришла к тебе, она нарядилась для тебя, ты любишь ее, и что это за «привет»? — передразнила она ворчащую интонацию Шино. — И выражение лица такое, будто не любимую девушку встречаешь, а случайного знакомого. — Но, строго говоря, ты не девушка… — Шино поежился под испепеляющим взглядом и вовремя исправился, — …не моя любимая девушка. — Была — нет. Теперь я Хината. Поздоровайся со мной так, как поздоровался бы с ней, — распорядилась Ханаби. Шино кашлянул в кулак. Ситуация казалась ему странной и глупой, но сам попросил, поэтому было поздно отступать. Значит, представить, что она — Хината… впрочем, совсем не сложно. — Привет, — сказал Шино. — Нет-нет-нет, никуда не годится! — отрезала Ханаби. — Никакого воодушевления, никакого трепета, и где улыбка? Ты не рад ее видеть? — она обвела себя рукой. — Совсем не рад? — Рад, но… я как-то не привык улыбаться, — смущенно пробормотал Шино. — Привыкай, — Ханаби была неумолима. — Попробуй. Шино послушно растянул уголки губ. Ханаби возвела глаза к небу. — Это худшая улыбка из всех, что я видела. Ладно, допустим, этот момент можно пропустить. Хината знает тебя с детства и понимает, что ты тот еще чудик. Тебе повезло, что не нужно завоевывать незнакомку. Тогда у тебя не было бы ни единого шанса. — Я не чудик, — обиделся Шино. — Ладно, — вздохнула Ханаби, не обращая внимания на его ворчание. — Теперь возьми меня под руку. То есть — ее. Переплети пальцы первым, — все эти инструкции Шино незамедлительно исполнил. — И так вы должны гулять. А если она захочет с тобой заигрывать, то сделает это. Грудь младшей Хьюга прижалась к его предплечью. Не такая пышная, как у старшей, намного меньше, но на щеках Шино вспыхнул румянец. Ханаби тихо засмеялась, мельком подумав, что понятия не имеет, стала бы Хината обнимать так парня или нет. Сестра изменилась во многом, но, может, осталась скромной? Может, за руку держаться — и то бы постеснялась? Ладонь Шино была большой и теплой. Шершавой из-за частой работы с оружием. Ладошка Ханаби полностью помещалась в его руке… а грудь касалась его бока. Слишком интимно, Хината бы в обморок упала. Но с Неджи она в обморок не падала, возразила себе Ханаби. Но это Неджи, снова возразила она, заставляя себя выбросить из головы все ненужные мысли. — Правильно, это идеальная реакция, — как ни в чем ни бывало, одобрила она румянец Шино. — Веди ее вперед, если вы окажетесь в толпе — старайся прикрывать собой так, чтобы ее не толкнули. И разговаривай с ней. Должны говорить вы оба. Свидание — беседа, а не чей-то монолог. — И о чем говорят на свиданиях? — засомневался Шино, медленно шагая рядом с Ханаби по площадке и прикрывая ее от несуществующей толпы. В обычное время они с Хинатой многое обсуждали, молчать вместе тоже могли без тягостного ощущения, но в его представлении встреча влюбленных должна была содержать совершенно особенные вещи, и разговоры между ними должны вестись тоже особенные. — Да обо всем. Но ты должен говорить комплименты, — вспомнила Ханаби. — Причем так, чтобы они были гармоничными. Не внезапными, без малейшего повода, а например… «Сегодня очень красивые звезды, такие яркие, но ты сияешь ярче любой звезды». Банально, но ты справишься, ты же поэт. — Я не поэт, — уточнил Шино. — Почему все время говоришь ты, что поэт я? — Потому что красиво умеешь говорить ты, — скопировать его у нее получилось машинально. — Хината меня никогда не передразнивала, — буркнул Шино, вновь перейдя на речь без рифмы. — Прости, — Ханаби опустила глаза. — Просто мне правда это нравится. И кажется красивым… Видишь, я сделала тебе комплимент! Твоя очередь, — только что смущенная, совсем, как Хината раньше, она просияла веселой и лукавой улыбкой. — Актриса хорошая ты, — Шино хотел упрекнуть ее, но его слова прозвучали действительно похоже на похвалу. Ханаби радостно засмеялась. — А ты как думал? Разве шиноби не приходится играть роли для прикрытия? Когда они используют хенге? — Кстати, ты же могла использовать хенге. Почему вместо этого переоделась? — Может, мне скучно выбирать легкие пути, — Ханаби прижала пальчик к губам. — Да и… говорят, что понимаешь человека лучше всего, когда становишься на его место. — Ты хотела понять Хинату? — догадался Шино. — Я думала, она… знал бы ты, как я ее ненавидела в последнее время, — тихо проговорила Ханаби. — После войны. Когда Неджи считался погибшим, и позже… Я ее не узнавала. Это была не моя сестра, а какая-то… чужая, злая, жестокая и холодная стерва. — С женихом ее ты говоришь. Можно ли в таком свете выставлять невесту чужую? — И что? Мнение парня и мнение сестры — разные вещи. Не мешай мне откровенничать, — отмахнулась Ханаби. — Так вот… я ее ненавидела. Я хотела стать главой клана просто чтобы насолить ей. Но… но я поняла, почему Хината радикально изменила поведение. Потому что иначе вправду главой стала бы я, и все осталось бы так, как было. Главная и побочная ветви, ненависть, копящаяся между ними… А потом — все медленно привело бы нас к тому, через что прошли Учиха. Это не та философия, которой придерживался Первый Хокаге. Не учение Рикудо Сеннина. Я много думала… А сейчас я переоделась в Хинату и гуляю с ее парнем, — серьезная речь Ханаби прервалась смехом. — Вот возьму и уведу тебя у нее. Она забрала у меня место главы клана, а я заберу у нее жениха. Неплохая месть, правда? — Глупая, — сказал Шино. Ханаби не обиделась. — Видишь, ты уже начинаешь вести себя, как старший брат. Если бы еще голос звучал чуточку нежнее… Не укоризненно, а мягко. «Глу-упая», — проговорила она. — А еще лучше «глупенькая». Или «глупышка». И смотреть при этом свысока, не в буквальном смысле, а в переносном… — она подняла глаза на высокого Шино, которому доходила ростом до плеча. — …но ты можешь и в буквальном. — Глупенькая, — повторил Шино, заодно не удержавшись и потрепав Ханаби по волосам — слишком мило она выглядела, когда тянула это свое «глупы-ышка». — Эй, моя прическа! — возмутилась младшая Хьюга, но замерла — Шино не убрал руку. Помедлив секунду, он отвел челку со лба Ханаби, очертя пальцами линии метки. Она затаила дыхание, боясь спугнуть его и неизвестно почему нервничая. — Уродливо, да? — наконец спросила Ханаби. — Жутко? Гадко? — Нет, — Шино качнул головой. — Красиво. — Врешь, — отрезала Ханаби. Ей нравилась метка, но она не думала, что та может нравиться другим — все в Конохе и прочих скрытых деревнях знали значение проклятой печати Хьюга, и пока что печать не стала восприниматься иначе. Как может быть красивым рабство и подчинение? — Не вру, — Шино заправил прядь волос Ханаби ей за ухо. — Оставь так. Ты… кхм, — он отвернулся. Ханаби удивленно хлопнула глазами — смущается? Шино? Из-за нее? Чушь какая. Ей не нужно, чтобы он смущался. Она хотела, чтобы он научился взаимодействовать с Хинатой, как с девушкой, а не как с другом, и все. Хотела, чтобы у него было больше шансов жить с ней счастливо, между старшими братом и сестрой выбрав сестру, как всегда выбирала, иначе бы старалась помешать браку, а не наладить отношения будущих супругов. Но тогда почему она не использовала хенге, а тратила время на прихорашивания?.. Почему ее сердце билось быстрее? Почему к щекам приливало тепло? Что с ней происходит? — Это сейчас тебе кажется, что красиво, — опустила Ханаби на землю и себя, и Шино. — Войдешь в клан Хьюга, у вас с Хинатой родятся дети, и младшие получат такую же. Это участь всех младших. Я в любом случае носила бы печать. Моя судьба была почти решена. Или — или. Или глава клана, или побочная ветвь. — Дети, — проворчал Шино себе под нос. — Рано еще о детях говорить. — Ты правда смутился! — обрадовалась Ханаби. — Ты смутился! Учти, я буду требовать от вас племянников! — Не смутился! — вслед за щеками у Шино вспыхнули уши. — Покраснел! — Неправда! — Правда! — Не… Ханаби! — не выдержал Шино. — Мы тренируемся или дурака валяем? — Тренируемся! — не растерялась она. — Прямо сейчас мы отрабатываем технику под названием «как развеселить любимую девушку». Это очень важно. Иногда это важнее всего. Особенно если вы поссорились. Проще всего помириться, когда удастся ее рассмешить. — Но мы с тобой не поссорились… и не встречаемся! — голова Шино медленно начинала идти кругом и он все больше жалел, что ввязался в этот абсурд. Ханаби была в точности, как Хината, но не была Хинатой, вела себя по-другому, пусть выглядела почти так же, она была симпатичной, забавной, младше сестры всего на два года, с ней было весело, хотя язычок младшей Хьюга был острее куная, но обижаться на нее не получалось, и Шино за время «свидания» несколько раз запутался, настоящее оно или нет. Это раздражало и сбивало с толку, но злиться на Ханаби, как и обижаться, не получалось. Круг замыкался. — Нет, но представь, что поссорились, — Ханаби отпустила его и скрестила руки на груди, отведя глаза с оскорбленным видом. — Как ты мог? — спросила она так, что Шино стало не по себе — вдруг правда умудрился ее обидеть, и не понял, чем? — Что я сделал? — Ничего! — отчеканила Ханаби так, что стало ясно — прегрешение было велико и смывалось содеянное только кровью. — То есть, правда ничего, — уже обычным голосом добавила она. — Но представь, что… хм… что ты забыл, когда у нее день рождения. — Двадцать седьмого декабря, — мгновенно ответил Шино. — Эм… когда день ее инаугурации. Для нее это важно. — Третьего июня. Это недавно было. — День, когда она стала генином! — Двадцать второго января. Я тогда тоже стал генином. — Когда стала чуунином! — Двадцать четвертого января. Через два года. Я тогда тоже стал чуунином. — Когда стала джоунином… а, ну да. Ты тоже, — догадалась Ханаби. — Хорошо, тогда представь, что забыл, когда день рождения ее отца. — Восьмого января. Как и ее дяди, — не дал Шино младшей Хьюга подловить его на том, что Хиаши с Хизаши близнецы. — День рождения ее брата! — Третьего июля. — Ее сестры! — выпалила Ханаби, увлеченная новой игрой. Ей хотелось сбить Шино с толку, заставив назвать неверную дату, и вдруг… — Двадцать седьмого декабря… тьфу, нет, марта! Двадцать седьмого марта! — исправился он. — Я в вас двоих запутался! — вырвалось у него досадливое восклицание. — Вот на это Хината и обидится, — решила Ханаби. — Но… откуда ты так много о нас знаешь? Ты что, за ней следил? — Нет, — соврал Шино. Его жуки следили за всеми его друзьями или недругами; к каждому заинтересовавшему его человеку, неважно, в каком именно смысле заинтересовавшему, Шино посылал насекомое, и Цуме уже давно жил около Ханаби, как и около Хинаты на протяжении многих лет обитал Хикару, а около Неджи — Рико. Но им не обязательно было это знать. — Шиноби должны быть наблюдательны и внимательны к деталям, — добавил Шино. — Учили ведь этому и тебя. — А-а-а, — недоверчиво протянула Ханаби. — Ну ладно. Неважно. Я обижена. Развесели меня, чтобы помириться, — она снова сложила руки на груди и сделала сердитое выражение лица. Развеселить кого-то намеренно Шино никогда не пробовал. Он и случайно развеселить мало кого мог, тем более — девушку. Тем более — обиженную. Что может быть смешным… Задумавшись, Шино вспомнил Кибу — Киба, в отличие от него, вел себя даже слишком смешно, порой балансируя на грани клоунады. Что бы сделал Киба? То, что сделал бы друг со своей обиженной девушкой, Шино повторить бы не посмел, хотя примерно представлял. Но не анекдоты же рассказывать? Отчаявшись, он вспомнил о самом банальном и действенном способе, и, протянув руку, пощекотал Ханаби за бок — и тут же получил чувствительный шлепок по ладони. Хрупкая куноичи была мастером тайдзюцу и не всегда рассчитывала силу. — Убери руки! — трагически произнесла она. — Не прикасайся ко мне! — Но я… — растерялся Шино. — Я… Я понятия не имею, что делать, — признался он. — Потом поработаем над этим, — решила Ханаби. — Думаю, что Хината не обидчивая. Тем более… — «тем более, ей будет все равно, что бы ты ни сделал, даже если ты изменишь ей, она не обидится, потому что она любит не тебя». Несказанные слова обожгли язык горечью полыни. — …тем более, ты помнишь все важные для нее даты. На сегодня все. — Я провожу тебя до дома? — на улице потемнело. Отпускать девушку одну в сумерках Шино не позволяло воспитание, да и… с Ханаби хотелось пообщаться подольше. — Нет, ты что, я же под маскировкой. Я сюда тайком удрала. Слуги заметят, пойдут слухи, что ты Хинате изменяешь, — а старейшины клана Хьюга не преминут воспользоваться этим, что понимала даже неопытная в вопросах политики Ханаби. Как именно, она не знала, но как-то бы точно воспользовались. Не стоило давать им повод; Хината хотела превратить клан в семью, но даже среди семьи есть раздражающие люди. Родные, и все же раздражающие, что не отменяет факта родства. — Но я же ей не изменяю? — утверждение Шино прозвучало вопросительно. — Конечно, нет, — утешила его Ханаби. — Я же Хината сейчас, забыл? Все, что ты говорил мне, ты говорил ей. И то, что я тебя обнимала… — она посмотрела на свою грудь и вновь невольно покраснела. — …это она тебя обнимала, а не я. Мне, конечно, до нее далеко… во всем… но представить можно. — Можно, — тихо сказал Шино. — Спасибо. — С тебя причитается, так что не благодари, — отмахнулась Ханаби.***
Навестить раненого товарища было первостепенной задачей, и Неджи на следующий же день после выписки из госпиталя пришел в гости к Хьюга Томо, который пострадал на их совместной миссии ранга S, первой для Неджи после возвращения в Коноху. Второго визита Томо и Каори не ожидали, но, увидев на пороге гения клана, искренне обрадовались, принимаясь суетиться и накрывать на стол, не слыша, что он отнекивается и просит их не беспокоиться. Когда он вошел в дом, к нему подбежал их сын — мальчик без Бьякугана. Хьюга без Бьякугана, что стало не таким уж и редким явлением; потому Неджи и был здесь. Он заглянул в глаза мальчика — ясно-голубые, такие, как у матери. Если бы Каору не был копией отца во всем, кроме глаз, его можно было принять за бастарда. — Его все дразнят, — грустно вздохнул Томо, когда сын помчался дальше играть с детьми. — Не все, — Каори поставила перед Неджи чашку чая. — Только те, кто унаследовал геном. — А сколько не унаследовало? — спросил Неджи. — Не сочтите за грубость, но это важно для клана. — Хм, — Каори прижала пальчик к губам. — Дайте-ка подумать… Специально никто подсчетом не занимается, но три моих подруги забеременели почти одновременно со мной. Две из них Хьюга, третья — нет… Муж той, что из Хьюга, взял ее фамилию, но их дочь родилась без генома. Дочь второй и сын третьей — тоже… И наш с Томо сын. Итого четверо. Вроде бы немного. — Немного, — эхом отозвался Неджи. — Но их дети тоже, скорей всего, утратили геном. Четверо Хьюга без Бьякугана. Без самой главной силы, благодаря которой они считаются сильнейшим кланом Конохи. Без техники, на которую все они привыкли делать основную ставку. Клан Хьюга во время войн и миссий играл важную роль именно из-за своих глаз. Такаши и прочие старейшины, принуждая Хинату ужесточить запрет инцеста, руководствовались лишь желанием насолить ей. Сосредоточенные на главной ветви, они забывали о побочной — гораздо более многочисленной. Забывали о тех Хьюга, что жили бедно. Не заходили в дальние кварталы. Не смотрели в глаза тем, кто считался их народом — подданными их маленького королевства. Возможно, это было их фатальной ошибкой. — Я слышала, Хината-сама тоже за человека из другого клана замуж выйдет, — вдруг сказала Каори. — Конечно, не могу с уверенностью утверждать, я даже не ирьёнин, но… что, если у них тоже дети без Бьякугана родятся? — Что? Звон разбитой чашки разрезал уютную тишину кухни. Каори в ужасе зажала рот руками. Томо гневно глянул на жену, бросившуюся собирать осколки. Неджи поспешил успокоить их, унимая собственное участившееся сердцебиение: — Все хорошо… — Простите! — перебил его Томо. — Каори ничего не имела в виду… такого. Она болтушка, только и всего. — Нет, наоборот, — возразил Неджи. — Вы не представляете, Каори-сан, как помогли мне. Почему он сам не додумался до этого? Для него Шино в момент превратился во всего лишь конкурента, помеху, соперника, Неджи мог долго перечислять его недостатки, существующие и выдуманные, но главным было то, что Шино — не Хьюга. Хороший он или плохой, он — не Хьюга, а Бьякуган вырождается. Геном главы клана ничем не отличается от других геномов. Значит… произнести это даже мысленно Неджи пока не решался. Нужно было все обдумать, взвесить, проверить данные, и тогда… тогда… Что, если тогда… Неджи пока что запретил себе об этом думать.***
— Хенге! Уединившись в своей комнате и сложив печати, Ханаби уставилась в зеркало на свое лицо — на лицо Хинаты, и горечь полыни вновь осела на языке. О чем она думала, притворяясь ею? Сестра была взрослее, красивее, увереннее, ей никогда не изобразить такую же гордую осанку, сколько бы она ни тренировалась — дело не в положении спины и головы, дело во взгляде. Никогда не добиться той же плавности и изящества жестов. Никогда не скопировать интонацию, без приказных ноток, но при этом не допускающую возможность неповиновения. Никогда. — Ты замена, — сказала Ханаби зеркалу. — Ясно тебе? Ты эрзац. Копия. Подделка. Хенге! Вернув себе свое лицо, она села на кровать и упала на спину, раскинув руки в стороны. Вокруг плафона люстры вилась стайка бабочек — они летели на свет и сгорали от огня. Умирали, стремясь к своему месту под солнцем. Ханаби подумала, что похожа на этих бабочек. Интересно, как жуки в теле Шино уживаются с ним? И с другими людьми? Если он… например… щеки Ханаби вспыхнули, и она сердито потерла их. Нашла о чем думать. Это потому, что раньше у нее не было свиданий — никаких, ни настоящих, ни тренировочных. — И не надо! — громко сказала она бабочкам. — Не надо мне никаких свиданий! Без них прекрасно проживу! Но на глаза почему-то навернулись злые жгучие слезы.