А я летала вся в мечтах и снах О том, где миру неведомы боль и страх. И я не знаю как, но надо верить в то, Что нам его отыскать… Ты отпусти меня, чтобы я дальше звонко пела. И не держи меня, ведь я в клетке не сумела Прожить и дня, — меня воля мыслью грела. ___________________________________
ОСТ к главе песня Даны Соколовой — Отпусти меня
Первое, что я почувствовала, переместившись — запах сырости, гнили, плесени. Вокруг — бетонные стены, по которым серыми каплями стекала вода, оставляя белёсые разводы, напоминающие следы соли на камнях после морского прилива. Низкий, почти чёрный потолок давил, будто грозясь упасть на меня в любую секунду, а мелкие камушки, разбросанные по шершавому полу, неприятно впивались в стопы через тонкую подошву балеток. Я понимала, что это не дом Валаама, а вернее сказать, не та его часть, где он обитает со своими приближенными, но это место явно было элементом какого-то строения, потому как, судя по отсутствию окон, мы находились в подвале или бункере, скрытые от посторонних глаз. — Как тебе здесь? Нравится? — спросил Валаам, по-отечески нежно повернув меня к себе лицом. — Если это наш новый дом, то, похоже, ты, как Бог Алчности, потерял хватку, — нагло ответила я, не видя смысла пресмыкаться. Моя судьба всё равно решена, и я ничего не исправлю. Хмыкнув, он сначала будто искренне улыбнулся, точно его действительно повеселила эта шутка, но вот спустя секунду лицо нового хозяина переменилось, и, замахнувшись, он со всей силы ударил меня по голове, да так, что на мгновение в глазах потемнело. — Раз теперь мы в прямом смысле связаны, уясни несколько простых правил, — голос его изменился: стал жёстким, властным, шипящим. — Первое — говорить тогда, когда тебе велят. Второе — засунуть свой гонор куда подальше и уважать меня. Ну, а третье и самое главное — делать что скажут! Уяснила? Слушая его, я из последних сил надеялась, что это сон. Вот-вот я открою глаза в нашей с Ято спальне, вокруг тьма ночи, и лишь луна слегка освещает комнату, отражаясь в зеркале шкафа. Вскрикнув, я сяду в попытке прогнать кошмар и почувствую, как Ято обнимает меня, ласково поглаживая по волосам. «Тссс, это просто сон. Я рядом», — скажет он успокаивающим голосом, согревая меня своим теплом, убаюкивая, даруя ощущение бесконечной защиты. Беснующееся до этого сердце успокоится. Станет понятно, что никто меня не забирал: я дома с Ято и Юкинэ, на моей шее нет проклятого артефакта, и всё, о чём стоит переживать — надвигающийся день осеннего равноденствия, который соберёт в нашем храме целую ораву гостей. Возможно, я не сразу засну от мелькающих перед глазами картинок дурного и до боли реалистичного сна, но, ощущая запах любимого, не буду бояться, понимая, что в безопасности. — О чём задумалась? Я, кажется, задал вопрос! — из спасительной неги мечтаний меня вывел Валаам, стоявший так близко, что я ощущала доносящийся из его рта запах сигарет и кофе. — Тебе лучше сразу убить меня, — упрямилась я. — Неужели не понятно, что подчиняться я буду только своему хозяину! — И кто же он? — снисходительным тоном спросил Бог Алчности. — Ято! — с некоторой гордостью ответила я, радуясь, что голос мой не дрожит. — Занятно, — он потёр подбородок двумя пальцами, сначала посмотрев под ноги, а после снова переведя взгляд на меня. — Тогда заключительный вопрос: как тебя зовут? Я знала, что он хотел услышать — чтобы назвалась «Кинхой», но я не собиралась идти на попятную. Так просто ему со мной не справиться! — Акинэ. Моё имя Акинэ! — четко и громко проговорила я, точно хотела, чтобы весь мир услышал это. — Ответ неверный. Сощурив глаза, Валаам посмотрел на стоявших поодаль наёмников, переместившихся с нами, а после кивнул в мою сторону, отдавая немой приказ. Я и не заметила, как быстро оказалась в их лапах: вот они стоят у стены, а вот, как по волшебству, уже рядом, заламывают мои руки за спину. Возможно, дело в предыдущем ударе: я до сих пор словно находилась в прострации, плохо соображала и не могла сфокусировать взгляд на чём-то одном. — Делайте, что должны, — тон Бога Алчности был безжалостен, как и он сам. — Только не бейте по лицу. Она симпатичная, а я люблю красивые вещи. И эту портить не стоит. Я не успела даже рыпнуться, как меня повалили на пол, не переставая атаковать. Каждую секунду я ощущала, как по телу приходятся всё новые удары: мне не удавалось отойти от одного, как следом обрушивались всё новые, не позволяя даже вздохнуть. Боль — единственное, что я чувствовала. Мысли будто испарились, в голове стало пусто, хотя кое о чём я всё же думала: смерть! Как бы я хотела избавления от этого кошмара! Да, в каких-то случаях гибель кажется ужасным горем: порой мы цепляемся за жизнь, лишь бы сохранить возможность ещё раз увидеть родных и близких, вдохнуть свежего воздуха, порадоваться тёплым лучам солнца, ощутить вкус еды, насладиться объятиями… Сейчас же смерть стала бы для меня избавлением, самым лучшим подарком! Не чувствовать, не бояться… Но, к сожалению, мои мучители не использовали орудия, дабы свести шансы моего убийства к нулю. Они били ногами и руками, поднимали меня за волосы, душили, выкручивали пальцы и всё это время смеялись, будто наслаждаясь происходящим. Я кричала, умоляла их прекратить, звала Ято, проклинала этот чёртов мир, что так несправедливо жесток со мной, но ничего не менялось. Спустя время тело перестало слушаться, заходясь в конвульсиях, и единственное, что было в моих силах, свернуться калачиком, в попытке хоть как-то защититься, ожидая завершения этой немыслимой пытки.***
Не помню, как отключилась, но судя по тому, что очнулась на том же самом месте, в окружении всё тех же Богов, произошло это недавно. Я лежала на твёрдом полу, не в силах пошевелиться. Казалось, от любого движения я рассыплюсь, словно стеклянная ваза, в которую бросили камнем. Изо рта стекала тонкая струйка крови, смешанная со слюной, одно из лёгких будто чем-то сдавило и теперь оно не могло до конца раскрыться, заставляя чувствовать удушье, а руки и ноги ломило, как при высокой температуре. Я ждала продолжения, новых ударов и издевательств. Вдруг я вспомнила, что Ято ощущает всё то же самое. Эта мысль ранила не хуже острого клинка. Я знала — глупо беспокоиться о нём, находясь в таком положении, но я переживала понимая, о чём он сейчас думает. Уверена, Ято считает себя виноватым, хоть мы давно решили, что произошедшее в прошлом — случайное стечение обстоятельств. Я просто попала не в то место и не в то время, став жертвой какого-то злого рока. Я ни в коем случае не винила любимого ни за историю с Акаджи, ни за битву на камиринге, ни за то, что оставил нас с Юкинэ одних сегодня. Порой жизнь крепко издевается над нами, но, как говорил Тэндзин: «Если тебе дано испытание, ты в силах его преодолеть!» Может, и я справлюсь? Стоит подождать, и Ято придёт? Да — наверняка! Он не станет сидеть сложа руки и обязательно спасёт меня, нужно лишь протянуть до его прихода. — Как спалось, золотце? — спросил Валаам, наклонившись, разглядывая меня с искривившимся от отвращения лицом. — Я бы ответила, но боюсь выплюнуть лёгкие, — я не знала, почему снова начинала дерзить, но просто не могла позволить себе унижаться перед этим ублюдком. — Тогда, может, просто назовёшь своё имя? — деланно ласково спросил он, склонив голову вбок. — Акинэ, — с хрипом ответила я, закашлявшись, а после скрючившись от боли в груди. — И снова неверно, — ответил новый хозяин и, взяв меня за волосы, с силой ударил головой об пол. Звон в ушах. Тошнота. Темнота.***
Очнулась я уже в ином месте, хоть и очень похожем на предыдущее. Эта комната тоже была сделана из холодного бетона, на стене отсутствовало окно, а едкая затхлость, оседающая в носу, продолжала преследовать и здесь. Но вот по размеру это помещение уступало даже двуспальной кровати, а потолок нависал так низко, что если бы могла встать — ударилась бы об него макушкой. Я не страдала клаустрофобией, но эти однотонные серые стены давили, и порой казалось — они движутся, собираясь расплющить меня, словно букашку. Голова жутко болела. Было ощущение, что она настолько тяжёлая, что вот-вот продавит пол. Всё онемело, и хоть в теории это лучше, чем страдать от невыносимой боли, я не могла расслабиться от того, что не чувствовала рук и ног. Мне всё время хотелось посмотреть на себя, убедиться, что тело цело, хоть и назвать его невредимым точно нельзя. Я ждала, как только Валаам прознает, что я в сознании, меня снова вытащат отсюда и продолжат истязать, но… Вот прошло уже, наверно, полдня, а ко мне так никто и не зашёл. Сил бодрствовать с каждой минутой становилось всё меньше, и, закрыв глаза, я провалилась в беспокойный сон, надеясь, что мне дадут передохнуть. Не знаю сколько прошло времени: комнату освещала тусклая лампа, которая горела постоянно, поэтому я понятия не имела, день теперь или ночь, час я пролежала в отключке или десять. В общем и целом, я набралась сил, насколько это было возможно, и чувствовала себя намного лучше, только вот теперь столкнулась с новой проблемой. Жажда… Первое время после пробуждения я просто хотела пить, но могла контролировать это, думая о Ято, гадая о том, как скоро получится выбраться отсюда, и вспоминая самые яркие и счастливые моменты жизни. Но спустя примерно полдня желание сделать хоть глоток воды вышло на передний план, и я уже не могла ни на чём сосредоточиться. Горло першило, что приносило ещё больший дискомфорт: начиная кашлять, я пробуждала боль в рёбрах, практически утихшую до этого момента. С каждой минутой мне становилось всё хуже. Нёба стали словно наждачка и царапали распухший от недостатка жидкости язык. Я постоянно сглатывала несуществующий ком, ещё больше травмируя пересохшую гортань и снова заходясь в кашле, остановить который было непросто. Это казалось невыносимым, и я уже хотела, чтобы ко мне пришли: пусть бьют, издеваются, но дадут попить. Спустя ещё несколько мучительных часов я осознала, что моё пребывание здесь и есть новая пытка. Синяки и ссадины не стали для меня убедительными, поэтому Валаам нашёл новый способ заставить подчиняться. И, сказать по правде, это много тягостней ударов, боль от которых со временем проходила. Жажда — настоящая мука, становившаяся ужасней с каждой минутой. Спустя ещё примерно сутки я не могла встать и лишь звала Ято тихим, охрипшим голосом. Я хотела плакать, но слёз не было, а пересохшая слизистая глаз создавала ощущение песка под веками. Иногда мне удавалось провалиться в короткий, беспокойный сон, в котором я смотрела на воду, пила её, купалась в ней, обливая себя холодными струями. Я была счастлива те несколько часов, пока не просыпалась, по инерции глотая спёртый воздух. Спустя ещё время эти сны переросли в галлюцинации: стало казаться, что по бетонным стенам этой ненавистной мне комнаты текут приятно журчащие ручьи, разбавляя давящую на уши тишину. Пару раз я даже подставляла руки, надеясь собрать хоть пару капель живительной влаги, но стоило потянуться, как бетон снова становился сухим и шершавым. Вскоре у меня не хватало сил даже поднять голову. Я была настолько слаба, что любое, даже самое крохотное движение воспринималось как нечто невозможное. Правда, порой против моей воли мышцы сами сокращались, а в теле появлялась ужасная ломота. Меня будто выкручивали изнутри. Спустя несколько дней я стала похожа на живой труп. По урокам биологии я знала, что без жидкости человек может прожить от трёх до пяти дней, но я — орудие и не могла погибнуть от обезвоживания, лишь продолжая высыхать, точно губка на солнце. Теперь сердце не переставая колотилось, пытаясь прогнать по телу загустевшую кровь, губы потрескались, а кожа на руках покрылась морщинами и мелкими ранками. Воздух был невыносимо сухим и горячим, обжигая и без того иссушенные лёгкие, дыхание стало медленным, еле слышным, ведь теперь на груди точно лежала десятикилограммовая гиря. У меня больше не было сил, но всё же я тешила себя надеждой, что вот-вот Ято зайдёт сюда, выбив дверь, и заберёт домой, подальше от этого ужасного места. Порой даже казалось, что я слышу звуки борьбы, и сердце начинало биться ещё сильней, предвкушая скорое спасение, но позже оказывалось, что снаружи — тишина, и обезумевшее от жажды сознание просто играет со мной. Становилось ещё больней. Если я выживу, то при слове «ад» буду всегда представлять это место, потому что ни один ужасный, прожитый мною ранее день не мог сравниться с этими страданиями. Казалось, про меня забыли. Может, Валаам решил убить меня таким зверским способом? Оставить здесь на недели или месяцы, пока я не сломаюсь? Неужели я так сильно ненавистна ему, что он готов пойти на это? Хотя… чему я удивляюсь? Пора перестать быть наивной.***
Из сна, а точнее сказать, состояния какого-то полуобморочного бреда меня вывел щелчок замка на металлической двери. Я попыталась открыть глаза, но веки не слушались, будто слипшись между собой: пришлось приложить немалые усилия, потерев их кулаком, чтобы хоть что-то увидеть. — О, солнышко моё! Я скучал! — звонким голосом проговорил Валаам, и в ушах зазвенело: я столько просидела в тишине, что теперь любой звук обрушивался на меня, как удары грома. — Выглядит она не очень, — заметил Риотто, но не с сочувствием, а наоборот, удовольствием. — И пропала эта дурацкая ухмылка. — А ты прав! Что, золотце, твой пыл поубавился? Разомкнув склеенные губы и почувствовав, как запёкшаяся на них корка разрывается вместе с кожей, я сморщилась, приподнимаясь. Я хотела ему ответить, но не могла произнести и звука: язык не слушался, и связки будто ссохлись, слиплись между собой. — Дайте ей попить, — приказал Валаам, и ко мне подошёл один из охранников, протягивая небольшую бутылку воды. Увидев её, я буквально обезумела. После стольких дней жажды она воспринималась мною как невиданной ценности сокровище. Правда, сделать спасительный глоток я так и не смогла: не было сил открыть её, а стоявший в проходе Бог Алчности лишь хохотал, наблюдая, как я негнущимися, слабыми пальцами, пытаюсь открутить крышку. Истратив последние силы я, похоже, потеряла сознание, но вскоре очнулась от того, что по моим губам течёт прохладная вода. И это не сон! Я чувствовала её вкус и свежесть! Дернувшись, я резко поднялась на локте и, схватив протянутую мне бутылку, начала пить: жадно, большими глотками, проливая капли драгоценной жидкости на потрёпанную футболку. Казалось, на свете нет ничего вкусней, но в скором времени сжав пустую бутылку, я поняла, что мне этого мало. Хотелось ещё! Я готова была выпить несколько литров воды, но такой роскоши мне, разумеется, никто не даст. — Надеюсь, тебе лучше? — Валаам присел на корточки, вытирая капли с моего лица. — Теперь вспомнила, как тебя на самом деле зовут? Он выжидающе посмотрел на меня, считая, что победил. Но я слишком сильно любила Ято, чтобы предать вот так просто. — К… — начала я, пытаясь совладать с пропавшей от жажды речью. — Как? — он сморщил брови, а улыбка на его лице стала ещё шире. — К… — снова начала я, но закашлялась от резко выделившейся во рту слюны. — Я слушаю, — поторопил Бог Алчности, уже почти скалясь. — К… чёрту иди, — прохрипела я, но достаточно громко, чтобы услышали все. Валаам обезумел от ярости. Я оскорбила его при подчинённых и не стала слушаться вопреки грандиозным планам. — Ты сама выбрала свою судьбу, тварь! Дальше тебя ждёт настоящее пекло! — А до этого был курорт? — я села, опираясь на дрожащие руки. — Тогда можно вернуть деньги и написать жалобу на ваше турагенство? Поднявшись, Валаам ударил меня ногой по лицу. Я почти отключилась и лежала не шевелясь, но сквозь звон и шум в ушах, до меня донеслись его слова: — Без еды и воды ещё неделю. Пусть она пожалеет, что вообще родилась на свет.***
Как ни странно, следующие семь дней прошли для меня менее мучительно, потому как подавляющее большинство времени я оставалась без сознания. Правда, просыпаясь, чувствовала невыносимую боль на коже и в мышцах, но страдания были недолгими: обессиленный организм снова толкал меня в блаженное забытьё уже через пару часов. Иногда я слышала, как дверь в мою камеру открывалась, и кто-то проверял, жива ли я и не готова ли сдаться, но видя, что я не собираюсь реагировать ни на просьбы, ни на угрозы, уходил, сетуя на мою выдержку. Честно сказать, иногда я и сама не понимала, откуда во мне столько силы, почему я до сих пор терплю, цепляясь за жизнь. Зачем иду против Валаама и никак не произношу то, что он хочет? Каким образом собираюсь действовать дальше? Вопросов слишком много, но все они сводились к одному — я верила в Ято. Он точно не может сейчас сидеть без дела и уже, наверно, подключил на мои поиски всех знакомых. Он обещал мне, что больше не даст в обиду, что теперь я под его защитой. Да, произошедшего никто не ожидал: Валаам сработал быстро и чётко. Но если мы потерпели поражение в бою — это не значит, что нами проиграна вся война! Мы справимся! Только бы выбраться отсюда и набраться сил… Когда срок моей продолжительной пытки жаждой подошёл к концу, мне казалось, я больше никогда не смогу двигаться. Уже ничего не хотелось: ни пить, ни есть. Организм встал, как часы без батарейки, и уже не требовал подзарядки. Очнулась я от того, что на меня вылили целое ведро воды. Пробуждение было шокирующим и приятным одновременно: иссохшаяся кожа ликовала от влаги. — Наконец, ты снова с нами! — раздался над головой голос Риотто. — Как ощущения? Появились свежие мысли? Мне было тяжело, но я смогла собрать в кулак оставшиеся силы, чтобы ответить: — Думаю, куда делся Валаам… За шваброй пошёл? Вы ведь решили прибраться в моём номере люкс? — я обвела взглядом мокрый пол и подняла вверх большой палец, как бы показывая одобрение. — Мразь! — крикнул он и, схватив меня за шею, пригвоздил к полу, нависнув так низко, что я могла пересчитать каждую морщинку на его лице. — Думаешь, самая умная? И сможешь держаться вечно? Мы сломаем тебя рано или поздно, и чем скорее ты смиришься, тем меньше мучений выпадет на твою долю. Уяснила? Я хотела ответить, но из-за пережатого горла смогла лишь открыть и закрыть рот. Увидев это, ведущий Бога Алчности отпустил меня, слегка отстраняясь и смотря презрительным взглядом. — Уяснила… — прошептала я, на секунду закрыв глаза. — То-то же, — с ноткой гордости в голосе ответил он, поднимаясь и направляясь к двери, видимо, чтобы позвать хозяина. — Уяснила, что на обед ты ел чеснок. Не люблю его. В следующий раз потрудись почистить зубы, — я засмеялась, насколько возможно это оставалось в моём положении. Чтобы со мной не сделали дальше — увидеть Риотто с этой расстроенной рожей того стоило! С полминуты он смотрел на меня с такой явной ненавистью, что я сразу поняла: будь его воля, моя голова давно бы красовалась на пике, как в каких-нибудь средневековых фильмах, но я абсолютно точно нужна Валааму живой. Зачем? Вопрос интересный, ведь ничего выдающегося во мне нет, но факт оставался фактом: они могли лишь пытать меня, но не убить. В этом было моё преимущество. — На цепь её! — с почти звериным оскалом проговорил он и вышел за дверь. Встать сама я не могла, поэтому наёмники подняли меня силой, обхватив под плечи. Они тащили меня путаными коридорами, похожими на бесконечный лабиринт. Я скучала по солнечному свету и чистому воздуху, которых здесь так не хватало, но была рада сменить обстановку — моя малюсенькая камера уже порядком надоела. Меня привели в комнату с высоким потолком, отделанную камнем. Похоже, это общая баня, но, судя по запущенному состоянию стен и пола, ею давно никто не пользовался. Правда, во внушительных размерах купальне вода всё-таки была, что меня немало удивило и обрадовало: я очень хотела нырнуть туда и пить, пить, пить… Меня по-прежнему мучила дикая жажда. И словно в ответ на мои немые молитвы, тюремщики подвели меня именно к бассейну, из которого на поверхность тянулись два конца металлической цепи: один из них заканчивался широким браслетом, а другой крюком. Уже знакомый мне темноволосый наёмник, которого, кажется, звали Рамон (именно с ним я билась на камиринге когда-то) продолжил держать меня на весу, а второй сомкнул холодную сталь вокруг моей лодыжки и повернул ключ, отрезая пути к бегству. Я не успела опомниться или что-то предпринять, как без предупреждения меня толкнули в воду, не оставив возможности сделать глубокий вдох. Обессиленная, я сначала пошла камнем на дно, потому как цепь была действительно тяжёлой, но, когда кислорода стало не хватать, сработали какие-то инстинкты, и с нечеловеческими усилиями я всплыла на поверхность. В это время Риотто взялся за второй конец цепи, которая была продета сквозь вбитое на дне кольцо, и потянул за него так, что я больше не могла достать до бортика купальни — мне оставалось всё время работать руками и ногами, чтобы не захлебнуться. — Ну что? Ты, наверно, мечтала попить? В твоём распоряжении больше ста кубов воды, так что наслаждайся! И не стоит благодарить! Хохотнув, он закрепил второй конец цепи на облупившейся колонне и вышел из комнаты, забрав с собой друзей и выключив свет. С этого момента начался новый круг ада. Первое время я просто безостановочно пила и с каждой минутой чувствовала себя лучше: появлялись силы, кожа стала приобретать прежнюю упругость, вернулась ясность мышления. Мне казалось, это не истязание, а наоборот, подарок судьбы! Я, наконец, утолила жажду и почувствовала себя чистой. Правда, спустя часа четыре я осознала, что находиться в таком состоянии будет не так-то просто. Во-первых, ноги и руки ужасно ныли от постоянной работы, ведь тяжёлая, короткая цепь не давала возможности лечь на гладь воды и расслабиться. Во-вторых, кромешная темнота вызывала дезориентацию, и порой я не понимала, где верх, а где низ, и ненадолго уходила на дно. Ну и в-третьих, здесь было чертовски холодно! Возможно, когда это место не пустовало, бассейн подогревали, но на данный момент температура воды равнялась комнатной. Вначале это не приносило дискомфорта, но теперь мои зубы стучали, а пальцы окоченели так, что я с трудом могла их согнуть. Не знаю сколько времени прошло прежде, чем я сдалась. Нет, не скажу, что я так уж хотела ощутить то, что чувствует тонущий человек, но выхода не оставалось: я устала и, более того, не видела смысла бороться. Я не умру, а просто отключусь до момента, пока меня не откачают. Правда, собраться с духом было непросто: инстинкт самосохранения будто сжимал горло, поэтому не было иного выхода, кроме как уйти на дно и схватиться за вбитое в него кольцо. Менее чем через минуту я сделала вдох, и почувствовав, как лёгкие заполняет вода, потеряла сознание.***
— Просыпайся! — услышала я приглушённый голос. — Дура бестолковая! Я узнала голос Риотто, но после все мысли заняло невероятное жжение в груди. Я дышала, но воздух казался до ужаса колким, будто вместе с ним я вдыхала миллионы песчинок, въедающихся в гортань. На миг открыв глаза, я тут же зажмурилась от яркого света: лежа на полу, я находилась прямо под длинной люминесцентной лампой. — Поднимите её! — снова услышала я своего давнего знакомого и почувствовала, как несколько рук помогают мне принять сидячее положение. Дышать стало легче, к тому же я смогла открыть глаза и теперь видела, что происходит вокруг. Судя по мокрому следу на полу, достали меня недавно, а вид насквозь промокшего Риотто говорил о том, что сделал это именно он. — Чего ты добиваешься? — спросил он, садясь на корточки и говоря уже более спокойно, без привычной мне напыщенности. — Хочу домой, — так же тихо ответила я, встречаясь с ним взглядами. — Мы тебя не отпустим. Можешь поверить. На миг показалось, он действительно мне сочувствует. Разве это возможно? — Ну, а я не стану подчиняться. Можешь поверить, — каждое слово отзывалось болью в горле и вызывало кашель, который я с трудом сдерживала. — Тогда, если мы не придём к компромиссу, ты погибнешь. Разве этого хочешь? Ведь если подумать, Валааму ты нужна всего на сто лет, а потом можешь валить к своему Ято или на все четыре стороны, — он снисходительно улыбнулся, будто говорил очевидные вещи. — Это хозяин тебе сказал, или ты сам до такой глупости додумался? — съязвила я, видя, как при этой фразе изменилось выражение лица Риотто. — Я не дура, какой вы меня все тут считаете. Сто лет? Серьёзно? Бьюсь об заклад, я буду убита спустя девяносто девять лет и одиннадцать месяцев, если, конечно, вообще доживу до этого времени. Я почти слышала, как работают шестерёнки в его голове, пытаясь найти выход. Наблюдать за этим было забавно, ведь я прекрасно понимала: его послал Валаам, и если его ведущий не сможет выполнить задание (то есть, убедить меня сдаться), то будет наказан. — Значит, будешь мучиться месяцы, а может, годы. Только учти при этом, что твой любимый хозяин всё чувствует. Ято ведь не успел забрать имя? Или не захотел? В любом случае — он ощущает твои страдания на собственной шкуре. Не жалко его? — А какие-то менее очевидные варианты уговорить меня будут? — спросила я с раздражением. — Даже как-то обидно! Ты совсем не прикладываешь усилий. Конечно, эти слова — сплошная показуха. Я прекрасно осознавала, что Ято там, наверно, сходит с ума. Сколько меня уже нет дома? Две недели? Или больше? Радовало одно: я довольно быстро исцелялась, а значит, мой хозяин невредим*. — А может, мне просто снова отделать тебя до полусмерти? Как тебе такой вариант? — добродушность моего врага куда-то мигом испарилась, вернув взгляду прежнюю злобу. — Ты меня пугаешь! — я притворно приложила руку к губам, изображая ужас. — Ты головой в ближайшее время не бился? Что с фантазией? Где дыба, электрический стул, тиски для ногтей, в конце концов? Как ты вообще ведущим стал с таким крошечным мозгом? Или Валаам набирает сторонников по принципу «чур мне самых убогих»? Не выдержав нападок, Риотто ударил меня кулаком в живот, отчего я снова повалилась на пол. — Думаешь, это смешно?! — прокричал он, и голос его эхом отразился от каменных стен. — Да, — как можно громче ответила я, чувствуя вкус крови во рту. — А если я отрежу тебе руку? Что на это скажешь? — спросил он, снова сжимая кулак. — Что для шашлыка она слишком костлявая, а вот на супец — сгодится. Я истерично засмеялась. Мне было всё равно. Я уже не боялась будущих наказаний, боли, унижений… Не знаю почему: страх просто исчез, будто к нему вёл тумблер, который я с успехом выключила. Что будет дальше? Плевать! Лишь бы это поскорей закончилось. Последнее, что помню — Риотто поднялся и кивнул в мою сторону Рамону и второму наёмнику, отдавая приказ. Меня снова били: безжалостно, мучительно, ломая кости и буквально выбивая из меня дух. Находясь на грани сознания и уже почти не чувствуя боли, я вдруг вспомнила плюшевого единорога, что стоял сейчас на полочке в моём уютном домике. Любимый выиграл его специально для меня когда-то давным-давно и в тот день сказал фразу, которую я никогда не забуду: «Я никому больше не дам тебя обидеть! Со мной ты в безопасности!». Так где же ты сейчас? Почему позволяешь делать это со мной? Умоляю, Ято! Помоги мне!***
Не знаю, через сколько очнулась, но по ощущениям прошёл не один день. Я была в уже знакомой мне маленькой комнате, что стала темницей на последние недели, вот только теперь рядом стоял стакан воды и лежал уже заветрившийся хлеб. Я бы, может, и задумалась над тем, с чего это Валааму делать мне поблажки, и какой тут подвох, но я слишком давно не ела! Поэтому с нехитрым пайком справилась буквально за минуту, а после решила осмотреть повреждения, ожидая увидеть гноящиеся раны и кровоподтёки. Но с удивлением обнаружила, что почти на каждом участке моего тела — бинт, а некоторые особо сильные синяки обработаны какой-то резко пахнущей мазью. «Что за чёрт?» — тихо произнесла я, не сумев сдержать удивление. Я умерла? Или мне это снится? А может, Ято всё-таки смог прийти… Хотя нет, тогда бы он забрал меня отсюда. Возможно, увидев меня, Валаам решил, что ребята перестарались и испугался, что я не выдержу такого натиска и погибну? Но это на него не похоже. Руки покрылись мурашками, и это никак не было связано с холодным бетонным полом: я почувствовала, что впереди ждёт нечто хуже тех испытаний, что уже выпали на мою долю за последние недели. Я знала, рано или поздно за мной придут, и, возможно, в этот раз мне не удастся отвертеться. Дверь комнаты открылась спустя несколько часов после моего пробуждения. Как ни странно, в этот раз пришёл лишь один охранник (прежде я его не видела). Он был неразговорчив, поэтому просто поднял меня под локоть и повёл в неизвестном направлении. Я не сопротивлялась. Лишь ждала решения своей участи. Снова вернулся страх, меня начало подташнивать. И больше пугали не будущие перспективы, а неопределённость. Что бы там ни было уготовано, я хотела узнать об этом как можно скорей. Шли мы довольно долго, и по большей части потому, что преодолели крутой подъём наверх. Так как силы почти иссякли, я часто останавливалась, чтобы передохнуть. Когда ступени наконец кончились, и передо мной открылась металлическая дверь, в глаза ударил такой яркий свет, будто в лицо направили прожектор. Правда, спустя пару секунд я поняла, что это всего лишь солнечные лучи, проникающие в помещение через огромное панорамное окно. В комнате никого не было, кроме Валаама, сидящего за массивным деревянным столом. Кажется, он с кем-то разговаривал, но я не слышала о чём: в его ухе виднелся блютуз-наушник, каждые несколько секунд мигающий приятным голубым светом. Это напомнило мне глаза Ято… — А, здравствуй, золотце! Прости, давно не навещал тебя. Работа, знаешь ли. Сопровождающий подвёл меня к стулу, стоявшему напротив Бога Алчности, а после, на секунду склонив голову в сторону хозяина, вышел, оставив нас наедине. Это стало для меня ещё более удивительно: они сдались? Неужели решили отправить меня домой? Или Валаам всерьёз думает, что этот «жест доброй воли» выглядит убедительно, чтобы чаша весов склонилась в его сторону? — Парни, кратковременный отбой. Я скоро снова к вам подсоединюсь. Будьте на местах, — Валаам отдавал распоряжения чётко, точно генерал на поле боя. Я напряглась: чего от него ждать? Непонятно. — Ну что ж, Риотто рассказал, что ты крепкий орешек, — проговорил он лукаво. — И выходит, ты так и не вспомнила, как тебя зовут? — Я и не забывала. Акинэ! Сколько ещё нужно повторить? Странно, но мой ответ, похоже, его ни капли не расстроил. Наоборот, Бог Алчности стал улыбаться пуще прежнего. — Будет интересно, что ты скажешь через пару минут, а пока позволь кое-чем похвастаться. Знаешь ли, помимо умения зарабатывать баснословные состояния из ничего, находить нужные связи и проворачивать умопомрачительные по масштабам сделки, я обладаю ещё одним талантом, — он деловито сложил руки в замок. — И это сто процентов не скромность… — перебила я, возводя глаза к потолку. — Хм, ты права, это не она, — Валаам сделал вид, что я его не задела. — Я искусно умею выходить из любого положения и добиваться поставленных целей. Иногда на это уходит чуть больше времени, чем нужно, но рано или поздно то, чего хочу — непременно получаю. Я знала, что, говоря это, он имеет в виду меня. Только вот, к чему эта пафосная речь? — Поняв, что Риотто не может справиться с тобой, — продолжил он, — я решил идти иным путём. Наказания и пытки были бесполезны, силы воли в тебе хоть отбавляй — и этим я, кстати, восхищаюсь… Но тогда я подумал: что особенного в этой девушке? И тут вспомнилось — тогда, давно, ты пришла в мой дворец, чтобы спасти Ято. А две недели назад дала мне сковать себя артефактом под страхом смерти того парнишки, Юкинэ. Я ощутила, будто внутренности скручиваются в тугой узел. — И мне стало совершенно ясно: ради любимых ты готова на всё, так ведь? — Валаам почти оскалился, видя мои растерянность и страх. Он прав! Ради родных я готова сделать, что угодно, и сейчас не могла поверить, что Ято и Юки попались в лапы Бога Алчности. Неужели поэтому они не приходили на помощь? А вдруг они в одной из камер прямо у меня под ногами? — Я задействовал много связей, опросил кучу свидетелей и совершенно случайно узнал об одном интересном факте, — Валаам теперь уже светился ярче солнца за окном, и я поняла: следующая новость мне точно не понравится. — Один паренёк, кстати, за довольно крупную сумму, поделился со мной сведениями, которые, в свою очередь, узнал от хорошего знакомого. Дело в том, что, оказывается, ты не совсем обычное орудие. Я бы даже сказал, почти уникальное! Резко встав и перегнувшись через стол, Бог Алчности схватил меня за грудки, подняв со стула, приближаясь почти вплотную, будто хотел поцеловать. — Ты знаешь о своём прошлом, Хиёри, а значит, передо мной на столе теперь уже совершенно другая колода! Он резко толкнул меня в сторону, отчего я, не устояв на ногах, упала на спину, стесав локти. Но боли не почувствовала — в голове пульсировала лишь одна мысль: «Только не это!» Сев обратно, он повернул ко мне монитор новейшего макбука с запущенной конференц-связью. Правда, пока экран был разделён лишь на четыре тёмных окна. — Ты знала, что почти сразу после твоей смерти, а именно тринадцать лет назад, некие Такамасу и Саюри Ики удочерили трёхлетнюю девочку по имени Нозоми**? Что, по мне, весьма и весьма символично… — Валаам выпятил губы и свёл брови домиком, точно пятилетка, пытающаяся выпросить конфетку. — Она выросла настоящей красавицей и умницей: отличница, с кучей друзей, увлечений и мечтой стать доктором, как и родители. Набрав в программе номер телефона, Бог Алчности подключился к одному из собеседников, и в правом верхнем углу монитора появилась картинка: знакомый парк возле моей старой школы, и в центре кадра, на лавочке, сидит молодая девушка с мороженым в руках. Её цвет волос почти такой же, как мой, да и телосложение у нас похоже. Только вот, кажется, я немного выше неё, а ещё цвет глаз у сестры серо-синий, как море во время шторма. — Вот, кстати, и она, — Валаам указал на неё пальцем. — А этих людей тебе представлять и вовсе не нужно, я прав? Он снова соединился с кем-то из сообщников, и оставшиеся три чёрных квадрата на экране загорелись, показывая новые изображения. По моим щекам потекли слёзы. Вверху слева была мама: она шла из магазина с покупками в руках и улыбалась каким-то мыслям. Её теперь уже полностью седые волосы развевались на ветру, а походка стала менее упругой, но выглядела она довольно счастливой. Ниже я увидела папу — сейчас он стоял на ресепшене больницы и заполнял какие-то бумаги. Он не изменился, разве что добавилось пару морщин и, если я правильно разглядела, несколько лишних килограммов, что его совсем не портило, а наоборот, красило. Он всегда был для меня идеалом мужчины, и до сих пор ничего не изменилось… Хотя, я лукавлю, ведь Ято на него не похож, но сводит меня с ума… А на последнем участке экрана появился брат, которого я не видела дольше всех. Он стал взрослым мужчиной и сейчас играл в прятки с мальчиком, что наверняка был его сыном: те же волосы и курносый нос, яркая, задорная улыбка и аметистовые глаза. Где-то вдалеке на лавочке сидела женщина и наблюдала за ними. Может, его жена? Жаль, я с ней незнакома… — И вот мы плавно переходим к ранее заданному вопросу. Только не спеши отвечать, подумай! Ведь по моему сигналу, уже через пару секунд твоя сводная сестрёнка будет мертва, а когда твои родители вдоволь прочувствуют боль от потери ещё одной дочери, я сделаю так, что и их найдут в какой-нибудь канаве. Конечно, вместе с сыном и всей его семьей! Он не оставил мне выбора. Валаам обыграл нас всех, предугадал мои действия, отыскал все возможные лазейки. Победил. — Итак, какому Богу ты будешь верно служить? — с нескрываемым самодовольством спросил он. — Вам, — тихо ответила я, чувствуя, как в сердце гаснет последняя надежда на спасение. — Кто такой Ято? — прогрохотал он, вставая и обходя стол. — Никто, — я буквально ощутила, как те воображаемые крылья, о которых я говорила любимому, с хрустом ломаются. — И как же тебя зовут? — Валаам подошёл совсем близко, и на несколько секунд в комнате повисла звенящая тишина. — Кинха. Меня зовут Кинха.