Фрагменты

Не размыкаются до рассвета. Поцелуи с полынно-горьким обжигающим привкусом, объятия судорожные, жадность — мучительная, почти что до боли. А когда Женька замирает в его объятиях, истерзанная лихорадочной нежностью, Булатов не может заставить себя разжать руки, отпуская ее. Иррациональный, но такой дикий страх — что она тут же исчезнет, растает, ускользнет. Или попросту — уйдет, как он сам ушел от нее когда-то. Смерти подобно. Черт возьми, что с ним случилось? Он же никогда не боялся. Железный солдат. Попасть под перекрестный огонь, выдерживать часы истязаний, пойти на самоликвидацию, если другого выхода не останется — кажется, он знал самое страшное. А сейчас смотрит, как русые шелковистые пряди текут по простыне, как влажные ресницы дрожат, как луна серебрит кожу невесомым сказочным светом — и больно дышать от одной мысли, что это не насовсем. Это страшнее, чем десяток нацеленных на него автоматов.       — Жень… Осторожно ведет рукой по ее рассыпанным волосам, путаясь пальцами, и думает, что красивее женщины не встречал. Красивее — и нужнее, дороже…       — Жень, завтра же поедем в город. Надо разобраться с документами, Ваньку я усыновлю. Наш сын не должен расти без отца. Мура тяжело, сдавленно выдыхает, чувствуя на ресницах жгучую влагу. Даже если бы он хотел придумать для этого мгновения самые удачные в мире слова, правильнее этих все равно бы не смог найти.

---

Утром Женька кормит его совершенно замечательными оладьями с земляничным вареньем, заваривает душистый чай, улыбается. Улыбается неловко, неуверенно как-то — но улыбается ведь. Чего уж больше? Булатов прикручивает расшатанные дверцы кухонных шкафов, заменяет просевшую ступеньку крыльца, чинит на кухне подтекающий кран. Успевает приметить еще не одну недоработку и неисправность — где что подкрутить, прибить, заменить… В целом дом ему нравится. Здесь хорошо и уютно. И здесь — важные. И вообще, когда он в отпуске был в последний раз?..       — Дядя, ты кто? Ванька стоит на пороге, настороженно разглядывает незнакомца, сидящего за кухонным столом. Незнакомец приветливо, но немного смущенно улыбается, совсем как взрослому протягивает руку.       — Здорово, боец. Ну вот и познакомились. Я твой папа. Ванька отступает назад, смотрит насупившись. Но даже попытки спрятаться за маму не делает — наоборот, будто заслоняет ее собой. Защитник…       — У меня нету папы. Мура поспешно разворачивает сына к себе, присаживается перед ним, растерянно заглядывает в глаза, пытаясь на ходу подобрать слова. К таким разговорам жизнь ее не готовила.       — Малыш… Ванька ловко выскальзывает из материнских рук, на незваного гостя смотрит непримиримо.       — И вообще, у мамы дядя Рома есть! — выпаливает ему в лицо. — Они поженятся скоро, вот! Булатов ловит виноватый взгляд Муры — в ее глазах растерянность, в его глазах настоящий шторм. Ей вчера и в голову не пришло упомянуть о другом мужчине. Им вчера вообще не до разговоров было…       — Малыш, мы с дядей Ромой никогда не поженимся, я тебе уже говорила, — твердо произносит Женя, хотя в груди все дрожит. Ей не привыкать быть сильной. Или хотя бы казаться. — А теперь иди поздоровайся с папой. Ванька неохотно пожимает протянутую руку. В первый раз в жизни, так по-взрослому — даже дядя Рома ему руки не подавал. И слов таких серьезных и взрослых дядя Рома тоже не говорил.       — А ты молодец, что маму защищаешь. Она у тебя замечательная. Но ты не бойся, я ее не обижу. Слово офицера. Мы теперь ее вместе будем защищать… Ванька сосредоточенно кивает. Не то чтобы верит — но проверить-то можно. Да и просто интересно, сколько выдержит конкурент дяди Ромы. На такой случай и проверки разные есть… Мура провожает его до калитки. Останавливается у забора, встревоженный взгляд кидает на окно кухни.       — Он привыкнет. Просто нужно какое-то время…       — Конечно, — перебивает Булатов на полуслове. Прижимает ее к себе, долго-долго не отпуская, касается губами щеки. — Приезжайте сегодня же. Адрес не забыла еще? Женя тихо улыбается, подрагивающими пальцами скользит по его щеке. И не понимает, как могла считать себя живой — без него.       — Не забыла. Я ничего не забыла, Бать… Дорога к городу еще совсем пуста. По радио играет что-то незатейливо-бодрое, березы у дороги шелестят листвой, и ветер прорывается в салон, принося с собой те особенные запахи лета. Внутри будто расцветает что-то — и хочется дышать полной грудью, думать только о хорошем, улыбаться безо всякой причины. И почему-то только сейчас получается так остро почувствовать себя живым. Как он мог столько времени притворяться, что может прекрасно существовать один?.. Он не один. И еще так много всего нужно сделать… Купить Женьке кольцо, утрясти все формальности с усыновлением, с Ванькой наладить контакт. Купить ему радиоуправляемый катер. Свозить на рыбалку. Научить плавать, в конце концов… У него будет Женька. У их сына будет семья. Все будет. Все непременно будет. Время исправлять собственные ошибки.