14 сентября
Затаить дыхание. Контролировать сердце. Удар. Крепко сжать древко палочки в руке. Ещё удар. Отправить оглушающее в сторону, откуда раздался подозрительный звук. И только тогда уже открыть глаза. Да, именно так и поступает Ирма. А потом бегло осматривает смутно знакомое помещение и останавливает взгляд на отброшенном её заклинанием нарушителе спокойствия – домовом эльфе. И как-то даже неловко становится. Она недоумённо смотрит на неподвижное маленькое тельце, подползает ближе, сминая шёлк постельного белья, и разглядывает несчастного, задумчиво склонив голову. Неудобно вышло: ещё вчера Абраксас ей так помог, а сегодня она портит его имущество. Печально вздыхая, она вновь направляет палочку на беднягу и магией приводит его в чувства, исправляя досадную ошибку. Очнувшись, тот забавно вертит головой из стороны в сторону и хлопает ушами, а затем поднимает огромные глаза на Ирму и дрожащими губами затягивает стандартную речь, полную подвываний и горестных всхлипов. Спорить даже бессмысленно – Ирма соглашается с каждым его словом. Да, он плохой домовой эльф и обязательно получит наказание. Вот только не от неё – от своего хозяина. Пусть Малфой сам разбирается, а у неё и без того дел хватает. Она не удерживается от облегчённого вздоха, когда тот успокаивается и сообщает то, ради чего он, собственно, сюда и пришёл: завтрак подан. С тихим хлопком, который выдал его ещё пару минут назад, он исчезает из комнаты. А Ирма радуется, что домовой эльф в её доме точно знает, насколько опасно заходить в комнату хозяйки, когда та спит, и какими последствиями это может быть чревато. После беглого осмотра себя, она недовольно морщится. Вчера, стоило ей доползти до кровати, она заснула, в чём была, благо додумалась хотя бы снять обувь. А потому сейчас на ней мятая расстёгнутая рубашка и такие же мятые штаны. Сомнений нет, что и причёска у неё далека от идеально уложенной, но с этим справиться проще. Хотя… Ирма косится на так и оставленную вчера на полу аврорскую мантию, которая благодаря чарам в любой ситуации сохраняет презентабельный вид и не пачкается. Закутавшись в красную материю и пригладив рукой самые строптивые прядки, она спускается в столовую, где её, напустив на себя скучающий вид, уже ожидает хозяин дома. Завтрак проходит просто замечательно, а Ирма подумывает о том, как бы увести такого прекрасного в готовке домового эльфа у Малфоя, о чём не стесняется упомянуть за вежливым разговором. Абраксас мягко смеётся на это, но не отвечает ни отказом, ни согласием, только едва заметно качает головой. После прекрасной застольной беседы Ирма в приподнятом настроении аппарирует на работу. Аврорат, ставший уже вторым домом, а если учитывать, что в собственном доме Ирма бывает даже реже, то он претендует на гордое звание первого, встречает привычной монументальной тишиной. Просторные коридоры и залы, мощные мраморные колонны. Строго, серьёзно и величественно. Когда она попала сюда впервые, одиннадцать лет назад, у неё замирало сердце. Сейчас же она непринуждённо рассекает пространство на пути к отделу, в который, как она только что узнала, доставили напавших на неё волшебников. Подозрения подтверждаются: мужчины действительно поддерживают идеи Гриндевальда и, заметив выделяющуюся даже в ночи яркую мантию Ирмы, просто не могли пройти мимо и не напасть. За что и поплатились. Теперь им прямая дорога в Азкабан. Ирма лишь качает головой. И чего им всем – а таких за последние полгода уже набралось несколько десятков – кажется, что одинокий аврор является существом беспомощным и отпор дать не способным? Даже смешно. Вернувшись в маленький, но зато свой кабинет, она собирает во флакончик воспоминания о последнем разговоре с Амандой и убирает его в неприметный шкафчик. Дома она ещё повторит эти действия, ведь ночевала она в гостях, а сразу от Малфоя отправилась в Аврорат. Все важные или кажущиеся таковыми воспоминания она хранит в двух экземплярах. На всякий случай. И не то чтобы она не доверяет собственной памяти, но… всякое бывает. Проведя отработанные до автоматизма манипуляции, Ирма разваливается в удобном рабочем кресле, предварительно бросив на стол папку с делом и окинув мрачным взглядом лежащее в куче документов письмо, от которого по коже пробегает холодок, после чего записывает новые факты, коих, к сожалению, немного. Итак, что она имеет? Кружок рукоделия. Неизвестно, где и когда собираются девушки. Да и собираются ли они вообще? После таких-то страшных событий. В любом случае, у Ирмы есть список имён, что, несомненно, радует. Но нет адресов, и это печально. Конечно же, найти юную миссис Пруэтт проблемой не является, да и с семьёй Белби у неё связи есть. Загадкой остаётся Сара Тобин. Полукровка? Маглорождённая? Этого Ирма не знает, но фамилия ей совершенно незнакома. Возможно, Лукреция или Ванесса смогут подсказать, где можно найти третью оставшуюся в живых девушку. Следующий пункт: Гроган Керриск. Живёт уединённо и тихо. Хотя узнать, где находится его поместье Ирме не кажется таким уж сложным делом. В архиве, несомненно, должен храниться адрес, ведь смерть его жены когда-то наделала шуму и расследование, определённо, велось. Вот только там сейчас такая неразбериха, что соваться туда страшно. Однако, видимо, придётся. С Лестрейнджами отдельная проблема. К сожалению, они не те, с кем Ирма может так просто связаться. Мало какая семья Магической Британии может сравниться с их в части власти и влияния. И если младший отпрыск этого рода действительно убил четырёх девчонок, причём нечистокровных, да даже если больше, то ему всё равно за подобное ничего не будет. Это удручает. Ведь Ирма не может просто так прийти и потребовать встречи с Рейнардом Лестрейнджем. Придётся выдумывать, как к нему подобраться. Есть, конечно, вариант обратиться к мистеру Реддлу, однако Ирму передёргивает от одной мысли вновь встретиться с этим волшебником. Ирма недовольно потирает переносицу, а вторая рука сама собой тянется к сигаретам. Нет, так не пойдёт. Не стоит курить в кабинете – потом ещё проветривать его. Да и от самого дыма думается хуже. Ирма выходит на небольшой балкончик, где собираются все курильщики Аврората, коих, надо сказать, до обидного мало. Всего два человека. Включая саму Ирму. Вторым же является Аластор Грюм. Более любителей табака не нашлось. С Аластором Ирму связывают довольно странные отношения. Они часто пересекаются на этом балкончике, однако практически всегда молчат и смотрят куда-то вдаль. А ещё иногда видят друг друга в одних и тех же кабаках и прочих питейных заведениях, но неизменно сидят в разных частях барной стойки. Ирма тогда чуть приподнимает свой бокал коньяка – другого алкоголя она не признаёт, – как бы приветствуя, а Грюм салютует стаканом с очередной крепкой бурдой, которую тот глотает, не морщась. На операциях они так и ни разу не встречались. Так что все их отношения сводятся к подобным молчаливым встречам, которые Ирме даже чем-то нравятся. Вот только… была одна история, о которой она предпочитает не вспоминать. Как и многие другие случаи из её весёлой молодости. Она тогда только окончила Хогвартс, а в её голове всё ещё беспрепятственно гулял шальной ветер. К ним, на аврорские курсы, Аластор прибыл в качестве замены всего на месяц. Кого и почему он тогда замещал, Ирма уже и не вспомнит, зато реакция юных дам на нового преподавателя отпечаталась в памяти навечно. О, она была очень бурной. Ещё бы, настоящий аврор, побывавший во множестве боёв, с мужественным лицом и низким голосом с хрипотцой. Ему тогда было чуть за тридцать, и девушки, непонятно как вообще попавшие на курсы авроров, просто млели. Ирма от коллектива не отрывалась и млела вместе со всеми. Однако она, кажется, была среди них самой смелой и решительной. Ну и, наверное, самой ненормальной. Возможно, именно поэтому она единственная со своего потока до сих пор гордо носит аврорскую мантию: остальные волшебницы сбежали в течение первого же года работы. Ирма и сама не помнит, как так вышло, но каким-то чудны́м образом она, безбожно пьяная и до неприличия весёлая, забралась к старшему аврору, а по совместительству их преподавателю на колени и даже попыталась того поцеловать. К счастью для её ранимой психики, Грюм отошёл от шока очень быстро. Очнулась она уже в своей комнате. А потом было очень-очень стыдно. До самого конца месяца, отведённого Грюму на преподавание, она не появлялась на курсах и даже зареклась не пить. Хотя зарок свой, конечно же, пришлось нарушить. Когда они встретились в следующий раз, Ирма уже была старшим аврором, держала голову ровно и ступала уверенным шагом, носила короткую стрижку, а за её плечами величественно развевалась алая мантия. Прошло немало лет, и она надеялась, что теперь в ней не узнать ту несуразную, постоянно смотрящую в пол девушку. Они почти не общались, так, иногда могли перекинуться парочкой фраз во время ожидания в коридоре. Их даже друзьями назвать, наверное, было нельзя. А потому, когда он месяц назад пришёл навестить её в больнице, Ирма очень удивилась. Он принёс семь зелёных яблок, от вида которых во рту тут же начинало вязать. Она поблагодарила, едва не морщась от предвкушения ужасной кислятины, забрала подарок и продолжила вопросительно смотреть на Грюма. Тот не сказал ничего конкретного. Мол, просто зашёл проведать. А потом как-то по-дружески провёл рукой по её коротким прядям и задумчиво спросил: — Не жалко? — Привыкла уже, — отшутилась она тогда, а в душе похолодела: «Помнит, гад». Он ушёл, а она от негодования остервенело вгрызлась в яблоко, которое, кстати, оказалось на удивление сладким. Буквально через пять минут всё это казалось лишь очередной забавной историей, хоть немного разбавившей унылый знойный день, проведённый в палате.***
20 августа
Том Реддл. Это имя вот уже два дня не даёт Ирме покоя с тех пор, как Абраксас его упомянул. Оно вертится на языке скользкой змеёй. От него буквально веет могильным холодом, а интуиция вопит, что с этим волшебником явно возникнут проблемы. Тем не менее Ирме всё же удаётся немного навести справки, откуда выходит, что сей маг действительно учился на Слизерине вместе с Чарити и Абраксасом. Более того сейчас он представляет собой успешного и даже в некоторых кругах влиятельного молодого человека. Интересно, как же ему это удалось и каких трудов стоило, однако факт остаётся фактом: у него есть поддержка многих чистокровных семей, таких как Блэки, Розье, Лестрейнджи и – тут Ирма усмехается – Малфои. Также известно, что Том Реддл собирает вокруг себя подающую надежды молодёжь. Вот только происходят их встречи за закрытыми дверями, и, к сожалению, Ирме туда ходу нет. Со стороны эти сборища кажутся весьма сомнительными, но и идти напролом она пока не видит смысла. После разговора за чашечкой чая со Слизнортом, деканом Слизерина, она понимает, что Том Реддл – исключительно талантливый волшебник. Гораций всячески его расхваливает и описывает как ответственного юношу с невероятной тягой к знаниям. Ирме даже самой становится любопытно познакомиться с человеком, получившим столь высокую оценку. Больше же о таинственном мистере Реддле найти ничего не удаётся. И это расстраивает. Ведь не к Малфою же идти с вопросами. Хотя… она немного призадумывается и сама не замечает, как прикусывает кончик пера. Этот вариант она оставит на крайний случай. — Слышал что-нибудь о Томе Реддле? — задумчиво и негромко спрашивает она, выпуская облачко дыма куда-то вдаль. Сбоку раздаётся мрачное мычание, и она лениво поворачивает голову, которая уже болит от постоянных размышлений об этом маге. Судя по потемневшему лицу Аластора, что-то он про Тома, определённо, знает. Он начинает напряжённо постукивать пальцами по металлическому ограждению, из-за чего раздаётся глухой тихий звон. — Есть некоторые подозрения, которые сейчас пытаюсь подтвердить, — спустя пару ударов пальцами произносит он. — С виду – парень как парень. Скользкий, конечно, но не более чем все остальные с его факультета. Ни в чём не замешан, идеальная репутация, нигде не подкопаться. Но вот… интуиция… Последнее слово он произносит как-то по-особому. На тон ниже. И Ирма его понимает: ей сразу становится ясно, что с тем волшебником явно что-то не чисто. Потому что в их деле интуиция – это важно. Она прочувствовала эту истину на собственном горьком опыте. — Вот и у меня… интуиция, будь она неладна, — сквозь зубы проговаривает Ирма и затягивается вновь. Аластор криво усмехается, но почему-то в этом действии чувствуется какое-то тепло и… уважение? Это приятно. Она жмурится, словно кошка, и поднимает голову вверх, к скрывающемуся за облаками солнышку. Пускай сегодня и не ясно, но всё равно очень тепло. Однако это, возможно, последние тёплые дни лета. — Не лезь в это, — вдруг произносит он, заставляя Ирму опешить. — Хорошо? Ирма почти минуту смотрит на него, будто пытается найти причину столь резкого заявления. А потом сглатывает и неуверенно говорит: — Постараюсь. А там уж как получится… сам знаешь… Он понимающе хмыкает: — Для начала достаточно и этого. Серый пепел падает куда-то вниз, и Ирме никак не разглядеть, куда именно. Почему-то вдруг становится неуютно и зябко. Она тушит сигарету и разворачивается к выходу. — Будь осторожна, — доносится ей в спину. От этих слов она вздрагивает и тихо шепчет: — Ты тоже, — и Ирма уверена, что её слышат.***
26 августа
«Вариант на крайний случай», – кажется, так она его для себя окрестила. Что ж, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Это уже третий её визит к Малфою. Первый закончился падением в темноту, второй – расшатанными нервами. Чем же закончится этот, Ирма даже загадывать боится. Но готовится к худшему. Ирма всегда так делает – продумывает самые неприятные сценарии развития событий и готовится именно к ним. «Перестраховщица» – так её в шутку называют в отряде. Иногда, когда её худшие опасения не сбываются. Хотя у самих тоже хватает странностей, глубоко отпечатанных на душе аврорскими буднями. И даже Аластор, которого Ирма так идеализировала в юности и до сих пор уважает едва ли не больше всех, страдает своей, причудливой паранойей. — Признаюсь честно, не ожидал Вас так скоро, — говорит этот невозможный человек без грана удивления в голосе, жестом приглашая войти внутрь. Уголки его губ чуть приподнимаются, не предвещая ничего хорошего. — Очень рад Вас видеть, — короткая пауза, — Ирма. Всё же он решается назвать её так. Что ж, если он ожидает её задеть этим обращением, то попытка провалилась. — Не разделяю вашего восторга, — с деланым равнодушием произносит она, даже не обернувшись, и уверенно идёт по коридорам, ориентируясь столь хорошо, словно всегда тут жила. Дамы с портретов качают головами и хитро улыбаются. — Так что же Вас интересует на этот раз? Его поза расслаблена, голова слегка откинута назад, а глаза чуть прикрыты. Будто бы напротив его сидит не опасный – даже скорее смертельно опасный – аврор, а так… нечто незначительное. В таком небрежном отношении к себе Ирма находит нечто интересное, может быть, даже потешное. Она и сама не замечает, как становится спокойнее, а её глаза зажигаются азартом. — Том Реддл, — без прелюдий задаёт она вектор разговора. — Значит, Том… — тянет Абраксас и как-то понимающе улыбается. Почему-то от этой улыбки по коже пробегают мурашки – явно недобрый признак. — Даже не знаю, что Вам сказать про него… Он – весьма специфичная личность. Харизматичный, талантливый, ловко подбирающий ключики к чужим душам – всё это, думаю, Вы и так слышали от других… — задумчиво говорит он, а его голос с каждым словом становится всё более глубоким, обволакивающим, вызывающим трепет в душе. — Вас интересует нечто конкретное? — Вы хорошо его знаете? — Некоторые м-м, — небольшая заминка, — люди не без оснований считают нас друзьями. Хотя сам Том наверняка бы с ними поспорил. — А что думаете по этому поводу Вы? — искренне интересуется Ирма и неосознанно подаётся вперёд. — Я? — он позволяет себе лёгкий, почти невесомый смех. — Ох, Ирма, на него сложно примерять обычные человеческие чувства. Том особенный, — Абраскас говорит мягко, но от этого странного тона становится жутко. — Наверное, чтобы понять, это стоит увидеть собственными глазами. — Увидеть? — удивляется она. Неужели Малфой сам предлагает организовать встречу с таинственным мистером Реддлом? Ирма не может поверить в свою удачу и растерянно хлопает глазами. — И увидеть, и услышать, и даже потрогать, — всё так же тихо смеётся он. — Хотя последнее – только если очень повезёт: Том не любит прикосновения. Однако, Ирма, Вы столь очаровательны, что вряд ли он будет слишком против. Какая грубая лесть! И самое обидное, что действенная. Ирма и сама бы рада удержаться от улыбки, но губы польщённо расплываются против воли. — Когда? — В ближайшее время. Я пришлю Вам сову, с точной датой. — Лучше в Аврорат, — качает Ирма головой и поясняет: — До меня совы не долетают. Он понимающе кивает и как-то ловко переводит тему на что-то несущественное. Ирма рада настолько, что не замечает, как включается в эту бессмысленную, но отчего-то приятную беседу. Забывает о неприятностях, об этих чёртовых убийствах. Просто в очередной раз отпивает из фарфоровой кружки, хрустит свежим печеньем и растворяется в чарующих серых глазах. — Счастливого дня, — доброжелательно говорит она Абраксасу у самой двери, а сама удивляется, насколько легко прошёл разговор. — Буду рад Вас видеть снова, — любезно отвечает он и улыбается ей вслед. Неужели она когда-то сравнивала его с куском льда?***
14 сентября
Ирма в последний раз выпускает вперёд тонкую струю табачного дыма, небрежно тушит сигарету и вдыхает уже по-осеннему прохладный свежий воздух. Она тянет время до последнего, отчаянно вглядываясь вдаль. Однако понимает, что нужно возвращаться и неохотно направляется в кабинет, едва передвигая ногами. Для такого поведения у неё есть весьма уважительная причина в виде письма с ненавистным оттиском на печати, которое она обнаружила ещё утром на рабочем столе. Едва заметив его, Ирма замерла с перекошенным лицом, будто только что съела добрый десяток лимонов. И как-то даже хорошее настроение, которое было вызвано восхитительным завтраком, приготовленным домовым эльфом Малфоя, стало вдруг стремительно падать. Понимая, что когда-нибудь его нужно будет прочитать, она ушла в работу с головой, временами бросая на него неприязненный взгляд. А закончив записывать те крохи информации, полученные от Аманды, сбежала курить. По дороге назад она вспоминает, что подумывала сходить в архив за адресом Керриска. Сейчас эта идея уже не выглядит такой уж безумной. Ирма резко останавливается и разворачивается. Стоит только приоткрыть дверь, как она будто бы попадает в другой мир: мир суеты, шума и гама. Из разных уголков архива слышатся грязные ругательства и стоны отчаяния. А под потолком туда-сюда летают сотни различных документов, сортируемых заклинаниями. Все сотрудники архива выглядят ужасно уставшими, а вот чуть в стороне стоит группа людей из самого отдела магического правопорядка, раздражённые, они то и дело требуют поторопиться. Очереди Ирма не любит. Но именно сегодня толпа приходится как нельзя кстати. Она приваливается к стене и с ленцой наблюдает за творящейся сумятицей. Окружающие бросают на её мантию косые взгляды, кто с интересом, кто с завистью, а кто с недовольством. Однако близко не подходят: разумно остерегаются. Подходит её черёд, и она спрашивает то, зачем пришла. Сотрудник архива поднимает на неё полный отчаяния взгляд, но опасается сказать что-то не то, подзывает ещё парочку коллег, с которыми и отправляется на поиски. Проходит не более десяти минут, как они возвращаются с полным делом о смерти Корделии Керриск, приходившейся женой Грогану. Ирма забирает папку и благодарит за работу, ей в ответ быстро-быстро кивают с вымученными улыбками, про себя желая, чтобы та быстрее покинула их вотчину. И вот теперь, вернувшись в кабинет, Ирма понимает, что не осталась больше дел, которыми она могла бы оправдать отсрочку. Письмо продолжает лежать на середине стола, привлекая к себе внимание. Ирма выдыхает, как бы сдаваясь, и двумя пальцами поднимает его за уголок, словно держит в руках нечто противное. Ломает печать с фамильным гербом Шафиков и достаёт из конверта само письмо от дражайших родителей. Такие письма Ирма неизменно получает раз в месяц. С тех самых пор, как помирилась с семьёй. Хотя нормальные люди вряд ли бы назвали данное событие этим словом. Как всегда, они заявляют, что были бы рады, если бы она навестила их. Ещё пару коротких предложений посвящают погоде и прочей ничего не значащей чуши. А вот дальше начинается основное – то, ради чего это письмо вообще писалось. Если убрать все отступления, красивые фразы и обороты, то всё становится весьма просто: Ирму вновь просят посетить приём, который будет проведён в доме её родителей. Её матушка ужасно стыдится, что их дочь, единственная наследница знатной фамилии, систематически на них отсутствует, постоянно отговариваясь работой. Ей отчего-то кажется, что их семью уже давно поднимают на смех из-за этого. Ну и бред. Ирма мрачно водит взглядом по идеально ровным резким строчкам, полулежа на столе, устроив тяжёлую голову на локте, а мозг уже пытается сгенерировать очередную причину, по которой присутствовать на столь значимом событии совершенно никак не получится. В какой-то момент она дёргается от внезапно пришедшей идеи. Ведь Рейнард Лестрейндж регулярно посещает всевозможные торжественные мероприятия и прочие развлечения. Нет, приёма у Шафиков ждать слишком долго, но вот что-то, что состоится в ближайшее время… Определённо, найдётся какое-нибудь подходящее событие. Ирма воодушевлённо подхватывает перо и пишет короткое письмецо Шарлотте, подруге, с которой они все семь лет душа в душу делили общую спальню и которая, в отличие от неё самой, постоянно вращается в светском обществе. Уж она-то определённо должна знать, где и когда произойдёт очередное торжество. Единственное, что омрачает ситуацию, – на приём, устраиваемый родителями, теперь придётся идти. Иначе совсем уже некрасиво получится. Закончив, она бросает взгляд на часы. Ещё нет и трёх часов дня, а значит, не поздно навестить скрытного и интригующего Грогана, чей адрес теперь был у неё на руках. Ирма вскакивает на ноги, вскользь проводит рукой по волосам и спешит покинуть рабочее место, пообещав себе обязательно подумать над ответом родителям. Как-нибудь потом.