Фрагменты

Это была самая настоящая проверка на прочность. Типичная провокация. Издевательство чистой воды. Их последний уже ставший традиционным «киносеанс» Булатов еще как-то выдержал, хотя и не без мучений. Спасло только то, что комнату освещал лишь экран телевизора, а сюжет, реплики персонажей и крылатые фразочки контр-адмирал знал практически наизусть — так что мог с непринужденным видом поддерживать беседу по поводу просмотренного и вполне удачно шутить. С остальным оказалось куда как сложнее. «Натуральное издевательство», охарактеризовал происходящее Булатов, в десятый раз засматриваясь не на действие на экране, а на стройные ноги лейтенанта Мурашовой, практически не прикрытые полами шелкового халатика. Товарищ Женя заразительно смеялась, совершенно невзначай прислонялась к его плечу, поправляла растрепавшиеся волосы и с соблазнительной непосредственностью уминала с тарелки свежую клубнику. Ладно хоть бананов притащить не догадался, мысленно тяжело вздохнул суровый и неприступный контр-адмирал, краем глаза наблюдая, как ловкий язычок проходится по пухлым губам. В другой ситуации он бы точно решил, что все происходящее — умелая женская стратегия по заманиванию «объекта» в хитроумные сети… А он что? Он ничего, он просто о своей подчиненной заботится, поддерживает моральный дух своего бойца, скрашивая товарищу лейтенанту вечера и обеспечивая бывшую больную витаминами… Однако новый удар по железной выдержке контр-адмирала оказался куда серьезней. Когда на очередные посиделки в кафе Мурашова с Умановой явились разряженные, как на свадьбу, Булатов понял: испытание на прочность только начинается. Ну а как еще назвать все это безобразие, когда подчиненная совершенно случайно во время танца прижимается то грудью, то бедром, демонстрирует очаровательные ножки в разрезах воздушного платья и очень мило краснеет, глядя снизу вверх и невинно хлопая ресницами… Эх, вот была бы на месте товарища лейтенанта какая-нибудь посторонняя дамочка, немного помечтал контр-адмирал, засмотревшись, как разлетается разноцветный шифон, на миг обнажая позолоченную загаром кожу. В других обстоятельствах он бы ни за что не отказался ни от эстетического, ни от всех иных удовольствий, но что уж тут поделаешь, раз существует устав…

***

И все-таки контр-адмирал проверку на прочность (или порочность?) в итоге провалил. С оглушительным треском. И ведь ничего такого не хотел… ну, почти… Всего лишь, как настоящий джентльмен, поддержал пошатнувшуюся даму, помогая ей выбраться из машины. И, одной рукой вежливо придержав товарища лейтенанта за талию, другой совершенно случайно, ей-богу ненароком скользнул ладонью чуть ниже положенного. И уже стоически приготовился как минимум к пощечине, как максимум к чему посерьезнее, да еще и к гневному кошачьему шипению — да вы, товарищ командир… да я вас за домогательство!.. А Мурашова вместо этого прильнула поближе, нежась в крепких руках и разве что не мурлыкая. А потом взяла и поцеловала — с юным напором и пылкостью, но совсем не невинно. Как бы обещая, что дальше будет еще горячей. К черту устав, решил контр-адмирал, окончательно осмелев и опуская вторую ладонь чуть пониже поясницы. В конце концов, правила для того и существуют, чтобы их нарушать…