было небо пополам и звезды к ногам
разве знала, что ты за ним по пятам
все читаешь по губам — учись по глазам
знаешь, я его никогда не отдам
♫ МакSим — Не отдам
Действовала Миюки быстро и решительно — оттолкнула Хинату в сторону, опустилась на колени рядом с Неджи и прощупала его пульс. Побледнела — сердцебиение медленно угасало. Сильных ран, меж тем, не было — ни ран, ни кровотечения. Кровь виднелась на шее Хинаты, но так мало, что это не стоило беспокойства. — Что с ним? — спросила травница. Что она снова сделала с ним, эта заносчивая глава клана? Использовала в качестве живого щита? Подставила вместо себя? Ниндзя владеют техникой замены тела, как говорила Ино. И эта печать у Неджи на лбу — может, именно через нее Хината могла управлять им? Он и без печати предпочел уйти к сестре, а не остался с Миюки, но… но уйти — одно, а закрыть собой — другое. — Яд, — ровно сказала Хината. — Не знаю, какой. Ее безразличие поразило травницу до глубины души — безразличие и спокойствие. — Ничего про этот яд не знаете? — в отличие от главы Хьюга, Миюки было не все равно. Мельчайшая подробность могла помочь. Хината задумалась. Она не занималась травничеством, но выращивала цветы и иногда общалась с Ино. В Академии они изучали взаимодействие с ядами — для шиноби это было важно. — Попал в организм через рану. Порез на правом плече. Убивает в течение трех часов, — сообщила она все, что выяснила. — Антидот существует… больше я ничего не знаю. Миюки-сан, — вдруг взмолилась глава Хьюга, утратив всю свою холодность, — прошу вас, спасите Неджи! У него есть полчаса… Бегите в деревню к Ино! Она позовет Цунаде-сама… Умоляю, скорее! Миюки сбросила руку Хинаты со своего плеча. На языке вертелось ядовитое «что же сама не побежишь», и в искренность куноичи травница ни на секунду не верила, но — потом. Потом, когда Неджи будет в безопасности. — Не нужно никого звать. У меня есть антидот, — ответила она, роясь в корзинке с травами. — Есть? — ахнула Хината. — Вашего описания хватило, чтобы понять, какой это яд, — объяснила Миюки. — Он сильный, но не сложный. Купировать его действие достаточно легко. Достаточно всего лишь немного… о, вот оно. Календула! — травница продемонстрировала ярко-рыжие цветки. — Ее сок. Это несложно. Только положите его так, чтобы порез открылся, — скомандовала она. Осторожно взяв Неджи за плечи, Хината повернула его. Порез выглядел паршиво — некроз тканей не начался, но кожа раскраснелась, а из раны сочилось что-то, не похожее на кровь. Миюки, увидев это, удовлетворенно кивнула — ее догадки окончательно подтвердились. Травница принялась разрывать цветки на мелкие частички, быстро и ловко превращая их в подобие кашицы без всякого ножа и раскладывая на ране. Хината напряженно наблюдала за ее действиями, кусая губы и лихорадочно соображая, что делать, если у Миюки не получится. Добежать до Конохи — недолго, ей хватит пяти минут, чтобы найти Цунаде или Сакуру, и если бы она прямо сейчас встала… но ноги отказывались слушаться, будто Хинату тоже отравили парализующим тело веществом. Добежать до Конохи и найти ирьёнина — пять минут. Максимум десять. Сюда — пять. Но что, если не хватит времени на лечение? Если яд уже проник глубоко в кровь? — Вот так, — нервно сказала Миюки. Она была уверена, что нужно делать, но волновалась — лечить отравления этим веществом ей еще не приходилось и знание относилось к области теории. Но покраснение начало исчезать, а лицо Неджи, мертвенно-бледное — обретать краски. Он задышал ровнее, на лбу выступила испарина, что было хорошим знаком, и пульс стал быстрее. — Ему лучше? — так же нервно спросила Хината, и, не дожидаясь ответа, шепнула себе под нос, сложив печать, — Бьякуган! Ее глаза вспыхнули, так же, как у Неджи. Лицо исказилось так же, как у Неджи. Хината была похожа со своим братом, но в момент активации Бьякугана — больше обычного. Миюки вздрогнула: техника Неджи казалась ей прекрасной, но техника Хинаты — нет. Девичьему лицу не подходили вздувшиеся вены. — Лучше, — с облегчением произнесла Хината, осмотрев тело брата. Миюки понятия не имела, что она видела, решив, что куноичи заглядывает под одежду в поисках дополнительных повреждений. — Откуда вы знаете? — буркнула она. — Я вижу потоки чакры, — объяснила Хината. — Сейчас они у Неджи такие, как у здорового человека. Он просто устал и спит… о, Миюки-сан, вы снова спасли ему жизнь! Вы настоящий ангел! — она схватила травницу за руки. — Все, что хотите, клан Хьюга сделает для вас! Можете просить все, что угодно! Вы всегда желанная гостья в нашем поместье… Это самое меньшее, что я могу вам дать. Спасибо! — она поклонилась. Миюки шокированно смотрела, как глава клана склоняет голову перед ней — простой девушкой, даже не ниндзя. — Не… — «не стоит» автоматически хотела сказать она, но прикусила язык — благодарность Хинаты могла дать Миюки многое. — Спасибо вам. Я рада… — травница с нежностью заправила прядь волос Неджи ему за ухо. — Я счастлива, что смогла помочь. Успокоившись, Хината сумела встать без посторонней помощи. Вскоре Неджи доставили в госпиталь Конохи, а оттуда почти сразу — домой. Наблюдение ирьёнинов не требовалось. Необходимую помощь оказала Миюки.***
Первое, что увидел Неджи, придя в себя — лицо Хинаты. Она держала его за руку и он крепко сжал ее ладонь, вызывая у сестры радостный вскрик. — Ты очнулся! Господи, Неджи, ты очнулся! — Я в порядке, — сказал он раньше, чем понял это, прислушавшись к своим ощущениям. Не соврал — он чувствовал себя хорошо. Воспоминания о случившемся медленно возвращались — наемники, он убил двоих, понял, что они слабые, не обратил внимания на царапнувший плечо кунай… это и стало фатальной ошибкой. Он непозволительно сильно расслабился, сократил количество тренировок, решил, что достиг совершенства… Гай-сенсей бы надрал Неджи уши, услышав от него такое, и не посмотрел бы, что тот гений и член благородного клана. И был бы прав. — Госпожа Хината, а вы в порядке? — забеспокоился Неджи. Он отключился, оставив ее с еще двумя врагами. Кто знает, что могло произойти? — Да, все хорошо, — отмахнулась она. — А ты мог умереть! Если бы не Миюки… — Миюки? Опять она? Спасла его второй раз? Ну почему именно она? Неджи чуть не застонал. Он был благодарен травнице, но предпочел бы выжить с помощью Цунаде. Или Сакуры. Лучше всего, если бы его исцелила Хината; тогда он целовал бы ее руки, каждый пальчик, называя своим ангелом-хранителем, а она бы смешно краснела от смущения. — Она собирала травы в лесу, — Хината сжала губы. Она тоже предпочла бы Цунаде или Сакуру, но выбирать не приходилось. — А те ниндзя… кем они были? — перевел Неджи тему. — Микиясу не просто так боялся, — улыбнулась Хината, радуясь, что они заговорили о другом. — Его сын действительно хотел его убить. Он нанял троих шиноби и вместе с ними напал на нас, чтобы выяснить, куда уехал отец. Микиясу отправился в путь раньше, чем должен был. — Они не причинили вам вреда? — напрягся Неджи, заметив на шее куноичи след пореза. Другой бы не обратил внимания, но только не он. Хината покачала головой. — Ничего особенного. Уровень тех двоих был не выше генина, а уровень интеллекта еще ниже. Я отправила их в Страну Волн, — на ее нежном лице отразилось хищное выражение. — Прямо в объятия толпы вооруженных шиноби. Тадзуна недавно прислал ястреба… Микиясу больше не нужно бояться за свою жизнь. Поднеся ее руку к губам, Неджи поцеловал ее ладонь. — Я не устаю восхищаться вами, Хината-сама. — Тебе нужно еще полежать, — сказала она. — До вечера. Так сказала Цунаде. Вставать можешь, но ходить по дому — пока нет. В уборную, не дальше. Утром все пройдет, можешь даже вернуться к тренировкам. — Должен, — хмыкнул Неджи. — Обязан. И вернусь. Я проявил преступную халатность, как ваш телохранитель. И заодно некомпетентность. Простите меня. — Дурак, — нежно сказала Хината, погладив его по щеке. — Не извиняйся. Хотя… можешь потом как-нибудь, — ее улыбка стала лукавой. Неджи усмехнулся. — Как пожелаете.***
В поместье Хьюга Миюки встретили радушно, как самого дорогого гостя — наверное, благодаря Бьякугану запомнили ее лицо. Не спросили о цели визита — только поинтересовались, чего она желает, чаю, кофе, сладостей, быть может, обед? Миюки отказалась от всего и попросила, чтобы ее проводили к комнате Неджи, под предлогом, что ей нужно удостовериться, как проходит его выздоровление. Заодно спросила насчет Хинаты и с облегчением услышала, что «Хината-сама занята, она у себя в кабинете». У двери Миюки застыла, собираясь с духом и делая медленные вдохи и выдохи. Она не допустит ошибку. Она не будет выглядеть смешно или глупо. Она сможет. Постучавшись и получив разрешение войти, травница раздвинула сёдзи и вошла. Неджи сидел в постели — в домашней одежде и с распущенными волосами он был еще привлекательнее. Миюки быстро облизнула сухие губы. — Я снова в долгу перед тобой, Миюки-сан, — криво улыбнулся Неджи. — Спасибо тебе. — Что ты… — Миюки шагнула к нему. — Не беспокойся об этом. Я готова спасать тебя столько, сколько потребуется… Я люблю тебя, Неджи. Правда люблю. Тогда ты говорил, что я тебя не знаю, но теперь знаю. И люблю еще больше. Вот оно, то, чего Неджи боялся. Любит. Может, и правда любит — тем хуже для нее и для него. Уже второй раз он взамен за спасение жизни разбивал Миюки сердце и чувствовал себя последним мерзавцем. Но… — Миюки, прости, но я говорил тебе, что не могу. — Не верю, — отрезала Миюки, садясь на постель Неджи рядом с ним. — Не верю. Тебе просто запрещено! — Запрещено? — искренне удивился Неджи. — О чем ты? — Да, запрещено! — выпалила Миюки. — Эта печать — она же принуждает тебя слушаться главу вашего клана? Выполнять все ее прихоти? Поверить не могу, что она снова поставила тебе это клеймо! — Я был без печати, когда в первый раз сказал тебе, что не могу, — он заставил себя не раздражаться. — И никакая печать не может заставить любить или не любить человека. Прости меня, Миюки, но я тебя не люблю. И ты меня тоже не любишь. Просто сама не понимаешь. — Но если бы ты… — травница медленно спустила бретельку топика с плеча. Неджи сглотнул — только этого не хватало, если кто-то войдет — подумает совершенно не о том. Миюки меж тем приближалась к нему, сокращая расстояние между их лицами, и стоило оттолкнуть ее, но это было бы вершиной грубости, но не целовать же из вежливости — Неджи запутался. Он увернулся, ловко уйдя от губ Миюки и почти спрыгнув с кровати. — Неджи! — оскорбленно протянула та. — Ты же даже не хочешь дать мне шанс! Тебе бы понравилось со мной! — Лучше уходи, — отрезал Неджи. — Да? Хорошо. Прекрасно! — Миюки встала, тяжело дыша. — Я уйду! Но ты… ты еще поймешь, от чего отказался! Она вылетела за дверь, хлопнув сёдзи. Неджи опустился обратно на кровать и зарылся пальцами в волосы — он влип похуже, чем в бою с десятью превосходящими по силе противниками. С противниками он хотя бы знал, что делать. С девушками — понятия не имел. В его жизни не было девушек, кроме Хинаты. Тен-Тен — друг, как Ли; иногда казалось, что она испытывает к Неджи особенные чувства, но оружейница ни разу не говорила об этом и не навязывалась, может, и не было никаких чувств. И все. Больше никого. А если бы и были, то никто не стал бы важнее и дороже Хинаты.***
Второй раз! Он отказал ей второй раз! Гневно сопя, Миюки мчалась по коридору поместья, ненавидя этот дом, эту деревню, этих заносчивых шиноби, которые считают, что вправе распоряжаться чужими жизнями, Хинату, наложившую на Неджи печать — в этом травница больше не сомневалась. Не обязательно печать была видимой. Не обязательно печать была создана дзюцу. Просто… приказ. Хината обещала Миюки все, что угодно. Все, что угодно… и травница не попросила у нее ничего. Но и не отказалась от обещания. Резко остановившись, Миюки поймала пробегающую мимо служанку с такими же белыми глазами, как у всех здесь, и потребовала отвести ее к главе клана.***
Работа с бумагами успокаивала и приводила мысли в порядок. Пока Хината проводила расчеты и планировала расходы (что должен был делать казначей, но она не доверяла ему полностью), то думала только о цифрах, а не о чем-то другом. Неджи. Шино. Помолвка. Безумная любовь к брату. Неоднократно нарушенный закон; единственное, что извиняло их — не на территории Конохи. Снова Шино, которому нравилась Хината и который что-то от нее ждал… Лучше думать о том, сколько рё нужно будет выделить на кунаи. Стук в сёдзи отвлек от расчетов, но вместе с тем обрадовал — цифры начинали плясать перед глазами. Бьякуган не влиял на зрение так пагубно, как Шаринган, наоборот, наверное, только благодаря улучшенному геному Хинате до сих пор не пришлось надеть очки, но даже Бьякуган не спасал глаза от усталости. — Войдите, — разрешила Хината. В кабинет влетела растрепанная, раскрасневшаяся и злая Миюки. Быстро поклонилась, и, когда выпрямилась, одарила Хинату ненавидящим взглядом. — Что случилось? — глава Хьюга осталась спокойна. Она привыкла к чужой неприязни, и это давно перестало быть тем, что могло сбить ее с толку. — Я хочу просить вас, Хината…-сама, — еле выдавила из себя Миюки уважительное обращение. — Вы обещали мне все, что угодно, да? — Верно, — внутри Хината похолодела, но кивнула с тем же спокойствием, что еще больше разозлило просительницу. — Неджи! — выпалила та. — Я хочу Неджи! Отдайте мне его! Повисшее молчание можно было резать ножом. Хината медленно отложила бумагу, и без лишних слов, сложив печать, активировала Бьякуган — Миюки вздрогнула, боясь, что куноичи нападет на нее, но уже спустя миг лицо Хинаты стало прежним. Старейшин рядом не было. Слуг тоже. Услышать их не могли. Хорошо. — Это невозможно, — наконец ответила Хината. — Я не могу. Проси все, чего хочешь, но только не это. Надо же, они даже отказывали ей теми же словами! — Вы обещали, — упрямо насупилась Миюки. — Вы отказываетесь от своего обещания? — Не отказываюсь — как же травницу раздражало ее спокойное безразличие! — Но вы неправильно меня поняли, Миюки-сан. Я говорила: все, что угодно. Что. Не «кого». Я могу дать вам сколько угодно рё, например. Свиток с в меру безопасным дзюцу. Еду. Одежду. Травы, нужные вам для работы. Работу — если вам захочется уйти из магазина Яманака. Драгоценности. Любые вещи. Но не людей. Видите ли, клан Хьюга — это семья. И Коноха — тоже семья; именно таких убеждений придерживался Первый Хокаге, когда создавал нашу деревню. Поэтому я не могу отдать вам Неджи, если он сам не захочет с вами быть. — А если захочет? — Миюки знала, что нет, но ей очень хотелось немного сбить спесь с надменной главы клана. — Если решит, что быть со мной лучше, чем быть вашим… слугой и игрушкой! Последнее ударило Хинату пощечиной. Она не повысила голос, но травница вздрогнула, увидев, как изменился ее взгляд. — Полагаю, Миюки-сан, если вы здесь и просите меня отдать вам Неджи — он не захотел. — Хината, я… Ханаби застыла в дверях, глядя то на сестру, то на гостью. — Еще что-нибудь, Миюки-сан? — почти ласково спросила Хината. — Ничего! Я отказываюсь от вашего обещания! — травница сжала кулаки. — Мне ничего от вас не нужно! Я бы спасла Неджи жизнь и без благодарностей! И я буду спасать его снова и снова, столько, сколько потребуется, ясно вам? Можете использовать его, как свой щит! Рано или поздно он это поймет! Хорошего дня! Неловко и быстро поклонившись, Миюки выбежала прочь. Ханаби посмотрела ей вслед и приподняла бровь, глянув на Хинату. — Что это было? — Ничего, — усмехнулась Хината. Доверять Ханаби она все еще не могла — после инцидента с пожаром сестра перестала казаться врагом, Хината видела, что младшая отчаянно пытается заслужить признание Хьюга, что она начинает понимать, каким должен быть их клан, что она меняется и взрослеет — но именно поэтому не могла верить ей. Взрослея, люди учатся лучше врать — Хината знала это по себе.***
Глотая злые слезы, Миюки неслась прочь из проклятого поместья белоглазых бессердечных ниндзя, и остановилась на опушке леса, чтобы перевести дыхание. Лес успокаивал ее, но не этот лес — чужой, незнакомый, сколько бы она ни собирала в нем трав. Коноха не принимала Миюки, отторгала, как организм отторгает инородное тело. — Послушай, ты, — отреагировать травница не успела. Кто-то рывком прижал ее к дереву, цепко поймав за волосы — сначала она подумала, что это Хината, что глава клана догнала ее и решила разобраться подальше от посторонних, но это была не она. Другая девушка, просто очень похожая. Та, что вошла в кабинет. — Отпусти! — зашипела Миюки, но Ханаби лишь крепче сжала ее волосы на затылке. — Слушай. Меня. Внимательно, — проговорила она, разделяя каждое слово. — Не приближайся к поместью Хьюга. Не смей вертеть хвостом перед Неджи. Не смей являться к моей сестре со своими идиотскими просьбами! Ясно? — Тебе какое дело? Что, вы обе в Неджи влюблены? Это у вас нормально? — огрызнулась Миюки. — А это уже не твое дело, — парировала Ханаби. — Ты спасла жизнь моему брату, и только поэтому я тебя не бью. Но больше не смей ни приставать к нему, ни расстраивать Хинату! — Расстраивать! — засмеялась Миюки. — Да ей наплевать! Разве ты сама не видишь? Она играет людьми, вот и все! — Заткнись, — тихо сказала Ханаби, и Миюки замолкла — интонация куноичи стала угрожающей. Действительно угрожающей. — Ты ничего не знаешь ни о Хинате, ни о Неджи, ни обо мне. Ничего. И знаешь что? Твои попытки влюбить его в себя выглядят жалко… и, думаю, тебе полезна будет эта информация, — она широко улыбнулась. — Когда у шиноби из Хьюга активирован Бьякуган, то мы видим все вокруг себя в диаметре триста шестидесяти градусов. И в радиусе около километра. — Что? — эадохнулась Миюки. Получается… тогда… когда она наблюдала за его тренировкой… Неджи ее видел? И Ханаби тоже? Чертовы ниндзя, что еще они могут? — Что слышала, — ядовито сказала Ханаби. — Я предупредила тебя. Не приближайся к Неджи и тем более к Хинате. Умей проигрывать. Она отпустила Миюки, и та осела на землю к ногам младшей Хьюга, заливаясь слезами. Ханаби с презрением посмотрела сверху вниз — и сорвалась с места. Только что была здесь, и уже нет. Миюки бы удивилась, но рыдания мешали ей думать о другом. Все кончено, кончено, кончено, Неджи потерян навсегда, он ее не полюбит, его сестры проследят, чтобы у нее не осталось шансов, и значит, ее жизнь разбита — что толку от работы у Яманака, от того, что она переехала в деревню шиноби, что толку от возможности строить карьеру, Миюки никогда не хотела карьеру, она хотела семью, любящего мужа, детей, спокойно и мирно растить их вместе с любимым мужчиной… неужели она хотела слишком многого? Вдруг на плечи Миюки лег чей-то плащ, горьковато пахнущий полынью. Она подняла заплаканные глаза и встретилась взглядом с парнем, который мог быть только Хьюга — но не Неджи. Другой. Он сел рядом с травницей, помолчал немного, дожидаясь, когда ее рыдания утихнут, и сказал: — Ханаби-сама была права. Она часто ведет себя несдержанно, но она права. — В чем? — Миюки шмыгнула носом. — Вы ничего о нас не знаете, — просто сказал парень. Молчание продлилось еще минуту. Миюки несколько раз думала, что нужно встать и уйти, но плащ согревал ее, а идти было некуда. К Яманака? Домой? В бар? Все варианты одинаково ей не нравились. — В клане Хьюга испокон веков существуют две ветви, главная и побочная, — наконец сказал парень. — Рожденные в побочной ветви обречены на вторые роли. Обречены быть лишь слугами главной… были обречены. Неджи-сан родился в побочной ветви. Хината-сама и Ханаби-сама — в главной. Их отцы были не просто братьями. Они были близнецами. Миюки хотела спросить, почему тогда Ханаби носит метку, но прикусила язычок — ей рассказывали важные вещи. Рассказывали так, как старинную красивую легенду. — Однажды ниндзя из вражеской страны попытались похитить маленькую Хинату-сама, чтобы забрать у нас секрет Бьякугана. Улучшенный геном — ценность в мире шиноби… Но Хиаши-сама, отец Хинаты, помешал им. Он пришел в ярость, не сдерживался, и убил похитителя. Взамен за его жизнь деревня Скрытого Облака потребовала жизнь Хиаши. И… он согласился. Согласился? Миюки шумно вздохнула. История начинала все больше увлекать ее. — Хиаши-сама нельзя было умирать. Он был главой клана, заменить его не мог никто. Тогда Хизаши-сама решил воспользоваться тем, что они близнецы… Он добровольно согласился заменить Хиаши и умереть вместо него. Это было разумно еще и потому, что после смерти носителя метки, — рассказчик указал на собственную, — Бьякуган забрать невозможно. В первую очередь печати нужны для сохранения нашего генома. Хизаши умер, а Неджи долгое время думал, что его отцом просто пожертвовали. Он ненавидел Хинату. Однажды на спарринге он избил ее так, что она попала в больницу. Но потом все изменилось. Во время войны Неджи закрыл Хинату собой от гигантских шипов — вы видели, какие раны он получил. Но он сделал это сам. По собственному решению. Как и его отец. Хината же… придя в себя, она изменилась. Она перестала плакать, перестала смущаться, перестала быть стеснительной тихоней… и стала главой клана Хьюга после смерти отца. Ей тяжело, но она никогда не покажет этого. Миюки молчала. Красивая история, достойная со временем превратиться в легенду, но ей не было легче от понимания, что Хьюга так сплочены. — Как тебя зовут? — спросила она юношу. — Хьюга Мамору, — улыбнулся тот. — Очень приятно. — Ты из побочной ветви? На лбу Мамору темнела та же метка, что у Неджи и у Ханаби, но он вдруг покачал головой и засмеялся. — Из главной. — Но как же?.. — удивилась Миюки. — Метка? — Мамору коснулся своего лба. — Когда Хината-сама стала главой, она поставила их всем. — Всем? — ахнула травница. — Даже себе самой, — добавил Мамору. — Только не на лоб, а на ключицу. Она упразднила вековую традицию разделения ветвей Хьюга. Миюки шокированно молчала. Упразднила… Эта высокомерная куноичи сделала нечто подобное? Мамору тоже молчал, сидя рядом и не забирая плащ. Рядом с ним Миюки было неожиданно спокойно.